Текст книги "Нежность"
Автор книги: Вайолетт Лайонз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Полагаю, уже нашел…
– Что?! – Николь показалось, что она ослышалась.
– Да ты просто создана для этого дела, конечно, если у тебя есть желание.
– Но…
Она изо всех сил старалась скрыть свое ликование. Неужели такое возможно?! Ведь это же просто улыбка судьбы! И тогда прощай центр досуга с его кошмарными воспоминаниями и здравствуй новая жизнь здесь, на чудо-острове!
– Ты уверен, что я справлюсь?
Мартин отмахнулся.
– Я готов пойти на такой риск. Называй это чутьем игрока, если хочешь, но я вижу, как ты загорелась. А энтузиазм в нашем деле очень ценная вещь. Хотя… извини, у меня как-то вылетело из головы твое недавнее повышение…
Память снова заставила ее страдать. Николь прикусила губу и отвела глаза, чтобы Мартин не заметил предательского блеска подступивших слез. Повышение! Если бы он только знал, что за ним кроется!
– Тебе ведь тоже небезразлична судьба островов, я понял это еще на Мдине.
– Да, – задумчиво проговорила Николь, – пожалуй, я, как и ты, влюбилась в эти места, в их красоты и просто захватывающую историю.
– Именно поэтому я уверен, что, создавая будущее, ты не сможешь разрушить дух прошлого.
«Но хватит ли у нес сил? – Николь бросила взгляд вниз, на ветхое здание отеля «Виктория». – С другой стороны, нельзя упустить такой шанс. Это будет вызовом всему… началом новой жизни… возможностью работать рядом с Мэгги и Стивом… И, конечно, с Мартином», – подсказал ей внутренний голос.
– Это можно расценивать как еще одно условие для твоего решения?
В одно мгновение лицо Мартина стало каменным, взгляд холодным и тяжелым, и ей ужасно захотелось взять свои слова назад.
– Я уже сказал, что мне от тебя надо, – отрезал Мартин. Его тон был настолько жестким, что, несмотря на изнуряющую жару, ей стало холодно. – И эти мои два предложения ничем не связаны. Подумай лучше о работе, – резко сказал он и направился к машине.
Они ехали молча. В горле у нее стоял неприятный комок, голова раскалывалась. Нет, ни в коем случае она не должна принимать предложение Мартина. Ведь тогда ей придется работать с ним. А это вызовет массу дополнительных осложнений. С другой стороны… Николь тайком бросила взгляд на своего спутника, и все внутри у нее затрепетало. Двенадцать месяцев она изо всех сил старалась, но, оказывается, так и не смогла забыть ни его самого, ни его сильного, красивого тела. Он все так же чертовски сексуально привлекателен и, как и прежде, словно магнитом, притягивает ее.
– Куда мы теперь едем? – не выдержала она.
– А что бы ты хотела еще увидеть?
– Пещеру Калипсо, если ты не против.
После поездки на Мдину Мартин стал называть ее каким-то странным именем. Николь это очень озадачило. Она спросила у сестры, что оно означает.
– В древней мифологии Калипсо называли нимфу, которая своими чарами околдовала Одиссея, попавшего на ее остров после кораблекрушения. По преданию, это происходило на Гозо. Там же находится грот, где Одиссей прожил с ней семь лет, – при случае побывай там, – с улыбкой сказала Мэг.
К удивлению Николь, он отнесся к ее просьбе без особого воодушевления.
– Ничего интересного, совершенно не впечатляющая, мрачная дыра, но, если ты хочешь…
– Да, ты был прав, – разочарованно сказала Николь. – Даже не верится, что эта дыра и есть пещера Калипсо. По-моему, ни один здравомыслящий ни тогда, ни теперь не смог бы жить в ней, да еще так долго.
– Но в то время у Одиссея было слишком много других проблем…
Мартин скользнул по ней взглядом. Его бронзовые смеющиеся глаза излучали столько тепла, что Николь не смогла удержаться, от улыбки. Всякий раз, видя Мартина в таком расположении духа, она забывала все тревоги, связанные с ним. Если бы он всегда был таким!
– Ну-ну, давай-давай! – Она шутливо подтолкнула его, выходя из жилища Калипсо. – Должно быть, он был мазохистом, если ему нравилось жить здесь.
