Текст книги "Условие. Имущество движимое и недвижимое. Разменная монета"

Автор книги: Венечка Пономарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

По тому, как легко уступил старик, Анна Степановна поняла: он считает её дело безнадёжным…

– Вот видите, Степан Иваныч. И последнее…

– Последнее? – насторожился Апухтин.

– У меня создалось впечатление, что Григорий Петрович меня подвёл. Вероятно, у него были причины поступить так, а не эдак, не мне вам объяснять…

– Нет, отчего же, Анна Степановна, объясните.

– Степан Иваныч, скажу вам по секрету: Григорий Петрович не вернётся. Составлен приказ, его отправляют на пенсию. Я могла бы списать это дело на него, но так поступать не в моих правилах.

– Вы ищете причину, почему он вас не проинформировал, – спокойно произнёс Апухтин, – но вполне может статься, она элементарна: весь этот шум вокруг библиотеки не имеет ни малейшего отношения к промышленному строительству, которое вы имеете честь координировать.

«Но почему-то имеет отношение к Григорию Петровичу», – подумала Анна Степановна. Старик не клюнул.

– Степан Иваныч, – время шло, а она не приближалась к цели, – состоится или не состоится моё назначение, в любом случае у меня будет время привести дела в порядок, – пусть Апухтин думает, что хочет. – Как рассчитывал Григорий Петрович, не получится. Плёнка засвечена. Вы мне помочь не хотите. Мне остаётся одно – идти наверх. Это скандал. Допускаю, что могу получить взыскание, однако и ваша двусмысленная позиция без внимания не останется. Это я вам обещаю.

Некоторое время Апухтин молчал, обдумывая сказанное.

– Уж простите меня, циника, – произнёс он, – но какой верх вы имеете в виду?

– Я вызвана на собеседование в Москву… – соврала Анна Степановна. Местными «верхами» Апухтина не смутишь.

– Чем стращать старика, – ухмыльнулся он, – взяли бы да затребовали проект застройки микрорайона.

«Давай-давай!» – подумала Анна Степановна.

– Из этого самого института? Считайте, я уже это сделала. Он у меня на столе. Что я вижу на месте несчастной библиотеки?

«Что ты там решил поставить, старый хрыч?»

– Но вам никто не даст проект, – сказал Апухтин, – поскольку он находится в стадии разработки. Никто не даст, как бы вам ни хотелось, – повторил с мстительным удовольствием. – Время, во всяком случае, потеряете. Это я вам обещаю, – передразнил Анну Степановну.

– Степан Иваныч, не мучайте!

– Анна Степановна, давно хотел с вами посоветоваться, сейчас, может быть, не ко времени, но уж извиняйте старика, вдруг потом забуду? Два моих заместителя и начальник отдела крайне нуждаются в улучшении жилищных условий. Это же чушь, бред какой-то, чтобы архитекторы…

– Бумаги в порядке?

– В полнейшем! Двое – заслуженные деятели культуры, один – лауреат Госпремии. Это скромнейшие люди, Анна Степановна, даже не претендуют на получение государственной жилплощади, согласны на кооператив.

– Если там всё по закону, считайте, моя поддержка обеспечена.

– И ваши лимиты?

– Степан Иваныч, что в моих силах! Так что там, на месте библиотеки и парка?

– Ультрасовременный квартал, олицетворяющий новое лицо нашего города. Так сказать, лучшее из того, на что сегодня способна отечественная архитектурная мысль, прообраз новостройки будущего.

– Простите, но это можно строить на новом месте. При чём тут парк и памятник старинной архитектуры? Так что там, на месте библиотеки?

– Оригинальный дом, – мрачно проговорил Апухтин, – предположительно кооперативный, с гаражами, бассейном, планировкой квартир по индивидуальным проектам. Но, повторяю, только предположительно. Возможно, там будет что-то другое.

«Это! – усмехнулась про себя Анна Степановна. – Именно это, и так быстро, как никому не снилось!»

– Вот как? – недавний азарт сменился тоской. Так и прежде бывало. – А где, интересно, я могу получить список пайщиков?

– Полагаю, в управлении кооперативного строительства, оно относится к горисполкому. Только не знаю, дают ли они такие списки? Да и есть ли уже список по этому дому?

