Текст книги "В обмен на рай"
Автор книги: Вайолетт Лайонз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Глава девятая
Джесс шагнула в прохладный темный коридор, слегка вздохнула и повела затекшими плечами.
– Устала?
Острый слух Лоренцо уловил еле слышный звук, и прищуренные черные глаза искоса посмотрели на молодую женщину.
Она молча кивнула в ответ. Если бы все было так просто!
– Путь был долгий. Очень жарко…
Она недовольно осмотрела брючный костюм. Тот вполне годился для нью-йоркского августа, но не для Сицилии, где было жарко, как в печке.
– Скажи спасибо, что из Рима мы летели на вертолете, – сухо ответил Лоренцо. – Если бы мы плыли на пароме или катере, путь был бы куда дольше.
– Так и есть! – подтвердила Джесс, вспоминая встретившихся по дороге на виллу стариков в мешковатых синих штанах, черных кепках, плоских кожаных сандалиях со множеством ремешков и женщин в длинных головных повязках. – Приехать сюда – все равно что совершить путешествие во времени.
– Островитяне всегда придерживаются старых обычаев.
– Но только не твоя семья. Будь так, ты не добился бы своего нынешнего положения.
– Верно. – Лоренцо кивнул темной головой. – Мой дед никогда не забывал, что живет в двадцатом веке. Он хотел большего, чем ему мог дать этот маленький скалистый остров… А вот и Патрисия.
Он поздоровался с появившейся в дальнем конце коридора маленькой коренастой женщиной. Та была одета во все черное.
– Патрисия, ты помнишь мисс Ламберт?
Единственным ответом Патрисии был кивок в направлении Джесс. Было и так ясно, что она слишком хорошо помнит молодую женщину, которая так нехорошо обошлась с Лоренцо, единственным и любимым сыном ее хозяев. Резкие черты Патрисии были полны враждебности.
Джесс тут же перестала улыбаться; ее мелкие белые зубы закусили нижнюю губу. Не надо было приезжать сюда. В глубине души она знала это с самого начала. Невозможно было сравнивать нынешний приезд с той встречей, которую устроили ей на Сицилии два с половиной года назад.
Тогда она чувствовала себя так, словно порхала над землей. По уши влюбленная в Лоренцо, она была идиллически счастлива и полна радости, над которой ничто не было властно. Она полюбила этот большой старинный каменный дом с красной черепичной крышей, стоявший на гористом берегу далекой северной бухты, и была уверена, что все его обитатели – от хозяев до слуг – тоже любят ее.
Но нелюбезный прием Патрисии заставил Джесс понять, что те времена давно прошли.
– Патрисия! – резко окликнул ее Лоренцо и добавил несколько суровых слов, сказанных по-итальянски. Похоже, что это был выговор. – Патрисия отведет тебя в твою комнату, – сказал он, обернувшись к Джесс. – Думаю, тебе надо отдохнуть и освежиться после столь долгого путешествия. А мне нужно сделать несколько телефонных звонков.
И это тоже изменилось, подумала несчастная Джесс, глядя во враждебно напрягшуюся спину Патрисии. Они поднялись по отшлифованной деревянной лестнице на площадку и свернули направо. В прошлый раз Лоренцо отвел ее сам.
Они прилетели тогда, когда родители Лоренцо были в отъезде, и он, полный мальчишеского ликования, сам показал ей дом. Ему хотелось, чтобы Джесс как можно лучше узнала место, где он провел детство. А когда они очутились в маленькой прохладной комнате задней части дома, он обнял Джесс и жадно поцеловал.
Было очевидно, что теперь такого намерения у него нет. И еще более очевидно, что Патрисия знает об изменении их отношений. Вместо прежней удобной однокомнатной спальни, отделанной в пастельных тонах, она привела Джесс в куда более просторную и, судя по отделке ультрамаринового и белого цвета, явно мужскую спальню, центр которой занимала кровать королевских размеров с красивым резным изголовьем.
