Текст книги "Костёр в ночи (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Никому ни слова! – сурово предупредил я. – Если кто-нибудь узнает, что вам помогает рыцарь...

– Убьёте?

– Порубите?

– В темницу бросите?

Я покачал головой:

– Не-а, хуже. Открою свою собственную кузницу.

Никакая другая угроза не сработала бы лучше. Кузнецы так рьяно поклялись молчать, что мне даже показалось, будто огонь в печи вспыхнул ярче.

Грохот стих. Кузнецы, затаив дыхание, сидели вокруг верстака, где я методично, одну за другой, производил подковы. Ресурс потихоньку падал, количество подков приближалось к сотне. Скоро надо будет передохнуть... Ведь перенаправить Огненный ресурс я больше не сумею, ушла Искорка и забрала с собой эту читерскую способность. Да я, собственно, и не жалуюсь, и так нормально. Интересно, кстати, сколько мне заплатят? Надо было сразу этот вопрос поднять, но я слишком уж обрадовался самой возможности получить работу, чтобы зацикливаться на таких мелочах. Нет во мне всё-таки деловой жилки... Вот Вукт, например, сразу бы про деньги заговорил, ещё и аванс бы взял.

– Никогда про такое не слыхал, чтобы рыцарь в кузне работал, – пробормотал Балтак. – Рыцарь ведь – воин...

– Я в паломничестве.

Обычно этот аргумент снимал все вопросы. Не стал исключением и этот раз. Кузнецы переглянулись, и один из них резко сменил тему, поняв что-то своё из моих слов:

– Так нам, может, топоры, да мечи ковать начать?

– Хорошая мысль, – кивнул я. – Начнём. Обязательно начнём. Но – позже. Сперва подковы. Куда их столько, кстати?

– На зиму, перековывать будут. Сразу на несколько деревень...

– На зиму? – задумался я. – А если... А если так?

Следующую подкову я сделал с шипами, как на моих зимних берцах. Кузнецы онемели совершенно от этого зрелища. Первым прокашлялся Балтак:

– Сынок... Да будь я последней жабой, если за такое с них в три раза больше не стрясу!

Ну вот, уже какие-то цифры денежные. «В три раза» – это хорошо, это мне нравится. С другой стороны, если мне заплатят три дилса, это будет обидно. А с ещё одной другой стороны, такое сокровище, как Натсэ, досталось мне всего за один дилс, к тому же платил не я...

Магический ресурс Земли: 23

Последняя подкова меня основательно опустошила. Впрочем, не сильнее, чем минувшая ночь, в которую я до сих пор с трудом мог поверить. Много магии я в этом мире видел, сам творил немало, но эта ночь...

– Передохнуть надо, – сказал я и отложил очередную заготовку. – Силы упали...

– Силы? – встрепенулся Балтак. – Щас!

Меня усадили за другой верстак, который, похоже, давно использовали вместо стола. На нём тут же появился каравай чёрного хлеба, крынка молока, баночка мёда, шмат сала. Отнекиваться я не стал – угощали от души.

Кузнецы пока есть не стали. Отошли в сторону, о чём-то заговорили. Видимо, обсуждали перспективы использования меня в промышленных масштабах. А я достал из кармана плаща захваченную из дома книжицу и погрузился в чтение, не забывая, впрочем, поглощать пищу.

Это был дневник Мекиарис, и Авелла была права, как и безымянный старик из моего последнего видения: эту девушку стоило пожалеть.

Обычно, когда в семье простолюдинов рождался ребёнок с магическими способностями, это считалось радостью. Но Мекиарис в тот год, когда прогремела Великая Битва, проявила способности к управлению огнём.

Дирн находился далеко в стороне от культурной жизни, но родители Мекиарис всё же знали, что клан Огня уничтожен, а недобитков яростно истребляют. И сделали свои, простолюдинские, нехитрые выводы. Совершенно неправильные выводы, ведь магия – универсальна, и Мекиарис спокойно можно было отдать в магическую академию Земли, где она бы получила чёрную печать, и её силы направились бы в верное русло. Ну, на крайняк, её бы додумались использовать, как меня: для продолжения магических родов, которые теряли магию. Стрёмно, конечно, но всяко лучше, чем то, что случилось.

А случилось, что у родителей был какой-то знакомый маг. Сам из глухой деревни, старый и напуганный переменами, случившимися в мире. Он и оборудовал чердак, превратив его в камеру заключения для шестнадцатилетней девчонки.

