Текст книги "Параллельный переход"

Автор книги: Василий Кононюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– С Пылыпом их не меньше нашего выходит, – хмуро заметил один из оставшихся атаманов.

– Если на моей стороне Бог, то кого мне бояться? А если Бог против меня, то зачем мне жить? Ништо, Захар, Пылып сам по себе, его казаки тоже голову на плечах мают. А чтобы им понятней было, пока время есть, пойдем расскажем нашим казакам, что мы тут слыхали и какие коленца Пылып выкидывал, а у них родичи и друзья среди Пылыповых есть, так, глядишь, до круга все знать будут, что Пылып удумал.

– Верно Иллар говорит, завсегда я знал, что Пылып как болото – об него обопрешься и носом в грязь зароешься. Идем, атаманы, с казаками потолкуем.

А вот это правильно. Раз у нас тут демократия, значит, черный пиар – первое средство для борьбы с неугодными атаманами. Обдумывая, как красочней описать казакам наш диалог с молодым атаманом, подошел обратно к Ивану:

– Иван, а у тебя родичи или знакомые среди Пылыповых казаков есть?

– Много есть, они ведь наши соседи.

– А не знаешь, есть там казаки, кто атаманом вместо Пылыпа быть хотели?

– Ха, так то только у вас все Иллара хотят атаманом видеть, и то покойный Оттар бузил, собирал ватажку, а так везде казаки есть, кого на атамана кричали, да не докричались.

– А идем, Иван, расскажем им, какую бузу Пылып устроить хочет, пусть казаки знают, что он задумал.

Когда собрался небольшой коллектив из Ивановых знакомых, внес и я свою лепту в информационную кампанию по дискредитации морального облика атамана Пылыпа Довгоносого. Его прямой конкурент, казак с явно выраженными татарскими чертами лица, выслушав все это, одобрительно шарахнул меня по плечу:

– Молодец, Богдан, добре ты его раскусил! Ишь, чего надумал наш Пылып: слово свое ломать, сторону черкасских держать. Не бывать этому! Сейчас мы с казаками потолкуем. Иван, передай Иллару: половина наших за черкасскими не пойдут, сейчас с остальными потолкуем – думаю, и они на такую дурницу не пристанут.

– Добре, Марат, передам.

Атаманы тоже времени не теряли и оживленно обсуждали с казаками произошедшее. Пылып собрал возле себя казаков и излагал им свою, правдивую, версию произошедших событий. Шел нормальный демократический процесс, когда все пытаются рассказать правду, но это почему-то ни у кого не получается. Наконец черкасский атаман решил, что наступил полдень, и объявил о начале собрания:

– Казаки, просили меня соседи круг собрать, хотят они нам что-то поведать. Поскольку атаман Иллар Крученый ко мне обращался, даю ему слово. Послушаем, что он скажет.

Иллар в упор смотрел на черкасского атамана, не выходя в круг.

– А скажи, Арсен, разве не поведал тебе мой вестовой, зачем к тебе четверо атаманов в гости пожалуют, или ты запамятовал?

– Ничего я не запамятовал!

– Так поведай своим казакам, зачем гости к ним пожаловали, не мне же о том толковать: тебя они атаманом кликнули.

– Поведал мне, казаки, вестовой, что есть у Иллара видаки, которые толкуют, что порушили трое наших казаков закон казацкий, и о том слово перед нами держать хотят. Пусть выходят твои видаки, Иллар, послушаем, что они скажут.

– Ну, тогда и ты, Арсен, вызывай в круг казаков, чьи имена тебе вестовой передал, пусть слышат добре, что против них говорить будут.

– Нету их, не приехали! – зло ответил Арсен, буравя Иллара своими черными глазами.

– Ну что же, Арсен, ты свое слово сказал. Троих казаков своих, один из них родич твой, кого к ответу призывали, ты отпустил, чтобы уехали они, сбежали от ответа, хорошо, твое это право как атамана, тебе за то и ответ держать. А теперь послушайте, казаки, видаков наших, чтобы знали вы, в чем обвиняем мы товарищей ваших.

