Текст книги "Нестрашная сказка 3 (СИ)"

Автор книги: Вера Огнева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Он рвал их молча. Двоих, которые ухватились за телегу с ближнего края, он снял одним махом. Они – да, орали. Он перемахнул через возок, накрыл еще одного, а последнего догнал у леса, располосовал когтями податливую человеческую плоть и канул в темноту чащи.

Иол ждал его у лаза. Гуго изловчился и сдернул с шеи гайтан, но обратный переход пошел уже совсем неловко. В лице осталось больше медвежьего, нежели человеческого, руки плохо слушались. Пока Иол развязывал узелок на шнурке, земля ощутимо подрагивала, мелко трясся забор. Но стоило булавке упасть в ладонь хозяина, тряска прекратилась, да и лицо стало нормальным.

Деревню, как пришибло – люди шатались по утоптанной площадке возле ворот будто в полусне. Одно дело обороняться от голодных доходяг, другое от солдат, коих вполне возможно сюда послали, а теперь ждут, когда те вернутся с добычей и докладом. А не вернутся, на мизерное человеческое селище обрушится вся мощь чужой злой силы, и останется от деревеньки только выжженное пятно на лесной земле.

Гуго вытащил из пазов запорный брус, распахнул ворота и, как нив чем не бывало, принялся потрошить зашпиленный воз.

У народишка вялость и опаску, как рукой сняло! Два раза чихнуть и они уже наперегонки тащили с воза, кто, что ухватил. А вскоре и самого Немтыря оттеснили. Пенкарий велел ему, в сторонке стоять, добро стеречь. Добычу домой тащили в две охапки.

Мертвых отнесли в лес подальше и закопали. Дорогу перед воротами присыпали песком и лесным сором. Первый дождь так прибьет, никто не догадается, сколько тут крови вытекло. Народ успокоился. По домам прятали поживу. Прокла застирывала от меда новую юбку.

Гуго сидел на подстилке в своем сарае, рядом в сене спал Иол. Слабоват пока был. Гуго размышлял, стоит задержаться в деревне еще на пару дней или пора уходить. Следовало как можно скорее разобраться, что все таки происходит.

Что в королевстве полный раздрай, он понял почти сразу. Но почему вольные поселения грабят наемники императорского дома? Они тут как оказались? С какого перепугу император вспомнил про мизерную державу, на краю ойкумены? Синий орел никогда не был интересен короне. Идея, прогнать отряд дорогущих наемников через весь континент ради простого грабежа, граничила с помешательством.

Черные штаны, лиловые куртки, оранжевые обшлага... перья должны быть тоже оранжевые. У личной императорской стражи еще и белые плащи. Цирк с балеринами! У наследника императорского престола перья на шляпах белые и красные. У младшего – только белые. В каждом отряде от двухсот до шестисот наемников. Почти регулярная армия...

– Немтырь.

Гуго задремал. Пенкарий стоял на пороге сарая, вцепившись в вилы обеими руками. От грозного хозяина проистекали волны страха.

– Ур-р? – Тихо откликнулся Гуго.

Пенкарий загородился вилами, будто баба веником.

– У– р-р!? – громче потребовал король.

– Мальчишка-т мой за тобой днесь на ограду полез, да упал, думали, убился, а он в себя только вот пришел и мне потихоньку сказывал, будто ты...

У хозяина горло перехватило, он поперхал, харкнул в темноту и робко перешагнул порог.

– Мальчишка вроде головой... того. Но оно не того. Верю я ему. Оборотень ты! В медведя, говорит, перекинулся...

Вилы сами собой выпали из неверных рук, и Пенкарий сполз коленками на земляной пол.

– Уходи, всеми клятвами тебя заклинаю. И дружка своего забирай. А спросят, мы ничего не знаем. Откуда взялся, куда делся. Сам пришел, сам ушел. За сегодняшними-т поди, придут, спрос учинят, куда подевались?

– Никто за ними не придет, – изволил продрать глаза Иол. – Таких, как они, полно. А мы уйдем. Одежонку бы еще какую?

– Я тут пособирал, – засуетился Пенкарий. – Вот кафтан, вот плащ. Старый и с дыркой, но теплый. И сапоги. С этих сняли. Никому не подошли больше. Я еще провизии собрал. Только идите...

