Текст книги "С чего начиналось"

Автор книги: Василий Емельянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Новые задачи

Взрыв бомбы был, естественно, основным экзаменом и основным итогом. Мы узнали, что задача решена и дело теперь только за отлаживанием технологических процессов. Дальше было уже то, что свойственно любой отрасли производства. Но для Курчатова такая деятельность была не по нутру – он искал новые пути и возможности.

Стали появляться проекты новых атомных реакторов, возникли новые физические идеи. И естественно, что после успешного решения проблемы ядерного деления в порядок дня встала проблема термоядерного синтеза, в том числе сначала неуправляемого, хотя Курчатов уже в то время вынашивал мысль об управляемом термоядерном синтезе.

После удачных испытаний атомной бомбы стали быстро проводиться работы по водородной бомбе. И здесь так же ярко проявились талант и смелость Курчатова. Он стал энергично искать наиболее разумные пути быстрого решения этой чрезвычайно сложной проблемы.

Известно, что примерно на 6 тысяч молекул обычной воды содержится одна молекула тяжёлой воды. Мы в своё время долго думали, как её «вытащить». Необходимо было разработать новые для нашей страны технологические процессы производства. В конце концов мы эту задачу решили. Но вот в порядок дня встало создание водородной бомбы, для которой нужна не тяжёлая вода, а тяжёлый водород – дейтерий. Ведь это газ. Как же газ включить в бомбу? И долго мы ломали голову над тем, в какой форме водород может быть введён в бомбу. В связи с этим потом возник вопрос о создании ряда сложных производств, таких же сложных, как производство лёгкого изотопа урана – урана-235 и плутония.

Все эти проблемы были успешно решены. И если мы позже, чем американцы, взорвали бомбу деления, то зато раньше их создали бомбу синтеза – водородное оружие.

Быстрое решение «проблемы века» для многих на Западе казалось невероятным. Они терялись в догадках, тщетно пытаясь найти этому объяснение, и нередко приходили к нелепым выводам. Неудивительно, что советские учёные, появившиеся в странах Запада после успехов в области атомных исследований и завершения их созданием ядерного оружия, а также достижений в области завоевания космоса, привлекали большое внимание. Их засыпали вопросами, стараясь понять, чем же все-таки объясняются эти потрясающие успехи Страны Советов.

Я вспоминаю одного голландского журналиста, который задал мне вопрос, интересовавший тогда буквально всех. До сего времени перед моими глазами стоит этот журналист – высокий, худой, нервный… Вопрос был такой:

– Профессор, скажите, чем вы как учёный объясняете, что Советский Союз, не будучи самой индустриально развитой страной, первым построил атомную станцию, первым построил судно с атомным двигателем и первым запустил искусственный спутник Земли?

Я тогда, в свою очередь, спросил журналиста:

– А если я вам это объясню, вы опубликуете?

– Да.

– А где у меня гарантия? Он ответил:

– Я редактор газеты.

– Хорошо. Но ответ у меня будет длинный.

И мне пришлось ему рассказать о том, что хорошо известно нам, советским людям, и что недостаточно отчётливо понимают за границей: о преимуществах социалистического строя, о возможности концентрировать свои усилия на основных вопросах, об отсутствии в СССР тех трудностей, которые имеются в капиталистических странах, где один концерн заинтересован в одном, другой – в другом, третий – в третьем… И так далее. Тогда журналист, внимательно слушая и записывая, сказал:

– Что же вы хотите сказать – у вас прогресс, а в капиталистических странах нет никаких успехов и никакого прогресса?

– Нет, я не могу этого сказать. Но ведь вы мне совсем другой вопрос задали: почему мы первые создали и атомную станцию, и ледокол с атомным двигателем, и спутник. Я вам ответил…

Своё слово голландец сдержал – интервью было опубликовано.

…Успехи в атомных исследованиях оказывали и оказывают существенное влияние на многие другие области науки и промышленности, поднимают их на новую ступень.

Достаточно сказать, что появление радиоактивных изотопов дало возможность в ряде отраслей промышленности по-новому поставить контроль и управление производственными процессами.

