Текст книги "Хроники Навь-Города"

Автор книги: Василий Щепетнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава вторая

Тур шел мерно, четыре версты в час. Можно бы пустить и рысью, да тогда торговец точно заморится. Короб тяжелый, а в коробе вся его жизнь. Раз уж взял попутчика, придется довести. Рыцарская честь того требует.

Фомин усмехнулся. С детства любимыми книгами были томики о доне Румате Эсторском, землянине, прилетевшем на отсталую феодальную планету. Интриги, поединки, коварство и любовь. Дон Румата помогал слабым и обездоленным противостоять гнету невежества и мрака Темных Веков. Как мечталось попасть в прекрасный отряд Прогрессоров, чтобы бок о бок с бесстрашным доном нести в Темное Прошлое Светлое Будущее. На каждый праздник ему дарили по книге, и в итоге он стал обладателем «Всего Руматы». Ему завидовали и становились в очередь «на почитать». Одну книгу так и зачитали, «Возвращение Руматы».

Мечты опасны тем, что они иногда сбываются. Только получается почему-то немножечко иначе, чем мечталось. Не гордым отрядом прогрессоров пришли они в этот мир, а кучкой безнадежно потерявшихся людей. Что ж, они еще раз доказали себе и миру, что ко всему можно приспособиться, все превозмочь, и если и не диктовать судьбе, то достойно играть с нею. Приспособились. Стали играть по правилам этого мира. И повели игру на уровне гроссмейстерском, иначе и затевать не стоило. С графьями жить – по-графьи выть, как не совсем изящно, но точно выразился Коммодор.

И выли – год за годом. Создавали красивую легенду о себе – и для себя. Главное, как легло-то. Станиславский был бы доволен, сверхзадачу артисты не заучили, а вросли в нее, так вросли – со шкурой не отдерешь. Да они и не хотели уже – отдирать. Потому что кроме роли ничего и не оставалось. У Руматы был тыл – добрая, светлая, сильная Земля. У них тыла не было. И потому они стали собственным тылом. Больше ничего не оставалось. К счастью, успели раньше, чем поняли: никакой игры нет. Есть жизнь. И смерть. «Чур-чуры, вне игры» кричать бесполезно, никто не услышит. Тот, кому продолжало казаться, что все происходящее – морок, сон, понарошка, – либо трезвели, либо умирали. Потеряв треть экипажа, спохватились. Теперь бой идет не до первой крови – до последней.

Ох, что-то он не того… Не ко времени рассусоливать начал. Не рыцарское это дело – сусолить. А впрочем, рыцарь дома Кор – это вам не восемь пудов мяса и железа. Это еще и горы ненужных воспоминаний.

Парит. К дождю.

Дорога оказалась спокойной, даже, пожалуй, слишком. Все давно прошли, ни попутчиков, ни встретчиков. Так замирает всё – лес, поле, даже безумолчный город – перед грозою. Ну и что? Молнии по кочкам не бьют. Хотя грозы, они разные бывают… И кочки тоже.

Ему казалось, что за ними следят. Давление чужого взгляда. С точки зрения доброй старой науки двадцать первого века – совершенная чушь. Самовнушение. Однако он просто-таки ощущал прикосновения страха и ненависти. Торговец тоже ежился и шел быстрее. Нет худа без худа, а добра без добра. Помочь, короб у него взять? Бышка и не заметит, но – не стоит, во всяком случае, пока. Избыток сладкого зубам вреден. И диабет вызывает, сахарный. А торговец не робкого десятка.

Робкие сейчас, похоже, и вовсе не родятся.

Тур раздувал ноздри, подтверждая – лесовики близко. Но не очень близко. Если так – пусть. За себя Фомин не боялся – сколько лягушек заклюют цаплю, сколько черепах догонят борзую? Торговца не хотелось терять. Фомин вспомнил тех, кого потерял. И не вернуть…

Но ни воды, ни крови так и не пролилось, когда впереди показались башни Замка Т’вер. Башни знатные. Показались не в поле, тогда б до них идти да идти, а миновали бор, и вот он, Замок, как на ладони.

