Текст книги "Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!»"

Автор книги: Василий Журавлёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

И таких «невозвращенцев» среди казаков было большинство: это спасло им жизни, но не спасло их прижимистую родню от раскулачивания и лагерей».

Как вступали в легион в прежние годы? Об этом существует немало воспоминаний, но документами подтверждается немногое: до 1934 года не велось никакой документации по учету кандидатов и принятых рекрутов, и это при известной французской привычке к крючкотворству. Но легион оказался вне французских правил. Подсчет и ведение разнообразных «гроссбухов» начались только с середины тридцатых годов.

История вступления в легион, которую рассказывает известный немецкий писатель-гуманист Эрнст Юнгер, достаточно типична для своего времени.

Юный немец был мечтателен, бредил Африкой и стремился поскорее освободиться от родительской опеки, к свободе «взрослых». В 1913 году восемнадцатилетний юноша пересек франко-германскую границу. Попытался самостоятельно найти вербовочный пункт в Вердене, но безуспешно. Тогда отправился в полицейский участок и поинтересовался: «А где тут у вас в легион вступают?» Агент полиции лично проводил его к мрачному серому зданию, мимо которого тот уже неоднократно проходил в поисках вербовочного пункта. Юношу попросили подождать в унылой комнате. Рамы окон были испещрены автографами его предшественников: «Генрих Мюллер… Легионер Й. Шмидт, Кельн» – и десятки других имен. Через некоторое время кандидат в легионеры предстал перед офицером с сединой на кончиках усов, с короткими, рублеными жестами рук.

«Он окинул рекрута одобрительным взглядом и произнес:

 – Итак, молодой человек, насколько понимаю, вы изволили выразить пожелание отправиться в Африку? А вы хорошо подумали? Известно ли вам, месье, что там стреляют и схватки случаются каждый день?

Эти слова звучали как музыка в моих ушах. Я ответил, что ищу опасной жизни.

 – Прекрасно, что вы отдаете себе отчет в том, на что идете. А сейчас я дам подписать предварительное соглашение. – И добавил: – Вы вольны выбрать себе новое имя, если старое вам не нравится. У нас документы не требуются…»

Будущий писатель записался под вымышленным именем Герберт Бергер. И прибавил к своему возрасту два года. После обеда солдат отвел его вместе с другими рекрутами на беглый медосмотр. Приложив трубочку к груди одного из соискателей, врач был категоричен: «Больное сердце». Ткнул пальцем в другого: «Дебил».

В те времена кандидаты, отвергнутые в одном пункте, немедленно отправлялись в следующий: а вдруг там повезет больше? Отследить их передвижения было невозможно: не существовало никакой системы контроля и учета, к тому же имена в большинстве случаев были вымышленными. Все это напоминает абитуриентов, провалившихся на вступительных экзаменах и подающих документы в другое учебное заведение…

Герберт Бергер оказался годен. Ему и еще нескольким счастливцам выдали на руки билеты до Марселя и немного карманных денег. На вокзале – том самом, на который приехал и я, спустя почти сто лет, молодое пополнение встретил капрал и пешком провел их через весь город в форт Сен-Жан. Через несколько дней они уже плыли в третьем классе на пароходе в Алжир…

Эрнст Юнгер прослужил в легионе всего три месяца. Но этот опыт пригодился ему на протяжении всей долгой и необычной жизни. Когда началась война, он сражался в окопах с французами на стороне своей страны. Стал лейтенантом рейхсвера, но пережитый ужас окопной войны сделал из него писателя и энтомолога. Когда рейх захватил Францию, капитан Юнгер был прикреплен к командующему парижским округом вермахта… а потом, презирая в душе нацизм, ушел в отставку, занялся бабочками и написанием нового романа.

