Текст книги "Клеймо зоны"

Автор книги: Василий Орехов (Мельник)

Соавторы: Сергей Осипов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Василий Орехов
Сергей Осипов
КЛЕЙМО ЗОНЫ

Глава 1

– Медленнее! Двигайся медленно и трагично, салага. Представь, что ты с глубокого похмелья.

Молодой сталкер в потертом защитном комбинезоне обреченно оглянулся через плечо, зыркнул угрюмо и осторожно ступил вперед.

– Еще шаг – и стоп! Не рыпайся пока. Отдохни.

Парня звали Рентген. Хвастался, что любого человека насквозь видит, страшно любил толкнуть под стакан прозрачного умную речь, что-нибудь про социальную структуру, общественный договор, пирамиду Маслоу и так далее. С образованием, в общем, салажонок попался – а может, просто тупо выпендривался. Начинал обычно так: «Ну, людей-то я хорошо знаю, успел изучить…»

Так и стал Рентгеном. Вроде даже фамилия у него оказалась подходящая: то ли Лучевой, то ли Просветов.

Сталкер замер в неустойчивой позе у старой железнодорожной насыпи. Тяжелый армейский ботинок вдавил в грязь несколько кусков щебенки – стоять на наклонной поверхности было неудобно, ребристая подошва понемногу сползала, но Рентген благоразумно не шевелился, ожидая следующей команды от ведущего.

Рельсовая ветка тянулась через всю Свалку, Дикие земли и край Милитари к небольшому депо возле атомной станции. Узкоколейку построили перед закладкой ЧАЭС – возить стройматериалы. После первой аварии заброшенный путь отремонтировали, и списанный тепловоз, экранированный свинцовыми плитами, таскал к растущей громаде Саркофага цемент и песок.

Ведущему группы эта железка никогда не нравилась. Ближе к городу она становилась смертельно опасной: вокруг нее скапливалась бесцветная кислотная мерзость, которую научники считали дальней родственницей студню. Но здесь, у южного края Янтарного озера, дорога не первый месяц считалась безопасной – относительно, конечно. Ребята из клана не побрезговали даже сделать схрон в ржавой коробке вспомогательной подстанции. Совсем недалеко, километрах в двух отсюда.

Рельсы, абсолютно не тронутые временем, чистые и сверкающие, словно их уложили только вчера, лежали на трухлявых, насквозь прогнивших шпалах. Деревянные давно раскололись на узкие и длинные щепки, а уложенные редкими участками бетонные – потрескались, вывернув наружу ржавые головки соединительных болтов. Словно патологоанатом брезгливо вынул пальцы из гниющих ран трупа…

Тьфу, пакость! Ведущий сплюнул. Что за хрень лезет в голову! В Зоне о мертвечине думать нельзя, как раз накличешь.

– Хемуль! – вполголоса позвал Рентген, когда пауза до неприличия затянулась. – Дальше-то что делать?

Салага сбил старшего с мысли, и тот рыкнул:

– Во-первых, не трепыхайся! Во-вторых, не рыпайся. В-третьих, опять не трепыхайся. Статую Давида видел когда-нибудь? Изображай.

Когда-то Хемуль участвовал в военных действиях в Южной Европе и навидался такого, чего иной раз и в Зоне не встретишь, хотя казалось бы… Ушел он за Периметр не от хорошей жизни – не сумел приспособиться к мирному быту, вскакивал по ночам с воплями, спасаясь от несуществующих бомбардировщиков. Только здесь, где смерть на каждом шагу, и смог успокоиться, попав в привычную среду. Пришел на один сезон денег по-легкому срубить – и остался на годы…

Детектор аномалий не показывал ничего. Чисто справа, чисто слева, то же самое – прямо по курсу, стерильно, как в хирургическом отделении. И никаких зримых проявлений: не дрожит воздух над птичьей каруселью, не искрит контактная пара, не плющит траву гравитационная плешь. Но все равно что-то не так. Шестым, двенадцатым, хрен знает каким еще по счету чувством Хемуль ощущал неясную угрозу – словно откуда-то издалека теплый ветер вдруг принес едва различимый гнилостный запашок.

Ладно. Попробуем.