– И то правда, – согласился Иол, предварительно скосив глаза на Гуго, возразит тот или нет.

Они быстро разобрали одежду. Иола можно было завернуть в кафтан два раза. Зато куртка подошла Гуго, как своя. У Иола распахнулась рубаха, обнажив страшную язву на груди. Бугристые края поблескивали, На дне кратера темнела гнилая кость. Гуго перехватил, отвел полу черным ногтем.

– У-р-р?

– Это мы с Проклой из глины с воском слепили. Если по дороге привяжутся, покажу, глядишь, отстанут.

Резонно. А привязаться вполне могут. Например: мобилизовать хоть на службу, хоть на черные работы. И никуда не дернешься. А так: вольно путешествуют себе двое – один больной, другой безъязыкий. Хотя, отсутствие речи в черной работе не помеха. На тот случай у Гуго уже зрела мысль.

Половину ночи они пробирались по заросшей дороге. В хорошие времена жители деревеньки гоняли тут возы на торг. Гуго видел в темноте, колдушок плелся следом. Особенно не торопились. Отошли от поселения на приличное расстояние, забрались в весеннюю промоину и развели костер. Иол устал. Гуго велел ему спать, а сам до утра караулил.

Утром, когда колдушок продрал глаза, Гуго и сам подремал маленько. Далее следовало определиться, как идти. Можно – по чаще, только со слабеньким спутником до осени будешь среди коряг петлять. Оставалась та самая мысль, которую Гуго обмусоливал с самого выхода, да только она ему откровенно не нравилась.

В котомке кроме краюхи хлеба и репы обнаружились какие-то лоскуты. Пенкарий бедолага с перепугу схватил первый попавшийся мешок, даже не вытряхнув. На диво среди лоскутков затерялась подушечка, набитая сухой травой, из которой торчала пара иголок.

– У-у-у, – он протянул находку Иолу и показал руками, что делать.

Тот согласился . Хоть тут повезло, не дурак парень. Скоро из разноцветных лоскутков в его руках созрело нечто. Из одного особо яркого он смастерил нос на веревке. Все вместе стало маской с шутовским колпаком, мохнатыми бровями и красным носом. Скривившись от отвращения, Гуго вдел булавку в шнурок и накинул себе на шею исключительно для демонстрации. Использовать артефакт он решил только в самом крайнем случае.

Катан ровнял и ремонтировал дороги с великой заботой – мамаша об своем дите так не печется. От столицы расходились дороги мощенные камнем, которые, миновав особо населенные места, становились подсыпанной каменной крошкой, хорошо убитой грунтовкой. Мосты, переправы и тоннели – все находилось в образцовом состоянии. За год чужие не успели свести хорошую работу под корень.

На тракт товарищи выбрались ближе к полудню. Вроде и не много прошли, а Иол запыхался, не скулил, но едва поспевал. Гуго гнало вперед нетерпение. Неглупый колдушок станет его языком, а уши и свои сгодятся. На всякий случай король нацарапал на земле пару слов и показал: глаза вниз – да, глаза в небо – нет. Тот понял. Дальше война план покажет.

Так выходило, что они оказались на хорошей грунтовой дороге, которая должна у большой развилки влиться в южный тракт из Сю в столицу. Туда тянуло просто неудержимо. Дворец, стена, подвалы, тайные переходы... которые Гуго, следуя опыту бывалого наемника отремонтировал и замаскировал.

Ну да, – невесело подумал король, – первым делом он проберется в спальню королевы... чтобы перепугать ее до синего ужаса. Или узнает? А если не узнает? Думать о том, что королева может почивать не одна, не хотелось. А следовало бы поразмыслить и о такой перспективе. Не исключено гадостные превращения королевства, наличие бродячих шаек из оголодавших жителей, а так же из чужеземных солдат, объясняются просто. Приехал к вдовой королеве жених, сосватал и принялся наводить свои порядки, точнее – разорять страну. Только вот младший сын императора в эту картину плохо вписывался. Хотя Тейт просто могли навязать этот брак. Совет магов, чем не сваты! Сколько таких примеров Гуго видел. И опять же, где королевство Синего орла с "вдовствующей" Тейт, и где младший сын императора Аспазия?