Курчатов это знал и всячески пропагандировал широкое использование радиоактивных изотопов. Как-то у себя в институте Игорь Васильевич организовал совещание и пригласил министров, их заместителей, работников Госплана и других руководящих работников. Его не занимало, как выражаются юристы, конституционно ли это собрание. Он просто считал, что это нужно для страны, и поэтому проблемой надо заниматься. Когда все собрались, кто-то в шутку заметил, что Курчатов созвал заседание Совета Министров – столько министров и их заместителей там оказалось. Большинство из приглашённых на совещание пришли, да к нему и не могли не прийти – он умел так поставить вопрос, что отказаться было невозможно.

На совещании Курчатов выступил с докладом о том, какое значение имеют радиоактивные изотопы для народного хозяйства страны. Там присутствовал заместитель министра здравоохранения, и, обращаясь к нему, Игорь Васильевич сказал, что с помощью радиоактивности мы можем диагностировать заболевания и лечить многие из них. И поэтому надо этим заниматься, надо дать в клиники и больницы радиоактивные изотопы. Мы, сказал Курчатов, дадим медикам то, что им нужно.

Он обращался к металлургам, к химикам, к пищевикам, к текстильщикам, к представителям многих других отраслей промышленности. Никакого отношения к военным аспектам применения атомной энергии обсуждавшиеся на совещании вопросы не имели. Широкое применение изотопов сделало буквально переворот во многих областях: в автоматике, в управлении, в контроле, в исследованиях. Мы сейчас используем огромное количество радиоактивных изотопов в самых различных областях.

Со времени пуска в действие первого атомного реактора в нашей стране прошло уже более четверти века. В течение этого времени производство радиоактивных изотопов для нужд народного хозяйства страны, для медицинских целей, проведения научных исследований непрерывно росло.

Значительно возросло также количество изготовляемых стабильных изотопов. Только в течение 1971 года в нашей стране было выпущено 156 различных радиоактивных и 232 стабильных изотопа. Номенклатура изотопной продукции в целом достигла более 3000 наименований. Радиоактивные изотопы в СССР применяют более 5000 научных и промышленных организаций.

И.В. Курчатов придавал важнейшее значение широкому использованию атомной энергии во всех её формах. Он видел большие возможности этого фундаментального открытия нашего времени не только для проведения контрольных функций, механизации и автоматизации производственных процессов, но также и для изменения свойств многих материалов путём воздействия на них радиоактивными излучениями и получения материалов с новыми свойствами.

Будучи учёным с конкретным образом мышления, И.В. Курчатов активно поддерживал связи с большинством руководящих деятелей министерств и ведомств. Он лично знал наиболее крупных научных работников и инженеров отраслевых исследовательских институтов и конструкторских бюро и не только старался понять их сегодняшние нужды, но, со своей стороны, всегда стремился убедить их в необходимости использовать в производстве то или иное достижение или открытие современной науки.

Мне не раз приходилось присутствовать при его разговорах со специалистами. И когда я слышал его убедительные доводы, почему необходимо использовать в этом конкретном производстве тот или иной прибор с радиоактивным излучением или поставить исследования по воздействию излучения на технологический процесс на каком-то участке производства, мне порой казалось: ну как же он может давать такие конкретные рекомендации? Ведь он очень далёк от этих производств! Но специалисты с ним соглашались и ставили эксперименты, часто приводившие к интересным результатам.

Первые атомные электростанции

Огромно значение изотопов в народном хозяйстве страны. Они играют чрезвычайно важную роль в научно-исследовательской области, переоценивать которую чрезвычайно трудно. Изотопы стали глазами исследователя, позволяя ему заглянуть в области ранее недоступные. И все же, несмотря на все это, основное направление в реализации фундаментального открытия ядерной физики XX века – деления атомных ядер – заключается в энергетическом использовании его как нового мощного источника энергии.

Курчатов, который обладал хорошо развитым чувством предвидения большого учёного, это понимал и прилагал большие усилия к организации работ по атомной энергетике.

