Текст книги "Нежность"
Автор книги: Вайолетт Лайонз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Что ни говори, но его красота просто приворожила ее, и, сама того не желая, она исподтишка бросала на него косые взгляды, когда тот, забывшись, быстро заполнял одну за другой клеточки кроссворда.
– Ой, простите, – спохватился он, виновато глядя на исписанный кроссворд. – Что же вы меня не остановили? Видите, какой я невоспитанный.
– Да ничего страшного. Хотите, возьмите, эта газета все равно не моя. Я нашла ее в фойе аэропорта и взяла, чтобы как-то скоротать время в самолете. Тем более она вчерашняя.
– Ладно, – заулыбался он во весь рот, показывая ровный ряд красивых белоснежных зубов. – Английские газеты привозят не раньше четырех, так что мне даже повезло. Да и Стив обрадуется.
– Стив…
Как непривычно слышать из уст постороннего имя своего зятя. Николь посмотрела на незнакомца в старых, потертых, обрезанных до колен джинсах с явным любопытством: стройное загорелое тело, широкие плечи и мощная грудь, узкая талия и нигде не единой складочки, ничего лишнего.
Работая в центре досуга, Николь привыкла видеть вокруг себя подтянутых, натренированных людей, будь то мужчина или женщина. Они со своей подружкой Рози часто подшучивали над несколько обрюзгшим шефом. Но не похоже, чтобы этот молодой человек специально занимался бодибилдингом. В нем чувствовалась природная красота. И даже Дэвид, проработавший в центре более пяти лет, не мог бы похвастаться…
Нет, хватит о Дэвиде. Надо во что бы то ни стало забыть о нем, хотя бы на время. Иначе для чего она сюда убежала.
– Вы знаете Стива? – Что он хочет сказать, так фамильярно называя хозяина отеля? Или это просто желание покрасоваться?
– Да, мы… ууу, извините…
И снова у нее в груди что-то екнуло от его широкой, ослепительной улыбки и теплого взгляда выразительных глаз.
– Я должен был представиться. Меня зовут Мартин Спенсер, мы со Стивом давние друзья.
– Правда? – с недоверием и явной долей иронии воскликнула она. – Что-то не припомню, чтобы я видела вас на свадьбе.
Вряд ли его появление прошло бы незамеченным, и, если бы он присутствовал там, она бы обязательно узнала его сейчас.
– А, ну… – Улыбка Мартина была обезоруживающей. – Мы не настолько близки… хотя и знакомы много лет. А пару недель назад случай свел нас снова. Ну, разговорились… появились общие интересы… так, кое-какие соображения на будущее, то есть… я хочу сделать небольшое капиталовложение в развитие отелей на острове. Вот Мэгги и Стив пригласили меня погостить у них.
Мэгги, про себя отметила Николь, вспомнив, что та упоминала о каком-то госте.
– А вы Николь. Мэгги говорила мне о вас. Вы не очень похожи, да?
– Как видите, – словно отмахиваясь, уклончиво буркнула Николь, вспомнив маленькую, хрупкую фигурку сестры, унаследованную от матери. Она же со своим высоким ростом, худощавым лицом-треугольником и слегка раскосыми темно-голубыми глазами была полной копией отца.
– А Мэгги права, называя вас красавицей.
– Ну-ну, давайте, мистер…
Она замялась, судорожно вспоминая его имя. У нее в душе сейчас творилось нечто невообразимое. С одной стороны, она поняла, что он ей нравится, и даже порадовалась на себя. После всего того, что произошло с Дэвидом, ей казалось, в ней все умерло и ни один мужчина уже никогда не сможет заинтересовать ее. И в то же время, прекрасно сознавая, что ей не под силу сейчас заводить новый роман, пыталась заглушить ростки поднимавшегося нового чувства.
Судя по спокойной, понимающей улыбке, Мартин, очевидно, заметил ее настроение, но решил не сдаваться.
– Мэгги не могла назвать меня…
Николь смущенно опустила глаза. Слово «красивая» прямо-таки застряло у нее в горле. Его, вероятно, развеселила ее застенчивость, и он, насмешливо подняв бровь, по-мальчишески озорно посмотрел на нее, отчего бедняжка и вовсе стушевалась.
– О'кей, она сказала, что вы высокая женщина строгих правил, – поправился он.
