Текст книги "Подвиг жизни шевалье де Ламарка"
Автор книги: Вера Корсунская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Так, на третьем этапе, развились представления, понятия, речь.
Как же обстояло дело с другими животными? Отчего у них не возникли потребности, подобные тем, что появились у их господствующих двуруких сородичей?
Такие, потребности у животных, оттесненных в худшие места обитания, и не могли возникнуть.
Жизнь их протекала в иных условиях: «Жалкие и запуганные, они часто вынуждены были обращаться в бегство и прятаться». Жизнь мало обогащала их новыми представлениями, мало было у них и такого, что следовало сообщить другим индивидуумам; они вполне довольствовались сигналами в виде движений тела, нескольких криков или свистков, варьируемых при помощи оттенков голоса.
В картине, нарисованной Ламарком, явно недостает указаний на роль труда и развитие мозга в процессе превращения обезьяны в человека. Это было раскрыто позднее Энгельсом.
Но что касается биологической стороны этой проблемы – она дана превосходно и звучит вполне справедливо и в наши дни.
Это блестящее, хотя и краткое, первое в истории наук изложение эволюционной теории в применении к человеку, четкое и последовательное.
Для своей эпохи Ламарк совершил научный подвиг, смело заявив о животном происхождении человека.
Глубоко материалистическое описание возможной эволюции человека шло вразрез с представлениями того времени о происхождении человека.
Чтобы несколько замаскировать свои выводы, Ламарк заканчивает замечания относительно человека словами: «Вот какие выводы можно было бы сделать, если бы человек, рассматриваемый нами здесь как представитель господствующей породы, отличался от животных только признаками своей организации и если бы его происхождение не было иным, нежели у них».
«Не было иным…» Значит, оно все же иное? И все рассказанное Ламарком только гипотеза, фантазия ученого?
Возможность для такого заключения полная, если кому-либо оно желательно. Зато этой оговоркой ученый обеспечил себе право высказать свою гипотезу в такой решительной форме, которую никогда цензура того времени не допустила бы.
Небольшой маневр в виде привеска в четыре строчки, – и первая теория о животном происхождении человека была опубликована.
Происхождение мысли
Ламарк, устанавливая единство происхождения животных и человека, вместе с тем показал огромное различие между ними. Многие психические явления – общие у человека и животных, но в то же время как они отличны!
Человеку свойственны инстинкты, чувствительность и внутреннее чувство, но он обладает умом, памятью, воображением, чего нет у животных или присуще лишь наиболее высокоорганизованным из них, притом в самой зачаточной степени.
Все проявления психического, общие с животными, имеют у человека особую окраску, потому что они, как правило, подчинены его сознанию и воле.
Однако сильные эмоции внутреннего чувства наблюдаются очень часто и у людей без всякого контроля со стороны их сознания.
Волнения, испытываемые человеком при внезапно полученной доброй или плохой вести, трагическое происшествие, увиденное не только в действительности, но и в театре, власть прекрасной картины или музыки, – все это не что иное, как эмоция внутреннего чувства, – думал Ламарк.
В своих рассуждениях о внутреннем чувстве и его эмоциях Ламарк делал правильную догадку о том, что действительно из внутренней среды организма подаются сигналы органам чувств человека и животных.
Характер этих ощущений смутный. Они часто не осознаются, оставаясь незамеченными, а если осознаются, то спустя известный промежуток времени. Но связь между ними и сознанием несомненна. Об этом писал И. М. Сеченов, который придавал большое значение осознанным ощущениям в деятельности нервной системы.
К внутреннему чувству Ламарк отнес и то, что теперь называют мышечным чувством. Он приводит такой факт. Однажды ему пришлось услышать, как молодая глухонемая девушка играла на фортепьяно. Игра далеко не была блестящей, но, по словам Ламарка, музыкантша прекрасно выдерживала счет: «…все ее существо было как бы проникнуто размеренными движениями ее внутреннего чувства».
Как исследователь, Ламарк сделал вывод, что внутреннее чувство заменяло девушке слух, и он, желая проверить себя, побеседовал с ее учителем. Тот подтвердил соображения ученого, сказав, что он действительно обучал свою ученицу счету при помощи размеренных движений.
