Текст книги "Ольга (СИ)"

Автор книги: Василий Кононюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

   – Вы выбирайте выражения, товарищ старший лейтенант НКВД!

   – Именно этим я и занимаюсь, товарищ комдив. Скажи я все, что думаю о ваших разговорах на самом деле, вы бы раскраснелись куда как сильней и глаза бы выпучили намного дальше. Но я еще не решила, кто из вас враг народа, и с кем в ближайшее время следует плотно пообщаться, а кто просто поддался на провокацию, ведет глупые и вредные разговоры вместо того, чтоб заниматься делом, за которое трудовой народ вам платит зарплату. Заметьте, зарплату намного выше, чем средняя по стране. Но услышала я многое и смогу в ближайшее время изложить свое мнение в соответствующих докладных записках. Мне не нравятся резкие скачки давления, которые наблюдаются у многих из вас, товарищи члены комиссии. То вы краснеете, как раки, то бледнеете. Думаю, будет правильным нам всем, вместе с личным составом полка, завтра сдать нормативы по физической подготовке, подтвердить свое право находится в рядах РККА и занимать высокую должность, доверенную нам народом и партией. В 7-00 встречаемся на спортплощадке полка. Кросс – пять километров, на время, затем силовые упражнения. Это не приказ. Кто не хочет, может не приходить. Этот факт будет мной отмечен отдельно. До свидания, товарищи.

   Затянувшееся молчание после громко хлопнувшей двери прервал нарком ВВС, генерал Смушкевич:

   – Я, конечно, знал, что товарищи из внешней разведки чинопочитанием никогда не страдали, но даже среди них, товарищ старший лейтенант выделяется не в лучшую сторону. Но если отвлечься от некоторых излишне резких и оскорбительных выражений, то, по сути, она права. Разговор у нас пошел не туда куда надо. О ее поведении мы поговорим с ее начальством, а пока, товарищи летчики, нам брошен вызов. Нас всех назвали базарными сплетниками, усомнились в нашей физической форме. Я этот вызов принимаю, и завтра посмотрим кто – кого. Я никому не приказываю, кто не хочет, может не приходить. Но этот факт будет мной особо отмечен, – добавил нарком широко улыбаясь.

   – А я, приказываю, – без тени улыбки взял слово нарком ВМФ, адмирал Кузнецов. – Товарищ комполка, уведомьте личный состав о завтрашней внеочередной проверке их физического состояния и соответствия утвержденным нормативам. Отдельно скажите, кто обгонит эту задаваку из внешней разведки, тот будет особо отмечен руководством Балтийского флота. Я тоже выйду на старт. Посмотрим на эту языкатую пигалицу в деле. В армии отдельных нормативов для девушек не предусмотрено.

   После этого все разом засобирались, матеря про себя склочную стерву, испортившую такую гулянку. Ведь приняли ее гребаное изделие без замечаний, так вместо благодарности получили внеочередной кросс и испорченное настроение.

   – Гляжу, знакома тебе, Яков Владимирович наша разведчица? – спросил Кузнецов.

   Он был удивлен очевидным для всех желанием наркома ВВС спустить произошедший эпизод на тормозах и превратить его в шутку. Лично ему эта разведчица, с которой он несколько раз пересекался за последние полгода, активно не нравилась. И каждый раз весьма раздражала своей бесцеремонностью, всезнайством и умением добиться желаемого любыми способами. Поэтому он был намерен завтра же с утра звонить Артузову, о чем с присущей ему прямотой, не дожидаясь ответа на вопрос, уведомил Смушкевича.