– Влево два, – нехотя скомандовал он. – И замри опять.

Отмычка качнулся в сторону.

– Нет! Стой! – тут же переиграл Хемуль. Прислушался к своим ощущениям. Вонь как будто усилилась. Или нет? – Вперед иди. Перешагни рельс, встань на шпалу и жди. И без самодеятельности мне!

Рентген шевельнулся. За спиной ведущего разом выдохнули другие желторотики. В отличие от коллеги они уже пару раз ходили с Хемулем на маршрут и знали, что на пустом месте тот особо напрягаться не будет. Конечно, Рентген и сам не такой уж новобранец, хаживал ведомым и на Свалку, и в Темную Долину. Повезло дураку вернуться живым – опыт ведущих уберег его от большинства неприятностей, а что довелось пострелять, так это мелочь. Наоборот, только самомнение выросло: как же, самостоятельно двух кабанов завалил. Или трех. Или четырех. С во-от такенными клыками. Нет, с во-о-о-от такенными!..

Через секунду Рентген уже стоял на шпалах и озирался по сторонам. Никакой опасности он не чувствовал. Вот разве что…

– Гудит, старшой!

Только сейчас Хемуль понял, что совсем не запах заставил его насторожиться, а глухой, едва различимый в мертвой тишине гул, доносящийся со стороны железнодорожной насыпи. Ровный, монотонный, но будто живой. Словно проснулась где-то в подсознании память детства – так жужжит запертый в банке из-под варенья здоровенный шершень.

– Ждем, – сосредоточенно распорядился ведущий. – Следим за гайкой.

Словцо для маркеров сохранилось с незапамятных времен. Теперь вместо гаек бродяги Зоны что только не использовали – подшипники, болты, гвозди. Чему сталкер больше доверял, то и таскал с собой. А с недавних пор и вовсе мода пошла самостоятельно маркеры отливать. Крестики стали делать, могендовиды, звездочки всякие… Вроде амулетов. Некоторые альтернативно одаренные, говорят, даже царапают на них что-нибудь душеспасительное. «Господи помилуй», например. Или «Пропусти, кормилица!» Детский сад, одно слово.

Хемуль больше доверял старым проверенным болтам. Очень уж у них форма подходящая, несимметричная, отчего сразу заметно, когда маркер идет неправильно. Поэтому именно болт он и кинул – красиво, с подкруточкой. Маркер перелетел через железнодорожное полотно, упал с противоположной стороны насыпи, глухо звякнул и запрыгал по щебенке. Четыре пары глаз неотрывно следили за ним.

Опять пусто. Ложная, стало быть, тревога. Ну и ладушки. Обычно-то я недолюбливаю эти нервные приключения, как говорит в таких случаях один мультяшный страус.

– Мне идти? – подал голос молодой.

– Не шевелись, Рентген. Прямо вот не моргай даже. Отдохни пока, подумай о духовном.

Хемуль придирчиво изучал рельсовое полотно, покусывая нижнюю губу. Все было в порядке, но что-то ему определенно не нравилось. Рассказывают, что у сталкеров-ветеранов развивается подсознательное чутье в форме дурного предчувствия на те ловушки, которые никак себя не проявляют. Сами ветераны и рассказывают, конечно, за стаканом прозрачного, чтобы выглядеть большими и страшными в глазах молодняка…

Нет, но дурное-то предчувствие – вот оно. Никуда не делось.

– Дышать можно? – осведомился Рентген.

Хемуль с интересом уставился на него, словно впервые увидел. А мы шутник, оказывается. Дышать ему, клоуну. Видали? В Зоне вообще лучше дышать через раз, и всякой сопле это стоит запомнить с самого начала. А то вот так вдохнешь разок-другой без команды, а на третий, глядишь, уже арфа в руках, кругом облака клубятся и авиалайнеры так и шмыгают. Такие вот клоуны, любители искрометно пошутить, Зону долго не топчут. Они все ставят под сомнение, иронизируют над ведущим, лично хотят все проверить, пощупать, потрогать. Без спросу суют руки туда, куда слепая собака хрен не сунет. Лежит потом такой оптимист возле какой-нибудь сработавшей ловушки, укороченный на голову, и недоумевает, за что ему такое невезение – видать, проводник плохой попался…

– Нет! – отрезал Хемуль. – Нельзя. – Хотел закрепить команду парой трехэтажных матерных загибов, но не стал, опасаясь увлечься и пропустить какие-нибудь важные изменения в окружающем пространстве. Лишь добавил коротко: «Замри, сволочь» – и продолжил тщательно прислушиваться к дурному предчувствию.

