Текст книги "Клятва верности Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Вера Окишева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– У тебя такая маленькая грудь, – вырвалось у него.

Серафима дёрнулась, расстроенно моргнула.

– А тебе большие нравятся? – с болью спросила.

Ход выдохнул и, зарывшись ей в волосы мыльными руками, заключил обиженное лицо в ладони и шепнул:

– Ты же видела атландиек, у нас нет таких худых, как ты. Естественно я привык, что у женщины большая грудь. При чём тут нравится или нет? Я боюсь причинить тебе боль, моя хорошая. Ты слишком хрупкая, но такая сильная. А груди у тебя красивые, но маленькие, в ладошку можно уместить.

Он продемонстрировал смущённой Симе, как ловко её грудь спряталась под пальцами атландийца.

– У тебя тоже многое для меня кажется длинным, и я не про пальцы и не про твой рост, – решила вернуть свою обиду колкостью Сима, взглядом указывая на детородный орган, который потемнел от натуги, вены бугрились на нем тёмной сеткой, и головка сочилась прозрачной росой.

Девушка осторожно затронула капельку пальцем, от чего Дантэн дёрнулся и глухо застонал.

– Сим, не надо, – прошептал он, умоляя.

Девушка удивлённо отстранилась, не понимая, что такого сделала.

– А у вас что, женщина не проявляет инициативы?

– Сима, – взмолился атландиец, пытаясь не представлять девушку в роли раскованной атландийки.

– Что? – невинно моргнула девушка. – У нас это нормально, когда женщина берёт в свои руки…

– Всё, сама напросилась, – не выдержал Ход и закрыл рот Симы поцелуем, жадно впиваясь в мягкие губки, лаская руками податливое хрупкое тело, прижимаясь к нему пахом, мучительно замычал от удовольствия.

– Сима, я же возьму тебя прямо сейчас. Ты понимаешь, что должна оттолкнуть меня, запретить, пока ещё не поздно?

Серафима тихо рассмеялась, прислушивалась к себе. Какое оттолкнуть? Да она вся горела, вся пылала для него. Она мечтала, чтобы он сделал её своей прямо сейчас. Поэтому смело обхватила мужское достоинство Дантэна и прямо глядя ему в глаза, провела по плоти рукой, наслаждаясь туманной страстью в шоколадных глазах любимого.

– Я хочу, чтобы это был ты. Чтобы ты превратил меня в женщину. Хочу, чтобы ты открыл мне взрослый мир.

Ход выдохнул, прижимаясь лбом к прохладной стене кабинки. Думать было сложно, когда тонкая ладошка не прекращала дразнить, а мягкие губы покрывать поцелуями плечо и шею. Сима увлеклась, словно потерялась в новых ощущениях. Ей нравилось баловаться, подчинять взрослого мужчину себе, таять от своего порочного желания, которое истязало низ живота, выжигало голодным пламенем.

Но атландиец услышал тоску и боль в её голосе, в её чувствах и не мог не отреагировать, разозлился:

– Сима, я его открою для себя. Поняла? Ты права, я самовлюблённый эгоист. Всё, что я делаю, всё исключительно для собственного наслаждения. И ты пожалеешь, если решишь иначе.

Дантэн открыл глаза и повернул голову к девушке, которая словно не слушала его. Она не отрывалась от своего занятия, ещё больше возбуждая мужчину, хитро стреляя в него лукавым взглядом. Ход усмехнулся, выпрямляясь. Он оперся руками о стену по обе стороны от головы Симы, лишая её возможности продолжить целовать ему шею, заставляя её взглянуть в свои глаза.

– Я услышал тебя, ты меня, – вкрадчиво предупредил он девушку, которая не могла думать ни о чём, только о поцелуях. – Ты превратишься в женщину, как того хочешь, но станешь такой, как этого хочу я.

Фима слышала Хода, понимала, что он прав. Эгоист он. Красивый Хам. Само Совершенство. И всё, что он делает, непостижимо для её ума. Но вот то дикое желание, та опаляющая страсть, что искрилась между ними, мерцала в биополе, вихрем кружилась вокруг них, которую она чувствовала и видела, всё это придало уверенности, что хоть в этот миг он полностью её. В её руках пульсировала горячая сила его желания.