Курчатов предпринимал активные меры к тому, чтобы широко поставить необходимые научные и инженерные работы в области ядерной энергетики. Именно он предложил и продвигал строительство первой атомной электростанции в Обнинске под Москвой. Не успело ещё закончиться строительство этой станции, как Игорь Васильевич начал вызывать людей, проводить совещания и настойчиво, со свойственной ему неуёмной энергией поднимать новые вопросы по созданию атомных реакторов самого разнообразного типа для более мощных электростанций.

Его энергией и усилиями возникли научно-инженерные проекты Воронежской и Белоярской станций. Поэтому вполне заслуженно и оправданно Белоярская атомная электростанция и носит его имя. То, что посеяно Курчатовым, ныне даёт обильные всходы и отмечается разработкой проектов новых, ещё более мощных атомных электростанций.

Работы в области мирного использования атомной энергии, как и все другие научные и технические исследования, осуществляются в Советском Союзе планомерно, в соответствии с общим планом развития народного хозяйства страны. Они планируются на основе не только текущих, но и будущих потребностей советского общества.

Наша программа строительства промышленных атомных электростанций и исследовательских работ по атомной энергетике вызвана не тем, что Советский Союз испытывает недостаток в органическом топливе. Запасы органического топлива и гидроресурсы в СССР обеспечат нужды страны на длительное время и в больших масштабах.

Дело в том, что атомная энергия имеет ряд преимуществ перед другими видами энергии. Энергия ядерных процессов является наиболее концентрированной формой энергии. При сжигании одного килограмма даже наиболее калорийного химического топлива можно получить только 12 тысяч килокалорий. При делении же ядер одного килограмма урана выделяется 16 миллиардов килокалорий. Ядерное топливо является легко транспортируемым видом топлива; там, где сейчас требуются сотни тонн угля, можно будет обойтись килограммами урана.

Среди учёных нет споров о том, можно или нельзя рассматривать ядерное деление как практический источник энергии. Этот вопрос решён положительно. Горячо обсуждаются и ведутся острые дискуссии по другим вопросам – как преобразовать атомную энергию наиболее дешёвым путём, как снизить стоимость изготовления оборудования и строительства атомных станций, как повысить радиационную безопасность и долговечность работы основного оборудования, а также повысить долю энергии, вырабатываемой атомными электростанциями, в общем энергетическом балансе.

Курчатов, будучи большим реалистом, понимал основные трудности проблемы и энергично их устранял, прокладывая пути к энергетике будущего.

Проблема термоядерного синтеза, о чем мечтал Курчатов, ещё не решена. Она пока не вышла из стен лабораторий. Но я глубоко убеждён, что и эта проблема также будет решена. Академик А.П. Александров на упомянутой уже энергетической конференции в 1968 году, говоря об атомной энергетике, так оценивал проблемы термоядерного синтеза: «Более отдалённой рисуется перспектива использования энергии термоядерного синтеза лёгких элементов, однако и здесь, в труднейшей области физической теории и эксперимента, усилия научных коллективов разных стран ощутимо приблизили решение, и я думаю, хотя мне хорошо известны данные о продолжительности жизни, у меня есть большие шансы увидеть первые устройства с самоподдерживающейся управляемой реакцией синтеза тритийдейтериевой смеси».

Надо помнить, что начало этим работам тоже положил Курчатов.

Первая в мире атомная электростанция мощностью пять тысяч киловатт была введена в действие в Советском Союзе в июле 1954 года. В 1974 году было отмечено 20-летие её непрерывной деятельности. Первая атомная электростанция была научно-экспериментальной базой, на которой проверялись и обрабатывались отдельные элементы конструкций и проходили обучение кадры энергетиков.

После пуска первой станции начались работы по сооружению более мощных атомных электростанций. В 1958 году в СССР была введена в строй первая очередь Сибирской атомной электростанции, сейчас её мощность превысила 600 тысяч киловатт.

Как-то Курчатов пришёл ко мне, когда у меня в комнате находился А.П. Завенягин. Было уже поздно, и мы собирались с ним уходить домой.

Игорь Васильевич был сильно возбуждён и с места в карьер начал излагать свою новую идею.

– А знаете, Авраамий Павлович, мы смогли бы облагодетельствовать строителей, – и он с хитринкой взглянул на него, зная, что Завенягин не равнодушен ко всему, что касается строительства.

