Текст книги "Бабки в Иномирье (СИ)"

Автор книги: Вера Чиркова

Соавторы: Людмила Гетманчук,Надежда Башлакова,Татьяна Богатырева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Бабка Йожка Афина

Народ на нас ноль внимания. Я спешить перестала, решила, что по сторонам мне тоже не мешает поглядывать. А зрелище, честно скажу, невеселое. Улицы почти пустые, окна досками заколочены, магазинчики да лавочки почти все закрыты, одно хорошо, не надо дорогу ко дворцу спрашивать – шпили башенные с любой точки города видны, да он еще и на холме стоит, крепостью неприступной. Стены высокие, из красного кирпича, да на сторожевых башнях вампиры сидят в карауле. Так и кажется, что сейчас слетят да на тебя спикируют, истребители чертовы. Чем ближе к дворцу, тем меньше народа, а мне это совсем не подходит. В толпе затеряться самое оно было бы, а так придумывать что-то надо. Но не беда, где наша не пропадала! И здесь не пропадет. Я к стражнику ближайшему подбежала и в рукав вцепилась мертвой хваткой, бульдог отдыхает рядом с бультерьером.

– Милок, – прошамкала, – а не проводишь ли ты меня на кухню королевскую. Слышала я, там поломойка нужна, да и внучку пристроить бы к делу честному. Пожалей старушку, помоги! Одни мы остались на белом свете, погубили горгульи проклятые кормильца-поильца нашего.

Кричу, шепчу, бормочу, а сама его тихонько гипнотизирую. Думаю, получилось, потому как повел он нас за угол, а там в стене дверка неприметная, он ее толкнул и меня завел, а Тимин следом протиснулся. Все правильно – пахнет свежим хлебом и чесночным соусом. А еще говорят, что вампиры чеснок не едят! Мне попались всеядные!

Кухня, как те хоромы – противоположной стены не видать, все парит, шипит, жарится, повара с поварятами бегают, суетятся. И к кому мне обратиться, понятия не имею. А стражник мне рукой махнул, попрощался и обратно на свой пост у ворот побег. Я шаль с головы скинула, спину распрямила и подолом лицо протерла – потому как никто старуху на работу не возьмет, а вот здоровую молодицу запросто!.

– Что тебе, человечка? – здоровенный вампир в белом переднике ко мне подошел да как гаркнет. Мы с Тимом аж присели с перепуга, а он и рад, зубы скалит да на меня поглядывает.

– Работу ищем, для меня да для моей сестренки младшенькой. Нету ли у вас такой, господин повар?

– Я тебе не просто повар, а главный повар королевства! А работу найдем, у меня как раз подавальщиц не хватает. Идем, форму вам выдам, да и перекусить вам не мешало бы, а то вы половину еды по дороге съедите, и достанутся господам одни косточки обглоданные. Ха, ха-ха, ха! – и веселый повар повел нас в соседнее помещение, что-то вроде склада одежды и раздевалки.

Меня такой расклад вполне устроил. Я уж боялась, что поставят нас посуду мыть, и фиг до вечера смоешься с кухни. А подавальщицей – это я запросто, тут особой сноровки не требуется, знай, таскай подносы туда и обратно. Форму – черное платье из хлопка и белый передник – мы себе подобрали да поверх своей одежды надели. Сумку да клюку я в углу оставила, только заклинание невидимости наложила, чтоб никто не полез.

Нас в самом деле накормили, а Тиму еще и стакан крови налили, сразу же видно, что вампир. Он хоть и был девочкой одет, зубы-то не спрятать.

Так что повар только головой покачал, и говорит.

– Вижу, что она дочь твоя, а вовсе не сестра. И среди нас, вампиров, гады есть – забрюхатить девку проще простого, а она потом мучайся. Ты на меня глазищами своими зелеными не зыркай, кольца на пальце у тебя нет, вот я и догадался. Ешь, детка, до завтрака королевского еще четверть звона. Они рань полудня не едят.

