Текст книги "Магия греха (Двойная жизнь)"

Автор книги: Вера Кауи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

– Вы думали об этом? – спросил он. – Вы же прекрасно понимаете, что при проведении расследования я должен проверять каждую мелочь, и, поверьте, таких мелочей у этих людей за последние годы накопилось немало. Я не собираюсь умолять вас на коленях, у меня тоже есть гордость. Но именно сейчас мне очень нужна помощь, и вы, мисс Джордан, можете оказать ее больше, чем кто бы то ни было. С вашей помощью я мог бы проникнуть в жизнь человека, никогда и никому не доверявшего и не доверяющего свои тайны и секреты. Это просто чудо, что вы знаете любовницу Тони Панаколиса, хотя с момента вашей последней встречи и прошло много лет. Я бы ни за что не послал вас туда, где вам грозила бы хоть малейшая опасность. Я не настолько безрассуден. Но если бы вы согласились подумать над моим предложением...

Она думала... А он ждал. «Какая же она все-таки красивая, – подумал он. – Мягче и нежнее, чем Клео, хотя не такая неотразимая, как та. У нее лицо, которое никогда не в состоянии забыть. Необычные глаза. Нежнейшая кожа. Она даже говорит не так, как обычные женщины. У Клео голос немного жестче и властнее, но это исходит из ее привычки заниматься активным сексом по сценарию. Мисс Джордан говорит нерешительно, даже немного извиняющимся тоном... А голос Нелл звучит вполне естественно, потому что это ее собственный голос». Он был уверен на сто процентов, что сейчас она не играет, потому что не было для этого никакой необходимости. Это была та Нелл, о существовании которой не знал почти никто. Ее мог знать Филипп Фолкнер, но кто еще? «Я твой должник, Блоссом», – подумал Марк. Неудивительно, что она так заинтриговала его с самого начала. Три женщины в одном теле. Причем три абсолютно разные женщины, ничем не похожие друг на друга. Не возникало никакого сомнения, что Нелл была ключевой фигурой в этой триаде. Оставалось только непонятным, зачем ей понадобилось создавать еще два дополнительных персонажа. Но он это узнает. Он хочет это узнать. Очень хочет.

Стивенс чувствовал интуитивное влечение к этой женщине, но его разум отгонял даже намек на эти мысли. Один из его инструкторов в Брамшилле, умудренный опытом долгих лет работы в столичной полиции, предупреждал его, чтобы он избегал иметь какие-либо отношения с красивыми женщинами при исполнении служебных обязанностей.

– Эта проблема серьезно заставит тебя задуматься о своем половом члене, – говорил он. – Я повидал немало перспективных, многообещающих полицейских, которые в конце концов так ничего и не добились, потому что никак не могли понять разницу между чувствами и разумом, между полицейским и просто мужчиной. У тебя тоже наступит время, когда придется решать для себя подобный вопрос.

«Вот и пришло время», – подумал Марк Стивенс. Он поставил на столик свою чашку.

– Сколько времени вам надо, чтобы обдумать мое предложение? – спросил он.

– Не звоните мне, я сама с вами свяжусь. – Нелл смягчила резкость фразы нежной улыбкой.

Но он в ответ не улыбнулся.

– Надеюсь, мне не придется ждать очень долго. Все то время, пока мы пытаемся обнаружить, где действует эта банда, существует угроза, что они совершают насилия над все новыми и новыми детьми.

Он видел, что ее лицо как-то неестественно передернулось, но это выражение промелькнуло настолько быстро, что он даже не успел его запомнить и оценить.

– Но где они находят детей?

– Это обычные беглецы, дети улиц. Некоторые из них, доведенные до отчаяния, продаются за низкую плату, чтобы не умереть с голоду, другие попадают в переделки, потому что верят обещаниям. Для них это единственный способ заработать деньги.

Он заметил, как она снова вздрогнула, сделал паузу для большего впечатления и после этого добил ее остальной информацией.

