Текст книги "Разговор с электрическим мозгом"

Автор книги: Василий Захарченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Но это еще не главное. Машина должна подумать и об эстетической оценке, а это уже дело не машины, а конструктора.

В буржуазном обществе погоня за техникой порой принимает уродливые формы. Их мы обнаруживаем и в области кибернетики. Так, в Японии была изобретена машина-автомат, способная, как сообщала пресса, устраивать благополучный семейный очаг. Это своеобразный электронный сват! Уплатив определенное количество денег и опустив жетон в машину, холостяк или одинокая девушка могут получить развернутый список женихов или невест с краткими характеристиками и даже с фотографиями.

Американцы пошли куда дальше. После продолжительных научных исследований они сконструировали аппарат, который якобы может измерять силу чувства, силу любви. Эта электронная гадалка, работающая по принципу "любит – не любит", берет на себя смелость говорить о силе чувства влюбленных. Желающие проверить свои чувства садятся на своеобразный электрический стул, от которого в разные стороны расходится целая сеть проводов. Влюбленных заставляют целоваться. По миганию сигнальных ламп, по поведению стрелок приборов ассистенты дают свои заключения.

Удивительно просто, не правда ли?

Хочется спросить зарубежных конструкторов:

– При чем же здесь электроника?

15 мая, пятница

"Все это, конечно, здорово,– думал я, вспоминая вчерашний разговор о необыкновенных возможностях ЭВМ,– но что может в масштабах страны дать нам кибернетика при решении многочисленных задач, связанных с самыми конкретными заданиями пятилетнего плана?"

– Для меня, инженера, связавшего с кибернетикой свою жизнь,– говорит Николай Трошин,– очень важно общественное признание этого направления науки.

– Ты прав,– перебивает его Кузовкин,– ведь было же время, когда кибернетику считали чуть ли не откровенным идеализмом.

– Давай не вспоминать старого, Петя. Не думай, что все новое пробивается в жизнь запросто. Его не всегда встречают с распростертыми объятиями. Кое-кто из доморощенных философов встретил кибернетику в штыки, объявив ее буржуазным порождением. Но посмотри: все довольно быстро стало на свое место, когда ученые и инженеры разобрались в практической сущности дела. Сегодня кибернетика внесена в планы нашего строительства, как одна из его движущих сил.

– Эх ты, Петя! – перебила Трошина Нина.– "Кибернетика" теперь уже настолько привычное слово, а ты все за старое...

Этот разговор вновь выплыл на поверхность во время моей поздней беседы с Кибером.

– Я, конечно, подслушал ваш утренний разговор,– небрежно бросил мне Кибер.– Как вещает пословица: "Кто старое помянет – тому глаз вон".

А. Ты опять цитируешь. Но не забывай историю. На ней строится не только настоящее, но и будущее. Наше будущее... Этому мы должны обучать и нашу молодежь, осваивающую кибернетику.

К. Еще бы нет... Хотите последние цифры по высшему образованию в стране?

А. Давай...

К. В СССР около пяти миллионов студентов. Из них половина заочников. За годы восьмой пятилетки подготовлено 2,6 миллиона специалистов. За девятую пятилетку выпуск возрастет до 3,4 миллиона.

А. Спасибо, Кибер, твоя эрудиция вне сомнения. А ведь именно ее-то мы и ждем от ЭВМ во многих случаях.

ОДИН ДЕНЬ НА БЕРЕГУ ОКЕАНА ЦИФР

Об этом образе я впервые услышал из уст члена-корреспондента Академии наук Дмитрия Георгиевича Жимерина. Проводя рукой по седым волосам, он говорил задумчиво, словно всматриваясь мысленным взором в нечеткие контуры медленно рождавшегося образа.

– Вы стояли когда-нибудь на берегу Байкала? – сказал он.– Помните огромное море синей, кристально чистой воды? Смотришь и удивляешься,.. Впадают в Байкал свыше трехсот речек, бегущих со всех сторон, а вытекает одна могучая Ангара. На ней и электростанции ставят, по ней и корабли ходят. И воду ее пьют тысячи и тысячи людей.

Дмитрий Георгиевич чуть улыбается, улавливая мое нетерпение. Ведь я пришел к ученому, чтобы услышать от него о том, каким мыслится будущий объединенный кибернетический центр информации страны. Создание его предусмотрено Директивами пятилетки, утвержденными XXIV съездом нашей партии, и поручено выдающемуся энергетику.