Мы только доели по ломтю свежего хлеба с ветчиной, как раздался удар колокола. Тут же прозвучала команда, подавальщицы выстроились в ряд, мы в конце пристроились, и к раздатчику подошли.

Мне досталось блюдо с пончиками, а Тимину кувшин с вином. Столовая меня впечатлила: парочку олимпийских бассейнов точно поместятся. Вампиры разряженные да причесанные, штук тридцать завтракать собрались. Во главе стола сидит вампирша, вся в синем с золотом; глаза – вылитый Артим, но пустые, как камень холодный. А я ведь знаю, какими теплыми да любящими могут быть эти синие озера…. Рядом с ней – вампир постарше, дядя, вероятно. Я чуть не споткнулась и себя не выдала, когда увидела, что перед их столом стоит на коленях Артим. Руки за спину заломлены, крылья порваны. А мать на него с презрением смотрит. Ну, я быстро поднос пристроила на край стола, и у Тимона кувшин с вином отобрала, пока он отца не заметил, и на кухню услала. А сама из кармана сонное зелье достала и в вино налила. Ну, думаю, доза лошадиная и вампирюг свалить должна, и пошла за их спинами каждому в бокалы разливать. Никого не обидела, стол буквой «П» со всех сторон обошла, да понемногу всех осчастливила. Атрим ни на кого не глядит, в пол уставился. По плечу рана рваная да коса вполовину обрезана. Видать, жаркая битва была. Я вокруг посмотрела – многие побиты, перевязаны, да синяками светят. И такая злость меня взяла, что я всю ее вместе с остатками вина в бокал его дяди и слила. А он тот бокал взял, и речь, сволочь такая, толкает:

– Мы сегодня предотвратили еще одну попытку свергнуть законную власть в стране! Самозванец будет наказан немедленно. Мы выколем ему его бесстыжие глаза.

И до дна мое вино и выпил. Остальные ему браво кричат, или что-то наподобие, я не разобрала, уж больно невпопад.

Я на мать смотрю, а она и не шелохнется. Блин, так она ж под заклинанием! Как же я раньше не увидела! А привязка на браслет завязана, что у дяди вампирского на руке. Вот так дела! Тут меня отвлекли – подавальщицы по второму кругу пошли. Я обнаглела, кувшин у какой-то девицы вырвала, а ее назад отправила. А та и рада убежать.

Дядя вино допил и ему сразу похорошело. Яд с вином, моей злостью разбавленный, действовать начал. А я за его спиной стою, еще немного подлила, уже нового, свежего, с белладонной. Не жить тебе теперь, урод проклятый! Смотрю, движения вампиров замедленными стали, как в кино. Вот один руку уронил да мордой в салат, второй захрапел, третий. Одна королева вина не пила, как сидела истуканом, так и сидит. Девица молоденькая, что по правую руку от нее сидела, с ужасом озирается, но я ей на плечо руку положила – молчи! Шепнула, да так строго, что она чуть не упала. Хорошо, стул на месте стоял. Я до двадцати досчитала, и вижу – подействовало мое лекарство, не испорченных цивилизацией да лекарствами вампиров димедрол быстрее усыпил. Спят они и не видят, что их главный негодяй уже хрипит – богу душу отдает. Хотя, есть ли у него душа, я не в курсе. Я на его глазах кувшин об землю разбила и к Артиму подбежала. Руки ему освободила, а сама нашла на столе кувшин с кровью и ему поднесла. Думаю, лучшего лекарства ему сейчас не надо.

Помер дядечка, что-то еще пытался нам сказать, руками махал, но не сумел. А как только он копыта откинул, так мать Артима и очнулась. Встала, глазами неверящими на сидящий рядом с ней труп посмотрела, да как засмеется. Все, думаю, приехали. Истерика в чистом виде, хоть на семинаре психиатров показывай.

Артим с колен поднялся, на мое плечо оперся, и на нее смотрит.

– Мама?

Вампирша словно проснулась, смех выключила и к нему через стол перелезла. Видать, соскучилась, раз вокруг обходить не захотела.