«Есть! И там два твоих заместителя и начальник отдела…»

– Это уже моя забота, Степан Иваныч. Всего вам доброго, – хмуро простилась со стариком, который уже пятнадцать лет мог бы спокойно пребывать на пенсии: жить на даче, нянчить правнуков, ловить в пруду рыбку…

…Анне Степановне довольно быстро удалось установить, что командует управлением кооперативного строительства некто по фамилии Суетинов, однако дозвониться до него оказалось почти так же сложно, как, скажем, до начальника управления торговли.

Анна Степановна солидно представилась, но её должность не произвела на секретаршу Суетинова ни малейшего впечатления.

– Перезвоните через полчаса, у Игоря Юльевича совещание.

– Позвольте! – начальственно возвысила голос Анна Степановна, но та уже брякнула трубку.

Побледнев от ярости, Анна Степановна позвонила в справочную: как сносится с Суетиновым начальство? Есть ли какой-нибудь прямой телефон?

Прямого телефона не было.

Ровно через полчаса она перезвонила. Оказалось занято. Анна Степановна, наверное, минут десять крутила телефонный диск, пока вновь не услышала наглый голос секретарши.

– Девушка! Мне необходимо переговорить с товарищем Суетиновым по крайне важному делу. Прошу немедленно соединить!

– Минуточку, – недовольно пробормотала секретарша. Она оказалась не только нахалкой, но и дурищей: сняла в кабинете начальника параллельную трубку раньше времени. Анна Степановна имела удовольствие слышать их разговор:

– Игорь Юльевич, какая-то эта… звонит заведующая горкома партии.

– Заведующая чем? Наверное, отделом?

– Ага, отделом! Точно, отделом, второй раз звонит. Анна Степановна мстительно ожидала, что насмерть перепуганный Суетинов заголосит: «Что ж ты сразу не соединила? Быстрей соедини!» или что-то в этом роде, но, видимо, плохо знала нравы, царящие в этом управлении.

– Спроси какого отдела и как фамилия, – буркнул Суетинов.

– Повторите, пожалуйста, кто его спрашивает? – немедленно взялась уточнять секретарша.

– Вы… в своём уме? – чуть не лишилась дара речи Анна Степановна.

– Будете ругаться, женщина, трубку повешу! – пригрозила секретарша.

Дрожащим от ярости голосом Анна Степановна повторила.

– Игорь Юльевич, промышленного строительства!

– Промышленного строительства? – недовольно переспросил Суетинов. – Скажи, только что уехал на объекты, буду завтра после обеда. Нет, лучше утром, утром меня точно не будет. Если у них что-то срочное, пусть решают с Колпаковым!

Анна Степановна швырнула трубку. Да что же это? Видано ли такое? В какой стране живёт Суетинов? Подчиняется ли партийной дисциплине?

Она знавала таких зарвавшихся мерзавцев. Что-нибудь добиться от них, припереть к стенке да просто вызвать на ковёр, призвать к порядку было крайне сложно. Не в пример легче было держать в узде честных, исполнительных людей, в общем-то в узде не нуждавшихся. Сложившуюся практику должностных отношений негодяи каким-то образом использовали в своих интересах. Это приобрело размах, сделалось обычным явлением. Они становились неуязвимыми, карабкались вверх по служебной лестнице, подавляли вышестоящее начальство наглостью и хамством, фактически выходили из подчинения. Анна Степановна часто думала, откуда непонятная уступчивость перед проходимцами? И – ненависть к толковым, инициативным работникам? Инициатива не защищена, за ней не стоит ничего, кроме желания принести пользу обществу. Демагогия, перестраховка, боязнь действия, элементарная трусость, невежество, начальственный рык неизменно наступательны, победительны против инициативы. Уж она-то знала! Но совершенно бессильны против подлости и корысти, так как в принципе одной с ними крови.

