Текст книги "Человек, который купил автомобиль"
Автор книги: Венсеслао Флорес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Венсеслао Фернандес Флорес
Человек, который купил автомобиль
(в переводе Р. Рыбкина)
ПРЕДИСЛОВИЕ сканера
К моему удивлению этой восхитительной повести в оцифрованном виде не оказалось во всём могучем рунете.
Я откопал в своих книжных развалах сборник в котором присутствует эта повесть, никогда и нигде до и после этого она не печаталась на русском языке (во всяком случае, мне о таком не известно).
В общем вооружившись своим смартфоном я нафоткал на него всю повесть и потом стал сканить всё это дело на ПК. Итоговый результат можете прочесть ниже. Вычитку и сверку я не делал-потому возможны огрехи свойственные отсканированным книгам.
Приятного чтения. Уверен на все сто что Вам понравится :-)
by Nestor
–
ГЛАВА I, где я становлюсь Робинзоном посреди городской площади
Площадь была огромная, и машины неслись по ней потоком, шумным, стремительным; они подпрыгивали на выбоинах и выпускали в небо дымку, напоминающую ту, какой плюется, разбиваясь о скалы, море. И посреди этого бедлама, шарахаясь то вправо, то влево, метался я: то побегу, то стану как вкопанный; а тоска и ужас, владевшие мной, по силе лишь радостному изумлению, которое я испытывал оттого, что до сих пор не раздавлен.
Когда ты на волосок от гибели, в голове появляется невероятно много мыслей. Не спуская глаз с машин, летящих в меня, как чудовищно огромные пули, я вспоминал безопасный коридор моего дома, проклинал страсть к приключениям, побудившую меня покинуть домашний очаг и отправиться на работу в контору; и еще передо мной предстали годы детства, проведенные в главном городе одной из провинций, где был всего один автомобиль, который, хоть и одержим был манией, наперекор воле своего хозяина, въезжать на тротуар и разбивать с грохотом витрины, ни разу, однако, не запятнал своих колес кровью.
Непонятно как, но мне удалось добраться до островка безопасности. По-видимому, только чудом. Гудки клаксонов, мгновения растерянности, крики водителей, прыжки вперед, назад... То я почти у спасительного островка, то далеко от него – как человек, потерпевший кораблекрушение и ставший игрушкой волн. И наконец я, измученный, задыхающийся, повалился на эту небольшую площадку почти на фут возвышающуюся над уровнем мостовой. ФЬЮ-УУ – пронеслась со свистом едва не задев меня, гоночная машина, сотрясая нес кругом, проехал огромный грузовик, но я был в безопасности.
А дальше я сделал следующее. Прежде всего поблагодарил Бога за спасение. Потом прилёг на минутку чтобы успокоить нервы. После этого качал осматривать место, куда забросила меня судьба.
Островок был из цемента, края обложены камнем, шесть метров с севера на юг, два с половиной с запада на восток. Сухой, ровный, и безлюдный. Никого и ничего, только чугунный фонарный столб, выкрашенный тёмной краской, стоит по середине. Осмотр занял у меня совсем немного времени, и любопытство мое было удовлетворено, я стал прогуливаться по северной оконечности этого островка, омываемого потоком машин. С места где я находился, я хорошо видел площадь и машины на ней, всех цветов и размеров, мчащиеся почти вплотную одна за другой со скоростью Ниагарского водопада. Только я еще больше удивлялся тому, что добрался сюда без единой царапины, и с грустью понял, что лишь безумец рискнул бы еще раз пересечь бескрайние просторы этой площади. Придя к такому выводу, я впал в отчаяние. Когда я наконец смогу продолжить свой путь? Застану ли в конторе уполномоченного, когда туда доберусь? Уверяю вас, положение человека на пустынном островке, в центре площади совсем незавидное. Чтобы убить время, я стал считать машины; потом, словно играя в рулетку против воображаемого банкомета, начал ставить на последнюю цифру номера каждой, если цифру эту мне удавалось разобрать. Я выиграл много тысяч дуро, но настроение у меня, несмотря на это, все портилось. Тогда я решил пойти погулять по южной оконечности островка. Но, едва миновав столб, я оцепенел. С другой его стороны прислонившись к цоколю, прямо на цементе сидел упираясь локтями в согнутые колени и поддерживая подбородок ладонями, тщедушный человечек. Его полный отчаяния взгляд был устремлён в затуманенный выхлопными газами воздух. Заметив меня он повернулся, и я увидел поросшее щетиной, бледное, осунувшееся лицо.