– Мы опознали уже пять тел. Мы знаем, как и почему они погибли. А вот где сейчас находятся остальные двадцать с лишним детей, мы не знаем. Все они беглецы, все потерялись уже много, очень много месяцев назад, порой даже лет. Могут быть и другие причины их исчезновения, с этим никто не спорит. Может быть, они просто сами скрываются. – Марк снова помолчал. – Но это уже не наше дело, по крайней мере, оно находится не в нашей компетенции.

Она подняла голову и посмотрела на него таким взглядом, как будто хотела пригвоздить к креслу.

– И не в моей тоже! – бросила она таким резким тоном, что кот в ужасе свалился на пол и умчался на кухню. – Мое дело было сообщить вам то, что я знаю, и все! А теперь я должна еще заботиться о детях, которых совращают сексуальные маньяки! Я должна... – она не договорила, потому что, должно быть, заметила на его лице какое-то неприятно-резкое выражение, заставившее ее вспомнить об осторожности. Ее профессиональное спокойствие вернулось к ней. – Вы знаете, есть явно неприятные моменты в моей профессии, – продолжила она другим тоном, – но, по-моему, сексуальные извращения с детьми выходят за рамки самых больших неприятностей.

– Я не раз сталкивался с тринадцатилетними проститутками, – сухо сказал он.

– Я тоже. И практически всегда их первыми клиентами были их собственные отцы.

Ее голос задрожал от отвращения, хотя он и не понял причины столь сильного эмоционального возбуждения. В какой-то момент ему даже показалось, что это не просто отвращение, а ярость. Судя по тому, что творилось в ее душе, она сейчас была необычайно взволнована, но спокойное выражение лица и такие же спокойные, ничего не выражающие глаза скрывали ее глубинные чувства. Создавалось впечатление, что она отгораживалась от него невидимой стеной, которая не позволяла рассмотреть ее настоящее лицо. Но все-таки были какие-то проблемы, заставлявшие Нелл волноваться так сильно, что даже ее непроницаемая отчужденность давала трещину, позволяя по мимолетным проявлениям недовольства и раздражения судить о происходящем в ее душе. Марк понимал, что, если довести этот гнев «до кипения», ее слабые места станут заметны еще сильнее. Да, ключик к потайной двери был где-то рядом. Понимая это, он уже не сомневался, что скоро разгадает тайну этой непостижимой женщины.

Марк Стивенс встал. Ему хотелось все хорошенько обдумать и кое с кем посоветоваться, чтобы убедиться, что он действительно на правильном пути. А сейчас для него важно то, что она еще не поняла, как сильно перед ним раскрылась.

– Хорошо, – проговорил он с видом человека, который наконец понял, что большего ему на этот раз добиться не удастся, и смирился. – Я согласен, вы должны обдумать мое предложение. Я прекрасно понимаю, о чем прошу... – Он смотрел ей прямо в лицо. Он хотел, чтобы она все поняла без слов...

Нелл подняла глаза, и он, не выдержав, отвел взгляд в сторону. Но Марк успел заметить, что его молчаливое послание было получено и прочитано.

– Хорошо, – единственным словом ответила она.

– Я перезвоню вам после уик-энда.

Тихий кивок головы вместо ответа. Она безразлично отнеслась к его желанию уйти, значит, ей тоже надо подумать и еще раз «пощупать» ту шаткую почву, по которой они только что ходили вдвоем, чтобы окончательно убедиться, что она «не оставила на ней слишком много следов».

«Она доверилась только мне, – думал он, садясь в машину. – И только потому, что я запомнился ей своей справедливостью по отношению к падшим женщинам и детям. Гнев превращается в вину, вина превращается в разъедающую душу отраву. Жизни калечатся и ломаются так, что потом их уже никак нельзя исправить». То, что она представляла собой в эмоциональном плане целое минное поле, не оставляло у него никаких сомнений.

«Все оказывается намного сложнее, чем я предполагал», – подумал Марк. Но он не мог ждать, пока все станет на свои места и правда обнаружится сама собой.