– Да ладно, старшой! – покровительственно хмыкнул Рентген, знающий о людях буквально все. – Нет же тут ничего!

Он резво присел, сгреб пригоршню гравия из засыпки полотна – так быстро, что ведущий не успел даже рта раскрыть – и метнул вперед, прямо перед собой, словно горсть маркеров.

– Ложись! – заорал Хемуль и сам рухнул где стоял, вжался в землю, проклиная про себя тупого салагу. Если там контактная пара затаилась или, не приведи господи, жарка спит… Запечется Рентген, что твоя курица-гриль, до хрустящей корочки. Но это еще полбеды, за собственную глупость каждый отвечает сам. Идиотов не жалко. Плохо, что до остальных тоже достать может запросто…

– Вставайте. Чисто тут, хватит дрожать уже. – В голосе Рентгена явственно звучала насмешка. – Штаны-то сухие?

Хемуль медленно, с перекошенным от ярости лицом поднимался с земли. Обернувшись, парень смотрел на него от железнодорожной насыпи с едва заметной ухмылкой. Что, мол, старшой, рискнешь подойти ко мне, чтобы немедленно двинуть в морду? Думаешь, я не понимаю, для чего ты меня вперед выслал? Да потому что сам идти ссышь, места тут опасные. Разумеется, Рентген отчетливо понимал, что за такую борзоту все равно схлопочет – не сейчас, так потом, как только они выберутся на участок, достаточно безопасный для того, чтобы ведущий осмелился приблизиться к молодому на расстояние вытянутой руки. Однако именно так, насколько подсказывал его дворовый опыт, в криминальных мужских коллективах и зарабатывается необходимый авторитет, если не хватает физической мощи и бойцовской подготовки – силой духа. Не верь, не бойся, не проси! Эти вон гаврики за спиной ведущего и так, безо всякой борзоты, то и дело получают по мордасам, потому что регулярно делают что-нибудь неправильно. А теперь они разнесут по всему Чернобылю-4, что Рентген на маршруте технично поставил на место самого Хемуля, и будут Рентгену дополнительные почет и уважуха, в результате чего он выйдет на более крутые заказы и сам потом станет формировать собственную команду молодняка. Что касается морды, которая пострадает на ближайшем привале, то и ничего страшного. Заживет как-нибудь. Он в свое время, помнится, еще и не таких люлей отхватывал. Один раз его вообще били без всяких ограничений, реально замочить хотели, втоптать в асфальт. Это, правда, давно было, еще до Зоны…

Ведущий тем временем привстал на одно колено, да так и остался почему-то. Ненависть медленно сползала с его физиономии, уступая место суровой сосредоточенности. Рентген успел даже возликовать на долю секунды – кажется, старый волк покорно стерпел пощечину и пытается сделать вид, что ничегошеньки не произошло, чтобы не потерять лица! Однако еще через мгновение он понял, что Хемуль не отрываясь смотрит мимо него – на железнодорожную насыпь, и ощутил, как от хребта к затылку начинают стремительно карабкаться полчища ледяных мурашек.

– Медленно, – тихо и отчетливо проговорил ветеран. – Очень медленно повернись и замри. И смотри туда во все глаза. Секи, чтобы по сторонам ничего не зашевелилось. Зашевелится – сразу кричи.

Обернувшись – очень, очень медленно, как и было предписано, – парень дрогнул. Физиономия его от ужаса побледнела столь стремительно, словно температура вокруг разом упала на несколько десятков градусов.

Неподалеку от Рентгена в воздухе висел кусок гравия. Один из тех камешков, что бросил глупый молокосос, замер в полутора метрах над землей. Остальные уже давно раскатились по траве, а этот вот чего-то замешкался.