Анна Степановна немедленно составила докладную на имя председателя горисполкома, где потребовала дать принципиальную партийную оценку возмутительному поведению Суетинова. Это отчасти утешило её, но не приблизило к получению списков пайщиков. Она вдруг подумала, что вовсе не жажда справедливости – хотя и она тоже! – заставляет её сейчас действовать столь решительно. Честолюбие, желание настоять на своём, стремление проверить в деле собственную власть. Она не прощала ни обманов, ни оскорблений. Григорий Петрович её обманул. Суетинов оскорбил. «Какая есть, другой не быть! – подумала она. – И пусть! Не всё же на откуп Суетиновым!» Едва поставив в докладной точку, Анна Степановна уже придумала, как заполучить этого Суетинова.

Для этого пришлось отправиться на другой этаж – в комитет партийного контроля. Когда-то Анна Степановна работала там.

– Галюша, – сказала инструктору, – посмотри, бога ради, есть что-нибудь на Суетинова – начальника управления кооперативного строительства. Жуткий какой-то хам. Представляешь, мне нужна была от него одна справка, так не стал разговаривать, бросил трубку.

– С кем не стал разговаривать? – не поняла Галюша.

– Со мной.

– Может, не знал?

– Да нет, Галюша, я представилась, два раза представилась.

– Как фамилия?

– Суетинов.

– Суетинов. Ох, знакомая фамилия. Сейчас посмотрю. – Галюша направилась к полкам, где стояли папки. – Есть, Анна Степановна! – крикнула обрадованно. – Тут на него столько жалуются… Очень хорошо, что вы про него напомнили, давно пора заняться этим типом!

Суетинову была составлена угрожающего содержания телефонограмма – вызов в комитет партийного контроля с проектно-сметной документацией и списком пайщиков замышляемого в Грошевском парке дома. Галюша понесла телефонограмму на подпись, вернулась огорчённая: начальника не было на месте.

– Придётся мне подписать, – вздохнула Галюша, – только не солидно будет: инструктор.

– Нет-нет, – сказала Анна Степановна, – дай мне, я подпишу у первого секретаря. И тебе будет легче разговаривать с этим…

Телефонограмма была подписана и отправлена. Примерно через час в кабинете Анны Степановны раздался звонок.

– Анна Степановна, – произнесла Галюша условленную фразу, – я занята и не могу к вам спуститься. Может быть, вы ко мне?

Она полетела вниз как на крыльях.

В кабинете у Галюши полнокровный, абсолютно лысый и – видимо для контраста – густочернобородый человек напористо давал объяснения. По нему выходило, он заслуживает ордена – и не одного! – за свой титанический труд. Вызов в комитет партконтроля – какая-то ошибка. Недоразумение. Или чей-то злой умысел. Надо разобраться. На такой должности, как у него, невозможно не иметь врагов. Все лезут в кооперативы, хотят пропихнуть туда деток, родственников, любовниц. Он открыт жалобам, наветам, доносам, как никто. «Вор! – сразу определила Анна Степановна. Тёмные, бегающие глаза Суетинова тревожно – в одно мгновение – ощупали её. – Галюша с ним помучается…»

– Вот, Анна Степановна, интересующий вас документ, – протянула Галюша несколько скреплённых листков.

– Что касается этого строительства, – покосился на Анну Степановну Суетинов, – то прошу принять к сведению, что, во-первых, проект и смету составлял и визировал мой заместитель Колпаков, во-вторых, список пайщиков предварителен, мы только готовимся заслушать отчёт правления, в-третьих, это документ, заверенный четырьмя печатями, он мне необходим для представления в исполком.

– Я долго не задержу, – сказала Анна Степановна, – вот сделаю копию и сейчас же верну.

– Копию? – пожал плечами Суетинов. – Как вам угодно. Не возражаю. – Повернулся к Галюше.

Анна Степановна подумала: вероятно, прохвост ещё не снимал пенки с этого строительства.

Она спустилась в кабинет ксерокопирования, где девушка с помощью новенькой иностранной машины мгновенно сняла пять копий с суетиновского списка. Машину установили недавно, пока она ещё работала на иностранной же тонкой голубоватой бумаге. Копии выглядели наряднее оригинала.

– Всё, Игорь Юльевич, благодарствую. – Анна Степановна вернула список Суетинову. Тот опять бросил быстрый взгляд: откуда известно имя-отчество?