Маг был по-своему очень искусен. Сдержать магию Огня можно было только магией Огня, но он создал такую комбинацию рун и заклинаний, которая, реагируя на малейший огонёк, тут же выполняла Захват своей узницы. И чем больше бы она колдовала, тем сильнее бы делался захват.

Дальше всё шло по типичному сценарию сказки о принцессе, запертой в башне. За тем исключением, что сказочного было мало.

Мекиарис довольно вяло описывала свои однообразные дни в заточении. Она не жаловалась, она понимала – это необходимо, до тех пор, пока родители не сумеют найти кого-то, кто сумеет забрать у неё магию (я до сих пор не понимал, как такое делается). Единственное, что её угнетало, это скорое возвращение некоего парня из академии.

Парень, само собой, был магом. Как и где они умудрились познакомиться, – этого я не узнал. Многое Мекиарис не поверяла даже дневнику. Однако кое-что читалось между строк.

Так, например, я угадал, что она очень обрадовалась, когда обнаружила свои магические способности, потому что теперь могла стать «настоящей супругой» своему возлюбленному. И нет чтоб сразу ему и рассказать – она похвасталась родителям. Какой-то напрочь отбитый подростковый инстинкт самосохранения у неё был...

Больше она не поговорила с ним ни разу. Видела, как он, приехав на каникулы, заходил в дом, но родители лгали ему, что Мекиарис больна, и он уходил прочь. А Мекиарис пододвигала стол к высокому окну, сверху ставила стул, забиралась на него и, привстав на цыпочки, полными слёз глазами провожала возлюбленного.

Последние записи, которые она делала уже при смерти, то и дело прерывались одними и теми же фразами: «Разбить окно», «Почему я не разбила окно?», «Надо было разбить окно и закричать», «поздно, поздно, поздно...».

– Мракобесы безмозглые, – пробормотал я, имея в виду родителей Мекиарис, которые за полтора года загнобили живую и здоровую девчонку, а потом заказали её портрет и, не перенеся горя, уехали из Дирна.

– Вы уже отдохнули, сэр Ямос? – крикнул Балтак.

– Да, сейчас, – сказал я и допил кружку молока.

Дневник я спрятал в карман, встал, хотел снять плащ – было всё же жарковато, даже несмотря на то, что я маг Огня, – но не успел. Дверь распахнулась, и в кузню с порывом холодного ветра ворвался Гетаинир.

У него плащ был канонический, и кузнецы мигом сообразили, что к чему – поклонились. Но маг не обратил на них внимания.

– А, сэр Ямос! – воскликнул он. – А мы вас повсюду ищем.

– «Мы»? – переспросил я, пока воображение рисовало мне Асзара с магическими кандалами в руках.

– Все втроём, – кивнул Гетаинир.

В кузню влетели Натсэ и Авелла. У Авеллы на лице тут же появилось выражение неимоверного облегчения, но Натсэ только зубы стиснула. Громыхая красивыми блестящими сапогами, она подошла ко мне и с размаху врезала кулаком в грудную клетку. Я со вскриком выдохнул весь воздух, чуть не попрощался с завтраком и упал на спину.

– Ты! – нависла надо мной Натсэ, сверкая глазами. – Ты соображаешь, как мы перепугались, не найдя тебя утром?!

– Я же записку оставил!

– Правда? Эту?!

Подошла Авелла, и Натсэ, вырвав у неё из рук листок бумаги, сунула его мне под нос.

– Эту! – подтвердил я и прочитал вслух: – «Доброе утро! Мне не спалось, и я пошёл искать работу. Попробую устроиться в кузницу, это недалеко от дома, прямо по главной до перекрёстка, потом налево, здание по правой стороне. Люблю, целую, ваш Я.». А... Я забыл переключить локализацию? Н-да...

Записка была на русском. Натсэ, зашипев сквозь зубы, замахнулась на меня, но бить не стала.

– Сэр Ямос, – дрожащим голосом произнесла Авелла, – будет лучше, если вы обучите нас своему языку.

– Как пить дать, обучит! – сказала Натсэ, протягивая мне руку и помогая подняться. – Любит он, видите ли. Целует!

Посмеиваясь, к нам приблизился Гетаинир.