– Ч-чего… это? – только и сумел выдавить молодой.

– Засохни, плесень!..

Камешек как будто только и ждал, чтобы все обратили на него внимание. Он тут же начал падать – неторопливо, словно капля густого меда, тянущаяся с ложки. Ему потребовалось не меньше полуминуты, чтобы коснуться земли, и все это время группа сталкеров зачарованно наблюдала за ним. Наконец камень упал и лениво покатился по рыжей траве – совершенно беззвучно и уже с нормальной скоростью. За спиной глухо щелкнуло – возникло такое ощущение, будто где-то совсем рядом невидимка неумело передернул автоматный затвор. Ведомые нервно дернулись на звук, Хемуль быстро оглянулся и снова уставился на камень, беззвучно шевеля губами, словно решая в уме сложную головоломку. С такой штукой он столкнулся впервые.

– Почувствуешь боль или жар – падай на спину, – отрывисто скомандовал ведущий. – Сразу. Не вздумай шевелить мозгами, понял? У тебя их все равно нет. Про рельс – забудь, нет его.

Рентген с трудом кивнул. Прошептал:

– Не чувствую. Все… все нормально…

Нет, все-таки не зря Хемуль не доверял железной дороге. Неспроста она тут лежит столько лет, а рельсы даже не потемнели. Опять Зона пошутила, а чувство юмора у нее весьма своеобразное.

Лучше было бы обойти подозрительную железнодорожную ветку. Да вот только выбора особого нет. Ломиться через Агропром категорически стрёмно, туда в последнее время опасно часто захаживают химеры, а на маршруте – прорва ловушек после недавнего выброса. И через Свалку огибать мало удовольствия: утром какие-то отморозки устроили на Периметре настоящую войну, и теперь голубые каски стоят на ушах, усилив патрулирование до предела. Нагнали бронетехники, вертолеты носятся, как пчелы над клевером. Говорят, кто-то из солидных засранцев – то ли «Долг», то ли «Свобода» – устроил очередной масштабный прорыв Периметра с боем курантов и фейерверками: перебрасывали за первую линию обороны оружие, бойцов и припасы. Давно уже такого шума не было.

А группа дяденьки Хемуля возвращается с неплохим хабаром, собственностью клана, между прочим, давно проплаченной заказчиками. И деньги уже давно пропиты. В такой ситуации в лапы к натовцам полезет только окончательный идиот.

Ветеран вытащил из кармана еще один болт, машинально покрутил в руке, ощупывая пальцами ребристые грани, и движением кисти запустил его туда, где совсем недавно камешек Рентгена демонстрировал свой сольный номер. Маркер пролетел несколько метров и воткнулся в глинистую насыпь на полногтя. Не рухнул отвесно, как это бывает под действием гравиконцентрата, не вошел с усилием в грунт, вмятый многократно усилившейся тяжестью. Просто воткнулся. Подозрительно, конечно, но так тоже бывает.

Хемуль сдаваться не собирался. Подобрав несколько камней, он разбросал их веером. В полном соответствии с законами физики камешки, описав плавную дугу, падали вниз.

Важное правило Зоны: не понимаешь, что происходит – отступи, пережди, обойди. Предоставь какому-нибудь дураку честь ценой собственной головы первым исследовать новый феномен.

– Все еще гудит? – негромко поинтересовался ведущий.

– Что? – Рентген, засмотревшись на раскатившиеся камни, не сразу понял, что обращаются к нему. – Есть немного. Как трансформатор. – Он прислушался. – Да все нормально, старшой. Чисто тут, ничего нет. – Парень быстро приходил в себя, и к нему возвращалась привычная самоуверенность. – Безобидный феномен. Просто аномальное поле играет…

Хемуль покачал головой. Зря он взял с собой этого малахольного. Отмычка должен безропотно идти, куда скажут, и молчать, как Збручский идол, пусть его хоть кровососы заживо жрут. А этот спорит, требует объяснений, свое мнение демонстрирует, дурилка картонная. Драгоценный авторитет подрывает, крутить твою гайку. Два раза в Зону сходил, живым вернулся по недосмотру Черного Сталкера и думает, будто все ему теперь понятно, эксперту недорезанному. В общем-то Хемуль сам так борзо начинал, поэтому вполне понимал молодого выскочку. Вот только еще парочка таких выходок, и остальные тоже бухтеть начнут. Почему ему можно, а им нельзя? А любая демократия на маршруте – скорый конец группе. Команда должна действовать как единый кулак, направляемый умелым бойцом, иначе всем хана.

