Текст книги "Костёр в ночи (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Так что за призрак? – спросила Натсэ.

– Та девушка с картины, – объяснила Авелла. – Мекиарис. Она погибла на том чердаке из-за своих дурацких родителей-простолюдинов!

– И что, она на вас напала? – заинтересовалась Натсэ.

– Нет, – сказал я. – Она просто смотрела... А потом ушла.

– На что смотрела?

Мы промолчали. Натсэ посмотрела на Авеллу, покрасневшую от смущения, на меня. Махнула кружкой бармену. Тот приблизился со страдальческим выражением лица:

– Госпожа, может, вам уже хватит?

– А ты прав. Тащи чего покрепче, я достаточно размялась. Дистиллят есть? Хотя откуда в вашей помойной яме дистиллят...

Бармен заволновался не на шутку.

– Эм... А может, лучше пива?

– Эх, уговорил. Налей кружку, раз угощаешь.

Дядька помрачнел, однако кружку наполнил и отошёл.

– Что мы можем с этим сделать? – спросила Авелла, неуклюже пытаясь перевести разговор в другое русло.

– Ну... – Натсэ задумчиво постучала металлическими пальцами по кружке. – Для начала нужно точно понять, что вы видели. Призрака? Зомби? Какую-то дуру, которая запёрлась в дом переночевать? Надо пойти и посмотреть.

– Я туда ночью не вернусь! – категорически заявила Авелла.

– Поняла тебя, счастье моё! – захохотала Натсэ. – Бухаем до утра!

Я подождал, пока она сделает очередной глоток – и как только в ней всё это помещается?! – и спросил:

– А что ты тут отмечаешь?

Рука у неё дрогнула. Натсэ посмотрела на меня с неожиданной обидой.

– Ну прости, что не спросила у тебя разрешения!

– Я просто хочу понять...

– А ты не поймёшь! – Она злилась всё сильнее и сильнее. – И никто не поймёт, кроме вот этих забулдыг, – обвела она широким жестом помещение. – Потому что они – простые, а вы – все такие особенные! С этой вашей Благословенной неделей. Рождаетесь все в одно и то же время, вам плевать, вы и слов таких не знаете!

– О чём ты? – изумилась Авелла. – При чём тут Благословенная неделя?

– А я вообще не из этого мира, – вставил я. – Там у нас никаких Благословенных недель нет. Может, объяснишь всё-таки?

Натсэ посмотрела на меня. Глаза у неё были совершенно пьяные, но я увидел, как в них забрезжила надежда на понимание. Она приоткрыла рот, но вдруг будто что-то сломалось. Доспехи исчезли, Натсэ уронила голову на руки и заплакала.

Меня как ломом по голове ударили. Натсэ – плачет! Я видел такое лишь однажды, кажется, – когда она упала в объятия Искара. Но тогда это, очевидно, была ловкая симуляция. Сейчас же рыдания были самыми настоящими.

Авелла первой стащила перчатку и робко положила руку на плечо Натсэ. Та вздрогнула, но не сделала попытки сбросить руку. Я вовсе отозвал доспехи и приобнял свою мирскую супругу. Склонился к ней и сквозь рыдания расслышал невнятные слова:

– У... У меня... С... С-с-сегодня... День рожде-е-е-ения!

Глава 16

Натсэ была права. Абсолютно. Чтобы понять, почему она среди ночи ушла из дома и напилась в одиночестве, надо было родиться и вырасти в этом мире, причём, будучи именно безродным магом. Ну, или быть мной. Я-то ведь всех всегда понимаю, в этом моё проклятие. Я и Мелаирима с Талли понял, когда узнал, что они убили мою сестру, принеся в жертву Огню. Такая вот у меня способность...

Авелла так толком и не сообразила масштабов трагедии, но, чувствуя атмосферу, помалкивала и проявляла сочувствие. А Натсэ говорила, говорила, путаясь в словах, сбиваясь на рыдания.

Она родилась в северной деревеньке, относительно недалеко от Дирна. Отца до поры не знала, мать же была обычной простолюдинкой. Появилась Натсэ глубокой осенью и, как ей казалось, помнила себя чуть ли не с рождения. Рано начала говорить, рано – ходить. И ещё до года обнаружила магические способности – она лепила причудливые фигурки из камней, и камни послушно принимали странные формы, подчиняясь неуклюжим детским пальчикам.