– Ух, и боевая у вас сестрёнка, сэр Ямос! Не женщина – огонь! Да простят мне Стихии такое сравнение. Но я к вам по другому делу.

Он сунул руку в карман и протянул мне десять серебреников.

– Так-так? – подбодрил его я.

– Хорошие новости! Утром на окраине города нашли сразу три трупа, и там уж явно поработали лягушки, без всяких острых предметов. За мной послали из градоправления. Город готов раскошелиться, сэр Ямос! Я – сразу к вам. Идёмте торговаться, это самая интересная часть.

Глава 24

В градоправление мы направились все вчетвером. Кузнецов я клятвенно заверил, что вернусь не сегодня так завтра. Они не слишком расстроились – я им, как-никак, половину заказа сделал, плюс новую концепт-подкову.

Гетаинир только что не летел на крыльях алчности. Отстать от него большого труда не составило – он вообще ничего не замечал.

– Ни слова о яме, – тихо предупредила меня Натсэ.

– Почему? – удивился я. – Я как раз думал, что надо было с самого начала Асзару рассказать...

– Асзару – надо рассказать, – кивнула она. – Но не сейчас. После. Наедине.

Я всмотрелся в её озабоченное лицо.

– Ты подозреваешь Гетаинира?

– А ты – нет? Какой нормальный человек будет так радоваться смертям.

Я задумчиво посмотрел вслед насвистывающему Гетаиниру.

– Такой человек, для которого смерти простолюдинов ничего не значат, – сказала Авелла.

– Инспектор был магом, а этот лягушатник тогда чуть не плясал от счастья.

– Значит, для него вообще смерти ничего не значат, – гнула своё Авелла. – И тогда я не понимаю, зачем ему убивать...

– Есть разные мотивы для убийства, – сказала Натсэ. – Но их не так много. Это защита себя, своих близких, своего имущества. Месть. Обогащение. Ревность. Удовольствие. Самое плохое – идея. Убийца, убивающий из идейных соображений, не остановится никогда. Пока его самого не убьют.

– А тот, который ради удовольствия, разве не хуже? – спросила Авелла.

– Нет, – покачала головой Натсэ. – Такие сами себя убивают в конечном итоге. Так же, как алкоголики.

В кабинете градоправителя кипел жаркий спор, который закончился, когда мы вошли. Асзар, раскрасневшийся от разговора на повышенных тонах (с первого этажа были слышны его взвизгивания), отошёл от стола и, сложив руки на груди, плюхнулся в кресло.

– Дзынь-дзынь! – радостно поприветствовал всех Гетаинир. – Что это за трогательный перезвон?

Градоправитель с Асзаром переглянулись. Асзар посмотрел на нашу компанию. Мы пожали плечами.

– Это звенят золотые солсы! – пояснил Гетаинир. – С таким характерным звуком они ссыпаются в мой карман.

Асзар фыркнул и демонстративно отвернулся. Градоправитель откашлялся:

– Господин Гетаинир...

– Дзы-ы-ы-ынь-дзынь! – Гетаинир похлопал себя по карману.

Мы с девушками тем временем аккуратно разместились в оставшихся креслах. Кресел оставалось два, и я сперва хотел было постоять, но Натсэ бесцеремонным толчком перевела меня в сидячее положение, сама уселась рядом, а Авелла примостилась у меня на подлокотнике, вновь входя в роль недалёкой вертихвостки. Асзар, несколько секунд поглядев на неё, вздрогнул в такт каким-то своим мыслям и отвернулся.

– Господин Гетаинир! – Градоправитель поправил пенсне. – Мы убедились в том, что угроза, о которой вы говорите, реальна. Но сумма, которую вы запрашиваете...

– Угроза реальна! – прошипел Асзар, впиваясь ногтями в подлокотники кресла; хорошо ещё, он ногти подстриг, а то насквозь бы обивку пропорол. – Да каждый год кого-нибудь да убивают эти твари. Только обычно это бездомные, или пьянчуги, а в этот раз пострадала парочка зажиточных простолюдинов, только и всего!

– Дзынь, – обиженно надул губы Гетаинир. Интересная у него была манера торговаться. Посмотрим, к чему приведёт. Может, перенять? Мне ведь ещё с кузнецов зарплату выколачивать...

– Господин Асзар, речь не только об убийствах. – Градоправитель старался говорить вежливо. – Лес заболачивает. Болотом затянуло даже дорогу. По сути, мы окружены болотом, весь город. И туман... Он стал гуще и сегодня держался дольше.