– Быстрее пройдем, быстрее выберемся на чистое. Давайте напрямик, а? – азартно предложил Рентген.

– Да мать же твою! Тебе что, дурень, на этом свете ботинки жмут?! – возмутился Хемуль. – Тихо и спокойно возьми влево три! И слушай в оба уха, падла. Усилится гул – снова замри, как монумент Независимости на Майдане, и молись тихонечко кому умеешь.

Нет, зря, трижды зря взял он в команду этого быка-рогомета. Но видит Черный Сталкер, выбора все равно не было. Лучшую молодежь разобрали – слишком многие в последнее время, основательно поиздержавшись, ломанулись в Зону за хабаром. Муха с Енотом вообще из-за Периметра не вылезают, Патогеныча в баре уже неделю не видно, Борода со своим молодняком на Милитари застрял…

Времена дикого сталкерства, когда через колючку лезли все кому не лень, давно и бесповоротно прошли. Теперь если новичок собирался обжиться при Зоне, а не прорваться за Периметр в одиночку и сгинуть в первом же попавшемся горячем пятне, у него было только два пути: либо в клан, сдавая четверть прибыли в общак и участвуя во всех клановых войнах, либо на поклон к тертому сталкеру-одиночке, работать на подхвате. На клановых бродяг пахать не так опасно, те совсем глубоко в Зону обычно не суются и к Четвертому энергоблоку не лазают, а в случае крупного хабара кончать спутников им устав не позволяет, свои же потом могут предъяву выкатить за беспредел. Честный имидж клана портит, понимаешь. Да только где он, тот крупный хабар? Чтобы очень серьезную добычу поднять, надо по самым гиблым местам шариться, а на столь самоубийственные подвиги способны только полные безумцы. Одинокие волки. Идти за Периметр в связке с волком – для новичка риск запредельный. Если не угробит на маршруте, использовав как отмычку для какой-нибудь сложной аномалии, так на обратном пути на Свалке под кустом прикопает, чтоб не делиться. Зато если не прикопает, то и прибыль знатная, а кроме того – массовое уважение. Можно ходить гоголем и девчонок, что в натовских барах официантками и стриптизершами работают, снимать одну за другой, а то и по две на ночь.

Сейчас, когда крупные кланы устроили свои дерьмовые разборки и им не хватает пушечного мяса, а ветераны безвылазно топчут Зону неделями, молодняк малость подвыгребли. «Долг» и «Чистое небо», говорят, прямо в Чернобыле-4 завели настоящие вербовочные конторы. Дядя Сэм хочет тебя, все дела.

Осточертела мне эта эпоха, как говорит в таких случаях один страус.

– Да какого!.. Чисто же! Время только теряем!..

Неугомонный Рентген все-таки шагнул вперед без приказа. Подвела терпелка – не захотел ждать, пока ведущий разберется со своими страусиными предчувствиями. Парень повел плечами, будто проверяя, на месте ли заброшенный за спину «Калашников», и внезапно, набравшись смелости, переступил через второй рельс. И остановился, снова полуобернувшись с дурацкой ухмылкой: типа ну вот и всех делов, а вы-то боялись, сосунки!

Хемуль выждал несколько секунд – не разорвет ли пространство смертельный разряд, не завопит ли неожиданно Рентген от боли, когда новая неизвестная ловушка начнет выжимать из него жизнь, – а потом метнулся следом за ним, ухватил за шиворот, рванул назад и изо всех сил отоварил по зубам. Тяжелый кулак ведущего сбил парня с ног и швырнул на насыпь. Борзый пацан резво вскочил, утирая рукавом кровь из разбитой губы, принял боевую полустойку – вроде еще и не прямая угроза, но уже вполне наглядно: только попробуй еще раз сунуть руки, старшой, огребешь по полной программе!