А здесь Байкал, Ангара... Голубая толща кристально чистой воды...

– А ведь именно там и будет работать наш Общегосударственный центр информации,– убежденно продолжает Жимерин.

Сюда, в мир сложнейших электронных машин, будут стекаться со всех концов нескончаемые потоки самых необходимых и самых разнообразных сведений, чтобы, отстоявшись после переработки в электронной памяти машин, выйти в жизнь могучей рекой информации, крайне необходимой для всех.

– Может быть, мой образ с Байкалом и Ангарой несколько примитивен,улыбается ученый,– но значение обработанной информации столь же велико, как и благодатная энергия Ангары, питающая электростанции, как ее вода, утоляющая жажду огромного количества людей.

– Поражен точностью, еще лучше сказать, поэтической точностью вашего образа,– перебиваю я ученого. – Но поскольку на вас возложена почетная и, вероятно, нелегкая миссия создать в ближайшие годы кибернетический центр информации, не могли бы вы мне показать хотя бы прообраз этого удивительного учреждения ближайшего будущего?

Дмитрий Георгиевич Жимерин – в прошлом министр электростанций возглавляет сегодня группу ученых и исследователей, которым поручено ответственное задание: разработать в соответствии с задачами пятилетки будущий Объединенный центр информации общегосударственного значения.

– Почему нет... В наше время привыкли говорить о том, что будущее рождается сегодня. Вы и сегодня можете познакомиться со своеобразным прообразом учреждения завтрашнего дня.

– Каким?

– Сходите на улицу Кирова. В середине ее, рядом с нескончаемым потоком машин, высится на бетонных столбах фундамента стеклянный параллелепипед семиэтажного корпуса. Это и есть сооружение, с начинкой которого я и советую вам ознакомиться.

Я догадываюсь, куда посылают меня. В этом необычном здании находится сегодня Центральное статистическое управление. С чем сравнить значение ЦСУ?

Это своеобразный резервуар, собирающий необходимую информацию по всем вопросам экономики нашей страны, для того чтобы, переработав ее, "выдать на-гора", как говорится, стройные колонки цифр, без которых невозможно плановое ведение нашего хозяйства, управление им.

Цифры, цифры... Миллионы цифр стекаются сюда полноводными потоками. Они образуют целый океан цифр. В толще его происходит сложный процесс переработки. И вот цифры превращаются в статистические данные математическое зеркало страны. Холодное зеркало статистики? Нет, стройная математическая модель государства, начертанная точным языком горячих цифр.

Когда-то, на заре становления Советского государства, Владимир Ильич Ленин назвал "самой счастливой эпохой" время, когда в центре внимания партии и правительства станут вопросы экономики. В этой исключительной по своей силе формулировке великого вождя революции сосредоточилась вся глубина понимания огромного значения основного этапа развития первого в мире Советского социалистического государства.

Когда мы задумываемся сегодня о главной задаче Девятой пятилетки, задаче, выдвинутой съездом партии, мы невольно обращаемся к ленинским словам, сказанным несколько десятилетий тому назад.

Ведь главная задача состоит в том, чтобы обеспечить значительный подъем материального и культурного уровня жизни народа на основе высоких темпов развития социалистического производства, повышения его эффективности, научно-технического прогресса и ускорения роста производительности труда.

Эта задача становится разрешимой, когда в центре внимания всего народа встают вопросы экономики народного хозяйства.

И, пожалуй, еще об одном высказывании Владимира Ильича хочется вспомнить сегодня. Ленин говорил о необходимости "нести статистику в массы".

Разве не этим заняты сегодня тысячи людей, участвующих в сложном, многообразном процессе переработки и кристаллизации конкретных данных о жизни и развитии советского государства?

Здание, в котором размещается Центральное статистическое управление, было воздвигнуто по проекту известного французского архитектора Ле Корбюзье. Прославленный архитектор получил первую премию на конкурсе, проводимом в свое время в Москве за многие годы до начала Великой Отечественной войны.

Корбюзье очень гордился тем, что в Москве возведено сооружение по его проекту. Но мог ли он предполагать когда-нибудь, что здесь, под сводами модернового корпуса из стекла и железобетона, разместятся живые клетки машинного мозга и памяти десятков электронных машин, перерабатывающих информацию, поступающую со всех концов нашей страны!