Она прекрасно помнила дни рождения. В той деревне было мало людей, и когда у кого-то наступал этот праздник, гуляла вся деревня. Сама Натсэ успела отметить день своего рождения трижды, а незадолго до четвёртого её забрал у матери Магистр. Мама успела шепнуть ей, что этот страшный дядя – её отец. Папа. Это слово, которого Натсэ раньше не знала, превратилось для неё в синоним слова «хозяин». Потому что никаких отцовских чувств Магистр не демонстрировал. Он муштровал дочь хуже, чем солдата. Учил её убивать.

В новом доме Натсэ пришлось многое изучить и со многим расстаться навсегда. В доме висел календарь, и, когда Натсэ робко намекнула Магистру, что завтра у неё день рождения, тот запер её в подвале на неделю. Не давал ни воды, ни еды. Ей приходилось слизывать конденсат с холодных стен, чтобы не умереть от жажды. А когда она вышла, то узнала, что «день рождения» – презренный праздник простолюдинов. Маги рождаются примерно в одно и то же время, если не считать безродных, и никакой торжественности в этих датах нет. Маг, празднующий день своего рождения, – это примерно как в нашем мире аристократ девятнадцатого века, вместе с крестьянами сжигающий чучело в Масленицу. Бред и сюрреализм.

Натсэ должна была вести себя, как благородный маг. Даже больше, чем просто благородный. Она должна была вести себя, как обычная безродная выскочка, изо всех сил старающаяся соответствовать нормам высоких родов. Всю жизнь она была должна людям, которых боялась и ненавидела, но кроме которых у неё никого не было. А потом появился Искар. Потом – я. И больше она уже не хотела отдавать придуманные долги. Заплатив кровью всем, кто делал из неё чудовище, она всего лишь захотела стать немножко собой. А тут мы с Авеллой припёрлись.

Всё время, пока она говорила, я то и дело поглядывал по сторонам и, главным образом, на бармена, который явно пытался греть уши. Но я старался так на него смотреть, чтобы он и не думал приближаться. Получалось. Всё-таки легко вести себя мужественно, когда понимаешь, что, случись чего, тебе и минуты не потребуется, чтобы испепелить этот кабак со всеми, кто в нём сидит.

Наконец, сумбурная исповедь закончилась. Авелла молчала, держа руку на плече Натсэ. Нужно было что-то сказать, и я, глубоко вдохнув, решился:

– А я лет с двенадцати стараюсь не отмечать день рождения.

– П-п-почему? – подняла голову Натсэ, глядя на меня покрасневшими от слёз глазами.

– Ну, был там случай... Я пригласил несколько одноклассников и одноклассниц, которых считал друзьями... И никто не пришёл. Все пообещали, а потом благополучно забыли. Я и подумал, что если на мой день рождения плевать всем, то почему не должно быть плевать мне?

– Но он же твой! – всхлипнула Натсэ. – Какая разница, что там думают другие.

– Если бы у меня была возможность сбежать от всех и напиться в одиночестве – я бы, наверное, думал так же, как ты.

– А ч-ч-что, не б-было?

– Не-а. – Я отхлебнул пива. – У нас до восемнадцати вообще не наливают.

– Какой-то чудовищный мир...

– И не говори. Здесь я, по крайней мере, не один. Никто из нас не один. И ты постарайся больше не убегать, хорошо?

– Хорошо, – печально кивнула Натсэ.

– С днём рождения тебя! – Я поднял кружку.

Авелла последовала моему примеру:

– С днём рождения, госпожа Тавреси! Хотя, учитывая время, он уже несколько часов, как...

– Ура! – перебил я её.

Вот что за дотошность такая?! День рождения – это ведь не обязательно день. Это может быть и неделя, и месяц – до тех пор, пока помнишь, почему пьёшь. Ничего эти высокородные не понимают в простых человеческих радостях.

– Ура!!! – завопили все присутствующие. – С днём рождения!

И Натсэ, вдруг засмеявшись, тоже подняла кружку. Я чувствовал её расслабление так, будто у меня самого с сердца камень свалился.