Первая инструкция по набору в Иностранный легион была составлена 18 марта 1831 года. Она проста: в случае годности после беглого медосмотра, то есть волонтер не страдает плоскостопием и у него хорошие зубы, новобранец получает так называемый «сертификат о принятии» и отправляется к интенданту. Ему выдают проездные документы на поезд и несколько су на карманные расходы, после чего он обязан прибыть в назначенный срок в порт погрузки – Тулон или Марсель.

В 1934 году заканчивается наведение «конституционного порядка» в Марокко – восставшие племена берберов и рифов где-то разгромлены, где-то подкуплены. Начинается наведение порядка и в системе набора в легион. Подход к подбору кандидатов становится более жестким. Больше ничего «беглого»: прохождение всех специалистов отборочной комиссии, при необходимости – сдача анализов. Появляется и собеседование: офицер должен составить мнение о кандидате – его социальной среде, воспитании, семье, условиях жизни. Активизируется и работа контрразведки: среди кандидатов могут быть «кроты» по заданию потенциального противника. За пять лет службы можно много чего узнать о французской армии изнутри…

Впервые за всю историю легиона резко сокращается число желающих служить там немцев: если в 1934-м кандидатов-немцев 42 процента, то через год – наполовину меньше, 22 процента. В чем же дело? В Адольфе Гитлере: впервые за долгие годы немецкой молодежи обещают достойную жизнь в собственной стране. В кино и газетах Германии начинается активная пропаганда против службы немцев во Французском легионе: крепкие парни нужны дома, рейх позаботится о них!

Недостающих в составе легиона немцев сменяют разгромленные республиканцы. В 1940 году в легион принимают 49 тысяч человек. В 1944-м всего 15 тысяч. Зато после разгрома Германии от немцев снова нет отбоя: 35 тысяч солдат с боевым опытом готовы к отправке в Индокитай. В оккупированных Германии и Австрии даже открыты пункты набора, но их, из опасения вызвать неудовольствие местного населения, не афишируют: все они находятся на закрытой территории военных баз.

Так продолжается и во время войны в Алжире. А потом – снова спад. Когда Иностранный легион переезжает из Алжира в Прованс в 1962 году, то желающих вступить в его ряды практически уже нет. Похоже, военная романтика и экзотика дальних стран перестала интересовать европейскую молодежь. И все же, после того как легион создает новые базы в Джибути и на Мадагаскаре, в Океании и Гвиане, число новых кандидатов в легион постепенно увеличивается. Несмотря на явный недостаток желающих, легион не изменяет своему правилу: «идею» легиона нужно посеять, а не навязывать. В жандармерии, транзитных зонах для иностранцев, на вокзалах можно лишь изредка увидеть афишки Иностранного легиона… По стране ездят несколько «легионерских» автобусов, но это не агитация, а рассказ об истории подразделения. Тогда же один парижский керамист придумывает пепельницу в виде белого кепи – самый популярный «легионерский» сувенир даже полвека спустя, – а в те времена украшающую многие бары и забегаловки.

Люди без имени

Легионеров так нередко и называют – «людьми без имени». Но принцип анонимности, то есть отказ от своего подлинного имени и служба под вымышленным, возник задолго до появления Французского Иностранного легиона. Пожалуй, первым был Одиссей, когда Полифем спросил, как его зовут, он ответил: «Никто», – что вскоре спасло ему и его товарищам жизнь. Для легионера быть «никем» означает лишь то, что ты становишься тем, кем всегда хотел быть на самом деле. Если по Фрейду, то вымышленное имя легионера – это «super ego» человека, настолько цельного и сильного, что он способен не один раз начинать сначала даже собственную жизнь.

Под чужими именами скрываются не одни революционеры, аферисты и уголовники. Желание сменить имя и начать все заново – это не столько признак кризиса «среднего возраста», сколько часть натуры искателей приключений – людей, живущих так, будто им дано прожить еще много жизней. «Сколько ты знаешь языков – столькими жизнями ты живешь», – гласит чешская пословица. Но, сменив имя и место жительства, не просто избавиться от прошлого и терзающих тебя сомнений. Так, алкоголь снимает многие вопросы, но не решает их. При этом «алкоголем» могут стать и компоненты здорового образа жизни, типа марафонского бега, йоги, дайвинга или парусного спорта.