– Достаточно, товарищ Суетинов, вы меня не убедили, – поморщилась, продолжая прерванный разговор, Галюша. – Тут ещё пишут, что по личному вашему указанию в трёхкомнатную квартиру номер шестнадцать в доме сорок два по улице Шверника в обход очереди въехал некто Филимонов А. Т., не являющийся членом ЖСК «Гранит», к которому относится дом.

– Да при чём здесь я? – оскорблённо выпучился на Галюшу Суетинов. – Каждый день в кооперативных домах происходят сотни вселений и выселений! Мне приходится визировать столько ходатайств! Председатель ЖСК мог ввести меня в заблуждение!

– Видите ли, Игорь Юльевич, тут пишут, что Филимонов является родственником вашей жены.

– Даже если так, это чистой воды совпадение! Потом, извините… женат в третий раз. Вполне допускаю, что этот Филимонов и состоит в родственных отношениях с одной из моих прежних жён. К моей нынешней жене – Варваре Сергеевне Тихомировой – он не имеет ни малейшего отношения! Я отвожу это обвинение как необоснованную клевету. Филимоновых миллионы, откуда мне знать, что кто-то из них состоит в родственных отношениях с женой, с которой я развёлся десять лет назад?

– Разберёмся и с этим, – спокойно ответила Галюша, – а вот тут уже серьёзнее…

Анна Степановна тихонько вышла. Суетинов больше её не интересовал.

Вернувшись в кабинет, Анна Степановна внимательнейшим образом изучила список. Как она и ожидала, две квартиры в предполагаемом доме должны были занять сын и дочь Григория Петровича. Сын, если ей не изменяла память, учился на втором курсе института, дочь… вроде была ещё школьницей… «Ну да, – вздохнула она, – к пенсии подгадал. И дочь подрастёт, и дом построят». Ещё значился в списке бывший муж Анны Степановны – Фёдор Фёдорович Кукушкин. Со своей новой женой он намеревался разместиться в двухъярусной квартире общей площадью более ста метров. Так вот почему Федя не подписывал письма! Собственно, ей было плевать, какие хоромы собираются строить за свои деньги дети Григория Петровича, Фёдор, разведённые балерины, заместители Апухтина, тренеры по фигурному катанию, руководители городского «Интуриста». Пусть себе – в любом новом квартале. Зачем сносить библиотеку?

Теперь Анна Степановна была готова к разговору.

Она давно без трепета входила в кабинет к любому начальству, но перед встречей с Сергеем Сергеевичем задумалась. Сергей Сергеевич пришёл на партийную работу из науки, причём – это было всем известно – его долго уговаривали. Докторская степень, спокойствие, уважительность, требовательность – всё это весьма к нему располагало. Сергею Сергеевичу ещё не было пятидесяти, он исповедовал несколько непривычный стиль работы: каждую проблему старался рассматривать всесторонне, внимательно выслушивал все высказываемые мнения, к волевым, келейным решениям относился негативно. Сергей Сергеевич нравился не всем. За спиной у него говорили: о человеке надо судить не по внешнему виду, не по манере разговаривать, но по делам. Что конкретно сделал Сергей Сергеевич за два почти года работы? Слой, начинаний много, да, но где результат, реальная отдача? Где хотя бы одно доведённое до конца дело? Действительно, не всё у него получалось. Но Анне Степановне было известно и другое: для хороших идей нужны хорошие исполнители. Нет исполнителей, идеи, да что там идеи – законы, постановления! – повисают в воздухе. Это было дико, необъяснимо, но отчего-то дурные, глупые начинания куда стремительнее проводились в жизнь, нежели справедливые и благородные. На них аппарат откликался моментально. Иногда, глядя на скорбное, несчастное лицо Сергея Сергеевича, Анна Степановна почти физически чувствовала, как он устал. В иные моменты ей казалось, он уже не чувствует содержания работы, лишь соблюдает по привычке форму, не выходит из образа. Быть вежливым, подтянутым, не орать, не хамить – лишь на это хватает сил. Что с запиской Анны Степановны о строительстве в летнее и зимнее время? Или взять случай с библиотекой. Прежде чем давать «добро» на разработку проекта, он был должен – обязан! – посмотреть место. Когда на окраине, в лесу, на болоте, замышляли строить завод, фабрику, да хоть мастерскую, Анна Степановна непременно ездила, можно сказать, обнюхивала каждый метр. «На нашей работе нельзя уставать, – подумала она. – Устал – ты ширма, игрушка в чужих руках». Но всё равно, мысленно сравнивая себя с Сергеем Сергеевичем, она признавала, что хоть они и люди одного поколения, она многое невозвратно утратила: суха, груба, часто нетерпима, недостаёт ей и выдержки, умения понять человека, найти компромисс.