Наш маленький междусобойчик незаметно превратился в общую попойку. Местный народ оказался отзывчивым и понимающим. Слова «день рождения» комментариев не требовали, предложения «выпить за мой счёт» сыпались со всех сторон, дешёвое горьковатое пиво лилось рекой. Потом начали петь песни... Я к этому времени уже с трудом соображал, что я, где я и почему... И почему я танцую на столе вместе с Натсэ под звуки чего-то вроде губной гармошки? Я что, опять напился? Какой ужас...

Закончилось всё внезапно. Сквозь пьяный туман в уши просочился голос бармена, который, кажется, уже не в первый раз говорил:

– Всё, народ, всё, расходимся! Четыре часа, туман. Домой идите! Я закрываю.

И как-то вдруг все резко унялись. Кто-то недовольно поворчал, но не на бармена, а на туман. И люди потекли к выходу. Натсэ повалилась на меня. Я сам стоял, покачиваясь, и разрабатывал сложный план по спуску со стола на пол.

– Да что вам этот туман? – услышал я знакомо-незнакомый голос. Давненько такого не слышал: пьяная Авелла превратилась в супергероя и жаждала подвигов. – Подумаешь – туман!

– Туман людей жрёт, – ответил кто-то. – Там, девочка, мечом не навоюешь... Идите-ка домой лучше.

– И то правда, – икнула Натсэ и постаралась отстраниться от меня – без особого успеха. – Домой сейчас бы лучше всего. Господин хозяин заведения, где у вас такое место, чтобы...

Она замялась, но бармен и так сообразил, махнул рукой:

– За углом, на улице.

***

Домой нас вёл автопилот и карта у меня в голове. Крайне удобная приспособа. И, кстати, очень здорово, что интерфейс на алкоголь никак не реагирует. Вроде как дополнительное сознание в голове, всегда трезвое, на которое всегда можно положиться. Неспроста местные так его и называют: Магическое сознание.

Туман медленно полз по улицам, стелясь по самой земле. Редкие фонари открывали нам эту жутковатую картину. А без фонарей нормально было – темно да темно.

Авелла размахивала мечом и, если бы я не придерживал её за локоть, она уже неслась бы куда-нибудь, в великую битву. Натсэ шагала слева от меня, мы держались за руки. Выпила она больше всех, но сейчас непостижимым образом казалась самой трезвой. Она то и дело с улыбкой поглядывала на Авеллу.

– Белянка, я смотрю, в тебе проснулась отвага, – заметила она.

– Мы всех победим! – отозвалась Авелла. – Всех до единого!

– Начнём с призрака?

Я вздрогнул. От воспоминания о жуткой и молчаливой фигуре хмель немного отступил. А она ведь до сих пор там...

– Начнём! – Авелла вскинула меч над головой. Впрочем, она тут же притихла и более спокойным тоном спросила: – А как воюют с призраками?

– Я покажу, – пообещала Натсэ.

С трудом, едва не падая, мы взобрались на холм. Я попытки с пятнадцатой попал ключом в скважину. Внутрь дома мы ввалились, хохоча, как трое пьяных идиотов. В упор не помню, закрыл я дверь, или нет. Авелла рвалась сражаться с призраком, Натсэ велела следовать за ней.

Мы поднялись на второй этаж. Моя спальня была первая по коридору, и Натсэ зашла туда.

– Первое правило борьбы с призраками, – пробормотала Натсэ. – Надо...

Кажется, она ещё что-то бормотала, но я уже ни слова не разобрал. Натсэ рухнула посреди кровати лицом вниз и засопела.

– Отличная стратегия, – заметил я.

Авелла разочарованно сказала: «Пф!» Но, видимо, тоже уже поняла, что находится не в том состоянии, чтобы с кем-то воевать.

– Мортегар, мы должны помочь ей разуться, – сказала она и, убрав, наконец, меч с доспехами, осталась в одном одеяле, как и была.

– Обязаны! – подтвердил я.

Действуя сообща, как настоящая команда, мы помогли Натсэ разуться, потом – раздеться (убей не помню, чья была гениальная идея), потом упали по обе стороны от неё, укрылись одним одеялом и, кажется, всё.

А, нет, не всё. Когда начало светать, я почему-то ненадолго открыл глаза и увидел в дверях Мекиарис. Бледную, неподвижную. Она смотрела на нас ничего не выражающим взглядом. Почувствовав, что её заметили, она вытянула руку и поманила меня к себе.