Ну, тут начались поцелуи, объятия, я от них отошла, а сама по сторонам поглядываю: не осталось ли врагов недобитых. Но все было тихо. Тогда я к дяде мертвому наклонилась, он на пол упал, и браслет подчинения себе забрала. Пусть лучше у меня будет, а то поди знай, чем еще дело может обернуться. Тут Артим заметил, что меня рядом с ним нет, и давай меня мамочке своей нахваливать. А оно мне надо? У меня уже три свекрови было – все они одинаковые. Еще одну заполучить в моих планах не значится.

Но я мужественно выдержала ее объятья, с улыбкой выслушала похвалу и благодарность, а потом и говорю:

– Артим, ты бы делом занялся – и подлечить тебя не мешало бы, да и враги еще не все перебиты.

Он только спросил, где Тим, я ему сказала, что на кухне, и что сейчас его приведу.

Будущий король вампиров сразу зашевелился: вызвал капитана гвардейцев, в двух словах обрисовал ситуацию, отдал пару приказов и сразу все зашевелились. Все, да не все: те, что за столом спали, так и остались мордами в тарелках. Их прибежавшие стражники быстро вынесли, да прямиком в темницу. Труп дяди – в семейный склеп, к Артиму врача пригласили, а я на кухню пошла.

Захожу, а там народ счастливый такой – мол, свершилось, наш любимый принц вернулся, теперь все хорошо будет. Тимин сидит за столом, во все сорок зубов улыбается. Как меня увидел – рванул ко мне со всех ног.

– Как отец? – спрашивает.

– Нормально, – говорю. – Помяли ему бока немного, крылья растрепали, но все заживет.

Потом к повару поворачиваюсь:

– А не найдется ли у вас выпить чего покрепче? Мне надо расслабиться, не каждый день я родственников королевских травлю.

Что тут началось! Меня под белы ручки подхватили, за стол посадили, вина налили – я попробовала и мне понравилось. Мускатель самый настоящий.

Когда я закончила по пятому разу историю нашу рассказывать, на кухню ворвался Артим. Все сразу замолкли, да на него глядят. А Тимин встал и к нему обниматься лезет. Артим его рукой от себя отталкивает, а я ржу, не могу: так и не признал отец сына в моей маскировке. Пришлось вмешиваться.

– Стой, – говорю ему, – и смотри внимательно.

– Раз! – сняла с головы мальчика косынку.

– Два! – помогла ему вытащить линзы.

– Три! – расстегнула змейку на сарафане, да и сняла с него. Ленточку из косы выдернула и к отцу отпустила.

– Как? – только и смог вымолвить Артим. Прижал сына к себе, а тот смеется, мол, правду Афина сказала, не признаешь ты меня.

А я что? Не люблю я детям врать.

Стажерка Тигрра

Наверное, все, что я думаю о местном гостеприимстве и собственном везении, отразилось у меня на лице, потому что Даймалиен ехидно усмехнулся:

– Пошли, что ли. До Замка-на-Озере отсюда почти два дня пути. Да обратно до болот. Успеешь придумать, как жабу искать.

– А если не найду?

– Найдешь, найдешь, – хмыкнул Кот. – Постепенно. Кстати, на метлу свою не надейся. В Хушбаале уже пять месяцев ведьминская магия не действует. Лучше поздно, чем никогда, – он добавил замысловатую фразу, явно нецензурного содержания. – Пошли. Нечего нам тут высиживать.

Он кивнул на тропинку, по которой вел меня леший. Что характерно, в ту же сторону… эх, надо ж было так попасться!

Оба Волка тут же помутнели и словно покрылись рябью, как изображение на неисправном телевизоре, перекинулись, и через секунду я увидела только мелькнувшие пушистые хвосты. Кот же выжидательно уставился на меня.

– Что? – сделала непонимающие глаза я.

– Ногами идти три дня.

– А я не тороплюсь. Да и поговорить нам не мешает. Не люблю, знаешь ли, в боевом режиме разговаривать. Неудобно.