– Чем же вы хотите облагодетельствовать строителей? – спросил Завенягин.

– Мы могли бы создать реакторы для электростанций небольшой мощности. Можно было бы смонтировать энергетическую установку с таким реактором на гусеничном ходу, и строители могли бы её передвигать с одной площадки до другой. Топлива к ней подвозить не потребуется, его расход составит два-три килограмма в год, а управлять ею будет очень просто.

Завенягин пробовал было несколько снизить оптимистический пыл Курчатова, но это ему не удавалось.

– Обеспечение строителей электроэнергией – дело, конечно, очень важное, – начал было Авраамий Павлович, но Курчатов его перебил:

– А раз важное, так надо немедленно и заняться этим делом.

– Но при проведении строительных работ необходимо решать много других сложнейших проблем, – продолжал Завенягин. – Ведь нам приходится строить в местах, ещё не обжитых, и многие тривиальные для обычных условий задачи вырастают в сложнейшие проблемы. В особенности, когда строительство ведётся в удалении не только от промышленно развитых районов, но даже от населённых мест. В таких случаях строителям часто приходится превращаться в робинзонов.

– Робинзон с атомной электростанцией – это уже будет не тот Робинзон, о котором писал Дефо, а Робинзон особого рода, – возражал Курчатов.

– Да с вашей электростанцией на гусеничном ходу не везде и доберёшься до места строительства, – вставил Завенягин. – Мне приходилось вести строительство за Полярным кругом, как вы знаете. Попробуйте доставить туда такую станцию! Уже это одно является очень сложным делом.

– Я и об этом тоже думал, – упорствовал Курчатов. – Можно создать станцию из отдельных транспортабельных блоков, доставить отдельные блоки на самолётах и сбросить их на парашютах прямо на строительную площадку… Кстати, нам следует также подумать о создании самолёта с атомным двигателем, ведь тогда снимется вопрос о максимальной длительности полёта без посадки. Можно будет летать куда угодно, до любой точки на планете. Хочу поговорить на эту тему с Сергеем Павловичем Королёвым, Надо будет его взбудоражить! В этой области, мне думается, атомная энергия также может найти применение. О транспортабельных атомных электростанциях я уже консультировался. Сегодня у меня был разговор с Дмитрием Васильевичем Ефремовым. Он и специалист великолепный, и организатор хороший – ведь министр электропромышленности.

Игорь Васильевич глубоко чтил Ефремова. Они были близкими друзьями в течение многих лет. Завенягин знал это и с улыбкой сказал:

– Да вы с ним старые друзья – как же он будет возражать против ваших предложений! Ну, сейчас поздно, давайте сегодня на этом закончим наш разговор. А позже к нему вернёмся. Игорь Васильевич, – предложил Завенягин. – А за заботу о строителях примите мою благодарность и не сердитесь на нас, грешных.

…В начале шестидесятых годов передвижная атомная энергетическая установка и транспортабельные атомные электростанции были спроектированы, построены и введены в действие. Но Курчатова уже не было в живых.

Курчатов занимался не только проблемами сегодняшнего дня, но неизменно думал о будущем и постоянно заглядывал в это будущее, стараясь распознать наиболее вероятные пути развития физической науки, да и не только физической. Уделяя большое внимание вопросам практического использования результатов научных исследований, он не оставлял без внимания основные проблемы «большой» науки и принимал энергичные меры к тому, чтобы обеспечить все необходимые условия для наиболее успешного проведения фундаментальных научных работ в широком масштабе. При активном участии Курчатова в Советском Союзе стали строиться мощные ускорители ядерных частиц, что вывело фундаментальные исследования советских учёных в области ядерной физики на передний план мировой науки.

Пожалуй, не было такой области в физике, которая не волновала бы Курчатова, – будь то возникновение новых теоретических концепций, или появление новых приборов для регистрации излучений, или открытие новых возможностей использования атомной энергии, Курчатов приходил в возбуждение и немедленно приступал к активной деятельности. Он отыскивал сведущих людей, с пристрастием допрашивал их не только «в общем и целом», но докапывался до мельчайших деталей и не успокаивался до тех пор, пока не приходил к какому-то определённому выводу. И если был уверен, что дело важное, то развивал бешеную деятельность по организации необходимых работ.