Иллар вывел в круг Фарида, и тот живописно рассказал, как вербовал он их, когда и сколько живого товара доставили они, и сколько чего им за это было отсыпано. Поскольку в эту эпоху вместе с деньгами в качестве средства платежа часто использовали дорогие вещи, а все они были уникальны, то неопровержимых фактов, подтверждающих их вину, которые могли лицезреть все черкасские товарищи, набралось достаточно. После того как Фарид закончил живописать, над площадью повисло угрюмое молчание.

– Ну что ж, казаки. Видаков вы наших послушали, теперь послушайте меня. Все, что вы слышали, вестовой мой Арсену передал, и просьбу мою передал: хоть веревками связанных, но чтобы привел Арсен этих казаков на круг. Но отпустил их ваш атаман на все четыре стороны, значит, боялся их на суд вести. Наплевал ты, Арсен, на мою просьбу, а значит, на меня и на моих казаков. Поэтому объявляю вам, черкасские казаки, от имени моего круга. Нет у нас больше веры вашему атаману и к казакам, кто за ним станет. С нами еще трое атаманов приехало, они тоже вам слово сказать хотят.

– Объявляю вам, черкасские казаки, от имени моего круга. Нет у нас больше веры вашему атаману и к казакам, кто за ним станет, – как луна повторили еще двое атаманов, по очереди выйдя в круг.

– Объявляю вам, черкасские казаки, от имени моего круга. Нет у нас веры Илларову видаку и тому, что он сказал. Мы станем за вашего атамана! – злорадно заявил Пылып, выйдя в круг.

Со стороны его казаков раздались многочисленные возмущенные выкрики.

– Не слушайте его, соседи! Не пойдут за ним наши казаки. Я, Марат Вырвыкоринь, собираю наших казаков на Чорну Раду! И тебя, атаман, приглашаем, – язвительно обратился он к Пылыпу. – За мной, казаки!

Все Пылыповы казаки и Пылып отошли в сторону, образовали свой круг и начали что-то живо обсуждать. Особенности казацкой демократии усугублялись таким понятием, как Чорна Рада. Любой казак мог кликнуть это мероприятие, и если он собирал больше половины состава желающих перевыборов атамана, никто не ждал времени перевыборов. Все решалось сразу. Нередко старого тут же и казнили: ведь просто так это мероприятие не проводилось. Должен был старый атаман насолить казакам.

– Вы слышали наше слово, казаки. Времени у вас до захода солнца, чтобы нам свой ответ дать. Думайте добре, – хмуро известил черкасских казаков Иллар, а затем обратился к нам: – Давайте отойдем, казаки, не будем соседям мешать. Им есть о чем потолковать.

Мы дружно отошли в сторону. Фактически то, что сказали атаманы, был ультиматум. Либо черкасские казаки, как минимум, меняют атамана, либо им объявляется война, которая формально может начаться сразу после захода солнца. Тут многое зависело от решения Пылыповых казаков. Если они присоединяются к нам, с военной точки зрения ситуация черкасских становится безнадежной. Они сразу теряют все хутора и остаются запертыми в своем селе, которое никто штурмовать не будет, а обложат мобильными дозорами, пока не начнется падеж скотины: подавляющее большинство сена стоит в копнах за частоколом. Тогда уже атамана быстро поменяют. Хотя, понятное дело, никто до этого доводить не будет. Не думаю, что у него такая поддержка, чтоб за него народ под клинки полез в заведомо проигрышной ситуации. Пока за ним стоял Айдар со своими саблями – это одно, а без поддержки татар дело у него труба. Такое впечатление, что хитрый Иллар именно этот вариант и просчитал. Без крови поменять атамана, не портя отношений с основной массой казаков. Ведь мог и не сообщать деталей Арсену: пусть бы ломал голову, какого рожна к нему едут, – наверняка бы были те, кому надо башку срубить. Но тогда бы слетели головы, а Арсен остался, и черкасские казаки именно нас, как зачинщиков, очень бы невзлюбили. Политика и справедливость редко дружат, а если и дружат, то только по расчету, как в случае с Оттаром.