Но солдат в цветах саламандры со счетов не скинешь. А где саламандра, там императорский дом.

– У-р-р!

– Встаю, встаю... ой, что-то мне неможется.

Колдушок обратно улегся на землю и закатил глаза. Гуго уполз за камень. За спиной стоял лес. Дорога в обе стороны пустовала. Разве вот трое конных с грязными перьями на шлемах вывернули из-за поворота. Следовало лучше прислушиваться, да чаще оглядываться. Уберись Гуго с Иолом в лес раньше, не пришлось бы сейчас ломать комедию.

Иол захрипел, лицо посинело. Трое верхами встали совсем близко, но спешиваться не торопились. Могли бы вообще-то и мимо проехать, подумаешь, человек на обочине помирает. Этот интерес показался Гуго неправильным.

– Смотри, какой крепкий, – ткнул один в короля пальцем.

– У-у-у! – взвыл Гуго и даже слюну для убедительности пустил.

– Во, урод! Подгони ка его плеткой. А со вторым что?

Гуго склонился над "умирающим", при этом рубаха того как бы сама собой распахнулась, и любопытствующим предстала страшная язва.

– Черная смерть! – вскрикнул мелкий всадник в черных усах.

Третий наемник молчком поддал коню пятками, так что животина шарахнулась, чуть не сбросив седока. Первый остался на месте, но потянул из ножен меч.

– Не пачкай железо. Потом не отмоешь, – посоветовал знаток черной смерти. – Зараза!

Тот посомневался, но меч таки на место вернул, после чего дал коню шенкелей.

– Откуда они тут взялись? Их же не было, когда мы проезжали.

– Из леса вылезли. Откуда еще.

– Жаль лука нет, я бы обоих...

Голосов стало не разобрать из-за стука копыт. Лицо Иола приобрело обычный цвет, глаза открылись.

– Уехали?

– Р-р-р!

– Что делать будем?

Будто Гуго мог ответить. Вместо полемики, он сгреб колдушонка за шиворот, поставил на ноги и наладил легкого пинка пониже спины.

Что делать, что делать? Оглядываться и прислушиваться, а еще принюхиваться, у кого есть такая способность. За троицей тянулся смрадный след крови.

Только ближе к вечеру они встретили первого человека на дороге. Крестьянин сидел на обочине. Рядом паслась стреноженная лошадь. В придорожную канаву завалилась телега. Но, завидев людей, которые, между прочим, могли помочь, мужик почему-то не обрадовался, наоборот, выхватил топор и начал отступать в канаву. Лошадь и та отбежала.

– Мы тебе ничего плохого не сделаем, – попытался его уговорить Иол.

Мужик рыкнул не хуже Гуго и удобнее перехватив топор.

– Идите, куда шли. Если сунетесь, зарублю!

Скорее всего погонял себе мужичок, собирался по свету до дому добраться, а тут на дороге военный разъезд. Тесно им показалось – загнали его в канаву. Телега перевернулась, одному не поднять. Он лошадь, распряг, а сам сел смерти дожидаться. Вся округа поди лихими людьми полна, а телегу бросить – никак!

Гуго топора не испугался, полез в канаву, взялся за бортик и, поднатужившись, поставил телегу на колеса. Иол же, как раз делал то, что умел лучше всего – разговоры разговаривал. Крестьянин про топор забыл – кивал да поддакивал, потом опрометью кинулся лошадку распутывать, да запрягать, да после предлагать место в телеге новым знакомцам. Они, понятно, не отказались.

– Нашествие. Как прошлым летом они тут объявились, так до сих пор и шныряют. Поначалу в столице колготились, а после кругами пошли. Только к паркам подступиться не могут. Там Катан...

Гуго дернулся. Иол сразу влез с вопросом, кто де мол таков?

– Катана не знаешь!? – заподозрил мужик.

– Я раненый полгода провалялся. А перед тем только приехал. Путешествовал. Дальние края смотрел. А тут обобрали меня, ни с чем оставили. Теперь мыкаюсь с таким же бедолагой. Он еще и глухонемой.

Мужик успокоился. Что новый знакомец сильно хворый, за версту видно, что человек хороший понятно. И волосатый громила – безвредный, раз с таким человеком вместях путешествует.