– Выходит, что тебе чужда высокая романтическая любовь. – Этим неожиданным замечанием Мартин буквально сразил ее. – Ты никогда не задумывалась, что женское обаяние может сделать мужчину слепым ко всему окружающему? – продолжил Мартин, при этом как-то странно посмотрев на нее.
– Такой любви не бывает. Это все иллюзии, – словно не заметив его взгляда, возразила Николь.
Это замечание явно вывело его из себя.
– Кто тебе сказал? – Голос Мартина стал резким.
– Знаю по опыту.
Дэвид тоже говорил, что, встретив ее, он уже не мог думать ни о чем другом. Теперь вот Мартин сказал то же самое. Но ни тот, ни другой не подумал о ней – их занимала только собственная особа. Рассудив, что его дальнейшие расспросы не приведут ни к чему хорошему, она решила сама пойти в наступление.
– А кроме того, Калипсо была не обычной женщиной. Она ведь – как ты ее назвал? – нимфа и могла запросто опутать Одиссея своими чарами.
– А разве любовь не те же чары?
Мартин вел машину по узкой ухабистой дороге, поэтому не мог заметить устремленного на него взгляда Николь.
– Любовь… – повторила она и смолкла. На нее вновь нахлынули воспоминания, вызвав острую боль. Перед ней всплыло лицо Дэвида, ей даже послышался его голос: «Николь, я же люблю тебя! Любил и буду любить всегда! Ты моя жизнь, мое небо, мое солнце. Без тебя…»
– У Калипсо к Одиссею была не любовь, а одержимость, навязчивая идея, – выпалила она, по-своему восприняв эту мифологическую историю. – Она хотела обладать им как своей собственностью, не задумываясь о его чувствах. И это так и…
– Неужели ты на самом деле думаешь, что кем-то можно обладать без его на то желания?
Николь занервничала.
– Но хотел ли этого Одиссей? Ты забыл, в некоторых версиях этой истории говорится, что он считал себя ее пленником. К тому же она ворожила. А потом, разве не обещала Калипсо ему бессмертие или что-то в этом роде?
– Да, если он на ней женится, – кивнул Мартин. – Но она не знала в тот момент, что у него уже была жена…
– А, да, Пенелопа. Совсем забыла.
– В том-то и дело… которая родила Одиссею двух сыновей.
– Да, запутанная история. И, тем не менее, детям очень нужны их отцы. А ты бы хотел иметь ребенка? – неожиданно спросила Николь и сама испугалась своих слов.
Видимо, прекрасное настроение Мартина, красоты Гозо, нещадно шалящее солнце сделали ее чрезмерно отважной.
Несколько секунд они проехали молча. Николь уже решила, что он не хочет отвечать, и расстроилась. Может, своим вопросом она переступила невидимую грань дозволенного. Прошло еще какое-то время, прежде чем он сказал:
– Если найдется достойная женщина, почему бы и нет.
Судя по тону, Николь поняла, что он еще не встретил той, единственной.
И вдруг откуда-то из глубины у нее стала подниматься досада вперемежку с обидой. С чего бы это, ведь ей и в голову не приходило считать себя кандидатом на роль матери его детей.
– А ты?
– О… я уже, давно решила, что у меня будут мальчик и девочка, – Она задумалась и вдруг неожиданно для себя представила Мартина отцом своих детей – красивых, высоких, стройных, со светлыми вьющимися волосами…
– Ну конечно, глядя на Робби, и не то напридумаешь…
Увидев его вмиг помрачневшее лицо, Николь поняла нелепость, своих мечтаний. Внезапно ее словно прорвало. Рискуя разрушить все то, что е таким трудом установилось между ними, и сознавая, насколько опасно затрагивать эту тему, она все же не выдержала:
– А ты никогда не задумывался, что ты делаешь с этой семьей? У тебя есть совесть?
– Что я делаю? – спросил Мартин таким невинным тоном, что она в ярости заскрипела зубами.
– Тебе все прекрасно известно! Ты же играешь с ними, как кошка с мышонком, – держишь в руках их будущее и плюешь на все и вся. В твоей воле помочь или разорить Стива…
– Не стоит драматизировать, – злобно отозвался Мартин. – Таков бизнес.
– Бизнес! – взорвалась Николь. – Нет, это называется психологической силовой игрой. Ты самое настоящее дерьмо – решил потягаться с людьми намного слабее себя. Я…
Ее вдруг пронзила ужасная мысль. Что у него в голове? А может, планы с «Викторией», предложение работы тоже своего рода манипулирование?