Отобрав её руку от своей плоти, атландиец кинул её ладошки к себе на плечи, а сам легко поднял девушку и под тихий вскрик подставил её под струи воды, падающие с потолка кабины. Стройные ноги обхватили талию мужчины, его ладони придерживали лёгкую землянку со спины и под ягодицами, она словно сидела на его руке. Выключив воду, Ход включил тёплый воздух, который бил с пола, от чего его волосы стали подниматься дыбом. Сима рассмеялась, попыталась пригладить кудри Дантэна. Её хоть и смущала ситуация, но она не хотела отступать. Да и в принципе было поздно. Страсть объединяла их, желание бродило в крови, опьяняя. И всё, о чём мечтала девушка, не разлучаться с Дантэном ни на миг. Ей нравилось всё, что он делал с ней. Она купалась в нежности, которая словно лучилась из его тела, пронизывала белыми нитями биополе, разбавляя голубой цвет. Всё было так волшебно и нереально. Даже когда они целовались, девушке слышалась если не музыка, то что-то сродни ей в голове. Она звучала, как вальс, раскачивала на своих волнах и наполняла душу радостью ещё больше.

Дантэн осторожно вышел из ванной и опрокинул девушку на кровать. Та рассмеялась, искрясь весельем, а мужчина на миг замер, не в силах оторвать от неё взгляд. Связующие биопотоки были натянуты до предела и переливчато звенели. Сима тоже слышала этот звон.

«Ты моя, Сима» – всего лишь мысль, зато какой эффект. Алые сполохи расцвели в биополе, накрыли девушку и она, судорожно выдохнув, выгнулась, приподнимая грудь. Соски тугими горошинками венчали холмики грудей, призывно манили к себе. Дантэн припал к ним, сначала лизнул одну, затем другую. Он придерживал рукой Симу за спину, не давая ей опуститься на кровать, коленом опирался о матрац, не смея забраться на него полностью. Если он ляжет, то возьмёт Симу сразу. Слишком призывно она лежала, цеплялась за его плечи, тихо постанывала от его ласки. Его собственное тело требовало разрядки, диктовало правила, заложенные инстинктами.

Но он медлил, покрывая поцелуями шею девушки, подбородок, целовал в губы, получая ответ. Сима изнемогала, гладила его по плечам, зарывалась в кудри, страстно шептала его имя. Но прежде, чем взять её, Дантэн, осторожно поглаживая шёлковые завитки внизу её живота, нашёл бугорок, средоточие вожделения Симы. Девушка, вздрогнув, ахнула, крепче вцепилась ему в плечи, выгнулась, замирая осторожно от удовольствия. Сколько раз она играла с собой сама, но когда чужие пальцы коснулись её заветного местечка, всё оказалось очень остро, ярко и насыщенно.

– Ещё, – шепнула девушка, сморгнув выступившие слёзы. Она была оглушена биением своего сердца. Жаркие поцелуи воспламеняли её всё больше, и она уже не могла мечтать ни о чём другом, только бы дойти до конца, узнать, что же бывает дальше.

Дантэн заглянул девушке в лицо, он хотел видеть её желание, её страсть, когда он пальцем проник в узкую мокрую щелку.

Судорожно выдохнув, Сима прикрыла глаза и задержала дыхание. Это было очень волнующе, но ласковый поцелуй заставил открыть глаза. Когда же она столкнулась с горячим взглядом Дантэна, то его пальцы вновь проникли внутрь, только уже глубже. Сима опять выгнулась от сладкой пытки.

– Смотри на меня, – приказал Дантэн, любуясь девушкой.

Она была прекрасна, глаза её блестели, губы припухли от поцелуев, а кожа на щеках порозовела. Ему нравилось, как белые зубы прикусывали нижнюю губу, стоило ему проникнуть пальцами в узкий проход. Его член готов был лопнуть от напряжения, но так хотелось ещё и ещё наслаждаться этой нехитрой лаской. Сима двигала бёдрами, помогала своей рукой устроить внутри себя длинные мужские пальцы удобнее, и эта раскованность сводила мужчину с ума, особенно когда она внутри сжимала его пальцы от мимолётного поцелуя, от тихого шёпота. Его Сима была очень чувствительна.