Но не успела она вздохнуть с облегчением, как он продолжил:
– А слово «красивая» я добавил от себя—думаю, никто из здравомыслящих не станет спорить со мной.
Его золотистые глаза теперь с нескрываемым любопытством разглядывали собеседницу. В них было столько чувственного тепла, что Николь буквально ощутила этот жар. Увлекаемая в новую круговерть, она почувствовала, как сильно заколотилось ее сердце, а во рту стало сухо, как у путника в знойной пустыне. Николь потупилась, боясь встретиться с ним взглядом и выдать себя.
– Я бы попросила вас, мистер Спенсер, – поспешно одернула его Николь.
Он явно издевается над ней, а она, застигнутая врасплох, никак не может собраться и достойно ответить. И это страшно задело ее.
– Я бы очень хотела, чтобы вы оставили меня в покое.
«Не лги, – возразил ей внутренний голос, – тебе приятно его общество, более того, он пробудил в тебе то, что, ты думала, умерло навсегда. Подумай, ведь жизнь только начинается».
Ей вдруг стало страшно за себя и за свою и без того истерзанную душу. В ней появилась какая-то невероятная сверхчувствительность, словно каждый отросточек нерва откликнулся на едва уловимый импульс, исходивший от незнакомца. С ней никогда такого не случалось. Нет, если честно, в самом начале их дружбы с Дэвидом что-то подобное происходило, но это было миллион лет назад.
– Хорошо, но только после того, как вы ответите на мой вопрос.
– Какой вопрос? – хрипло отозвалась она.
Николь никак не могла припомнить ни слова из их разговора. Ей никак не удавалось собраться с мыслями. У нее появилось ощущение, будто жар, сначала охвативший ее тело, теперь достиг головы и расплавил мозги.
– Чего вы так испугались? – В тоне Мартина звучал все тот же задор, но взгляд уже был не смешливым, как прежде, а серьезным и, пожалуй, даже тяжелым.
– Я…
В голове Николь появился какой-то шум, похожий на жужжание пчел. И вдруг этот гул пылился в одну связную мысль, от которой ей стало совсем не по себе, – страстное желание дотронуться до него, ощутить тепло его тела, провести ладонью по мускулистым плечам… груди… Она так энергично затрясла головой, как бы отмахиваясь от порочного наваждения, что у нее все поплыло перед глазами… и это отрезвило ее. Николь всегда, в любой ситуации владела собой и не позволяла и не позволит никому, а тем более постороннему, лезть ей в душу!
– Я не знаю, чего вы от меня хотите, мистер Спенсер, но, будьте уверены, у вас ничего не получится! Ничего, ни сейчас, ни позже, – взорвалась Николь и, не в силах больше выдерживать пытку, поднялась и прыгнула в воду.
Глава 4
– Николь! Никки, ты здесь? – послышался голос ее сестры, вырвавший девушку из омута воспоминаний.
– Да, – откликнулась Николь и с трудом заставила себя подняться на стук в дверь.
Войдя в комнату, Мэг внимательно посмотрела на нее, явно что-то заподозрив.
– Что с тобой?
– Ничего! – Николь пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы ее голос прозвучал убедительно, спокойно и ровно. – Я распаковывала вещи.
– Так долго? – Видимо, Мэг было не так-то просто провести. – Ты все не можешь успокоиться из-за того, что Мартин здесь, да? Прячешься от него? Послушай, он ничего тебе не сделает. Поверь мне. Он на самом деле прекрасный парень… и очень порядочный.
«Прекрасный, – усмехнулась про себя Николь. – Опасный, куда ближе к правде. А еще точнее, безжалостный, лицемерный разрушитель человеческих душ, – подумала она. – Если бы он не был так чертовски привлекателен!» И, кроме того, по своей недавней реакции она поняла, что его сексуальный магнетизм, поразивший ее в самое сердце год назад, все так же при нем. И стоит ему…
Ей стало страшно от собственных мыслей. Она вздрогнула и принужденно улыбнулась сестре.
– Знаю.
– Но я чувствую, ты волнуешься. Может, мне поговорить с ним… – Мэг явно не имела большого желания идти на такую жертву. – Но боюсь, Стиву это не понравится…
– Ой, Мэгги, не бери в голову. У нас с Мартином был легкий курортный роман, который уже давно изжил себя. – Николь прислушалась к себе как бы со стороны и очень обрадовалась, почувствовав, что говорит убедительно. – Да, поначалу я немного растерялась, но теперь уже все позади.