Вряд ли он мог предполагать о такой возможности использования его архитектурного детища. Но вряд ли можно найти в Москве другое сооружение, которое лучше этого отвечало бы известной формулировке о единстве формы и содержания,

Я медленно поднимаюсь по спиралевидной наклонной плоскости, которая заменяет здесь лестницу. Рядом бесшумно движутся, ни на секунду не останавливаясь, такие же необычные открытые кабинки бесконечного лифта. В кабины надо вскакивать на ходу и так же стремительно выходить, чтобы случайно не вознестись этажом выше. Это бесконечное круговое движение напоминает гигантский привод машины по переработке океана цифр и знаков.

Здесь работают электронные аппараты в содружестве с людьми. Десятки машин. Сотни людей.

– Цифра – вещь внушительная,– говорит Лев Маркович Володарский, первый заместитель начальника ЦСУ. – Это и экономика, и политика, да и сама поэзия. Приведу вам один пример.

Володарский поднимает со стола толстую книгу в синем переплете.

– Очередное наше издание. Все цифры экономики государства за прошлый год. И не просто цифры, а гораздо больше – экономический анализ, в котором каждый показатель приобретает свое убедительное значение. Выступая на XXIV съезде КПСС, Леонид Ильич Брежнев говорил, что ежедневное производство общественного продукта в СССР сегодня в 10 раз больше, чем в конце тридцатых годов. Страна дает его в день почти на 2 миллиарда рублей. А что это такое? Это сумма, которой оценивается вся валовая продукция нашей страны. Разве это просто цифра– 2 миллиарда рублей? Это показатель нашего грандиозного рывка вперед, показатель нашей силы и устойчивости.

Володарский медленно поглаживает рукой небольшую фигуру металлического кузнеца, украшающую чернильный прибор на его столе.

– Металл...– говорит он раздумчиво.– Взять ту же сталь. Она, как известно, определяет экономический потенциал страны. Это знают все. В 1930 году мы производили ее около 6 миллионов тонн. В 1950-м – 27 миллионов, в 1965-м – 91, а в 1970-м– 116! Подумать только – всю сталь, которую мы делали в 1930 году, мы получаем сейчас за 17 дней! А в новой пятилетке, когда мы будем производить ее 142-150 миллионов тонн, мы превзойдем уровень Соединенных Штатов Америки.

Опять цифры. И опять поэзия роста.

– И так везде,– продолжает Володарский.– Приведу вам еще несколько примеров. 1950 год. СССР производит 5,5 миллиона тонн минеральных удобрений. В 1970-м – в 10 раз больше, 55 миллионов. А в конце Девятой пятилетки – 90 миллионов тонн!

А производство тракторов? 1950 год-117 тысяч, 1965 год – 355 тысяч, 1970-й – 459 тысяч, а в 1975 году страна получит 575 тысяч стальных коней.

Вспомните ленинские слова о ста тысячах машин для деревни. И вновь, казалось бы, сухие цифры приобретут конкретную плоть, государственный смысл.

Вы скажете, как журналисты,– обращается к нам Лев Маркович,– поэзия роста, поэзия цифр... Но никогда не следует забывать, что за этой поэзией встает суровая проза напряженного труда, труда всей страны.

Вы, вероятно, обратили внимание,– продолжает Володарский,– на поразительный по своей убедительности ряд цифр, приведенных в докладе на съезде Алексеем Николаевичем Косыгиным. Говоря о темпах экономического роста, Председатель Совета Министров привел сравнительные цифры темпа развития крупнейших капиталистических государств и нашей страны. Кому сколько времени понадобилось для удвоения национального дохода?

США – 20 лет, Англии – более 30, ФРГ – почти 15, нашей стране-10.

Для того чтобы удвоить объем производства промышленной продукции, США потребовалось 18 лет, Англии – 22 года, ФРГ-более 11 лет, Советскому Союзу 8,5 лет.

Вдумайтесь в эти цифры, и вы почувствуете не только их политическое значение, но и ту скрытую за ними колоссальную работу, которую провел советский народ для того, чтобы вывести нашу страну в число самых передовых в мире.

Сейчас общепризнано, что Советский Союз – вторая страна в мире после США по экономическому потенциалу. Главное, что отличает нас от капиталистических стран,– это стабильность, устойчивость экономики. Ее не потрясают спады и депрессии.