До самой ладони добираться пришлось еще порядочно – к озеру, потом по дамбе к острову, которым, собственно, и был Замок.

Отличное местоположение. Можно обороняться против армии, любой армии ходящих по земле, покуда хватит терпения и еды. Хотя, кажется, уже лет пятьдесят желающих осаждать замок Т’вер не находилось. Люди жили если и не дружно, то осторожно. Но помимо людей, существуют и другие раздражающие факторы. Лесовики, они же муты, бродящие где придется и промышляющие охотой и собирательством. Только собирают они с крестьянских полей и на крестьян же и охотятся. Даже вот на рыцарей нападать стали. Потому деревни лепились к замкам поближе – чтобы в случае чего отряд мог добраться поскорее. Или за стены спрятаться всею деревней, со скотиной и каким-никаким движимым имуществом.

Оберегать народ от мутов – бремя баронов. А содержать баронские дружины – бремя крестьян. Взаимовыгодный союз. Не защитишь – так и содержать тебя будет некому. Не хочешь отдавать часть урожая? Ступай прочь с баронской земли, мир большой, места хватает. Потому как ежели барон покровительствует деревне год, другой, десятый, она, деревня, становится баронской…

Написание краткого курса политэкономии Преображения придется продолжить в другой раз – Фомин стоял у ворот. Успели засветло. Ничего удивительного, не шли – летели. Бышка и тот запыхался. Отдохнет. Все мы отдохнем. Стены высоки, мост опущен, добро пожаловать!

Кому добро, кому и не очень. Стражники, числом трое, отсалютовали рыцарю алебардами, а вот мирного торговца пропускать не торопились.

– Он с вами, доблестный рыцарь? – спросил старший стражник. – Ваш человек?

– А что?

– По случаю праздника наказано ужесточить проверку. Мало ли каких людей нанесет. Праздник, он разных мух манит…

Понятно. Стражники надеются получить от торговца мзду за право войти в замок. А потом – за право продавать что-нибудь, иначе, как подозрительного, вышвырнут прочь. Нелегко свободному человеку, всяк норовит отщипнуть кусочек. Раз кусочек, два кусочек, брей-ка голову, дружочек.

– Он – мой спутник, – сказал Фомин.

Торговец с благодарностью посмотрел на рыцаря. Спутник – это почетно. Это если и не равный (равенство с рыцарем? Куда хватил!), то и не холоп.

– И доблестный рыцарь ручается за него?

– Ручается, ручается…

Пропала мзда, как вода из растопыренной пятерни, но стражники вида не подали. Рыцарь всегда рыцарь. Лучше потерять воду, чем пятерню, да еще по локоток.

Узким переходом шли они к гостинцу. Поляна цвела шатрами нахлынувших гостей. Народу всякого действительно скопилось много – и торгового люда, и прислуги, и господ. Начинать, конечно, следует с господ – им приветствие, почет и уважение. К счастью, мало их, господ, сейчас на улочках, а то б вовсе не добраться до цели – два притопа, три прихлопа. Куртуазность.

А они добрались.

Гостинец, резиденция баронессы Т’вер, был грубым, могучим, стойким строением. Стены локтей по восемь, по десять толщины, крохотные оконца-бойницы, и то лишь со второго уровня, башни по углам. Меньше света – крепче спится. Спокойнее – за такими стенами-то. Хотя из десяти баронов девять погибают от причин неявных, когда равно можно подозревать лихорадку, неумеренное обжорство, любострастие и помощь наследников.

А служба оповещения у них работает исправно – через площадь спешил кто-то из рыцарей-послушников дома Т’вер. Приблизясь, он перешел на степенный шаг.

– Мы рады приветствовать доблестного рыцаря на земле дома Т’вер!