В этот момент мне даже страшно не было. Я просто понимал, что скорее сдохну, чем сейчас выберусь в таком состоянии из тёплой и мягкой постели, где ко мне прижимается спиной Натсэ, а левая рука лежит на плече Авеллы. Вот ни за что бы с места не сдвинулся! И, стараясь отгородиться от призрака, я закрыл глаза.

Сначала стал темно. А потом оказалось, что я стою в сумрачном лесу, со всех сторон окружённый туманом. Мекиарис стояла передо мной. Она повторила свой жест: «Идём!» – и, повернувшись, медленно заскользила между деревьями.

Глава 17

В том, что это сон, я ни капли не сомневался. Причин тому было много. Например, я был полностью трезв и не хотел спать. А ещё – одет. Причём, одет не во что-нибудь, а в привычную, почти родную форму академии Земли. И плащ тоже был на мне – мой, тот самый, с Хранилищем.

Я шагал вслед за беззвучно скользящим призраком. Силуэт Мекиарис то и дело растворялся в тумане, и тогда я останавливался, ждал, пока она не вернётся, не поманит за собою вновь. Она каждый раз возвращалась. Видимо, ей было очень важно куда-то меня привести.

Вскоре под ногой отвратительно чавкнуло. Я опустил взгляд и остановился совсем. Начиналось болото. Странно... Вроде бы мы вчера отошли куда дальше от города, но почва тогда была сухая. А теперь...

– Идём, – ветром прошелестел шёпот Мекиарис.

Она оказалась рядом со мной, и я мог разглядеть её лицо – бледное, безжизненное лицо, почти такое же, как на портрете.

– Тут болото, – возразил я.

– Ты можешь лететь.

Прежде чем я нашёлся с ответом, она схватила меня за руку, и мы полетели. Я догадался, что и сам сейчас – вроде призрака. Тело сделалось лёгким, невесомым, и я чувствовал, как ветер проходит сквозь меня. В какой-то момент я пролетел сквозь дерево, и это меня совершенно успокоило. Всё не по-настоящему, бояться нечего!

Скорость росла. Деревья мелькали вокруг нас, и было немного не по себе из-за сонной тишины леса. Когда бежишь, ветер свистит в ушах, сердце колотится, дыхание шумит... А тут, на такой скорости, – тишина. Ни ветра, ни сердца, ни дыхания. Только чириканье птиц размазывается невнятными пятнами – птицам было не угнаться за нами.

Замерли внезапно. Мекиарис опустилась на землю, и я вместе с нею. Под ногами была самая настоящая топь, но мы стояли, едва касаясь её поверхности. Неподвластные законам этого мира.

– Смотри, – прошуршала Мекиарис. – Смотри, что ты принёс сюда...

Я посмотрел вперёд. Если бы могло замереть сердце – оно бы замерло от этого зрелища.

Заболоченная поляна посреди леса кишела лягушками-мутантами. Я даже разглядел нескольких жаб. Лягушки суетились, ползали, бегали. Жабы величественно стояли, изредка издавая утробное кваканье.

Вдруг лягушки прыснули в стороны, уступая место чему-то. В трясине вздулся грязевой пузырь. Натянулся и лопнул под восторженное «ква-ква!» со всех сторон.

Сперва мне показалось, что из болота выбирается ещё одна лягушка. Но когда существо встало во весь рост, шатаясь и крутя головой, стало ясно, что это – человек. Вернее, когда-то он был человеком, а теперь это – раздувшийся труп. Он вытянул перед собой руки, как киношный зомби, и куда-то двинулся. Лягушки расступались перед ним, расступались, расступались...

И я увидел, что посреди поляны, в самой большой кочке, стоит мой факел. Воткнутый в податливую землю лягушачьими лапами, он так и не погас. Горел, пожирая туман, и, казалось, только становился от этого ярче.

Зомби рухнул на колени перед факелом, и лягушки разразились воплями. Они кричали, танцевали, квакали... И среди них я увидел ещё нескольких людей – таких же мёртвых, таких же синюшных утопленников.

– Зло ты принёс, – шептала Мекиарис. – И теперь это зло обрушится на Дирн.

– Но как мне его найти? – воскликнул я, сразу сообразив, что от меня требуется.

Здесь и сейчас не было ни карты, ни интерфейса, я был просто человеком, даже призраком, зависшим посреди леса. И найти это место уж точно не сумею.