С современной точки зрения глухонемые действительно могут заниматься музыкой, потому что у них отсутствие слуха восполняется развитием мышечного чувства.
Интересно, что на основании рассказанного случая Ламарк пришел к правильной мысли о том, что в прекрасном исполнении у всех музыкантов большую роль играет не только слух, как тогда думали, но и внутреннее чувство, – «мышечное», по современной терминологии.
Он правильно считал, что эмоции имеют отношение к работе внутренних органов. «Непрерывные и глубокие огорчения» вызывают нарушения в деятельности внутренних органов, «…в дальнейшем же, когда эта перемена к худшему уже произошла, она, со своей стороны, усиливает у данных индивидуумов склонности к меланхолии даже в тех случаях, когда для последней нет никаких реальных причин».
Только у человека наблюдаются суждения и воля. Мозг человека способен к разнообразным функциям.
Мысль – функция мозга. Внимание, память, воображение – все это психические свойства, имеющие физическое обоснование. Все они ничего общего не имеют с чем-либо сверхъестественным.
Совсем неважно, что нельзя обнаружить в нашем мозгу отпечатков мыслей, ведь не видно, каким образом выполняются функции и других органов тела.
Главное, – говорит Ламарк, – заключается в том, что «физическое и духовное» имеют общий источник, что они такие же явления природы, как и все прочие. Если же это так, то возможно исследовать, как рождаются заключения, анализ, суждения. Какой простор для ученых!
Человеку свойственны различные умственные акты: сравнения, отдельные суждения, анализ представлений, умозаключения. И все они основываются на ранее запечатлевшихся представлениях, а представления исходят из ощущений.
Внешние и внутренние раздражители вызывают в органах чувств известные ощущения, которые дают различные сигналы, в том числе и болевые. «И вот эти ощущения… позволяют нам устанавливать связь с окружающим и дают нам, правда лишь смутное, представление о том, что происходит внутри нас».
Это очень важное положение Ламарка, глубокое по своей материалистической сущности.
Современная наука считает, что ощущения являются первичным источником процесса познания. В. И. Ленин определил ощущения как «непосредственную связь сознания с внешним миром».
Ламарк высказал правильный взгляд, говоря: «…так как все, что составляет содержание нашего сознания, возникает благодаря ощущениям, то все, что порождается умом, но не связано с каким-либо воспринятым через ощущение предметом, бесспорно является химерой».
Но далеко не всегда Ламарк так правильно ставит вопрос об ощущении и единстве его с процессом мышления. В другом же месте «Философии зоологии» он пишет: «…можно думать не чувствуя и чувствовать не думая».
Ламарк ошибочно думал, что функция «чувствительная» осуществляется одним органом, а функция мыслительная – другим, без всякой связи между ними. Поэтому он делил нервную систему наиболее развитых животных на три части: 1) спинной мозг, ведающий мышечными движениями и другими жизненными функциями, 2) очаг ощущений, расположенный в нижней части головного мозга и 3) орган мысли.
Такое резкое деление теперь нельзя назвать верным; в науке хорошо известно, что органы, воспринимающие раздражения, тесно связаны с участками коры головного мозга, в которых происходит переработка ощущений в представления и понятия.
Вот почему Ламарк делает эту ошибку. Для каждой новой функции он ищет соответствующий новый орган, желая тем самым доказать свое положение о том, что функция создает орган. Обнаружив этот орган, он сразу стремится отграничить его от других органов.
Мысли, представления, ощущения, думал Ламарк, возникают в самом мозгу. Источником их являются раздражения, получаемые организмом из внешней среды. Потому-то и нет никакой особой сущности ни в одном из явлений психической жизни. Причины, их вызывающие, – те же самые физические обстоятельства окружающей среды, которые воздействуют вообще на животное или человека.
Органы чувств воспринимают раздражения, приходящие из внешней среды, и нервный флюид направляется по нервам в головной мозг «к очагу ощущений», где эти нервы оканчиваются, – такова, по выражению Ламарка, «система ощущений».
Если отбросить термины Ламарка и его непременные флюиды, то можно увидеть в «системе ощущений» прообраз современного понятия об анализаторах, введенного в физиологию И. П. Павловым.
Как известно, анализаторы состоят из рецептора (воспринимающего органа, например, глаза, уха), проводящей части и участка в коре больших полушарий головного мозга. Анализаторы производят тончайший анализ всех раздражений, воспринимаемых организмом из внешней среды.