– Ваши сумки принесут сюда. Хотите что-нибудь съесть, госпожа? – склонив голову набок, спросила Патрисия.
– Нет, спасибо, но я бы с удовольствием чего-нибудь выпила. Может быть, чаю…
На самом деле она хотела остаться одной и немного подумать. Пожилая женщина молча кивнула, повернулась, вышла из комнаты, и Джесс со вздохом облегчения опустилась на кровать. Неужели приезд на Сицилию был ужасной ошибкой?
Последние две недели Лоренцо отдалился от нее как телесно, так и умственно. С того вечера, когда она обвинила Скарабелли в скрытности, а он подарил ей ожерелье из золотых листочков, он сильно изменился. Стал суровым и недоступным до такой степени, что Джесс терялась в догадках.
Может быть, ее обвинение действительно имело под собой почву? Может быть, она попала в больное место, проникнув под защитную маску, за которой Лоренцо скрывал правду, и подобралась к истине ближе, чем смела надеяться?
Но в чем заключалась эта истина? Кэти призналась, что ее рассказ был ложью, так почему же Лоренцо чувствовал себя виноватым?
Если только не…
Усталая Джесс скинула босоножки, легла на удобную широкую кровать, откинулась на мягкие подушки, уставилась в белый потолок и ушла в свои мысли.
Может быть, сестру навели на эту мысль какой-то поступок или слова Лоренцо? Может быть, там был кто-то другой? Не ее сестра, а другая женщина, о существовании которой Джесс и не догадывалась? Или, хуже того, жених пошел к ее сестре и заставил сказать, что она все выдумала?
Нет!
Она поспешила откреститься от этой отвратительной мысли. Если бы подозрение успело пустить корни, она бы этого не выдержала.
И все же Лоренцо что-то скрывал…
Усталость от долгого путешествия оказалась чересчур сильной, и Джесс уснула, не успев понять, что засыпает.
Какой-то звук заставил ее прийти в себя. Она сонно замигала и наконец увидела высокую мускулистую фигуру в белой рубашке поло и черных джинсах. Лоренцо сидел на стуле рядом с кроватью.
– Ты спала как младенец, – произнес глубокий, звучный голос, в котором чувствовалась улыбка. – Лежала совершенно неподвижно, положив руку под щеку.
– Лоренцо!
Потрясение заставило ее порывисто сесть. Мысль о том, что он сидел и смотрел на нее спящую, смутила Джесс.
– Ты давно пришел?
– Я принес чай, который ты просила.
– Но я думала, что это сделает Патрисия…
Красивые губы Скарабелли исказила саркастическая усмешка.
– Похоже, Патрисия и так успела нанести тебе серьезный моральный урон, – произнес он с таким неодобрением, что сердце Джесс дрогнуло от сочувствия к несчастной женщине.
– Она всего лишь предана своим хозяевам, – запротестовала Джесс, продолжая бороться со сном. – Ты сам говорил, что итальянцы – народ гордый. Оскорбив одного из вас, я оскорбила всех.
– Предана, но невежлива, – резко возразил Лоренцо. – Поэтому я и решил принести тебе чай сам.
Сильная рука указала на тумбочку, где стоял поднос.
– Ох… извини… должно быть, я задремала… Я выпью… – Она осеклась, когда Лоренцо покачал головой. – Что, нет?
– Он давно остыл.
– Серьезно? Так сколько же ты здесь пробыл?
Только тут до нее дошло, что в комнате изменилось освещение. Сгустившиеся тени говорили о том, что день подходит к концу и что спала она дольше, чем думала.
– Час. А то и больше, – ответил он, пожав широкими плечами.
– Час!
Джесс провела рукой по взлохмаченным волосам, пытаясь собраться с мыслями. Было невыносимо думать, что Лоренцо сидел здесь и молча следил за ней, не подозревавшей о его присутствии, уязвимой и совершенно беззащитной.
Конечно, это было ужасно глупо – учитывая, что Лоренцо много раз видел ее куда менее одетой, как днем, так и ночью. Но сейчас, когда в мозгу Джесс таилась тревога, ей было намного труднее примириться с этой мыслью. А вдруг она говорила во сне, бормотала то, что таила от него во время бодрствования?