В нынешнем году прирост нашего национального дохода должен составить шесть процентов. Мы не всегда вдумываемся в эту цифру. А между тем каждый процент прироста – это примерно 3 миллиарда рублей. Так что только в этом году наш национальный доход вырастет на 15-17 миллиардов рублей, а за годы пятилетки эта цифра составит около 100 миллиардов рублей.

– Но как же ЦСУ,– спрашиваем мы,– концентрирует все эти цифровые данные, связанные с экономикой нашей страны?

– О, это огромная работа очень большого коллектива людей,– отвечает Л. М. Володарский.– Все сведения, которые мы получаем, проходят длинный путь. Ведь в каждой республике, в каждой области и крае концентрируются и обрабатываются сведения изо всех отраслей народного хозяйства. Эти цифры поступают к нам. Еженедельно мы имеем все данные по стране: сколько убрано хлеба, как обстоит дело с прокатом, сколько изготовлено цемента, на что тратятся народные средства. Достаточно сказать вам, что в статистике по стране заняты многие десятки тысяч людей. Однако надо заметить, что сегодня весь процесс сбора и обработки цифровых данных производится с помощью электронных машин. И 800 экономистов и 1200 работников Главного вычислительного центра нашего Центрального статистического управления вряд ли что могли бы сделать без их помощи.

Телетайпы передают нам сообщения из республик и областей. Эти сведения обрабатываются на ЭВМ. Их анализирует экономист, и они вновь поступают в машину. Наши счетно-вычислительные станции, кроме обслуживания ЦСУ, проводят расчеты для 17 тысяч колхозов и 4 тысяч совхозов.

– Как же вы умудряетесь прогонять этот поток информации через машины?

– Дело статистики претерпело значительные изменения.

Когда-то люди считали на счетах, потом появились арифмометры. Сейчас с огромной скоростью машины обрабатывают первичные данные и дают конечные результаты. Но это вам лучше увидеть самим. Сходите в наш Главный вычислительный центр, посетите зал электронно-вычислительных машин, и вы почувствуете, сколько техники участвует в анализе того океана информации, который поступает в наше управление.

Узел связи Главного вычислительного центра ЦСУ напоминает телетайпный зал большой газеты. Десятки телетайпов печатают на длинных полосах бумаги цифры, передаваемые из невидимого далека.

Александр Михайлович Иванов, заместитель главного инженера вычислительного центра, не торопясь объясняет:

– В этом зале 22 телетайпа. Они работают круглые сутки, принимая и передавая телеграфные сведения. Нам отвечают на запросы.

Нам дают новые сведения. Мы принимаем их или в виде цифр, напечатанных на широкой ленте, или сеткой отверстий на перфоленте, которая может быть сразу заложена в электронную машину.

– Как же вы разбираетесь в этом потоке цифр? – спрашиваем Иванова.

– Пойдемте, я покажу вам машину, которая сортирует поступающие сведения.

Эта электронно-вычислительная машина выполняет все четыре действия. В ее электронной памяти свыше четырех тысяч знаков, стопки перфорированных карт проходят сквозь считывающие устройства. 300 карт в минуту. Результаты тут же получают на печатные устройства – 300 строк в минуту на белом рулоне бумаги.

Две женщины неторопливо склоняются возле машины, всматриваются в цепочку результативных цифр.

– Что вы подсчитываете? – спрашиваем экономиста Галину Тополину.

– Считаем мебель – сколько ее производится по всей стране,– объясняет она.

– А мы только что экономили подсчет тканей в ассортименте,– вступает в разговор ее подруга оператор Лена Андреева.

– О, так вы первые узнаете все секреты нашего производства? Кстати, какое у вас образование? Интересно знать, кто работает на электронных машинах ЦСУ.

– Я учусь на втором курсе Московского экономико-статистического института,– говорит Галина.

– А я закончила шестимесячные курсы операторов ЭВМ и тоже мечтаю поступить в институт.

Переходим в зал электронно-вычислительных машин ЦСУ. Знакомые машины "Минск-22" и "Минск-32" "перемигиваются" цветными глазками. У пультов управления склонились операторы. Инженер Андрей Павлович Масляненко знакомит нас с работой одной из машин. Здесь трудятся сегодня работники Научно-исследовательского института ЦСУ. Идет сложная обработка данных. Необходимо выяснить средние значения бюджета советской семьи по стране.

– Для этого исследования,– рассказывает Масляненко,– был изучен бюджет 64 тысяч семей в разных концах страны. Во всех республиках и областях производились обследования по единой технологии. Полученные данные и были заложены в ЭВМ.