   – Дело твое, Николай Герасимович, но я тебе не советую. Говорю тебе это только потому, что уважаю тебя, как командира и не хочу, чтоб у тебя были неприятности. А знаю я о ней немало. Как она мне сама заявила, курирует наша Революция Ивановна во внешней разведке все вопросы, связанные с развитием ВВС во всех ведущих странах мира. Так что она скорее наша, а не ваша, товарищ нарком. Порученца ее видел, сержанта НКВД Колядко? Мне люди говорили, которым я верю, как отцу родному, что раньше эта девица была в личной охране бывшего наркома внутренних дел. А теперь порученец старшего лейтенанта внешней разведки Светловой. Смекаешь? Если захочешь узнать о ней побольше, заходи ко мне в номер, посидим, у меня коньяк хороший есть. Я тебе много интересного расскажу...

   – Коньяк я свой принесу, ты закуску готовь... только посидеть по-человечески не получится... завтра нормы сдавать...

   – Какие твои годы, Николай, ты же моложе меня.

   – Не... с перепою бегать, последнее дело. Так что ты свою бутылку, как придешь, сразу прячь подальше, на завтра останется.

   – Как говорил один умный человек, – "Не беспокойся о дне завтрашнем, даст Бог день, даст Бог пищу. У каждого дня достаточно своих забот". Очень правильные слова, Николай.

   – Сдается мне, Яша, что ты Библию цитируешь, а это опиум для трудового народа. Так что бутылочку запрячь и не вздумай доставать.

   Вторую бутылку наркомы все же достали и после пришедшего после этого просветления сознания, решили завтра пять километров не бежать. В конце концов, кто-то же должен и с секундомером на финише стоять, и количество отжиманий считать. Оба решили эту нелегкую миссию взвалить на свои плечи.

   ***

   Злая на себя, Ольга вернулась в номер и сразу же достала стакан и бутылку коньяка.

   "Эта работа меня доконает...", – тоскливо подумала она, отхлебывая ароматный напиток маленькими глотками и катая его во рту. За окном шумел ветер, косые полосы дождя и мокрого снега ложились на стекло. По настоятельному указанию товарища Сталина, Ольга заканчивала свой фундаментальный труд о путях развития мира в ближайшие сорок-пятьдесят лет, и чувствовала себя как загнанная лошадь, которую давно пора пристрелить. Сегодня она в очередной раз сорвалась и наговорила лишнего, причем в присутствии двух наркомов...

   "Конец ноября в Ленинграде, это самое мерзкое время... в Москве – снег, мороз, люди на лыжах бегают, а здесь тьма египетская...", – она не знала что такое "тьма египетская", и имеет ли она отношение к ленинградской погоде, но словосочетание ей нравилось.

   В последнее время ее мучила бессонница. От таблеток ей было плохо, на следующий день голова ничего не соображала и она отказывалась их принимать. Заменяла коньяком. Сперва ей хватало рюмки на ночь, но недолго. Последние две недели, она вечером медленно, по глоточку выпивала полбутылки. Только после этого могла заснуть.

   Серьезно действовало на нервы, что ни она, ни Артузов не знали планов вождя по отношению Финляндии. Своими глобальными задумками Сталин не делился ни с кем. Ольга вместе со своим непосредственным начальником долго гадали, какой был смысл возвращать Бесарабию, если никаких планов по ее защите не существует, и зацепиться там не за что. Степная местность, идеальная для ударов механизированными частями. Единственный город, в котором можно организовать полноценную круговую оборону – Кишинев. Что лишено всякого смысла.

   Был определенный резон завербовать молодежь на работу в промышленные центры и многочисленные стройки, ведущиеся по всей стране. Рабочие руки всегда нужны, а если они могут попасть к противнику и усилить его, то это уже не определенный резон, а насущная необходимость. Были и другие причины, ведь на прямой вопрос – изменит ли сдержанность СССР позицию Румынии в будущей войне, Ольга однозначно ответила – нет. После поражения Франции и Англии на континенте, смена Румынией своего внешнеполитического сеньора и выстраивание с ним торгового и военно-политического союза станет безальтернативной реальностью. Поэтому с точки зрения глобального противостояния ничего не менялось.