Так размышляя на тему справедливости и как ей трудно на этом свете, прозевал момент, когда Пылыпа поперли с атаманов, и радостный Марат объявил черкасским соседям, что и он их будет немножко резать, если атамана не поменяют. После этого не прошло и получаса, как нам торжественно объявили, что у черкасских казаков новый атаман, а деятельность старого будет очень внимательно рассмотрена специально созданной комиссией. Такова участь всех отставных политиков во все времена. Всегда они зацикливаются на удержании власти и не думают, как правильно ее передать. За это и страдают.

Атаманы тут же сгрузили со своих заводных бочонки с вином, местный смотался в свою крепость за выпивкой: выставиться в честь избрания. Все начали пить за мир во всем казацком мире и за дружбу между казацкими народами, а атаманы уединились и что-то обсуждали. Я очень надеялся, что сейчас будет достигнута принципиальная договоренность о совместных разъездах и основан Совет атаманов. Эти идеи я нашему атаману уже закидывал под соусом «как бы изменилась жизнь к лучшему, если бы…». Атаман их неизменно высмеивал, но, думаю, запомнил хорошо и обсосал со всех сторон. А политик он получше моего, так что под каким соусом это подавать атаманам, придумает лучше меня.

Быстро попив вина, мы дружно двинулись обратно, вежливо отклонив предложение заночевать в тепле. Как говорится, дружба – это еще не повод спать вместе. Кто его знает, что кому в голову ночью взбредет. Солнышко неудержимо скатывалось к западу, навевая размышления о пользе ночевки на свежем морозном воздухе для моего худого и легко мерзнущего после болезни организма. Как ни пытался я найти плюсы в таком моционе, они находиться не хотели – спрятались надежно. К счастью, оказалось, что мы перешли на зимнюю форму одежды, и атаманы взяли с собой шатры, так что переночевали с комфортом. Я тут же начал ездить по мозгам будущим спутникам, чтобы взять с собой такую штуку: коней у нас достаточно, везти есть на чем. Но те только отмахивались – мол, едем в цивилизацию, на каждом шагу корчма или постоялый двор, а до Киева доехать – разок и на свежем воздухе перетолчемся, чем такую тяжесть с собой таскать. Вот же послал мне Бог спутников, сплошные ретрограды. Как разбогатею, пошью себе маленький шатер и буду всегда с собой возить.

С утра разъехались по своим селам собираться в дорогу. Приехав в село до полудня, с Ивановой заводной поехал к атаману паковаться. Загрузив на двоих коней все, что мы сняли с Иваном с четырех черкасских, плюс их припас плюс седла, оставил на время бедных коней, побежал домой, половину золота взял с собой в дорогу – может, куплю чего-то нужного, на свою третью лошадь загрузил Ахметкино добро с доспехом плюс два доспеха – один, что у крымчака выиграл, второй достался после похода на Фарида – и, с жалостью глядя на животное, которое с трудом переставляло ноги, попрощавшись с матерью, поехал к атаману. Там уже ждали меня собранные в дорогу Давид и Сулим. Вручив им трех груженых лошадей и пообещав, что скоро догоню, поехал на площадь организовывать учебный процесс.

На площади собрались все и с напряжением ожидали, что будет дальше. Сосчитав народ, с удивлением отметил, что никто не отказался от идеи заработать с риском для жизни, хотя об этом прямо и не говорилось. Отведя в сторону Андрея и двух малолетних казачат, объявил народу, что Андрей – моя правая рука и у него в подчинении командиры пятерок. Построив четверых командиров в ряд, приказал личному составу становиться сзади в затылок за тем командиром, в чьей пятерке хотят воевать. Проверить, так сказать, уровень популярности выбранных мною командиров. Ярослав и Лавор оказались лидерами, к Петру и Ивану пристало всего по одному бойцу. У Лавора оказалось даже больше десяти бойцов. С вопросом неформальных лидеров было понятно – осталось проверить их в деле. Дав, по совету Андрея, Лавору в подчинение Петра, а Ярославу Ивана, назначив их десятниками, разделил бойцов и поручил уже им вместе с Андреем сформировать пятерки. Следующей задачей, поставленной перед руководящим звеном, было разобраться с обувью личного состава и, кому надо, заказать сапоги. До моего возвращения заниматься физической подготовкой, ежедневные кроссы, силовые упражнения, растяжки и разнообразные упражнения, вырабатывающие необходимые навыки для войны из засад. Сидеть на корточках с кувшином воды на голове, двигаться в полуприсяди, согнутым, с кувшином на спине, ну и много других полезных упражнений, которые вспоминаю с дрожью в коленях. У наших инструкторов в свое время была очень богатая фантазия, мне ничего выдумывать не пришлось.