– Хватит? – мрачно спросил Хемуль, никак не прокомментировав дерзкую стойку молодого. – Или еще добавить?

– За что, старшой?! – возмутился отмычка, дико вращая глазами. – Пусто же! Сам ведь видел: не было там ничего!..

– Да ты, ублюдок, не понял ни черта, – совсем расстроился проводник.

Рентген даже не успел заметить мелькнувшего перед глазами кулака ведущего – еще один мощный и молниеносный удар опрокинул его на спину. Не спасла и бойцовая полустойка. Он пытался подняться, ворочался, нелепо взмахивая руками, но получил в качестве аперитива жестокий пинок в печень. Парня скрутило от неимоверной боли, он ошеломленно ткнулся щекой в пожухлую траву. Еще через мгновение его стошнило желчью. Он хотел что-то сказать трясущимися губами, но так и не смог. Молчали и другие салаги, потрясенные скоростью и жестокостью расправы.

– Дерьмо из головы слей! – Хемуль рывком вздернул на ноги перхающего и кривящегося от боли Рентгена, пинком придал ему вектор ускорения вдоль насыпи. – Иди вперед, каракатица! Шевели ластами. Больше учить не буду – в следующий раз пристрелю, как поганую псевдоплоть! Лучше уж грех на душу возьму, чем какая-нибудь брехливая сволочь скажет, будто Хемуль нюх потерял. Ну, пшел! А вы двое – за ним, дистанция три шага. Не отставать, кабаний корм!

Когда отмычки гуськом прошли мимо, трепетно выдерживая указанную дистанцию, ведущий украдкой запустил из-под локтя через насыпь еще один болт. Проследил за траекторией полета и выругался. Все спокойно, опасности ноль – пересекай железнодорожное полотно и иди куда тебе надо. Для чего за семь верст искать обходной путь?..

Вот только тихий гул, монотонный и сверлящий – исчез. Затих в банке шершень, обесточили невидимый трансформатор. Как раз в тот момент, когда беспокойный Рентген перепрыгнул второй рельс.

И значит, обходной путь – самый верный. Ну их к монахам, эти ненаучные чудеса.

Когда группа, пройдя несколько километров вдоль полотна, все-таки пересекла железную дорогу по бетонному желобу дождевого коллектора, Хемуль объявил привал:

– Отдыхаем полчаса. Можно покурить и оправиться, кому надо. Ближе к Периметру смолить не разрешу, засекут.

Отмычки бросили на землю рюкзаки, скинули с плеч автоматы, но ни один не отложил оружие в сторону – кто прислонил к колену, кто упер прикладом в землю, обхватив за цевье. Хемуль хмыкнул: ну, хоть чему-то он смог их научить.

Побитый Рентген сел чуть в стороне, с вызовом положил АКМК на колени – дульным срезом не к ведущему, но приблизительно в его направлении. Невзначай, так сказать.

Хемуль хмуро двинулся к нему, заставив салагу испуганно дернуться и устремить ствол автомата в зенит. Однако на сей раз показательной экзекуции не последовало.

– Как себя чувствуешь, радиоактивное мясо? – поинтересовался ведущий.

Рентген неопределенно дернул головой, настороженно глядя исподлобья, показал большой палец: нормально, мол. Вопрос Хемуля ему совсем не понравился: с чего бы это свирепому ветерану проявлять ненужную заботу о борзеющей отмычке? Хочет извиниться за грубое обращение? Дождешься от этого…

– Смотри, если что не так, голова кругом пойдет, затошнит или еще чего – сразу дай знать. – Хемуль помолчал, потом сплюнул и добавил в никуда, ни к кому конкретно не обращаясь: – Всех касается.

Да уж, не хватало еще перетащить через Периметр какую-нибудь заразу. Конечно, непосредственного контакта с новым феноменом Зоны у Рентгена не было, но кто его знает, насколько опасно излучение неизвестной природы. Береженого Черный Сталкер бережет.

Негромко пискнул ПДА у кого-то из салаг, тут же откликнулось мобильное принимающее устройство у Хемуля. Тренькнули наручные коммуникаторы у остальных. Общая рассылка.