Да... А ещё в лесу скрывается гигантский голем из двух или даже трёх стихий... Но об этом я, наверное, тоже до поры помолчу.

Асзар нахмурился. Видимо, про болота он услышал впервые. Я, кстати, тоже, но меня это не шокировало – чего-то в этом духе я и ожидал.

– То ли ещё будет! – с энтузиазмом подхватил Гетаинир. – Денёк-другой, всё основательно заболотит, а потом лягушки и жабы придут сюда. Вырежут весь город и зазимуют в тёплых домах. А к весне весь город утянет в трясину. Дирн превратится в легенду, даже не красивую. И это происходит давно – деревни, города... Просто под ударом находится провинция, и никому толком дела нет. Ну, кроме меня, ясное дело. – Тут он подмигнул и пальцами побарабанил по карману: – Дзы-ы-ынь!

Градоправитель побледнел, Асзар заскрипел зубами. И тут Гетаинир вдруг переключил режим. Он посмотрел на бывшего однокурсника и сказал:

– Для тебя так важно возвыситься над тем, кто обижал тебя в академии, Асзар? Настолько важно, что ты готов пожертвовать городом? Мы-то с тобой уйдём, несмотря на болота, а этим людям только и останется, что умереть.

Ни слова не произнеся в ответ, Асзар поднялся на ноги и вышел, громко хлопнув дверью. Гетаинир тут же уселся в освободившееся кресло и с довольным видом вытянул ноги. Потом взглянул на градоправителя.

– Дзынь?

– Господин Гетаинир, прошу вас, войдите в наше положение. Сумма, которую вы запрашиваете, нанесёт сокрушительный удар по городскому бюджету. Даже если мы переживём зиму, весной останется только умирать от голода.

– Ой, да бросьте! – захлопал глазами Гетаинир. – Сто тысяч солсов – дорого? За жизнь?!

Ох, ни х... Простите мне мою лингвистическую базу. Ничего себе! Сто тысяч солсов?! Если бы я мог – я бы вспотел. Авелла выразительно откашлялась и поёрзала на подлокотнике. Похоже, даже на её аристократический взгляд сумма была – за пределами воображения.

– Какой смысл нам покупать жизнь, если мы потом её тут же потеряем? – резонно возразил градоправитель.

– Это ещё пятьдесят на пятьдесят, потеряете или нет. А вот лягушки...

– И откуда у нас может быть уверенность в том, что вы справитесь? Вы говорите о полчищах кровожадных лягушек, а вы – один... И к тому же, как вы только что сказали, вы в любой момент сможете уйти...

Гетаинир побледнел. Резко вскочил на ноги.

– Вы что же это... Вы пытаетесь сказать, что я, взяв деньги, сбегу? Вы обвиняете мага в бесчестии?!

На его руке зачернела печать. Не знаю, что он собирался сделать, но градоправителю одной видимости хватило – он буквально посерел от ужаса и забормотал невнятные оправдания. Гетаинир постепенно оттаял, погасил печать.

– Прошу, умоляю простить, – мямлил градоправитель. – Я и не думал сомневаться в вашей чести. Просто беспокоюсь, справитесь ли вы. Один маг Земли против...

– Я не один, – перебил его Гетаинир и кивнул в мою сторону. – Сэр Ямос со мной. Он – рыцарь и к тому же – Водный маг.

Градоправитель уставился на меня, только сейчас сообразив, зачем я тут нужен, у него в кабинете. Я, понимая необходимость демонстрации, показал ему синюю печать на правой руке. Пошарил взглядом по кабинету, но не обнаружил ничего жидкого. Не плевать же на пол в самом деле... А, ладно, хватит с него и печати.

– Да, – пробормотал градоправитель. – Это, конечно же, меняет дело. Водный маг...

– Послушайте, – приложил ладонь к сердцу Гетаинир. – Я понимаю ваши затруднения и готов немного подвинуться. Пусть будет, скажем... Ну, восемьдесят тысяч. Семьдесят восемь! Да, вот именно. Это исключительно благодаря моему доброму сердцу. Сэр Ямос будет очень недоволен...