– Возьми меня, – выдохнула девушка ему в губы, когда поняла, что больше не может, хочет ощутить совсем другое. Морально она была готова и лишь приглушённо вскрикнула, когда Дантэн взял её одним резким движением.

Боль вновь охватила тело, но не сознание. Оно плавало в странной буре эмоций. Победная эйфория, пик удовольствия и многогранное желание, как наваждение. Девушка сама не понимала, откуда в ней столько мыслей. Она хотела двигаться, глубже и резкими толчками, чтобы было упоительно сладко, может быть, даже больно, но ярко, восхитительно приятно.

И Дантэн словно улавливал её настрой, плавно вынырнул, чтобы вернуться. Движение их тел было синхронным, от чего мимолётная боль вернулась, но на миг, чтобы уступить место восторгу.

– Ещё, – капризно шепнула Фима, а Ход тихо рассмеялся и повторил всё в точности, и она вскрикнула от пробежавшего по натянутым нервам удовольствия.

Их губы сплелись в шальном поцелуе, Ход не мог сдержать своего тела, которое рвалось вперёд, чтобы ещё глубже покорить Симу, чтобы она кричала ещё громче, чтобы сильнее хваталась за его плечи и шею, чтобы звала его по имени. И лишь тогда, когда терпение его было на исходе, когда девушка под ним, тихо всхлипывая, задрожала от экстаза, он дал волю своему безумию, отпустил тормоза и полностью окунулся в восхитительный пик удовольствия на грани космоса. Когда звёзды кружились перед глазами, когда сердце разрывалось в груди, когда хриплые стоны срывались с губ, а тело наполнялось патокой неги.

Атландиец вытянулся рядом с Симой, понимая, что лежат они поперёк кровати и стоило бы лечь правильно, но сил пока на это не было. Девушка заворочалась в его объятиях, но мужчина не хотел её от себя отпускать. Было приятно просто так нежиться с ней в обнимку. Какой душ? О чём сейчас думала Сима?

– Хо-о-од, – тихо позвала она его, заставляя приоткрыть один глаз. – Я в ванную, – отчиталась девушка и подумала о крови.

Мужчина нехотя отпустил её и сел понаблюдать, как его ларна на носочках пробирается в ванную, а по её бёдрам стекает кровь.

– Ох, Сима, – тихо шепнул себе Дантэн и, ловко вскочив с кровати, подхватил не ожидавшую такой подлянки Заречину на руки, чтобы вернуть её в душевую кабинку.

– Я должен извиниться за это? – тихо уточнил он у смутившейся молодой новоиспечённой женщины.

– Нет, это у всех бывает в первый раз.

Серафима включила воду и стала аккуратно смывать кровь с бёдер, отвернувшись от мужчины, так как было стыдно перед ним.

– Тогда почему ты смущаешься и краснеешь?

Мысленно Серафима уже билась головой о стенку кабинки. Ну почему атландиец такой настырный? Неужели не понимал: она стеснялась, что он видел её такой.

– Слабость? Ты не хочешь показывать мне свою слабость? – удивился Дантэн, всё ближе подбираясь к Симе. Её смущение имело интересный оранжевый оттенок, и он так часто вспыхивал, наблюдать на этим цветком было любопытно. Необычный цвет.

– Ход, ты презираешь слабых. Считаешь землян больными и тщедушными, поэтому да, я не хочу показывать тебе свою слабость! – не выдержала девушка и сорвалась на крик.

Ход унижал её, и она не могла спокойно это терпеть. Стыд топил все хорошие воспоминания о том, что между ними только что произошло. Почему он не мог просто, как приличный мужчина, полежать и подождать, когда она справит свои нужды, когда смоет кровь, чтобы ничто уже не напоминало о том, что это был её первый раз.

– Сима, если бы ты знала что именно только что пережила, и что до тебя на подобное не был способен никто, это помогло бы тебе наконец считать себя сильной?

Дантэн начинал злиться. Такое пренебрежение к себе он впервые встречал. Сима умудрялась на пустом месте создать проблему. Он присел на корточки и сам, отобрав у девушки мягкую губку, стал смывать кровавые подтёки с загорелой кожи.