Любовное приключение, как назвал его Мартин, с горечью вспомнила Николь. Что ж, для него это так и было. Мартин не ощутил того шока, который потряс ее. Потому что это она, а не он, забыв обо всем, поступилась своими принципами ради страстного желания быть с ним… любить его, которое, как огромный сноп пламени, вырвалось из-под ее контроля.
Мэг поверила ей и с облегчением заулыбалась. Николь очень обрадовалась, что успешно справилась со своей ролью. Ее сестра действительно выглядела уставшей и измученной, и ей совсем не хотелось приносить в ее жизнь дополнительные осложнения.
– И знаешь, если можно, будь с ним повежливей…
– Ну, конечно, – торжественно заверила сестру Николь. – Будет исполнено.
Мэг одарила сестру благодарной улыбкой.
– От этого многое зависит, Никки. Пока контракт висит в воздухе, Стив не сможет успокоиться…
– Об этом не волнуйся, – уверенно заявила Николь. – С появлением маленького ребенка в доме мужья нередко ведут себя несколько раздражительно, а тут еще материальные затруднения. Если, по-твоему, мое вежливое отношение к Мартину поможет поскорей все уладить, обещаю быть самой воспитанной девочкой.
Когда они собрались за обеденным столом, Николь поняла, что Мартин, видимо, тоже решил вести ту же политику. Его агрессивность неожиданно сменилась исключительно галантной обходительностью. Он придвинул ей стул, когда она садилась за стол, и весь вечер следил за ее бокалом, подливая вина, и вел легкую светскую беседу.
Правда, войдя в комнату и увидев Мартина, одетого в безукоризненно отглаженные светлые брюки в полоску и майку с короткими рукавами, в ней остро вспыхнули воспоминания о том физическом влечении, которое она испытывала к нему год назад, и Николь стоило немалых усилий ничем не выдать себя. Ей пришлось собрать все свое самообладание, чтобы поддержать создаваемую им за столом непринужденную атмосферу. «Интересно, – подумала она, – вспоминает ли он сейчас, как она, те долгие часы, которые они проводили вместе в объятиях друг друга, то опьяняющее блаженство от любви, когда они ощущали себя вне пространства и времени?» Эти мысли едва не вывели ее из равновесия, и Николь быстро сделала глоток из бокала, чтобы притушить огонь, грозивший снова разгореться и охватить ее своим пламенем.
Она старалась не замечать Мартина, когда они неожиданно остались вдвоем, но, почувствовав его пристальный, изучающий взгляд, не сумела скрыть своего волнения – ее щеки предательски запылали.
– Я знаю, Стив продает часть своих акций, – сорвалось у нее с языка.
Мартин стрельнул в нее оценивающим взглядом.
– Откуда тебе известно?
– Мэгги рассказала. – Николь с трудом одерживала дрожь в голосе. – И еще сообщили, что ты здесь, чтобы подписать контракт.
Мартин отвернулся и, казалось, полностью был заинтересован видом из окна. Некоторое время он молчал, видимо раздумывая.
– У нас был план, – проговорил он.
Его загадочный тон и разговор в прошлом времени не сулили ничего хорошего.
– Был? – просипела она вдруг охрипшим голосом. – А что, возникли проблемы?
– Некоторые сложности.
Мартин говорил, все так же не глядя в ее сторону, что вызвало в ней еще большую нервозность.
– Какие сложности?
Наконец он повернулся к ней:
– Ты, – резко ответил он.
– Я?!
В его холодных глазах Николь нашла ответ на все свои вопросы. От волнения ее бросило в жар. Сердце бешено забилось. Значит, она не напрасно опасалась, наивно переубеждая себя, что это лишь результат болезненного воображения.
– Ты не можешь… – Голос ее сорвался, слова застряли на языке.
– Что я не могу? – спросил Мартин с раздражающей участливостью в голосе.
Надо признать как актер он великолепен. Другой на ее месте никогда не заметил бы фальши в его игре.
– Что, если я не соглашусь… – От волнения ей никак не удавалось подобрать нужные слова, которые бы прозвучали менее взрывоопасно. – Ну, как тебе сказать… чтобы я была с гобой… Скажи честно… этот контракт со Стивом, от которого зависит все будущее его и Мэгги… расплата за меня?
