355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Василий Сорокин » Друзья Карацупы » Текст книги (страница 12)
Друзья Карацупы
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 02:00

Текст книги "Друзья Карацупы"


Автор книги: Василий Сорокин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

В ВОЛЧЬЕЙ СТАЕ

«Волк» попал в свою стаю. Фадей учился теперь в разведывательной школе. Изрядная дрессировка необходима не только собакам, но и «волкам», чтобы незаметно перейти границу, выбрать укромное место, осмотреться и, если нет ничего тревожного, начать действовать.

Фадея готовили не только для диверсий. Лишь поначалу к нему отнеслись с прохладцей. Когда же узнали его прошлое, выяснили, что он за птица, тут же его обласкали вожаки организации, именующие себя «друзьями свободы России».

В нужный город Ашпин прибыл поздно вечером. Прежде чем направиться в гостиницу, решил позвонить по телефону, который несколько лет назад дал комендант лагеря. Откровенно говоря, он не надеялся на скорую удачу. Много воды утекло с тех пор. Однако, когда он набрал номер и на ломаном немецком языке попытался объяснить вкратце, кто он, на другом конце провода спросили:

– Вы русский?

– Да.

– Кто вам дал телефон?

Фадей сказал.

Послышались приглушенные английские слова, видимо, тот, кто поднял трубку, советовался.

– Где вы находитесь?

– На вокзале.

– Вы, что, с поезда?

– Да.

Опять короткое совещание на другом конце провода. Наконец в трубку на чистейшем русском языке сообщили:

– Вас встретят в вокзальном буфете.

– Когда?

– Через полчаса.

Фадей подхватил свой чемодан и помчался навстречу новой судьбе.

Разведывательная школа, куда через неделю был направлен Ашпин, находилась в дачном местечке. Ни на зеленом дворе, ни в доме в первые минуты Фадей не увидел ни единой души, если не считать охранника у ворот.

Через час он уже кое-что знал о своей будущей жизни. Начальник школы был немногословен. Напоследок он сказал:

– Сейчас ваше имя Джек. Нравится?

Фадею ничего не оставалось, как кивнуть головой, хотя и послышалось в кличке что-то собачье. Когда жил в Москве, у соседа был пес Джек.

На другое утро, пасмурное и холодное, приступили к «дрессировке». Сначала Ашпин попал на выучку к инструктору Чарли. Настоящее это имя или кличка, он не знал. Спрашивать боялся, да и не все ли равно.

Чарли начал без вводных лекций.

– Ты знаешь, что такое граница?

Фадей пожал плечами.

– Конечно. Полосатый столб, а рядом пограничник с собакой.

– Сам ты – «полосатый столб». Современная граница – это и технические средства и контрольно-следовая полоса.

– Что за полоса?

– Вспашут землю, пройдутся по ней граблями, хоть семена бросай. Оставишь след – пустят по нему собаку…

Где-то в Москве Славка дрессировал Тумана. Под Мюнхеном «американские друзья» дрессировали Фадея. Туман учился задерживать и конвоировать нарушителя. Фадей учился защищаться от собаки. Пулей, ножом, руками. «Если промахнешься или пес перехватит руки, не теряйся, – учил Чарли. – Навались, души, рви зубами. Зубы – тоже оружие. Поменяйся с собакой ролями. Тебе важно уйти от преследования, разделаться с собакой, спущенной с поводка, до того, как подоспеет к ней помощь».

На тренировочной площадке Фадею приходилось вести борьбу с овчарками. Одетый в ватный дрессировочный костюм, он бросался врукопашную с собакой. Наваливался, как учил инструктор, всем телом. Не всякому четвероногому удавалось вывернуться из-под пыхтящей туши.

– Ну, ну, хватит, – останавливал Чарли своего ученика. – На тот свет ведь отправишь пса.

Первый месяц инструктор занимался с одним учеником. Где другие курсанты, Ашпин не спрашивал. В небольшой комнате стояло четыре кровати, а жил он один. Через пару недель, вернувшись с занятий, Фадей увидел, что все койки заняты. Остановившись у порога, он бросил:

– Будем знакомы, Джек.

Трое, не поднимаясь с коек, ответили:

– Тихий.

– Вилли.

– Боб.