– А уж я-то как рад! – ответил он нецеремонно. Впрочем, именно подобным образом и рождаются традиции – если у истоков стоит достаточно авторитетный дом. Не исключено, что фраза «а уж я-то как рад» будет иметь самое широкое распространение со следующего сезона. Но в этом… Впрочем, рыцарь-послушник и виду не подал, что услышал неподобающее.

– Имя мне И-гор. Я могу проводить вас в покои?

– С признательностью приму вашу услугу, – ответил по уставу Фомин. Иначе – обидится рыцарь-послушник, даст какой-нибудь опрометчивый обет, например, удалится в Топи Блуждающих Огней караулить Поднимающихся Из Глубин.

– Ваш спутник…

– Мой спутник позаботится о себе сам, – Фомин не стал стеснять попутчика. Пришел в город, миновал стражу, чего ж еще? Проявляй здоровую инициативу, мирный торговец. Процветай. Обогащайся. И постарайся остаться живым.

Луу-Кин с достоинством удалился. С достоинством и с коробом. Донес, донес целеньким! Еще вчерашним утром он о большем и мечтать не смел. А сейчас… Сейчас нужно найти пристанище и начинать торговлю! Остальные мысли и мечты – побоку. А там – как знать. Мир велик, все случается…

Тура принял старик-конюх. Конюшня чистая, гостевые стойла заняты под уздечку, но Бышке местечко нашлось. Уважают рыцаря дома Кор.

Теперь время позаботиться и о себе.

Рыцарь-послушник двигался неторопливо, чинно, показывая, что все его время принадлежит гостю. Случайно или нет, но длинные коридоры были пусты, даже слуги не попадались.

– Проходите, пожалуйста, сюда.

Что ж, апартаменты как апартаменты. Большие, но без излишеств.

– Здесь прежде жил покойный барон, – пояснил рыцарь-послушник.

Вот как! Значит, действительно честь великая. Будем соответствовать.

– Для услуг к вам приставлен человек, только за этот шнур потяните.

– Потяну непременно, ежели занадобится.

Рыцарь-послушник напомнил полового. Хоть на чай давай. Нельзя. Обида смертная, до вызова.

– Баронесса… – начал было рыцарь – и замолчал.

– Да? – благожелательно подбодрил Фомин.

– Баронесса хотела бы увидеть вас…

– Разумеется. Я горю желанием засвидетельствовать свое почтение и… – вообще-то это нарушение протокола. Небольшое. Гостю положено немножечко отдохнуть, прийти в себя. Разоблачиться. Видно, дело спешное. Конечно, спешное.

– Если вы соблаговолите пройти за мной…

– Со… соблаговолю, – высокий слог утомлял.

Народ отовсюду приехал в Замок по случаю торжественного события – свадьбы молодого барона. Женится – и только тогда вступит в законные права владения. Барон без жены – хозяин только по титулу. Пока же всем заправляет его матушка. Последний день.

Хозяйка замка приняла рыцаря в Малом зале. Опять – скромно, но почетно.

Фомин проделал свою часть ритуальных поклонов и расшаркиваний, баронесса – свою, окружение баронессы изобразило танец маленьких лебедей. Политес.

– Оставьте нас, – баронесса дала понять, что официальная часть завершена. Пора переходить к деловой.

Дамы с подобающими реверансами удалились. Рыцарь-советник остался.

– Прошу простить за нецеремонность, но у меня очень мало времени, как вы понимаете. – Баронесса Т’вер села в жесткое, строгое кресло и жестом пригласила Фомина расположиться напротив.

– Отчего ж не понимать… понимаем, – галантно согласился Фомин.

– Вам… вам удалось достичь соглашения? – баронесса и не старалась скрыть интереса. Нет, скорее, лихорадочного нетерпения. Казна, как обычно, пуста. Или совсем пуста.

– Удалось, моя баронесса, – поспешил успокоить ее Фомин.

