Текст книги "Бабки в Иномирье (СИ)"

Автор книги: Вера Чиркова

Соавторы: Людмила Гетманчук,Надежда Башлакова,Татьяна Богатырева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Бабка Йожка Прынцесса

Такое впечатление, что они еще никогда не видели бабок Йожек!

Стою. Жду.

Минута прошла, вторая…

Рты открыли, сглотнули, мекнули… и снова молчат.

Только выражение глаз поменялось. Из ошарашенно – изумленного перешло в непонимающе – настороженное.

–Ну, и зачем я вам так срочно нужна была? – Уперев руки в бока, спрашиваю братцев, когда мне надоедает стоять оловянным солдатиком.

А действительно, чего это я стою? Где тут кресло?

Отвернувшись от гномов, танцующей походкой добираюсь до кресла и грациозно опустившись в него, закидываю ногу на ногу.

Эх, сейчас бы мне для шарму тонкую сигарету в откинутую руку… но я не переношу табачный дым. Поэтому вполне подойдет обычная шариковая ручка. Кручу её в пальцах и наслаждаюсь занимающимся заревом на гномьих ушках. И как я раньше не заметила, что они у хозяев немного похожи на кошачьи?! Наверное, потому что у самой похожие были!

Ну и долго мне еще, интересно, ждать ответа на простой вопрос?!

–Эй, гномы! Чего стоим, чего молчим? Последний раз спрашиваю, зачем вы меня искали?!

–Мы тебя не искали. – Честно смотрит мне в глаза осмелевший первым Талм. – Мы искали Вию!

Так, а я, по их мнению, кто?!

Озвучиваю свой вопрос и гномы снова надолго зависают. Не дать ни взять майл.ру в час пик с моего модема.

–Не знаем. – Настороженно бурчит наконец младший и мне хочется одновременно расхохотаться и умиленно погладить его по зеленоватой гриве.

–Совсем?!

–Угу. – Угрюмо бурчит старший.

–И даже подозрений никаких?

–А что такое… подозрений? – Делает шажок поближе Талм. – А ты кто?

Наконец-то вопрос по существу!

–Подозрения – это догадки! А я и есть Вия, недогадливые вы гномы!

Эй! А что это личики у вас так нехорошо насупились? И чего вы так крадучись ко мне двинулись?

А, поняла, не дура! Не поверили! Ну так я вам докажу! Черт, а как именно я это сделаю? У меня ведь даже ленточки с хвоста на память о бело-пушистом облике не осталось!

Гномы тем временем уже почти меня окружили, и, судя по всему, готовятся напасть! Ну, что же, хочешь, не хочешь, придется колдовать! Махнула рукой, буркнула пару слов и жду. Вот сейчас подействует и они застынут на полушаге. Недолго в таком состоянии пробудут, но мне вполне хватит времени, чтобы объяснить им трагическое недоразумение.

Сижу. Жду. Ну, вот сейчас… ну… давай же… А они как крались, так и крадутся!

Нет! Уже не крадутся!!!

–Ой! Ай! Вы, тупицы зеленоволосые… отпустите, дурни колхозные… ты что делаешь… ой, на ногу! М-ммм… У-ууу…

–Попалась, ведьма! – Довольно хмыкнул Атаний и похлопав меня тяжелой ручкой по плечу, скомандовал: – Беги, Талм, зови старосту, я ее пока посторожу!

Тупица! Идиот! Болван! – Это самые ласковые из прозвищ которыми я мысленно награждала Атания, с донельзя самодовольным видом расположившегося на моей кровати.

Тогда как я, с накрепко примотанными к груди руками и связанными ногами, а главное с куском тряпки во рту, сидела на кресле.

И с ужасом наблюдала как он сначала рассматривает мою метлу, потом пытается оторвать от нее сиденье, а потом… нет! Только не это!

А гном уже подтянул к себе мою сумку и пытается сообразить, как открыть застежку.

А ведь если он ее откроет… ох! Лучше не думать о последствиях! Там столько зелий и заговоренных предметов, что тут будет просто море крови! И тогда у меня будет один, но могущественный враг, клан лесных гномов!

Бабка Йожка Афина

Выводы из услышанного делать легко, нелегко эти выводы высказать тому, кто и так с толку сбился. Как только мы остались одни, Артим крылья убрал, послал сына спать, а глаза у мальчика встревоженные были, это я, как женщина вам говорю, надо внимательнее к детям быть.

Так что пока Артим в кресле лицо ладонями натирал, да в огонь смотрел, я его сына укрыла одеялом пуховым и сказку принялась рассказывать. Про золотого гуся. «Гусь, гусь, приклеюсь, как возьмусь» – вызвало восторг у ребенка, и тревога ушла из его глаз. Тимин заснул. Я прикинула, что спать нам придется на полу – кровать, рассчитанная на одну меня, полностью занял ребенок. Я опустила полог на балдахине, чтобы отблески пламени не разбудили мальчика, и принялась за работу. Стащила в кучу медвежьи шкуры, нашла в сундуке подушки и одеяла. Вот и готово. Вампирюга мой молча следил, как я пораюсь, но пока никак не отреагировал. Ха, тугодум. Пришлось подойти и за руку взять. Он послушно встал и пошел за мной. Воду в ванной сменили – это я приказала, когда мы на ужин шли. Подогреть ее – минутное дело для бабки Йожки.

Я пальчиками ловкими пуговки на его черной рубашке расстегиваю, да по ручкам шаловливым, все меня пощупать норовящим, шлепать едва успеваю. Погоди, шепчу, не торопись. К косе потянулась, но он сам расплел, лезвия острые аккуратно на пол положил и сапоги снимать принялся. Распрямился и ко мне, а я за ремень его взялась. Штаны кожаные на пол упали, он ко мне, а я его в ванную подталкиваю. Пришлось вампиру меня слушаться. Я быстро платье скинула, в одном белье осталась, и шампунь ему на голову капнула. Аромат пошел, я же шампунь сама делаю, на травках да маслах, от него волосы в два раза быстрей растут, да сами завиваются. А блестят-то как! Короче, сидит мой вампирюга в воде по грудь и млеет, а я ему скальп массирую, волосы расплела да по всей длине промываю. Только одну ошибку я сделала – из-за его спины вышла, да не заметила, как он руки протянул, меня поймал и в воду затащил. Губы у него нежные….

Полночи мы кувыркались, полночи разговоры разговаривали. Брак его с эльфийской принцессой, как полагается, династическим был. Чтобы брата-короля не нервировать, решил Артим с женой к ее родным уехать, и было это двадцать пять лет назад. Эльфийские леса далеко, в гости к маме не наездишься, но один раз они приезжали – когда сынишка родился. О том, как жилось вампиру среди эльфов, он не сказал, а я и не спрашивала. И так понятно, что несладко. Но о жене он хорошо отзывался, она тоже младшая принцесса была, вроде как лишняя. Все бы было ничего, если бы три года назад не налетели на их дом горгульи. Артима дома не было, он в совете заседал, как принцу, ему эльфийский властитель должность при дворе выделил, а сын в доме был – его прислуга в подвал закрыть успела. А вот жене не повезло – в саду с подругой гуляла. Там их и разорвали на части.

После ее смерти положение совсем ухудшилось, да еще и сына дети дразнить начали – он же на мать не похож, весь в отца.

«Вампирская кровь сильнее,– объяснил мне Артим, – Мы в этот мир первыми пришли, но нас мало осталось. Вот эльфы и стали себя перворожденными звать»

Так что он еще три года терпел, да не утерпел – собрал вещи, забрал сына и сюда, домой, значится, вернулся. Да только не вовремя.

Стажерка Веточка

– Это не совсем так, юное создание.

Аааааа, кто это сказал?! Мамочка дорогая… заберите меня домоооойййй!!!!!

– Ты что такое?

Прямо передо мной из воды высунулось какое-то Нечто! Все сине-зеленого цвета, да в чешуе. Морда во, клычищи еще больше! Нет, я понимаю: озеро странное – и явно тут товарищи автомобилисты машины не моют, рыбу химикатами не травят, но откуда ж тогда тут такое, такой… короче – ЭТО!!!! Так Ветка: вздохнула и выдохнула. Пора вспоминать правила приличия и главное то, что ты почти бабка Йожка, которая и с лешим сдачу экзаменов отмечала, и с кикиморами по кочкам на перегонки прыгала, да за цветущим папоротником ночью с волком серым ходила, ну и еще надеяться, что голос мне не померещился с перепугу.

–Эм..здрасти, – е-моё, это что мой голос??? Воть это блеяние козы мой голос??!!!! – Простите, бульк, а вы не знаете, тьфу, до берега далеко? А то я потону счас!!!

На меня посмотрели, как на полную дуру, грустно, конефно, но зато теперь я уверена, что это существо разумно!

– Это Ларьё, девушка, одно из самых огромных водохранилищ Тезара! И до берега вам вплавь часа полтора еще, примерно. Ну, а я – я хранитель этого озера!

Воть это попала, хотя раз он хранитель, значит ему тут мой трупик не очень то и нужен! Значит, помочь должОн.

–Послушайте, хранитель, я конечно плавать люблю, буль, но если на твердую землю не встану, через пару минуток я только, бульк, топориком сплавать смогу, фыф, в последний раз, так сказать. Тьфу, пока я эту тираду произносила, воды наглоталась по самое немогу. Но, по тому, как это чудище смотрит изучающее, делаю вывод: старалась не зря! Этот крокодил-переросток явно чаго-то придумал, ну буду надеяться, что это отнюдь не блюдо со мной в главной роли. Эх, ну чего он молчит-то, я ж ко дну пойду сейчас!

– Я попробую Вам помочь. Вставайте!

Чего? Куды вставать-то? Он что решил поиздеваться напоследок?? Ох, были бы силы, ну хоть капельку, я бы ему показала, как шутить опасно над колдуньей. Тем паче, недоученной, хлюп. Ну, вот с такими мыслями я собственно на дно-то и пошла! Только я до него не достала, так как ногами я нащупала… хм… что-то скользкое! Ааааааааа… удержаться на этот своеобразном 'дне' у меня не вышло, и села я на него попой!

Хм, а ведь удобненько, вниз я не скатывалась, и сидела бы спокойно отдыхала, если бы меня рассмотреть своего помощника так не тянуло! А что?! Ему меня разглядывать можно, а я чем хуже? Вот и окидывали друг друга взглядами непонятного содержания. Для начала я поглядела, где попа моя пристроена, на чем, так сказать. Оказалось, что на хвосте этого самого хранителя, ну чего-то подобного я ожидала, хотя и непонятно, как он на поверхности держится. Но это я потом додумаю! А ведь не зря я его крокодилом обзывала, вот и чешуя на нем, как на моей сумочке! Дорогущей, между прочим, сумочке, на последние пару зарплат купленной, эх, хдешь ты теперь, родимая! Так, а я-то где?! Этот тип сомнительной рептильной наружности упоминал и название озера, и какую-то тезару.

Ох, и раздражает же взгляд спасителя моего, как раздевает прямо. После этой мысли пришла другая, что раздевать взглядом меня как раз не обязательно, одёжка облепила тело, да так что цветочки на бюстгальтере разглядеть можно. Но орать и ногами топать не стала, снова в воду не хотелось! Поэтому пристроила я сбоку, с левого, метелку, и начала активненько по сторонам смотреть. Ну, из увиденного, кроме рептилии, на хвосте которой я так удобно устроилась, ничего особо мистического, чудесного и потустороннего не было, и все внимание пришлось уделять хранителю озера, а ведь так не хотелось! Мне страшно на него смотреть, было что-то такое в его глазах, поистине внушающее ужас. Да, его морду, похожею на череп змеи, только увеличенной в сотню раз, я надолго запомню, и не забуду клыки ,выпирающие из пасти на сантиметров тридцать, а уж эти наросты на голове у него ну или гребни, уж не знаю, как правильно назвать, так во сне сниться будут, кошмарном.

– Уж, лучше гребни, так будет правильнее, – прокомментировал мою мысль хранитель.

Ээээ, я не поняла, это я вслух сейчас его обглядывала да комментировала?! Ну совсем с ума сошла девка!

– Нет, не вслух, но это мне не мешает вам отвечать, леди Ветка. И я позволю себе несколько уточнений: я не имею отношения к змеям, но что бы вам было проще, то я дракон, хотя население Тезара называет нас водяными стражами или элементалями природы. И да, я в состоянии читать ваши мысли. Вопросы будут?

После этого мыслей в голове не осталось, дельных, по крайней мере, наверно испугались, что их кто-то еще узнает. Короче, очень весело, ну да ладно! Я все-таки почти Йожка, не пропаду!

– Вопросы? Ну, естественно будут! Очень бы хотелось знать как вас зовут, почему я тут, в смысле в другой мир не собиралась вроде как, что за мир такой, и главное как из него выбраться?

Пока я перечисляла то, что меня беспокоит, этот элементаль все пытался поймать мой взгляд! Но я решила, что хорошего помаленьку и нечего этому рептилию в моей голове копаться, и потому прошептала заговор, не шибко сложный, но такую ментальную защиту ставит, загляденье!

Бабка Йожка Прынцесса

Думай, Бабка, думай! Ты ж не зря свой хлеб с маслом и икрой на завтрак кушаешь… что я там недавно про кровь говорила? Ну, уж если не это… то не поможет ничто!

Я с трудом подтянула к себе палец, тяжело вздохнула… заранее пожалела себя, любимую… вытолкнула изо рта тряпку и куснула со всей дури.

– Ты что это там делаешь, ведьма?! – Отбросив в сторону сумку, рванулся ко мне Атаний.

Поздно! Злорадно хмыкнула я, чувствуя, как по телу прокатилась уже знакомая волна резкой боли. Да и не такой уж резкой, как в первый раз. Видимо, организм постепенно привыкает!

Атаний охнул и отступил назад, а я опустила вниз лапы, и спрыгнула с кресла, удивляясь, куда делись стягивающие меня веревки.

Наверное, туда же, куда раньше исчезала метла и сумка, само пришло в голову понимание.

Первым делом я кинулась к сумке, и отодвинула ее подальше от беспардонного гнома. Потом зубами подтащила к ней метлу и села рядом, бдительно поглядывая на растерянного Атания.

Попробуй только сунуться, фашист, узнаешь, какой длины у Йожек когти!

– А… – Растерянно попытался что-то выяснить гном, но тут раздался топот нескольких пар сапог и в комнату ворвался Талм.

А за ним староста и еще несколько плечистых лесорубов.

– А где? – Уставился на пустое кресло младший и вдруг заметил на кровати меня. – ВИЯ-аааа!

– РРРР! – Злобно оскалила я зубы на рванувшегося ко мне парнишку. – Не подходи, предатель!

– Вия… это же я… Талм… – Растерянно остановился он. – Ты что… меня не узнала?!

– Прекрасно узнала, предатель! Втерся в доверие, лгун, а как только я в человека превратилась, сразу с веревками набросился! Не подходи! А то я за себя не отвечаю!

– Нет… это не может быть… – На его глазах снова висят слезы, но меня этим больше не проведешь!

Не там лохушку искать вздумали, господа лесоводы!

– Может… – Виновато бормочет Атаний. – Я сам видел, как она снова в метаморфа превратилась!

– Вия… – В зеленых глазках плещется виноватое раскаянье. – Но мы же не знали!

– Опять врешь! – Злобно рычу я. – Как это не знали, когда я сама вам сказала, кто я!

– Мы не поверили… – На низко опущенное лицо волной свешиваются зеленоватые волосы.

– Потому что сами привыкли врать! Вот и другим не верите! – Отрезала я. – К вам со всем добром, гномку эту выдала… твоих друзей развлекала… а ты на меня с веревками! А если бы я перекинуться не успела, что вы со мной делать собирались? Ну, рассказывайте!

Атаний огорченно пыхтит, у Талма слезы уже ручьем, но я все дожимаю… Пусть пораскаиваются, им полезно!

Они же не представляют, как я перепугалась на самом деле! Сразу историю своего мира вспомнила, когда даже не по подозренью, а по простому наговору, по доносу завистливой соседки или похотливого гаденыша женщины шли на страшные муки и на костер!

–Вия… – Решил, наконец, вступится староста. – Ты прости их… ничего плохого мы бы не сделали… мы всегда проверяем, если кто подозрительный попадется… а ты правда, можешь… вот так… когда захочешь… в человека превращаться?

Ага! Фигушки вы меня обдурите! Я-то до сих пор помню, что в человеческом виде накрепко связана веревками!

–Могу, но не буду! И вообще, минуты лишней с вами не останусь! Утречком пораньше и улечу, а сейчас выходите все отсюда, я устала!

Сама им так командую, а сама смотрю, успею в окно, если что, выпрыгнуть, или нет?!

И сумку бы прихватить не мешало! А вот метла и сама прилетит, такое на ней заклятье!

Но гномы послушно потихоньку из комнаты выходят и дверь за собой прикрывают.

Так, это хорошо, что я сейчас снова кошка! Слух у меня в этом облике намного тоньше!

Подкралась к двери, ухо приложила, все они ушли или нет?

Нет, не все. Кто-то потихоньку неподалеку носом хлюпает, и я даже точно знаю, кто!

Но на жалость больше не поведусь, хватит, дожалелась! Они может и правда, ничего бы плохого не сделали, только я вовсе не мышь белая, чтобы позволять над собой эксперименты проводить!

И про утро я вам специально заливала, вот сейчас соберусь, на метлу сяду… только вы меня и видели!

Достала я зубами из сумки булавку и долго мучилась, прежде чем придумала, как её пристроить к спинке кровати, чтобы можно было быстро палец уколоть.

А потом снова произвела над собой знакомый ритуал, и оказалась лежащей на постели лицом вниз. Со связанными руками и ногами. Ох, же и бестолковая! Опять не подумала, что человеком так лежать мне будет не удобно!

Зато заклинание для клубков само всплыло в памяти и через миг веревки лежали у моих ног, смотанные в два ровных мотка.

Так, теперь займемся подготовкой. Настроение у меня боевое… только всхлипы за дверью начинают на нервы действовать. А не слишком ли я поспешила, окончательное решение принимать? Ну, да ладно, сначала дело, потом все остальное. А приготовить мне нужно многое.

Достать в потайном кармашке простенький на вид мешочек, развернуть.

Некоторые, очень нужные предметы рассовать по карманам, остальное рассортировать по степени нужности.

Поправить макияж и прическу, брызнуть духами, протереть углом коврика ботиночки, ну вот я и в ажуре!

Засунуть сумку в мешок вместе с курткой и метлой, шепнуть заветное словечко… и у меня в руках небольшой кошелечек, в виде кисета.

Его я повесила на шею, под платье, проверила еще раз, все ли предусмотрено… и вперед!

На кухню, разумеется.

Нет, сначала я, конечно решила, что улечу отсюда немедленно, но поразмыслив, решила дать гномам второй шанс.

В чужом мире нужно быть крайне осторожной, если хочешь выжить… а я очень хочу. Потому и останусь тут до утра. А утром раздобуду местную одежду, запасусь едой и… неплохо бы разжиться здешней валютой, боюсь, моя карточка туземных банкиров не впечатлит!

Поэтому радуйтесь, гномы, сегодня мы идем к вам! Открывая дверь, пробормотала я, и сразу наткнулась на опухшие от слез глазенки Талма.

Эх, гном, ну сколько раз тебе говорить, что мужчины плакать не должны?!

Стажерка Зельда

Привели меня, стало быть, в покои урчиева сына. А там… Мать честная! Духота стоит страшенная, потолок чесночными плетенками увешан, на подоконнике ягоды рябиновые рассыпаны – погнили уже… Видать, от нечисти спаленку прятали – да болезнь приманили. Хвороба-хворобушка в духоте почивать любит, на мягких перинах.

– Огляделась, странница? – тихо урчи спрашивает. Присмирел – верно, за сына взабыль боится. – Вылечишь моего Кирия?

Я киваю – вылечу, мол. А про себя думаю: одним глазком сейчас посмотрю, что за немочь сына урчиева одолела, ежели не по силам будет мне ее одолеть – через окно сбегу, в полях схоронюсь.

Подхожу к ложу богатому ближе.

Лежит Кирий на льняных простынях, на пуховых перинах. Одеяло из доброй шерсти сделано, беленой, по краю синий узор вьется. У многих здесь такие узоры на одеже – от духов, от навок хозяина охраняют. Изможденный парнишечка, бледненький, но все ж видно, что красавец растет: кудри густые, темные, как у отца, кожа светлая. Лицом Кирий, верно, в мать пошел – черты тонкие, почти девичьи… Ну да ему простительно: вряд ли парнишке и четырнадцать сравнялось, еще подрастет, заматереет.

Дышит Кирий слабо-слабо, но ровно. И кожа чистая. Губы обметало, но сыпи никакой, как при болезнях бывает, нет.

И ведь не расспросишь, что да как. Сразу поймут, что чужая! Остается только старым способом, ведовским, посмотреть, что за хвороба урчиева сына точит.

Оглянулась я на урчи Ильяна – стоит у дверей, руки на груди скрестил. Смотрит, не шелохнется. А глаза темные, будто насквозь взглядом пробивают.

Отложила я букет на пол, взяла руку парнишечки в свои ладони – холодная, как в реке держал! Сжала маленечко и зову тихо по pимени:

'Кирий, Ильянов сын!'

Сначала-то ничего не было… И вдруг как накатит, как вывернет!

Я так на пол и села, еле руку мальчишкину отпустить успела.

Урчи – тут как тут, подбегает, подняться мне помогает.

– Ну что, – говорит, – поглядела на сына моего? Что скажешь?

Головой мотаю и на рот указываю – мол, не могу ничего сказать.

– Немая, – хмурится урчи. – Или вправду, что ль, обет дала… Так чем он болен?

Подумала я – и опять головой покачала.

– Нет? – удивляется. – Что сказать-то хочешь? Не болен? Так лежит?

Опять – 'нет'.

– Уснул? Навки околдовали? Порчу злой человек навел?

Про порчу услыхала – и киваю.

Урчи аж с лица спал.

– Ну, ясно теперь, почему лекари не сдюжили… Проклят, стало быть… – помолчал и добавляет тихонько: – Странница… неужто его теперь в могилу живьем да кол сверху вколачивать, чтоб навьем не встал?

Я испугалась, руками замахала – нет, что ты, урчи, говоришь такое! И ну показывать то на себя, то на Кирия… А сама чуток подколдовываю – так, чтоб Ильян меня с одного жеста понять сумел.

Объяснились кое-как – уразумел урчи, что я с сына его порчу могу снять. Еще б – это по моей, колдовской части. Будь Кирий болен, мне б с хворобой совладать ох, как непросто было бы.

А порчу как-нибудь да прогоню.

Вышел урчи, да прежде созвал слуг, приказал меня слушаться, как самого себя.

И отправился по делам своим, урчиевским. Оно и к лучшему: мужик в доме – не кот, колдовству не помогает, а мешает только.

Перво-наперво приказала я снять с потолка да окон плетенки. Потом приспособилась руками говорить и велела прислуге, девке молчаливой, принести мне блюдо медное, две чаши серебряные, метлу да воды ведро. Как доставили все, что потребовала – выгнала и девку. Велела до рассвета не возвращаться, а то худо будет.

Девка догадливая попалась – поклонилась, и нет ее.

Одна осталась – пошла работа настоящая. Засучила я рукава, взяла метлу – да и давай выметать сор, посолонь, от ложа – к дверям. Целую горку намела! Сгребаю в медное блюдо – да приговариваю: «Мету, мету сор, да не за порожек; мету, мету сор – да во горячую печь. Сор сгорит – дым улетит, злобу потянет, хворобы не станет». Все, как бабулечка моя учила, светлая ей память – семь раз нашептала, потом достала из сумы своей спички, чиркнула, к сору поднесла – тот занялся, как береста сухая! Знать, правильно все сделала.

Как спаленка стала чистая – с подоконника рябину смела, ставни отворила. Из букета яркого, ароматного надергала зверобой, дедовник и купальницу. Чашу медную водой семь раз ополоснула, сложила в нее травы, сверху из припасов своих масла из вербены капнула – и вновь подожгла. Пусть курится, зло прогоняет.

А после еще по цветку дедовника по углам положила. Еще б воском его прилепить – да нет воска, не знаю, как попросить. Свечи здесь из сала, дешевые, да лучины, да факелы…

Смотрю – уж и дышать полегче стало. Не давит на сердце вонь рябинная да чесночная, а дымок благодатный вьется и в окно вылетает. Ставенки-то открыты.

Ну, вижу, к самому серьезному приступать пора.

Набрала в первую чашу водицы, во вторую выливаю и шепчу:

– Беги, беги вода, уходи боль, хвороба, уходи злоба и зависть, уходи всякая беда… беги, беги вода…

Семь раз по семь перелила воду и только тогда решилась мальчишке поднести. Присела к нему на край ложа, коснулась лба холодного и позвала так, как только ведуньи могут – тихо, но из любого далека-далека дозовешься.

– Кирий…

Много силы вложила – едва сама не обеспамятела от этакого колдовства. Но получилось все, открыл Кирий глаза – неразумные, мутные. Я его водой напоила, остаточками на лбу знак начертила. В правую руку ему зверобоя цветок вложила, в левую – вербены веточку. И повелела – как солнце встанет и ему встать, здоровому да сильному.

Напоследок умылась я, руки ополоснула – да и уснула, на краю ложа, шалью укрывшись.

Больно уж умаялась…