Озадачив народ на много дней вперед, в конце со зверской рожей пообещал, что после проверки с руководителями отстающих пятерок и их личным составом займусь дополнительными упражнениями, и это будет очень, очень больно. Обрадовало, что сомневающихся лиц я не заметил. Это хорошо. Если командиру верят на слово, значит, есть надежда на успех. Быстро проверив селитровые ямы и указав на мелкие недостатки в укрытии и обводных канавах, дал добро на дальнейшее распространение опыта среди личного состава. У дядьки Опанаса лежал мой заказ на двадцать тачек, – дал команду Андрею распространять инструмент по мере готовности среди работников навозной отрасли, с чувством выполненного долга устремился вдогонку нашему небольшому, но тяжело груженному каравану, мужественно пробирающемуся к заветному хутору по крутым тропинкам Холодного Яра.

Весело насвистывая какую-то мелодию из далекого будущего, думал параллельно над двумя важными вещами. Почему самые элементарные технологии никогда не проникали на эти территории? Тут что, навоза мало? Селитра, пилорамы, суконное производство, куда ни плюнь – полная пустота. Кто-то заколдовал эту вечную окраину всех империй от любого влияния цивилизации. Что феодалы местные, что феодалы польские, что демократические казацкие образования – все с одинаковым пофигизмом относились к производственной деятельности. Сжигая немереное количество пороха, ни один из атаманов не озаботился его производством. Самая большая загадка для меня в казацкой истории – это где они брали ядра для своих пушек. Порох, свинец можно купить, но ядра, при том разнообразии калибров, которое существовало в артиллерии до восемнадцатого столетия, нужно было изготавливать самостоятельно. Изучая этот вопрос, приходишь к нетривиальному выводу, что их просто не было. А зачем? Стреляем только картечью по супостату, на хрена нам ядра. Большие, тяжелые, замаешься носить и заряжать. И так во всем. Возьмем, к примеру, знаменитые казацкие чайки, которые наводили ужас на турецкое побережье Черного моря. Причем в самом прямом смысле этого слова. Если рассматривать внимательно их конструкцию по редким, дошедшим до нас документам и сравнивать с другими образцами судоходного искусства, которые плавали по морям во все известные эпохи, можно с гордостью отметить: запорожские казаки переплюнули всех. Вот только сформулировать правильно в чем – довольно сложно. Но я попробую. Переплюнули всех в вопросе, как с минимальными заморочками и минимальным напряжением извилин создать плавательное средство, способное бороздить просторы морей. С моей точки зрения, такая минимализация умственной деятельности заслуживает уважения и тщательного анализа. Но ведь можно сказать и по-другому: более примитивной конструкции морского плавательного средства история не знала.

Второй вопрос, который меня мучил параллельно: а если действительно эта территория заколдована от влияния прогресса, то как снять это заклятие и кого для этого принести в жертву? А самое главное – какому божеству? Кто в пантеоне богов отвечает за научно-технический прогресс? У греков был титан Прометей, защитник людей, давший им огонь и знания. Нашим предкам бог Ярило подарил плуг и научил земледелию. У христиан с этим туго. Канонические церкви вообще любой прогресс трактовали как происки дьявола. Поэтому вопрос непростой. Очень непростой. Но кого-то придется зарезать.