– Очень хорошо, – напряжение в глазах баронессы немного спало. – На каких же условиях?

– На ваших. Та сторона согласилась на все пункты.

– На все?

– Да, баронесса. Совершенно на все. – Пуристы бы придрались к грамматическому строю, но баронесса улыбнулась. «Удалось. Она передаст сыну не только не обремененное долгами владение, но и договор ценою в десять тысяч золотых марок. Плюс – в перспективе – Блуждающих Огней в Топи поуменьшится. Не каждый день удается подобная сделка. Даже не каждое правление. Если откровенно – за всю историю бароната Т’вер сравнимых деяний не было вообще, за исключением становления Замка. А она совершила это! Она!»

– Когда же… – баронесса вопросительно посмотрела на Фомина.

– Они прибудут через две луны. Сначала им нужно закончить все дела на прежнем месте, демонтировать оборудование, а затем…

– С прежнего…

– Это далеко, моя баронесса. Очень далеко. Ханство Ярск.

– Далеко, – согласилась баронесса. Вести из Орды доходят скудно, и о ханстве знали только из пятых уст. – Они успеют?

– Они успеют, – успокоил ее Фомин. «Небесы, действительно, успеют. Точно по графику. Для них порядок – прежде всего. Семь раз отмерят, один – отрежут. Зато как отрежут! Не пришьешь».

– Сэр Ингман уполномочен обсудить деловую сторону договора, – баронесса представила, наконец, своего рыцаря-советника.

– Очень рад, – обрадовался сэр Ингман.

– Взаимно, – обрадовался Фомин.

Церемонные поклоны и расшаркивания.

– Договор составлен… – начал было Фомин, но баронесса прервала его.

– Деталями можно заняться и без меня, разве нет? – Теперь баронессу охватили другие волнения. Хлопоты. Свадьба наследника.

– О да, баронесса. Как вам будет угодно. – Рыцари одновременно вскочили, упреждая движение баронессы. Та поднялась, милостиво улыбнулась и – ушла.

– Если вы не возражаете, я бы хотел покончить с делами сегодня. – Сэру Ингману недоставало лоску. Или он решил его поберечь до более подходящего случая.

– Помилуйте, отчего ж возражать. Исполнил обет – гуляй хоть сто лет.

– Вы должны выполнить обет?

– Нет, это я так… Вспомнил древнее присловье.

– Древнее присловье… – уважительно повторил сэр Ингман. – Понимаю. Вы хотите передохнуть?

– Нет, предпочитаю не расслабляться. Давайте начнем прямо сейчас. Это не займет много времени.

Это заняло полных шесть склянок. Сэр Ингман оказался въедливым, дотошным и толковым рыцарем-советником. Он не стеснялся переспрашивать дважды и трижды, рассматривать карту в магическое стекло и карандашиком рисовать границы лагеря небесов, обговаривать каждую мелочь – количество сервов, объемы поставок зерна, цену, цену и еще раз цену. Не удивительно, что замок в хорошем состоянии.

Фомин решил не досадовать, а радоваться. Иметь контрагентом сэра Ингмана – мечта. Очищает совесть. Вот я вам все рассказал, показал и объяснил, а дальше вы уж как-нибудь сами.

Наверное, то же решил и сэр Ингман. Этот рыцарь уедет, а хозяйство на ком? На нем. Мелочей нет. И он старался объять все.

– Я не слишком утомил вас?

В словах советника Фомину послышался сарказм.

– Нет, я рад встретить столь опытного и предусмотрительного советника, сэр Ингман.

– Что поделать. Завтра весь день – праздник, и мне бы не хотелось, чтоб вы отвлекались на наши заботы.

– Ценю вашу деликатность.

Наконец, обговорено все, что могло быть обговорено.

– Я передаю договор в ваши руки. – Он протянул свитки рыцарю-советнику.