Так значит, я не единственный обитатель островка? Трудно сказать, чего больше, радости или страха, вызвало у меня это открытие.
– Вы-то как сюда попали? – спросил меня человечек убитым голосом.
– Сам не знаю, – ответил я, – Хотел перейти площадь. Уже полчаса как я здесь.
– Полчаса, всего-навсего? – глухо простонал он, – А я в этой Богом проклятой пустыне с десяти утра! Шесть уже есть?
– Сейчас ровно пять.
Он угрюмо посмотрел на движущееся непрерывно море автомобилей.
– А вообще-то какая для нас разница? – сказал он. – Все равно нам отсюда не выбраться никогда!.. У вас табак есть?
– Нет.
– Его мне очень не хватает.
Он снова умолк. Я отправился было назад, к северной оконечности, потом вернулся к человечку, сел рядом.
– А машина ваша где? – поинтересовался он.
– У меня нет машины.
Он с любопытством на меня посмотрел.
– Удивительно! Вы что, пешеход?
– Да
– Сколько времени прошло, как я последний раз видел пешехода! Как вам удалось не обзавестись машиной?
– Не знаю, – запинаясь, промямлил я, – сам не моту понять...
– Да уж точно, это понять нелегко, – отозвался он. – Видно, Богу угодно, чтобы сегодня на меня валились всякие чудеса. А я иначе как на машине передвигаться не могу, но сейчас она в ремонте. И пришлось пойти пешком. Двинулся по тротуару, но... не хватало простора, и перемещался я так медленно! Спрыгнул на мостовую, и, представьте себе, мне вдруг показалось смешным и странным, что я, вместо того чтобы ехать на машине, как циркулем меряю асфальт ногами! Когда ты провел на колесах столько лет, видишь, насколько глупо передвигаться подобно циркулю. Циркуль как средство передвижения – надо же такое придумать! Может ли быть что-нибудь нелепее? Я испугался, заметался по мостовой, раз тридцать чудом выскакивал из-под колес и наконец нашел убежище здесь. Если отсюда выберусь, никогда больше не буду ходить пешком. Но только сомневаюсь я, чтобы нам удалось спастись... Нужно что-то придумать.
– Прежде всего, мне кажется, нужно дать этому островку какое-то название. Так принято.
– С этим трудно не согласиться. – Впечатление было, будто он разговаривает сам с собой. – Я здесь появился первым. Зовут меня Хуан Антонио. Давайте и назовем остров Землей Хуана Антонио.
– Нет, лучше Новой Коруньей, – движимый ностальгией, столь часто пробуждающейся в подобных обстоятельствах, предложил я.
– Хорошо, – согласился он, потом встал и потряс меня за плечо. – Необходимо что-то предпринять! Нам нельзя сдаваться. Мы одни, отрезаны от всего мира, и рассчитывать можем только на себя. Я хочу пить, хочу есть, а на островке этом сухо, как в Сахаре. Хоть бы немного табака найти! Пойду поищу.
Он подошел к краю площадки, лег животом на бетон и стал смотреть под автомобильные колеса, на мостовую. Вскоре он обернулся и радостно закричал:
– В пятнадцати метрах от нас, на асфальте, лежит почтя целая гаванская сигара; движение воздуха от машин толкает ее, и она катится; каждые три машины продвигают ее на два сантиметра! Скоро она будет от нас на расстоянии вытянутой руки!