Догнав наш обоз, мы еще засветло добрались на хутор и, разгрузив коней, устроились на ночлег. Нас, молодых, неженатых, с веселыми прибаутками спровадили к Стефе, что вызвало ее легкое замешательство. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться: Давид во время своей вахты помощи вдове в ведении натурального хозяйства тоже пользовался благосклонностью хозяйки дома, и теперь перед ней стояла задача, в классической философии известная под названием «проблема Буриданова осла». Кстати, если события не сильно отличаются в наших мирах, французский философ Буридан уже должен был сформулировать свою задачу.

Все-таки образование – это сила. После ужина и вечерней помывки, когда Стефа целомудренно забилась в угол к своим детям, чтобы не видеть казацкого белого тела, я решительно разрубил Гордиев узел психологических проблем собравшихся под крышей этого дома тем что, улегшись на лавку и пожаловавшись на плохое самочувствие после болезни, сделал вид, что уснул. Давид помог Стефе выносить воду и, поприставав к ней, был отправлен спать на вторую лавку, но, покрутившись, перебрался поближе ко вдове продолжать свою осаду. Не знаю, чем там все кончилось, поскольку настолько вошел в роль спящего, что вышел из нее аж утром. Но по легкому румянцу и смущенному виду Стефы можно было сделать вывод, что задачу Буридана она решила успешно. Пока Давид, перекусив, выбежал седлать коня и грузить заводного, поцеловал Стефу, пообещал приехать после похода с подарками. Бедная расплакалась и, целуя меня, просила, чтобы я ей ничего не вез, только сам приезжал. Переживала, видно, что не устояла ночью ее добродетель под Давидовым напором. Ночью все не так, как днем…

Перегрузив наше добро на лошадей, которых теперь у нас было с избытком, веселым табуном двинулись по тропинкам Холодного Яра в сторону Киева. Иван с Сулимом гарантировали, что до Черкасс проедем тайными тропами, никого не встречая, там еще лесами и буераками отъедем подальше – и только затем выберемся на битую дорогу. Это был мой первый выезд из казацкой глубинки в большой мир, и я вспоминал все, что знаю об этой эпохе, надеясь встретить людей, в беседе с которыми эти знания можно проверить. А знал я немало. В Киеве удельным князем должен сидеть сын Ольгерда Владимир. По нашей истории, он в разборки за Великое княжество Литовское между Ягайлом и Витовтом не встревал, соблюдая нейтралитет. В вопросах религии – аналогично, старался в разборки между католиками и православными не встревать. Короче, вся его деятельность очень хорошо описывалась поговоркой: «Моя хата с краю, ничего не знаю». Что, впрочем, ему не помогло усидеть на столе. Когда Витовт укрепился и разобрался на севере, в конце 1394 года он турнул Владимира и в начале 1395 года задвинул в Киев Скиргайла, марионетку Ягайла, которого он скинул с должности великого князя Литовского. Но задвинул исключительно для того, чтобы по-тихому отравить. Что он успешно и осуществил через год с небольшим. В Чернигове сидит ярый враг Витовта князь Дмитрий Корибут Ольгердович – не путать с Дмитрием Ольгердовичем, достойным человеком, – который сбежал от Ягайла к московскому князю. Дмитрия Корибута можно смело убивать при первом удобном случае. Католик, скорее всего тайный иезуит, насаждал в Чернигове католицизм, боролся с Витовтом все время, пока точилась междоусобица, до 1392 года. После этого, боясь остаться без головы, бежал к Ягайлу в Польшу.

Как хорошо много знать! История, как известно, наука особенная. Ее очень часто переписывают. С приходом нового ветра во внешней и внутренней политике страны чудным образом всплывают новые или хорошо забытые факты. Старые факты старательно забываются или становятся выдумками политических противников. История переворачивается с ног на голову. История этого периода вообще вещь загадочная: мало объективных источников, много сказок. Мне повезло ее прослушать в довольно подробном изложении, когда меня параллельно переносили в этот мир, и связано это было с основной теорией параллельных миров, тесно соприкасающейся с современной космологией.