Как-то министр цветной металлургии Пётр Фадеевич Ломако поставил передо мной вопрос о возможности использования атомного взрыва для вскрытия рудного месторождения. Речь шла о том, чтобы взрывом снести верхнюю часть – «шапку» холма, под которой находилось месторождение молибденита. Содержание молибденита в рудном теле было невысоким, и добывать его шахтным способом было невыгодно, а при открытой разработке месторождение представляло бы значительный интерес.

Для вскрытия месторождения и подготовки его к открытым работам требовалось переместить значительное количество горной породы. Расчёты показывали, что при использовании обычно применяемой в практике взрывчатки потребуется заложить очень большое её количество, и все же специалисты не гарантировали успеха. Вот тогда и возникла мысль об использовании ядерного взрыва. Удалённость месторождения от ближайших населённых пунктов и рельеф местности как нельзя благоприятствовали проведению такого взрыва. Я пообещал П.Ф. Ломако поговорить по этому вопросу с Курчатовым.

И вот, когда я рассказал Игорю Васильевичу, о чем идёт речь и какие перспективы открываются по использованию ядерных взрывов для таких, в частности, целей, как проведение вскрышных работ на угольных и рудных месторождениях, он буквально загорелся:

– Да ведь это же великолепно! Как же это мне на приходило в голову!

Но до проведения такого рода работ Игорь Васильевич, к сожалению, не дожил.

Подготовка новых научных кадров

Говоря о Курчатове, нельзя не сказать и о том, что характерной особенностью его была забота о подготовке молодых кадров, особенно в области ядерной физики. Началось это с первых дней организации широких научных исследований по атомной проблеме.

Дело в том, что, когда мы начали заниматься атомной проблемой, учёных, которых можно было привлечь к этим работам, имелось не так много. Ядерная физика сама по себе была очень молодой наукой, и лиц, которые занимались атомным ядром и радиоактивностью, было мало. Что же касается инженерного состава, который мог бы практически реализовать замыслы Курчатова по созданию промышленных установок, – таких людей вообще не было. Поэтому вопрос подготовки кадров приобрёл большую остроту.

В то время уже началась подготовка кадров для атомных работ в нескольких институтах, в том числе в Московском государственном университете. В МГУ тогда физиков по проблемам ядра фактически не готовили. Больше того, среди части учёных бытовало даже мнение, что теория относительности является идеалистической. Этот вопрос был одним из тех, на которых «скрестили мечи» физики МГУ и академических институтов. Все это волновало Курчатова. Он решил активно вмешаться, чтобы оздоровить положение в Московском университете.

Курчатов попросил В.А. Малышева, тогда заместителя Председателя Совета Министров СССР и члена Научно-технического совета, который занимался атомной проблемой, собрать физиков. Малышев собрал совещание, и Курчатов подробно проинформировал их о положении дел в МГУ. Заседания шли несколько дней. Мы обдумывали, кого из учёных следовало бы привлечь для преподавания, кого следовало бы рекомендовать деканом на физический факультет МГУ.

Нынешний декан физфака Фурсов был ближайшим соратником Курчатова. Игорь Васильевич просто уговорил его взять на себя тяжесть руководства факультетом.

Курчатов занимался не только вопросами подготовки специалистов в МГУ, но и вместе с Завенягиным, Ванниковым и другими посвятил много времени и труда, чтобы организовать подготовку кадров и в масштабе всей страны. По его советам в ряде институтов такая подготовка кадров была организована для создающейся атомной промышленности. Сюда входили геологи по разведке урановых руд и горняки по созданию урановых рудников, специалисты для работы на атомных котлах и специалисты по разделению изотопов урана, по радиохимии, по тяжёлой воде, по обогащению урановых руд и так далее.

Помню, мы как-то сидели вместе с Курчатовым у А.П. Завенягина. Авраамий Павлович графил лист бумаги и записывал в клеточки новые специальности и требующееся количество специалистов. Затем Завенягин стал задавать Курчатову вопросы, стараясь уяснить, что должны знать отдельные специалисты, чтобы управлять наиболее ответственными операциями на промышленных объектах. Потом он перешёл к чисто производственным вопросам, выяснял, какие могут быть отклонения от нормального процесса, к чему это может повести, какие наиболее опасные ситуации могут возникнуть и какие следует принимать меры, чтобы устранить появившуюся опасность или, что лучше, предупредить её появление.

Игорь Васильевич терпеливо выслушивал вопросы и давал пространные объяснения. А затем не без озорства сказал:

– Вы как следователь по особо важным делам, не спрашиваете меня, а допрашиваете.

Завенягин был чрезвычайно серьёзен и продолжал:

– У нас аналогичных производств, как вам хорошо известно, не было. И мы ещё не совсем ясно представляем, как будет выглядеть в действительности то, что мы соорудим. А на этих не совсем для нас ясных производствах должны будут работать подготовленные нами специалисты. Мы должны предусмотреть все. Подготовка специалистов даже для давно сложившихся производств трудна, а у нас она будет неизмеримо труднее. Существующие производства в своём развитии шли от простого к более сложному. Мы же должны сразу начинать с невероятно сложного. Когда мы полностью овладеем этими процессами, мы, видимо, будем их упрощать.

– А может быть, наоборот, усложнять, – с каким-то задором вставил Курчатов. – Физическая наука не будет стоять на месте, и возникнут новые проблемы.

– Тем более, – согласился Завенягин. – В этих условиях нам необходимо особенно тщательно определить, какого типа специалисты нам прежде всего потребуются. Для того чтобы управлять производствами, которые мы создаём и будем создавать, нам необходимы будут прежде всего физики и радиохимики, хорошо разбирающиеся в этих областях науки. Вместе с тем они должны владеть инженерным подходом для решения практических вопросов. Это должен быть и физик, и инженер одновременно.

– Должна быть организована инженерно-физическая подготовка специалистов, —согласился Курчатов.

Вот тогда, во второй половине сороковых годов, и созрела мысль о необходимости создать новое высшее учебное заведение по подготовке кадров для нарождающейся атомной промышленности. Для того чтобы возможно быстрее решить вопрос с кадрами, в ряде действующих уже высших учебных заведений были созданы факультеты для подготовки специалистов для новой промышленности.

Чтобы возможно быстрее начать их выпуск вновь созданным институтом, начали отбирать студентов со старших курсов других учебных заведений и предлагать им перейти в новое учебное заведение. Отбирали студентов, имеющих склонность к физико-математическим наукам. С этими студентами я позже встречался, когда мне пришлось самому, помимо обязанностей заместителя Ванникова, ещё взять на себя заведывание кафедрой в этом новом учебном заведении.

Когда мы уже с Ванниковым и Завенягиным практически обсуждали вопрос о создании нового учебного заведения, Авраамий Павлович напомнил мне о том, как таким же примерно путём решался вопрос о кадрах, когда в начале двадцатых годов в СССР стали возникать новые отрасли промышленности.

– Ты помнишь, как мы производили отбор студентов со старших курсов Горной академии и направляли их в учебные заведения авиационной промышленности?

Очень остро стоял теперь вопрос о профессорско-преподавательском составе, о тех, кто должен читать учебные курсы студентам. Все было ново. И многие из руководителей атомных исследований, как почти единственные специалисты в своих областях, должны были читать лекции.

Сам Курчатов в то время лекций уже не читал: у него на это просто не хватило бы времени. Но он работал с высшим командным составом, и те, кто читал лекции, знали Курчатова и поэтому понимали, что именно нужно читать студентам. Тут была прямая связь.

Перестройка эта принесла свои плоды, и в пятидесятых годах в наших центрах появилась молодёжь, успевшая получить подготовку по необходимым специальностям. Многие стали впоследствии известными учёными. Игорь Васильевич был прав, когда заявил на XX съезде КПСС, что объём атомных работ очень велик, но и силы наши теперь велики. «На смену небольшому отряду учёных, которые начинали работу, выросла воспитанная партией армия учёных, инженеров, конструкторов, сильная, молодая, способная решать труднейшие задачи».