– Я даже сомневаюсь, что ты вообще собираешься инвестировать…
– О, здесь ты совершенно не права, – резко прервал ее Мартин. – С тех пор как я впервые побывал на Мальте, у меня появилась мечта заиметь здесь кусок собственной земли.
– Значит, Стив…
– Стив оказался тем толчком, в котором я нуждался. Встреча с ним напомнила мне о моей давней мечте. – Он мельком взглянул на Николь. – Я так погряз в трясине жизни, что совершенно забыл о ней. И вот наконец мне выпала возможность осуществить ее.
Итак, у него самые твердые намерения не отказываться от своей мечты. И она здесь ни при чем. Но на миг вспыхнувшая надежда вновь пропала со следующим заявлением Мартина.
– У меня есть кое-что на примете, если этот план не сработает. – Его голос вдруг стал более низким с хрипотцой. – На деле все оказалось сложнее, чем я ожидал. Но теперь я знаю, чего хочу, и не сверну со своего пути. Я, как Одиссей, околдован.
Слова «теперь я знаю, чего хочу» грозным эхом отозвались у нее в голове, напомнив об утверждении Стива, что Мартин Спенсер всегда добивается своего.
– Да, не пора ли нам перекусить? Ты наверняка проголодалась. Как насчет позднего ленча в Рабате? А потом, если у тебя найдутся силы, можем осмотреть Цитадель.
– Идет, – сказала Николь, только потому, что надо было что-то ответить.
Что с ней происходит? Еще двадцать четыре часа назад ее пугала эта поездка, и за такое короткое время, что они провели вместе, все страхи куда-то испарились. Теперь ей даже не верится, что они вообще когда-то существовали.
В начале дня что-то подсказывало ей, что Мартин из тех, кого надо опасаться, держать с ним дистанцию, но сейчас внутреннее чутье говорило об обратном, и чувство страха сменилось на желание быть с ним рядом как можно дольше.
В душе Николь теперь очень хотела, чтобы этот день никогда не кончался. Похоже, остров Калипсо своими колдовскими чарами тронул и их сердца. Но может, это просто придуманная людьми красивая сказка, а на самом деле нет никакой любви? Как же определить ту грань между вымыслом и реальностью? Вот дилемма! Но проблема заключалась в ней самой, ибо, для того чтобы склониться в ту или иную сторону, необходимо довериться собственным чувствам, а вот на это-то у нее решимости и не хватало.
Глава 8
– Такой чудесный день! Я просто в восторге!
Николь облокотилась на перила верхней палубы парома и грустно вздохнула, наблюдая, как быстро удаляется от них остров Гозо, огорченная тем, что их путешествие подошло к концу.
– Очень рад, – отозвался довольный Мартин. – Я всегда считал Гозо волшебным краем.
– Так оно и есть, – согласилась Николь, глядя на горизонт, где виднелась церковь, расположенная как раз рядом с гаванью Мгарр. – Создается впечатление, что все здесь принадлежит какому-то другому времени. Ну где еще можно увидеть людей, которые оставляют ключи в дверях, чтобы любой мог войти? Ты рассказывал мне, но, только увидев, я окончательно поверила.
Она снова вздохнула.
– Жаль, что мы уезжаем…
«Но, Никки, – признайся, вдруг заговорил внутренний голос, – ведь тебе жаль совершенно другого. Поездку на Гозо можно повторить, и не один раз, чего нельзя сказать о таком незабываемом дне, проведенном вместе с ним. И сейчас ты жалеешь именно об этом. Согласись, вам было очень хорошо вдвоем». И правда, на этом умиротворенном острове вдруг куда-то исчезла враждебность, они перестали конфликтовать, более того, у них не возникало даже мелких разногласий.
– Ты всегда можешь вернуться.
В последний раз окинув долгим взглядом остров, который уже превратился в полоску на горизонте, она обернулась к Мартину.
– Ты хотел рассказать мне о каменных нишах, которые мы видели на некоторых домах. Ты тогда что-то упомянул о народных сказаниях…
– Ах, да, – Мартин расплылся в улыбке, – говорят, в былые времена таким образом сообщали, что в доме есть невеста. Когда девушка достигала определенного возраста, ее отец ставил горшок с цветком в нише над дверью, который стоял там, пока не находился поклонник с твердыми намерениями и не забирал его.