Через несколько дней появилось еще трое: Петр, Смелый, Корж. Теперь занятия велись со всей группой.

Инструктора Чарли сменил некий Джон. Одет он был в военную форму, но без погон.

– Самое сложное в работе разведчика, – любил повторять он, – это переход границы. Не сумеете перейти – все остальное не нужно.

Семь потов сошло, пока Фадей научился преодолевать инженерные сооружения на границе.

В день занимались по нескольку часов. Вечерами пили виски, резались в карты. Говорили мало. Не о чем.

Утром – опять занятия. Изучали рукопашный бой.

Чарли охотно передавал все, что знал о способах отправлять людей на тот свет ударом руки, ноги, сжатием пальцев на горле. Сперва тренировались на манекене, а когда немножко поднатаскались, схватывались между собой. В перчатках Чарли разрешал бить и в солнечное сплетение, и в подбородок, и в живот. Случалось, Фадей снопом валился на пол, но чаще отправлял туда охнувших противников.

Изучали самбо. Месяца через три шутя кидали друг друга через плечо или, как змеи, сплетались телами и катались по полу. Тут уж борьба была мало похожа на самбо. Но Чарли снисходительно улыбался.

– Я готовлю вас, ребята, не на первенство Европы, – говорил он, показывая белые зубы, вперемежку с металлическими. – Учитесь вести борьбу без правил.

Еще один инструктор натаскивал Фадея. Русский язык он не знал, разговаривал через переводчика. Назвался Ричардсом. Голова у Ричардса походила на череп из учебника по анатомии. Не осталось на ней ни единого волоска.

Читал Ричардс курс применения ядов.

– Человечество еще в древние века научилось пользоваться ядом. Яд подсыпали в пищу императорам, султанам, королям, царям, графам, мужьям, конкурентам. Отличный способ, знаете ли, сводить счеты. Яд, как правило, не имеет цвета и запаха. Капнули в тарелку или в стакан – и вашего недоброжелателя нет.

С упоением рассказывал Ричардс о предмете, которому он посвятил жизнь. Как-то упомянул вскользь, что он даже изобрел несколько ядов.

– Мы живем в двадцатом веке. Яд выступает теперь как средство массового уничтожения. Без бомб и снарядов вы можете, господа, покончить с заводом, точнее с людьми, которые обслуживают завод. Сколько яда для этого нужно? Цистерна? Нет. Бочка? Нет. Бутыль? И ее много. Маленького пузырька более, чем достаточно.

Ричардс, не мигая, смотрел на притихших подопечных, наслаждаясь впечатлением, которое произвел.

– Яд – это смерть! Яд – это больше, чем смерть. Это паника в городе, в стране. А паника – это поражение!

На последнем слове Ричардс сделал ударение, отчего «поражение» прозвучало торжественно и громко.

Настало время, когда Фадей превратился в хорошо выдрессированного диверсанта. Весь период учебы инструкторы, руководители школы внимательно присматривались к Ашпину. Он производил, прямо скажем, неплохое впечатление. Предприимчивый. Сильный. К тому же с исконной хитрецой, умеет, если надо, притвориться.

Пятеро из группы незаметно исчезли. Куда – можно было только догадываться. Для дальнейшей дрессировки были оставлены Джек и Боб. Наука пошла посложнее взрывов и ядов.

Занятия с ними вел теперь сам Джимми, начальник школы. Он учил сбору экономической, военной, политической информации секретного характера. Стратегической разведке учил он. Объяснял обстоятельно, не торопясь.

– Очень интересен третий раздел, – поучал Джимми. – Называется он изучение намерений. То есть, что может сделать народ в ближайшие годы, способен ли он выступить против правительства или строя? Прислушивайтесь к голосу обиженных на собраниях, прислушивайтесь на рынках, в очередях у магазинов, в домашних стенах. Здесь больше развязываются языки. Но мало собрать факты. Надо их еще правильно истолковать, выжать из них все. Оценивайте их, квалифицируйте, подвергайте анализу, уясняйте до конца. Лишь после этого стройте гипотезу, делайте выводы.

Начальник учил вербовать агентуру с помощью денег, учил вербовать, применяя угрозы, когда у человека в прошлом есть темное пятно и он тщательно скрывает его. Учил методам маскировки, технике подделки документов, тайнописи.