– Я принимаю договор из ваших рук. – Сэр Ингман сложил свитки в серебряную цисту.

Вот так, из полы в полу. С этого мгновения баронат Т‘вер вступил в договорные отношения с небесами. Впереди – десять лет гарантированного благополучия. Войны между феодами и без того были непозволительной роскошью, но каждый граф, барон или маркиз все же содержал дружину. Небольшую. На одного дружинника уходил налог от двадцати крестьян, потому – не разгонишься. Когда через два месяца небесы высадятся у Топи, дружину можно будет и подсократить. Оставить личную стражу, и довольно. Ни один маркиз не подумает начинать войну, пока рядом небесы. Да и муты будут держаться подальше. Они хоть и твари бездушные (по катехизису Ван-ю-ши), а жить хотят. И еще тысяча золотых марок ежегодно! И это все произошло благодаря Елене Глин, баронессе Т’вер, сумевшей заключить договор с небесами в году Преображения семь тысяч двадцать восьмом. Подарок ко дню свадьбы молодому барону и всем вассалам.

– Желаю вам, рыцарь Кор-Фо-Мин, приятно провести время, – откланялся советник.

– Я постараюсь, – скромно ответил Фомин. Ехидна этот сэр Ингман.

Давно стемнело. В коридорах горели масляные светильники, разгоняя тьму по углам. Зато уж в углах ее, тьмы, было вдоволь.

Рыцарь-послушник, терпеливо ждавший за дверью Малого зала, любезно отвел Фомина в его покой. Наконец-то. Общей трапезы сегодня не было. Согласно обычаям, вообще полагалось поститься, но ему, как путешественнику, доставили ужин. Что ж, хороший ужин. Стерлядь, жирная рыбка. И вино, белое, южное, привозное. Пир будет завтра, а это – пост. Рыцарский пост. Луу-Кину, небось, досталась корочка хлеба с солью.

– Вы не разделите со мною трапезу, ищущий И-гор? – позвал он рыцаря-послушника. – Вина я не пью по обету, но рад, когда его пьет сотрапезник.

Делать нечего, пришлось тому сесть напротив. Уклоняться нельзя: во-первых, хозяину уклоняться просто не положено, дабы не заподозрили в отравительстве, во-вторых, некуртуазно уклоняться, когда приглашает старший. Честь оказывает, а этим не бросаются.

Рыцарь-послушник деликатно отщипнул хлеба, отпил крохотный глоток вина. Воздержанность в рыцарях-послушниках – весьма ценное качество. Не всегда. В бою полагается быть дерзким. Но за столом в присутствии старших – другое дело. Тем более – пост.

– Вы пейте, пейте. – Фомин наливал щедрою дланью. Мудри, выдумывай, а лучшей сыворотки правды еще не создали.

Рыцарь-послушник послушно выпил. Что для молодца чаша вина? И две чаши – пустяк. Только он позабыл, что неделю постится.

– Пост для рыцаря всего важнее духовный. Очищение от суетных мыслей. Думы о возвышенном. О чем вы сейчас думаете?

– Я? – Рыцарь-послушник замялся. Как бы ответить – чтобы не разочаровать. Решил говорить правду. – Я слышал, к нам пожалуют эти… – произносить слово «небесы» в обществе считалось неприличным. Без крайней нужды и не произносили.

– Пожалуют. Вам это не нравится?

– Для Замка это благо, большое благо. Но служить теперь будет скучно…

– Самая прекрасная служба – скучная.

– Да, наверное, – а про себя добавил – «для стариков».

– Молодость – пора свершения, но… – Фомин нарочно затянул паузу.

– Какие теперь свершения. Я – младший сын младшего сына. – Вино ударило в голову со скоростью необыкновенной.

Извечная проблема младшего сына. Маленький дракон – до старости геккон. Младшему сыну нужно быть героем, чтобы добиться хоть части того, что старший получает по праву рождения.