– Зачем нужны подобные исследования?

– А как же иначе? – отвечает Ольга Сергеевна Павлова, проводящая эксперимент на ЭВМ.– Наши результаты крайне необходимы для регулирования бюджета страны. Такие работы мы проводим каждый квартал.

– Ну, а сведения, поступающие в машину,– в каком вида передаются они сюда, в Москву?

– Информация готовится на местах,– поясняет второй экспериментатор, Нина Иосифовна Гавриленко.– В республиках она наносится на перфоленту. А у нас все данные поступают уже на магнитных лентах. Все это значительно ускоряет обработку цифровых данных и возможность анализа их.

– Как скоро получаете вы сведения с мест? – спрашиваем мы у Володарского, когда возвращаемся в его кабинет.

– Вот здесь, в нашем сборнике, все годовые данные по стране. Они учитывают не только фактические цифры, но и те социальные проблемы, которые решаются в стране. Уже на 4-е число каждого месяца 30 промышленных министерств получают от нас итоги предыдущего месяца. Если же мы связываемся с конкретным заводом, мы получаем сведения от него на следующий день. Как видите, статистика – дело серьезное. Здесь нужна точность и скорость.

Поздно вечером мы покидаем здание ЦСУ СССР. Где-то в его стеклянных залах негромко стучат телетайпы. Неслышно "перемигиваются" цветными глазками электронные машины. Но в этом здании, соединенном тысячами нитей со всеми концами Родины, незримо рождается ее математическое подобие – цифровая модель страны, уверенно и успешно созидающей новую жизнь.

16 мая, суббота

О чем бы мы ни разговаривали во время работы на посту, нас всегда, словно ветром времени, относило к космонавтике.

Во-первых, Петя мечтает со временем переквалифицироваться на космонавта. Ероша свои белобрысые, коротко подстриженные волосы, он говорит:

– Наша специальность кибернетиков – первая профессия в космосе. А футбол, он человека не хуже центрифуги закаляет – только вертись!..

Во-вторых, какие-то романтические привязанности к космосу просматриваются в Нининой заинтересованности. Нет-нет да и повернет она разговор на Германа Титова.

В этом случае Николай мрачнеет и пытается весь успех космонавтов целиком перевести на счет кибернетических машин.

– Но как же все-таки люди полетят на другие планеты? – волнуется Нина.Как им пройти сквозь годы, сквозь дали, сквозь пустоту мирового пространства?

– Не волнуйся,– ледяным голосом откликается Николай.– Человека можно подвергнуть состоянию анабиоза, вызвать искусственный летаргический сон, человек может быть на время даже заморожен. Умные роботы отогреют и разбудят его, лишь только корабль приблизится к цели своего путешествия. Это я читал в научно-фантастическом романе. Так и до других галактик долететь можно.

– Да, но расстояния между галактиками так велики, что световой луч проходит их в течение десятков и даже сотен световых лет. А скорость света 300 000 километров в секунду. Значит, мы никогда не узнаем, что там.

– Друг мой,– обратился я к Киберу, когда все разошлись.– Ведь ты наверняка все знаешь о наших космонавтах.

К. Я помню, как я волновался при запуске на орбиту Гагарина. Ведь он был первым человеком, взлетевшим в не

изведанное. "Что будет с ним при запуске? – думал я,– Как он перенесет перегрузки? А вдруг он потеряет сознание?" Это же не тренировка на центрифугах, а взлет на ракете.

А. Но теперь ты видишь, что волновался напрасно?

К. Это еще не все... Ведь машинам приходится брать на себя и вторую половину работы – управление кораблем во время полета и приземления. Говорят, это очень страшно, когда корабль врезается в толщу атмосферы. Пламя горящей оболочки рвется в иллюминатор, и космонавт вновь испытывает перегрузки. Естественно, здесь без меня невозможно было обойтись. Мне-то на Земле спокойно – одна, так сказать, нервная нагрузка, или, как вы говорите, душевное волнение.

А. Ты что же, действительно волнуешься?

К. Куда там – я машина...