Между «системой ощущений» у человека и животных существует огромная разница, не ускользнувшая от Ламарка. Он говорит: «Глазам животных – будь то собака или кошка, лошадь или медведь и т. д. – природа не открывает ничего чудесного и ничего любопытного, еловом, ничего, что могло бы их интересовать, за исключением тех предметов, которые служат непосредственно их потребностям или их благополучию. Весь остальной мир животные видят как бы не замечая его, т. е. не сосредотачивая на нем внимания и, следовательно, они не могут получить о нем никакого представления». Этими словами Ламарк тонко подмечает и очень ясно указывает разницу между восприятием человека и животных.
Позднее Энгельс точно сформулирует свое известное положение: «…развитие мозга вообще сопровождается усовершенствованием всех чувств в их совокупности».
«Орел видит значительно дальше, чем человек, но человеческий глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз орла. Собака обладает значительно более тонким обонянием, чем человек, – писал Энгельс, – но она не различает и сотой доли тех запахов, которые для человека являются определенными признаками различных вещей. А чувство осязания, которым обезьяна едва-едва обладает в самой грубой, зачаточной форме, выработалось только вместе с развитием самой человеческой руки, благодаря труду».
Ламарк считал, что головной мозг и его полушария изменяются больше спинного мозга под влиянием упражнения, но доказать это опытами он не мог.
И. П. Павлов показал, что именно в коре больших полушарий замыкаются условно-рефлекторные связи. Чем эти связи богаче, тем больше развивается мозг; поэтому догадка Ламарка о том, что головной мозг изменяется под влиянием упражнений больше, чем спинной, справедлива.
Но Ламарк ошибочно полагал, что ощущения связаны с отделами мозга, лежащими под полушариями. На самом деле все ощущения, даже те, которые возникают при раздражении внутренних органов, непременно связаны с деятельностью полушарий. Ему лучше удается понимание мышечных действий, ощущений, эмоций, представлений в отдельности, чем связь между ними. И это вполне понятно, ведь ему не известны рефлекторная дуга и замыкание дуг в коре больших полушарий и многое другое, чем располагает наука в настоящее время.
Вопросы воспитания, формирования личности тоже привлекают внимание Ламарка. И к ним он подходит, как материалист. Ему принадлежат мысли о роли обстоятельств жизни в процессе воспитания.
Вкусы человека, наклонности, привычки, его суждения, мораль – все это результат обстоятельств его жизни, особенно той общественной среды, в которой он воспитывался.
Огромное значение в формировании личности человека играет упражнение или неупражнение его способностей. Человек обязан вкусами, склонностями, привычками, даже знаниями «бесконечно разнообразным и в то же время особым для каждого индивидуума обстоятельствам, в которых каждый из нас находился».
Обстоятельства жизни особенно важны в детстве, когда формируются личность человека, его ум. Все добрые принципы и склонности следует заложить в человеке в детские годы.
Влияние самых ранних привычек и первых склонностей на характер огромно. «Наша организация, столь восприимчивая в детские годы, легко изменяется и приспосабливается к тем или иным привычным движениям нашего нервного флюида в зависимости от того напряжения, которое ему придают наши склонности и привычки. Эта организация претерпевает изменения, которые, при благоприятствующих тому обстоятельствах, могут еще более усилиться, но никогда не изглаживаются полностью, даже при противоположных обстоятельствах».
Современная наука знает многие факты, свидетельствующие о том, что под влиянием воспитания, упражнения в нервной организации происходят большие изменения физиологического порядка. Они касаются образования новых условных рефлексов, ускорения их приобретения, автоматизации движений, развития памяти, воображения и т. д. Психологические эксперименты подтвердили воззрения Ламарка.
Но он совершал ошибку, утверждая, что в результате упражнения наступают видимые снаружи «изменения органа ума».
Ламарк глубоко прав, подчеркивая, как важна пора «нежного детства» в воспитании, какое исключительное значение играет личное упражнение.
Но не следует связывать формирование личности, воспитание ума и характера, взглядов и склонностей только с детством. Они развиваются всю жизнь у человека. Он может переменить свои взгляды в любом возрасте, может быть перевоспитан. Дурные наклонности могут быть оставлены, хорошие – приобретены.