В середине семидесятых годов об этой проблеме задумался итальянский режиссер Микеланджело Антониони и снял фильм «Профессия: репортер». Главному герою осточертела журналистика. Стало раздражать, что благодаря профессии все почему-то были обязаны удовлетворять его праздное любопытство и отвечать на вопросы, на которые нет ответов… У него хороший дом, красивая жена. «Что еще нужно в старости?» – как говорил прагматик Абдулла. И все же… Во время съемок репортажа о повстанцах в Африке ему одному пришлось работать за всю съемочную группу. В гостинице, где он остановился, живет второй и единственный европеец в африканской деревне… Репортер Дэвид Локк меняется с ним паспортами, но даже не знает, чем занимался его сосед по гостинице. Что очень соответствует духу легионеров, служивших под чужими именами.

Дальнейший сюжет развивается так, что второй на тысячи километров Сахары европеец умирает. И его быстро хоронят в горячих песках… Локк начинает осваиваться в новой жизни.

В Барселоне, в одном из домов, построенных Гауди, ему встречается девушка, которая своим появлением может изменить его жизнь.

Вот один из диалогов:

Девушка.Как же тебе это удалось?

Локк. Просто случай. Все поверили, что я умер. И я им охотно предоставил это сделать.

Девушка. Вероятно, это трудно объяснить, да?

Локк. Думаю, что теперь я стану работать официантом в Гибралтаре.

Девушка. Как это банально.

Локк. Тогда стану писателем в Каире.

Девушка. Романтично до слез.

Локк. Торговцем оружием.

Девушка. Не верю.

В конечном счете попытка жить чужой жизнью приводит успешного журналиста к смерти: его тихо убивают те, кому он не поставил оружие, потому что милый сосед занимался именно этим.

Большинство современных французов даже не подозревают, что половина Иностранного легиона – их соотечественники, и, разумеется, свято верят в то, что все легионеры скрываются и служат под вымышленными именами. Иногда это приводит к курьезам.

«Недавно приходит из школы мой младший сын, – рассказывает мне офицер легиона, – и спрашивает:

 – Пап, а как меня зовут по-настоящему?

 – Не понял, сынок! – ответил я.

 – Ну, как твоя настоящая фамилия, пап? Меня сегодня ребята в школе окружили, дразнили и говорили: «Как тебя по настоящему-то зовут? Мы знаем, твой отец – легионер. А они все под вымышленными именами служат!»».

В одной легионерской песне есть такие слова: «Кусок деревяшки в виде креста. Имя на нем неверное. Это – легионер». Действительно, иногда легионер забирал свое настоящее имя в могилу.

Принципа анонимности в легионе по сей день никто не отменял. Правда, им теперь мало кто пользуется. Например, наши соотечественники, как и французы, служат под своими именами. Это упрощает процесс натурализации – получения французского гражданства, что можно сделать через пять лет, то есть к концу первого срока службы. Если ты служишь под вымышленным именем, но хочешь стать французом, то так или иначе тебе придется открыться и сообщить все необходимые сведения. И, будьте уверены, запрос в Министерство внутренних дел вашей страны будет отправлен. Другое дело, что еще остались на планете страны, где любую справку можно купить или ее «сделает» родственник… Те, кто «натурализуют», всё знают, но стараются об этом не думать. Если человек отлично показал себя в легионе, к чему ворошить прошлое?

