Текст книги "Тёзки"

Автор книги: Василий Клёпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Антон Иванович сказал Тоше, что он создал Кубанскую красавицу из двух слив – Яичной жёлтой и Сливы Бербанка. А Яичную жёлтую кто-то ещё сделал. А из чего? Так до конца и не доберёшься.

Тоша снова стал смотреть на Кубанскую красавицу. Неопытный глаз не мог найти на ней даже признаков жизни.

– Посмотри! – показал Огнев на завязь новых плодов.

Кубанская красавица, созданная Огневым, цветёт раньше всех слив, даже раньше персика, и успела опылиться ещё до туманов.

– Вот это здорово! – восхитился Тоша.

Другие сливы цвели и, как все деревья в садах, ждали в эти дни опыления.

– А вот эти не опылятся, – сказал мальчик.

Но он ошибался. Перед ним были сливы, которым гибридизацией Огнев привил новое качество: он удлинил период их цветения с одиннадцати до двадцати двух дней.

– Не может быть, тёзка, – сказал ученый, – чтобы за три недели не выдалось ни одного солнечного дня. А будет такой денёк – сливы опылятся, и на них к лету будет хороший урожай.

– Пойдём, тёзка, посмотрим, что там наделали наши браковщики, – сказал Антон Иванович и повёл Тошу на чердак, где у него был фундук. Он приставил лестницу и полез наверх. Тоша быстро забрался за ним. С писком и топотом разбежались крысы. Весь чердак был увешан маленькими мешочками.

– Ой, как много крыс! А что в этих мешочках? – спросил Тоша.

– Ты смотри не на мешочки, а под ними, на пол. В мешочках у меня лежит фундук ^[12], а под ним по пять штук орехов из каждого мешочка. Вот и давай будем считать, сколько этих орехов осталось?

Тоша заметил, что на каждом мешочке стоит номер. Он взял у Антона Ивановича бумагу и стал подсчитывать и записывать, сколько орехов осталось: из мешочка номер четыре всего два, из номер пять – нет ни одного.

– Антон Иванович, а вот сюда вы клали орехи?

– Орехи есть под всеми мешочками…

– Да нет, Антон Иванович! Вот здесь нет ни одного ореха!

– Так и запиши. Значит, нет ни одного? Это хорошо. Да, да, да.

Когда Тоша закончил подсчёт, Антон Иванович просмотрел всё и сказал:

– Вот, тёзка, мы и выяснили, какие орехи нам надо разводить! Вот эти, – он отчеркнул как раз те самые мешочки, под которыми не было орехов. – Ну и вот эти ещё можно попробовать с грехом пополам. А остальные, которых крысы не тронули, можно выкинуть.

– Это что же, вы так крысам верите?

– О, тёзка, крысы – очень хорошие ценители орехов! Ты думаешь, почему они не тронули вот этих орехов? Да потому, что это самые толстокорые и грубые орехи. Крысы едят только тонкокорые и маслянистые.

Он подошёл к мешочкам, взял из них несколько орехов и дал мальчику. Тот попробовал разгрызть и не смог, зато другие съел без всякого труда.

– А ведь правда, – засмеялся Тоша. – Теперь вам и не надо разгрызать орехи.

– Ты шутишь, тёзка, а ведь нам надо было разгрызть около двадцати тысячи орехов! Попробуй, погрызи! Это тебе не то, что у бабушки в гостях. Зубы поломаешь!

Они спустились с чердака, и Антон Иванович занёс все цифры, записанные Тошей, в какую-то книгу.

– Тебе работу ещё дать, тёзка? Хорошо? Тогда будь моим учёным секретарём.

Он пододвинул к Тоше папку с какими-то бумагами и предложил в них разобраться. Это были письма Антону Ивановичу от ребят из разных стран. Тоша сразу вспомнил Антонио Риверу, с которым он познакомился благодаря этой же папке.