– Представляю, как бы понравилась такая идея моему папе! – рассмеялась Николь. – Он уже давно мечтал выдать нас с Мэгги замуж в основном потому, что очень хотел внуков.
– Ну и что ты думаешь? – как бы между прочим спросил Мартин, глядя на увеличивавшуюся вдалеке точку третьего, и самого маленького из Мальтийской гряды, острова Комино.
Она не видела его лица, но что-то подсказывало ей, что он с нетерпением ждет ответа.
– О чем? – осторожно переспросила она.
– О замужестве. Привлекает тебя эта идея?
– Я уже однажды попробовала… Иногда мы совершаем ошибки, за которые потом приходится расплачиваться.
– И что же произошло?
Николь растерянно заморгала глазами. Вопрос Мартина снова толкал ее на неприятные воспоминания.
– Просто поняла, что еще не созрела для семейной жизни, – не желая вдаваться в подробности, в двух словах пояснила она. – Я, как и ты, решила жить одна, так намного приятней.
– Когда я мог сказать тебе такое?
Мартин оторвался от перил и повернулся к ней. Николь моргнула, не веря своим глазам: прямо перед ней свершалось таинство трансформации. За какое-то мгновение Мартин превратился в абсолютно незнакомого ей высокомерного, надменного получеловека-полудемона с холодным блеском в глазах, с жесткой полоской вместо рта.
– Когда? – спросил он с такой агрессивностью, что Николь в испуге отпрянула.
– В прошлом году… ты… я…
Судорожно перебирая в памяти все их встречи, она не могла вспомнить ничего подобного. Просто однажды, размышляя при ней вслух, полагая что она спит, он сказал…
– Ты сказал… что не ищешь каких-то серьезных отношений с женщиной… тебе они не нужны…
– Да, так было, – перебил ее Мартин. – Меня полностью устраивала моя жизнь, мне нравилось чувствовать себя свободным…
«Именно это и было приманкой, на которую она клюнула», – подумала Николь. После Дэвида с его немыслимым давлением, которое он оказывал на нее, пытаясь добиться невозможного в своем стремлении безраздельно обладать ею, превратиться в ее властелина, она стала избегать мужчин, страшась любого проявления их симпатий. В этой связи Мартин со своим мировоззрением показался ей совершенно безопасным и даже идеальным партнером.
– Ты же сам говорил, что чертовски боишься потерять свободу.
– Естественно! – вскипел Мартин. – Я бы тогда сказал все…
– Чтобы уложить меня в постель! – закончила за него Николь, когда он замялся, видимо, подбирая слова.
– А ты в общем-то и не сопротивлялась, – негромко, но очень решительно, даже с раздражением, заметил Мартин.
Бог мой, как же он жесток. Неужели нельзя по-другому, более мягко расценить его, и особенно ее, поступок? Ну, хоть бы из деликатности сказал об этом как-то иначе.
– Я…
Но под его пронзительным ледяным взглядом она стушевалась и не нашлась что ответить. Почему-то ей вдруг припомнились портреты рыцарей ордена Св. Георгия XIV века – первых правителей Мальты – из картинной галереи в Валлетте. Они смотрят на мир с такой же надменной самоуверенностью, что и производило впечатление удивительного сходства Мартина с ними.
– Ты же буквально вешалась мне на шею, – безжалостно бросил ей в лицо Мартин. – Мне только осталось дать тебе то, что ты хотела.
– Мы хотели! – наконец-то Николь собралась с духом дать ему отпор. – Ты…
Мартин вопрошающе поднял бровь и взглядом, исполненным презрения, снова заставил ее замолчать.
– Откуда тебе знать о моих мыслях? Разве тебя это волновало? Ты же не осталась, чтобы понять меня.
– У нас было семь дней…
– Семь дней, – повторил он, придавая словам оттенок черной иронии, смешанной с горечью. – Даже Калипсо подарила Одиссею семь лет, а ты…
– Ты никогда не говорил, что тебе нужно нечто большее!
Николь почувствовала себя загнанной в угол. Он упрекнул ее в семи днях, но только ей одной известно, как она, придя в себя и трезво осмыслив случившееся, переживала потом из-за своего легкомыслия. Слишком поздно к ней пришло прозрение, что в ее руках Мартин был лишь орудием для того, чтобы забыться. Он стал для нее чем-то вроде алкоголя или наркотика.
– Я просто посчитала…
– Ты посчитала?