   Основное возражение Ольги состояло в ограниченности организационных и военных ресурсов, которые так или иначе, придется задействовать в Бесарабии, одновременно озаботившись вопросом их своевременной эвакуации. Но у товарища Сталина был свой взгляд на ситуацию. Ольге особенно запомнилась мысль, высказанная Артузовым, когда они обсуждали этот вопрос:

   – Возможно, главная причина, по которой товарищ Сталин решил не откладывать вопрос с Бесарабией, это то, что ты давала небольшой шанс на нейтральную позицию, которую займет Румыния в случае войны с Германией. Не всегда худой мир лучше доброй драки. Если твой сосед прячет нож в рукаве и тебе приходится постоянно ожидать удара в бок, то лучше порезаться, но сломать ему руку, а нож отобрать.

   Особых смыслов воевать зимой с Финляндией Ольга найти не могла, но ситуация развивалась стремительно, тон статей в отношении Финляндии становился все жестче, и все шло к тому, что скоро могут заговорить пушки. Поэтому наибольшее, что она могла, это успеть изготовить и опробовать новые бомбы, а также новые способы их доставки. Испытания прошли успешно, и оставалось надеяться, что это оружие найдет свое применение в будущем конфликте.

   Разрабатывая концепцию нового оружия, Ольга сформулировала несколько основных принципов, которым оно должно соответствовать.

   Во-первых, не привлекать лишнее внимание. Как известно – хочешь спрятать листок, спрячь его в лесу. Поскольку самым массовым в прибрежной авиации становился штурмовик Ил-2 (его использовали и как штурмовик, и для топ-мачтового бомбометания, и как торпедоносец), то и новое изделие внешне должно было быть максимально на него похожим. И всегда действовать в группе со штурмовиками, чтоб истребители и зенитки противника не могли его идентифицировать до начала атаки.

   Во-вторых, выбирая между самолетом начиненным взрывчаткой и сепаратной бомбой, выбор был сделан в пользу последней. Винтовой самолет, слабо смахивает на бронебойный снаряд, а пытаться его переделать в последний, означает нарушить первый принцип. С другой стороны, самолет заправленный бензином сам по себе создаст достаточный фугасный эффект на верхнем уровне цели. Носимая же бомба, должна иметь ярко выраженные проникающие способности, чтоб добраться до самой печенки. Таким образом, эффект от применения разработанного оружия, будет максимальным.

   Для взлома береговой обороны Финляндии и борьбы с ее немногочисленным флотом применение новых изделий было некритично. Вполне можно было засыпать артиллерийские доты бочками с горючей смесью, дымными бомбами и снарядами. Ослепив их на некоторое время, расчистить фарватер и высадить десант на острова. Времени и человеческих жизней это стоило бы не в пример больше, но цель была бы достигнута. Правда, за это время к городу могли успеть подтянуть подкрепления, и задача захвата плацдарма могла усложниться, но неразрешимой бы не стала.

   Но применение нового оружия в реальном военном конфликте не прошло бы незамеченным и не скрылось бы от любопытных глаз разведок различных стран. За это им деньги платят и часто весьма немалые. Особенно стран ведущих или планирующих боевые действия на море. Ведь новое оружие имеет ярко выраженное морское применение. Это бы подстегнуло в нужном направлении мыследеятельность изобретателей и военных, ставящих им задачи. Ведь достаточно знать основную идею, детали каждый может придумать свои. А это, в свою очередь, обещало, что война на море и в океане станет более ожесточенной и менее предсказуемой. Что со всех точек зрения было хорошо.

   В комнату стремительно ворвалась раскрасневшаяся Галя Колядко, которая сразу по приезду закрутила роман с молодым неженатым комдивом и в комнате с тех пор не появлялась.

   – Что-то случилось, Галя?

   – Дмитрий Иванович желают выспаться перед завтрашней пробежкой и берегут свои силы... ты знаешь, что он меня попросил?

   – Чтоб ты мне за него слово замолвила?

   – Представляешь, какой козел оказался... а с виду настоящий мужик, герой!