Нелл отнесла чашки в кухню и стала их мыть. Руки привычно выполняли знакомую работу, в то время как она обдумывала сложившуюся ситуацию. Мысли метались в ее голове подобно тому маленькому мышонку, которого Банда недавно принес в дом. Загнанный, замученный, задерганный, обезумевший и еле живой от страха мышонок уже почти сдался, когда Нелл не выдержала и, взяв полотенце, завернула в него серый комочек, чтобы вынести на улицу. Мышонка она спасла, но ее спасти некому. Она сама допустила довольно грубую ошибку, позволив, чтобы ее раскрыли... и, самое главное, кто! Блоссом!

На мгновение остановившись, она посмотрела на свои мыльные руки и поняла, что вынуждена признаться самой себе в том, в чем очень долго не хотела признаваться: он нарушил ее покой. Она не могла спокойно думать о нем, прекрасно понимая, что она знает о нем так же много, как теперь и он о ней. О чем бы они ни разговаривали, между ними все время оставалось почти физически ощутимое напряжение. Она наговорила сегодня слишком много глупостей... да, слишком много... Но Нелл не могла припомнить ни одного мужчины, который бы заставлял ее так сильно волноваться и нервничать. С клиентами она никогда не ощущала ничего подобного. И только теперь поняла почему. С клиентами она себя контролировала, а с Марком Стивенсом – нет. Он выбрал свой собственный путь в отношениях с ней и четко следовал ему, но, поступая таким образом, он слишком опасно приближался к той грани, за которой трудно было соблюдать какие-либо ограничения или запреты. За этой гранью находилась запретная зона, причем для нее она была еще более запретной, чем для кого бы то ни было. Даже Лиз предупреждала ее, чтобы она никогда не переходила эту границу. Она знала, что, допустив ошибку, которая может оказаться для нее роковой, она дала ему возможность разглядеть за непроницаемой стеной отчуждения и хладнокровия частичку ее истинного лица. Пусть он не разгадал всех ее страхов и метаний, однако увиденного было вполне достаточно, чтобы возбудить его любопытство. Теперь он не остановится и будет постоянно подстегивать ненасытное желание выведать как можно больше, пока не узнает все.

«А это значит, что мне надо немедленно порвать с ним всякие отношения. Встреча с Синди Льюис – это полная катастрофа, она сулит одни неприятности. Я не могу позволить Стивенсу еще раз явиться сюда. Пора поднимать мост в моем замке и опускать входную решетку. С этого момента, моя дорогая девочка, ты переходишь на осадное положение...»

5

Марк Стивенс быстрым шагом вошел в паб и направился к столику у окна, где какой-то мужчина читал «Дейли телеграф».

– Простите, я немного опоздал... Мне позвонили, когда я собирался выйти из своего кабинета... Нашли еще одно тело. На этот раз в Херефорде. Четырнадцать лет. Тело пролежало уже некоторое время, но погибшего все же удалось идентифицировать.

– Смерть наступила точно так же?

– Да, сексуальные извращения, потом был задушен, как и все остальные. Перед смертью был несколько раз изнасилован. Есть следы пыток. – Лицо Марка Стивенса оставалось непроницаемым. – Что же это за люди, которые получают от этого удовольствие? Мне надо выпить. Вам заказать?

– Спасибо, я уже взял виски, а так как у меня во второй половине дня назначена встреча с убийцей, которому защита усиленно пытается приписать шизофрению, то я должен иметь ясную голову. Настоящий ублюдок и скользкий, как гадюка. Умная тварь. Вся проблема заключается в том, что он тщательно изучил законодательство и теперь о своем деле, за которое его, возможно, будут судить, знает не меньше, чем я. Единственное, от чего он действительно пострадает, так это от своей аморальности. Рано или поздно, но пострадает. У него абсолютно нет никакого понятия о совести.