Конечно, пятилетний срок в обмен на европаспорт больше напоминает практику советских времен, когда иногородние сержанты и старшины изъявляли желание «остаться на сверхсрочную» в роте охраны какой-нибудь московской военной академии, а получив прописку и квартиру, немедленно увольнялись из вооруженных сил, оставляя «войну – военным». Но в легионе таких немного, особенно среди россиян и жителей СНГ. Дольше всех – лет по двадцать пять – служат арабы и африканцы, не рожденные во Франции.

Даже сменив в легионе настоящую фамилию, ее всегда можно вернуть. Эта бюрократическая процедура называется «регулизацией военной ситуации». Такой рапорт можно подать начальству уже в конце первого года службы.

Запрос на французское гражданство легионер-иностранец вправе сделать по истечении третьего года службы. Гражданство предоставляется при условии отсутствия любой претензии со стороны юстиции. Так же легионер, как и всякий иностранец, проживающий во Франции, должен быть согласен интегрироваться во французское общество и разделять его ценности. Это официально требуется от любых эмигрантов, но на практике, получив гражданство, они продолжают во многом игнорировать «французский образ жизни» и настаивают на том, чтобы их дочери в школу ходили в платке, а сыновья проходили процесс обрезания. От афрофранцузов можно услышать и такое утверждение: «Они, эти французы, нам не указ!»

Но не всякий легионер стремится получить французское гражданство: к чему оно британцу или бельгийцу? И все же он может сохранить статус иностранца и получить «вид на жительство» во Франции по истечении своего контракта. Среди «славян» и выходцев из других стран третьего мира такие не попадаются. А вот легионер, получивший ранение в военной операции, имеет право на французское гражданство безоговорочно: это тот самый случай, когда французом становишься «по пролитой крови».

Золотое правило легиона – тайна подлинного имени. Даже если ваше настоящее имя известно командованию, а вас ищут, никто никогда не выдаст.

Выяснение настоящего имени добровольца – это право командования легиона, к тому же подобные «оперативно-розыскные мероприятия» ведут к выявлению «нежелательных» личностей с сомнительным прошлым или попытки внедрения «легендированных» разведчиков из недружественных Франции стран.

А как же бывало раньше? Легионера Отто фон В. вызвали к начальству. Легионер докладывает о прибытии по форме:

 – Слушаю ваши приказания, мой лейтенант.

 – Вольно, Отто. Полковник получил письмо от некой графини фон X. Возможно, оно касается тебя. Она пишет, что она – твоя жена и ей известно, что ты служишь в Иностранном легионе. Вот письмо и ее фотография, держи.

Легионер берет запечатанное письмо на свое имя, бросает взгляд на фото, а затем в упор смотрит на своего командира.

 – Отто, ты свободен, ты волен поступить так, как считаешь нужным. Подумай над ответом до завтра и приходи.

Отто снова смотрит на фотографию, затем вытягивается в струнку, забывшись, берет под козырек, как было принято в его армии, и отвечает:

 – Нет, мой лейтенант. Благодарю вас. Времени мне не требуется. Я не знаю эту женщину!

К очаровательной молодой графине возвращается ее запечатанное письмо и официальный ответ подразделения: «В рядах Иностранного легиона не обнаружен».

И все же в легионе под чужим именем служили не только мужья, уставшие от очарования своих жен, о которых французы говорят: «Она идеальна, кроме одной детали: она невыносима!» И не только «жанвальжаны», прячущиеся от своих «жаверов». И не только аристократы, спасающие свою честь. Там служили и те, кто по правилам легиона времен Луи Филиппа не мог служить во французской армии, хотя и был французом. Например, прямой наследник короля Луи Филиппа, глава Орлеанского дома, граф Парижский во время «странной войны» поступил в Первый полк как «легионер Д’Орлиак» (номер 10 681, Сиди-Бель-Аббес, Алжир). Почему? По той же причине, что и его родственник – глава императорской семьи, сын принцессы Клементины Бельгийской и внук все того же Луи Филиппа, создавшего в свое время Иностранный легион. Принц Наполеон начал служить в 1939 году как «легионер Бланшар» (номер 94 707, Саид, Алжир). Они оба были Бурбонами, а короли были изгнаны из Франции навсегда! А значит, защищать свою страну они могли только как иностранцы. В республиканской Франции закон – «не дышло» и ради VIP-персон менять его никто не станет! К тому же французская аристократия давно уже не пользовалась у населения таким доверием, как британская. Может, оттого что французы, как и мы, уверены, что «рыба гниет с головы»?