Мы оба начали наблюдать. Приближалась сигара к вам медленно, но, кроме того, судьбе было угодно, чтобы она изменила курс и заскользила параллельно краю вашего островка; она сделала вокруг него три оборота, после чего на десять минут исчезла из поля зрения, а когда мы увидели ее снова, она катилась, судорожно дергаясь, за спортивной машиной. Между нами и ею было теперь метра четыре. Мой товарищ по несчастью встал, прыгнул, выбрав удобный момент, на мостовую и вернулся с сигарой. Казалось, сердца наши от волнения вот-вот выскочат.
Было половина седьмого веера.
В семь человечек сказал:
– Я не обедал, но это не важно. А вот то, ню не ужинал, я перенести не могу. Каждый вечер я пью чай или съедаю сандвич и запиваю его пивом, и нарушить эту свою привычку просто не в состоянии. Ну придумайте хоть что-нибудь.
– О, если бы я мог!.. Я сейчас тоже с удовольствием поужинал бы.
Он посмотрел на меня, глаза его горели.
– Хорошо известно, что следует делать в подобных случаях. Выбраться отсюда невозможно, и у нас нет пузырька, чтобы вложить в него записку и бросить на мостовую; к тому же поблизости ничего съедобного нет. Если не считать... – Он подошел ко мне вплотную. – Если не считать... нас самих.
Я попятился.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что говорят в таких случаях. Давайте бросим жребий. Выигравший сможет отрезать от ног проигравшего два куска мяса, по куску от каждой. Ведь без ног обойтись нетрудно.
– И правда, другого выхода нет, – вздохнул я.
Мы подбросили монету. Выиграл он. Аппетит у меня сразу пропал. Он вынул из кармана жилета перочинный нож и начал точить его о брючный ремень.
– Могу я кое-что предпринять? – спросил я.
– Интересно, что?
– Ну, например, последить за машинами – вдруг мимо проедет какой-нибудь знакомый и захватит нас с собой?
– Хм... Ну ладно. Пять минут.
Я вскарабкался на фонарный столб и стал смотреть. Машины, машины, машины... За рулем незнакомцы с неподвижно устремленным вперед взглядом. Лакированные крыши, блестящие капоты, сверкающие ветровые стекла. Машины, машины, машины...
– Ну что? – крикнул снизу человечек.
Я не ответил.
– Спускайся, приятель! – закричал он мне.
Я уныло замахал платком.
Человечек тоже залез на столб.
– Когда же мы наконец будем ужинать? – проворчал он. Я вполне его понимал. Разве может цивилизованный человек обойтись без ужина? Мы с ним были робинзонами на голом маленьком островке и должны были, хотели мы этого или нет, прибегнуть к каннибализму, этому древнему способу разрешения особо трудных ситуаций. Вот какие мысли теснились в это время у меня в голове, и слезать со столба я не торопился.
И тут раздался голос:
– Что ты там делаешь?
Я посмотрел вниз. Высунувшись из окошка шикарной 1 машины, на меня с веселым удивлением глядела физиономия моего приятеля Гарсеса.
Обрадовавшись, мы начали торопливо спускаться вниз. Двумя минутами позже мы уже катили по шумной площади.
– Гарсес, – сказал я, едва уселся с ним рядом, – мне нужно купить машину.
С этими словами я обернулся, пытаясь увидеть место, где провел несколько страшных часов. Но остров Новая Корунья уже исчез за потоком машин.
ГЛАВА II, где я знакомлюсь с агентом по продаже автомобилей.
– Я рад, что ты решил купить автомобиль, – сказал, выслушав рассказ о моих злоключениях, Гарсес, – такое решение делает тебе честь. Автомобиль – это... ноги современного человека. Если у тебя нет своей машины, ты никто. Неужели не стыдно быть жалким пешеходом?
– Иногда... бывает стыдно, – запинаясь, признался я.
– Разумеется. Пешее хождение человечество всегда считало позором и с давних пор пыталось освободиться от него – садясь верхом на лошадь, орудуя рычагами управления на самолете, вызывая смех своим видом в седле велосипеда. Ты пария, если ходишь пешком. Лично тебе, если ты хочешь быть человеком своего времени, явно чего-то не хватает. Не хватает автомобиля.