Николь отпрянула в испуге, услышав ничем не прикрытую злобу в голосе Мартина, когда он повторил за ней, перевернув весь смысл ее слов.
Что он хотел этим сказать? Ему нужно было еще чего-то – не просто курортного романчика без всяких обязательств и дальнейших отношений? Нет, это невозможно. В конце концов, она же собственными ушами слышала, как он сказал, что все скоро само прогорит. Может быть, их связь и могла бы еще сколько-то продлиться, если бы не злополучный телефонный звонок, но как долго? Пожар, с такой страстью бушевавший в их сердцах, очень быстро превратился бы в тоненькую струйку дыма на пепелище. Любому огню необходима подпитка, которой в данном случае неоткуда было взяться.
Все последние двенадцать месяцев она убеждала себя в этом. Но, снова попав на остров, Николь, к своему ужасу, поняла: пламя, зажженное год назад, не угасло, более того, вспыхнуло с новой силой при первом же прикосновении к ней Мартина. И она стала прилагать все усилия, чтобы погасить его.
– Ты посчитала! – продолжал Мартин, теперь его голос перешел в угрожающий звериный рык. – А ты спросила меня?!
Николь почувствовала, будто ей перекрыли кислород, и стала ртом хватать воздух. Нет, не спрашивала – просто не видела в том необходимости. Она сбежала на Мальту от Дэвида, от того кошмара, в который он превратил ее жизнь, в надежде обрести душевный покой. И, что греха таить, Мартин просто попался под руку. Как ей тогда показалось, они оба хотели одного и того же – слегка развлечься, ничем лишним не забивая себе голову, никуда не углубляясь, и без всяких претензий с обеих сторон…
– Уж не хочешь ли ты сказать, что собирался жениться на мне?
Она попыталась прикрыться маской цинизма, чтобы не выдать возникшую так некстати внутреннюю дрожь. Вот почему ей не хотелось затевать тогда никаких разговоров. Даже теперь, по истечении двенадцати месяцев, всякие мысли о чем-то серьезном будоражили в ней память о предложении Дэвида и о том, что последовало затем.
– Нет, – помедлив, ответил Мартин. – Не буду тебе врать.
Именно такого ответа она, судя по всему, и ждала, и вряд ли он был бы другим год назад. Ей бы сейчас обрадоваться, возликовать, но почему же тогда у нее вдруг возникло острое ощущение горечи и какой-то внутренней пустоты?
– Вот и отлично, – огрызнулась Николь. – Тогда… все встало на свои места…
– Как тебя понимать?
Уже стемнело, и лица Мартина не было видно, тем не менее голос передал его волнение.
– Очень просто. Нам теперь обоим ясны наши позиции. – Она помедлила, подбирая слова, но так и не нашлась что сказать. – Я… ты… у нас был легкий курортный роман, но сейчас все кончено…
Она оборвала себя на полуслове, увидев, как Мартин медленно и очень непреклонно покачал головой. Его реакция совсем сбила ее с толку. Если хотя бы не было так темно, может, по выражению его лица ей удалось бы догадаться, о чем он думает.
Но когда Мартин заговорил, она даже обрадовалась, что не видит сейчас его.
– Все только начинается, моя Калипсо, – насмешливо заявил он. – Я… мы… – Он передразнил Николь, спотыкаясь на каждом слове, сразив ее своим откровенным цинизмом. – Я же тебе сказал, что между нами ничего не кончено.
– Но я…
Они подплывали к пристани в Киркевва, и Николь услышала, как на нижней палубе зашевелилась команда, делая последние приготовления к швартовке.
– Я не хочу…
– А тебя никто и не спрашивает, моя Калипсо, – отрезал Мартин. – Раньше было одно, а сейчас другое. Теперь пришла моя очередь. И на этот раз мы играем не по твоим правилам, дорогуша, а по моим.
Паром дернулся, ударившись о пристань, и Николь, не удержавшись, потеряла равновесие и упала бы, если бы Мартин вовремя не подхватил ее. Он резко привлек ее к себе и с такой силой сжал в своих объятиях, что она не могла пошевельнуться.
– Вот чего я хочу, – сквозь зубы пробормотал он и, склонив голову, грубо поймал ртом ее губы и с яростью дикаря набросился на них.