– Эти ребята, они что, ваши знакомые? – спросил Тоша.

– Это всё мои тёзки, Тоша, – улыбнулся Огнев, весело взглянул на мальчика.

– Тёзки? – сделал большие глаза Тоша. – Какие же это тёзки? Да тут ни одного Антона нет. Серёжа, Гриша, Николай! – начал он перечитывать подписи, – а вот и совсем даже Эля. Она что, тоже тёзка?

– Тёзка! – подтвердил Антон Иванович. – Неважно, что она Эля, а не Антон. Она очень любит растения и хочет даже инжир заставить расти на севере. Этим она мне такая же тёзка, как Серёжа, Николай и как ты, Тоша…

Эля Рогачёва писала Огневу из Архангельска. Это было даже не письмо, а книжечка в красивой цветной обложке, с хорошими рисунками.

На обложке Эля нарисовала оленевода в цветных валенках и меховой одежде, который держал руку на шее большого оленя. Олень гордо скосил голову с огромными ветвистыми рогами и смотрел в тундру, над которой розовёл солнечный восход. Сразу было видно, что Эля любит и тундру и оленей – иначе ей такого не нарисовать бы.

Тоша открыл первую страничку.

На ней очень красиво, красками было выведено:

ОТЧЁТ

юной северной мичуринки

Эли Рогачёвой

Тут же была приклеена фотография самой Эли. Это оказалась маленькая девочка, в белой меховой шубке, воротник которой был завязан клетчатым шарфом. Из-под шапки выбивалась чёлка чёрных волос.

Тоша посмотрел на число в конце странички: 1 октября. И ему подумалось, что сейчас в Архангельске всё ещё зима и девочка, наверно, завидует Тоше, который живёт в тепле, окружённый вечнозелёной растительностью.

На других страничках у Эли Рогачёвой были зарисованы все инжиры, лимоны и апельсины, которые росли у неё дома в горшках. Она указала на рисунке, где они обрезаны, где начали развиваться почки, а потом описала, как за ними ухаживала.

«Листочки у апельсинов опали, – рассказывала Эля, – а у инжиров нет. Инжиры пока ещё бодрые».

– Эх ты, бодрые, – сказал вслух Тоша. – Вот если бы твои апельсинчики были бодрые, – тогда другое дело! У апельсинов листья не должны опадать, а инжиры всё равно осыплются.

А потом Эля зарисовала два горшка с лимонами и сбоку приписала:

«Листики ещё не опали. Лимончики из моих семян погибли, а это Ваши, Антон Иванович, саженцы».

– Ну, конечно! Он же послал тебе морозостойкие саженцы! А ты, глупая, этого не понимаешь!

И он сел за ответ этой Огневской тёзке и посоветовал ей не падать духом, когда с инжиров упадут листья, – они всё равно весной снова вырастут.

Между тем, Антонио, от которого ждали письма его тёзки, сидел ни жив ни мёртв в трюме корабля «Кубань» и считал дни, когда он приедет в Советский Союз.

Уже несколько дней прошло с тех пор, как он явился на корабль, но капитан так и не разрешил ему ехать с ним. Тогда, сделав вид, что уходит, он юркнул в трюм и замер там под мешками сахарного тростника, который моряки везли с Кубы. У него кончилась еда, и он вылез ночью на палубу, чтобы хоть немного перекусить. Долго бродил по каким-то отсекам и, когда был уже у цели, его обнаружил вахтенный матрос и привёл в каюту. Матросы уставились на мальчика с изумлением. Антонио стал вспоминать все русские слова, которые он знал, и начался разговор, о котором матросы потом рассказывали, покатываясь от смеха.

– Ты куда едешь? – спросил его матрос с большими чёрными усами.

– Советский Союз, – ответил маленький нарушитель.

– А откуда?

– Куба, – громко ответил мальчик.

– Зачем же ты едешь?