Кот молча пожал плечами у еще раз кивнул на тропу, предлагая мне идти впереди. Я ответила таким же пожатием плеч, подняла метлу, гордо задрала нос и пошла, не пытаясь пока его разговорить. Ничего, успеется. А пока – обдумать, как выпутываться, и проверить, что ж все-таки с моей метлой. Магия магией, а система навигации-то самая что ни на есть космическая, ей-то не с чего глючить.

Итак, что мы имеем, – подсчитывала я активы и пассивы. – Что за планета и наш ли это мир, неизвестно. Это минус раз. Законов и географии не знаю, это минус два. Удрать от трех оборотней не проблема, это плюс раз. Но куда удирать, неизвестно. Это минус три. До минуса четыре доберемся через пару дней… а там и еще подоспеет… аи с метлой на ходу не разобраться – на мысленные приказы не реагирует, кнопка перезагрузки, настроенная на мои пальчики, не работает. Тьху, гарнух кхе корр багдырр! – сама собой выскочила фразочка Кота. – Нет уж, поищем плюсы. Например – я им нужна. Пока. И ссориться со мной пока не собираются. Да и из принадлежности к доминирующему виду можно извлечь выгоду. К тому же, необходимые сведения по географии я уж как-нибудь из Кота вытащу.

Самый интересный плюс топал – то есть скользил бесшумно, как положено котам – позади. Достаточно близко, чтобы чуять его присутствие, но недостаточно, чтобы достать одним прыжком. Предусмотрительный… и волки, леший их задери, ровно с двух сторон от тропы. Меж кустов не видно, но собачий запах так просто не скроешь.

– Даймалиен, – позвала я, не оборачиваясь. – Мне так разговаривать неудобно. Иди сюда. Ты ж не боишься, что удеру?

Позади раздалось фырканье, и через пяток шагов Кот нагнал меня и пошел рядом. Желания возобновить беседу он не проявлял, но мне-то что? Политесы с ним разводить, что ли? Обойдется.

– Давай начистоту, Маури. Какой твой интерес в этом деле?

– Никакого, – нагло ухмыльнулся Кот.

– Врешь, – фыркнула я. – Ты не пес, чтобы служить.

Он рассмеялся, почти заурчал, но ничего не ответил.

– Ага, значит, ты играешь против Дона, – протянула я, с интересом разглядывая кроны похожих на дубы деревьев.

– Гадалка из тебя не выйдет, – усмехнулся он, но не особо убедительно. – Мы, Маури, сами по себе. Но почему бы не помочь Дону? Тем более, мне все равно в ту сторону.

– А, в ту сторону… ну конечно. Это все объясняет, – покивала я. – Ясен пень, что если в ту строну… а кстати, сколько ведьм вы уже отловили?

– Какая тебе разница? На твою работу это никак не повлияет.

Я резко остановилась, развернувшись к нему. Он замер, напружинившись, глаза его засветились – красиво… черт, о чем я думаю?!

– Слушай, Кот. Я может и никакая ведьма в этом вашем болоте, но ты уж совсем за дуру-то меня не держи, – я улыбнулась, привычно показывая клыки. – Выбирать тебе. Или рассказываешь то, что меня интересует, и я верю, что ты лично мне не угрожаешь. Или же тебе придется попробовать взять меня еще раз и притащить к Дону силой. Может, оно тебе и удастся, но вряд ли понравится.

– Взять тебя? Хм… заманчивое предложение. – Даймалиен мягко шагнул ко мне, раздувая ноздри. – Не боишься, что понравится?

– Ну, попробуй, Киса. – Мной начал овладевать азарт. Давненько не попадались такие красавцы, а когда последний раз видела настоящего Кота… о, лучше бы и не вспоминать. Люди столько не живут. – Хочешь поиграть всерьез?

Бирюзовые глаза уже горели тем же азартом – Дайм явно хотел, и не только поиграть. Но, стоило ему сделать ко мне крохотный шаг – даже не шаг, а намек на шаг – как из леса послышалось сердитое волчье ворчание и нарочитый хруст веток. Прошипев что-то нецензурное, Маури отступил и отвел взгляд. А я сделала себе зарубку на память: что-то у них с Волками не так гладко.