Надо быть совсем дурой, чтобы ожидать, что ему станет как-то стыдно или неловко от такой ничем не прикрытой откровенности. Конечно, нет, ее слова никак не тронули его. После некоторого молчания, нацеленного исключительно, чтобы ввести ее в замешательство и совсем сбить с толку, он откинулся на спинку стула и торжествующе заулыбался.
– Стив хочет, чтобы я никуда не уезжал, пока все не уладится, – проговорил он все с той же безукоризненной любезностью. – А у меня скромное желание, чтобы ты побыла здесь и провела некоторое время со мной. Разве плохо совместить приятное с полезным? А мы с тобой развлечемся немного, а?
Слово «развлечемся» резануло ей ухо.
– Это шантаж! – взорвалась Николь, но он лишь улыбнулся в ответ.
– Шантаж—слишком грубо, моя дорогая Калипсо, – поправил ее Мартин. – Я бы сказал – уговор.
– А я нет! – отрезала Николь. – Как же еще можно назвать твой грязный поступок? Нечего под маской благочестия скрывать свои истинные намерения!
Она старалась говорить со всей твердостью, но голос предательски дрожал.
Мартин протянул руку и положил на ее, и на какой-то момент ей ужасно захотелось поверить, что нависшая над ней угроза и задуманное им лишь плод больного воображения. Но нет, последняя надежда испарилась, как только он снова открыл рот.
– Ну, а теперь ты не против нашей поездки в Мдину[1]1
Историческая столица Мальты.
[Закрыть] завтра? – с невероятным облегчением продолжил Мартин, словно у него с плеч свалился тяжелый груз.
Прислушавшись со стороны, никто бы никогда не заподозрил, какой страшный смысл заложен в его словах, что финансовое будущее зятя, а равно и счастье сестры и их малыша зависят сейчас от ее ответа.
«Нет! – взбунтовалась в душе Николь. – Даже ради Мэгги!» И все же любовь к сестре и племяннику, ответственность за их будущее взяли верх. А потом, наконец рассудила она, что плохого, если они немного погуляют по историческим местам? Не посмеет же Мартин Спенсер приставать к ней в городе, на глазах у честного народа.
– Считай, что уговорил, – отозвалась Николь, пытаясь придать голосу совершенно безразличную окраску, и едва сдержалась, чтобы не наговорить гадостей, увидев его довольную физиономию. – Пожалуй, я соглашусь.
В душе Николь прекрасно понимала, что у нее нет выбора. Лицо Мартина просияло, в золотистых глазах сверкнул благодарный огонек. Она почувствовала, как страх вдруг стал исчезать. В голове появились сомнения: может быть, и в самом деле не стоит так бесноваться? И вообще, чего она боится больше, Мартина или своего ответа на его предложение?
Глава 5
– Теперь понятно, почему они называют его городом Безмолвия, – он какой-то мрачный, неживой, – прошептала Николь, когда они вошли в храм.
Древний, с высоченными стенами и почти безлюдными улицами, по которым запрещен проезд автомобилей, город Мдина произвел на нее жуткое впечатление. В нем витал дух старины и таинственности. Он казался как бы вырванным из суеты двадцатого столетия. У нее никак не укладывалось в голове, что здесь могут проживать люди – ее современники, потомки очень древних аристократических фамилий.
– Хотя, по-моему, понятие «город» здесь не очень уместно.
– На Мальте он считается городом, – сухо заметил Мартин. – И был ее столицей при Зигфриде Великом, пока в 1565 году турки не разгромили рыцарей ордена Святого Георгия. Вот тогда Великий Правитель Валлетты и решил построить новый, более укрепленный с точки зрения защиты от врага город на берегу.
«А он неплохой рассказчик, – подумала Николь. – Что ж, хоть не зря потрачу время».
– А откуда тебе все это известно?
Наконец-то любопытство взяло верх над давящим на нее чувством неуверенности и застенчивости, из-за чего она не произнесла почти ни слова на всем пути от храма Св. Юлиана до Рабата, расположенного на окраине Мдины. Казалось, Мартин, намеренно не замечая ее робости, был с ней как обычно очень внимателен и старался поддержать компанию, рассказывая анекдоты и выдавая известные ему сведения о местах, мимо которых они проходили.