Мальчик долго смотрел на усатого матроса, но тот больше ничего не говорил, а смотрел на него строго. Тогда мальчик улыбнулся, обнажив свои крепкие зубы, и сказал:

– Ми не понимает…

– Зачем твоя едет? – вмешался тут матрос, который задержал Антонио, так как думал, что уж его-то мальчик поймёт. – Зачем твоя поехала в Советский Союз?

– В Советском Союзе ми имеет друг… Зовут Антонио Корешков. Маленький, – показал он руками, какой есть этот Антонио Корешков. – Ми с ним переписывалься…

– Как ты сказал? Корешков? – изумлённо спросил усатый матрос.

– Да, да, Корешков, – почувствовав интерес матросов к своему рассказу, оживился Антонио. – Антонио Корешков.

– А откуда ты знаешь русский язык? – спросил усатый матрос.

– Мой не понимает, – растерянно улыбаясь, сказал мальчик, но продолжал так, как будто он всё понял. – Ми в школе изучаль немного русски язык… чтопы говорить с русски. Русски – наш друг, – и, подняв скрещённые руки, взглянул на матросов.

Матросы оживились, загудели, но мальчик не мог понять, чему они смеются. Для него было ясно, что его не высадят где-нибудь на острове и не передадут чужим матросам.

– Сходи за капитаном, – сказал усатый матрос тому, который обнаружил кубинца.

Антонио понял, что сейчас придёт капитан, и заметался: только бы не капитан, которого он так жестоко обманул. Он оглянулся на дверь, собираясь бежать, но тут пожилой матрос взял его за руку.

– Ты не бойся, Антонио. Наш капитан очень хороший, он тебе ничего не сделает…

Капитан вошёл в каюту. Антонио опустил голову и стоял, как преступник.

– Антонио! – воскликнул капитан. – Это что же за безобразие! Как тебе не стыдно! Ай, ай, ай. Ну что мне с тобой делать?

Антонио поднял на него свои большущие чёрные глаза, в которых блестели слёзы.

– Что же мне с тобой делать? Иди на камбуз – поешь немного. Наверно, несколько дней не ел?

Матрос заулыбался и, взяв Антонио за руку, повёл его кормить.

Теплоход в это время был на траверсе ^[13]островов Мадейра. Предстоял ещё путь через Гибралтар, Средиземное море, через Босфор – до Чёрного моря, Антонио ходил по палубе свободно и независимо как свой. Команда его полюбила, да его и нельзя было не любить, до того смелым и честным парнем был Антонио. Однако, когда теплоход поравнялся с Дарданеллами, Антон почувствовал холод и стал реже показываться на палубе. Капитан предложил сшить для мальчика костюм, в котором он мог бы ходить, не боясь простудиться.

Когда Тоша прибежал к дяде Симе, он и не думал увидеть Антонио. Мы не будем описывать всех подробностей этой встречи, важно одно: из порта шли два друга, тёзки, которые разыскали друг друга на таком расстоянии.

И первое, куда повёл Тоша своего кубинского друга, – это в селекционный сад, к Антону Ивановичу Огневу.

Барбудос– бородачи. Так на Кубе называют бойцов Повстанческой армии, поклявшихся носить бороду до полной победы над режимом диктатуры.

Мангро– деревья на морских побережьях.

Рента– доход с земли, не требующий от своих получателей никакого труда.

Мачете– большой нож для рубки сахарного тростника.

С корабля «Гранма» на Кубу высадилась группа кубинских патриотов во главе с Фиделем Кастро.

Сьерра-Маэстра– горы, в которых началось восстание, возглавляемое Ф. Кастро.

Гуахиро– белые кубинские крестьяне.

Гибридизация– скрещивание, получение помесей в растительном и животном мире.

Фундук– кустарник-орешник, растущий на Кавказе и в Крыму, а также орех этого кустарника.

Траверс– направление, перпендикулярное ходу судна.