Словом, теперь Фадей стал разведчиком с законченным, если можно так выразиться, высшим шпионским образованием. Умел, запутывая следы, одурачивать собак. Мог взрывать, травить ядами, убивать ударом ладони, работать на рации. Отлично знал шифровальное дело и коды.

Ашпин возликовал, узнав, что после переброски в СССР в одном из банков Западной Германии будет открыт на его имя счет и потечет туда неплохой ручеек. Если удастся через пару лет, пусть через три года, вырваться из-за железного занавеса, да еще прихватить с собой клад – черт возьми, да ведь он станет сразу состоятельным человеком, сможет показать зубы.

Наступил наконец день, когда Джимми вызвал Фадея к себе. В кабинете, кроме начальника школы, Ашпин увидел человека средних лет. Он сидел, закинув нога на ногу, и сосредоточенно полировал ногти.

– Я вас слушаю, сэр, – сказал Фадей, останавливаясь у стола.

Джимми внимательным взглядом окинул его.

– Знакомьтесь.

При этих словах незнакомец поднялся и протянул руку.

– Называйте меня капитан Браун. А вы, если не ошибаюсь, Ашпин?

– Меня зовут Джек.

– Похвально, – одобрил Браун. – Вы поступаете, Джек, в мое распоряжение.

Фадей вопросительно взглянул на Джимми. Тот выпустил изо рта ароматную струю табачного дыма и кивнул.

– Такие-то дела, Джек, – приглушил голос начальник. – Мы учили вас быть разведчиком. Пришел ваш черед. Этот джентльмен знает все. Я думаю, нет необходимости напоминать вам о том, что второй раз изменять опасно. У нас вы получили вторую родину. Ведь последние годы вы жили, в общем-то, неплохо? Вернетесь после выполнения задания, будете кататься как сыр в масле. И вот вам мое напутствие. Главное – перехитрить врага. А Россия, я имею в виду советская, ведь с детства ваш личный враг!

Джимми замолчал.

– Могу я проститься с друзьями по школе? – спросил Ашпин.

– У нас это не принято. Собирайтесь. Капитан Браун через двадцать минут увезет вас.

Начальник школы поднялся со стула, обеими ладонями потряс Фадею руку и проникновенным голосом произнес:

– Желаю вам удачи, Джек. Да хранит вас бог.

Фадей поблагодарил и вышел из кабинета. Надо было успеть собраться.

Время неумолимо шло вперед.

ГРАНИЦА

Тревожная и строгая, тянешься ты на тысячи верст. Ты проходишь лесами и нивами, реками и морями, горами и долинами.

Граница! С тебя начинается Родина, тобой она кончается. Оттого ты всегда торжественна и чутка. Лишь изредка нарушит тишину пограничный катер, автомобиль или конь. И опять все спокойно.

Темными ночами, случается, крадется незваный гость. У тебя много глаз, зорких, внимательных. И вот уже раздается команда «Застава в ружье!». Спешат солдаты туда, где нарушена граница, начинают преследование.

Таковы твои будни, с приглушенным рокотом мотора, с цоканьем копыт, стремительным бегом овчарки, с неожиданным выстрелом.

Впереди лежат чужие земли. Кажется, и лес тот же, и с полей несет знакомым ароматом, и птицы точь-в-точь, как у нас. А вот нет же, нет. И птицы будто поют не по-нашему и цветы цветут по-другому.

А позади на тысячи верст раскинулась земля наших отцов, дедов и прадедов. Звенит она медовыми лесами, плещет она студеными водами, поет она голосистыми соловьями.

Небо синее и высокое. Туманы в ложбинах. Смеющиеся ручьи в апреле. Тракторы рокочут в поле, шагают по тайге линии высоковольтных передач, огоньки светятся в тундре. Ревут на старте ракеты, беря курс к другим планетам.

Родина!

Ты сильна и могуча потому, что твои нынешние хозяева – рабочие люди – пятьдесят с лишним лет назад завоевали Советскую власть. Немало гроз пронеслось над тобой за эти полвека. Но ты выдержала, прошла через все испытания.