– Ладно, давай, спрашивай, – пробурчал Кот.

Совсем другое дело! Жаль, конечно, поиграть не получилось, но – сначала дело. А Котик от меня и так не убежит.

– Ну, для начала расскажи, куда это меня леший затянул, что у вас за разборки с ведьмами и как это связано с пятимесячной засухой.

Маури тяжело вздохнул, сморщив дивно вылепленный, с изящной горбинкой, нос, и начал рассказ. Нужно сказать, что весьма подробный и интересный – за исключением некоторых подробностей новейшей истории Хушбааля. Но я не заморачивалась. Хочет скрыть кое-что, пусть. Что не выстроится из недомолвок, выпытаю попозже. Раз уж заговорил, никуда он, родимый, от меня не денется.

Пока же вырисовывалась довольно неприглядная картина. Во-первых, оборотни, лет триста не казавшие носа из своего Озерного Края, за последние годы напрочь рассорились не только с ведьмами, но и с некромантами, троллями и еще полудюжиной мелких и не очень государств и народов. И все это – с начала правления Дона Аборзи Мырлеоне. Засуха, грозящая Хушбаалю переименованием в Кардубааль, Пустынный Край, была совместным подарком джиннов из южного Заристана и водяных соседней Истрии. Из недомолвок Даймалиена я так и не поняла в точности, как Дону удалось поругаться с джиннами, которым ни до кого вообще дела нет, и с самым что ни на есть мирным народом водников. Но, чуяло мое сердце, без ведьм и тут не обошлось. Уж больно знакомо попахивало порчей и сглазом в особо крупных размерах.

О внутренних же интригах Кот молчал, как Зоя Космодемьянская. Так выразительно молчал, что я убедилась: неладно в Датском королевстве, ой неладно! Да и припомнив волчью наглость… чтобы оборотень поднял лапу на Тигра? Революцией попахивает, батеньки мои.

Но по большей части Маури рассказывал о своем мире, Тезаре. Много, подробно и внятно – явно сам бывал за пределами Хушбааля. А значит, есть дорожки, есть! Дело за малым, или их найти, а еще лучше – чтобы Кот сам и показал.

– …на северо-востоке эта ваша Лысая Гора. В самом конце Половинных Гор, за которыми земли демонов, гномов и дроу. У дроу, кстати, не давно заварушка была… – снова увиливал Кот от интересующей меня темы и переходил к общей истории мира.

А мир-то оказался очень и очень интересным! Меня даже посетило подозрение, а не оказалась ли я ненароком в мифическом Заповеднике Гоблинов, как у нас на кафедре Ксенофэнологии шутливо называли древнюю прародину фэн-фей. В этом мире прекрасно (по крайней мере, до сих пор не уничтожив друг друга) уживались эльфы, гномы, вампиры, дриады, тролли и прочие расы – и люди. История, известная Озерным Кланам, простиралась на несколько десятков тысячелетий. Пожалуй, я бы могла слушать ее часами, радуясь, что достаточно владею мнемоникой, чтобы запомнить каждое сказанное слово и потом, в тишине рубки, внести бесценные сокровища информации в базу, а затем, по возвращении, написать такую докторскую! О… мечты, мечты. Мне бы вернуться хоть на Землю-дубль, куда нашу экспедицию выбросило из гиперперехода. Правда, с недавних пор я стала подозревать, что как раз та Земля, что в федерации СФФ, и есть Земля-дубль. Это прекрасно объясняло и кажущиеся неполадки в навигации: курс рассчитывался по системе координат, привязанной к Земле-прим, вот мы и прилетели, куда хотели, но не куда ожидали.

– Ты не устала? – прервал Кот мои размышления, ушедшие далековато от реальности. В голосе его слышалось нечто похожее на удивление и уважение.

– Да нет. А вот поесть бы не отказалась, – ответила я чистую правду. С чего уставать-то? С прогулки по свежему воздуху всего-то на восемь стандартных часов? Эки мелочи.

– Не против сырого, надеюсь? Огонь сейчас под запретом, – вздохнул Даймалиен.