– Ты единственная, кто приняла силу Сильнейшего, открыла в себе способность видеть биополе, а всё, что тебя заботит, это что я подумаю о тебе, заметив, что сам же с тобой и сотворил. Это подло, Сима. Это всего лишь кровь, – мужчина взглянул на девушку снизу вверх, а у Фимы дух захватило от того, какой он был красивый в этот миг. Мокрые волосы, взгляд злой, а аура фиолетовым цветом отблёскивала. – Разве это не признак твоей чистоты? – протянул Дантэн окровавленную ладонь к девушке. Капли воды смывали красные разводы, и ладонь вскоре оказалась чистой, наполненной водой. – Разве я не должен гордиться, что я твой единственный?

Девушка вдруг осознала, что хочет, чтобы и она была единственной для него. Словно что-то щёлкнуло у неё в голове, и Фима без зазрения совести тихо спросила у Сильнейшего, который продолжал плавно водить губкой, временами чувствительно задевая промежность, от чего дыхание перехватывало, а любопытство возрастало.

– А сколько у тебя было женщин?

Ход улыбнулся, прижался губами к бедру Серафимы, прикрывая глаза от попадающей на лицо воды.

– Ты не поверишь, – отозвался он вместо ответа.

Девушка даже испугалась. Видимо очень много.

Атландиец вновь поцеловал Симу, прокладывая себе путь к чёрному треугольнику тёмных, блестящих от воды волосков, венчающих низ живота девушки.

– Ты единственная, – решил не тянуть с ответом Дантэн, наблюдая за бурей эмоций, которые завладели Симой. Неверие, непонимание, удивление и радость – всеми цветами радуги расцветала его ларна. И это было очень забавно.

– Почему? – удивлённо выдохнула девушка, ведь ей казалось, что у Сильнейшего не было проблем с женским вниманием. – Ты же красив и богат, у тебя положение, ты Сильнейший.

– Вот именно, Сильнейший, Сима. Слишком сильный. И вынести меня смогла лишь одна закомплексованная землянка, считающая себя никчёмной, нелепой, глупой.

– Эй! – обиженно прикрикнула Фима на Дантэна, а тот лишь усмехнулся и встал, нависая над девушкой и заслоняя её от капель воды.

– А разве не прав? – наигранно удивился Ход. – Слушаешь других, не веришь самой себе, не видишь очевидных истин. Ты невероятно противоречивая натура, Сима. И мне нравится, как ты учишься, постепенно и на своих собственных ошибках.

– Не пойму никак, это был комплимент или ты отругал меня? – ворчливо буркнула Фима, не зная, обижаться или нет на атландийца. Улыбается открыто и по-доброму, при этом опять читает нравоучения. – И, Ход, мы ведь не предохранялись.

– Тебе же не нравятся эти серебристые квадратики, ты приходишь в неистовство только покажи тебе их, – усмехнулся Дантэн. Он поймал мокрый локон Симы и стал накручивать его на палец, сокращая дистанцию между их лицами.

Девушка смутилась. Её пальчики коснулись его груди, а взгляд несмело стал подниматься, пока серые глаза не посмотрели прямо и решительно в лицо атландийца. Ход никак не мог определить, какая Сима ему нравится больше: злая, сердитая, застенчивая или во власти страсти. Она была многолика, но невероятно восхитительна в своих проявлениях.

– Дантэн, я серьёзно. Дети же могут получиться.

– Могут, а могут и не получиться, тут уж не от нас зависит, а от Вселенной, как ей заблагорассудится, так и будет.

– То есть ты не против детей? – жутко смущаясь, робко уточнила у него девушка.

– Разве я могу быть против своих собственных детей, Сима? Что за глупые вопросы?

– Ну вдруг, – буркнула девушка, понимая, какую глупость спросила у Хода.

Он же сам говорил, что любовь меряется количеством детей. Правда, потом сам же и подтвердил, что теория не совсем верная, но мысль его была предельна ясна. Против детей Дантэн не был, это радовало. Дарило чувство уверенности и теплоты.

– Только, Сима, ребёнок с первого раза может не получиться. Всё же мы разной расы, так что рано радоваться, – подмигнул ей атландиец и приступил к мытью волос как своих, так и Фиминых. А девушка, глупо улыбаясь, не могла не ликовать. Если мужчина говорил о совместных детях – это что-то да значило. Опять же она для него была единственная, как и он для неё.