Представьте себе, что вы легонько стучите трехмерной палкой в трехмерном пространстве по трехмерной большой луже или бросаете в нее трехмерные камни. В результате в луже возникают волны, поверхность которых является одномерной замкнутой расширяющейся линией, и они бегут по второму измерению лужи от центра во все стороны.

Теперь представьте, что в очень большую пятимерную лужу кто-то бросает пятимерные камешки. Образовывается волна, поверхность которой являет собой замкнутое трехмерное расширяющееся пространство, и эта волна бежит по четвертому измерению лужи. Это и есть наша вселенная после Большого Взрыва. Трехмерная расширяющаяся поверхность на гребне волны, бегущей по четвертому измерению, которое мы называем временем. И как в луже, впереди и позади этой волны нет ничего. У этой волны нет прошлого и нет будущего, есть только миг настоящего, который создает следующий миг.

 
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь.
 

Иногда просто поражает, как много и точно могут сказать несколько строчек стихов: недаром говорят, что устами поэта разговаривает с нами Бог.

Именно поэтому путешествия во времени – это абсурд. Невозможно путешествовать туда, где уже ничего нет или еще ничего нет. Но кто-то, назовем его Бог, регулярно бросает камешки в лужу, и за одной волной идет вторая, за ней третья, за ней четвертая. Так можно написать толстую книжку, перечисляя, какая волна идет за какой. Главное – арифметику хорошо знать. Но суть не в этом. Эти волны движутся по одному и тому же измерению, поэтому расстояние между ними можно измерить. Поскольку это измерение мы называем временем, то и расстояние получается в годах. Путем исследования параллельных переносов сознания профессор, который нам рассказывал общую теорию, установил, что между параллельными вселенными промежуток в триста десять лет с небольшим кусочком. Я попал во вторую от меня волну, смещенную на шестьсот двадцать лет относительно моего времени.

Естественно, нас готовили по истории к возможным точкам перехода. И эти точки нам описывали очень детально. Хотя я слушал тогда все это как шизофренический бред и поражался, на какую фигню расходуются народные деньги, но история этого периода оказалась на удивление увлекательной, и я учил ее с удовольствием. Время развала империй – это особое время, с большими возможностями. Окно этих возможностей достаточно небольшое, сорок-пятьдесят лет, прохлопаешь ушами – обратно не вернешь. Впрочем, все наши учителя скептически относились к возможности изменения истории параллельщиками. Самый из них известный персонаж и самый характерный, кого они приводили в пример, – это Леонардо да Винчи. Не обсуждаю его как художника, тут все молчат. Но искусство – это в первую очередь реклама. А рекламу он себе сделал, выдвигая тысячи технических идей, все эти идеи по достоинству оценили потомки, но реально ничего не было воплощено в жизнь. Тот мизер, по которым были созданы работающие макеты, никакого влияния на технический прогресс не оказал. Хотя видно по записям и рисункам, что знал и слышал он о многом. Но правильно говорится: черт сидит в мелочах, – если не знать мелочей, все идеи мало чего стоят.

Тропинка мерно ложилась под ноги наших лошадей, а я ехал и думал: прохлопаю я ушами эти сорок лет или удастся что-то изменить в этом мире, так похожем на мой? Иначе какой в этом всем смысл? На хрена создавать неисчислимое множество вселенных, где все повторяется с точностью до чиха? Ведь в чем смысл жизни? Никто не знает, все говорят: смысл жизни в том, чтобы жить. Не верю. Смысл жизни в том, чтобы бороться со своим пофигизмом и достойно умереть. Не суть важно, в каком возрасте. Важно – не продав свою душу. Это люди поняли очень давно, а потом забыли, как и многое другое. Вот такая получается история, которую нужно менять. Есть ли у меня этот шанс или это просто очередная шутка Всевышнего?

Как тут не вспомнить Гамлета, с его вечным вопросом! И чего он добился? Все умерли, его папочке на том свете стало не скучно. Стоило ли это все затраченных усилий? Сила классика в том, что он задает вопрос, а не отвечает на него…

Отвечать приходится нам – тем, кто живет и читает все это. И у каждого находится свой ответ. Значит, найдется и у меня, что ответить классику.