– Я боюсь разориться, – прошептал я. – Денег у меня мало, а... Эта твоя машина просто великолепна. Наверно, она стоила тебе целого состояния.
Гарсес презрительно на меня посмотрел.
– Состояния, ты думаешь? Ни гроша! Да, эта машина неплохая, но завтра я поеду на другой, еще лучше.
– У тебя их много?
– Очень, и всех марок. Мне уже думать о них скучно.
– Но это должно стоить бешеных денег, Гарсес!
– Тебе повезло, что ты встретился со мной, – сказал он, похлопывая меня по колену. Я в этих делах разбираюсь и смогу объяснить тебе, что к чему. Когда я рукоплескал твоему намерению приобрести машину, то имел в виду именно и исключительно намерение. Надо только всегда хотеть купить машину, но покупать ее не следует никогда, и тогда ты будешь иметь не одну машину, а все.
– Не понимаю...
– Эта машина мне не принадлежит. Вчерашняя не принадлежала тоже. И не будет принадлежать завтрашняя. Все машины я беру на пробу. Я говорю в автомобильном салоне: "Хочу купить у вас машину, но сначала, я должен ее испробовать". И агент по продаже автомобилей катает меня на лучших моделях. Сегодня в закрытой двухместной, завтра в родстере, послезавтра в семиместной. Перепробую все модели в одном салоне – иду в другой и говорю то же самое: "Хочу купить у вас машину, но сначала я должен ее испробовать". И все складывается наилучшим образом: меня на любой скорости везут вверх по Куэста-де-лас-Пердисес; Прадо я знаю теперь как свои пять пальцев; редкий день я не еду, чтобы запастись кислородом, на Сьерру; и знакомым на улицах Мадрида я уже махал рукой из окошек пятидесяти разных машин. Я сам указываю, где и с какой скоростью меня везти; могу взять с собой друга, агенты поят меня аперитивами и кормят ужином. Я счастлив, а расходы мои намного сократились. Когда перепробую все модели в салонах, примусь за владельцев машин, которые хотят свои машины продать. Это неиссякаемый источник, его хватит до конца моих дней. Что ты на это скажешь?
– Это невероятно, Гарсес. Система твоя – настоящая находка.
– Хм! Да, неплохая. И к тому же очень расширяются знакомства и связи.
Молодой человек, который вел машину, опустил стекло, отделявшее нас от кабины водителя, и, повернувшись к нам, прокричал:
– Вы обратили внимание, какой мягкий ход?
– Да, – ответил Гарсес, помедлив, – мягкость хода мне ужасно нравится. Ужасно.
– Мы только что проехали по очень глубокой выбоине, – не унимался молодой человек. – Вы почувствовали?
– Ты почувствовал? – спросил у меня Гарсес.
– Нет... пожалуй, нет.
– Я ничего не почувствовал! – закричал молодому человеку Гарсес. – И мой друг тоже не ощутил ничего!
– Это лучшая машина в мире! – крикнул водитель.
– Несомненно, несомненно! – отозвался Гарсес, но впечатление было, что мысли его заняты чем-то совсем другим. – Правда, я заметил нечто странное!
– Что же?
– О, ничего особенного!
– Скажите, прошу вас!..
– Кое-что любопытное!
– Будьте откровенны!
– Дело в том, что...
– Ну же, сеньор Гарсес!
– ...в том, что... не знаю, чем объяснить, но через полчаса после того, как я сел в эту машину, мне вдруг захотелось... О, это ужасно глупо! Такого со мной не бывало никогда.
– Чего захотелось? Договаривайте же!
– Захотелось – вы только себе представьте! – наесться досыта Йоркской ветчины! Удивительно, правда?
– Правда, удивительно, – задумчиво сказал я.
– Какой пустяк! – радостно закричал молодой человек за рулем. – Ничто так не возбуждает аппетит, как прогулка на хорошей машине! Это одно из достоинств нашего двойного фаэтона!