Это я-то буду недоволен?! Такой гнидой себя в этот миг почувствовал, что аж плакать захотелось. Раскрыл было рот, сказать, что мне и тысячи хватит, что мы и без денег бы остались сражаться, потому что воистину, и так далее, но тут Авелла сквозь плащ очень больно ущипнула меня за руку. Я чудом не вскрикнул и с недоумением посмотрел на неё. Авелла мигнула белой печатью, и нас окутала тишина.

– Чего ты? – прошептал я (всё-таки, несмотря на магию, говорить в полный голос рядом с посторонними было как-то не по себе).

– Натсэ ущипнула меня и выразительно посмотрела в твою сторону, – объяснилась Авелла. – Я так поняла, что надо передать сообщение.

– Правильно поняла, – подтвердила Натсэ, прикрывая ладошкой рот от чужих взглядов и делая вид, будто зевает. – Морт, молчи. Что бы ни затевал этот клоун, до поры не суй ему палки в колёса. Посмотрим.

– Да он же город разорит!

– Половину суммы он ведь тебе отдаст. Если посчитаешь нужным – вернёшь. Поверь, на тридцать девять тысяч город вполне себе год протянет. Здесь и сейчас сделка заключается не твоя. Ты договорился с Гетаиниром, а тут тебя никто не спрашивает. Молчи и кивай, понял?

Я молча кивнул. Натсэ улыбнулась и опустила руку. Авелла сняла заклятие.

– ...есят шесть – моё последнее слово, – заявил Гетаинир.

– Семьдесят пять! – Градоправитель поднялся из-за стола. – Десять получите сегодня, шестьдесят пять – по окончании работы.

Тяжело вздохнув, Гетаинир посмотрел на меня и развёл руками:

– Сэр Ямос... Я сделал всё, что мог. Нам придётся рисковать жизнями практически даром. Что ж, давайте подпишем контракт, о жаднейший из простолюдинов!

***

Выдача аванса оказалась делом непростым и долгим. Гетаинира отправили мотаться по куче кабинетов, но он к этому был морально готов. Мы же решили не ждать.

– Идите-идите, – согласился Гетаинир. – Я зайду к вам в гости на стакан вина сегодня вечером и принесу вашу долю. А потом сходим в дозор.

– Уже?

– Пора...

Мы вышли на улицу, но не успели ничего обсудить.

– Сэр Ямос, могу я попросить вас на два слова? – зашипела над ухом «змея».

Я вздрогнул, повернулся к Асзару, притаившемуся у двери.

– Конечно.

– Отойдём.

Мы отошли к углу дома, завернули за него. Асзар явно не хотел, чтобы Гетаинир, или кто-то ещё, заметил наш разговор. Даже покосился на Натсэ и Авеллу, но ничего не сказал по их поводу.

– Тогда, в трактире, вы протянули мне руку помощи, – зашипел Асзар, глядя куда-то в сторону. – Я привык платить долги. Вот вам моя рука в ответ: не доверяйте господину Гетаиниру.

– Думаете, это он убил инспектора? – вырвалось у меня.

Натсэ, резко приблизившись, пнула меня по ноге. Н-да, заслужил, блин...

Асзар бросил на меня удивлённый взгляд.

– Возможно, – сказал он. – Но одно убийство – это ещё не повод для моего предупреждения. Господин Гетаинир родился в деревне неподалёку отсюда и, когда мы учились на третьем курсе, деревню затянуло в болота. Что сталось с жителями – никто не знает. Пропала вся его семья – родители, брат и сестра. Слабенькие маги, кое-как получившие печати в какой-то третьесортной академии. Гетаинир был их гордостью.

– Тогда его можно понять, – сказал я. – Он пытается как-то отомстить за произошедшее...

– Сэр Ямос, вы не дослушали. О том, что болота обступают деревню, было известно. Господин Дамонт не посчитал необходимым вмешиваться и свалил всё на Дирн. А здешний магический страж даже не выехал туда – ограничился письмом со списком рекомендуемых мелиорационных мероприятий. Деревня погибла из-за попустительства. Гетаинир ненавидит Дирн. Ненавидит Дамонта. Он ненавидит всех.

– А теперь вы совершаете то же самое попустительство, – вдруг вступила в разговор Натсэ. – По отношению к Дирну.

Асзар смерил её холодным взглядом и вдруг приподнял уголок рта в полуулыбке.

– О, нет, госпожа Тавреси. Я не упускаю ничего. Ни-че-го.