Человек не только воспитывается окружающей средой и обстоятельствами жизни, но и сам себя воспитывает, сам организует и направляет обстоятельства своей жизни и других людей, воздействует на других людей, организует среду.
Человек – всегда активное начало. Эта сторона развития человека ускользнула от внимания Ламарка, всецело поглощенного основной идеей: показать роль среды в приложении к человеку.
Не менее интересны высказывания Ламарка о роли личных упражнений человека с самого детства.
Многие люди, говорит Ламарк, не дают себе труда самостоятельно мыслить и приходить к собственным суждениям, потому что им с детства внушали верить на слово и подчиняться авторитету старших, вместо того, чтобы приучать к самостоятельности в суждениях. Приучение, упражнение – вот важнейший фактор воспитания.
Хочется сказать еще об одном важном вопросе, поднятом им. Это вопрос о зависимости умственной работоспособности от физиологического состояния организма, хотя его объяснение, предложенное Ламарком, и устарело.
Он считал, что все изменения в умственной работоспособности зависят опять-таки от нервного флюида, то в большем, то в меньшем количестве притекающем к мозгу. Но самое желание Ламарка установить связь между работой мозга и состоянием всего организма в целом и отдельных органов глубоко правильно.
Эта проблема имеет огромное практическое и теоретическое значение в медицине и физиологии труда. И Ламарк правильно говорил, что значительные колебания в умственной деятельности, наблюдаемые у людей, зависят от изменений «в нашем физическом состоянии в тот или иной момент», а также от тех влияний, которые оказывают на это состояние различные атмосферные явления.
Воображение, память, сон
Много интересных мыслей и тонких наблюдений высказал Ламарк о происхождении воображения, памяти, рассеянности, внимания. И всегда он старается найти материальную почву каждого психического процесса.
В распоряжении Ламарка не было экспериментальных данных, не было приборов, которыми располагают теперь физиологические и психологические лаборатории. Поэтому он очень часто вынужден идти путем умозрительным.
А ум его настойчиво выдвигает гипотезы, теории, рассуждения там, где другого склада человек остановился бы за неимением фактов. Не таков Ламарк! Он не останавливается, если не хватает строго проверенных фактов, заполняя пробелы силой воображения, смелостью суждений. Его не могут задержать недоумения, возражения, прямое непонимание.
Все это ему заранее известно, и он пишет в полной готовности встретиться лицом к лицу со всем враждебным, что ожидает его.
Что такое воображение? Это богатство представлений о предметах природы или по аналогии с ними.
Богатая событиями общественная жизнь, многообразные занятия, потребности и развитые вкусы человека обеспечивают пищу воображению.
Хотя все люди наделены воображением, но только немногие обладают этой прекрасной способностью в сколько-нибудь значительной степени. Воображение человек должен непрестанно развивать новыми представлениями и интересами. Без него не могут обойтись ни литература, ни поэзия – ее прекрасная ветвь, ни красноречие.
Другое дело в науке, она делает ошибки почти всегда по вине воображения, – говорит Ламарк.
«Однако там, где нет воображения, нет и гениальности, а без гениальности нельзя открыть ничего иного, кроме простых фактов, и притом всегда без удовлетворительных выводов. А так как наука не что иное, как собрание принципов и выводов, надлежащим образом извлеченных из фактов, ставших нам известными из наблюдения, то гениальность абсолютно необходима как для установления самих принципов, так и для извлечения из них выводов. Необходимо лишь, чтобы воображение было подчинено строгому суждению и не выходило из границ, определяемых исключительно высоким уровнем познаний.
Поэтому, хотя и правильно, что воображения следует опасаться в науках, все же нельзя забывать, что оно становится опасным лишь в тех случаях, когда не подчинено высокоразвитому и просвещенному разуму. Там, где последнее условие соблюдено, воображение становится одним из важнейших условий прогресса науки».
Научную смелость проявляет он в трактовке всех психических явлений.
Каков механизм памяти? «Свидетельство промысла высшего начала», – ответ одних, «Непостижимое человеческому разумению», – твердят другие.