Мекиарис грустно улыбнулась:

– Он сам тебя найдёт...

И подула на меня легонько. Поднялся ветер, и вновь деревья замелькали со всех сторон, но теперь они летели в обратном направлении. Вернее, я летел – спиной вперёд. Хотелось повернуться, но я не мог даже пальцем пошевелить, только кричал, не слыша своего крика.

Увидел дома, улицы Дирна, взлетел на холм, спиной прошёл сквозь стену Каменного стража и проснулся.

***

Проснулся я рано. Чуть свет, можно сказать – в полдень, если судить по интерфейсу. Но Натсэ умудрилась встать ещё раньше – в постели её не было. А вот Авелла была и глаза она открыла одновременно со мной.

– Доброе утро, – пробурчала она. – Пить так хочется...

Мне тоже хотелось пить. Но, как только я об этом подумал, перед глазами появились буквы:

Восполнить недостаток воды в организме за счёт Водного резерва? Да/Нет

Я сказал «Да», и жажда исчезла. Вот это шикарно! Быть магом Воды оказалось очень даже ничего. Однако поить таким образом Авеллу было бы странно.

– Пойду принесу, – зевнул я и начал было вставать, но тут Авелла вцепилась мне в руку, села, придерживая одеяло на груди.

– Мортегар, – прошептала она. – Я ничего не помню. Мы ночью не делали тут ничего ужасного? Ну, втроём...

– Ужасного – точно нет, я бы запомнил... Да и вообще ничего не делали. А что тебя так пугает? Когда Искар предлагал такое с его падчерицей, ты даже не возмутилась.

– Я смотрела на тебя и видела по лицу, что ты найдёшь способ сбежать! – горячо заявила Авелла. – Потому и молчала – знала, что ничего такого не будет. Это ведь аморально.

Я вспомнил, как Авелла стащила с Натсэ платье и упала рядом с ней, приобняв одной рукой. Похоже, мораль давления алкоголя не держит... Тут главное не спиться, Мортегар. Держи себя в руках. И этих обеих двух тоже – держи.

Пока я одевался, Авелла отвернулась и закрыла глаза. Можно понять: мне бы тоже на себя было не интересно смотреть. А вот если бы Авелла встала и начала распутывать сброшенную как попало одежду, мне было бы трудно отвернуться.

– Видел во сне Мекиарис, – сказал я, натягивая уже ни на что не похожие брюки Зована.

– Правда? – Авелла обратила взор ко мне. – Что, она говорила, что нам надо уходить из дома?

– Нет. Показала мне факел – он где-то в лесу, у лягушек. Там... Что-то странное там происходит. Надо, наверное, поговорить с Гетаиниром.

Последнюю фразу я пробормотал себе под нос, не адресуя никому, кроме самого себя. Гетаинир ещё давно забил тревогу, а сегодня я увидел подтверждение его словам. Правда, во сне увидел, но если сон с призраком, то он считается как за вещий. Наверное. Ну, я буду так думать – на всякий случай.

Из коридора послышались шаги. Я как раз накинул пиджак на голое тело (рубашку оставалось только выбросить, на неё вчера ещё и пиво пролилось, теперь воняла так, что глаза слезились – пивом и застарелой кровью) и застегивал пуговицы, когда дверь открылась, и на пороге предстала Натсэ во всей своей красе. Нет, не в смысле голая. Просто в платье. Новом – относительно – красивом голубеньком платье чуть выше колена.

– Доброго утра всем! – сказала она торжественно и, посмотрев сперва на меня, потом на Авеллу, добавила: – Завтрак готов, а ещё горничная пришла. Она начнёт с третьего, но всё равно, на месте некоторых, я бы одевалась.

– Да мне уже одеваться не во что, – грустно сказала Авелла.

Тут она была права. Её свадебное платье выглядело ещё хуже, чем моя рубашка. Носить его можно было только под плащ, или ещё какую накидку.

– Доспехи призови, – фыркнула Натсэ. – Или ходи в одеяле. Я не против, забавно смотришься, этакое воплощение домашнего плюшевого уюта. А можешь поступить, как я.

Она бросила что-то на постель. Авелла, одной рукой придерживая одеяло на груди, другой потянулась к розовой материи, развернула. Это оказалось платье – простое, как у Натсэ, Только с парой бантиков на плечах.