Венценосные «рядовые» прослужили недолго и ничем прославить себя не успели. Как только Францию придавил немецкий сапог, а практически вся армия страны оказалась в плену, они предпочли вернуться к привычному светскому образу жизни. Но их служба – это не «щипание корпии» в стиле светских дам, а яркий пример единения нации, пусть и недолгого. Ведь известно же, сколько французов – столько и мнений, и сойтись они могут только в одном – в оценке вкуса соуса.

«Круговая порука» в легионе – правило хорошего тона. Если кто-то собрался в «самоволку», никто не станет об этом доносить начальству, а вдруг однажды самому потребуется отправиться в «самоход»? Да и начальство относится к этому как к пионерским шалостям и не более того.

Следующее непреложное правило легионера: не болтай лишнего. Не рассказывай о своей жизни. Известен случай, когда один легионер, в подпитии, увидел на обложке журнала «Детектив» свой портрет. В приливе гордости за свою славу в криминальном мире он расхвастался перед собутыльниками: «Видали? Это же я!» На следующий же день в этом баре его стали караулить жандармы. Попытались проникнуть в казарму, но их туда не пустили. Да и фото, которым они козыряли, какое-то не очень четкое… Может, и напоминает кого-то у нас тут… А потом болтуна, для его же пользы, перевели в отдаленный гарнизон… Правда, было это еще до Второй мировой войны. Теперь завсегдатаев криминальной хроники в легионе не держат. Легион – не Лондон для беглых российских бизнесменов.

Защитой своих солдат контрразведка легиона занимается всерьез, в том числе и тех, кто скрывается в нем по политическим причинам, а поэтому вряд ли сможет когда-либо вернуться домой…

И все же в силу старой традиции поступление на службу под чужим именем сохраняется ради тех, кому это действительно нужно, и не ради нарушения законности, а чтобы забыть тяжелое прошлое и попытаться начать жить с «чистого» листа. Конечно, за двадцать три года – средний возраст рекрута – доброволец вряд ли успел прожить трудную жизнь, от которой хотел бы отказаться, как это бывало сто лет назад, когда в легионе служили многоопытные мужчины с яркой биографией.

Новый шанс для новой жизни…

Как и в прежние времена, для того чтобы вступить во Французский Иностранный легион, сначала нужно добраться до Франции, нигде за ее пределами вербовочных пунктов нет. Кандидаты из стран, не принадлежащих к Евросоюзу, как правило, покупают туристическую путевку в Париж или на юг Франции. Если такого «туриста» зачисляют в легион, то домой он не возвращается, а поскольку он будет служить французскому государству, истечение срока визы нарушением паспортного режима не считается.

Сложность заключается в другом: за неделю своей «легионерской» судьбы не определить, – процесс отбора занимает не менее трех недель. А на последнем этапе рекрута могут забраковать по результатам психологических тестов. И по разным вербовочным пунктам, как до 1934 года, сейчас в связи с полной компьютеризацией процесса не побегаешь. Бывает, что комиссия объявляет: «Вы нам подходите, но в настоящий момент зачислить вас в учебный полк не можем. Возвращайтесь через несколько месяцев». Такие ответы связаны чаще всего с «перебором» представителей определенной нации (последние 15 лет – это славяне). Тогда приходится проявлять не только терпение, но и тратить лишние деньги. Пытаться присылать анкетные данные по Интернету бесполезно, их даже смотреть не станут… Только личное присутствие. В этом плане французам намного легче, чем россиянам или китайцам.