Где-то у горизонта занимается робкая заря. Оживает все вокруг. Запело небо, покатились янтарные волны по бескрайним полям, поплыл земляничный дух над звенящими полянами. День начинает шагать с тихоокеанской границы. Он идет по стране, строя, творя, радуясь. Через десять часов достигает западных рубежей. Он нисколько не устал. Полон сил, счастья, задора.

Страна моя!

Ты мое прошлое, настоящее, будущее. Моя судьба, честь, достоинство. И я обязан беречь тебя. Когда нависнут тучи, я должен суметь пойти на грозу. Не колеблясь и не робея.

Чем ближе граница, тем меньше оставалось в поезде пассажиров. Когда подъезжали к конечной станции, в вагоне оказалось всего несколько человек.

Карацупа ли позаботился, из военкомата ли дали телеграмму, а только не успел Славка ступить с собакой на перрон, как к нему подошел сержант в форме пограничника.

– Дунаев?

– Точно, Дунаев.

– Я из погранотряда. Начальник приказал встретить. Прошу!

Сержант широким жестом показал на «газик», стоявший у забора.

Через десять минут въехали в широкие ворота. Вячеслав с интересом выглядывал из окна машины. Это был целый городок. Ровной шеренгой, будто солдаты, стояли казармы. Неподалеку виднелся небольшой стадион с натянутой волейбольной сеткой, баскетбольной и городошной площадками, скамейками для зрителей. Чуть в стороне звенела кастрюлями столовая.

Судя по обилию деревьев, летом все это утопало в зелени. Теперь же стояла осень, листья на березах и ясенях пожелтели, начали облетать.

Октябрь позолотил все вокруг, и только фуражки у пограничников по-прежнему оставались зелеными. Их цвет не подчинялся временам года.

Вячеслав вышел из машины. Следом выпрыгнул Туман. Сержант попросил подождать и скрылся за дверями штаба. Он вернулся через несколько секунд.

– Идите к начальнику, – сказал он новичку. – Вторая дверь направо.

– С собакой?

– Нет, собаку оставьте.

Вячеслав привязал Тумана кожаным ремешком к забору и несмело переступил порог штаба. Возле двери направо он нерешительно потоптался, наконец, постучал.

– Войдите.

Начальник отряда Александр Иванович Махалев встал из-за стола, подошел к окну и раздвинул шторы пошире, словно хотел получше разглядеть новобранца.

– Призывник Дунаев прибыл в ваше распоряжение, – по-военному коротко и четко доложил Вячеслав.

– Вот и отлично. Как доехали? Без приключений?

– Хорошо доехал, товарищ начальник.

– А собака?

– Тоже.

– Кстати, где она?

– Привязана у забора.

– Добре. О службе поговорим позже, а теперь давай-ка принимай солдатский вид.

Через пять минут старшина-сверхсрочник с короткими, мохнатыми, похожими на шмелей бровями открыл каптерку и, смерив фигуру новичка внимательным взглядом, подал брюки и гимнастерку.

– Не мала? – спросил Дунаев.

– Будет мала, скажешь. А вообще-то, ошибаюсь редко.

Затем, переведя взгляд с лица новобранца на ноги, подал сапоги.

– Сорок первый размер, – сказал старшина. – Твой?

Дунаев удивленно кивнул. Вот ведь глазомер.

– На строевой подготовке сапоги можешь не жалеть, – счел нужным заметить старшина. – А теперь пойдем в баню.

По дороге Вячеслав еще раз проверил ремешок у Тумана, потрепал пса по шее, не скучай, мол, дружок, и отправился мыться.

Не успел он намылиться, как дверь бани распахнулась.

– Есть тут Дунаев?! – крикнул в парную дежурный офицер. – Закругляйся, потом допаришься. Мигом к начальнику!

Натягивая брюки, гимнастерку, Вячеслав передумал все самое страшное: «Пожар!», «Нарушитель!», «Тревога?!».

С грехом пополам всунул ноги, неумело обернутые портянками, в кирзовые сапоги. И бегом направился к штабу.

Влетев в коридор, он застал любопытную картину. Вторая дверь направо была широко распахнута, на пороге стоял с оборванным поводком Туман.

Начальник отряда сидел за столом со спокойным, даже со скучающим лицом. Увидев новобранца, рассмеялся:

– Освободи меня из плена. Ни выйти, ни войти. Вот ведь какой сердитый.