– Ты что, на рынок ходила? – удивилась Авелла.

– Ну... Пусть будет да. Морт, идём, дай нашей феечке спокойно одеться.

Я поспешил выйти, не оглядываясь на Авеллу, чтобы она не прочитала в моих глазах догадку. Ни на какой рынок Натсэ не ходила...

– Это ведь с чердака? – тихо спросил я, когда мы спускались по лестнице.

– Ну а откуда ещё, – так же тихо ответила Натсэ. – Не надо только ужасов нагонять, мне самой не по себе. Купим чего-нибудь – и вернём всё обратно. Авелле не говори, она с ума сойдёт.

– А если сама догадается? Да посреди улицы...

– Ну, тогда Дирн увидит представление, которое запомнит надолго, – усмехнулась Натсэ.

Да уж, я тоже ярко представил, как Авелла в панике срывает с себя розовое платьице и покрывается доспехом, а вокруг, разинув рты, стоят те же самые мужики, с которыми мы ночью отмечали день рождения Натсэ.

– А ты вообще раньше сталкивалась с призраками? – спросил я, усаживаясь за деревянный лакированный стол.

На столе стояли три тарелки и дымился котелок с кашей. Кажется, гречневой.

– Крупу и соль тут нашла, – сказала Натсэ. – Мяса, увы, нет. Надо покупать.

Я покосился в угол, где мой тёзка с аппетитом уплетал из миски остатки обрези. Шикует, зараза. Впрочем, я не в претензии. У меня, вон, Натсэ есть, и Авелла. А у него? Вот то-то же. Кушай мяско, котик, наслаждайся.

– Ты сталкивалась с призраками, но это было настолько страшно, что даже ты боишься об этом говорить?

Натсэ вздохнула, уселась напротив меня, подперев рукой подбородок.

– Угадал. Призрака нельзя убить, нельзя ранить, от него нельзя скрыться. Он как... Как гроза. – Я вспомнил, как Натсэ боится грозы; должно быть, падая с Летающего Материка сквозь иссечённые молниями тучи, она думала, что это уже точно смерть, да и как могло быть иначе? какой безумец додумался бы броситься вниз, в этот ад, спасать её... – Единственный способ от него избавиться – это исполнить его последнюю волю, чтобы он успокоился и ушёл, слился со своей Стихией...

Натсэ помолчала, потом хмуро добавила:

– И тут невозможно прикрыться профессионализмом. Я ненавижу убивать, но умею. И когда приходится – я просто делаю работу, нравится или нет. Но с призраком... Там всегда будет страшно до смерти. Поэтому я, скорее всего, буду много пить. А значит, нам придётся много зарабатывать.

Беззвучно ступая босыми ногами, в столовую вошла Авелла в розовом платье, так подходящем под её выдающуюся блондинистость.

– Кто-то сказал «пить»? – спросила она. – Я сейчас умру от жажды!

@Тут был Чеширский Кот (=^ ? ^=)

by Оладушек

Глава 18

Завтракать «пустой» гречкой было не очень весело, но всё же лучше, чем голодать. До меня вдруг дошло, что теперь придётся готовить самим. Не будет академической столовой и дворцовых разносолов. Надо будет как-то выкручиваться. Пока вся надежда на Натсэ, которая вроде как упоминала о своих выдающихся кулинарных навыках. По крайней мере, «гречка без ничего» получилась у неё весьма съедобной.

Я мысленно усмехнулся, вспомнив, как мама в детстве убеждала меня не плеваться гречневой кашей. Говорила, что в ней много железа. Тогда, ещё дошколёнком, я в ужасе представлял, как крохотные кусочки железа изрежут мне все кишки. Но теперь-то я стал взрослым, серьёзным человеком, к тому же магом. И задумался: а если в гречке правда железо – я могу ей повелевать? Это надо было обязательно проверить.

– Морт, прекрати совать пальцы в котелок, пока я их тебе не отрубила, – сказала Натсэ в ответ на мою попытку. – Авелла, ты хочешь мяса?

– Угу, – пробормотала с набитым ртом Авелла, не сообразив, в чём прикол.

– Да я только попробовать, – сказал я.

И попробовал. Своё комплексное заклинание «Скульптор», изначально работающее через печать Огня, но теперь активируемое и чёрной печатью.

