Текст книги "Певчие Ада (СИ)"

Автор книги: Василий Щепетнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Но союзников подобный результат не устроил. Они решили самостоятельно провести вылазку в Аид, и полковнику Садовяну лишь с трудом удалось убедить союзников взять в отряд Попеску.

Что немцы люди основательные, было ясно с первого взгляда. В свой отряд, всего семь человек, они отрядили опытных горняков и даже одного спелеолога. Вооружились шахтерскими лампочками, взяли по два фонаря на каждого с запасом свежих батарей, морские факелы – те, что горят и намоченные, взяли и специальное снаряжение – крючья, веревки, маркеры стен. И оделись, словно трубочисты, во все черное, лишь вместо цилиндров надели черные вязаные шапочки, оставляющие открытым только глаза и рот.

Идти в катакомбы решили не днем, а ночью, резонно рассудив, что под землею все равно темно, но поскольку неведомый враг проявлял активность в темное время суток, то и искать его нужно тогда же.

Попеску немцы приняли. Румынский «специалист по вампирам» им не требовался, но нашивки за ранение, а, главное, «Железный крест», отличие, которого румыны удостаивались исключительно редко, заставляли смотреть на капитана с уважением.

Оценив обмундирование союзников, Попеску попросил себе такое же. Удобно, а удобство не прихоть, в сложных ситуациях неудобное обмундирование и скверное снаряжение часто мешают жизни.

Вечером провели инструктаж, подробный, повторяя вновь и вновь возможные действия в ответ на нападение противника, согласуя взаимодействие в критических ситуациях заранее. Это вам не бухарестский гамбит.

Попеску дали вежливо понять: его дело советовать. Если спросят. Вперед не рваться, но и не отставать. Не стрелять, не будучи абсолютно уверенным, что перед ним враг.

К полуночи фургон с отрядом подъехал к Аиду. Дюжина немецких военных уже были там, наблюдая за черным провалом.

Ничего необычного, доложил лейтенант. Все тихо.

Сейчас, ночью, вход в катакомбу едва различался в свете полумесяца и люди, одетые целиком в черные одежды, растворялись во тьме. Попеску шел предпоследним, цепочку замыкал сержант, до войны проработавший несколько лет на строительстве берлинского метрополитена.

Фонари включили только внутри, и свет их показался особенно ярким. Первые метры, знакомые Попеску, прошли неторопливо, приноравливаясь к рельефу бывшей каменоломни.

Кошмар начался, когда они миновали развилку. Выбрав левое ответвление, отряд вступил в низкий длинный ход. И здесь им пришлось идти осторожно, поскольку всюду лежали трупы – мумифицированные трупы полицейских и солдат, лишь однажды они увидели труп женщины.

Попеску насчитал одиннадцать тел. Он был потрясен – но немцы шли вперед, нервы у них были покрепче. Или просто привыкли.

Ход расширился и они смогли выпрямиться. Облегчения это не принесло, Попеску ощущал гнет нависшей породы почти физически. Но вдруг впереди забрезжил свет, и он невольно устремился к нему. Сержант, что шел сзади, удержал и жестом приказал не трогаться с места. Действительно, это никак не могло быть естественным светом, кругом же ночь.

Свет был голубоватым, что и обмануло Попеску поначалу, но затем, приблизившись еще на несколько шагов, стало видно что он слишком голубой для дневного света.

Внезапно слабость нахлынула на Попеску. Он прилагал все усилия, чтобы остаться на ногах, но не сумел и мягко упал, пистолет и фонарь вывалились из рук. Остальные если и продержались дольше, то лишь на несколько секунд. Кто-то успел дать очередь из автомата, но куда, в кого стреляли, Попеску не знал. Даже язык не повиновался капитану, он мог только дышать.