Кстати, и мне пришлось проделать две попытки, чтобы добиться своего и начать журналистскую работу с легионерами. После первого визита в полк (по предварительной договоренности) для объяснения своих целей и задач следующие полгода я потратил на переписку по согласованию сроков следующего приезда, которые в последний момент перенесли… Но подобная настойчивость расценивается так, что этому парню действительно нужен Иностранный легион и он сделает все, чтобы попасть туда. Случаев отказа после того, как человек вернулся спустя какое-то время, не бывает.

Разумеется, не имеет никакого смысла приходить во французское посольство или консульство с просьбой о визе на том основании, что вы, видите ли, собрались во Французский легион. Вас быстро отправят на сайт легиона или еще куда подальше. И, конечно, приезжать надо с деньгами: на сердобольных бабушек, что приютят, напоят и накормят, рассчитывать не стоит. Хлебосольство не во французском характере, особенно если дело касается иностранцев, не говорящих на их языке. Нет, французы ни в коем случае не расисты и не шовинисты, – просто чрезмерный наплыв «непонятных» иностранцев им уже порядком надоел.

При подборе кадров даже легион не застрахован от ошибок. Показательна пафосная интернет-страничка некоего Алекса под названием «Я был в знаменитом Французком иностранном легионе» (орфография автора сайта. – В. Ж). Я проявил любопытство и узнал, что мой герой умудрился ночью сбежать из гостиницы, бесплатно проехаться на такси, убежать от разгневанного таксиста и перелезть через забор казармы. Попасть в учебный полк ему удается. Но трудности периода обучения его не вдохновляют: «Я уже стал уставать и нервничать. Потому что испытания меня уже достали». И все же Алекс получает белое кепи, «…и тут случилось непредвиденное, я подрался и сказал, что мне надоел легион. И в итоге меня выгнали. В Марселе у меня уже была кругленькая сумма денег. И билет до Парижа выданный легионом. Поезд был в 22:40. До поезда было еще 5 часов, и я решил пойти подкрепится и выпить. В кафе я познакомился с девушками легкого поведения. Мы пили всю ночь. Днем я проснулся и не помнил, что дальше было. Посмотрев по карманам, я просто обалдел. У меня пропали почти все мои деньги». Попытка французской полиции отделаться от Алекса и сдать его сотрудникам российского консульства провалилась – такой соотечественник оказался им ни к чему. Алексу пришлось автостопом и на электричках «зайцем» пробираться через всю Европу домой.

Этот неприглядный эпизод имел место более десяти лет назад. Но при отборе новобранцев в легионе стали еще разборчивее – недостатка в желающих не наблюдается, да и мировой кризис увеличивает количество кандидатов.

Вот каким увидел Иностранный легион полковник русской армии Елисеев за 60 лет до Алекса.

«Наш Пятый полк состоял почти исключительно из легионеров старших возрастов, которых переводили сюда как бывших фронтовиков на отдых в спокойной обстановке Индокитая с совершенно мирным туземным населением. Здесь 30-летний легионер с пятигодичным стажем службы считался «мальчишкой». Средний возраст легионеров был свыше 40 лет. Много было по 50 и старше. Конечно, люди такого возраста, изношенные физически долгой службой в тропических странах и ненормальной жизнью, как постоянная выпивка и легкодоступность туземных женщин – эти легионеры по большей части уже утратили свои физические силы и выносливость и не отличались большой моральной устойчивостью. С другой стороны, суровость дисциплины, при недостаточной заботливости о легионерах со стороны офицерского состава, видевшего в них не живых людей, своих соотечественников, а только «легионера номер такой-то» – все это вместе взятое не могло заложить в душе легионера никакой преданности, даже верности, той стране, которую он обязан защищать не за страх, а за совесть, как ее сын. Воспитанные и приученные за всю свою долгую службу на методах борьбы с иррегулярными силами восставших полудиких африканских разных племен – теперь они столкнулись с высоко дисциплинированными, глубоко патриотически настроенными войсками японской армии, даже фанатично настроенными японцами для расовой борьбы, при лозунге «Азия – для азиатов». Наши легионеры не могли противопоставить японским отрядам надлежащей боевой устойчивости. Такова была действительность…» Конечно, тонкие наблюдения Елисеева относятся к далекой окраине империи, живущей в расслабленном азиатском ритме: там служба приравнивалась к санаторию для ветеранов… В Северной Африке дело с подготовкой легионеров обстояло намного лучше, что не спасло страну от поражения в «странной войне».