– Опять Семецкий копыта откинул? – поинтересовался один из отмычек, наблюдая, как ведущий сумрачно изучает пришедшее сообщение.

– Типун тебе на язык, чучело, – проворчал Хемуль. – Вот только Семецкого нам сейчас перед Периметром и не хватало…

– Ты же утром сам говорил, что это хорошее предзнаменование. Ну, если сообщение приходит… что он умер.

– Когда как. Один раз призрак Семецкого и правда хорошо: хабара поднимешь нехило или на чужой схрон наткнешься. Или просто из-за Периметра живым выйдешь, что уже немало. Вот одного утреннего сообщения нам на сегодня вполне хватило бы. А три или четыре смерти Семецкого подряд могут и боком выйти.

– Почему это?

– Знаешь, когда много хабара бывает? Сразу после выброса. Так что на третьем погибшем Семецком самое время не губу раскатывать, а подвал искать поглубже. На всякий случай. – Хемуль натянул обшлаг рукава на наручный ПДА. – Ладно, убили треп. Скоро выходим.

Младшие отмычки послушно замолчали. Но Рентген, разумеется, не удержался. Обида и злоба на ведущего у него еще не прошли, но любопытство оказалось сильнее.

– Что это за парень – Мьют? Обычный бродяга – пропал и пропал, мало ли за Периметром народу пропадает. А тут всеобщая рассылка и два клана награду объявляют за информацию. Чем это он так популярен?

Хемуль покосился на него. Не любил он пустопорожней болтовни. Чем языком чесать, лучше бы этот сверчок отдохнул, успокоился чуток да о поведении своем прискорбном подумал. Поймет, что огреб за дело, глядишь, и до Периметра живым доберется…

Однако все-таки ответил – остальных наверняка тоже заинтересовало, особенно когда они прочитали цифру вознаграждения. Цифра была солидная, основательная такая. Увесистая цифра, как кулак старика Патогеныча.

– Язык не ломай, все равно английское произношение у тебя как у того страуса. Мут он, не Мьют никакой, ясно? От слова «мутный», я так понимаю. Хоть он и одинокий волк, ни к какому клану так и не прибился, но многим уже успел либо удружить, либо дорогу перебежать. Бродяги со стажем про Мута наслышаны, и вот вам добрый совет, салаги: не стоит с ним ссориться. Пес его знает, кто за него в следующий раз впряжется – сегодня «Долг», а завтра и вовсе «Последний рубеж». Видите вон, какие кланы его ищут.

Рентген понимающе кивнул.

– Во-о-от. Контактами оброс, что твой торговец с черного рынка. С научниками якшается, даже военные вроде ему чем-то обязаны. Нет уж, ну его к монахам, с таким склизким угрем связываться. Нормальные бродяги в эти разборки не лезут, а младенцам вроде вас лучше и вовсе такому на глаза не попадаться. Пристрелит и фамилии не спросит. А тем более серьезным людям, которые скоро отправятся на его розыски. Это к вопросу о том, о чем вы все сейчас думаете, но пока еще не озвучили – что неплохо бы нам пойти пошукать этого самого Мута, пока не стемнело. Ясно? Тогда двинули. Рентген первый, остальные – за ним, дистанция три шага.

Первую линию Периметра Хемуль надеялся пройти засветло. Против инфракрасной оптики темнота – слабая защита, тут вся надежда только на хорошую маскировку и знание человеческой психологии. Солдат-контрактник в ДЗОТе – тоже индивидуум, ему и покурить надо, и перекусить, и отлить, а под конец дежурства он вообще имеет полное моральное право устать как собака. В семь вечера как раз смена, а за полчаса до нее глаз у наблюдателя замылен по максимуму: надоел ему унылый однообразный пейзаж хуже горькой редьки, мается служивый от безделья, предвкушает горячий душ и ужин. Боевые надбавки у контрактников в первой линии и так сказочные – что им лишняя премия за какого-то бродягу, если они раз в месяц лупят на расплав ствола, когда мутанты прут волнами после выбросов? Нет, эти, даже заметив шевеление, едва ли станут особо остро реагировать.