Гуго затаился на задах телеги, прилег. Хоть судил крестьянин со своего шестка, да жители, отрезанной от всего света лесной веси, и того не ведали.

Значит, год. Как только исчез король, в страну вошло чужое войско. Никакой ярмарки прошлым летом не случилось. Одно сплошное нашествие. Крестьян обобрали, кто не успел припрятать провиант. Дворян: кого в расход, кого на службу залучили, а кто и с Катаном ушел.

– Катан-то – огого! Год оборону парков держит. Единорогов увел. Успел, спасибо Великом Силам. И, говорят, еще меч у него заговоренный. Да только с мечом или без, разница не велика. Сколько земли у Катана? Год его армия охотой живет, да той малостью, что лесные домены поставить могут. Ну, еще год протянет, а дальше? Народишко потихоньку от него бежит. А и дома не лучше. Велено всех шатающихся по дорогам хватать, да в крепость свозить. Вроде их там учат воинскому делу, а вроде и нет. А еще малолеток зачем-то хватать стали? И главное, чтобы с голубыми глазами. На соседней улице мальчишка жил. Убогонький. Всяк день из песка калачики лепил. Разложит их и сам себе радуется. Для какой такой надобности слабого головой мальчишку от родителей отняли? И ведь не вернулся никто. В Диене двое таких оказалось, – ну, значит, что глаза светлые, – так их тоже след простыл...

Это-то как раз понятно, – подумал Гуго. Ищут наследника. Король пропал. Теперь избавиться от принца, и можно спокойно основывать собственную династию. Только зачем оно императорскому дому?

Вопрос занозой сидел в мозгу. Ничего не сходилось. Королевство Синего орла стояло вдалеке как от большой политики, так и больших денег. Ни торговых трактов, ни рудников. Разве, единороги Тейт. Но в ее семье было еще четыре сестры . Наследник императора вполне мог себе заполучить жену с таким приданным, не нарушая писанных законов ойкумены. А не писанных? Тот-то и оно, что Гуго знал о них слишком мало. Осталось уткнуться в собственную покрытую густым черным волосом руку и грызть ее, чтобы не зарычать.

Тейт получила обожженное лицо и черные жесткие волосы, она вынуждена была скитаться, каждую минуту подвергаясь опасности быть избитой, ограбленной, убитой и даже съеденной, но при ней оставались тайные знания. Она верила, что по прошествии сроков, станет прежней. Ей было легче.

Разумеется, легче. А как же! Слабой, больной, беременной, нищей, беззащитной проще, нежели сильно-могучему воину обделенному мозгами!

– А чего мы свернули? – проник в душевные стенания Гуго голос колдушенка.

– Так оно прямее будет... та-т дорога-т кругом идет к центральным воротам, а этова – пряменько – на торговый въезд, – подробно объяснил мужик простоватому путешественнику.

Врал. Там, куда он правил, воняло железом, конским потом и человеческими нечистотами вперемешку с кровью. А еще мокрым камнем и почему-то золой.

– Ар-р-р!

Даже особых усилий прикладывать не пришлось. Гуго спрыгнул на землю, прихватил телегу за борт и остановил ленивый ход усталой лошади. Уже сильно смеркалось, но как вытянулась физиономия мужика, разглядел. Иол тоже удивился, но быстро прибрал выражение лица.

– Спасибо, что подвез, добрый человек. Мы, пожалуй, дальше сами пойдем. А тебе хорошего возвращения, и доброй встречи с домашними.

Словесными кружевами Иол не ограничился, пару раз провел раскрытой ладонью перед глазами мужика, прищелкнул пальцами, и тот слепо хлопнув ресницами, отвернулся к дороге, чмокнул и тряхнул вожжами. Отпущенная лошаденка побрела себе дальше. Ей хотелось в надежное стойло к знакомым яслям. А хозяин зачем-то гнал ее в форт. Затаившиеся в кустах попутчики проследили, как почуявшая волю скотинка, развернулась на широком месте и потрусила в обратную сторону. Теперь уже точно к дому.