– Наверно, тебе было скучно до одури! – Она порывисто спустила ноги и начала нашаривать босоножки. – Нужно было разбудить меня.
– Совсем наоборот, – возразил Лоренцо. – Я очень доволен. Мне представилась редкая возможность видеть настоящую Джесс. Женщину, которой ты…
– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
Смущение сделало ее тон чересчур резким. Неужели она действительно что-то сказала? Или выдала себя чем-то другим – жестом или неловким движением? Может быть, Лоренцо, следя за ее сонным лицом, ухитрился прочитать на нем любовь, которую она отчаянно пыталась скрывать при свете дня?
– Это и есть я.
Широкий жест, которым она обвела свое тело, приковал к себе его черные глаза.
– У тебя получается, что во время бодрствования я притворяюсь или играю роль. Ничего подобного! – с жаром добавила она, когда эти глаза недоверчиво прищурились. – Можешь видеть во мне все, что хочешь. Если не нравится – не смотри.
– О, мне нравится… – непринужденно заверил ее Лоренцо. – Очень нравится. Честно говоря…
Одним медленным гибким движением он поднялся со стула и наклонился к ней. Джесс интуитивно подставила лицо для неотвратимого поцелуя. Стоило ощутить прикосновение его губ, как напряжение, досада и злоба бесследно исчезли.
Его рот был нежным и умелым; чувственное прикосновение языка заставило Джесс раскрыть губы. Сильные пальцы вплелись в ее волосы, и молодая женщина ощутила запах прогретого солнцем тела, присущий только Лоренцо, и никому больше.
– Мне бы хотелось увидеть немного больше…
Легкое, но настойчивое давление прижало ее спину к кровати, и Джесс тут же смирилась; ее тело стало мягким и податливым. Но внезапное воспоминание о мыслях, с которыми она уснула, вновь заставило ее напрячься.
– Нет… – вырвалось у Джесс еще до того, как она успела подумать.
Отказ удивил Лоренцо не меньше, чем ее саму.
– Нет? – резко повторил он, опустив руки.
Его черные брови сошлись на переносице. Удивляться этому не приходилось. До сих пор у Джесс не хватало духу сказать «нет». Отказы их сделкой предусмотрены не были. Это нигде не оговаривалось, но подразумевалось само собой. Лоренцо купал ее в роскоши, а она обязана была ложиться с ним в постель по первому требованию. До сих пор каждый из них скрупулезно выполнял все условия договора.
– Лоренцо, пожалуйста! – нервно сказала Джесс, лихорадочно ища повод, который убедил бы его и в то же время позволил бы ей скрыть настоящую причину отказа. – Я… я ужасно себя чувствую!..
Сверкающие черные глаза еще раз смерили ее подозрительным взглядом. Места, которых касался этот взгляд, тут же начинало покалывать.
– Что-то непохоже…
– Я уснула прямо в одежде! Мне жарко, душно… – Она посмотрела на свой измятый костюм и сморщила нос. – И мерзко. Я должна принять душ и немного освежиться.
Молчание, встретившее ее слова, напрягло нервы Джесс до предела. Если бы он сказал «нет», если бы еще раз поцеловал ее и пустил в ход чары, которые, как она хорошо знала, могли заставить ее забыть обо всем на свете, Джесс бы пропала. У нее не хватило бы сил для сопротивления.
Но ей требовалось время, чтобы собраться с мыслями и привести их в некоторое подобие порядка. Если бы они легли в постель сию минуту, Лоренцо тут же понял бы, что что-то не так. Она не сумела бы скрыть это. А если Скарабелли хотя бы заподозрил, что ее доверие к нему снова поколебалось, то… Стоило подумать о его реакции, как Джесс бросило в дрожь.