Гречка в котелке вспучилась, поднялась в воздух и сама из себя вылепила мини-копию Каменного стража. Смотри-ка! Ведь правда железо есть.

Авелла выронила ложку и уставилась на меня, как на волшебника. Ну, волшебника даже по меркам магов, как-то так. Натсэ раскрыла рот. Такого фурора я не ожидал.

– Как ты это делаешь? – прошептала Натсэ.

Она быстро сориентировалась и, перегнувшись через стол, посмотрела на мою правую руку. Я тут же догадался, о чём она думает: при помощи магии Воздуха можно было бы сделать что-то подобное, хоть и не с моим рангом и опытом. Но на руке у меня чернела печать Земли. Ничего не понимая, Натсэ упала на стул.

– Авелла, давай его побьём? – предложила она.

Мне пока было не до комментариев. Фантазия работала на полную, и я проверил ещё один момент. Заставил кашу опуститься обратно в котёл и прикоснулся к остаткам своей порции на тарелке.

Поглощение

Каша исчезла. Авелла закашлялась, совершенно перестав понимать логику творящегося в мире безобразия. А я тут же попытался вернуть гречку. Эх, не вышло... Похоже, поглотить и вернуть я могу только оружие. Теперь же у меня просто увеличился резерв Земли. Так. Стоп. Но ведь если всё так, то почему бы мне не использовать этот резерв для...

Получен новый уникальный навык: Микроэлементы.

Ранг Земли: 10. Текущая сила Земли: 115. Пиковая сила Земли – 400

Обнаружены следующие микроэлементы: железо, цинк, хром, медь, ..., ..., ..., ...

Отсутствуют нужные слова в языке. Произвожу поиск.

Обнаружено соответствие в исходной языковой базе. Произвести восстановление? Да/Нет. (восстановление не потревожит текущие настройки)

И я сказал: «Да».

***

Когда меня привели в чувства, я лежал на полу в кухне. Надо мной склонились перепуганные Натсэ и Авелла. И ещё какая-то полная смуглая женщина.

– Вай, ажыл! – сказала она и улыбнулась. – Мы уже начали трывожыца.

– Ожил, – сказал я. – Тревожиться.

Лица Авеллы и Натсэ совершенно вытянулись.

– Что с тобой? – Натсэ потрогала мне лоб. – Ты... В порядке?

– В полном, а что? – Я сел, огляделся. – Пойдём в город?

Только вот с завтраком закончу. Где там мой новый уникальный навык?! Вот, ага: микроэлементы. И что я могу? «Усвоение», ага. Я потыкал мысленные «подтверждашки» и вдруг почувствовал себя действительно хорошо. В кровь вплеснулась вся польза гречки. Сил ощутимо прибавилось, в голове прояснилось. Вот это круто. Вот это реально круто! Нет, понятно, что всегда так питаться не получится, желудку тоже нужно что-то переваривать. Но на так называемый чёрный день – сойдёт.

– В чём дело? – недоумевал я, поднявшись на ноги. – Что вы на меня так смотрите? Я что, в первый раз, что ли, падаю без сознания? И кто эта женщина? А, понял, вы – горничная, правда?

Натсэ коснулась руки женщины и спросила:

– Это не по-вашему? Не по-чоррски?

Женщина только головой покачала:

– Нэт. Совсем никогда такой язык не слышать.

И тут меня словно пронзило осознанием. Я говорил на своём языке! На русском!

– Русский язык, – сказал я, не веря, прислушиваясь к этим давно забытым звукам. – Я – Дима. Дмитрий. Красноярск, Россия. Улица Батурина, дом семь...

Сложно, наверное, понять, что я испытывал. Какие-то привычные слова получались у меня и раньше. Я даже закономерность заметил. Если речь шла о чём-то, чего в этом мире нет, и слово – нерусское, то я мог его произнести. Например, названия иностранных рок-групп вылетали только так. А вот сказать «смартфон» я уже не мог при всём желании, потому что слово это хоть и иностранное, всё же крепко засело в русском языке и воспринималось, как его часть.

Не во всём моя теория работала. Скорее всего, были какие-то принципы, мне не понятные. Но теперь я совершенно свободно мог сказать всё!

– На мели мы налима лениво ловили! Обалдеть! Тридцать три корабля лавировали, лавировали... Опа... А как мне с вами теперь разговаривать?