ЗЕМЛЯ – КОСМОС – ЗЕМЛЯ

Сегодня, когда весь мир восторженно смотрит в космос, ожидая все новых и новых успехов в завоевании Вселенной, нельзя забывать о великом значении тех самых машин, которые остаются на Земле. Выброшенный в космическое пространство на огненных столбах ракет, космический корабль выходит на орбиту, отрываются одна за другой ступени ракет. Но ведь для того, чтобы корабль начал свое стремительное вращение вокруг Земли по заданной траектории, машина должна с исключительной точностью рассчитать этот путь. Не может быть допущена даже малейшая ошибка в заданной скорости, в тяге двигателей, в направлении полета. Ведь отклонение в скорости всего на десятки метров в секунду или в направлении движения на один градус вызовет непоправимую ошибку. Космический корабль или спутник сойдут с заданной орбиты более чем на 100 километров.

Сложнейшие машины принимают участие в расчетах орбиты. Задача еще более усложняется, когда ракета движется в направлении другой планеты. Здесь еще опаснее совершить ошибку. Представьте себе всю сложность поставленной проблемы: космический корабль направляется на Луну.

По своей орбите движется в космическом пространстве Земля. Она вращается вокруг своей оси. Вокруг Земли вращается ее спутник – Луна. Корабль должен быть выпущен так, чтобы в какой-то определенной точке Вселенной встретились Луна и созданное разумом человека тело, состоящее из металла, электроники и пластических масс. Космический корабль должен торопиться к месту выхода на окололунную орбиту по спиральной траектории, чтобы ни в коем случае не опоздать или не прийти раньше. Вес пусковых ступеней непрерывно меняется – запасы горючего уменьшаются. Вот и попробуй правильно прицелиться и рассчитать эту сложную цепочку действий, составляющих возвратный полет на Луну.

На окололунной орбите от корабля в определенный момент должен отсоединиться специальный отсек для посадки на Луну. Затем он должен вернуться к кораблю на окололунной орбите и вместе с ним отправиться к Земле.

Для машины решение этой задачи вполне возможно.

Ракета еще стоит на старте, она еще не ушла в космос, но автомат управления уже работает. Он тщательно проверяет всю систему: ведь это ему придется управлять ракетой в полете. Вспышка. Ракета на столбе огня поднимается в небо. Автомат управления направляет и регулирует ее движение. Но как? Двигатель обладает чудовищной мощностью – миллионы лошадиных сил. В металлическом цилиндре космического корабля заключена мощность, превышающая возможности крупной электростанции. В считанные мгновения расходуется огромный запас энергии. И опять-таки здесь никак не обойдешься без подробных и точнейших расчетов. Процесс горения напоминает растянутый во времени взрыв. Как с ним справиться, как отрегулировать титанический поток пламени, тяговые усилия ракеты, когда отбросить сработавшую ступень, когда включить следующую ступень?

Все эти вопросы не должны беспокоить космонавтов. Все автоматизировано, все корректируется с Земли! Между космическим кораблем и постом управления, расположенным на Земле, существует постоянный, живой мостик связи.

Вспомните, как взволнованно всматривались мы в лицо космонавта, запечатленное на экране телевизора!

"Самочувствие прекрасное. Мышление и работоспособность сохранились полностью",– сообщал Юрий Гагарин, первый человек, прикоснувшийся к тайнам Вселенной.

И разве не так слушали мы голоса и всматривались в лица уже не одного, а трех обитателей "Восхода", пассажиров корабля "Союз", ученых-космонавтов орбитальной станции "Салют".

Мостик связи человека в космосе с машиной, управляющей полетом с Земли, идет по нескольким направлениям. Во-первых, это радиосвязь Земля – космос Земля. Во-вторых, это связь космос – космос между двумя кораблями. Наконец, это то, о чем мы уже говорили,– радиоуправление всей системой космического корабля с Земли: выведение его на орбиту, управление в полете, управление одной из наиболее сложных фаз – приземлением корабля. При выходе на орбиту и во время приземления космонавт полностью отключается – громаднейшие перегрузки могут помешать ему управлять кораблем и ракетой. За него работает автоматика на самой ракете и "умная" машина на Земле.

И недаром о действии этой автоматики восторженно отзывается ученый-космонавт К. П. Феоктистов.

Он рассказывает: "У нас все работало отлично. При приземлении скорость была равна нулю – мы даже лунку посадки обнаружили не сразу. После посадки свежая стерня. Лунка оказалась глубиной всего в 6 сантиметров".