– Ход, а так и должно быть? – указала девушка на биополе, которое плотно окутывало их вместе с атландийцем.

– Пока да, потом посмотрим, – отозвался Дантэн. – Тебе тяжело? – уточнил он, чуть помедлив.

Серафима нахмурилась, не сообразив, о чём её спросил мужчина, а тот усмехнулся, запрокинув голову, смыл пену со своих волос.

– Всё же, Сима, ты уникальна, – заявил он, когда помогал смывать шампунь с её головы.

Девушка доверчиво повернулась к нему спиной, Ход видел лукавую улыбку на её губах, капли воды били по ним, разлетаясь на мелкие осколки, завораживая атландийца своим искрами, своим волшебством. Шумно выдохнув, Сильнейший понял, что обнажённая Сима – это один сплошной соблазн и говорить с ней о серьёзном он пока не может, лишь добавил:

– Прав этот Богдан, хотя даже не догадывается насколько.

Его ладонь погладила шею Симы, останавливаясь на подбородке, заставляя девушку выгнуться назад ещё больше. Вторая рука осторожно смяла холмик груди, тугая горошинка соска оказалась в плену между двух пальцев. Сима не смогла сдержать стона от наслаждения, она цеплялась за руки атландийца, а сам Дантэн склонился над её лицом, дотянулся до приоткрытых губ, чтобы оставить на них тягучий и властный поцелуй.

Глава 4

Никогда прежде никто не отказывал Ахметову. Особенно сходу, недослушав, со скучающим видом и с полной уверенностью в своей безопасности. Серафима это поняла сразу, как только тот с вежливой улыбкой заговорил:

– Госпожа Заречина, меня зовут Богдан Ахметов…

– Не интересует, – холодно оборвала она мужчину, решив, что пора завязывать с депрессией. Видимо осень сказывалась. Кофе остыл, и допивать его она не намеревалась, поэтому встала, потянувшись за сумочкой, когда услышала:

– Я специальный агент семнадцатого отдела ФСБ и думаю, что моё предложение вас всё же заинтересует.

Девушка замерла лишь на миг, усмехнувшись мужчине. До Хода ему было далеко. Вот тот мог заинтриговать и обойтись без скрытых угроз. Фима покачала головой, перекинула сумочку на плечо и направилась в сторону остановки. Пора было ехать на работу. Осень девушка не любила. Пора увядания, хотя русский классик в этом видел своё особое очарование и даже увековечил в стихах, которые крутились в голове Заречиной.

– Знаете, вы очень удивительная девушка, госпожа Заречина, – раздался рядом голос Ахметова. – Вы знаете, что на вас заведено дело?

Фима, конечно же, не знала об этом, но догадывалась. Правда, не волновалась нисколько. Что могла она, простая жительница Москвы, у которой не было ни особого статуса, ни связей, работавшая в университетской библиотеке на полставки, противопоставить Системе?

– Какое дело? – решила она поддержать разговор.

– Всё же я вас заинтересовал, – усмехнулся брюнет.

Девушка смерила его скептическим взглядом. Очень смуглый брюнет, на скулах пробивалась щетина, глаза карие, холодные, нос длинный, с горбинкой, волосы короткие, но вьющиеся. Всё же Ход прав, в землянах многое было сродни атландийцам. Если бы ещё ростом не уступали. Тяжело вздохнув, Заречина напомнила себе не вспоминать Сильнейшего так часто и уж тем более не сравнивать с ним никого. Но, увы, это происходило самопроизвольно. Даже гуляя по проспекту, она невольно с затаённой надеждой заглядывалась на высоких брюнетов.

Ахметов шёл чуть позади, ожидая ответа. А девушка прятала озябшие руки в карманах лёгкого пальто и думала о том, как бы сбежать от настырного мужчины. Слушать его предложения она не желала. Что толку? Если бы на неё что-то и было, то давно предъявили бы обвинения. А отец заверил дочь, что все её неприятности позади. Но Фима не верила. Клятву верности уже не разорвать, а значит, грешок за ней тянулся.

– Госпожа Заречина, – требовательно позвал Ахметов, но Серафима лишь рассмеялась и крикнула мужчине, пустившись в бег к остановке.