   Оля взяла гитару и тихонько запела:

   "Amor, amor que esta erido

   Amor, amor que esta erido

   erido de amor uido,

   erido, muerto de amor...

   ...

   Bisturi de quatro filos

   bisturi de quatro filos

   garganta rota y olvido...

   ...

   erido, muerto de amor..."

   На стихи Гарсиа Лорки – «Herido de amor»

   – Это, Галка, песня о том, как умирает раненая любовь... умирает, как соловей, которому острый четырехгранный мизерикорд вскрыл горло и уже нет ни слов, ни звуков... лишь умирающая любовь. Песню – как о тебе писали, а написал мужик... парадокс...

   – Да ладно, какая там любовь... о нем, козле, песни петь, чести много...

   – Коньяк будешь?

   – А то...

   ***

   Равномерное поступательное движение тральщиков к порту Котка было грубо прервано огнем крупнокалиберной пушки, начавшей достаточно метко стрелять с острова Ранкки. Часы показывали 5-05 по московскому времени, до острова оставалось не более 40 кб. Тральщики сразу же откатились назад, под защиту пушек линкора, но хитрый финн командовавший орудием даже не попытался попасть в такую большую и доступную мишень, а сразу прекратил огонь.

   – Позицию засекли?

   – Не успели, товарищ адмирал, – виновато доложил капитан второго ранга Якушев, командовавший артиллерией линкора.

   – Авиация?

   – Тоже ничего не заметила... кроны сосен все закрывают...

   Адмирал Кузнецов с использованием русского командного языка рассказал, что он думает по поводу таких наблюдателей, и отдал приказ тральщикам продолжать работу, невзирая на обстрел. Как только тральщики возобновили работу, так сразу же дало о себе знать неподавленное 152-мм орудие острова Ранкки. Третьим или четвертым выстрелом осколками повредило рули, после чего тральщик свалился в левую неконтролируемую циркуляцию, почти сразу же напоролся на мину и его разорвало на куски. Финны перенесли огонь на следующую жертву.

   Но чудес на свете не бывает и одно орудие не в силах бороться с целым флотом и двумя десятками охотящихся за ним самолетов. Акустическая разведка определила приблизительные координаты, по которым открыли огонь крупнокалиберные пушки. В этот же квадрат начали сыпаться бомбы. Деревья ломало близким взрывом, либо срезало крупными осколками. Через несколько минут практически не осталось крон, закрывавших происходящее на земле.

   152-мм орудие, стоящее в открытом бетонном капонире принципиально отличается от орудия стоящего просто на земле или в быстренько отрытой яме с земляными стенками с трех сторон и возможностью подцепить и вытащить орудие с четвертой. Открытый капонир крупнокалиберной пушки береговой обороны больше всего похож на невысокое бетонное строение размером 15х15 метров с покатой крышей. В центре крыши оставляют круглую дырку диаметром пять метров. В центре этой дыры, в углублении стоит пушка, так, что наружу только дуло выглядывает. Ее можно поразить лишь прямым попаданием в пятиметровый круг, что весьма затруднительно даже после обнаружения позиции. Наклон крыши в обратную сторону от пушки защищает внутренний дворик от осколков близких разрывов, даже если снаряд или бомба попали в крышу бетонного строения.

   Как правило, открытый капонир оборудуют на опушке леса, не трогая деревьев, чтоб смыкающиеся кроны закрывали его сверху. Обнаружить его весьма сложно, особенно если он не один, а стрельба ведется залпами. В этом случае акустическая разведка не может выделить звук отдельного выстрела.

   Но без крон деревьев, вспышку очередного выстрела не могут скрыть никакие маскировочные сети, особенно если их сорвало взрывной волной от близких разрывов. Лейтенант Ободков, один из летчиков двух неизрасходованных изделий 112/2, заметив вспышку очередного выстрела, вышел в эфир:

   – Товарищ майор, разрешите атаковать, я засек точное месторасположение!