Глава 25

Мы рассказали Асзару про яму с трупами в лесу, даже кое-как объяснили дорогу. Асзар выслушал с серьёзным видом и, ничего не сказав в ответ, ушёл. Всё-таки позёрства в нём было... Гетаинир, которого Натсэ называла клоуном, был клоуном по натуре – ну, мне так казалось. А вот Асзар по натуре был кем-то другим, но всё своё настоящее глушил какими-то нелепыми жестами.

– И что теперь? – спросил я, проводив его взглядом.

– Я не хочу отпускать тебя одного с Гетаиниром, – сказала Натсэ.

– Я тоже, – поддакнула Авелла.

– Если пойдёте со мной, это точно будет выглядеть странно, – возразил я. – Особенно Натсэ. Ты, по легенде, вообще вроде как простолюдинка.

– Это-то меня и бесит, – пробормотала она. – Ладно, идём. Надо бы уже купить домой каких-нибудь нормальных продуктов.

Тут она была права. Я-то хоть в кузнице на халяву перекусил, да и гречку вчерашнюю поглотил без остатка, а вот мои драгоценные супруги со вчерашнего вечера голодают. Да уж, образцовый из меня семьянин выходит... Ну ладно, не всё сразу. Главное делать выводы из своих косяков.

Продуктов мы набрали довольно быстро – Натсэ со знанием дела запихивала в Хранилище Авеллы муку, крупы, соль, сахар, мясо, зелень, картошку.

– Нам не много? – волновалась Авелла.

– Нам нормально, – отрезала Натсэ, выбирая какие-то специи в очередной лавке. – И, кстати, с сегодняшнего дня ты будешь учиться готовить.

– Ой...

– Вот тебе и «ой». Не бойся, я хорошо учу, если выживешь – станешь мастером.

– Ой-ой... А может быть, наймём кухарку?

Натсэ, расплатившись за дюжину мешочков с пряностями, сунула их Авелле и вышла из лавки. Мы поспешили за ней.

– Никаких кухарок, – сказала она на улице.

– Но ведь мы получим такую кучу денег...

– Во-первых, мы ещё ничего не получили. Во-вторых, мы, если ты вдруг забыла, скрываемся. В любую секунду мы можем потерять всё – деньги, жильё, одежду – кроме того, что умеем. Поэтому готовить ты должна уметь. Ведь вы можете потерять даже меня. В-третьих, если дело окажется слишком опасным, я заставлю Морта вернуть аванс и отказаться. Зовите меня какой угодно эгоистичной тварью, но если на одну чашу весов поместить Дирн, а на другую – Морта, то...

Она нахмурилась, видимо, запутавшись в метафоре, и разрешила затруднение будто привычным ударом меча:

– В общем, плевать мне на Дирн.

– Но... – пыталась возразить Авелла.

– И потом, – перебила Натсэ, как-то странно глядя на неё, – в-четвёртых. Может, мне просто хочется тебя чему-нибудь поучить.

Авелла замолчала, щёки её порозовели. Почему-то мне показалось, что она в этот момент представила то же, что и я. Вот Авелла стоит на кухне в новеньком фартучке, с волосами, тщательно убранными назад. Одной рукой придерживает миску с какой-то абстрактной воображаемой субстанцией. В другой руке – ложка, которой она эту субстанцию помешивает. «Не так, – шепчет на ухо подошедшая сзади Натсэ. – Нежнее, плавными движениями...». Она кладёт свою ладонь на её правую руку, задаёт темп...

Лёгкий подзатыльник вернул меня к реальности.

– Иногда готовка – это просто готовка, сэр Ямос, – сказала Натсэ, сочувственно глядя на меня. – Однако я предлагаю начать обучение с обеда. А пока – как насчёт позавтракать? Вот в этом заведении мы, кажется, ещё не успели прославиться.

***

Заведение было ничего такое, чистенькое, и, в виду раннего часа, относительно безлюдное. Только какой-то мрачный старик грустил в углу с бутылкой. От него исходили слишком уж тяжёлые ментальные волны, и мы расположились в противоположном углу.

Взяли варёные яйца, хлеб, ветчину и чай. С нас стрясли за это десять дилсов.

– Вы, наверное, самое респектабельное заведение Дирна? – спросила Натсэ у официантки – симпатичной девушки лет двадцати с небольшим, в переднике и с платком на голове.

– Вообще-то да, – улыбнулась она и постучала пальцем по столу, прежде чем уйти за заказом.