Ни то, ни другое, – говорит Ламарк. Память связана со следами возбуждений. Конечно, он начинает рассуждать о движении излюбленного им флюида по определенным нервным путям. Это надо отбросить и оставить главное: в головном, мозгу возбуждения запечатлевают и сохраняют свои следы, ожившие при воспоминании.
Какова же, по мнению Ламарка, функция мозга? Сохранять «отпечатки, наносимые нервным флюидом». При этом он думал, что эти следы в мозговом веществе – видимые, уловимые, подобные тем, что оставляет за собой катящееся колесо.
Эти грубые механистические мысли не верны: никаких видимых следов под влиянием повторяющихся возбуждений, наукой доказано, нет. Но следы действительно остаются в виде способности быстрее замыкать дуги условных рефлексов при повторении одних и тех же воздействий.
Ламарк не обошел и вопроса о сне и сновидениях. В его время было распространенным представление о том, что во время сна «душа» оставляет тело, бренное свое вместилище. И она, свободный дух, витает в иных сферах, общаясь с «небожителями».
Смутные воспоминания об этих странствованиях человек сохраняет, называя их сновидениями. Идеалисты считали сон и сновидения доказательствами двойственной природы человека: тела и «души».
Как же описывает эти явления Ламарк? Во сне, он говорит, «как бы утрачивается чувство существования». И дальше он находит удивительно ясное и вполне приемлемое в настоящее время выражение: «Бездействует при этом и система ощущений, и ни одно действие, зависящее от воли индивидуума, не выполняется, ибо необходимые для этого мышцы не получают возбуждений и находятся как бы в состоянии расслабления».
А что такое сновидения? Они случаются, если сон неглубок, а какая-нибудь причина еще действует на нервный флюид головного мозга (без флюида Ламарк не может обойтись и здесь!). Тогда человек оказывается «…во власти сновидений, т. е. хаотически выплывающих помимо его воли, причудливо перепутанных представлений».
Нельзя не поразиться этим описанием: оно вполне соответствует современному объяснению сна как состояния торможения коры больших полушарий, а сновидений – как результата состояния возбуждения отдельных участков коры на фоне разлитого торможения.
Как близко подошел Ламарк к современному пониманию всех этих явлений, блестящей трактовкой которых человечество обязано И. М. Сеченову и И. П. Павлову!
Что такое нервная система в понимании Ламарка? Это орган, через посредство которого внешний мир получает свое отражение в сознании каждого человека. Ощущение же, память, мышление, чувства – все это свойства мозга, а мозг – это материя на высокой ступени своего развития.
Ламарк не располагает достаточным количеством фактов для доказательства своего понимания психики, ума, воображения, но у него правильный подход к этим явлениям.
Он тверд в том, что нельзя разграничивать материю и дух, он непоколебимо верит и в то, что придет время, когда наука окажется в силах познать законы психической жизни.
«Кто в самом деле может утверждать, – говорит Ламарк, – что человек никогда не овладеет тем или иным знанием и не проникнет в те или иные тайны природы? Разве не открыл человек уже немало важных истин, из которых некоторые казались совершенно недосягаемыми для него?»
Надо представить себе, какой тяжкий труд мог быть увенчан книгой, дающей первую целостную эволюционную теорию! Какой философски всеобъемлющий ум, какое пылкое воображение надо было иметь классификатору музейных коллекций, чтобы засушенных, заспиртованных животных, остатки их и отпечатки, миллионы лет пролежавшие в земле, связать единым происхождением; представить себе их постепенное развитие в течение огромных промежутков; связать воедино всю природу до мышления человека. И все это среди непонимания, насмешек, глумления.
Это ли не ратный подвиг! Подвиг во имя будущего науки, во имя потомства!
«Я хорошо знаю, что в настоящее время мало кто заинтересуется моей работой; большинство скажет, что мнения, высказываемые в ней, смутны и не основаны на точных знаниях», – говорит Ламарк, приступая к «Философии зоологии», и словами, полными веры в прогресс, он кончает свой труд:
«Несмотря на ошибки, которые я мог допустить при его создании, все же не исключена возможность, что в нем содержатся мысли и рассуждения, могущие принести некоторую пользу для преуспеяния наших знаний, пока не придет время, когда все эти важные вопросы, которыми я дерзнул заняться здесь, не подвергнутся новому обсуждению со стороны людей, сумеющих осветить их лучше, чем это сделал я».