– Надолго, конечно, не хватит, но будем надеяться, до города проспит. Жаль только, вспомнит он нас обязательно. Я сначала и в правду уши развесил, обрадовался, вот сейчас он нас в город провезет, да у себя в доме приютит, только потом сообразил, раз по дорогам людей ловят, за них и цену должны давать. Не великую, само собой, много за нас не заплатят, да в хозяйстве любая денежка кстати.

Гуго тихо уркнул, надавил на плечо колдушка, заставив того сесть, а сам заскользил в темноте, по едва заметным прогалинам в сторону смрадного форта.

Кое-что от звериной ловкости осталось при нем. Ступал он бесшумно, да и в темноте видел неплохо.

Форт оказался старинным строением, приспособленным несколько лет назад под зернохранилище, а ныне – под казарму. Внутри гудело, но как-то неровно, будто одна половина спала, а вторая веселилась, как в последний день. Уцепившись за каменный выступ на уровне собственной головы, король подтянулся и заглянул в бойницу. Когда-то она располагалась довольно высоко над землей. С тех пор то ли строение вросло в землю, то ли цоколь специально засыпали, опасаясь, что старая хоромина завалится, только ничего Гуго не увидел, кроме теряющегося в темноте потолка с перекрещенными балками. Уцепиться больше оказалась не за что, а висеть, ногами болтая – неудобно. Гуго уже решил было поменять дислокацию, когда услышал:

– Требует он! Пусть себе требует! Где я ему найду мальчишку? Всех! Всех, понимаешь, в округе... ага...ик! Наливай! Никаких глаз больше видеть не хочу. А увижу, сам лично выковыряю. Все равно мальчишек там под нож пускают. Им, значит развлекаться можно, а мне нет! Я, может, тоже мальчиков с голубыми глазами люблю. Наливай. Завтра Фурций погонит стадо к паркам... Тш-ш-ш... в обход городков, чтобы не спугнуть. Идиот! Кого пугать? Смерды скоро перестанут из своих нор вылазить. А работать кто будет? Сиди, не дергайся, я сейчас приду... п-п-говорим!

Внизу хрюкнуло, грохнуло, потом зажурчало. Возмущенный чьим-то произволом наемник облегчался в ближнем углу.

Ну, погонят завтра в сторону парков стадо на прокорм войскам, которые стерегут переднюю линию. Только с чего бы население пугалось? А крестьянин про мальчишек не соврал. Все так и есть. Ловят голубоглазых малышей. И что? А – то! И эта жертва на тебе. На тебе голод, муки и смерть твоего королевства.

И хоть бы слово о Тейт!

Руки устали. Гуго бесшумно спрыгнул, спружинил коленями и по стеночке, тенью скользнул к воротам. С этой стороны бывшего зернохранилища стояла тревожная тишина. Шуршало, постанывало, поскрипывало, взрывы хохота с той стороны тонули в вязкой темноте. Вскрикнул ребенок. Ему зажали рот. Часовой у ворот не шелохнулся, но тишина на какое-то время стала полной. Потом опять завозились, завздыхали. И нигде, никаких признаков скота. Тут держали людей. Много. С детьми...

Серая пелена бешенства заволакивала, толкая в безумие. Погонят людей! Раньше, давно, так давно, что едва сохранились предания. В среде наемников, подобная тактика имела хождение. Впереди войска ставили простых людей. И они либо оттягивали на себя силы противника, либо заставляли того отступать. Насколько оказался не образован нынешний король Синих орлов, но и он знал, что такие маневры запрещены. Совет Магов Ойкумены строго бдил... да видимо чего-то недобдил, раз завтра смрадную, измученную голодную толпу погонят к паркам, дабы выбить из рук Катана заговоренное оружие.

Колдушок дремал в овражке, свернувшись калачиком. . Король уже собрался разбудить товарища, когда земля слабо вздрогнула. По дороге вскачь двигался разъезд. Резонно рассудив, что переполох вполне может быть по их душу, Гуго залег в низинку рядом с Иолом и тут же провалился в сон, будто свечу задули.