– А, – сказала Натсэ, поглядев на стол. – Ну да, простите, какая-то я невнимательная.

Спрашивать, что не так со столом, я не стал – для разнообразия сам догадался: на нём была скатерть. Переполнившись благоговением, я снял шляпу, за что удостоился одобрительного взгляда официантки, вернувшейся с подносом.

– Не знаю, как я буду привыкать к семейной жизни, – вздохнула Натсэ, наполняя чашки из фарфорового чайничка. – Вот эту девицу, например, мне хочется убить.

– Вот и мне тоже, – согласилась Авелла, колупая переваренное яйцо.

– Да ладно... – Я взял кусочек ветчины. – Она просто...

– Она – просто, мы – сложно, – перебила Натсэ. – Всё, хватит об этом. Ты её ещё защищать начни.

Я прикусил язык. И вправду, хватит тупить, сэр Мортегар. Всех в мире девушек не заставишь заключить друг друга в объятия и жить дружно. С двумя получилось – давай хоть этому будем от всей души радоваться.

– Я так поняла, Гетаинир хочет выйти в ночь, – сменила тему Натсэ. – Наверное, на разведку. Это разумно: днём лягушки спят в укрытиях, на рассвете, с туманом, приближаются к городу и охотятся, а ночью их вполне можно найти и, умеючи, подобраться поближе.

– Натсэ, я могу наложить на нас двоих двойное заклятие, – вмешалась Авелла. – Невидимость и Неслышимость. Ресурса хватит минут на сорок.

Лицо Натсэ просветлело:

– А вот это уже интересно! Молодец, белянка, радуешь.

Авелла, услышав эту похвалу, покраснела от удовольствия и спряталась за чашкой горячего чая. Я вдруг подумал, что даже такой небрежной похвалы она ни разу не удостаивалась от своего отца, к которому так старалась всю жизнь подобрать ключи. Ни от него, ни от сродного брата... братьев – сколько бы их ни было. Мать, наверное, не в счёт – для неё хвалить и ободрять было естественно, как дышать. Может, поэтому теперь Авелла так радуется, сумев заслужить расположение суровой и неприступной Натсэ?

Придя к этой мысли, я сделал себе в памяти зарубку: при любой удобной возможности хвалить Авеллу. Для неё это важно, а я не заостряю на этом внимания... Начнём, пожалуй, с её первых кулинарных опытов. Если она сработает хотя бы не хуже моей сестры, то я к результату морально готов.

– Ты, – перевела на меня взгляд Натсэ. – Не поворачивайся к Гетаиниру спиной, не отходи от него ни на шаг, что бы он тебе ни говорил.

– Слушай, это просто ночная охота на лягушек-людоедов. Что такого страшного может случиться?

– Морт! Прекрати. Пока я тебе не всыпала по первое число.

Я послушно замолчал. Занял рот едой.

– Авелла, – сказала Натсэ, – как домой вернёмся – сделай нашему дорогому супругу Хранилище, и пусть себе валяется до вечера, силы восстанавливает. Глядишь, никуда не вляпается, а мы тем временем что-нибудь приготовим. Ещё ведь этот зайдёт... – Она поморщилась, вспомнив Гетаинира. – А в Хранилище мы каких-нибудь полезных штук напихаем. Меч, например.

Тут я заметил, как мрачный старик из дальнего угла выполз из-за столика и, пошатываясь, двинулся в нашу сторону.

– Приготовьтесь, – тихо сказал я.

Натсэ и Авелла, сидевшие к старику спиной, напряглись.

– Сколько? – спросила Натсэ.

Я показал один палец.

– Простолюдин. Пьяный.

Натсэ чуть-чуть расслабилась, но всё равно осталась в боевой готовности. Авелла вытерла рот и руки салфеткой и, призвав воздушную печать, повернула руку тыльной стороной вниз.

Старик подошёл к нашему столику и оказался не таким уж стариком. Меня ввели в заблуждение седые нечесанные космы. Судя по лицу, однако, ему было не больше сорока-сорока пяти.

– М... М-маги, да? – прохрипел он и закашлялся.

Авелла и Натсэ повернулись к нему, будто только что заметили. Авелла заулыбалась, кивнула, Натсэ мотнула головой. Я пожал плечами. И, поскольку блуждающий взгляд мужика остановился в конце концов на мне, то я и спросил:

– А что?