– Никак, никак не могу этого не признать, – ответил Гарсес с видом человека, пасующего перед очевидностью.
– Не признать этого просто невозможно! – мяукнул и я, у которого новый поворот разговора вызвал смутные гастрономические грезы.
Служащий автомобильного салона, возивший нас, тут же пригласил нас поужинать, Гарсес оказал ему любезность, наевшись до отвала, а часом позже великолепная машина, на которой мы катались, высадила меня у двери моего дома.
О доме моем следует рассказать особо, иначе не будут понятны последующие события.
Шестой этаж я снял, когда мы с Мальвиной думали, что наша страсть будет длиться вечно. Дом был новый, и мы в нем располагали восемью комнатами; в каждую вмещался стоя один человек, а если роста он был маленького, то мог лечь на пол по длине комнаты, но ни в коем случае не поперек; потом мы с Мальвиной приучили себя спать на боку и кое-как втащили в одну из внутренних комнат шкаф; вытащить его оттуда уже не удалось – возможно, потому, что он стал сантиметра на два шире. Особенно нас огорчила необходимость расстаться с кухаркой; она была такая толстая, что с трудом вмещалась в кухню, и ее приходилось смазывать, как поршень, чтобы она могла там поворачиваться.
Наше с Мальвиной счастье разрушали мои ночные кошмары – результат угнетенности, которую я испытывал из-за тесноты спальни. Эти сны меня очень мучили, потому что в них я всегда был чем-то или кем-то совершенно на себя непохожим и испытывал страхи, которых никогда до этого не знал. Так, мне приснилось однажды, будто я гаванская сигара стоимостью в две песеты, лежу вместе с другими такими же сигарами в запечатанной коробке и жду не дождусь, чтобы кто-нибудь наконец эту коробку купил, открыл и закурил мою соседку справа или слева – тогда мне станет свободней дышать. В другой раз мне приснилось, что я пробка в бутылке шампанского, и, когда незадолго до рассвета какие-то пьяницы мной из бутылки выстрелили, я издал звук "пум!" и так двинул очаровательную Мальвину головой в висок, что она, бедная, проснулась и замолотила в темноте руками, уверенная, что у нее начинается менингит, да так и осталась лежать в нокауте, пока часы, как спортивный судья, не досчитали до девяти. А в другой раз мне приснилось, что я – нога в сапоге, который страшно жмет. Все это было очень неприятно, и я, несмотря на сладость нашей любви, испытывал настоящий ужас, когда входил в спальню.
Однажды ночью Мальвина меня разбудила.
– Хорхе, по-моему, в квартире кто-то есть. – И она легонько потрясла меня за плечо.
– Что?! – завопил я.
– Не кричи.
– Что? – прошептал я.
– Ты проснулся?
– Не знаю.
– Хорхе, по-моему, в квартире кто-то есть, – повторила Мальвина.
– Кто?
– Наверно, вор. Прислушайся.
Лежа на спине, открыв глаза, я весь превратился в слух.
Кто-то, не заботясь о том, что его шаги могут быть услышаны, расхаживал по коридору. Шаги были твердые, мужские.
"Определенно, в квартире посторонний", – подумал я, почему-то не испытывая никакого страха.
– Слышишь? – прошептала Мальвина.
– Да.
– Боже, что нам делать?
Я понимал, что означает этот вопрос: "Ты прекрасно знаешь, что должен делать. Ты должен встать с постели, взять пистолет и отправиться искать преступника, рискуя тем, что он может тебя убить, а я останусь здесь, запрусь и буду кричать. На то ты и мужчина".
По совести говори, необходимость выполнить мужской долг особой радости у меня не вызывала. Я решил потянуть время – может, вор закончит быстро свои дела и уйдет, И начал, пользуясь методом исключения, прикидывать, кто разгуливает сейчас по нашей квартире.
– Может, это Доминго, слуга? – подумал я вслух.
– Нет, это не Доминго, – сказала Мальвина.
– Кошка тоже не может быть.
– Исключено.