– Мой аэробус! Прощайте, господин Ахметов!

Запыхавшись, девушка легко вскочила на ступеньку маршрутки, оглядываясь на замершего мужчину. Он злился, Фима могла рассмотреть его прищуренные глаза и то, как он сжал руки в кулаки. Он остался стоять на тротуаре, к которому подъехал чёрный флаер. Ахметов сел в него, а Заречиной стало ясно, что прощание не удалось, и специальный агент так просто не сдастся. Но, тем не менее, это было забавно, вот так вот дерзко дразнить кого-то. Злить, надсмехаться и плевать на чужое мнение. Может, это просто депрессия сказывалась, а может, желание вернуть кое-что утраченное.

И она оказалась права. Стоило ей выйти на остановке перед университетом, она сразу заметила господина Ахметова, поджидающего её у библиотечного корпуса.

– Что за детские выходки? – первое, что спросил, а девушка изумлённо ахнула, веселясь за счёт мужчины.

– Детские? – переспросила она и, обойдя его, вошла в холл университетской библиотеки.

– Да, детские. Вы должны понимать всю серьёзность ситуации, в которую попали.

– Прекрасно понимаю, – не согласилась с ним Заречина, продолжая шагать через холл к лифтам. Брюнет её не останавливал, опять шёл чуть позади, но это не мешало ему внимательно слушать девушку, которая не собиралась терпеть к себе властного отношения. – У вас на меня ничего нет и быть не может. Вам просто от меня что-то надо, и вы выбрали неправильный подход. Как непрофессионально, господин Ахметов.

Нажав кнопку вызова, девушка обернулась к мужчине и тепло ему улыбнулась.

– Думайте, прежде чем что-то предлагать, – мягко пожурила она агента и вошла в открывшийся перед ней лифт.

– Хорошо, – кивнул Богдан, – вы правы. Я возглавляю совершенно новый отдел. Мы занимаемся налаживанием отношений с другими расами. Вы, как дипломированный специалист, должны понимать, как важно найти правильный подход. Увы, пока наше правительство в этом не преуспело. Ваша работа лишь первая ласточка, и наверху это понимают. Поэтому я попросил разрешение привлечь вас к работе. Мне кажется, вам будет интересно работать в моём отделе. Вас ведь увлекает культура рептилоидов?

Фима впервые за время общения с Ахметовым не улыбалась, а внимательно слушала его.

– Нам известно, что вы знакомы с младшим принцем крови.

Серафима хохотнула, покачав головой.

– Это было мимолётное общение. Шапочное знакомство.

– Возможно, – усмехнулся Богдан, – вот только принц о вас помнит, и вы, видимо, тоже.

Девушка удивилась. Приятно осознавать, что оставила неизгладимое впечатление в душе хоть и не человеческой, но всё же не простой.

– И мы хотели бы, чтобы вы, как представитель Земли, посетили империю.

– Зачем? – удивилась Серафима, ведь понятно было, что не просто так. Явно с каким-то заданием, а не на курорт её хотели послать.

– Об этом после того, как вы подпишете соответствующие документы.

Заречина покачала головой, наученная горьким опытом.

– Ничего подписывать не буду, так что или говорите, или давайте прощаться. У меня дел по горло, – надменно отозвалась Серафима и вышла из кабины лифта в хранилище, которое располагалось на минус третьем этаже, глубоко под землёй.

– Госпожа Заречина, вы забываетесь. Не в вашем положении брыкаться, – устал быть любезным и сорвался Богдан.

– Это вы забываетесь, господин Ахметов, – бросила Серафима через плечо, вышагивая по длинному коридору в свою подсобку. – Это я вам нужна, а не наоборот. Причём, судя по тому, что вы сказали, принц Шшангар выслал мне приглашение и только поэтому вы решили ухватиться за меня, как за свой шанс. Я права?

Богдан оскалился, наблюдая за девушкой. Как легко эта взбалмошная, на первый взгляд, особа раскусила его, хотя он обычно добивался всего, чего хотел. А сейчас ему нужна была Заречина. И шантаж на неё не действовал.

Девушка остановилась, обернулась на агента, продолжая ему улыбаться. Только серые глаза при этом оставались такими же тоскливыми, как в кафе и на снимках, которые он собирал, пока следил за ней и наводил справки.