– Ты – м-м-маг? – Меня обдало волной перегара.

– Ну.

– *** гну! – заорал вдруг, брызгая слюной, мужик. – За каким Огнём ты здесь нужен, а? На кой ляд вы вообще существуете? Для чего я ваши поборы всю жизнь терплю, суки такие?!

Яростно рыча, мужик схватил скатерть и одним рывком сдёрнул на пол всё, что стояло на столе. Разлетелись вдребезги чашки, чайник. Авелла, вскрикнув, подскочила, следом поднялась Натсэ, сверкая злыми фиолетовыми глазами. Что-то в испуге крикнула официантка. А мужик продолжал вглядываться в меня.

– Сейчас, – сказала Натсэ, – я сделаю так, что ты упадёшь и больше никогда не встанешь. Будешь ползать, волоча за собой ноги, пока не...

– Натсэ, подожди, – прервала её Авелла, положив ладонь ей на плечо. – Уважаемый господин, вы, наверное, понесли утрату?..

– Господин?! – Мужик перевёл на неё взгляд. – Утрату? Понёс?! Сегодня утром лягушки живьём сожрали мою дочь, дура ты такая! Вот какую утрату понёс господин...

Авелла побледнела, но Натсэ такими откровениями было не смутить.

– А моя мать умерла от голода пятнадцать лет назад, – сказала она. – Мой отец погиб на этой неделе. И я, заметь, не кидаюсь на людей, не имеющих к этому никакого отношения. Жизнь – дерьмо. Не можешь этого принять – иди в лес и сражайся за то, во что веришь.

– А я пойду, – повернулся к ней мужик. – Пойду! Нынче же ночью. Мне терять больше нечего. На рассвете лягушки сожрали мою дочку, а не успел я опомниться, с меня затребовали магический налог вдесятеро больше обычного. «На защиту города от болот и лягушек!» Да только вот вам, тварям, а не налог! – Дрожащий средний палец оказался под носом у Натсэ. – Мне защищать больше нечего! – Палец переместился к Авелле, которая уже не просто побледнела – она посерела. – И пойду! И сдохну! И вам всем – сдохнуть! – показал он средний палец мне.

– Так, дядя, хватит, хорошо посидел. – На плечо мужика легла здоровенная лапа. – Сходи проветрись.

Мужик пытался сопротивляться, но здоровенный детина – видать, местный вышибала, – как кутёнка сгрёб его за шкирку и выволок прочь.

К нам немедленно подбежала официантка, бормоча извинения и убирая осколки.

– Всё за наш счёт, – говорила она. – Сейчас я принесу всё то же самое. Ради всех Стихий, простите, он никогда так себя...

– Идём отсюда, – резко сказала Натсэ и за руку поволокла к выходу Авеллу. В отличие от неё, я мог идти самостоятельно, что и сделал.

На улице Авелла заплакала. Тихо, без надрывных рыданий – просто по щекам побежали ручейки слёз. Натсэ, заметив это, приобняла её за плечи.

– Мортегар, – прошептала Авелла. – Мы не сможем взять эти деньги.

– Знаю, – сказал я.

Авелла вздохнула. Как мне показалось – с облегчением. Но тут же она, отодвинувшись от Натсэ, с вызовом крикнула:

– Ну что?! Тебе всё ещё плевать на Дирн?!

Настал черёд Натсэ побледнеть. Она не находила слов, чтобы ответить. Она не умела отвечать на такие вопросы и сама сейчас не знала, должно быть, что происходило у неё внутри.

– В сторону! – вдруг крикнула она и, схватив нас, утянула под навес над входом в цирюльню, мимо которой мы проходили.

Авеллу всё ещё потряхивало, она почти и внимания не обратила на случившееся, но я почувствовал, что Натсэ имеет в виду нечто действительно страшное.

– Что?..

– Вспышка, – быстро сказала она, выглядывая из-под навеса. – Зелёная вспышка в небе.

Сбилось истерическое дыхание Авеллы – она сообразила, к чему всё идёт. Я осторожно выглянул, проследил за взглядом Натсэ. Небо как небо. Тучи ходят...

Обнаружено заклинание невидимости. Нейтрализовать локально? Да/Нет

Способности мага-всестихийника продолжали радовать. Я выбрал «Да» – и в следующее мгновение увидел повисший над Дирном Летающий Материк.