Из-за темноты ничего не было видно, зато она почувствовала тепло и запах его тела, его прерывистое дыхание. Должно быть, такое происходит со слепыми, вдруг пришло ей в голову. От его бешеного, но необыкновенно чувственного поцелуя у нее все поплыло перед глазами, ноги стали подкашиваться, а по телу разлилось упоительное тепло.
Под покровом ночи Мартин грубо залез руками ей под жакет. По ней невольно пробежала неудержимая, предательская дрожь, когда она ощутила жар его ладоней.
– Мартин!
Николь попыталась вырваться, но он снова впился губами, и ее плоть словно ожила в ответ на его настойчивые, пылкие ласки. Огонь желания, разгоревшийся сначала отдельно в каждой клеточке тела, вскоре превратился в единое огромное пламя. Приятная истома легкого возбуждения теперь переросла в страстную жажду, безоговорочно требующую удовлетворения.
Он торжествующе засмеялся хриплым голосом и задрал ей майку. Ее тело было настолько разгоряченным, что легкий ветерок с моря показался ей ледяным. От неожиданности она вскрикнула, но, когда он, нагнувшись, ласково пощекотал языком сосок и затем вобрал его в рот, волна страсти захлестнула ее, и этот крик перешел в томный, чуть слышный стон.
– Вот чего я хочу, – снова повторил Мартин. – И мое желание обязательно сбудется. Ты не дашь этому умереть, моя Калипсо, ибо мы с тобой рождены для этого… чтобы сделать так…
Он снова принялся ласкать ее грудь, неумолимо разжигая в ней все большее и большее желание. Николь не выдержала, и у нее опять вырвался стон.
– Итак… – Он вновь прикоснулся к ней губами. – Ты не дашь потухнуть этому огню, не сможешь допустить, чтобы он так нелепо угас. Ты же сама сгораешь от желания.
– Но… только не здесь… – сдалась Николь, с трудом ворочая языком.
– Естественно, может, я и безумец, но еще не настолько потерял голову. Приди ко мне сегодня, родная… – Его низкий, хрипловатый голос завораживал ее и, подобно нимфе из древнегреческой мифологии, опутывал своими колдовскими чарами. – Калипсо, приди ко мне ночью, пусть все будет как прежде…
– Мартин…
Николь с трудом соображала.
– Мартин… – снова начала она, не зная, что сказать.
– Да? – отозвался он охрипшим от страстного желания голосом, и, подняв голову, он заглянул ей в глаза и самодовольно засмеялся.
Ее словно окатили холодной водой. «Какая же я дура, – ругала она себя в отчаянии, – наивная, доверчивая дура». Убаюканная умиротворяющей красотой Гозо, она, забыв обо всем, поверила Мартину Он втерся к ней в душу и действительно убедил в чистоте своих намерений, в том, что ему нужна исключительно ее компания, и не более того. И вот жестокая реальность хлестко ударила ей по лицу, со всей ясностью дав понять, что это была одна из его силовых игр, циничное манипулирование ее чувствами, просто в несколько ином варианте, но все с той же целью добиться своего.
– Нет!
Николь откинула назад голову и глубоко вздохнула. Глотнув холодного воздуха, она совсем пришла в себя и, несмотря на все протесты страждущей плоти, оттолкнула его.
– Нет! – Ее голос дрожал и был очень тихим, почти неслышным на ветру. – Я сказала – нет! – снова повторила она, теперь уже более твердо. – С меня довольно…
– Это только по-твоему, моя прекрасная нимфа. – Ласковый голос Мартина пугал ее не меньше его яростной злобы. – А вот я так еще и не начинал. Того малого, что ты дала мне в прошлом году, оказалось недостаточно. Не упрямься, от этого лишь усиливается мой аппетит. Если прежде у меня было легкое чувство голода, то сейчас я просто умираю с голоду…
С силой прижав Николь к груди и тем самым сделав из нее пленницу, он склонился и стал осыпать ее грубыми поцелуями.
– В прошлом году ты хотела меня… ты использовала меня… повеселилась и бросила, когда я тебе надоел. Теперь моя очередь… но предупреждаю, моя дорогая Калипсо…
Его звериный рык превратил ласковые слова в нечто, наводящее ужас.
– Я никогда… – начала было Николь и остановилась.
А ведь, если честно, она действительно его некоторым образом использовала, чтобы забыться.
– Может, тебе и достаточно недели, но я здорово сомневаюсь насчет себя. Думаю, мне понадобится больше времени, много больше! Правду сказать, очень боюсь стать ненасытным.