– Мне нужен ваш профессиональный совет, – обратился к нему Марк, заказав выпивку. – В моем деле об убийстве детей со съемкой на видео я столкнулся с женщиной, которая сама решила сообщить нам кое-какую полезную информацию. – Он на мгновение замолчал. – Я неоднократно встречался с ней, но пока не смог склонить ее к принятию нужного мне решения. Я не могу понять логику ее поведения и поэтому не могу заставить ее идти туда, куда надо мне. Вы лучший психолог в нашей области, я подумал, что, если я расскажу вам о ней и ее проблемах, вы сможете помочь выстроить новую или подправить мою теорию...

– Вы всегда проверяли на практике мои теории в Брамшилле, насколько я помню, – сказал психолог. Его звали Джерри Пиэрс. Впервые они встретились с Марком Стивенсом, когда тот учился в полицейском колледже. Марк был одним из его самых блестящих учеников. Он обожал курс психологии, основанный на умении анализировать поведение человека, его манеру говорить, голос и жесты с тем, чтобы потом составить наиболее объективную картину, не основанную на первом впечатлении. Марк сам опрашивал многих убийц и писал подробные отчеты по наиболее трудным случаям, касающимся убийств детей, изнасиловании и других преступлений. Пиэрс обсуждал с Марком немало сложных дел, обычно тех, в расследовании которых и сам принимал участие, но сейчас просьба касалась необычной услуги. – Она со странностями? – с любопытством спросил он.

– Она играет роли трех совершенно непохожих друг на друга женщин.

Марк увидел, как бледно-голубые глаза Джерри зажглись веселыми искорками интереса.

Пока они ели, Марк рассказал ему историю Нелл Джордан и ее двух «ролей».

– Насколько я понял, она прекрасно знает этих женщин и, изображая их, отдает себе отчет, что только играет роль? – спросил Джерри.

– Да. Клео Мондайн создана и совершенствована самой Нелл и женщиной, которая нашла ее и воспитала как свою преемницу, с особой тщательностью; Элеонор Джордан – это уже творение рук одной Нелл. Работает на два фронта, если можно так сказать. – Марк наклонился к собеседнику. – Я хочу знать, почему такая женщина вдруг захотела создать две противоположные личности в своем сознании для выполнения разных функций? Ведь на улице ее знали как Нелл или Элли.

– Клео шаг за шагом поднималась по лестнице успеха, но поднималась-то она из самых низов и отбросов общества, поэтому вполне естественно, что она не хочет быть похожей на обычную уличную проститутку. Проблему представляет скорее Элеонор, противоположность Клео. Респектабельная, далеко не молодая, для мужчин не привлекательная, ведущая скромный, размеренный образ жизни. А Нелл... она их создатель. Но для чего она существует? Ведь всю работу выполняют в основном предыдущие две фигуры. Какие у нее задачи? Планирует их деятельность? Может быть, она именно в этом находит удовлетворение? В том, что сидит дома и руководит теми двумя? Клео встречается с клиентами, Элеонор работает у хирурга, специализирующегося на пластических операциях, кажется, так? У вас достоверная информация?

– Эта информация получена от самого хирурга, который описывал ее, когда был в банке. Он не мог остановиться, вознося ее чуть ли не до небес. Неимоверно исполнительная, да, да, именно «неимоверно исполнительная». Очень спокойная, замкнутая. Это тип женщины, которую обычно не замечают. То, что она существует, все считают само собой разумеющимся фактом. Она должна существовать и поэтому существует. Мисс Элеонор Джордан всегда работает по вторникам, средам и четвергам, она ни разу не опоздала и не пропустила работу. Хирург-косметолог обычно сверяет по ней часы, сразу же после прихода забывая о ее существовании, как будто все, что она делает, делается само собой.

Джерри кивнул головой.

– Значит, контролирует свое поведение... А как куртизанка что она собой представляет?

– Просто неотразима. В ней сочетается все то, чего нет у Элеонор. Сексуальная, изысканно одетая, очень... э-э... хрупкая и вся такая женственная. За это ей и платят. Она сама решает, кого выбрать, где и когда встречаться. Очень скрытная и осторожная. О ее клиентах нет никакой серьезной информации, но я над этим еще работаю. Вся трудность в том, что у нее интернациональная клиентура.

– Она, должно быть, хороша? Специалист в своем деле?

– Несомненно, но не в духе садомазохистских обществ. Мне удалось раздобыть информацию, что ее специализация заключается в реализации мужских половых фантазий.

– Да, в наше время существует необходимость в такого рода специалистках. – Джерри откинулся назад и сделал глоток из бокала. – В какой момент она появилась в твоем деле?

Марк выдал ему отредактированную версию.

– И ты думаешь, что ею движет сильное чувство справедливости по отношению к изнасилованным детям?

– Да. Я даже думаю, что она сама была в детстве таким изнасилованным ребенком. Она не хочет, чтобы то, что произошло с ней, происходило и с другими.

– Ты хорошо слушал мои лекции. – Джерри с удовольствием потянулся. – Потому что, мне кажется, ты прав. Именно поэтому Клео и отделена от Нелл. Клео – это проститутка, которой ее сделал дорогой отец, это продолжение Элли Литтл, начинавшей с улицы. Элеонор Джордан – совсем другое дело. Это спокойная, благоразумная и респектабельная женщина, какой Нелл очень хотела бы быть, но обречена оставаться женщиной-тенью. Это ее наказание.

– Наказание?

– Самоненавистничество, – пояснил Джерри. – Это вина, чувство, что все произошло только по ее вине, потому что большинство отцов говорят своим дочерям, что те «заставляют их это делать», а они уже, в свою очередь, не могут отказаться и т.п. Перекладывание ответственности. Отец изнасиловал Нелл, а не Элеонор и не Клео. Нелл ненавидит себя за то, что позволила ему это сделать, поэтому чем меньше времени Нелл проводит в облике Нелл, тем лучше – страдать приходится в три раза меньше. – Джерри покачал головой, заметив, как напряженно Марк слушал его слова. – Нелл чувствует вину только потому, что в этом ее убедил отец. Возможно, он ей твердил, что если она хоть кому-нибудь обо всем расскажет, то его схватят и посадят и тогда вина целиком ляжет на ее плечи. Будучи ребенком, она не видела никакого способа прекратить насилие, а став взрослой, она ненавидит себя за то, что даже не попыталась покончить с издевательством. С какой стороны ни посмотришь, всё плохо. Палка о двух концах. Это своего рода эмоциональный шантаж, постепенно подводящий человека к тому состоянию, когда тот становится способен на всевозможные глупые поступки типа самоубийства. Он очень расстраивает нервы и незаметно разрушает нервную систему. Я видел немало женщин, единственным желанием которых было убить себя, причем как можно болезненней, чтобы обрести мнимый покой. Они часто калечат себя, бывает, занимаются беспорядочным, групповым сексом. Другие, наоборот, не выносят прикосновения мужчины. Некоторые начинают пить, другие – употреблять наркотики.

Марк утвердительно кивнул головой.

– Понимаю. Но она не употребляет наркотики, а количество спиртного соответствует тому социальному кругу, в котором она вращается.

– Вот она и превратилась в то, во что хотел превратить ее отец. То есть в проститутку, но такую, как Клео. И, чтобы как-то компенсировать негативные черты Клео, она создала Элеонор: «Посмотри, папочка, какая я теперь хорошая девочка...»

– Черт! – резко бросил Марк.

– Ты приобрел себе очень сложного свидетеля, Марк. Его еще надо «вывести на чистую воду».

– Да, я знаю, – согласился Марк.

– Ее роль действительно так важна в этом твоем деле?

– Она могла бы, если бы я, конечно, сумел ее правильно направить, помочь мне выйти на ключевые фигуры этой зловонной клоаки.

– Рискуя, естественно, своей жизнью?

– Нет, никакого риска нет, если бы ей помогал я. Я не хочу причинить ей вред.