Тощий смешной старикашка с красным матерчатым носом на веревочке вытащил из-за пазухи дудку, приложился с одно стороны, получил шипение, перевернул, дунул и неожиданно извлек и своего инструмента чистую ноту. Медведь трепыхнулся, завозился, отрываясь от земли, и наконец встал на задние лапы. Превратный стражник вытаращил глаза. Медведей иногда возили в клетках на погляд народу. Давно еще в прежние времена. А вот ученого зверя видеть не приходилось. Медведь пару раз перешагнул с лапы на лапу, счел свою миссию выполненной и улегся обратн6о.

– Пропусти, добрый человек, видишь, оголодали мы. Денег совсем нет. А я отработаю. Как только хоть монетка заведется, тебе принесу.

– Не, – стражник собрал лицо в строгую кучку, – запрещено. Или разрешение в письменном виде, или подать.

– А где взять разрешение-то?

– Так у начальства. Городской голова... командир гарнизона, этот еще... наместник. Только он в отъезде. Иди отседова. Не положено у ворот стоять.

– Куда же я пойду? Мне в поле на пропитание не заработать. Пропусти.

Старикашка опять поднес к губам дудку, медведь завозился, поднимаясь. Старик на этот раз попытался изобразить веселый пассаж. Мишка присел в коленках и даже вроде бы хлопнул себя лапами по бокам. Вокруг уже скопилась небольшая толпа. Народ дивился на даровое зрелище. Старикашка не растерялся и кинул на землю распяленную торбочку, авось кто подаст. Но таковых не нашлось. Кто-то отвел глаза, кто-то зло усмехнулся. Лишнего у людей не водилось. Старик опять принялся вызывать к милости стражника, но тут из-а спин проревел сиплый бас:

– Открывай!

– Так, эт... так, они...

– Открывай!

Стражник счел за лучшее не нарываться, потянул за веревку, щеколда вышла из паза и створка ворот начала отходить под собственным весом. Разъезд из четырех солдат, одетых в цвета саламандры, ринулся в проем, не глядя на оказавшихся под копытами горожан. Но никто особо не замешкался, прыснули в стороны, чуть не потоптав старика. Медведь вскочил на ноги, будто и не засыпал только что, и кинулся первым вслед разъезду. Стражника попросту смяли.

Городки и мелкие поселения, следовали друг за другом. Старик с матерчатым носом и с медведем на поводке, появлялись в них аккурат вслед за отрядом, который гнал к паркам толпу полуживых людей. Умерших по дороге легко заменяли новыми, так что количество не уменьшалось, а даже и прирастало. Праздных ловили по дорогам, иногда хватали на улицах.

При первых признаках нехорошего к себе интереса, парочка исчезала, чтобы вынырнуть в следующем поселке. Но особо их не беспокоили. Солдаты тоже люди, им тоже иногда требовалось хоть какое-то развлечение. Медведь переминался с лапы на лупу, изображая танец, да ходил по кругу со шляпой в зубах. Поводырь мало по малу обзавелся кое-каким скарбом. Подавали скудно, но с голоду пока никто из них не помирал.

До Пьятты, укрепленного городка, в котором хозяйничал Катан, оставалось рукой подать. Заложников согнали в крепость, солдаты в предчувствии окончания муторного похода, шарахались по городку, пили да устраивали безобразия, чтобы выпустить пар. Злости накопилось немеряно.

Двое зазевавшихся прохожих должны были ответить за плохое настроение, плохую еду и плохие предчувствия.

* * *

На Гуго с Иолом выкатилась толпа солдат, которые успели соскучиться дожидаться инцидента. А зачем собственно ждать, если можешь его устроить сам? Тем более бродяги не имели при себе даже плохонького ножика. Оружие было настрого запрещено к ношению по всему королевству. Если живы останутся, и смогут идти, можно их будет утром сдать в крепость. Какая-никакая прибыль.

Тощий парнишка точно был не боец, а волосатый верзила мог и голыми руками накостылять. Но опять же их шестеро, а этих двое.

Блестели потные физиономии. Ссыкун спешно завязывал веревку на штанах. Они надвигались полукругом – зажать, притиснуть к глухой стене и там уже...

