Текст книги "Проклятый эксперимент. Бонна (СИ)"
Автор книги: Вера Чиркова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 9
Сжавшись от этого удара в комок, донна некоторое время сидела на прежнем месте, с тревогой ожидая возвращения дорина. Ну не верилось Лиарене в окончательное отступление такого решительного мужчины.
Только теперь до неё дошло, за кого дорин её сватал, и она растерялась, словно впервые оказавшаяся на столичном рынке девчушка из дальнего хутора. Перед которой вдруг открылось столько неведомых соблазнов и чудес, что никак не получается выбрать, какое испробовать а от чего и отказаться.
Однако время шло, а дорин так и не появился и Лиарена, несчастно вздыхая и сопя слезла с кресла, добрела до двери и тщательно заперла засов. А затем так же медленно поплелась в спальню, обойдя по дуге валявшееся вверх ножками кресло.
В душе донны властвовали обида, недоумение и желание понять, почему визит Тайдира закончился столь печально. Она смутно подозревала, что сама виновна в случившемся… но никак не могла понять, в какой момент в ее душе вспыхнула обида, и какие слова стали распалившей ее искрой?
Ведь она же сама хотела предложить дорину заключить фиктивную помолвку… а когда он предложил настоящее замужество, вмиг напридумывала всяких страстей.
Хотя… предложил он не совсем так, как положено предлагать знатной донне из чужого доранта, но этому есть объяснение. Лиарена уже целый год ему родня а теперь Тайдир еще и объявил её названной матерью наследника, что по всем правилам означает принятие донны в число ближайших домочадцев. А между своими особых церемоний разводить не принято… хотя девушка ничего бы не имела против признания в любви или нескольких возвышенных слов и букета цветов.
Хмуро вздыхая, донна устроилась в уголке кровати, замотавшись в одеяло, и принялась перебирать в памяти их разговор, с каждой минутой мрачнея все сильнее.
Теперь Лиарена и сама не могла понять, с какой стати она ляпнула про долг дорина… если, как всем известно, Тайдир никогда не входил в число доринов, поддерживающих в своём доранте этот старинный обычай. Так откуда тогда вообще всплыло в ее голове воспоминание об отвратительном праве?
Конечно, можно свалить её бестактное заявление на растерянность и стыд, охвативший девушку, когда она ощутила, как сильные мужские пальцы пытаются осторожно расстегнуть пуговки платья у неё на спине. Или на попытку заставить Тайдира уйти хитростью, предварительно хорошенько разозлив. Но ведь смешно же лгать самой себе?
Ничего такого Лиарена даже не замышляла, да и некогда ей было. В тот момент её волновали совершенно другие мысли… и больше всех, как ни стыдно признаваться, способ незаметно запереть дверь в детскую. Берт и Устина привыкли входить к ней без стука, и донне очень не хотелось бы потерять уважение в глазах помощников.
Всё-таки в подобных случаях, насколько она знает, сначала делают объявление, ритуал и праздничный обед… а только потом позволяют свежеиспечённому мужу какие-либо вольности.
Лиарена размышляла и вздыхала целый час, но смогла придумать своему поведению с дорином только одно объяснение. Видимо так сильно на неё подействовала встреча с Дильяной и магами. Вот после этих событий обычно вежливая и благоразумная донна и начала действовать вопреки собственным правилам и воспитанию. Не остановила Тайдира холодно и твердо, как положено девушке её положенья, а принялась придумывать несправедливые обвиненья.
Значит, завтра придётся идти к дорину и просить прощения… и от одной только мысли об этом уже сейчас хочется застонать и, зажмурив глаза, сбежать куда-нибудь подальше.