– У нее уже явно эмоциональный паралич, Марк, но, несмотря на это, она тебе поможет. Чувство вины не позволит ей поступить иначе. Кроме того, это удовлетворит ее потребность быть наказанной. Единственная опасность, что ей может понравиться страдать. Она будет сопротивляться, прекрасно играя свою сложную роль, но в конце сдастся и сделает все, о чем ты ее попросишь. – Джерри посмотрел на своего друга. – Это не просто дружеская просьба, да? Для тебя здесь есть что-то большее.

– Да, – согласился Марк.

Джерри с улыбкой почесал нос, что делал всегда, когда хотел выразить неодобрение.

– Марк, это может быть опасно.

– Я знаю.

– А она хоть какой-то интерес к тебе проявила?

– Думаю, что она не позволяет себе его проявить. Джерри кивнул головой:

– Понятно. Клео сексуальна, она в данном случае играет роль, для которой ее подготовил отец. Элеонор – какое-то бесполое существо среднего рода, а Нелл... Нелл не может позволить себе такую роскошь, как эмоции. Это все из-за так называемого самоуничижения и самонаказания. У меня нет никакого сомнения, что она обладает колоссальным сексуальным опытом, но жизненного опыта общения между мужчиной и женщиной, любящими друг друга, у нее нет. И это, наверное, потому, что она считает себя неспособной на такие отношения. У нее будут большие проблемы, если она захочет справиться со своими эмоциями, потому что это как раз то, чего она совсем не знает. Подобные женщины обычно считают себя неподходящими партнершами для мужчин. Клиенты – это не мужчины, это похотливые сладострастны. Они для них не более чем возбужденные члены. Джерри пристально посмотрел на Марка.

– Будь осторожен с этой особой. Обычно те женщины, которые в детстве имели сексуальную связь со своими отцами, не могут сформировать в сознании какой-либо другой образ отношений с мужчинами. Но, если такое все же случится и она изменит свое отношение, ты попадешь в западню. Я не могу сказать, что Нелл Джордан точно собой представляет и действительно ли она такой тип, как я описал, потому что я с ней не разговаривал и основываюсь только на твоем впечатлении и на том, что она говорила тебе. Судя по этому, она явно потерянный человек и находится в стадии деградации. Ей будет очень трудно справиться с собой, а также со своим трехликим образом. Ее мир рухнет. – Он улыбнулся. – Несомненно, ты слышал, что женщины влюбляются, в своих психиатров. Что случится, если проститутка влюбится – впервые в своей жизни – в полицейского?! – Он сделал паузу. – Или он в нее?..

Марк закрыл глаза и кивнул.

– Я прекрасно понимаю, чем это может закончиться и какими последствиями чреват мой замысел.

«Тогда, может, не стоит так себя мучить», – подумал Джерри, видя по кое-каким признакам, что ситуация уже непростая.

– Буду рад оказать все возможные услуги как специалист в данной области, – предложил он.

Голубые глаза Марка засветились ярким светом.

– Спасибо, Джерри. Я ценю это.

– Гм... Для чего же тогда, по-твоему, существуют друзья?

Оказавшись без поддержки – Филипп был не в счет, потому что не знал существа дела, – Нелл понимала, что у нее нет никакого другого выхода, кроме как пройти через жестокое испытание с начала до конца. Раньше она всегда хорошо засыпала и спала глубоким спокойным сном, но сейчас лежала в постели с открытыми глазами, молча слушая тиканье часов и недовольное мурлыканье кошек, которым снилось что-то неприятное. Прибегнув к своему последнему средству, она взяла книгу и читала до двух часов ночи, пока веки сами не стали устало закрываться. Но как только она выключала свет, все те же мысли лезли в голову.

Нет, Нелл не боялась снова встретиться с Синди Льюис. С ней она могла справиться. Когда все люди стояли в очереди к богу за мозгами, Синди наверняка шлифовала где-нибудь пилочкой свои ногти, поэтому голова ее осталась пустой. Риск заключался в том, что эта встреча могла нарушить тишину и спокойствие ее повседневного размеренного существования. Как найти контакт с Синди, лучше всего знала Клео. А тогда с Синди была Элли, не так ли? Маленькая глупая дурочка, работавшая на Мики Шафнесси. Можно сочинить легенду, что она немного «улучшила» свои жилищные условия, подкопила деньжат, нашла толкового мужчину, не сутенера... скажем, какого-нибудь американца. Именно поэтому она и выпала из поля зрения на несколько лет. Вроде бы правдоподобно. Соединенные Штаты настолько замкнутая страна, что там можно было прожить хоть всю жизнь, не то что несколько лет, и не иметь никаких новостей из Великобритании.

«Он был военнослужащим, – продолжала придумывать Нелл, – летчиком из Майлденхолла, за которого я решила выйти замуж после того, как случайно познакомилась с ним по пути из Лондона в Америку. Но тогда я еще не знала, что он женат, и, когда мы приехали к нему в Калифорнию, его жена потребовала развестись с ней и выплатить денежную компенсацию... В результате пришлось снова вернуться на улицу, а так как в Лос-Анджелесе любители поразвлечься оказались очень скупыми, я решила вернуться». Нелл слегка походила на прежнюю «Элли»: такая же копна волос на голове, надо только напустить побольше американского наглого блеска и самоуверенности и чуть-чуть изменить акцент. С одеждой проблем не будет. У Клео гардероб полон всяких американских «штучек», от простых из супермаркетов до сшитых на заказ у самых знаменитых модельеров. «Я смогу это сделать, – подумала Нелл, чувствуя, как сердце снова сильно забилось, получив очередную порцию адреналина. – Я смогу убедить Синди в чем угодно. Единственное, что надо, найти правильные слова и вжиться в роль, представив себя на ее месте...»

Она выпрямилась на постели, разбудив резким движением кошек, которые сразу же недовольно замяукали.

– Поняла? – громким голосом спросила она себя. – Репетиция уже началась!

На той же неделе Марк заехал в Кембридж навестить мать, все еще жившую в большом доме, оставленном ей отцом. И отец, и мать до безумия любили своего единственного сына. Сестра Марка, которая была на пять лет его старше, очень быстро выскочила замуж и уехала с мужем в Гонконг, где он руководил одним из английских банков.

Честолюбивые амбиции миссис Стивенс по отношению к своему мужу не реализовались, потому что тот самородок, за которого она выходила замуж и который с первого взгляда казался чистым золотом, спустя двадцать пять лет так ничего ей и не принес, а золото надежд превратилось в пыль отчаяния. Даже после смерти мужа миссис Стивенс не могла простить ему то, что он, занимая пост королевского прокурора, не смог сделать ее не просто миссис Стивенс, а леди Стивенс, женой лорд-канцлера Англии. Поэтому, когда ее сын вместо того, чтобы пойти по стопам отца и преуспеть на поприще профессионального юриста, стал простым полицейским, ее неудовольствию и возмущению не было предела.

Когда Марк блестяще закончил полицейский колледж, она оставила этот факт без внимания, даже не поздравив его. Его быстрая служебная карьера тоже не волновала ее, пока он не достиг того ранга, который, по ее мнению, заслуживал ее снисходительной оценки. Узнав через свои источники информации, что он вот-вот получит звание суперинтенданта и считается вполне вероятным кандидатом на должность помощника главного констебля города, она сразу же высказала ему свое одобрение. В надежде на будущие доходы сына она решительно отказалась продать большой дом на Трампинг-тон-роуд и переехать в квартиру, за которой было бы гораздо легче следить и на содержание которой не пришлось бы тратить столько денег, как на дом.

– Я родилась в этом доме, я провела в нем всю свою сознательную жизнь, здесь мы жили с моим мужем, здесь у нас родились дети, и здесь я умру, когда придет мой час, – таково было ее непоколебимое мнение. Правда, она добавляла, что могла бы переехать при одном условии – это может произойти, когда ее сын приведет в этот дом свою невесту.