   – Атаку разрешаю. Это открытый капонир, Алексей. Не забудь, прыгай на восемьсот! Донченко, твоя эскадрилья штурмует стрелковые позиции на восточном берегу острова. Не дай им головы поднять! Иван, готовься подобрать Алексея!

   – К посадке готов!

   Атака открытого капонира имела свои особенности. Поскольку строения были одноуровневыми, толщина бетона крыши и стен существенно меньше, чем у закрытых башенных артиллерийских дотах, наклон крыши существенный (порядка 10-15%), то и атаковать его изделием 112/2 предписывалось в более пологом пикировании – порядка 30-35 градусов. В первую очередь, чтоб бомба не зарывалась слишком глубоко в землю. А поскольку земля в момент прыжка была ближе чем при крутом пикировании, то и выпрыгивать рекомендовалось не ближе чем за семьсот метров до цели.

   Дымящий самолет пронесся над позициями финских солдат расположенных в пятидесяти метрах от берега. Те радостными криками приветствовали успех зенитчиков и зачаровано провожали глазами падающий самолет. Шлейф дыма скрыл от них фигуру выпавшего из кабины летчика, наблюдающего, как его самолет, пролетев еще метров двести в глубину острова, врезался в самое основание бетонного строения.

   "Мля! Чуть выше надо было взять!", – успело мелькнуть в голове, но взметнувшийся над дыркой в крыше столб земли и дыма, успокоил. После этого вероятность уцелеть, как у пушки, так и у людей находившихся рядом, была равна нулю.

   За пять секунд, которые прошли в свободном полете, он успел значительно приблизиться как к поверхности моря, так и к окопам финских солдат с горечью наблюдающих за разрушенной артиллерийской позицией, в которую умудрился врезаться уже сбитый русский самолет. Атака штурмовиков заставила многих залечь на дно окопа, но были и такие, кто заметил и купол парашюта, и маленький самолет садящийся на воду у них перед носом...

   Четыреста метров это не то расстояние, чтоб невредимыми уйти от пуль, особенно, если вместе с винтовками, по тебе ведет огонь и ручной пулемет... Лейтенанты Алексей Ободков и Иван Калюжный погибли, выполняя боевой приказ. Их тела были подняты из воды товарищами и похоронены в братской могиле вместе с сотней погибших матросов многочисленных тральщиков, двумя сотнями бойцов воздушного десанта сложившими головы защищая захваченные мосты, и многими сотнями бойцов морской пехоты, погибшими в тот день при штурме порта и города...

   Майор Семахин, командовавший в этом бою тремя эскадрильями штурмовиков и шестью самолетами-бомбами 112/2, прекрасно понимал, что до атаки Алексея надо было дать штурмовикам несколько минут для обработки позиций финской пехоты. Дождаться, пока финны, не видя угрозы десанта, залягут на дно, спрячутся в блиндажи, а лишь затем выпускать его в атаку...

   Но пристрелявшееся финское орудие, за каждые две минуты огня повреждало осколками очередной тральщик так, что он был вынужден срочно уходить, если мог, а его экипаж боролся с многочисленными пробоинами и повреждениями. Выбирая, чьими жизнями рискнуть, моряков или летчиков, майор Семахин выбрал своих. Еще не раз он будет вспоминать и этот день, и это решение, мучительно размышляя, правильно ли он поступил, ибо тяжела ноша командира (если он человек, а не сволочь) отдающего приказ и посылающего бойцов на смерть...

   Минут двадцать, после того как смолкло последнее крупнокалиберное орудие острова Ранкки, флот никто не беспокоил. Тральщики приближались к шестикилометровой протоке между островами, основной калибр линкоров перенес огонь на континент, поддерживая воздушный десант. Когда расстояние от тральщиков до островов сократилось до трех километров, по ним открыли ожесточенный, согласованный огонь все выжившие калибры, начиная от 76-мм и заканчивая 20-мм зенитками.