В записках казачьего полковника просматривается очень «русская» точка зрения человека, воспитанного в лучших традициях отечественного патриотизма. Ему, поневоле ставшему лейтенантом Французского легиона, в глубине души так и не стало понятным, как можно умирать за чужую страну, а не за родину-мать. А все «разговорчики в строю» об идеалах свободы и демократии – это для отвода глаз…

Менялось время, менялись люди, а вместе с ними и легион. После Второй мировой войны система набора в Иностранный легион полностью изменилась. Помогли поражения. Сначала в Дюнкерке в 1940-м, потом в Индокитае в 1950-е годы, когда легиону снова пришлось столкнуться с патриотическим отпором коммунистической армии, воюющей на своей территории против оккупантов, воплощая в жизнь лозунг «Азия – для азиатов». И наконец, уход легиона из «Отчего дома» – Алжира.

Французы отличаются от нас тем, что все-таки учатся на собственных ошибках. Сейчас во французской армии служат люди с активной гражданской позицией. При всей внутренней дисциплине и патриотизме они не боятся поднимать вопросы и выносить их на суд общественности. Проявлять гражданскую смелость им позволяет простой факт: армия это не государство в государстве, она находится под контролем своего народа, который содержит ее за счет своих высоких налогов. Французы не очень-то любят расставаться со своими деньгами. Пожалуй, даже больше остальных европейцев. И не из природной жадности, которую им радостно приписывают как свои ближайшие соседи по «евродому», так и другие, весьма отдаленные. Право задавать вопросы власти давно стало частью национального характера французов. Используя многочисленные демократические институты, включая политическую оппозицию, они всегда контролируют, на что же были потрачены кровные «еврики», которые можно было с пользой употребить на «качество жизни», то есть на себя, любимых. Жирные «бизнес-генералы», плохо воюющие, зато мастерски осваивающие госбюджет, здесь давно перевелись. Впрочем, и солдаты не строят им загородных домов… При всем своем «антимилитаризме», то есть размеренной, сугубо гражданской жизни, когда никому против воли не надо идти в армию, к Вооруженным силам во Франции относятся с большим уважением, ценя высокий профессионализм. Как не вмешиваются в дела врачей и не «носят» им в карман, зато в случае ошибки на них подают в суд.

Легион «помолодел»: на службу принимают мужчин от 17 до 40 лет. Несовершеннолетние – те, кому не исполнилось 18 лет, обязаны предоставить заверенное посольством Франции в своей стране разрешение родителей, фокус с прибавлением себе «пары годков» сегодня не проходит. Средний возраст новобранца – 23 года. Интересно взглянуть на статистику посещения официального сайта Французского Иностранного легиона. Самый высокий интерес к службе в его рядах проявляют в Европе, США и Австралии. Среди европейцев максимум интереса… у самих французов и бельгийцев; в последнее время всё в меньшей степени – у украинцев. В Африке наиболее активны – алжирцы, а потом южноафриканцы… и никакого интереса не наблюдается в самых бедных странах. В Южной Америке больше всего посетителей сайта среди бразильцев, за ними следуют аргентинцы, колумбийцы и венесуэльцы. В Северной Америке – это граждане США, канадцев намного меньше. Австралийцев примерно столько же, сколько и алжирцев. В Азии, куда создатели сайта отнесли нашу страну, русские по посещению сайта намного превзошли китайцев, не говоря уж о казахах и индусах.