Анна Степановна набрала номер, и секретарша немедленно соединила. В кабинете звучали оживлённые голоса. Сергей Сергеевич старался принимать всех, кто хотел его видеть. Сначала он извинился перед находившимися в кабинете, потом перед Анной Степановной, что до сих пор с ней не переговорил.

– Я прочитал вашу докладную и немедленно вам позвонил, но никто не взял трубку. Это было в…

– Секретарша заболела, а я выходила сделать копии с одного документа.

– Зачем же вы сами ходите, Анна Степановна? Есть курьер, который получает зарплату за то, что забирает в кабинете документ, а потом приносит заказанное количество копий.

– Мне очень нравится эта машина, Сергей Сергеевич.

– Тогда снимаю своё возражение, – засмеялся он, – кстати, возможно, в конце года у нас появится компьютер. Должен же я оставить хоть какую-нибудь после себя память в этом учреждении… Только не говорите о моём титаническом вкладе. Да? Вы очень добры ко мне… Я готов встретиться с вами, дорогая Анна Степановна, через… двадцать минут, если вас устроит, конечно.

…Когда она переступила порог кабинета Сергея Сергеевича, тот как раз прощался с посетителями – молодыми бородатыми людьми.

– Это архитекторы из… – Сергей Сергеевич назвал тот самый проектный институт. – Мы говорили о вашей докладной.

– Если это авторы проекта новой застройки, она им вряд ли понравилась.

– Это молодые люди, Анна Степановна, и чем-то они уже отличаются от нас с вами. Они считают, если то, что вы пишете, соответствует действительности, проект должен быть остановлен. Но… это была хозрасчётная тема, над ней трудился целый коллектив.

Анна Степановна развела руками.

– Признаться, ваша докладная и для меня явилась неожиданностью. – Сергей Сергеевич пригласил Анну Степановну в кресло у окна. Сам сел в соседнее. – Не кажется ли вам, что поезд уже набрал скорость? Почему то, о чём вы пишете, становится известным только сейчас? Кто несёт ответственность за недобросовестную экспертизу?

– Это ещё не всё. Как вам известно, на месте библиотеки предполагается кооперативный дом с квартирами по индивидуальным проектам.

– Да-да, высотное здание в виде веера, я в курсе. Но что с того, что кооперативное? Лично я не вижу в этом ничего предосудительного.

– Кооперативный дом для детей начальников, приближённых к начальникам, для торговых и заграничных работников на месте памятника архитектуры, который, как выяснилось, простоит ещё хоть двести лет.

– Простите, Анна Степановна, это эмоции. Что же касается двухсот лет, которые вы столь щедро отпустили этому памятнику, так ведь имеющиеся документы свидетельствуют об обратном: не простоит и года.

– Вот список жильцов, – Анна Степановна протянула копию. Доказывающие её правоту фамилии она подчеркнула красным фломастером.

– Вы… не допускаете совпадения?

– Я допускаю, что у Григория Петровича были основания не спешить с повторной экспертизой. И он сделал всё, чтобы она не состоялась. Или вы полагаете, квартиры для детей – не основания?

Сергей Сергеевич потёр кончиками пальцев виски. Некоторое время молчали.

– Знаете, Анна Степановна, мне жаль, что вы нас покидаете. Когда в Москве обсуждали вашу кандидатуру, мне звонили, я дал самую лучшую характеристику…

– А сейчас думаете, что ошиблись?

– Нет, я так не думаю. Что мы будем делать с вашей докладной?

– Предлагаете увезти в Москву?

– До меня эти послания не доходили. – Сергей Сергеевич быстро просматривал содержание красной папки.

– До меня, к сожалению, тоже.