– Душ…
Какое-то мгновение Джесс казалось, что он предложит принять душ вместе, как они не раз делали в ее квартире, став любовниками. Она пыталась подыскать фразу, которая убедила бы Лоренцо отказаться от этого намерения и в то же время не оскорбила его. Но тут Лоренцо передумал, разогнулся и отошел от кровати.
– Ладно. – Слово из двух слогов прозвучало так лаконично, бесстрастно и холодно, как будто речь шла не о простом согласии. – Умойся и переоденься. Я буду ждать тебя на террасе. Заварю свежий чай. Должно быть, ты очень хочешь пить, если могла польститься на такое пойло.
– Да…
Джесс посмотрела на Лоренцо с благодарностью и почувствовала, что ее настроение изменилось. Как ни странно, теперь, когда он уходил, все внутри заныло от тоски по его теплому телу и прикосновению губ. Ее кожа жаждала ласки, а рот – поцелуев.
Теперь ей было наплевать на его чувство вины и все остальное. Джесс знала только одно: без этого сильного, твердого тела она почувствует себя одинокой и умрет.
– Лоренцо… – тихо прошелестела она.
Но он то ли не услышал ее мольбу, то ли не захотел услышать.
– Сколько тебе нужно времени? Полчаса хватит? – спросил Скарабелли, направляясь к двери.
– Д-да… наверно…
Верни его, прошептал внутренний голос. Верни сейчас же! Скажи, что ты передумала!
Она хотела сделать это, уже было открыла рот, но тут же закрыла его снова, не обращая внимания на угрызения совести и глядя вслед Лоренцо. Тот выходил из комнаты, гордо вскинув красивую темноволосую голову и не оглядываясь назад.
Джесс стащила с себя измятый брючный костюм и быстро направилась в душ. Там она вывернула кран и встала под сильную струю, желая, чтобы та смыла с нее страхи и тревоги так же, как смывала накопившиеся за день грязь и пот.
Однако это не помогло. Десять минут спустя ее тело было чистым и свежим, но ум продолжал томиться от беспокойства. Пока Джесс надевала платье без рукавов из тонкого бледно-розового хлопка и наскоро красила ресницы и губы, у нее сосало под ложечкой.
Для настоящего макияжа слишком жарко, думала она, глядя на себя в зеркало. Но широко расставленные серые глаза, потемневшие от дурных предчувствий, утверждали совсем другое.
Если бы ты была честна сама с собой, – сурово говорили они, – то призналась бы, что тебя тошнит от притворства!
Истина заключалась в том, что она боялась снова оказаться рядом с Лоренцо. Боялась до судорог. Руки дрожали так, что она либо размазала бы косметику, либо накрасилась бы как клоун на детском утреннике.
Когда Джесс шла на террасу, расположенную в задней части дома, холодок переместился и усилился. Лоренцо уже ждал, облокотившись о каменные перила, которыми заканчивался мозаичный пол. Он стоял к ней спиной, подняв темную голову и глядя на горизонт, где медленно садилось солнце, готовое уйти на покой.
– Ло…
Голос ее прозвучал хрипло и сорвался. Пришлось откашляться, чтобы полностью произнести его имя.
– Лоренцо, – повторила она столь же неуверенно, но, по крайней мере, достаточно отчетливо.
Скарабелли обернулся. Джесс сама не знала, что она хочет увидеть в бездонных черных озерах глубоко посаженых глаз. Она знала только одно: легкости, непринужденности и дружелюбия, которые Лоренцо мог изобразить не сходя с места, в них не будет. Она была готова к подозрительности, враждебности, даже гневу, но только не к тому, что ей навстречу тут же шагнет совершенно спокойный, полностью уверенный в себе человек.
– Ну как, тебе лучше? – спросил он.
– Намного! – Комок в горле не проходил. – Ненавижу спать в одежде. Потом отвратительно себя чувствуешь.
– Похоже, дорога далась тебе труднее, чем кажется.
Если реакция Лоренцо на ее приход была безучастной, то короткий, равнодушный поцелуй в только что вымытые волосы просто сбивал с толку. Казалось, они были чужими, лишь сию минуту познакомившимися людьми, а не страстными любовниками, делившими ложе уже четыре с лишним месяца и успевшими подробно изучить тела друг друга.