После развала СССР из России и стран СНГ пошел поток желающих вступить в легион. Были сугубо штатские и те, кто отслужил в армии, в том числе и офицеры. Последним попасть в легион труднее всего: им будет здесь некомфортно. Французы это понимали, поэтому чаще всего кандидатуры наших «летех» и «кэпов» заворачивали. Конкуренцию «дорогим россиянам» также составляли выходцы из стран бывшего Варшавского договора. Отказывали многим из-за «процентного соотношения» наций.

Это, кстати, отличает Французский Иностранный легион, в Испанском – давно плюнули на «интернациональный» принцип формирования.

В последние годы российские пользователи Интернета не так уж и активны, как в 1990-е. Примерно то же произошло в Германии, которая до начала 1930-х была основным поставщиков рекрутов. При Адольфе Гитлере немцы перестали толпами вступать в легион: дома жить стало комфортнее, чем в Веймарской республике, да и у молодежи в рейхе появилась перспектива. Правда, чем всё это обернулось потом, мы знаем.

В легион берут только холостяков! Даже если вы женатый человек, то для легиона вы теперь все равно холостой. Но никакого целибата, как у католических священников: жениться легионеру не возбраняется, но только не в первый год службы. И под своей, а не вымышленной, фамилией. И, конечно, с разрешения командования.

Есть легионеры – бывшие военные, но среди добровольцев, вступающих в ряды Иностранного легиона, многие никогда не служили в армии своей страны, и все же отсутствие военного опыта никогда не было препятствием для вступления в легион. Как говорится: «Не умеешь – научим, не хочешь – заставим!»

Легионом пугают – например, жестокими внутренними правилами и суровостью устава. В действительности, в Иностранном легионе нет и не было какого-то своего устава – там придерживаются того же общедисциплинарного устава, который действует в сухопутных частях французской армии. Разница лишь в статусе личного состава. Легион отличает особая гордость за свое героическое прошлое, и в нем принято неукоснительно следовать внутренним правилам, которые нигде не записаны. Но эти традиции действуют подчас сильнее любого официального свода армейских законов и правил. Да и тому, кто служил у нас, нравы современного легиона не покажутся чрезмерно суровыми.

Всю интересующую информацию соискатель может получить на официальном сайте Французского Иностранного легиона на пятнадцати языках, включая русский. Вернее, почти всю: подробную информацию можно прочитать только по-французски. Даже в легионе не очень-то дружат с иностранными языками – он же «Французский». Данные о службе в легионе можно также получить в одном из двенадцати информационных пунктов, открытых в крупных городах по всей стране.

Парижский вербовочный пункт, куда чаще всего обращаются желающие вступить в легион, прибывшие под видом туристов, находится в форте Де-Ноге (назван «Де-Ноге» в силу французской традиции называть оборонительные укрепления в честь того, что конкретно они призваны защищать. – В. Ж),в получасе езды от центра или в 20 минутах от площади «Насьон». Форт был выстроен по приказу Луи Тьера, возглавлявшего правительство при короле Луи Филиппе, и был одним из шестнадцати в линии обороны вокруг столицы общей длиной 34 километра. Решение о возведении укреплений было принято в 1840 году. На вооружении всех фортов было восемь тысяч орудий, а численность гарнизона составляла 60 тысяч человек – грозная сила! Но, несмотря на это, во время Франко-прусской войны форт был без особого труда захвачен немцами, но после заключения перемирия возвращен исконным владельцам. Всего на 70 лет: в 1940-м его заняла Полевая жандармерия. А после мятежа французской армии в Алжире, в котором участвовал и легион, в форте содержали в предварительном заключении непокорных офицеров.