Черный верзила не захотел следовать уготованному плану. Он легко как тряпичную куклу подхватил своего товарища на плечи и прыгнул к противоположной стене проулка. Там на высоте вытянутых рук прилепился невнятный балкончик для цветов. Но крепкий. Каменная оградка выдержала обоих. Черный волосатый верзила взлетел на нее будто подкинутый доской, ссадил товарища, дотянулся до крыши и был таков. На стене остался его друг распяленной бабочкой. И опять же ненадолго. Волосатая лапища свесилась с крыши, подхватила мозгляка за шиворот и втянула в недосягаемую темноту.

Солдаты ломанулись всей толпой, обогнуть квартал, дабы изловить строптивую парочку с другой стороны.

Гуго пополз. Иол на четвереньках не очень ловко, но следовал за ним. Край крыши обрывался в темноту. Тут между домов вилась узкая щель. Враги ее впопыхах не заметили. Оставался риск, переломать ноги, но пребывать в пределах квартала было еще хуже. Теперь их станут выслеживать и ловить, пока не поймают.

Гуго повис на руках, тщетно пытаясь нащупать внизу хоть какую-то опору, не нашел и разжал ладони. Земля оказалась не так далеко, но все же больно ударила в пятки, прострелив вверх до самого крестца. Он переждал миг, протянул руки и тихо уркнул. Иол свалился с крыши как куль.

Сильно приросшая толпа солдатни, рыскала в округе уже с факелами. Узкий коридорчик они нашли, а в нем старика с матерчатым носом и сонного медведя. Те забились в нишу. Старик дремал, зверь рядом шумно водил боками. Они как-то примелькались за последнее время, у старика только и спросили, не пробегали ли тут двое.

Ага, ага, а как же, вон там и в ту сторону подались. Тощий поводырь отвечал и кланялся. Медведь недовольно урчал. Солдаты кучно и с достоинством отступили. Ручно-то он ручной...

В трактир Гуго и Иол добрались уже ближе к рассвету. Пьяные вояки гоняли кого-то всю ночь в разных концах городка. Бедолага увел погоню за собой, и на том спасибо. Есть хотелось уже до полной невозможности. Пребывая в человеческом теле, Гуго еще мог терпеть, с булавкой на шее приходил в неистовство. Пустой желудок диктовал свой стиль поведения.

Миска супа, плоский кругляк хлеба, еще какие-то заедки исчезли так быстро, что вскоре стало странным, а были ли они вообще. Гуго покосился на Иола, тот покачал головой, поужимался, но полез за пазуху, дабы выгрести последние грошики. Томить своего напарника голодом он опасался, здраво рассудив, что звериная сущность может возобладать. А между тем никто не гарантировал, что поводырь не станет первой добычей голодного медведя.

Сонный трактирный служка, заплетаясь от усталости ногами, принес вторую миску супа, и Гуго даже успел выхлебать через край половину, когда в дверь и в окно одновременно ввалилось человек пять оружных. В дверь целиком, в окно, посунувшись до пояса. Что дело серьезное, стало понятно, когда все трактирные порскнули по углам, только фартуки завернулись. Посетители, кто поумнее или поопытнее, кинулись следом. Но тут повезло не всем. Солдаты в простых фиолетовых мундирах с палевыми значками на лацканах, их хватали и просто лупили по голове. Иные падали без чувств.

Иол втянул голову в плечи. Бежать и вообще двигаться стало бессмысленным. От одного такого удара он мог попросту не подняться никогда. И Гуго тут не защитник. Даже он не справится с толпой сытых вооруженных, раздраженных необходимостью ночной работы и недосыпом солдат.

Король, кстати, как показалось Иолу, выпал из реалий – неси меня река, крутые берега! – Он добрал хлебово, подскреб тарелку хлебом, а остаток краюхи запихал за пазуху. Тут самое время бежать, пробив себе коридор между живых тел, а он сидел и мирно дожидался ареста, или как оно теперь тут называлось.

Что и случилось минутами позже. Вооруженные до зубов солдаты подошли к ним и велели следовать за собой. Иол замешкался, ловя флюиды настроения товарища, ни фига не поймал и послушно зашлепал следом за королем, которому для порядка слегка заломили руки. Иолом никто не озаботился: сам допрыгает, куда ему деваться. А дернется, такому и щелбана хватит.