Сказав это, офицер ласково взглянул на своего неожиданного сторожа. Да, это был преданный друг. Туман полчаса терпеливо ждал у забора хозяина, после чего начал беспокоиться, повизгивать, даже пробовал лаять. Но все напрасно. Хозяин не показывался. Тогда он рванулся раз, другой, ремешок лопнул. Туман, принюхиваясь к следу, вошел в коридор. Двери кабинета открывались внутрь. Туман без труда распахнул их и встал на пороге, сердитый и решительный. Глазами и носом собака искала хозяина, но хозяина не было, хотя запах очень свеж. И тогда Туман решил никого не впускать и не выпускать из кабинета.

А потом Вячеслав проходил курс молодого бойца на заставе. Тот, кто служил в армии, знает: самое трудное время – первые месяцы. А там втягиваешься.

Застава стояла на таком участке, где нарушения границы были наиболее вероятны. Неподалеку проходило шоссе и железная дорога. Лучший способ сбить со следа собаку – сесть в автобус или поезд. Ищи ветра в поле.

Жила застава жизнью беспокойной и напряженной. Редкая неделя обходилась без того, чтобы не раздался сигнал тревоги. В осенние ночи, темные и дождливые, пограничные наряды спешили к месту нарушения. И хотя порой тревогу били напрасно – через границу прошел всего-навсего дикий кабан, тем не менее на каждый сигнал надо было бросаться, что называется, со всех ног. А вдруг не кабан?

Как и все новички, Вячеслав рвался в наряд. Начальник заставы не спешил. Надо сначала принять присягу, закончить курс молодого бойца, а уж тогда…

Дневальный будил Вячеслава минут за пятнадцать до подъема. Три секунды наш герой отпускал на то, чтобы протереть глаза, четыре минуты на одевание, обувание, умывание… Остальное время – минут десять – уделял своему другу. Позже некогда будет. Сразу после общего подъема – физзарядка, за физзарядкой заправка коек, утренний туалет, политинформация. И так весь день. Одним словом – служба.

Через месяц Славка и Туман были посланы днем вдоль границы. Они шли дозорной тропой вместе с инструктором сержантом Василием Волковым. Тот вел Дунаева глухими тропами. Надо натаскать новичка, пусть будет добрый пограничник.

Сержант несколько ревниво относился к неожиданному пополнению. Он, Волков, является инструктором службы собак на заставе, он, а не кто-нибудь, прорабатывает след. А тут – нате вам, приехал со своей собакой! Сержант понимал, что надо отбросить эту, в общем-то, ненужную и даже вредную в данном случае ревность и тем усерднее показывал новичку местность, особенно обращая внимание на участки, где вероятнее всего могло произойти нарушение.

Через неделю Туман и хозяин пошли на охрану границы уже самостоятельно. Правда, днем. Но все честь по чести. На шее у Вячеслава автомат. Он зорко всматривается вдаль, то и дело останавливается, прислушивается.

Тихо на границе. Горят яркими кострами рябины, не желая даже в ноябре расставаться со своим красивым нарядом. Дятел усердно долбит старую сосну, удары звонко разносятся по лесу.

Пора бы, по мнению новичка, выпустить его на дозорную тропу и ночью, но начальник заставы Дмитрий Егорович Топорков считает иначе. Дунаева направили в школу инструкторов.

Вместе с хозяином учится и Туман. Все-таки маловато оказалось той науки, которую он прошел на учебно-дрессировочной площадке. Здесь, на границе, особые условия. Розыскной собаке строго запрещено, например, лаять. И тут уроки велись с помощью помощника.

Вячеслав и Туман идут темной ночью по учебной дозорной тропе. Где-то в стороне залег помощник. Метров за двадцать Туман коротко взвизгнул и тут же услышал:

– Фу!

А запах сильнее. Надо дать знать хозяину об опасности. Туман начинает лаять. Вячеслав резко дергает поводок, мало того – награждает своего любимца шлепком. Туман смолкает. Однако он и не думает обижаться. Видно, сделал что-то не так, а что именно, пока не поймет. Лаять, правда, перестал. Теперь он молча тянет поводок в сторону, где лежит невидимый помощник.