– Император Бар-Ад-Дин тоже был младшим сыном младшего сына. – Фомин с интересом смотрел в окно. Луна, низкая, кровавая, поднималась над вершинами елей. Красиво.

– Да. Но на земле нет места для тысячи императоров. – Рыцырь-послушник, похоже, был философом. – А нас, младших сынов…

– В жизни всегда есть место подвигу. – Старая банальность, как старый коньяк, с веками ценность обоих только возрастает.

– Может… может быть, вы слышали что-нибудь о Походе? – с надеждой спросил рыцарь-послушник.

– В этом году Похода не будет наверное, – разочаровал Фомин.

– А герцог Ан-жи?

– Герцог, как всегда, воюет. Сейчас пытается покорить Мертвую Крепость.

– Где?

– В предгорьях Гира.

– И ему… ему нужны рыцари?

– Герцогу Ан-жи всегда нужны рыцари. Но разве поблизости нельзя найти применения вашему мужеству и вашей отваге?

– Истреблять мутов?

– Охранять замок. Положим, больших сражений не предвидится, но все ж…

– На это довольно стражи.

– Так покойны земли Т’вер?

– В округе, конечно, найдется работа для стражника. Муты, бунтовщики, конокрады…

– Золотых шпор на конокрадах не выслужишь, это верно.

Туман выползал из Топи Блуждающих Огней, малиновый туман. Оптическая иллюзия – из-за лунного света.

– А чудовища?

– Да, – согласился рыцарь-послушник. – Чудовища – единственное, что нам осталось. Но они живут именно в глубинах Топи

Блуждающих Огней, а она…

– У вас еще есть время. Два месяца – большой срок.

– Да, – обнадежился рыцарь-послушник. – Я обязательно постараюсь убить чудовище. Если только оно выйдет на берег.

– А оно выходит?

– Очень редко. Но у нас… у нас есть вампиры.

– Вампиры?

– По крайней мере, один. Конечно, ловить вампиров – задача стражи, но стражники боятся… Ох, сударь, кажется, я разболтался…

– Ничего, мой друг. Мы, рыцари, должны быть искренними.

– Да… – Но видно было, что рыцарь-послушник корил себя за болтливость. Вампир – пятно на репутации округа. Непойманный вампир – препакостное пятно. А тут еще свадьба. И он, рыцарь-послушник, не сдержался, показал позор гостю. Особо почетному гостю. Срам.

Фомин не стал бередить рану. В конце концов, вампир – беда, а не позор. Такой способный рыцарь-послушник обязательно истребит его. После свадьбы.

– Я очень стараюсь, – согласился рыцарь-послушник. – Но вампира отыскать трудно, очень трудно.

– Вы пробовали сменить тактику?

– Тактику?

– Походить по окрестностям. Я бы так и сделал. Может, и сделаю. Вдруг и мне повезет? Мы, старики, порой еще годны на разные дела..

– Вы, сэр… Вы хотите поохотиться на вампира?

– Боюсь только, особой пользы от меня не будет. У меня нет магических способностей.

– У меня тоже, – вздохнул рыцарь-послушник. – Я даже погоду предсказать не могу. Любой крестьянин может, а я – нет.

– А карты? Вам везет?

– Пробовал и карты. Нет, полная слепота… Я – один из худших игроков в замке. – Рыцарю-послушнику стало жаль себя, но он тут же тряхнул головой, прогоняя минутную слабость. Не пристало рыцарю сетовать. Ему пристало в бой рваться, в дальний поход, и он спросил – отчаянно, как в пропасть ухнул

– Вам, доблестный рыцарь, товарищ не нужен?

– Товарищ?

– Я… Мне… Мне нужно что-нибудь совершить. А сидючи здесь, много ли высидишь? Вот если путешествовать со славным, храбрым, проницательным рыцарем, старшим товарищем, который… – Рыцарь-послушник всхлипнул и заснул.