– Когда мы только познакомились со Стивом—много лет назад, во время учебы в университете, – как-то в каникулы он пригласил меня к себе. Тогда я просто влюбился в эти места и облазил остров вдоль и поперек.
В разговоре она не заметила, как они остановились. Вдруг Мартин замолчал и, обняв ее за плечи, привлек к себе. Сильные пальцы сжали ее хрупкое тело, нежно прошлись по спине и медленно скользнули ниже.
– Как ты похудела… – не прекращая своих упоительных, присущих только ему чувственных ласк, произнес он невероятно низким, почти потусторонним голосом. Его руки были настолько нежными, что она, забывшись, словно под гипнозом, ощутила, как тепло разливается по телу, делая его слабым и безвольным.
Когда он едва коснулся ее бедер, а потом так же, чуть касаясь, медленно прошелся вверх по животу к груди, казалось, было слышно, как их сердца забились в унисон. Тепло его ладоней, проникая сквозь тонкий материал, обжигало ее. Внезапно почувствован страшную сухость на губах, Николь нервно облизнулась.
– Ты какая-то другая, – хрипло проговорил он.
На нее словно нашло помутнение – все поплыло перед ней, как в тумане. Она уже ничего не соображала. Казалось, какие-то демонические силы вернули ее в прошлое. Теперь для нее ничего не существовало, кроме тепла его рук, она жаждала их ласк.
– Это не то тело, которое я знал… любил… – продолжал он, делая акцент на последнем слове, тем самым придавая ему большую чувственность.
Он провел пальцем по ее лицу, как бы заново знакомясь с ним, и склонился, чтобы поцеловать. Николь уже ничего не оставалось, как подчиниться…
Поцелуй был почти невинным – их губы лишь на миг соединились, но и от этого едва уловимого прикосновения ее словно пронзило молнией. Сердце бешено забилось. Кровь застучала в висках. Голова стала тяжелой как в лихорадке.
Однако на Мартина, видимо, их невольная близость подействовала совсем по-другому. Он медленно поднял голову и пристально посмотрел на нее.
– Что ты с собой сделала?..
Его критическое замечание было подобно холодному душу, вырвавшему ее из забытья.
– Как ты смеешь? – Она отшатнулась. – Какого черта ты позволяешь себе? – Придя в себя и оглядевшись, Николь только сейчас осознала, где они. Слава Богу, на улице никого не было. – Убери свои руки, ты, грязное животное!
В ярости сжимая кулаки, Николь метала в него слова, стараясь как можно больней ужалить. Но выдержке Мартина можно было только позавидовать. Он оставался невозмутимым. Более того, судя по усмешке, его как будто забавляли тщетные потуги разъяренной фурии.
– Кто позволил тебе меня лапать? – Николь злилась на себя не меньше, чем на него.
Ей было стыдно перед самой собой, что, невольно окунувшись в прошлое, она, сама того не желая, вспомнила и, самое главное, приветствовала все то, что так отчаянно стремилась стереть из памяти.
– Ты не вызываешь у меня ничего, кроме омерзения!
– Странно, в том году ты чувствовала совсем иное, – вставил Мартин.
Его слова, произнесенные очень тихо и спокойно, прозвучали для нее как пощечина. Ей вдруг показалось, что он читает ее мысли.
– Насколько я помню, тогда мои ласки не считались «лапаньем». Страшно подумать, какой восторг они вызывали у тебя.
– Нет! – Она передернулась, превозмогая безумную ломоту во всем теле, невзирая ни на что, требовавшем удовлетворения.
– Нет?! – как эхо повторил Мартин.
Николь даже не предполагала, что такое простое, короткое междометие может вмещать в себя столько цинизма.
– Значит, сейчас ты лжешь просто из трусости, так?
– Т-трусости? – в замешательстве, вызванном полным разоблачением, повторила она, не найдя, что ответить.
Да, он попал и точку – на самом деле она жила его ласками и поцелуями, страдая от опустошенности и ощущения огромной утраты, когда их не стало. В какой-то момент они переросли в жизненную необходимость. Разбудив в ней сексуальность, он словно выпустил джинна из бутылки – теперь ее плоть трепетала от его малейшего прикосновения и безумствовала без него.
Страшно то, что это желание близости с ним, оказывается, все еще живо и, как примерный раб, просто дремало в ожидании своего властелина.