Изменить локализацию?

Конечно, меняй. Потом переключимся обратно, если захочется.

– Всё нормально, я живой! – сказал я с улыбкой, уже на местном наречии, доставшемся мне от Ардока.

Натсэ и Авелла выдохнули в унисон. А женщина чорр улыбнулась:

– Ну, вот и харашо. Я убирацца.

И поплелась к лестнице. Я проводил её взглядом. Как только она ушла, на меня налетели с двух сторон.

– Морт, что это такое было?

– Мортегар, ты говорил очень странно! Это твой родной язык?

– Ты что, вспомнил свой язык? Но ты же говорил, что языковая база перезаписана!

– Стоп, стоп! – Я поднял руки, отгораживаясь от этой атаки. – Вы так спрашиваете, как будто я сам понимаю, что у меня в башке творится. Я просто пытался извлечь микроэлементы из гречки. Некоторые не получилось проименовать, потому что в этом мире их ещё не открыли, и Магическое сознание предложило восстановить исходную базу. Теперь всё хорошо. Наслаждайтесь, я принёс вам такие слова, как кобальт, молибден и кремний.

Звучали слова совершенно инородно.

– Ко-бальт, – ошеломлённо повторила Натсэ. – И... Что это?

– Неважно. – Я схватил её за руку. – Помнишь, ты спрашивала моё настоящее имя? Я могу его произнести теперь.

И, переключившись, я сказал:

– Дмитрий.

Пришлось повторить несколько раз, прежде чем до Натсэ дошло. И она медленно, неуверенно попыталась повторить. Вышло примерно то же, что и у Талли в своё время:

– Диа-мити...

Я покачал головой и упростил задачу:

– Дима. Ди-ма.

– Дима, – повторила Натсэ и улыбнулась.

– Ну, вот и познакомились, – сказал я, вернув местную локализацию.

– Ди-и-има, – протянула Авелла. – Это как-то очень странно звучит. Можно я буду называть тебя Мортегаром?

Я был только за. К этому имени уже привык. Только вот одно хотелось ещё зачем-то прояснить.

Я посмотрел в глаза Натсэ и сказал:

– Мою сестру, которая теперь живёт в теле Талли, звали почти как тебя: Настя. Мы тогда пришли на рынок рабов, чтобы найти подходящую жертву, и когда я услышал твоё имя, подумал, что это знак... Это и вправду был знак, только не того, о чём я подумал.

Внезапно Натсэ смутилась. Щёки порозовели, она отвела взгляд...

– Ладно... Давайте уже сходим в город и купим какой-нибудь одежды, – пробормотала она.

– А мне это нравится. Красивое, – легкомысленно сказала Авелла, встряхнув на себе розовое платьице.

– Ты в окошко выгляни, – посоветовала Натсэ. – Осень. А следом – зима. По улице в чём ходить будешь? Ладно ещё сегодня распогодилось.

И вправду – солнце сияло не по-осеннему ярко и складывалось впечатление, что в город возвращается лето.

– Точно, – согласилась Авелла. – Пошли?

Но прежде чем мы пошли, во входную дверь громко и требовательно постучали.

Глава 19

Человек, стоявший на крыльце, никакой опасности очевидно не представлял, и потому я убрал меч, а он перестал бледнеть и потеть.

– Д-д-добрый д-д-день, – пролепетал он, еле ворочая языком.

– Ага, привет, – вмешалась Натсэ, бесцеремонно оттирая меня плечом. – Ты кто такой и зачем нам нужен?

– Я?! – Простолюдин удивился так, будто мы с такими вопросами вломились к нему домой в три часа ночи.

Ему было лет сорок, он носил потрёпанную фуфайку, замызганные штаны и драную шапку. Невысокий, на полголовы ниже меня, он к тому же сильно горбился. Какой-то типичный «маленький человек» из русской классики. Или типичный бомж... Хотя, честно сказать, моё облачение выглядело ничуть не лучше.

– Ты, ты! – Натсэ, сложив на груди руки, приподнялась на цыпочки, чтобы хоть чуть-чуть возвышаться над незваным гостем. – У меня впервые за пятнадцать лет, если не больше, появилось какое-то подобие собственного жилища, и первым же утром в дверь стучится человек, которого я вообще не знаю. Представляешь, как мне хочется изрубить тебя в куски?