Три чаши вина. Но будем справедливы – три чаши натощак, после многодневных хлопот, недосыпаний, поста. И вообще – нехорошо. Ничего он, Фомин, интересного не узнал, только напоил пьяным бедного юношу. Пусть поспит немного. Ему полезно.

А мы тем временем…

Фомин задумался. Тем временем ему-то и делать ничего не нужно. Лечь, что ли, спать? Но прошлой ночью он выспался вдоволь, не лопнуть бы. И потом, слишком уж новое место, чтобы глупо спать. С другой стороны, бродить по замку просто так – неприлично. Положено предаваться благочестивым размышлениям. Завтра – о, завтра будет время для буйного веселья, но сегодня…

Ничего, каждой минутой отдыха следует дорожить. Позади длинный путь, впереди – неизвестность. План-то вполне определенный, возвращаться прежним путем, но только всякое бывает в жизни.

Фомин вышел на балкончик. Как нарочно, над горизонтом появилась блестящая точка. Вернее, запятая – это, похоже, Третье поселение. Небесы отнюдь не едины, Третье поселение – консерваторы, и с Ползающими По Земле никаких дел иметь не желают. Хорошо, что есть и другие, кому есть дело если не до землян, то до Земли, кому можно продать протекающий могильник. И Замку польза, и небесам, ну, и дому Кор тоже кое-что перепадает. В сущности, он такой же торговец, как и давешний спутник, Луу-Кин. Только торгует услугами. Иногда не торгует, а так… даром. Для укрепления репутации.

Замок погружался в сон. Кто мог спать – спал. Но многим приходилось и работать. Свадьба сама собой не свершается. Яства сами собой не готовятся. Платья сами собой не шьются. Мечи сами собой не куются.

С чего это на мечи потянуло? Напротив, мир шаткий сменяется миром крепким.

Опять он ощутил чужой взгляд. Здесь-то отчего? От усталости, не иначе.

Фомин вернулся в комнату.

Рыцарь-послушник спал деликатно, без храпа. А вот чутко ли?

Фомин вынул кинжал из ножен. Спит. Ладно, ножны у кинжала ремейские, бесшумные. Почти. Он полуобнажил саблю и тихонько ударил по ней кинжалом.

– А? Что? – встрепенулся рыцарь-послушник.

Три с двумя минусами. Сон чуткий, но пробуждение бездарное.

– Вы, кажется, задремали…

– Простите… простите, доблестный рыцарь, не знаю, как это получилось…

– Ничего, где ж и передохнуть, как не среди друзей. Наверное, много хлопот?

– Нет, ничего особенного, – не стал искать оправдания рыцарь-послушник. – Обыкновенная служба. Просто я оказался слаб. Даю обет не пить вина в течение срока, который положите вы мне, доблестный рыцарь.

– Но завтра свадьба, а по этому случаю не пить – нанести оскорбление дому.

– Я попрошусь во внешнюю охрану.

Действительно, жертва великая.

– Об этом мы поговорим утром, а сейчас…

Рыцарь-послушник с подобающими церемониями покинул покой. Пошел, наверное, писать отчет о проведенных часах. Ничего особенного, это входит в обязанности послушника. В этом нет ни недоверия, ни, тем более, оскорбления, одна только служба. Предосторожность. Развитие навыков.

Фомин вернулся к столу. Обет не обет, а пить все-таки он не будет. Поесть – другое дело, стерлядь оказалась отменной, и он отдал должное и мастерству рыбака, и искусству повара.

Затем улегся, но не в кровать, а на покрытое шкурой грубое ложе для оруженосца. Наказать себя за чревоугодие. Он отцепил сабли, кинжал положил рядом.

Чужой взгляд тревожил. Больно нехороший взгляд. Ничего плохого от баронессы он не ждал – и свадьба, и вообще – никто без крайней нужды не портит отношения с домом Кор. Но темна вода во облацех, а душа во человецех…

Он прикрыл глаза, погружаясь в дрему. Плавал у поверхности, даже не столько из опасения глубокого сна, он, глубокий-то – самый чуткий, просто в таком состоянии на ум подчас приходили любопытные соображения. Потом девяносто девять из сотни в свете дня таяли. Но сотое порой дорогого стоило.