Я покачала головой, мол, без разницы. Сырое, так сырое. Все лучше той пакости, что продают в московских магазинах. При воспоминании о земной еде я невольно поморщилась: даже купленное на ферме мясо так отдавало нефтью, свинцом и прочей малосьедобной дрянью, что еда для меня превратилась из удовольствия в наказание. Вот ведь довели планету! Немудрено, что столько пробоин в биополе, а в ноосфере так вообще катастрофа – рай для исследователя, материала на сотню диссертаций о зарождении параллельных миров и первичном расселении человечества и мутации в магические расы…

– Не побрезгуйте зайчатиной, сиятельная Дона, – раздался голос Волка.

Я кивнула, подумав, что слишком часто стала отвлекаться на размышления и утеряла бдительность. Четыре года в мегаполисе почти убили нормальные рефлексы и инстинкты. А слух и обоняние мне самой пришлось заглушить в первые же дни после приземления, иначе в этом кошмаре, что зовется человеческим городом, потеряла бы разум от невыносимой вони и какофонии машинных воплей.

– Благодарю, вильбан Уррым. Обожаю зайчатину, – отозвалась я, принимая из рук Волка приличного размера русака. – И неплохо бы вернуть мой ножик. Не люблю пачкать когти.

Волк кинул взгляд на Маури, хмыкнул и вытащил из-за пояса мой любимый десантный ножичек – пояс с декоративными ножнами, изображающими из себя невинную дамскую финтифлюшку, так и остался на мне.

– Извольте, Дона. – Издевательски поклонился и снова растворился в лесу.

Но меня он уже не интересовал. Меня интересовала только и исключительно еда – как много в этом звуке для сердца моего слилось, в желудке вмиг отозвалось…

– Приятного аппетита, Дона, – буркнул Кот, прежде чем вгрызться в мгновенно освежеванную заячью тушку.

– Угумс, – отозвалась я, уже занятая задней лапой совершенно дивного вкуса. Ножик я, разумеется, сунула на место. Пригодится.

Стажерка Зельда

Просыпаюсь – сквозь сон чую: смотрит кто-то на меня.

Из-под ресниц с осторожностью поглядываю, дыхание не сбиваю. Будто сплю еще.

Смеется кто-то негромко.

– Не бойся, – говорит, – вижу я, что ты проснулась, красавица.

Красавица? Ох… Я рукой двинула – и обомлела: шаль-то ночью сползла, а пыль еще ввечеру я смыла.

Делать нечего – сажусь на постели, в лицо своему будителю заглядываю. А он – чтоб мне на месте провалиться! – тот самый сын урчи, Кирий. Здоровехонький: на щеках румянец, глаза блестят – светло-карие, теплые, а главное – нет на нем порчи больше.

Помог бабушкин рецеп! Ай да Айка! Хорошо меня выучила, светлая ей память!

– Как звать-то тебя, девица? – Кирий спрашивает. А сам с интересом на рубаху расшнуровавшуюся поглядывает. Усмехнулась я – в отца пошел паренек. Еще молоко на губах не обсохло, а все туда же. Впрочем, в прежние-то времена раньше начинали за девицами ухлестывать. Кто ж знает, может, в Иномирье этом так же принято?

И еще вопрос насущный, неотложный – говорить ли с Кирием? Или дальше немую странницу разыгрывать?

Нет, думаю, не дело это. Знает он уже, что не старуха я. Два пути у меня – либо голову ему заморочить, либо правду-матку сказать да на порядочность его положиться.

Только хотела глазами сверкнуть, колдовство навести – ветер на ухо шепчет: 'Доверься ему, Зельдушка…'

– Зови меня… Зелька, – имя я свое на всякий случай переиначила. Тетка моя, Марка, чтоб ей зубы свои под печкой собирать, и та Маришкой представляется – знает, змеюка подлая, что по имени можно так человека заколдовать, что душа вылетит! Паренек-то, может, и не тронет меня, но вдруг кому обмолвится?

Кирий качает головой.

– Чудно говоришь ты, Зелька, и имя у тебя чудное. Или из Чужих земель, из-за границы пришла?