Двор крепости до отказа заполнили человеческие тела. Одни лежали недвижно, другие шевелились. Кое-кто шатался, перешагивая вытянутые ноги, иногда натыкаясь, получая в след ругань или просьбы. На то и другое никто не обращал внимание. Все уже знали, для чего они здесь. Для смерти. Так просто. Еще день или два и их погонят на отряды Катана.

Год чужаки безуспешно штурмовали укрепленный район. Слух о том, что Катан владеет заговоренным оружием сначала пытались запретить и искоренить, потом смирились и изобрели другой способ, как совладать с ополченцами. Заложников по дороге почти не кормили, так совсем чуть-чуть, какие-то крохи. Всех шатало от голода.

Гуго сидел на земле, подпирая спиной крепостную стену. Перед ним лежал весь двор и вход в донжон. Дверь башни стояла нараспашку, пропуская вооруженных людей туда и обратно.

Он насчитал примерно человек сорок, плюс охрана на стенах и воротах, плюс мелкая обслуга, которой немного, но она есть. Получалось, около шестидесяти. Еще отряды в поле. Армия собралась не такая уж маленькая. Двести наемников при умелом руководстве могла взять средней величины княжество. Тысяча – королевство.

Их с Иолом почти не били. Гуго слегка наваляли по бокам, а парню просто зарядили пинка, от которого тот свалился. Пришлось тащить его к стене на закорках.

Рядом завозилась старуха, обернутая в рванину.

– Доцарствовался! Подземный град тебе и друзьям твоим и всем ближникам!

Гуго прихватил бабку за тряпки. Ему показалось, будто она узнала в нем короля.

– А? Хлеба...

– Ур-р-р!

– Хлеба! – визгнула старуха.

Пришлось отщипнуть от краюхи, которая чудом не вывалилась из-за пазухи пока их тащили. Кусок тут же исчез, будто растворился.

– Дай! – теперь она вцепилась в его одежду.

Но тут подал голос, очухавшийся наконец Иол.

– Нет у нас лишнего, бабушка.

– Есть! – мелко захихикала старая ведьма.

Пришлось отдирать ее скрюченные пальцы от собственного ворота. Иол тем временем перебрался ближе к бабке и слово за слово начал ее отвлекать. Еще устроит крик, а лишнее внимание им было совершенно ни к чему.

Свирепая старая дама оказалась почти в уме. Она нет-нет да косилась в сторону волосатого верзилы, за пазухой у которого хранилась надежда прожить лишний день. Иол все же что-то умел – голодную истерику постепенно сменил затуманенный взор. Она смотрела в одну точку, но отвечала вполне осмысленно.

Бабка оказалась из пригородов столицы. Всех хватали и ее замели, будто метлой. С тех пор вот уже месяца два людей перегоняли с места на место.

– Катана взять хотят, – прошипела старуха. – Доцарствовался! Темный град тебе...

– Он же не король! – возмутился Иол.

– Он короля завел в ловушку, убил и шкуру с него снял. Принес этой сучке белой и кинул на пол. А она только посмеялась. Уходи, говорит, а я тут править останусь. У тебя будет свое королевство, у меня свое. А расплатилась, значит, колдовской сталью. Он меч взял и коней ее увел. А ей все нипочем. Осталась во дворце с наместником. А тот-то сын самого императора. Катан и корону унес. Надевает ее. Говорит, я теперь вами править стану. А сучка белая с гвардейцами...

Иол повис на волосатой лапище, которая сдавила горло старухи. Да куда ему! Бабка захрипела, но Гуго хватки не ослаблял. Удавил бы, наверное, да рядом случился стражник, который тупым концом копья ударил черного урода по руке. Бабка мякнулась на землю, имея такой же цвет лица, как и почва под ее задом. Стражник еще пару раз приложил злодея, пнул вдогон и пошел дальше. Похоже тут дисциплину нарушать было не принято, во всяком случае особых внушений и предупреждений не делали. А зачем? В первый раз поучили, на второй, отведут к краю рва, и покатишься вниз уже без головы. Иол это сообразил, Гуго, кажется, нет. В нем еще бродило дикое, неконтролируемое, слепое бешенство. Иол что-то шептал ему на ухо, унимал, утихомиривал, пока тот не сполз спиной по стене, почти в лежку, головой на землю, носом в пыль, чтобы не видеть, не слышать, не осознавать.