Между космическим кораблем и Землей существует и телевизионная связь. Это длинная цепочка передачи изображения электромагнитными колебаниями с космического корабля, которые попадают на приемные пункты обычной радиотелевизионной релейной линии. Затем изображение поступает в центр телевизионного вещания и уже отсюда идет по эфиру. Но, пожалуй, самым своеобразным и интересным является биотелеметрический канал. Это, если хотите, канал интимной связи человека, находящегося во Вселенной, с умной машиной на Земле. Человек в космосе все время находится под пристальным наблюдением врачей и специалистов. Ни на одно мгновение – бодрствует ли космонавт, спит, работает или обедает – его состояние не выпадает из-под бдительного контроля с Земли. Это может быть прямая передача основных денных о космонавте. Но она не всегда осуществима: космический корабль уходит из пределов досягаемости. За это время необходимо где-то накопить все данные, чтобы затем немедленно передать их на Землю, когда космический корабль сможет связаться с наземными установками.

Для этого на космическом корабле есть специальные "накопители" информации.

Как же практически осуществляется контроль над функциями человека в космосе?

На различных участках тела человека закрепляются датчики – небольшие приборы, которые должны передавать показания дыхания, пульса и другие физиологические данные, характеризующие состояние человека. В качестве датчиков используют, например, фотоэлементы с миниатюрной лампой. Кровь пульсирует, меняя тем самым освещенность фотоэлемента, а соответственно и величину тока на выходе. Чтобы очень точно измерять температуру тела, используют термисторы. Это – электрическое сопротивление, чутко меняющееся в зависимости от температуры. Для регистрации дыхания на грудь надевают специальный пояс. На поясе установлено сопротивление, меняющееся в зависимости от дыхания.

Все эти электрические данные передаются на Землю, но не в чистом виде они как бы накладываются на основной поток электромагнитных колебаний. Путь этой информации следующий. Надо снять показания, наложить его на переданную частоту радиопередатчика и направить на Землю. Здесь из полученных колебаний вновь выделяются только те, которые характеризуют здоровье человека.

Кроме этих, так сказать, обычных показаний, врачей интересуют и другие, более сложные данные. Их интересует электрокардиограмма – запись электрических токов сердца; электромиограмма – запись биотоков мышц; электроэнцефалограмма – запись электрических импульсов мозга. Каким же образом снимаются эти показания?

На теле космонавта закрепляются очень легкие электроды, улавливающие самые ничтожные колебания тока. Ведь в мышце, например, величина тока составляет лишь одну десятитысячную часть всего количества энергии, освобождающегося при ее сокращении. Видимо, эти колебания необходимо усилить, прежде чем их передавать. Так и поступают.

При полете Андрияна Николаева и Павла Поповича постоянно записывались показания работы сердца, мышц, дыхания, биотоки мозга и еще два очень интересных показателя – движения глаз и кожная реакция.

При длительном пребывании в состоянии невесомости может произойти нарушение вестибулярного аппарата – аппарата равновесия. В этом случае происходят неожиданные периодические движения глазного яблока. По количеству и характеру этих движений можно очень хорошо судить о состоянии человека при невесомости. Вот почему Павлу Поповичу в уголки глаз были прикреплены крошечные электроды. Их показания тоже передавались на Землю.

А кожная реакция? Это своеобразный показатель эмоционального состояния космонавта. Измеряя время от времени кожное сопротивление с помощью электродов, присоединенных к стопе и к нижней части голени, врачи судили о возможных сдвигах в эмоциональном состоянии человека, особенно в период выхода на орбиту и приземления.

Связанный с Землей незримыми нитями радио и телевидения, оплетенный тонкой сетью проводов, крошечных датчиков и электродов, космонавт неизменно чувствует рядом родную Землю. Она прислушивается к биению его сердца, к его дыханию, она словно склоняется над космонавтом, всматриваясь в его глаза, она спрашивает:

"Как ты себя чувствуешь? У тебя все в порядке?"

И даже когда космонавт спит, или находится в состоянии невесомости, или, наконец, испытывает перегрузки во время приземления, Земля не оставляет своего сына без помощи. Если космонавту потребуется совет, она даст его. Больше того, Земля может показать ему по телевизору, как провести ту или иную операцию. Дает советы, которые могут вылечить его, помочь в самые трудные минуты полета.

Может быть, вы знаете древнюю прекрасную легенду об Антее, получавшем силу от родной земли. Таким Антеем сегодня является завоеватель космоса, непрерывно прикасающийся к родной земле незримыми пальцами электроники. Ведь связи человека с Землей были бы невозможны без этих бдительных электронных сиделок, без помощи умных, внимательных и чутких машин.