   Но, проявив себя, они тут же попадали под обстрел значительно большего количества огневых средств, как с моря, так и с воздуха, имеющих значительно более серьезный калибр. Тем не менее, из сорока двух задействованных тральщиков, способных к тралению до порта Котка добралось меньше половины, а без отметин – не более десяти. Потери в тральщиках были значительно выше запланированных, но главное свое задание они выполнили – флот вовремя пришел на помощь воздушному десанту. В 6-15 по московскому времени морская пехота начала высаживаться на острове Тейкаринсаари и в порту города Котка.

   ***

   Из мемуаров председателя совета обороны Финляндии, барона Маннергейма:

   "Многие видные политические деятели Финляндии стоявшие в те годы у власти, в своих воспоминаниях пишут, что дальнейшая судьба нашей страны была предопределена в 1939 году, навсегда поменявшем историю всей Земли. Я бы посоветовал им внимательно изучить случившееся годом раньше, когда Великобритания рассекла последнюю нить, связывающую договорными отношениями Россию с Антантой. Именно в 1938 и в начале 1939 года, политики Великобритании, в открытую, даже не пытаясь скрыть свои намерения, создавали антироссийский альянс из Германии, Польши, Финляндии и трех новообразованных прибалтийских стран, не замечая, либо не желая замечать несовместимость интересов и претензий основных членов этого союза.

   Напрасно я убеждал наших политиков требовать заключения полноценных договоров, они верили словесным обещаниям щедро раздаваемых дипломатами Великобритании и Франции. Получив в подарок полсотни устаревших английских истребителей, наши народные избранники потратили в десятки раз больше, чтоб построить двадцать никому не нужных аэродромов, на которые якобы должны были садиться самолеты наших союзников...

   Нам всем хотелось верить, что Великобритании удастся объединить всех и осуществить мечту каждого крупного европейского политика начиная от Карла Великого и заканчивая Наполеоном – завоевание России и ликвидацию угрозы с Востока которая постоянно висит над Европой. Но неожиданный союз России с Германией разрушил эти планы и вверг европейские страны в очередную братоубийственную войну. Участь Финляндии и прибалтийских стран, оставшихся один на один с медведем вырвавшимся из клетки, где его могла сдержать лишь коллективная воля всей Европы, была предрешена...

   Я приложил все усилия, чтоб неизбежная война Финляндии с Советским Союзом началась как можно раньше, пока еще был шанс на примирение между большими странами, пока еще были свежи в памяти пусть устные, но твердые обещания дипломатов Великобритании и Франции помочь моей стране и не допустить ее новой оккупации. Но Сталин нас перехитрил.

   Русские использовали в войне против моей страны тактику уже отработанную ими на Дальнем Востоке. Там у них уже были столкновения с Японией, в которых участвовали сотни тысяч бойцов, а пограничные стычки случались каждый день, но при этом война не объявлялась, хотя фактически велась. То же самое случилось с Финляндией. Ежедневные перестрелки, снайперская война, нападения на приграничные хутора, села, пограничные и воинские части, тысячи беженцев...

   Наши союзники нас "утешали", что благодаря их политическим усилиям Советский Союз не применяет, ни артиллерию, ни авиацию, ни танки, а пограничные столкновения, мол, скоро прекратятся сами собой. А если, вдруг, СССР все-таки решится на агрессию, то они тут же придут на помощь, помогут свободной Финляндии и войсками, и техникой, но не допустят ее повторной оккупации.

   Напрасно мы убеждали, что война уже началась, что кроме двадцати тысяч пограничников против нас действуют не менее ста пятидесяти тысяч русских егерей. Что Финляндия вынуждена, отражая их ежедневные атаки, содержать отмобилизованную трехсоттысячную армию. Нам обещали оружие, добровольцев, но кроме еще полусотни устаревших истребителей и английских инструкторов мы ничего не получили. Во Франции и Великобритании не нашлось желающих воевать за свободу моей страны. Единственная страна, от которой мы получали реальную помощь, это Швеция.