Неужели она действительно настолько слабовольна, что по первому его зову идет у него на поводу? Что это – животный инстинкт? Похоть? Да, так оно и есть. А иначе чем можно объяснить происходящее с ней? Ведь Мартин Спенсер умер для нее еще год назад. Стыдно, Боже, как стыдно!
– Я не трусиха!
– Еще какая, радость моя, трусиха из трусих. – Николь совсем стало не по себе от его язвительного тона. – Ты бежишь в страхе, удираешь от того, что произошло, боясь признаться, как это было…
Она попыталась вырываться. Его голос зазвучал громче и жестче, а золотистые глаза вонзились в нее, парализовав.
– Ну вот, так-то лучше…
И это неминуемо случится вновь. Казалось, недосказанное повисло в воздухе.
– Николь…
Мартин снова заключил ее в свои объятия.
– Нет! – Она рванулась что было сил, понимая, что еще мгновение, и ей уже не устоять, вывернулась и побежала.
Пятьдесят минут она неслась почти вслепую, не чувствуя под собой ног и не разбирая дороги, но Мдина – местечко очень маленькое, здесь, как в лабиринте, все узкие улочки сходятся в центре, на площади перед собором. Запыхавшись от бега, Николь остановилась, с трудом переводя дыхание, в панике не зная, что делать. Немного отдышавшись, она заметила высокую фигуру с вьющимися волосами в тени боковой улицы и узнала в ней Мартина. Значит, он все время был где-то рядом и следил за каждым ее движением. Сначала у нее возникло жгучее желание подойти к нему и выплеснуть весь ушат своего негодования, но она передумала.
«Пусть тащится, если ему так нравится, – решила она. – Лучший способ показать свое безразличие – не замечать его. В конце концов, она приехала сюда знакомиться с достопримечательностями и красотами Мдины, так зачем же забивать себе голову ненужным хламом?» С чувством преисполненного долга Николь демонстративно повернулась спиной к наблюдающей за ней фигуре в дальнем конце площади и решительно направилась к массивным деревянным дверям собора.
Осмотрев собор, она пошла прогуляться по маленьким магазинчикам с необычайно узкими дверьми и окнами – полюбоваться искусной работой мальтийских кружевниц. В одном из них к ней сзади неслышно подкрался Мартин.
– Скоро все закроется для сиесты. Как насчет того, чтобы поесть где-нибудь, пока не поздно? – негромко, с прежней галантностью, поразившей ее до глубины души, спросил он.
Ничто в его голосе не говорило о недавнем инциденте, словно сначала его ласки, а потом обвинения в трусости существовали только в ее воображении.
– Я не голодна. – Николь решила не сдаваться без боя.
Мартин стоял настолько близко, что она ощутила на себе его теплое дыхание, которое, как перышко, нежно защекотало ей шею и вновь напомнило о былом.
– Мне известно местечко, где пекут самые вкусные в мире шоколадные пироги, – с хрипотцой, интригующе-загадочно проговорил он.
У Николь пересохло в горле. Мысли опять и опять возвращали ее на двенадцать месяцев назад… Они, умиротворенные, предаются радости жизни, нежась на солнце у бассейна, время от времени предаваясь любви, выпуская пары своей страсти. Ничто еще не предвещает беды. А утром она призналась, что ужасно хочет чего-нибудь шоколадного. В тот вечер Мартин вдруг исчез и потом неожиданно ввалился к ней в номер с мальтийскими сладостями, сделанными из шоколада, земляного ореха и меда. И сейчас, услышав его шепот, она почувствовала их вкус во рту.
– Ну, соглашайся же, не пожалеешь.
«Наверно, у демонов в Эдемском саду был такой же подкупающе ласковый голос, – как в тумане, подумала Николь, все еще пытаясь бороться с тем пьянящим воздействием скрытого в его словах смысла. – Да, теперь понятно, почему Ева не устояла».
– Самые вкусные в мире? – обернувшись, полукапризно, полукокетливо переспросила она.
– Самые из самых, – принимая ее игру, весело заверил Мартин. – Если тебе не понравится – с меня фант. А вид из кафе не менее чудесный, чем сладости, – добавил он с улыбкой, излучавшей столько тепла, что растопило бы любое ледяное сердце.
Николь решила, что ей нечего бояться, раз у него появилось желание пофлиртовать.
– Ну что ж, веди!