– Анна Степановна, как вы понимаете, приказ об уходе Григория Петровича на пенсию дело нескольких дней…

– Если вы хотите услышать от меня принципиальную оценку его поступка, то, вне всяких сомнений, Григорий Петрович заслуживает серьёзного взыскания. Но я не настаиваю на этом, поскольку: во-первых, он уже, можно сказать, пенсионер, во-вторых, согласитесь, инфаркт – достаточное наказание.

– Вам не кажется, что вы слишком к нему снисходительны?

– Я и с себя вины не снимаю. Григорий Петрович – мой подчинённый.

Сергей Сергеевич жестом пригласил Анну Степановну в смежную с кабинетом комнату отдыха.

Там на огромном полированном столе стоял заключённый в хрустальный куб великолепный архитектурный макет. У Анны Степановны даже дух захватило, так он был красив – весь в зелени, в лепестковых развязках автомобильных магистралей, в виадуках и акведуках, с бассейнами и садами на крышах домов.

– Вот этот злополучный проект, Анна Степановна, не скрою, я принимаю в его судьбе некоторое участие. А вот и дом в виде веера, видите? Он как бы контрапункт, вершинная точка архитектурного замысла. К нему сходятся воздушные нити.

Всё было действительно так. На прикреплённой к кубу табличке на русском и английском языках были перечислены фамилии авторов. Среди них Анна Степановна прочитала фамилию Сергея Сергеевича.

«Господи… Зачем? У него же есть одна Государственная премия!»

– Анна Сергеевна, – продолжил Сергей Сергеевич, – утром я был у первого. Вчера вечером он разговаривал с Москвой. Ваша кандидатура утверждена. Видите, даже не потребовалось собеседование. Поздравляю. Они хотят, чтобы вы приступили к работе немедленно. Указ будет опубликован в «Строительной газете» в среду. Стало быть…

– Сергей Сергеевич, – со всей возможной мягкостью перебила Анна Степановна, – давайте решать с библиотекой.

– Этот проект, – как бы не расслышал Сергей Сергеевич, – отправляется через неделю на самолёте в Монреаль на ответственный международный конкурс. Не только мы здесь, но и… ваши будущие начальники в Москве возлагают на него большие надежды. Речь идёт о престиже государства, Анна Степановна.

– Ради бога, пусть отправляется. Проект великолепен для любого нового района, но при чём здесь библиотека, парк? Сергей Сергеевич, это тот случай, когда достаточно просто увидеть своими глазами! – процитировала Дерляева, укоризненно выделив слово «увидеть».

– Где акт повторной экспертизы?

– Послезавтра будет у нас на столе. Я говорила с главным инженером реставрационной конторы, их мнение: здание в удовлетворительном состоянии, ремонт обойдётся дешевле, чем снос.

– А что Апухтин? Ах да… Вот бы кого тоже на пенсию!

– Он целиком и полностью за то, чтобы сохранить ценнейший архитектурный и исторический памятник. Его не ухватишь, Сергей Сергеевич, у него документы на все случаи жизни.

– Стало быть, все за сохранение? Григорий Петрович не прислал случаем телеграмму: руки прочь от библиотеки? Ну что я могу посоветовать? Собирайте бумаги, берите докладную и… к первому! Просите вынести вопрос на бюро. Я выступать не буду, но проголосую за ваше предложение, если бумаги меня убедят. Что же касается наказания виновных, то начинать будем с… – пристально посмотрел ей в глаза, – Григория Петровича. Не мы же с вами собирались вселять в этот дом своих детей. Не прогоните, если вдруг зайду к вам… в Москве?

– Это будет зависеть от решения бюро, – серьёзно ответила Анна Степановна.

– Хорошо, я вас поддержу, обещаю. Так не прогоните?

…Вдруг обессилевшая, она с трудом дотащилась до своего кабинета, рухнула в приёмной во вращающееся кресло секретарши. Звонили сразу несколько телефонов. В коридоре стояла неестественная, глухая тишина.

…В последний вечер, точнее, ночь, уже сдав дела, простившись с сослуживцами, Анна Степановна разделывалась с оставшимися бумагами на своём столе. Одна папка показалась незнакомой. «Дерляев, персональное дело», – прочитала она. «Теперь будет говорить: спас библиотеку!» – подумала Анна Степановна. «С курьером. Вернуть. А. Кузнецова», – прикрепила скрепкой записку.