– Молодец! – ласково шепчет хозяин.

Увлекательную науку – следопытство – изучал в этой школе Вячеслав. Кто-кто, а инструктор службы собак обязан разбираться в следах не хуже майнридовского героя. Каким бы осторожным и опытным ни оказался нарушитель, он все же оставит следы, доступные не только собачьему носу (это само собой), но и человеческому глазу, если только он зорок и внимателен. Чуть примятая трава, потревоженный иней на ветке, перевернутый камень, брошенная спичка. Все это надо увидеть, ничего не пропустив.

Наступил, наконец, день, когда, вернувшись на заставу, Вячеслав пошел с Туманом в ночной дозор. Провожал новичка сам начальник заставы. Торжественно прозвучали слова: «Приказываю выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик…» Потом Дмитрий Егорович Топорков поставил задачу, ознакомил по карте с местом несения дозора.

Застава быстро растаяла в темноте. Два Вячеслава – сержант Дунаев и ефрейтор Борткевич – бесшумно двигались вдоль границы. Все казалось необычным в ту ночь. Настораживали шорохи. Два зеленых огонька засветились в темноте. Это дикий кот из-под валежника проводил наряд злыми, немигающими глазами. Туман вздрогнул, потянулся было на зеленые огоньки, но Вячеслав, чуть дернув поводок, помог справиться собаке с охотничьим инстинктом.

Хотя лето шло на убыль, ночь была теплой, полной таинственных звуков. Впереди блеснула речка. Она не гремела, как в горах, текла спокойно и неторопливо. У самого берега кто-то шлепнул по воде. Трое замерли на месте. Тихо. И Туман спокоен. Верно, испуганная рыба ударила хвостом.

И опять трое бесшумно шагают вдоль границы. Услышат непонятный звук, прислушиваются, определяя, откуда он идет и что он значит. Собака втягивает воздух, поворачивается навстречу еле ощутимому ветерку.

Можно идти дальше, хозяин. Кругом сотни запахов, а постороннего человеческого нет.

Заалела на востоке кромка неба. Лес защебетал, запел, стряхивая на людей и собаку холодные капельки. Брызнувшее солнце высушило росу на траве и деревьях.

Позже у Вячеслава много будет ночных обходов границы. Но эта первая ночь запомнится на всю жизнь. А после: жара ли, леденящая стужа, промозглый ветер, а ты стой или лежи с напарником, не шелохнувшись, напрягая слух и зрение. Служба в любое время суток. На тебе маскировочный халат, ты идешь бесшумно, стараясь не наступить на сухую ветку. Уже через месяц Дунаев изучил дозорные тропы так, что знал каждый поворот и мог продвигаться, кажется, с завязанными глазами.

Очередной обход. Ты осматриваешь контрольно-следовую полосу. Нет ли на ней следов человека? И не только человека. Видишь звериные – не спешишь пройти мимо, выясняешь, зверь ли это? Может быть, прошел нарушитель – хитрый и коварный.

Однажды утром, двигаясь с Туманом вдоль полосы, Вячеслав увидел следы. Екнуло сердце, заколотилось гулко, взволнованно. Следы вели на нашу сторону. Он внимательно присмотрелся. Ошибки нет – на нашу. Шел кто-то спиной вперед. Каблук, это же сразу видно, вдавливал землю меньше, чем носок.

Граница была нарушена ночью. Но когда именно? Если с наступлением темноты, вряд ли собака возьмет след. Ведь прошло часов восемь. Это бы еще полбеды. Плохо, что была слякоть, она уничтожила запах. Дав сигнал тревоги на заставу, Вячеслав скомандовал: «След!».

Туман наклонил голову, принюхался. Пошел медленно и не совсем уверенно. След оказался и в самом деле сравнительно старым – граница, судя по поведению собаки, была нарушена примерно в полночь. Будь он посвежее, Туман поднял бы уши торчком и бежал куда увереннее. Теперь же он часто крутился на месте. С трудом все-таки находил след и натягивал поводок, как струну. Вскоре опять останавливался, нюхал воздух и прислушивался, будто надеялся, услышать шаги чужого…

Собака нырнула в кусты, за нею Вячеслав. Деревья роняли тяжелые капли. Дунаев промок насквозь, хотя и не замечал этого. Туман вывел хозяина на шоссейную дорогу, прошел по обочине с полкилометра, остановился, рыскнул туда-сюда, вернулся и сконфуженно взглянул на Вячеслава. След оборвался.