Она подыскивала ему самых красивых девушек из респектабельных семей, которые могли бы соответствовать уровню жены заместителя главного констебля, но Марк не проявлял никакого желания даже познакомиться с ними.

В этот торжественный вечер, когда ей исполнялось шестьдесят восемь лет, она собиралась наконец выяснить, почему он так себя ведет. Сыну скоро стукнет сорок, жениться ему надо было, по крайней мере, лет пять назад. Как и все люди, которые тщательно подмечают мельчайшие ошибки других, не замечая при этом своих, она с присущей ей непоколебимостью и решительностью собиралась все-таки найти сыну достойную супругу.

Когда Марк приехал к матери, она находилась в гостиной. Ее глаза были умело подкрашены, седые волосы, как всегда, собраны в аккуратную прическу, а губы, как и в его далеком детстве, когда она была еще совсем молодой, блестели ярко-красной помадой, помадой ее молодости. На ней было надето великолепное шелковое платье цвета морской волны, в ушах – серьги с жемчугом, к плечу приколот небольшой полукруг бриллиантовых подвесок.

– Ты кого-то ждешь? – спросил Марк, целуя ее в щеку. От матери пахло изысканным «Флорис Лили оф зэ Вэлли».

– Никого. Только Люси Голдинг и Мэри Уортон обещали зайти на чашечку чаю. Так как ты не сможешь завтра приехать ко мне на праздничный обед, я решила пригласить их сегодня. Ах да... еще будет одна знакомая Мэри, они с Джорджем познакомились с ней в Бахрейне.

«Опять девица, которую надо выдавать замуж, – устало подумал Марк. – Снова одно и то же». Чайный столик был накрыт, и, когда он сел в глубокое кресло рядом с камином, Дорис, прислуживавшая его матери уже не один десяток лет и знавшая его с самого детства, принесла свежезаваренный чай.

Дорис дала ему чашку, и он увидел, что это фарфор «Рокингем». Значит, сегодня явно будут пытаться поймать рыбку на крючок. Подняв глаза, он встретился взглядом с Дорис. Она ему подмигнула. Она слишком хорошо знала его матушку и все, на что та была способна.

– Не может жить спокойно, вечно что-то улаживает, решает, спорит, – жаловалась она как-то. – У нее прямо какая-то мания, чтобы все делалось так, как хочется ей. Она, как всегда, одна знает, что лучше, а что хуже.

Когда Дорис вышла, Марк без интереса спросил:

– Ну и кто на этот раз будет жертвенным ягненком?

Марианна Стивенс сжала губы в ниточку, и ее ярко-голубые глаза, такие же жесткие и колючие, как у него, неодобрительно посмотрели на сына.

– Я попросила Дорис приготовить один из ее самых вкусных бисквитов – «Викторию». Никаких жертв не будет.

– Перестань, мама! Ты снова начинаешь заниматься сводничеством!

– Не употребляй, пожалуйста, в этом доме подобные слова. – Она сделала паузу. – Как ты думаешь, неужели мне не хочется видеть тебя женатым? Причем на достойной женщине? Завтра мне исполнится шестьдесят восемь лет. Шестьдесят восемь, Марк! Мне осталось не так уж много, чтобы помочь тебе...

– Чтобы устроить все так, как тебе хочется?

Она изобразила на лице страдальческое выражение, а глаза засветились материнской любовью.

– Чтобы сделать тебя счастливым. – Она позволила себе на мгновение снисходительно улыбнуться.

– Я счастлив. Тем, что у меня есть.

– Но у тебя больше ничего нет с этой... как ее... актрисой?..

У его матери остались старые связи еще с тех пор, когда был жив муж. Поэтому слухи доходили до нее с оперативной быстротой.

– Нет. Все уже кончилось.

– Тогда что же плохого в том, что я пытаюсь найти для тебя подходящую девушку?