– В чём ваша мечта, госпожа Заречина? Ведь не в том, чтобы дышать библиотекарской пылью. Я читал вашу дипломную работу, она наполнена призывами к переменам, силой убеждения. Вы мечтаете, чтобы мы стали ближе с атландийцами и имперцами, чтобы мы научились лучше понимать их. Я готов дать вам этот шанс, помочь воплотить в жизнь свою мечту, попробовать изменить этот мир.

– Я попробовала, – отозвалась Серафима. – Если вы считаете, что возлагать на хрупкие женские плечи мужскую работу очень героически, то спешу вас разуверить. Женщине неподвластно изменить мир, где правят мужчины. Так что вперёд, теперь ваш черёд попробовать изменить этот мир.

Серафима зашла в подсобку, намереваясь распрощаться с Богданом, но тот, как настырное насекомое, пролез в щель закрывающейся двери.

– Госпожа Заречина, я вообще-то этим и занимаюсь. Но, увы, без вас ничего не выйдет. Буду говорить прямо и откровенно, вы – мой входной билет в империю. Без вас нашу делегацию не примут. Теперь вам понятно, почему вы должны принять моё предложение?

Серафима оглядела свою коморку, констатируя факт того, что даже усадить мужчину некуда. Кресло было одно, шкаф тоже. Богдан, кажется, не понимал, что ему не рады, и он откровенно мешал. Но девушка убрала сумочку в шкаф, сняла пальто и взяла с плечиков халат. Демонстративно поправив бейдж, положила комфон в карман.

– Я ничего не буду подписывать, – спокойно отозвалась девушка. – Я мечтала работать в библиотеке. А в империю могу и так слетать, ведь меня там ждут и, видимо, давно. А сейчас я попрошу вас удалиться, мне пора работать.

– Вы ведь пожалеете, что отказали мне.

– Не стоит мне угрожать, – покачала головой Фима, – поверьте, специальный агент, все мы смертны, и вы тоже.

– Я не угрожал. Просто я читал вашу работу и знаю, что библиотека университета очень скоро станет для вас тюрьмой. Вы слишком широко мыслите, и рамки вам не по вкусу. Я подожду, когда вы поймёте это и позвоните мне.

Мужчина легко скинул девушке на комфон свой контакт и, наконец, покинул подсобку лаборанта. А Фима ещё долго сидела, слепо глядя на чёрный прямоугольник моноблока, переваривая разговор с Богданом. Он оказался прав, библиотека не предел её мечтаний, так как в ней не было тех книг, которые хранились у древних рас. Тайна пятого пальца так и не была раскрыта. А где искать ответ, если не в империи. Но принимать предложение Богдана Фима не решилась. Пообщавшись с Сильнейшим, девушка уразумела, что лучше надеяться только на себя и свою семью. Например, на отца, который хоть и бывший, но военный.

Три дня она маялась в сомнениях. Империя её манила. Хотелось позвонить Дантэну хотя для того, чтобы спросить разрешения, или услышать его голос, увидеть его карие глаза. Но что толку было в её метаниях, зачем сомневаться? Был другой вариант узнать насколько короток её поводок, насколько педантично соблюдает свои клятвы атландиец. Фима решилась. Скорее это была детская выходка, как прыжок с парашютом, раскроется или нет? Отчаянная попытка вернуться, вернуть, разозлить.

Звонить Серафима не стала, просто набрала сообщение, в котором больше суток прописывала все свои требования, и первое – никаких подписей о неразглашении тайн, так как шпионить она не собиралась. Фима не нанималась на работу, просто решила исполнить свой гражданский долг и помочь. У неё была своя цель, у Богдана своя. И они лишь немного перекликались в главном: попасть в империю Лаудунь.

Ахметов, конечно же, позвонил, рвал и метал, давил на совесть, на моральные устои, даже пытался шантажировать семьёй. Но девушка, грустно вздохнув, выслушала мужчину и попросила с ней связаться, когда он будет готов для общения.

И он перезвонил, через минуту, всё такой же злой и сердитый.

– Вы понимаете, что нарушаете все правила, госпожа Заречина?