Дунаев задумался. Что же делать? К месту нарушения, видно, уже успели прибыть пограничники с собакой. Надо полагать, они теперь идут его же путем. Час назад у контрольно-следовой полосы он не стал дожидаться товарищей. След старый, нельзя было терять пи минуты.

Итак, след оборвался. На шоссе. Что же, логично. Не для того нарушитель вышел на дорогу, чтобы не спеша шагать по ней на глазах у всех. Наверняка сел в первый же пассажирский автобус или грузовик. Автобус проходит здесь – когда? Кажется, в шесть двадцать. Да, так. А сейчас девять утра. Если предположить, что нарушитель сел в машину, значит, он уже в городе.

Надо немедленно сообщить на заставу. Но каким образом? К счастью, показалась шумная ребячья ватага. Видно, спешили на речку.

– Ребята! – крикнул Дунаев. – Сюда!

Мальчишки притихли. Лица у них сразу стали серьезными. Пограничник зовет, не кто-нибудь. Да еще с собакой. Они осторожно приблизились.

– Знаете, как пройти на заставу? – спросил Вячеслав.

– Знаем! – хором ответили ребятишки. – Вон в ту сторону.

– Донесение надо передать.

Услышав о донесении, ребятишки наперебой стали предлагать свои услуги.

– Пошлите меня!

– Нет, меня. Я быстрее бегаю.

Пока шли препирательства, Вячеслав успел написать короткую записку начальнику заставы, и, свернув ее, обвел внимательным взглядом ватагу, готовую уже схватиться за грудки.

Выбрал двух парнишек, которые показались более рослыми и сильными, сказал одному:

– Держи. Смотри не потеряй. Отвечаешь головой. Ясно?

– Ясно.

– А ты, – обратился сержант к другому, – пойдешь вместе с ним.

Ребята побежали. В руках одного было крепко зажато донесение начальнику заставы.

Прежде чем отправиться с Туманом дальше по шоссе, Вячеслав спросил:

– Как зовут тех двоих?

– Витька и Володька.

– А фамилия?

– Кеда. Они родные братья.

Дунаев улыбнулся. Выходит, допустил семейственность. Сколько было желающих, а послал братьев.

Когда он отшагал по шоссе километров восемь, то и дело переводя собаку с одной обочины на другую (вдруг да возобновятся следы), сзади послышался шум автомашины. Оглянулся – с погранзаставы. Машина приняла его с Туманом и на полной скорости рванулась к районному центру.

Нарушителя задержали только через день – в автобусе, который шел в областной город. И хотя задержала его одна из групп, которые блокировали дороги и станции, благодарность от командования получил и Вячеслав Дунаев. Он первым обнаружил следы и поднял тревогу, первым начал вместе с Туманом преследовать, как оказалось впоследствии, этакого тихого и благообразного на вид старичка, пробравшегося на нашу землю по заданию разведки одного империалистического государства.

Служба на границе, тревожная и опасная, полюбилась Вячеславу. В сущности, в этом не было ничего непредвиденного. Ведь с пятнадцати лет, как мы помним, грезил он передним краем страны, готовил к этому себя и собаку.

Туману совсем мало пришлось доучиваться, такую основательную подготовку получил он в Москве. Здесь лишь развивал чутье, ходил по следу, спустя не три часа, а пять, шесть. При благоприятных же условиях, когда запах плохо выветривался, и через восемь-девять часов. Это была теперь собака высшего класса.

Пограничнику Дунаеву во многом помогали школьники. Вячеслав не забыл своих случайных помощников. Через неделю после того, как нарушитель был задержан, он пришел в село, где первый встречный показал ему дом, в котором живут Витька с Володькой.

– Узнаете?

Братья заулыбались. Еще бы!

– Начальник заставы просил передать вам благодарность.

На это следовало ответить: «Служу Советскому Союзу!», но братья не знали устава, они лишь смущенно переглянулись.

– Вот что, орлы, – сказал он братьям, – соберите ребятишек, которые побойчее, посмышленее, и на заставу.