Несколько минут тишины сменились тихим, едва слышным шипением. Свет усилился. Внезапно раздался стон, глухой, отчаянный. И опять несколько минут тишины. Вновь стон. Семь раз Попеску слышал стон и понимал – это умирает человек. Но отчего, по какой причине? Любопытство боролось со страхом.

Наконец Попеску увидел перед собой светящуюся массу, напоминавшую более всего губку, но губку огромную. Сплошным ковром ползла она по пещере, подбираясь ближе и ближе к Попеску. Он зажмурился.

Словно муравьи, тысячи муравьев бежали по нему, по пути покусывая кожу, но покусывали совсем не мучительно, было, скорее, приятно, перестала даже ныть старая рана, с болью от которой он уже смирился. Если это смерть, то смерть приятная.

Укусов становилось меньше и меньше. Когда Попеску решился открыть глаза, он увидел только свет от непогашенных фонарей.

Постепенно он смог овладеть собой настолько, что встал на колено, чуть позже даже поднялся во весь рост.

Рядом едва шевелился немецкий сержант. Остальные же лежали недвижно. Самого короткого осмотра было довольно, чтобы понять – шестеро из семи мертвы, а последний, сержант, очень слаб.

Он и сам едва держался и потом не мог понять, как ему хватило сил не только выползти из пещеры, но и вытащить на себе сержанта. Сознание он потерял только снаружи, у входа в Аид.

Очнулся Попеску через сутки. Стоящему у койки Садовяну он дал полный отчет о происшедшем в пещере и свою оценку случившегося. По его мнению в катакомбах обитает некое существо, возможно, дальний родственник морской губки. Существо это хищное. Парализуя неведомым образом жертву, оно высасывает из нее кровь. Существо способно перемещаться и, когда голодно, прокрадывается к выходу из каменоломни, где подстерегает добычу. Трупы в самой пещере наводят на мысль, что существо способно заманивать свои жертвы внутрь.

Откуда взялось существо, он не знает. Могло придти из моря – катакомбы сообщаются с ним. Могло придти из глубин земли. Могло быть выведено русскими биологами в результате экспериментов. Не знает он, одиноко ли это существо, или их несколько, растет ли оно, и если растет, то как быстро. Он считает, что нужно запретить дальнейшее обследование катакомб до более благоприятного времени – потом, после войны можно будет заняться ими всерьез. Сейчас же лучше заложить ходы, замуровать, привлекая для этого местное население, разъясняя ему всю опасность подземелий.

Рекомендации Попеску выполнили отчасти – замуровали, завалили при помощи взрывов известные входы, но представили это как борьбу с партизанами. Партизаны же наносили жестокие удары оккупантам и скрывались неведомо куда.

Вскоре Красная Армия перешла в наступление на всех фронтах, и потери румын и их союзников стали исчисляться десятками и сотнями тысяч. Им стало не до подземного вампира – Великая Транснистрия стремительно съеживалась, теряя завоеванные земли с поразительной быстротой.

За участие в операции и за спасение сержанта капитан Георге Попеску успел получить дубовые листья к своему кресту. После войны до пятьдесят третьего года он находился в плену, работал на восстановлении советских городов. По возвращении из плена жил в Бухаресте, одно время преподавал в университете, дважды, в шестьдесят девятом и семьдесят первом году приезжал в Советский Союз.

Во время свержения Чаушеску пропал без вести.

Те, кто рядом

1

Январь одна тысяча девятьсот двадцатого года, Москва. Жесточайший голод, пайки лояльных к новой власти граждан строго нормируются, прочим приходится выживать собственным разумением. Во все стороны посылаются продотряды, которые по седьмому разу пытаются взять зерно у селян. Окна РОСТа призывают: «Крестьянин! Хлеб отдавать спеши без воя! // Иначе простишься с дурной головою!». Лица, самовольно пытающиеся привести продовольствие в город, объявлены мешочниками, продукты у них конфискуются на месте. Чекисты ищут следы четырех хлебных эшелонов, посланных в октябре и ноябре в Москву из южных губерний. Известно, что они благополучно достигли города, но хлеба ни красноармейцы, ни лояльные трудящиеся и служащие не получили. Александр Алехин, будущий чемпион мира по шахматам, а сейчас следователь ВЧК, допросив поездные бригады и сопровождавших их красноармейцев, узнает следующее: по прибытии эшелонов в Москву все они получали распоряжение перевести зерно на склады при железной дороге, прежде принадлежащие миллионеру-мукомолу Хутченко, для создания резерва продовольствия к весеннему наступлению Красной Армии. Разумеется, распоряжение было беспрекословно исполнено. Лицо, отдававшее подобное распоряжение, все описывали одинаково – высокий, худой, без особых примет. Предъявлял соответственно оформленный мандат.

Когда Александр Алехин с отрядом красноармейцев посетил склады Хутченко, то увидел полное безлюдье и запустение некогда бойкого места. Амбары стояли закрытые и заколоченные без охраны, подъездные пути замело снегом. По документам, найденным в пустой конторе, следовало, что последнее зерно со складов было изъято еще весною девятнадцатого года, после чего склад объявили закрытым, а служащих распустили.

Войдя в амбары, Алехин вместе с красноармейцами застали там горы зерна и огромных крыс, во множестве населявших покинутые людьми места. Большая часть зерна была безвозвратно попорчена.

Алехин отметил тот странный факт, что за долгие месяцы никто из жителей Москвы не проник на склады, что, с учетом полного отсутствия охраны, представлялось невероятным. Обыватели, живущие рядом, считали склады Хутченко местом страшным и нечистым, особенно после того, как там исчезла шайка известного бандита Кухаря.

2

Октябрь одна тысяча девятьсот тридцать третьего года, Центрально-Черноземная область, село Ольховатка. На бутыркинский элеватор свезены тысячи тонн зерна, но его пожирают крысы, расплодившиеся в неимоверном количестве. По запросу первого секретаря райкома из располагавшейся поблизости воинской части доставлены отравляющие вещества с целью проведения дератизации (очищения от крыс) элеватора.

Накануне условленной даты к начальнику элеватора обращается человек, представившийся командиром особого химического отряда. По его распоряжению все отравляющие вещества (четыре баллона со сжиженным газом) грузятся на подводу и вывозятся за пределы элеватора, на берег реки Черная Калитва, где и топятся. Объяснение командира: из-за ошибки был доставлен иной газ, смертельно опасный для людей, но безвредный для крыс. Командир оставляет приказ, солидную бумагу со множеством печатей.

День спустя на элеватор приходят красноармейцы химвзвода, чтобы провести дератизацию. Слова начальника элеватора о том, что баллоны с газом покоятся на дне реки Черная Калитва встречены с ужасом. Моментально объявляется чрезвычайное положение, жители прилегающих к реке улиц эвакуированы. Лишь благодаря четким и слаженным действиям красноармейцев удалось извлечь баллоны почти неповрежденными и предотвратить катастрофу (случился частичный замор рыбы на протяжении пятнадцати километров Черной Калитвы, но Дон не пострадал).

Последующее расследование показало, что никакой командир приказа утопить отравляющие вещества не получал, не передавал и не исполнял. Бумага, которую в свое оправдание предъявил начальник элеватора, оказалась обложкой журнала. Данный факт был расценен как злостное вредительство. В связи с высоким риском для населения дератизацию бутыркинского элеватора, как и других элеваторов ЦЧО силами химических войск решено впредь не проводить. Существенная часть собранного зерна ушла в утробы крыс.

3

Сентябрь одна тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, Казахстан, поселок Комсомольский, один из десятков и сотен, возникших на целинных землях. Убран урожай, но железная дорога подойдет к поселку только через два года – просчет планирования. Дороги же прочие исключительно грунтовые, ими до ближайшего элеватора не менее двухсот километров в один конец – при том, что автомобилей на ходу всего восемь, и, чтобы перевести урожай, нужно будет сделать не один десяток рейсов, на что нет ни запчастей, ни горючего. Комсомольцы принимают решение – идти целиной напрямик к узкоколейке, до которой шестьдесят километров по карте (на самом деле карта обманывала, и до железной дороги было сто двадцать километров). Смешанная колонна, состоящая из грузовиков и тракторов с прицепами, доверху наполненных зерном, а также пеших комсомольцев утром семнадцатого октября отправилась в путь, рассчитывая к вечеру достичь узкоколейки. Шли ходом малым, в среднем за час преодолевали четыре-пять километров, но к полудню темп упал вдвое, а мелкие поломки грозили полной остановкой каравана.

К радости и облегчению на закате они вышли на возводящийся ссыпной пункт. Как объяснили трое работников, его строят, чтобы целинники поселков «Комсомольский», «Молодежный» и «Им. Ворошилова» могли оставить здесь выращенный урожай, а позже, когда подведут узкоколейку, зерно переправят на элеватор. Приняли работники зерно по комсомольски, без лишних формальностей, записав в бумагу то количество, которое указали целинники.

Только в феврале от вышестоящих органов пришел запрос, куда, собственно, делось зерно, выращенное в «Комсомольском». О временном ссыпном пункте в этих органах никто не знал. Николай О. И Валентина Г. на лыжах отправились по осеннему маршруту, но не вернулись. Посчитали, что они погибли во время бурана, особенно жестокого в Казахстане в это время года.

От местных жителей-кочевников целинники узнали, что там, в сорока верстах, находится мертвый город, который казахи предпочитают обходить стороной. По данным же областных властей в указанном месте еще в дореволюционное время пытались обустроиться переселенцы – «столыпинцы», крестьяне, польстившиеся на призывы царского правительства. Место считалось неблагополучным по чуме, и в радиусе тридцати километров было запрещено селиться и разрабатывать угодья.

Весной, по окончании сева, туда был снаряжен специальный отряд, обнаруживший развалины жилья «столыпинских» переселенцев и несметные полчища крыс. Дело оставили без последствий, поскольку по всему Казахстану сгнили и пропали сотни тысяч пудов выращенного, убранного но не вывезенного из-за отсутствия дорог и транспорта урожая.

4

Эти случаи приведены в книге Николая Блейка «Потаенная раса», вышедшей в феврале 2003 года. Любопытна история ее написания. Николас Блейк – бывший советский гражданин Николай Чернов, окончивший в 1973 году исторический факультет Московского государственного университета, но затем по ряду соображений, прежде всего из-за стесненного материального положения, подавшийся в море. В 1982 году он «выбрал свободу», бежав с борта рыболовецкого траулера в одном из канадский портов.

Свобода на пользу Чернову-Блейку не пошла – спустя три года он арестован по обвинению в убийстве и приговорен к сорока девяти годам тюремного заключения. Сам Блейк все обвинения в свой адрес категорически отрицает. История в его изложении такова: он работал механиком-мотористом на судне «Лотта», приписанного к Портленду, городу на атлантическом побережье США. Судно, старое, довоенной постройки, водоизмещением восемьсот тонн, занималось без особого успеха каботажными перевозками. Девятого июня 1985 года, когда «Лотта» стояла на рейде Ошен—Вью, экономя на заходе в порт, двое матросов сошли на берег – их забрал проплывавший мимо катер. На борту оставались капитан, он же судовладелец Хеллер и сам Блейк. К вечеру капитан приказал спустить на воду шлюпку и отправиться на берег. На вопрос Блейка, на кого же останется корабль, капитан ответил, что это не его дело, но позднее добавил, что с берега вернулся один из матросов (в то время Блейк занимался профилактическим ремонтом двигателя и не мог видеть момента возвращения).

Блейк выполнил приказание. Когда шлюпка подошла к берегу, капитан первым спрыгнул на пляж и, не говоря ни слова, скрылся в прибрежных зарослях. Недоумевающий Блейк какое-то время звал его, а затем решил вернуться на «Лотту», так как не был уверен, что там действительно есть матрос, да и делать ему в Ошен-Вью было нечего – капитан задолжал жалование команде за шесть недель.

Когда он направился к судну, оно на его глазах заполыхало. Горела «Лотта» необыкновенно быстро, к тому же на ней был груз – сорок тонн селитры. Блейк не сделал и половины пути, когда раздался взрыв. Судно быстро ушло на дно. Блейк покружил над затонувшей «Лоттой», надеясь подобрать матроса, но не нашел, к тому же наступила ночь.

Сотрудники береговой охраны сочувственно выслушали рассказ Блейка – и передала его в руки полиции. Спустя сутки ему было предъявлено обвинение в убийстве капитана Хеллера.

Выяснилось, что за месяц до гибели судна Хеллер перезаключил договор страхования на максимально возможную для данного класса судов сумму. Водолазы, опустившиеся на дно (глубина достигала ста двадцати футов) обнаружили признаки поджога. И еще они нашли обгоревшее тело, по зубной формуле в нем был опознан капитан Хеллер.

Прокурор в обвинительной речи заявил, что Хеллер совместно с Блейком подготовили взрыв судна с целью получить страховку, но в последний момент повздорили, и Блейк во время ссоры убил капитана и поджег судно, чтобы замести следы. Блейк же заявлял о полной своей невиновности, упирая на то, что он лично доставил капитана Хеллера на берег и, следовательно, найденный труп не имеет к капитану никакого отношения.

Адвокат настаивал на невменяемости подзащитного.

Во время процесса обнаружился неожиданный свидетель, Джон Гарфилд, который фотографировал свое купающееся в волнах океана семейство и в кадр попала шлюпка, на которой Блейк шел к берегу.

Эксперты рассматривали фотографии, применяя самые современные в те годы способы улучшения качества снимков. Вывод был удивительным как для защиты, так и для обвинения – часть шлюпки заполняла копошащаяся серая масса, в которой, после всех технический ухищрений, можно было распознать сотни крыс! По достижении берега крысы эти устремились в заросли, и было видно, как растерянный Блейк смотрит им вслед.

Тем не менее Блейка признали вменяемым, и суд вынес обвинительный приговор – Америке не нужны русские эмигранты, замешанные в темных и страшных историях с трупами.

5

В тюрьме Блейк много размышлял над случившимся, изучал литературу и пришел к выводу, что крысы подвергли его гипнозу, отчего он и принял их за капитана Хеллера. Более того, Блейк заявляет, что крысы давно образовали параллельную человеческой разумную расу и заселяют землю, эксплуатируя представителей Homo Sapiens.

По мнению Блейка, подобно тому, как среди многочисленных приматов – шимпанзе, орангутангов и прочих существует и доминирует человек разумный, так и среди множества видов крыс – черной (корабельной), серой (норвежской, пасюка), индийской и прочих имеется особый вид разумной крысы, Rattus Sapiens. Эти крысы обладают незаурядным интеллектом, но, помимо того, способны организовываться в мета-организм наподобие муравьев или пчел. С древних времен крысам приписываются сверхъестественные способности, одна из которых – принимать человеческий облик, другая – подчинять себе человеческое сознание. Блейк считает, что первая вытекает из второй: крыса не принимает человеческий облик физически, но заставляет человека видеть в себе собрата. Он приводит множество примеров целенаправленного гипноза отдельных личностей и групп людей крысиным сообществом-метаорганизмом.

В своей книге Блейк утверждает, что борьба с разумными крысами ведется довольно давно, но по силу она лишь людям особенным, наделенным ментальной мощью, превосходящей мощь обыкновенного человека. Люди эти, «крысоловы», деятельность свою не афишируют, помимо прочего из опасения, что в противном случае жизнь их будет в опасности: крысы либо сами расправятся с ними, либо натравят подвластных своей воле людей. Блейк пишет, что убийцы Леннона, Мартина Лютера Кинга, были люди, зомбированные крысами, к ним он относит и террористов Аль-Каиды, штаб-квартира которой находилась в подземных сооружениях в горах Афганистана. Крысы являются властителями подземелий, именно поэтому лидерам террористов часто удается исчезать из совершенно безвыходных ситуаций.

Зачем крысам провоцировать человеческие конфликты? Чтобы не допустить гегемонию человеческой расы. С точки зрения крыс ее следует постоянно обескровливать в войнах. И, напротив, общеизвестный факт, что во время войн и голода резко возрастает численность крысиного племени.

Следовательно, любая эскалация конфликта в любом регионе мира есть действие, направляемое параллельной расой – разумными крысами, Rattus Sapiens. Так, по крайней мере, думает наш соотечественник Николас Блейк.

Жизнь в огне

Порой энтузиаст-любитель достигает того, к чему стремятся и стремятся безнадежно маститые лауреаты и корифеи наук. Одним из таких энтузиастов по праву можно считать Алексея Синицына. Будучи простым провинциальным учителем, он сумел достигнуть того, о чем мечтают академики – он приподнял завесу над Неведомым.

Вырос Синицын на Камчатке, в поселке «Ключи», что лежит у подножия вулкана «Ключевская Сопка». Отец его, известный геолог, профессор Вениамин Егорович Синицын приехал на Камчатку в 1916 году. После революции он счел за лучшее не возвращаться в столицу, которая и столицей-то перестала быть, а переждать смутное время на окраине империи. Женившись на камчадалке, он опростился, стал учительствовать в местной школе и благополучно пережил большую часть своих столичных коллег.

Алексей унаследовал от отца и пытливый ум, и практическую сметку. Окончив педагогический техникум, он, как и отец, стал учителем. Свободное от службы время он посвятил вулкану, благо тот был на виду, под боком. Иногда Ключевская Сопка едва курилась, но, пробуждаясь, выбрасывала многокилометровые столбы дыма, пускала по склонам своим огненные реки, багровые отсветы которых превращало ночи в кровавые сумерки.

Когда Алексею было только шесть лет, произошло особо мощное извержение вулкана. Отец отправился к огненной реке и взял Алексея с собой. То, что Алексей там увидел, врезалось в его память на всю жизнь: в нестерпимом жару, в потоках лавы впервые он увидел Магматических Медуз.

Они плыли над раскаленным потоком, то взлетая над ним в три человеческих роста, то опускаясь, ныряя в лаву, чтобы вновь появиться еще более прекрасными, яркими, живыми. Размером они были от вершка до аршина и формою совершенно походили на медуз обыкновенных, водных.

Отец наказал Алексею получше запомнить этот день. Магматические медузы – зрелище чрезвычайно редкое, и многие доселе считают их либо оптической иллюзией, либо вовсе порождением одурманенного вулканическими газами рассудка.

Именно тогда Алексей и решил посвятить жизнь изучению этих необычайных существ.

Образование, полученное им, страдало ограниченностью, неполнотой, но отец считал, что так даже лучше: глаза и мозг остаются открытыми, доступными новым, «безумным» идеям. Недостаток фактов можно восполнить чтением, но зашоренность сознания наносит вред неисправимый.

Что «медузы» существуют реально, Алексей Синицын верил неколебимо. Но что они собой представляли? Ответ напрашивался один: «медузы» есть новая, дотоле неведомая жизнь. Жизнь на основе углерода не может существовать при температурах, царящих в глубинах Земли. Но возможна иная жизнь, кремнийорганическая. Она требует несравненно большей энергии, чем углеродная – но недра переполнены энергией.

Слежение за вулканами в непосредственной близости от кратера или потока лавы чрезвычайно опасно. Выросший у подножья Ключевской Сопки Синицын инстинктивно предчувствовал угрозы, но однажды ему не повезло – попав под каменную бомбардировку, он получил увечье, лишился руки. Правда, после этого он стал проводить у вулканов значительно больше времени: став инвалидом, он уже не был обязан заниматься «общественно-полезным трудом» и мог работать в школе непостоянно, брав во время извержений отпуск.

Свое увлечение он считал делом исключительно важным, но получал поддержку Синицын только в семье.

В течение двадцати лет Алексей Синицын наблюдал за вулканами Камчатки. «Медузы» оказались не единственной формой магматической жизни. Несколько раз он видел вараноподобных огненных ящериц, а однажды – существо, весьма сходное по виду с тюленем.

Но появлялись они весьма и весьма редко. Нужно было провести много часов в непосредственной близости от кратера вулкана, чтобы хоть мельком увидеть в потоках извергающейся магмы медузку или огненную ящерку. Лишь самая свежая, самая горячая магма несла в себе жизнь. Но это здесь, на поверхности. Там же, в глубинах Земли, где существуют целые моря и океаны магмы, огненная жизнь должна быть гораздо богаче, разнообразнее. Более того, Синицын был уверен, что магматические существа могут быть разумными. Порой ему казалось, что не только он наблюдает за вулканом: оттуда, из кратера тоже смотрят и изучают внешний мир.

28 октября 1949 года во время извержения вулкана Синицын встретился с обитателями преисподни лицом к лицу. Из озера раскаленной лавы вышло двуногое прямоходящее существо, похожее на невысокого толстого человека. Поверхность существа была зеркальной, искаженные очертания окружающего пространства отражались в ней.

Существо двинулось прямо к Синицыну. «В первые мгновения я хотел бежать, – писал он той же осенью в Академию Наук, – но тут же устыдился собственного малодушия. Застыв на месте, я только надеялся, что вижу явь, а не морок, навеянный усталостью и вулканическими газами. Существо подошло ко мне совсем близко, менее пяти шагов разделяло нас. Я всматривался в него – но видел камни, огонь, даже себя самого. Странно, но от зеркального гостя исходил не жар, а даже некая прохлада.

Теперь уже я сделал шаг навстречу, осторожный крохотный шажок, превозмогая слабость и страх.

Внезапно я ощутил себя открытой, перелистываемой тетрадью – целая серия воспоминаний промелькнула передо мной. Длилось каждое не более мгновения, но было потрясающе четким и ярким – дом, поселок, река, другие люди, все то, что я видел прежде. А затем случилось самое невероятное – пришелец раскрыл передо мной свое сознание. Я увидел – не глазами, а на каком-то ином уровне, – моря раскаленной магмы, но воспринимались они совершенно естественно, как мы воспринимаем воздух, а рыбы, наверное, воду. Я увидел поселения человекообразных существ, их строения, напоминавшие ульи, их стада, их мастерские и многое другое, чему я не мог подобрать слов тогда и тщетно стараюсь найти сейчас. Существо, стоявшее передо мной, было исследователем и рисковало жизнью не менее моего. Если закупорится русло, по которому поднимается на поверхность магма, оно не сможет вернуться назад и непременно погибнет, отвердеет, превратится в пемзу. Зеркальное одеяние позволяет ему сохранить внутренний жар. Привела его на поверхность исключительно жажда познания. Там, в глубинах об обитателях поверхности знают очень и очень мало, считая поверхность царством смерти, местом, куда уходят души умерших.

Встреча наша длилась недолго – пришелец торопился вернуться назад, в магматические глубины.

Удалился и я -жар стал совершенно нестерпимым...»

Академия наук Синицыну не ответила. Послевоенное строительство требовало от геологов работы практической, и отвлекаться на фантастические идеи сельского учителя серьезные люди не собирались.

Весною пятьдесят третьего года Синицын оправился обследовать пробудившийся вулкан Толбачик. К назначенному им самим сроку он не вернулся.

Не вернулся и позднее...

Вестники подземных бурь

Доктор Курлищев, работавший в Ашхабадской глазной больнице, описал исключительный случай: больной Р., страдавший от тяжелого недуга, пигментной дегенерации сетчатки и практически полностью потерявший зрение (солнечный свет без проекции), обрел вдруг возможность видеть в инфракрасном диапазоне. Поначалу больной уверенно определял, где находится спираль электроплитки, затем безошибочно находил угольную грелку, спрятанную за фанерной загородкой, а позже в абсолютной темноте распознавал даже живые существа, которые, как известно, тоже испускают инфракрасные лучи. Получалось, что отсутствие зрения в видимом спектре компенсировалось приобретением чувствительности к инфракрасному диапазону.

История эта имела бы чисто академический интерес, если бы не продолжение. В конце сентября 1948 года больной Р. стал видеть странные образования, похожие на медуз, которые во все большем количестве просачивались из-под земли и, поднимаясь, кружили в воздухе.

Доктор Курлищев не мог объяснить данный феномен. Разгадка пришла позже. В ночь с пятого на шестое октября Ашхабад был разрушен мощнейшим землетрясением. Анализируя случившееся, доктор пришел к выводу: Р. видел некие объекты, предвещавшие землетрясение, во время которого погибли десятки тысяч человек, включая и больного Р. Эти объекты, невидимые обычным людям, были видны Р. – и, возможно, некоторым животным.

Известно, что животные перед землетрясением часто выказывают признаки тревоги и волнения и, будучи предоставлены сами себе, стараются покинуть опасное место. Классическое объяснение состоит в том, что животные, благодаря лучшему, чем у человека, слуху, раньше него улавливают подземный гул, либо у животных острее тактильная чувствительность, и они ощущают толчки, предшествующие главному удару. Но ведь и диапазон зрения у животных иной, нежели у человека, особенно у животных‑хищников, ведущих ночной образ жизни. Что, если они тоже видят «медузок», о которых говорил больной К.?

Встает вопрос: что за медузки? Быть может, это сгустки горячих газов, просачивающихся перед землетрясением на поверхность, быть может, электрические образования, своего рода шаровые молнии в миниатюре, но доктор Курлищев считал, что это – живые существа, постоянно обитающие в глубинах земли, в канун землетрясения по трещинам в земной коре поднимающиеся вверх. Необходимо, решил доктор, научить животных распознавать эти объекты и, в случае обнаружения таковых, давать знать людям. Но какие животные лучше всего подходят?

Издавна на Руси особым спросом пользовались ярчуки – собаки, чуявшие «нечистую силу». Многие владельцы собак отмечают, что иногда, безо всякой видимой причины животные вдруг проявляют признаки живейшего беспокойства – рычат на пустое место, лают, рвутся прочь. Ярчуки же обладают этой способностью в гораздо более выраженной форме. Обученные надлежащим образом, они способны издали обнаруживать «плохие места», на которых и дом строить нехорошо, будут в том доме беды и невзгоды, и огород разводить не стоит – уродится совершенная дрянь. Также считалось, что ярчуки распознают ведьм и колдунов, другими словами лиц, наделенных необычайными способностями. Ярчук – не порода, ярчуки встречаются и среди охотничьих собак, и среди овчарок, и среди безродных псов. Признак, по которому можно отличить ярчука – наличие дополнительного, прибылого пальца.

Отобрав несколько собак, попадавших под описание, доктор Курлищев попытался выяснить, не обладают ли ярчуки зрением в инфракрасном диапазоне. Вызывая у собак условный рефлекс сначала на вспышку видимого света, он добился схожей реакции и при применении инфракрасных лучей, следовательно, собаки действительно обладают способностью воспринимать инфракрасные лучи.