– Из-за границы, – киваю я. А сама к суме тянусь – за гребнем зачарованным. Косы за ночь распустились, перепутались, только бабушкиным подарком и расчешешь. – Из страны диковинной. Как сюда попала – сама не пойму, – тут решила я не всю правду говорить. – Видать, заколдовал кто-то. Буду теперь путь держать на северную гору колдовскую, через четыре реки. Может, там мне подскажут, как домой воротиться… Что хмуришься, молодец?

Помялся паренечек и отвечает так:

– Говори правду, не томи – ведьма ты?

И лицо испуганное и суровое стало. Сам, видать, ответа боится.

– Ведьмою мою бабку прозывали, – смеюсь. – А я – гадалка просто. Ну, по лекарскому делу еще маленечко смыслю.

Кирий головой качает, глаза щурит. Ресницы у него – загляденье: длинные, густые, мягкие, как у девки какой. А подбородок – упрямый, по-семейному. Эх, красивый парень вырастет – отца позади оставит!

– Лекарские твои замашки на колдовские больно похожи, – говорит, наконец. – Я, хоть без памяти лежал, все помню, всех врачевателей. Те меня порошками пользовали, а ты – наговор шептала.

Я знай себе по косам гребнем вожу. Волосы сами чистые становятся – и мыть не надо. Блестят, как шелка черные. Паренек на них смотрит, не отрываясь, щечки раскраснелись – нравлюсь я ему.

– Хоть бы и наговоры, – улыбаюсь. – Так помогло же. Супротив ворожбы только ворожба и идет.

– Выходит, – удивляется он, – я тебе жизнь должен?

– Выходит, что так, – соглашаюсь.

Нет, милый мой, ничего ты мне не должен… По моему разумению – ребенок ты еще, а мимо детской беды ни одна знахарка, ни одна ведьма не пройдет. А пройдет – прости-прощай, силушка колдовская!

Но знать тебе об этом не обязательно, Кирий, Ильянов сын.

– Что потребуешь? – насупился.

Задумалась я.

– Ничего, – говорю потом, – мне не нужно. Сохранишь мой секрет, не выдашь – и в расчете будем. Назвалась я здесь странницей божьей, обет молчания давшей. За старуху меня посчитали – ею и хочу остаться. Ну как, справедливы мои условия?

Кирий светлой душой оказался, благодарной. Ни мгновения не раздумывал:

– Справедливы! Я, Кирий, наследник урчи Ильяна, обещаю: никто твоей тайны не узнает! И по своему уже почину обещаю тебе, Зелька, отплатить добром за твое добро.

И руку мне протягивает – обещанье скрепить.

Долго ли, коротко ли – заплела я косы, под шаль упрятала. Руки пылью натерла, чтоб на старушечьи похожи были. И в то ж время веду с Кирием беседу:

– Знаешь ли ты, Кирий, кто проклял тебя?

– Как не знать, – морщится. – Полюбовница отцовская, Ринья, из деревни. Он ее, беднягу, обрюхатил, а как родила – велел ребеночка утопить в реке, чтоб потом мне соперника не было. Мне Ринью жаль было, – виновато говорит. – Я к ней на поклон и пошел… Хотел золотом задарить, чтоб зла не держала. Да только опоздал – Ринья меня и слушать не стала. Кинула в меня золотом принесенным да прокляла.

У меня от удивленья чуть глаза на лоб не полезли:

– Что ж ты отцу-то не сказал, что Ринья тебя прокляла?

– Потому и не сказал, – вздыхает, – что он Ринью бы следом за ребеночком утопил бы али сжег на костре во имя богов небесных. А мне ее жалко, она красивая… На два годочка всего меня старше…

Я считаю… мать честная! Так Ильян эдакое с отроковицей сотворил, которой едва пятнадцать сравнялось? Ну, подлец! А сын за него пострадал!

Тут в дверь распахнулась. Я едва успела шаль на лицо натянуть – пылью его замазать уже не вышло.

Гляжу осторожно – стоит на пороге Ильян.