Ведь кроме той, первой, встречи была еще одна… на следующий день, на свадьбе Дильяны. Стремительная и никому незаметная встреча двух пар глаз, оставшаяся в памяти донны назойливо ноющей занозой. Шипом, прочно застрявшим глубоко в сердце, и заставляющем отталкивать всех пытавшихся ухаживать за нею мужчин. Она и сама теперь удивляется, как хватило силы и терпения разговаривать со всеми мирно и учтиво, и находить веские и приличные причины для отказа. Спасибо еще приёмным родителям, твердо и непреклонно вставшим на ее сторону, и никому не позволявшим осуждать переборчивую невесту.
Лиарене вдруг вспомнился дом, мать, её добрый и грустный взгляд и тихие слова, веско сказанные на прощанье.
– Но если будет очень тяжко… не надрывайся. Бросай всё и возвращайся домой, мы всегда будем рады принять тебя назад. И не сомневайся, ничего страшного или постыдного в этом нету.
Милая матушка, как хорошо она знала Лиарену! Никогда её приёмная дочь не отступит ни перед какими трудностями. Как больше и не вернётся в тот дом… только если в гости.
Лёгкий стук в дверь мгновенно прервал и спутал размышления донны и испугал ее почти до икоты. Почудилось, что это вернулся Тайдир, и она боялась даже попытаться догадаться, зачем. Но с постели соскочила торопливо, как горничная, застигнутая в хозяйском кресле, суетливо расправила на кровати одеяло и путаясь в складках юбки натянула платье. Застёгивать пуговки времени не было, и потому донна накинула на плечи любимую шаль.
А потом с замирающим сердцем шагнула к двери и щёлкнула засовом.
– Я вас не разбудила? – Устина почему-то не говорила, а шептала, а донна начала ощущать, как разгорается на щеках предательский румянец.
Это ведь они небось слышали грохот кресла… и успели навоображать себе бог знает чего.
– Я только собиралась ложиться, – сказала она почти правду, – а как там Карик?
– Немного поел и сразу уснул, – свободнее вздохнула няня, – я обтёрла его ветошкой с чередой и помазала маслицем. Наверное, лучше уж сегодня не купать, больно сладко спит. Да и вы еще не совсем здоровы.
– Я неплохо себя чувствую… – лгать доброй женщине не хотелось, но и говорить правду Лиарена пока не была готова, вот и решилась отделаться полуправдой, – это меня разговор с дорином… расстроил. А он вообще рассердился… ты наверное слышала, как кресло отшвырнул и дверью хлопнул.
– Можно мне войти… – няня робко взглянула на хозяйку и та немедля отступила от двери.
– Конечно, ты же знаешь, – донна прошла впереди Устины в столовую, с досадой покосилась на перевёрнутое кресло и села на свое место.
Няня явно хочет ей что-то сказать… и если кому-то другому Лиарена подобной бесцеремонности не разрешила бы, то обижать Устину никогда не решится. Их всего двое у неё… людей, которые открыто стоят за донну против всего дома… а такую преданность нужно беречь пуще драгоценных украшений.
– Я никогда бы себе не позволила… – подтвердила ее подозрения Устина, – помянуть про дорину Дильяну… но я была её горничной, и потому знаю о ней много больше других. Хотя и остальные слуги многое видели и догадывались, сами знаете, недогадливые да медлительные на таких местах долго не держатся.
Лиарена хмуро кивнула в ответ, это действительно было ей известно. И как она теперь подозревает, слуги заметили нечто, позволившее им презирать или ненавидеть бесхитростную Дили.
– Они очень старались всех обмануть… – тихо и виновато проговорила няня и тяжело вздохнула, – но невозможно провести прачек и горничных, меняющих хозяйскую постель. И никто не удержит такое в тайне… хотя на мне этой вины нет, богами клянусь. Вы уж простите за такие подробности, но без этого не получится… Вскоре все знали… что дорина Дильяна жена нашему хозяину только на словах… а на деле он с нею не спал… кроме самых первых ночей. Сначала все удивлялись… потом грешили на его слабость. А когда заметили его связь с одной из горничных, Кальей, стали обвинять во всем ту вертихвостку. Ну и однажды высказали ей, на кухне, негоже, мол так себя вести, наставлять рога беременной хозяйке. Дорину к тому времени сильно тошнило по утрам… и все были рады будущему появлению наследника и сразу поменяли свое мнение о хозяйке. Как всем известно, первая тягость самая трудная… то спина болит, то хочется зимой свежей ягоды, то тошнит от мужского запаха. С этого момента дорину все старались опекать… а Калью осуждали.