   Пушки, минометы, зенитная артиллерия, больше десяти тысяч добровольцев сражающихся плечом к плечу с нашими бойцами, помощь соседей мы чувствовали как до конфликта, так и на всем его протяжении. К сожалению, наших усилий было явно недостаточно. В егерской войне, развязанной русскими, потери сторон сравнимы. В ней не было ни громких побед, ни громких поражений. Микроскопические ранки, капельки крови, ежедневно выступающие на теле моей многострадальной родины. Но если для медведя потеря стакана крови – малозаметный пустяк, то для маленькой ласки – смерть.

   За четыре месяца столкновений мы потеряли убитыми – двадцать две тысячи человек, семь тысяч – тяжелоранеными. Еще пять тысяч мужчин, мирных жителей сел и хуторов были взяты русскими в плен и содержались в заключении, а их семьи, как и много тысяч других беженцев, вынуждены были покинуть свои дома и спасаться бегством из района боевых действий. В конце апреля, после поражения английских войск в Норвегии, всем стало понятно, что помощи мы не дождемся... нужно было принимать тяжелое, но единственно возможное в этой ситуации решение – соглашаться на выдвинутые условия..."

   ***

   Третьего мая, в шесть часов утра, состоялось совещание премьер-министра Финляндии с командованием армии и флота.

   – Господа, как вы уже знаете, сегодня, в 4 часа 30 минут, посол Советского Союза передал министру иностранных дел официальное уведомление о начале войны между нашими странами. Вместе с этим, он передал условия Советского Союза, согласившись с которыми, мы в любое время можем эту войну прекратить. Отдельно было подчеркнуто, что предъявленные условия действуют в течение последующих четырнадцати дней. Устно послом было заявлено следующее: в случае, если они не получат нашего согласия за эти две недели, Финляндию ждет оккупация, новые выборы и плебисцит, после которого она присоединится к Советскому Союзу, как это уже сделали Эстония, Латвия и Литва. Прошу всех присутствующих ознакомиться с полученными документами. Хотелось бы услышать ваше мнение, не только по выдвинутым условиям, но и по длительности, эффективности нашего сопротивления агрессору и возможности заключения мира на более выгодных условиях. Слово просит командующий флотом побережья, капитан 1-го ранга Рахола. Слушаем вас.

   – Что касается требований, то они были выдвинуты русскими еще в феврале, я отличий не нашел, поэтому они для меня как были, так и остаются неприемлемыми. Что касается эффективности нашего сопротивления, то все зависит от того, сумеем ли мы достаточно быстро залатать прореху, образовавшуюся в нашей береговой обороне возле порта Котка, и уничтожить высадившийся десант. Иначе через две недели нам придется подписывать капитуляцию. Ситуация очень серьезная и я настаиваю на немедленном введении в бой сил флота побережья. Предлагаю отдать приказ броненосцу "Вяйнамуйнен" скрытно пройти в сопровождении двух канонерских лодок и трех катеров в район островов Ристисаари и Кауниссаари. Эти и близлежащие к ним острова остаются под нашим контролем и с ними есть связь. Маневрируя западнее этих островов и корректируя свой огонь с помощью пунктов наблюдения на островах, наш броненосец легко накроет огнем своей артиллерии расчищенный русскими фарватер западнее острова Киркконмансаари и сам порт. Сам он, при этом, останется невидимым и недоступным артиллерии русских линейных кораблей вынужденных оставаться восточнее, в единственном широком проливе свободном от скал и островов. Русские эсминцы и торпедные катера не рискнут лезть в мешанину островов находящихся в наших руках и под пушки броненосца, от подводных лодок наш флагман прикроют канонерки и катера, а от воздушных атак он надежно защищен, как универсальной 105-мм артиллерией, так и многочисленными 40-мм и 20-мм зенитными автоматами.