– Почему ты так уверена, Мальвина? Мне не нравится эта твоя безапелляционность. Кошки по ночам делают много глупостей.
– И все равно это не кошка.
– Что же, проверим.
Я соскочил с постели, взял пистолет и вышел, крадучись, из комнаты. Мальвина, прячась за моей спиной, двинулась следом. Шаги то дальше, то ближе, то дальше, то ближе... Когда они зазвучали совсем рядом, я включил в коридоре свет и направил дуло в глубь коридора; во рту у меня пересохло, а брови поползли вверх, будто хотели убежать со лба и спрятаться в моих всклокоченных волосах.
В коридоре никого не было.
– Мне кажется, он сейчас в столовой, – сказала Мальвина.
И мы на цыпочках пошли в столовую. Никого. Кошка, спавшая на стуле, подняла голову и на нас посмотрела. Все в комнате было в полном порядке. Настенные часы, показывая без четверти три, были похожи на мертвенно-бледное лицо с усами на итальянский лад.
Шаги зазвучали снова. Пошептавшись, мы с Мальвиной решили, что вор сейчас в моем кабинете.
Но там его не оказалось тоже. Вот так, следуя за звуком шагов и каждый раз обманываясь, выставив вперед пистолет, мы обошли всю квартиру, заглянули во все углы, прошли от северной стороны квартиры к южной и обратно, но никого не нашли. Когда мы оказывались в гостиной, шаги были слышны из кухни. Когда же мы переходили в кухню, звук шагов слышался в гостиной. Войдя в азарт и позабыв о страхе в тщетной погоне за неуловимым вором, мы уже носились за звуком шагов как угорелые. К половине пятого мы пробежали, пожалуй, пятнадцать километров. И тут шаги умолкли.
– Наконец-то ушел! – вздохнули мы и, невероятно усталые, повалились на постель и тут же уснули.
Это произошло в понедельник.
В среду Мальвина меня разбудила снова. От ужаса зубы у нее стучали, как кастаньеты, и я с трудом понял, о чем она говорит.
– Ты слышал?
– Нет. А что такое?
– Жуть! Только что замолчало... Ой, опять!
У меня пробежал мороз по коже: совсем рядом со мной раздался крик, который могла вызвать только беспредельная боль. Невозможно было понять, откуда он исходит – то ли из моей подушки, то ли от вешалки, стоящей в углу, то ли от кого-то, склонившегося над нашей кроватью или агонизирующего под ней.
Стоны повторялись, становились все громче и наконец превратились в вой собаки, чующей чью-то скорую смерть. И вдруг раздраженный голос сказал:
– Сама виновата, дрянь, сама!
Мальвина сжала мне локоть.
– Что это, Хорхе?
И я ответил, дрожа от ужаса:
– Не знаю, но мне страшно.
Когда завыли снова, мы с Мальвиной юркнули с головой под одеяло, но потом раздался такой душераздирающий вопль, что мы вскочили с кровати.
– Уйдем отсюда, Хорхе! Я этого больше не вынесу!
Мы побежали в столовую, в другой конец нашей квартиры. Закутанные в одеяла, мы уже собрались лечь тут, когда совсем рядом кто-то рассмеялся и сказал в темноте:
– Чур не щекотаться!
И снова раздался хохот, на этот раз из вентиляционной решетки.
Тот же самый голос, но теперь, по-видимому, из серванта, совсем обессилевший, потребовал:
– Перестань щекотать, я больше не могу!
И из шкафа ручейком потек нервный смех.
Мальвина, чуть живая от ужаса, крепко обнимала меня.
И тут хрипло запела люстра:
– О, ля-ре-ре!.. О, фа-ре-до!
– Хорхе, милый! – запричитала моя возлюбленная. – Я поняла: мы живем в доме с привидениями! Эти вопли, эти проклятия, этот смех. Хорхе, ведь это страдающие души, не нашедшие упокоения!.. Господи, куда мы только попали! Давай помолимся, чтобы Бог их успокоил.
И мы стали молиться.
На другой день я вызвал привратника.