Устина смолкла на несколько мгновений, переживая те события и собираясь с духом, а Лиарена крепче стиснула сжатые в кулачки пальцы. Вот такого поворота она не ожидала… хотя сама теперь отчётливо видела, как хорошо объясняют слова Устины некоторые замеченные ею ранее странности. Во время беременности Дильяна приезжала домой в гости всего один раз, и почему-то без мужа, зато в сопровождении Ниверта. Дорин же к тестю и одного раза не приехал, а по делам встречался с ним в Лодере, зато к себе звал в гости с завидным постоянством. И со всей семьёй. Но к Дили ездила только мать, и то всего пару раз. Хотя подозрений это ни у кого не вызвало, летом, когда из-под каждого куста может вылезти зло, жители приграничья стараются пореже покидать защищённые заречные поместья.
– Калья тогда зубами скрипела… но терпела, как я теперь думаю, имела строгие указания. А мы старались угодить дорине и исполняли все её желанья. Хотя могу сразу сказать, ничего лишнего она не просила и терпела приступы тошноты молча и смиренно. За это мы жалели её еще сильнее… и больше ей сочувствовали. И когда родился Карик все искренне обрадовались… а Тильда не зря приставила к нему преданную ей Региту, которая, чтобы подольститься, называла экономку тётушкой, – Устина снова смолкла, набираясь силы, затем негромко продолжила, – А потом дорина молча ушла… и все мы почувствовали себя обманутыми. Не только дориной, но и хозяином… хотя и искал он её непритворно. И даже вроде скорбел… но веры ему уже не было. Одна лишь Калья торжествовала… ходила сияющая, словно именинница. И это было так неприятно… Однажды я даже не выдержала, и предложила ей съесть чашку квашеной капусты, она к весне сильно кислючая стала.
– За это тебя и сбросили с лестницы? – мгновенно догадалась донна.
– Не знаю… я никого не видела. А гадать или напраслину возводить на людей не стану, – упрямо помотала головой няня, – хочу сказать только одно, как мне теперь кажется… у них был сговор. Потому дорин и не стал особо спорить, когда главы соседних дорантов предложили прислать своих дочерей погостить.
Лиарена тоже так думала, и более того, подозревала сестрицу и ее несостоявшегося мужа в более многоходовой сделке, чем могли просчитать слуги, но желала обдумать это наедине.
– Спасибо, Устина, – твердо объявила она служанке, – даю слово… что никому не открою сказанного тобой. Иди поспи… да и мне тоже не мешает отдохнуть. Только… давай сначала попытаемся вместе поставить на место это кресло?
Глава 10
Утро началось со стука в дверь, но в этот раз Лиарена даже не подумала спешить. Успела с вечера хорошенько обдумать все рассказанное Устиной и сложить эти новости с собственными наблюдениями. И теперь ей стали почти понятны странные слова Дили про ее вину, но донна желала убедиться во всем лично, чтобы не попасть впросак еще раз.
Девушка аккуратно расправила воротничок домашнего платья, подколола выбившуюся прядь и спокойно прошла к двери. Постояла секунду, усмиряя вдруг взволновавшееся сердце, и отперла засов.
– Проходите.
– Вы никогда не спрашиваете, кто пришёл? – ехидно буркнул Ниверт, входя, но донна только снисходительно усмехнулась в ответ.
Чуть дальше её двери находится вход в покои Тайдира, и там всегда дежурит кто-то из его самых преданных воинов, а в начале коридора сидит еще один охранник. И потому, никто чужой просто не сможет прийти сюда в одиночку. Вот и лекарь, вошедший вслед за советником, тоже не сумел, раз вначале нашёл вечно занятого Ниверта.
– Доброе утро, – лучезарно улыбнулся Камерт, и донна кивнула в ответ.
А потом, движимая каким-то неизвестным чувством, усмехнулась про себя и с деланной кротостью сообщила лекарю:
– Возможно, я и ошибаюсь… но почему-то мне все сильнее кажется, что вы маг.
Ниверт поперхнулся невысказанным словом, а Камерт на миг забыл о необходимости улыбаться. Но очень быстро спохватился.
– Я – лекарь. А все лекари имеют особые способности, хотя и стараются без нужды их не показывать. Но действуем мы только на благо людям, – заявил он мягко и снова расцвёл улыбкой, но обмануть Лиарену она больше не могла.
– Значит, вас сюда срочно привёл Барент, или прислал Виртен? – донну просто несло на волне сложившихся за ночь озарений, – и какие они вам выдали насчёт меня указания? Ну, рассказывайте честно, мне же нужно знать, какие вещи в узелок связать. Или… мне даже узелка не положено?!
– Донна Лиарена… – ошеломлённо уставился на девушку Ниверт, – откуда вы такое взяли?
– Сложила некоторые очевидные вещи… – горько усмехнулась девушка, – совсем уж дурочкой я никогда не была.
– А про вас так никто и не думает, – неожиданно посерьёзнел Камерт, – но иногда люди от незнания совершают очень большие ошибки… просто фатальные. Потому я вас и охраняю, и мне выделили комнаты рядом с вашими.
– Значит, это вы рассказали дорину… – яростно продолжала распутывать клубок Лиарена, – о моих способностях?! А я-то всю ночь голову ломаю… с чего это он решил осчастливить меня своим вниманием?!
Выкрикнув эти слова, девушка, наконец-то, обратила внимание на уныло-виноватые взгляды ранних гостей и резко обернулась к двери. Там, играя тугими желваками, стоял дорин и нехорошо усмехаясь, смотрел на неё.
– Зря беспокоилась… – в голосе Тайдира шуршала колючим льдом зимняя вьюга, – я уже передумал. С девушками из вашего дома нужно быть очень осмотрительным… и не верить ни их словам, ни глазам.
Какие это слова она ему говорила? И о каких взглядах речь, если он был всего один… тот прощальный, тягуче горький взор, каким он смотрел на неё, поднимаясь вместе с печальной Дильяной к ритуальному огню, – недоумевающе нахмурилась Лиарена но сказать ничего не успела.
Дорин развернулся и выскочил прочь, а дверь снова хлопнула так, что звякнула посуда в буфете.
– Я пойду, – хмуро сообщил Ниверт и исчез вслед за хозяином.
– А я должен вам кое-что объяснить… – начал было Камерт, но вынужден был замолчать. В комнату со стороны гардеробной ворвался Берт, сжимавший в руке тяжёлую кованую кочергу, выпрошенную пару дней назад у кузнеца.
– Ну и кто тут снова буянит? – подозрительно рассматривая лекаря, неприязненно спросил камердинер, потом спохватившись, вежливо склонил голову перед Лиареной, – доброе утро, донна!
– Светлого дня, Берт, – вежливо ответила донна, стараясь не смотреть преданному слуге в лицо.
Каким-то образом он наловчился угадывать её настроение с первого взгляда.
– Никто не буянит, – почему-то решил заступиться за дорина лекарь, – просто наш хозяин получил вчера вечером неприятные известия. Наблюдатели убили трёх первых монстров, весна в этом году ранняя и теплеет слишком быстро. Поэтому он с раннего утра проверяет оружие и повозки, скорее всего, обоз в заречье двинется через день – два. А теперь займись своим делом, мне нужно поговорить с донной… об её здоровье.
– Вот как, – посмурнел Берт, опустил кочергу и тихо исчез, стараясь не смотреть на нахмурившуюся донну, занятую какими-то своими мыслями.
– Вы еще не завтракали? – вежливо осведомился Камерт, подошёл к двери и подал кому-то знак.
И уже через минуту молоденькая горничная в хрустящем от крахмала переднике расставляла по столу блюда и приборы. Причём, сначала собиралась поставить четыре чашки, но лекарь нахмурился и молча мотнул головой и лишняя посуда мгновенно исчезла.
– Раньше я не видела тут этой девушки, – отстранённо пробормотала Лиарена, думая о своём.
Неожиданное сообщение Камерта о монстрах прояснило ей причину вчерашней торопливости дорина, и теперь девушка с каждой минутой все яснее видела произошедшее вечером в новом свете. Так уж повелось в последние годы, что старинный закон праздновать свадьбы осенью стал обязательным только для селян да жителей западных, засушливых дорантов, куда никогда не доползали монстры.
А все знатные доны и воины старались жениться до выхода чудищ из болота, чтобы успеть, хоть немного, согреться у семейного огня, в преддверии долгого лета, наполненного только кровавыми битвами со свирепыми тварями, уцелеть в которых суждено было не каждому.
Вот и Тайдир в прошлом году женился ранней весной… и, как оказалось, зря спешил, если Дильяна почти сразу поняла свою ошибку и отказала ему в ласке. Как все сильнее начинает подозревать Лиарена, напрасно она мёрзла в запущенной башне, вовсе не на неё охотился в те дни хитрый Виртен. И хотя угадать всех подробностей донне пока не суждено, зато основное она видела так же ясно, словно сама участвовала в обмане домочадцев Тайдира. И так же ясно понимала, на какую встречу он надеялся вчера и отчего так оскорбился.
Право первого поцелуя или даже всей ночи девушки сами дарили своим доринам, если законный жених был очень неказист, стар или калечен. Или если у бедной сиротки не было достойного приданого, которое за такой дар принято было отсыпать золотом, не скупясь. Ну и, разумеется… порой немного хитрили сами девушки, а иногда и их хозяева, но обычно всё происходило по доброй воле. А Тайдир свято чтил заветы отца, бывшего ярым противником старинного правила, а кроме того, никогда не испытывал недостатка в женском внимании.
Совсем по-иному обстояло дело с обнаруженными чародейками, с ними не принято было особо миндальничать, да и чего церемониться с пропащими? Все равно просидят всю молодость в обители, не узнав радостей любви. И потому каждый уверенный в своей силе мужчина считал их своей законной добычей, если конечно, у девушек не оказывалось мощных защитников или дара, способного покарать наглецов.
– Это моя ученица и помощница, – нарушил тишину голос Камерта, внимательно наблюдавшего из-за чашки за хмурым личиком донны, – я всегда беру её с собой… когда в помощи нуждаются молодые девушки. Если вы позволите, она будет вам помогать… хотя бы временно.
– Не позволю, – твердо отказала донна, – я обойдусь и без помощи, а шпионки мне не нужны.
– Вы зря упрямитесь, – снова лучисто улыбнулся лекарь, и Лиарена вдруг обозлилась.
– А вы зря улыбаетесь слащаво, как праздничный затейник. Меня уже тошнит от вашей улыбки… неужели вам трудно разговаривать как нормальный человек?
– А вот это сильное заявление, – мгновенно посерьёзнел Камерт и уставился на донну изучающим взглядом, – и в таком случае, я могу с уверенностью предположить только одно. Ваша инициация произошла не вчера и не несколько дней назад, а много ранее… и, стало быть, вы уже научились немного управлять своим даром. И в таком случае вам просто необходимо пройти проверку в обители звёздных плащей… и немедленно.
– Узелок собирать? – помолчав, сухо осведомилась Лиарена, и лекарь отрицательно помотал головой.
– Он не понадобится.
– И попрощаться нельзя?
– Ну, прощайтесь… – нехотя разрешил маг, – только быстро и ничего никому не объясняйте.
– Спасибо, – едко бросила донна, вставая из-за стола.
Выпрямив спину и гордо подняв темноволосую головку, решительно прошла мимо лекаря и лишь на краткий миг задумалась, куда идти вначале. А затем, подавив всяческие сомненья, уверенно свернула к выходу в коридор.
Неизвестно… сколько времени ей отпущено, и потому, прежде всего, нужно попросить прощения. Хотя не настолько донна и виновна во вчерашнем недоразумении, и все равно никогда исход того разговора не был бы иным, но причину такого поведения Тайдира она теперь понимает. И готова его простить. Вернее, оправдать его надежды и поступки, но и только.
Как бы ни мало у него оставалось времени на устройство своей семейной жизни, дорин был просто обязан найти полчаса на объяснение.
Возле покоев Тайдира сидел тот же страж со шрамом, внимательно следивший за Лиареной. И едва донна свернула в его сторону, воин сделал красноречивый знак, сообщающий, что хозяина в покоях нет. Да еще и руками развёл, не менее понятно сообщая о своём неведении относительно пребывания хозяина.
Донне пришлось ему поверить, и она даже прошла немного в сторону лестницы, но тут где-то позади хлопнула дверь, и по коридору разнёсся торопливый стук каблучков. А через несколько секунд донну обогнала рыжеволосая служанка, не нашедшая нужным приветствовать Лиарену хотя бы молчаливым поклоном. Она вихрем пролетела мимо, сердито бурча что-то себе под нос и размахивая сжатыми в кулачки руками, а донна, сделав в задумчивости еще пару шагов, остановилась, сражённая внезапной догадкой. Никогда ей не приходилось видеть, чтобы служанки вылетали в такой ярости из пустых комнат.
Ее явно что-то разозлило… или кто-то?!
Выходит преданный воин прикрывал своего хозяина, удручённо хмыкнула Лиарена и решительно повернула назад.
– Донна… – заступил ей дорогу страж со шрамом, но зря он надеялся на благоразумие скромной родственницы дорина, ходившей по замку в темных, закрытых под шейку платьях.
Девушкой уже управляла все чаще накатывающая на неё неудержимой волной незнакомая прежде свобода и смелость, и донна даже не подумала остановиться. Привычно создала воздушную руку, какой из любопытства научилась не только швырять чурбаки, но и поднимать с дорожки опавшие листья, и бережно подхватив воина, перенесла его в дальний конец коридора.
А затем смело распахнула дверь в покои дорина и огляделась, ища их хозяина.
– Неужели я плохо объяснил… – Тайдир, по-видимому, расслышавший лёгкий скрип двери, возник в проёме двери, ведущей в кабинет.
– Я пришла попросить прощения, вчера я обвинила тебя несправедливо… – не давая себе ни секунды на размышление или отступление, как с моста в холодную воду ринулась в объяснение донна, – и хотела бы взять эти слова назад.
– Можешь не стараться, я уже об этом забыл, – холодно процедил дорин, рассматривая нежданную гостью со странным выражением лица. То ли недоумением, то ли раздражением?!
Лиарена хотела сказать ему еще многое, но вот этот отчуждённо-брезгливый взгляд, словно Тайдир видит вылезшую посреди роскошной клумбы жабу, снова всколыхнул в ней волну недавнего протеста. Она еще пыталась уйти, но дорин внезапно презрительно прищурил глаза и добавил:
– И больше никогда не врывайся в мои комнаты… если не хочешь, чтобы я посчитал это попыткой стребовать с меня право дорина.
В тот же миг самовольно возникшая воздушная лапа сгребла его, яростно потрясла, несмотря на засветившийся фамильный амулет власти, и сунула в кабинет. А потом захлопнула туда дверь и накрепко придавила её тяжёлым креслом.
Из кабинета раздался громкий стук ломаемой двери и взбешённые выкрики, сходные с рыком разъярённого зверя, но донна их не слушала. Она уже мчалась по коридору сломя голову, и сопела так же яростно, как незадолго до этого рыжеволосая служанка.
А та, как оказалось, далеко не ушла, затаилась на лестнице. И едва Лиарена, не соображавшая от обиды и злости, куда бежит, поравнялась с нею, рыжеволосая шагнула навстречу из-за колонны.
– Ну что, донна… – змеёй прошипела она, победно улыбаясь во весь рот, – не повезло? Не захотел хозяин холодной рыбки?!
Не успевшие улечься обида и ярость вскипели с новой силой, и в следующее мгновение рыжая нахалка, оглушительно визжа, взвилась над перилами площадки, какой завершалась лестница.
– Повтори еще раз… – цедила сквозь зубы донна, покачивая девицу перед собой над пропастью в четыре человечьих роста, – кто я такая?!
Но служанка от ужаса не могла не только говорить, но и думать. Только пронзительно вопила непрекращающееся "а-аааа" и пыталась ухватиться руками за державшую ее невидимую лапу.
– Донна! – кричал где-то позади, в коридоре, фальшивый лекарь, – осторожно опускайте ее, донна!
Вскоре к нему прибавился крик Берта, рычание дорина и сбивчивое объяснение калечного воина, но Лиарена не вслушивалась в эти голоса. На неё накатывалась усталость и безразличие, хотелось только двух вещей. Чтобы, наконец, прекратился проклятый визг, и сбежать куда подальше от бегущих к ней по коридору мужчин.
Донна из последних сил забросила служанку на балкончик для музыкантов, и шагнула было к ступенькам, но покачнулась от слабости и была вынуждена создать воздушный поводок. А пока прицепляла его к перилам, отчётливо осознала, как мало осталось у неё сил. И если она сейчас не остановится, то непременно покатится вниз, как детский тряпичный мячик. Значит, придётся отдавать себя на волю неумолимой судьбе, походя разбившей ее планы, да и всю жизнь. И даже попрощаться с ребёнком теперь уже не удастся, топот нескольких пар ног раздаётся все ближе.
Девушка горько всхлипнула, обессиленно опустилась на ступеньки и неимоверным последним усилием накрыла себя придуманной еще осенью защитной оболочкой. Это было ее самое тайное средство защиты, однако до сих пор донна старалась никому его не показывать. И даже попав во время прогулки под проливной ливень, предпочитала переносить сырость и холод наравне с остальными домочадцами.
А в следующий миг силы оставили ее окончательно, но полностью сознания Лиарена не потеряла. Как сквозь полупрозрачное покрывало видела склонившуюся над ней фигуру дорина, слышала его тихое злое шипенье, когда мужчине не удалось подхватить ее на руки. Оболочка из уплотнившегося воздуха окутывала девушку слоем в пять пальцев.
Потом то же самое попытался проделать Берт, и вынужден был отступить, но не замолчать. Уставшее сознание Лиарены не принимало близко к сердцу высказывания преданного камердинера, но выражался он очень красочно.
Там было что-то про несчастную замученную девушку, дома привыкшую получать только заботу и внимание, а в этом проклятом замке вынужденную не только делать лично грязную работу, но и выпрашивать на кухне каждый кусок хлеба. И кроме того, терпеть унижения ото всех, кому только не лень! И наглые приставания мужчин, и шпильки окончательно распустившихся служанок. Однако в этом замке почему-то никто не собирался вступаться за бедную донну так, как принято защищать родичей дорина в других домах.
За это время Камерт сумел, сердито цедя Тайдиру сквозь зубы какие-то непонятные объяснения, распутать привязывающий донну поводок, и прицепить его к себе.
Еще несколько секунд они с дорином яростно препирались, потом лекарь всё же победил, щёлкнул какой-то магической штучкой, и вокруг Лиарены на несколько секунд вспухла тёмная пелена смутно знакомого тумана.