Но она просто забыла о пылкой, неистовой гордости этого человека. Если Лоренцо чудился хотя бы намек на отказ, гордость заставляла его отвергать малейшие попытки повторения. И сейчас эта гордость приказывала ему вести себя так, словно ничего не случилось. Он снова надел маску светского человека, надежно скрывавшую от мира его истинные чувства.
– Я решил, что ты с удовольствием выпьешь чего-нибудь прохладительного. – Он махнул рукой в сторону стола, на котором стояли бутылки с вином и минеральной водой. – Но если предпочитаешь чай, я могу позвонить Патрисии.
– Нет, не надо. Спасибо. Немного минеральной будет вполне достаточно.
Если до сих пор она говорила сдавленным голосом, то теперь стало еще хуже. Даже звук ее шагов по мозаичному полу казался неестественным. Подойдя к перилам, у которых стоял Лоренцо в момент ее прихода, Джесс посмотрела на сады, спускавшиеся по склону холма к пляжу на берегу моря. Днем оно казалось голубым как бирюза, но сейчас его лениво плескавшиеся волны золотило закатное солнце.
Позади слышалось шипение газа, выходившего из открытой бутылки, звяканье льда о стенки бокала и журчание льющейся воды. Но она не могла обернуться. Казалось, чья-то незримая рука протянулась, сжала ее сердце и начала беспощадно вырывать.
Именно в этом месте Лоренцо сделал ей предложение. Конечно, он не становился на одно колено – гордость Скарабелли не позволяла – но вынул самое красивое на свете бриллиантовое кольцо и голосом, охрипшим от чувства, промолвил:
– Джесс…
Секунду, две, три она не могла понять, относится ли этот голос к прошлому или к настоящему. Только когда Лоренцо снова позвал ее, Джесс поняла, что он стоит у нее за спиной. Она повернулась так стремительно, что чуть ни выбила у него из рук хрустальный бокал.
– Ох, извини! Я задумалась…
– Это ясно, – насмешливо сказал Скарабелли. – Тебя всегда очаровывало море.
Поверил ли он, что Джесс думала именно о море? Неужели Лоренцо забыл тот вечер и владевшее ими чувство? Едва ли…
Но ведь за прошедшие два с половиной года он много раз бывал в этом доме. Привычка делает свое дело; боль, которую испытываешь, возвращаясь в место, с которым связаны сильные переживания, постепенно проходит.
Конечно, если он вообще испытывал боль. Джесс торопливо пригубила напиток, пытаясь скрыть смущение, и с трудом протолкнула в горло холодную жидкость. Разве не ее собственные дурацкие поступки и недостаток доверия разрушили любовь, которую испытывал к ней Лоренцо? Разрушили до такой степени, что сейчас он совершенно равнодушен к месту, которое когда-то казалось ей волшебным?
– Если… если бы ты круглый год жил в Нью-Йорке, то тоже любил бы море, – с запинкой ответила Джесс. Слава Богу, у нее был предлог стоять, повернувшись к нему спиной, смотреть на волны и скрывать навернувшиеся на глаза горькие слезы. – Не могу дождаться завтрашнего дня, когда можно будет спуститься на берег и войти в воду.
– А зачем ждать? – спросил Лоренцо, заставив ее удивиться. – Конечно, настоящее купание впереди, но ты вполне можешь походить босиком по прибою.
– С наслаждением!
Она порывисто протянула Лоренцо руку; к удовольствию Джесс, Скарабелли ее принял, взял бокал, поставил его на широкую каменную балюстраду и повел женщину к краю веранды.
Близились сумерки. Лоренцо и Джесс спускались по склону, густо поросшему пиниями и фруктовыми деревьями. Весенние цветы, росшие вдоль тропинок во время ее прошлого приезда, давно отцвели, сожженные жарким солнцем, и они ступали по запекшейся бурой земле. Шагов не было слышно; единственным звуком здесь был мягкий шелест волн, набегавших на берег.