– Я не знал, что происходит в этом доме, – прорычал я, – но похоже, что в нем обитает нечистая сила.
Тихий, затерявшийся в огромной ливрее человечек изумленно на меня посмотрел. Казалось, что он, с тех пор как стал привратником, впервые проснулся.
– Нечистая сила? Что вы, сеньор! Я точно знаю, что ее здесь нет. Никто никогда не жаловался, что в этом доме есть что-то лишнее. Неужели домовладелец потратил бы деньги на нечистую силу, когда он их даже на балки пожалел? Нечистой силы здесь нет, так же как и крыс, тараканов – всего того, без чего можно обойтись. Что касается меня, то я считаю, что без тараканов и дом не дом. Я говорил домовладельцу: "Тараканы есть во всех мадридских домах, с ними уютнее, благодаря им знаешь, что наступила весна, да и дети с ними любят играть. Почему бы не пустить несколько в наш дом?" А он отвечает: "Думай, что говоришь, Мануэль: ведь тараканы могут сдвинуть несколько крупинок цемента, и дом рухнет. И это убедило меня. А почему вам кажется, что в доме живет нечистая сила?
– В понедельник ночью по нашей квартире кто-то ходил, но поймать нам не удалось никого. Мы слышали шаги, но никого не видели.
Мануэль покачал головой.
– Да это ваш сосед сверху, он готовится сейчас к экзаменам и зубрит, расхаживая по комнате.
– А вчера у нас в спальне кто-то вопил.
– Это рожала сеньора, которая живет справа от вас, она родила на рассвете.
– А слева от нас кто живет?
– Новобрачные.
Немного помолчав, я спросил:
– Из чего в этом доме стены, Мануэль? Из пергамента?
– Что вы, сеньор! Это стоило бы слишком дорого. Но уж раз зашел об этом разговор, хочу попросить вас поосторожней вбивать в стены гвозди. Позавчера вы вогнали один на полдюйма в плечо соседа, который сидел, прислонившись к общей с вами стенке с другой ее стороны.
После разговора с привратником мне стали понятны другие странные явления, наблюдавшиеся в нашем доме; теперь я знал тайны своих соседей, слышал их ссоры, даже вздохи. Но я навсегда потерял Мальвину: однажды, совершенно для меня неожиданно, она ушла к человеку, у которого был небольшой загородный домик.
После того как Гарсес высадил меня возле дома, я, пока Доминго помогал мне переодеться, поговорил со своим верным слугой.
– Что бы ты сказал, если бы я купил автомобиль? – спросил я.
– Сеньор сам хорошо знает, что для него лучше, – вежливо ответил Доминго.
– Окончательно я еще не решил, но... может быть!
Через минуту в дверь позвонили. Доминго пошел открыть
и, вернувшись, сообщил, что ко мне пришли.
Визитер, ожидавший меня в моем кабинете, оказался человеком средних лет; костюм на нем был приличный, и бросалось в глаза написанное на его лице выражение бесконечной усталости, утомления столь сильного, что освободиться от него этот человек мог бы, лишь проведя все оставшиеся ему годы жизни во сне. Когда я вошел, он с унылым-преунылым видом рассматривал шляпу, которую держал у себя на коленях. С видимым трудом он поднялся на ноги.
– Вы уже связали себя обязательством? – обеспокоенно спросил он.
– Что вы имеете в виду?
– Слава Богу, нет! Я первый!
Глаза его наполнились слезами. Он шагнул ко мне, схватил мою руку и представился:
– Я Мойсес Самбрано, агент фирмы "Тинплейт карком-пани". Вы вправду хотите купить машину?
– Как... откуда вы знаете? – пораженный, пробормотал я.
– Не имеет значения. Важно, что вы на самом деле хотите купить машину...
– Но ведь впервые я говорил об этом только со своим другом, в машине, всего полчаса назад!.. Объясните, как вы узнали, иначе я должен буду поверить в сверхъестественные силы.