Вот на второй линии – да, голубые каски до шальных денег жадны. Командование серьезно напряглось после многочисленных прорывов последнего времени, когда крупные кланы ходили через Периметр, как через дорогу по пешеходной зебре, и солдатам принялись накручивать премиальные. В погоне за длинным евро патрули так активно палили без разбору во все, что движется, что на информационном щите перед комендатурой не успевали снимки для опознания вывешивать. Потом, правда, когда выяснилось, что били в основном любопытных журналюг-стрингеров да полоумных экстремалов, охотников за сувенирами, выплаты премиальных поставили под строгий контроль. Кое-кто лишился погон, а пару чересчур ретивых стрелков даже отдали под суд. В общем, желающих зарабатывать беспорядочной стрельбой по выходящим из-за Периметра лохам малость поприжали, но если уж накроют тебя с поличным во время патрулирования – завалят не раздумывая, строго согласно Устава и мандата миротворческих сил.

Так что первую линию лучше миновать до заката, потом отлежаться пару часов на полосе отчуждения и уже ночью – благо ни мутантов, ни аномалий там уже нет – одним броском преодолеть вторую линию Периметра и патрульную зону.

Хемуль помнил окрестности как свои пять пальцев, но на всякий случай прикинул дальнейший маршрут по сталкерской электронной карте, записанной в памяти ПДА: мало ли какая дрянь появилась тут за последние сутки. Понятно, что Че тоже не волшебник, но всю стекающуюся к нему информацию о новых ловушках оперативно вносит в карту и общую рассылку.

Желоб коллектора упирается в желтый квадрат бывшего отстойника, поросшего такой мерзостью, что в его сторону даже смотреть опасно. А вот чуть дальше мимо вздыбленного давними сейсмоударами проселка тянется к Периметру неглубокий овраг – пересохшее русло маленькой речушки. Воды на дне практически нет, так что контактного разряда, ядовитой ряски или студней можно не опасаться. И живность там не водится, военные время от времени выжигают овражек напалмом, чтобы кислотная ржавь не подобралась к линии ДЗОТов.

Трасса не слишком опасная. Прямо скажем, по сравнению с тем путем, что они сегодня преодолели, плюнуть и растереть, а не трасса. Впрочем, тот, кто успокаивается на такой мысли, обычно долго не живет: в Зоне легких путей не бывает в принципе. Бывают только более сложные и менее сложные. И совсем сложные.

То и дело оскальзываясь, отмычки один за другим двигались по склону оврага. Рентген свое отработал и теперь тащился в хвосте, изредка оглядываясь на ведущего. Что-то у него было на уме, какая-то очередная глупость. Хемуль делал вид, что поглощен отслеживанием детектора аномальной активности на ПДА, но краем глаза зорко поглядывал за обиженным. С этого отморозка станется выкинуть какой-нибудь фортель у самой охранной линии, где не то что стрелять – зевать громко не стоит. Полоснут натовцы на звук крупнокалиберной очередью, всех разом и положат, сэкономив на боеприпасах.

Плохо объяснили громадянину в баре «Шти», что на обиженных обычно воду возят. И рельсу кладут.

– Не оборачивайся! – не выдержал наконец ведущий. – Вперед смотри! И вы оба тоже – глаза разуйте пошире. Как бы в паутину не вляпаться…

Серебристые нити, прозванные вольными бродягами крабьей паутиной, последнее время попадались здесь все чаще. Разрезать человека пополам, даже если он влетит в нее на полной скорости, крабьей паутине, конечно, не под силу – это все кабацкие байки для непуганых новичков. Но исполосовать комбезы и кожу тонкие и прочные, бритвенно-острые нити вполне способны. А открытая рана в Зоне не подарок. Тем более рана сеченая, с оттяжечкой.

Детектор движения обозначил крупную цель к юго-востоку, как раз там, где овражек немного изгибался. Отличное место для подляны – сверху пересохшее русло простреливается сразу с трех сторон. Если бы Хемулю довелось устраивать на тропе засаду, именно здесь он бы ее и оборудовал. По всем канонам специальной военной науки стратегии. Именно поэтому Хемуль туда идти не собирался. Но теперь все равно придется проверить, что за перс там окопался. На всякий противопожарный случай, чтобы не оставлять за спиной неопознанного комбатанта.