   – Удалось ли выяснить, каким образом русские уничтожили наши артиллерийские доты на островах Киркконмансаари и Ранкки? По оценкам всех специалистов, они могли сутками противостоять всему Балтийскому флоту русских, были защищены от атак с воздуха, как зенитными установками, так и многометровым бетоном, способным выдержать удар любой из известных нам бомб. Если верить полученным сообщениям, русские уничтожили их на пятой минуте боя. Что вы можете сказать по этому поводу?

   – Мне известно не больше чем вам, барон Маннергейм. Из доклада командующего 2-м отдельным дивизионом береговой обороны, подполковника Кайнулайнена следует, что в 4-45 доты островов Ранкки и Киркконмансаари вступили в артиллерийскую дуэль с русскими кораблями. Это было последнее сообщение, после этого связь с дотами пропала. Какое-то время была связь с пехотным батальоном, расположенным на острове Киркконмансаари. Командир батальона сообщил, что артиллерийские доты уничтожены, они продолжают борьбу с русскими тральщиками с помощью приданной им зенитной артиллерии, 81-мм минометов и 76-мм пушек. Вскоре связь с батальоном пропала. Только что мне сообщили, что русские торпедные катера уже прорвались к острову Тейкаринсаари и высаживают на берег пехоту в помощь воздушному десанту, захватившему остров час назад. Пехотный полк, находящийся в городе Котка и пытавшийся выбить воздушный десант, перешел к обороне города и порта. Его позиции находятся под массированным огнем морских орудий и подвергаются непрерывным атакам с воздуха. Если мы немедленно отдадим приказ, то через час броненосец накроет своим огнем транспортные суда, и полк сможет удержать город до прибытия подкреплений.

   – Вы упустили одну деталь, которую вам наверняка докладывали ваши подчиненные. Офицер пехотного батальона, последним выходивший на связь с острова Киркконмансаари особо подчеркивал, что перед взрывом каждого артиллерийского дота на него падал подбитый русский самолет. Один он видел лично, о втором ему рассказали очевидцы, находившиеся на противоположном берегу острова, рядом со вторым дотом. Перед этим был короткий сеанс радиосвязи с пехотной ротой острова Ранкки. Офицер вышедший на связь успел передать буквально следующее, – "Два артиллерийских дота уничтожены упавшими на них русскими самолетами, оставшееся орудие ведет огонь по тральщикам. Два корабля потоплены, три получили повреждения и прекратили траление, но им на замену пришли другие. Нужна помощь, мы сами их не удержим". После этого связь прекратилась. С моей точки зрения все эти падающие самолеты, это не случайные совпадения. Я поддерживаю отправку броненосца для борьбы с десантом, однако прошу обязательно проинформировать капитана и офицеров, отвечающих за зенитную артиллерию об известных нам деталях уничтожения дотов на островах. Пусть они постоянно маневрируют и ведут огонь по пикирующим самолетам. Неважно, целые те или подбитые. И пусть поможет нам Бог...

   ***

   В порту морская пехота встретилась с упорным сопротивлением финских подразделений засевших в массивных каменных зданиях, уже превращенных бомбовыми ударами и артиллерийским огнем в развалины. Но эти развалины продолжали стрелять, и не только из стрелкового оружия.

   Особенно много хлопот доставляли руины большого трехэтажного дома стоявшего в центре территории порта. Вокруг него была открытая, хорошо простреливаемая площадь, а толстое бетонное перекрытие полуподвала, заваленное сверху горой кирпича и массивными обломками бетонных перекрытий верхних этажей, не поддавалось фугасным бомбам и бронебойным снарядам. Расстояние до линкоров не превышало 40 кб, снаряды летели по настильным траекториям. С одной стороны, попасть по полуметровым окнам, расположенным на уровне земли, было весьма проблематично, с другой, снаряд, попадая под острым углом, рикошетил от перекрытия, не причиняя ему вреда. Пулеметы и несколько 37-мм пушек, ведущие огонь из многочисленных окон дома, простреливали большую часть территории, не давали десанту спокойно высаживаться и развивать наступление вглубь города.