– О, это, сеньор, сущие пустяки! – скромно отозвался Мойсес Самбрано. – Просто у нас хорошо поставлен шпионаж. Официанты, швейцары, слуги, врачи, военные, люди, которые на первый взгляд кажутся праздношатающимися, крутятся около групп собеседников, втираются в компании. В холлах гостиниц, в фойе театров, повсюду, где собирается публика, мы установили микрофоны. За каждое интересующее нас сообщение мы платим. Достаточно зайти в контору компании "Тинплейт" и сказать: "Мне известно, что дон такой-то имеет намерение купить машину" – и мы вам даем пять песет, а один из дежурных агентов пулей летит к возможному покупателю. Медлить нельзя: конкуренция вещь жестокая, а рынок близок к насыщению. Все, кому по средствам одна машина, имеют две, а одну имеют пятьдесят процентов тех, кому не по карману даже одна. Сейчас мы боремся за остальные пятьдесят процентов. Вы позволите мне рекомендовать вам двухместный закрытый "тинплейт"? Такая машина более всего соответствует вашему возрасту, темпераменту и роду занятий. Двухместный закрытый "тинплейт". Четырнадцать тысяч песет.
– Это больше того, что я намерен потратить.
– У меня есть право в особых случаях снижать цену до двенадцати тысяч.
– Меня это не устраивает.
– До одиннадцати.
– Дорого.
– До десяти.
– Не могу.
– До девяти тысяч. Мы не заработаем ни гроша.
– Тоже не могу.
– Тогда сколько денег у вас есть?
– Сто песет.
Он сел снова и вытер платком пот со лба.
– Очень мало, – вздохнул он, будто разговаривая сам с собой. – Но я не могу уйти, не продав вам "тинплейт" новейшей модели. Что у вас есть, кроме ста песет? – И он оглядел комнату.– Состояние у этой пишущей машинки никудышное.
– Была в употреблении.
– Старого автомобиля у вас нет?
– Есть развалившийся мотоцикл.
– Мы его посмотрим. А из какого дерева этот шкаф?
– Он сосновый. Не бог весть что.
– Хм! Да, не богато. Ну ладно, вы даете мне пишущую машинку, шкаф, мотоцикл и вон ту коллекцию трубок, мы составляем акт, и еще вы платите в пятьдесят взносов две тысячи песет.
– Нет, не могу.
– В сто взносов.
– Нет.
– Хорошо, песету в месяц. И завтра пойдем смотреть машину.
– Я должен подумать.
И тут требовательно зазвонили в дверь. Послышался глухой шум толпы. Уши Мойсеса Самбрано встали торчком, лицо помрачнело. Когда в кабинете показался мой верный слуга Доминго, агент бросился к нему, схватил визитные карточки, которые тот мне нес, и заговорил торопливо:
– Спасайтесь! Пусть он скажет этим людям, что вас нет дома! Скорее!
Доминго отправился в переднюю, а мы с агентом притаились. До нас доносился гул вроде того, какой слышат на сцене сквозь занавес актеры; потом послышались пререкания с горничной; затем дверь в квартиру хлопнула, и с лестницы донесся топот множества ног.
Я вышел на балкон. Внизу стояла толпа. Самбрано, прячась у меня за спиной, посмотрел украдкой.
– Это всё агенты по продаже автомобилей, – прошептал он. – Вас обнаружили. Они не уйдут, пока вы не поговорите с ними.
Я решил выяснить нечто, до сих пор остававшееся для меня загадкой:
– Но... как вы узнали раньше всех?
– О, сеньор, чистая случайность! Я был в это время в гостях у вашего соседа справа. Сквозь стену услышал ваш разговор со слугой – и поспешил к вам. Надо всегда быть начеку.
Он вышел в переднюю, где висело его пальто, вернулся в кабинет, держа в руке бутерброд с сыром, сел на тот же стул и флегматично сказал:
– Давайте продолжим разговор о деле. А обо мне не беспокойтесь. Ужин у меня всегда в кармане, сплю где придется. Поэтому я могу не спеша рассказать вам о достоинствах "тинплейта" новейшей модели...