– Во всех правилах есть исключения, иначе бы они не были документально увековечены. Лишь хитрец знает все лазейки, не мне вам об этом говорить. Я простой лаборант в университетской библиотеке, а вы начальник семнадцатого отдела. У кого возможностей больше? – усмехнулась девушка, давая понять Ахметову, что не будет отступать. Свои условия она продиктовала.

Богдан назначил встречу после работы, а через день прилетел Дантэн. Своей цели Серафима добилась и смысла лететь в империю больше не видела. Её любимый сидел перед ней на кухне и уплетал борщ.

– Знаешь, а ты совершенно прав. Я нарочно согласилась помочь Богдану. Он сказал, что браслет украли не спецслужбы, а кто-то другой, какая-то тайная организация, и все нити ведут в империю.

– Да, я так и понял. И да, я читал рапорт следственной группы землян, – кивнул Дантэн, хитро стреляя глазами в сидящую напротив девушку. Она подпёрла кулачками голову и любовалась им. Сильнейшего ласково окутывало биополе землянки, рождая в нём самом тепло и благодарность.

– Думаешь, такая организация существует? – тут же заинтересовалась Серафима, а Дантэн молча кивнул.

– Жаль, – расстроилась девушка, которая надеялась, что всё это выдумки Ахметова, и можно было бы отказаться от содействия. Ведь Ход улетит домой, а Фима планировала лететь с ним. Даже если он не позовёт. Точнее, он вроде как уже её позвал. Девушка нахмурилась, ловя себя на сомнениях. Вдруг ей только почудилось, что позвал. Он ведь сказал что выбор за ней.

– Сима, выдохни и успокойся. Ты совершенно неспособна уловить внутреннее спокойствие. Понимаю, что для землян состояние покоя вообще практически недоступно, но постарайся, – попросил её атландиец. А когда девушка с шумом выдохнула, сложила руки на столе и постаралась собраться с мыслями, вдруг услышала тихое дополнение: – А то утомляешь.

– Что? – обиженно ахнула она, выпучив глаза, так как после всего, что между ними было, слышать такое оскорбительно.

– Сима, ты в этом мире хоть кому-нибудь веришь?

Заречина, поджав губы, задумалась, понимая, что опять раздражала атландийца. Причём виновата была в этом она. Она своими сомнениями…

– Стой-стой, а как ты узнал, что я душевно неспокойна? Я давно заметила, что ты предугадываешь мои мысли, словно знаешь их.

Дантэн вместо ответа улыбнулся, подмигнул и отодвинул пустую тарелку от себя.

– Чай без сахара можно? – попросил он в попытке сменить тему. Но Фима прищурилась, схватила его за руку и подалась вперёд.

– В ванной, потом в постели и сейчас, – стала перечислять она моменты, когда атландиец оказывался слишком проницательным. Но глаза молчаливого собеседника лишь искрились весельем в ответ. – Ход, – позвала Фима, а Дантэн мягко освободил свою ладонь, чтобы её же костяшкой пальца легко стукнуть по аккуратному носику девушки.

– Тебе ещё рано, потерпи.

Заречина восхищённо ахнула, осознав, что он не отверг её догадок, а значит, она оказалась права, и мужчина каким-то способом угадывал её мысли.

– А когда будет пора? – тут же спохватилась девушка, глядя на не дождавшегося от Фимы чая и поэтому самовольно хозяйничавшего на кухне Хода.

Его торс был прикрыт рубашкой, заправленной в брюки, а босые ноги делали образ очень домашним, как и влажные подтёки, одинокими дорожками скатывающимися с влажных кудрей на плечи и вниз. У Заречиной тоже волосы были ещё влажные, но она их замотала в пучок. Надела девушка припасённый для такого невероятного случая (парень остался на ночь!) домашний халатик алого цвета из натурального китайского шёлка, вышитый, по словам бабули, чуть ли не самими буддистскими монахами, что обязательно должно принести внучке неслыханную удачу. Нижнее бельё тоже было парадно-выходным, откровенным, но не выбивалось из рамок приличий. Фима хотела выглядеть для Дантэна сексапильной, быть желанной и красивой. Девушка даже вспомнила всё, чему учила бабуля по этому случаю. Главное быть с виду доступной, томно вздыхать и очень сильно ломаться, так как мужчина должен попотеть, добывая себе сладкое.