Добравшись до маленькой бухты, Джесс тут же сбросила босоножки, пересекла пляж, бросилась к воде и с довольным вздохом опустила ноги в пенистую волну.
– Ты ведешь себя как ребенок!
Джесс не знала, улыбается Лоренцо или негодует, но ей было все равно.
– Наверно, вечеринка с поворотом стрелок все-таки сделала свое дело! – со смехом ответила она и тут же поняла, что совершила ошибку.
Лицо Лоренцо мгновенно изменилось и вновь стало холодным и чужим.
Неужели он думает, что Джесс действительно хочет вернуться в прошлое? Что она сознательно намекает на то время, когда они вместе были на Сицилии и так верили в любовь друг друга, что Лоренцо просил, умолял – нет, настаивал (Скарабелли никогда не умоляют), чтобы она как можно скорее стала его женой?
Ох, если бы это было осуществимо! Если бы было можно вернуть те блаженные, счастливые дни! Но, увы, этого не случится никогда. В ее жизнь вторглась грозная действительность и уничтожила все прежние мечты о счастье…
– Я действительно чувствую себя ребенком, – быстро сымпровизировала она. – Это просто замечательно! Вода такая прохладная, такая освежающая! Попробуй сам… Иди сюда, Лоренцо! – позвала она, когда тот попятился. – Смочи волосы!
Но было видно, что эта мысль ему не по душе. Тогда Джесс, которой захотелось поозорничать, наклонилась, набрала в ладони немного соленой воды, подобралась к Скарабелли и окатила его. На безукоризненно белой рубашке поло остались мокрые следы.
– Эй! Что за…
В ее распоряжении была ровно секунда. Он сбросил парусиновые туфли, надетые на босую ногу, и задержался только для того, чтобы снять с запястья золотые часы и сунуть их в карман. Затем Лоренцо устремился к ней, брызгаясь на ходу.
Завизжав от восторга, Джесс повернулась и кинулась бежать вдоль полосы прибоя. Подол платья тут же намок, но ее это не заботило. Сначала она бежала со всех ног, пытаясь сохранить расстояние, отделявшее ее от Лоренцо, но потом сбавила скорость и позволила догнать себя. Он поймал Джесс и повернул ее к себе лицом.
– Ах ты, маленькая ведьма!
Хохоча и отбиваясь, Джесс выскочила на берег. Как только они отбежали от воды, Лоренцо опрокинул Джесс на песок, навалился всей тяжестью, жадно прильнул к смеющимся губам и заставил замолчать.
– Ты искусительница! – пробормотал Скарабелли, наконец оторвавшись от ее рта, чтобы вздохнуть. – Какой мужчина может сопротивляться тебе? Ты прекрасна и холодна как луна, и так же дика, как море.
О да, в этот момент она действительно была дикой. Такой же дикой, необузданной и первобытной, как накатывавшиеся на берег волны, как песок, к которому прижималась ее спина.
Лоренцо снова алчно припал к ее губам; горячие мужские руки блуждали по ее телу. Розовое платье задралось на талию, и Лоренцо тут же понял, что на ней нет ничего, кроме белых кружевных трусиков. Мгновение спустя это хрупкое препятствие было разорвано и небрежно отброшено в сторону.
Джесс было наплевать на это. Все опасения, все страхи, одолевавшие ее раньше, исчезли, словно смытые волной, шелестевшей в нескольких дюймах от них. Она хотела этого. Снедавший ее голод был палящим как солнце. Он заставил Джесс высоко поднять бедра и жадно принять мужчину.
Именно для этого она и родилась на свет. Она любила Лоренцо, любила всегда и не могла освободиться от золотых цепей, приковывавших ее к нему. Джесс крепко обхватила его сильное тело, впилась пальцами в мускулистую спину и успела подумать только об одном: она никогда не хотела освободиться из этого чудесного чувственного рабства. А потом порыв страсти заставил ее забыть обо всем на свете.