В который уже раз снилось ему возвращение. Коллективное сознательное – этот сон чаще всего снился экипажу. Но каждому виделось свое. Долгое время они записывали сны, пытаясь там, в подсознании, отыскать хоть что-нибудь. Потом перестали.

Сегодня ему приснилось, что он стоит в Т-зале и объясняет товарищам случившееся. Он первый понял причину. Виной всему – петля! Четырехмерная петля функции Шорина! Весь полет и был построен на свойствах петли. Разогнать межзвездник до субсветовой скорости не самое трудное. Самое трудное – затормозить. А если от места назначения опять разгоняться, а у Земли опять тормозить, то ни о какой субсветовой скорости и речи быть не может. Массы не хватит. Функция Шорина позволяла совершить полет по прямой, но с возвращением в исходную точку. Не спрашивайте как, он, Фомин, не физик. Бортинженер он по основной специальности. Но сегодня – понял. Четырехмерная петля развернула их не только в пространстве, но и во времени. Оттого-то все и вышло!

Все закричали, обступили, стали хлопать по спине…

Проснулся, цепко держа сон в памяти. Пробежался по логической цепочке – и вздохнул.

До Менделеева ему далеко. Функция Шорина, которую когда-то предсказал писатель, никакого отношения к перемещению во времени не имела. Так, во всяком случае, утверждали физики. А они уж на эту тему спорили-спорили, спорили-спорили… И сейчас иногда спорят. Получается, ничего нового сон не открыл. Зря и проснулся.

Или он проснулся из-за другого? Фомин продолжал дышать, как дышит спящий. Это не физика, это он умеет.

Минута, другая. В комнате – никого. За дверью? Да, за дверью. Кто-то стоит, то ли не решаясь войти, то ли, в свою очередь, слушая дыхание Фомина. Судя по всему – один человек.

Это мог быть кто угодно: специально приставленный охранник – так, на всякий случай и для почета; наемный убийца, которого прислали в безумной надежде сорвать сделку с небесами; расхрабрившаяся служанка… Ясно только, что у того, кто стоял за дверью, хватило ума не войти запросто. У него, Фомина, рефлексы поперек ума работают.

Фомин протянул руку. Рукоять кинжала сама легла в ладонь.

Движение его, каким бы легким оно ни было, насторожило стоявшего за дверью. Фомин почувствовал, как тот удаляется. Однако! Надо быть очень, очень чутким человеком, чтобы расслышать приготовления Фомина. Или…

Он подошел к двери, распахнул ее.

Или быть нечеловеком.

Напротив на стене горел факел – в честь гостя. Факел больше слепил, чем светил, и потому Фомин скосил глаза в сторону.

Никого. Зато на самой двери сверкал знак-оберег. Рыцарь-послушник оказался не столь уж несведущим в магии.

Иначе вампир вошел бы в комнату.

Болтаться по коридорам чужого замка с кинжалом в руке не самая хорошая идея. Да и маловат кинжал против вампира. Этим кинжальчиком разве что щекотать. Правда, бывает, что и щекотка помогает.

Все-таки Фомин прошел вдоль следа, немного, шагов двадцать. Зря, нечего и пытаться – след исчез. Нет у него магических способностей, головой надо думать.

Голова же велела вернуться в комнату и запереть дверь. Оберег выставляй, а засов запирай.

Он так и поступил. Запер засов, закрыл дверь на балкончик, пододвинул поближе сабли – и уснул тем самым глубоким сном, при котором и слух и нюх, высвобожденные из-под гнета сознания, возвращаются в первобытное состояние.

И, что особенно ценно в глубоком сне, – отсутствуют сновидения.