– Сейчас? – в один голос спросили Витька с Володькой.

– Завтра. Начальник хочет с вами поговорить. Ну, как?

– Сделаем, товарищ пограничник! – важно ответил старший.

Назавтра с десяток «побойчее и посмышленее» пришли из села на заставу.

– Ребята, – сказал Топорков. – На днях братья Виктор и Владимир Кеда выполнили задание сержанта Дунаева. От лица службы объявляю им благодарность.

Витька с Володькой покраснели от удовольствия.

– А теперь, – продолжал начальник, – хочу задать один вопрос. Знаете, что такое ЮДП?

Пионеры смущенно переглянулись. Нет, они не знают, что это такое.

– ЮДП – это первые буквы организации. Полностью она называется так: юные друзья пограничников. Есть такое предложение: создать в селе ЮДП. Как вы считаете?

– Вот здорово!

– А в наряд возьмете?

– Стрелять научите?

Топорков с улыбкой ждал, пока затихнет шум.

– Всему свое время, – сказал он наконец. – Ваше село тоже граница. Станете нашими помощниками. Шефство над вами возьмет сержант Дунаев.

Так появились у Дунаева юные помощники. И хотя служба была напряженной, но находил время для ребят. На заставе был целый питомник маленьких четвероногих друзей, которых выращивали для погранотряда. И пионеры помогали ему дрессировать собак, добросовестно и старательно выполняя роль помощников. Учил их старший товарищ и следопытству. Кроме того, Дунаев договорился с сельской первичной организацией ДОСААФ, чтобы та создала специально для ЮДП стрелковый кружок, дала малокалиберную винтовку. А стрелять ребят учил он сам.

Отряд юных от всего сердца полюбил Тумана. Уж его не собьешь с толку. Как бы ты ни путал следы, куда бы ни запрятался – непременно найдет, схватит за рукав, потреплет для вида.

Бывало так. Утром попетляют по лесу, в двух или трех местах перейдут вброд речку и уйдут домой. Ну, думают, теперь-то, голубчик, не найдешь. Часов через семь, когда солнце уже начинает клониться к закату, Вячеслав пускает Тумана по следу. А мальчишка играет вечером, скажем, в волейбол. Откуда ни возьмись – на площадке тринадцатый игрок – Туман.

В делах и заботах бежало время. Дунаев иногда выезжал на другие заставы, учил правильно прорабатывать след. Продолжал нести дозорную службу. По-прежнему ходил с Туманом вдоль контрольно-следовой полосы, отправлялся темными ночами в наряды.

Застава жила суровой и беспокойной жизнью.

Двое совершили преступление и, желая избежать суда, решили скрыться на той стороне. Их видели в пограничных селах, известны приметы. Уже оповещены все заставы. Не сегодня-завтра двое попытаются, судя по всему, перейти границу. Будьте готовы! Знают о них многочисленные друзья пограничников: коммунисты и беспартийные колхозники, отряд ЮДП, комсомольцы, дружинники. Все начеку.

Тревожно зазвонил телефон. В трубке раздался голос Ромы Куницыной, активистки ДОСААФ и смелой дружинницы. Работает она дежурной на железнодорожном переезде. Ее обязанность – открывать и закрывать шлагбаум. Ее долг – шире. Она глаза заставы. Вот и теперь Рома сообщает, что через переезд прошли двое неизвестных. Приметы сходятся.

– Задержите! – приказал начальник Дунаеву.

Случилось так, что автомашины в это время на заставе не оказалось. Вячеслав оседлал коня, прикрепил корзину, усадил в нее Тумана, вскочил в седло. И понесся галопом к железной дороге. Следом побежали пограничники. Они, конечно, сразу отстали.

Оставив коня на попечение Ромы и перебросившись с нею всего двумя фразами, Вячеслав начал преследование.

Туман легко взял след, провел через кустарник, пересек поляну. След был свежим, собака ни разу не остановилась. Она рвалась вперед, чуть слышно повизгивая. Дело было осенью, по лицу хлестал косой дождь. После густого ельника попали опять в кустарник, да такой, что сам черт ногу сломит. Дунаев продирался за Туманом. Где на четвереньках, где ползком. Собака временами встряхивалась, стреляя водяной дробью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю