Текст книги "По ту сторону Алой Реки (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Криптонов Василий
По ту сторону Алой Реки

Василий Криптонов

По ту сторону Алой Реки

Часть 1

Вы должны слушаться

На заре времен люди нередко убивали вампиров, причем без существенного численного перевеса. Тогда вечность дала вампирам возможность укрепить позиции. В отличие от смертных людей, они могли столетиями наблюдать и делать выводы. Так зарождалась система управления, которую вернее назвать системой порабощения.

Система эта в основе имела тот непреложный факт, что люди умирают и рождаются, тогда как вампир существует постоянно. Это давало вампирам преимущество: они могли предостеречь людей от ошибок и направить по верному пути. Но куда мы направили людей?

Герцог Освик Вэссэлот «По ту сторону Алой Реки»

Глава 1

Санат

Знойным летним днем, когда женщины пропадают в полях на прополке, а мужчины слоняются без дела, на единственной дороге, ведущей к деревне, появилась запряженная двумя лошадьми повозка. Левмир, двенадцатилетний мальчишка, томящийся от жары, как раз поднимал из колодца ведро с водой. Он замер, позабыв про жажду. Янтарного цвета глаза следили, как двое незнакомцев, спрыгнув с повозки возле заколоченного дома, о чем-то заговорили. Один объяснял, а второй больше слушал, кивал, пока рассеянный взгляд скользил по деревне.

Возница Левмира не заинтересовал – обычный. Спрыгнув на землю, сразу слился с пейзажем. Может, из соседней деревни? Но до нее не меньше семи дней езды. Что вытащило его в такую даль? Причиной, должно быть, являлся пассажир, который и привлек внимание Левмира.

Высокий стройный мужчина с очень уж бледным для разгара лета лицом казался не то грустным, не то раздраженным. Хмурится, слушая слова возницы. Холщовая одежда самая простая, но чистая и свежая, будто только из мастерской. Когда он поднял руку, прикрывая глаза от солнца, Левмир заметил: подмышкой, там, где у всех мужиков в это время года расплывались огромные мокрые пятна, сухо. В отличие от возницы, этот человек не казался своим.

Разговор подошел к концу. Возница запрыгнул на повозку и, один за другим, подал мужчине три объемистых тюка. Потом хрипло каркнул что-то лошадям, и повозка, развернувшись, выехала прочь из деревни.

Проводив повозку взглядом, мужчина заметил Левмира. Рука поднялась в шутливом приветствии, вроде как он даже подмигнул. Мужчина очевидно приглашал к знакомству, и Левмир почувствовал к нему расположение. Будто бледная рука проникла ему в голову и выдернула оттуда все подозрения и недоверчивость.

Левмир поставил ведро на край колодца, зачерпнул ковшом, и ледяная вода освежила пересохшее горло. Тащить воду домой он не собирался – до вечера все равно станет теплой. Лучше подождать возвращения матери.

Утолив жажду, Левмир вновь наполнил ковш и пошел с ним к мужчине. Тот не смотрел на мальчика, он легко, как листы от старой книжки, отрывал доски, закрывающие окна и двери. Левмир вспомнил, как мужики заколачивали их – после того как друг за другом, с разрывом в несколько дней, умерли старые Осбар и Орвала. Детей у них не было – не сложилось. Вот и остался дом никому не нужным.

– Попьете, с дороги? – спросил Левмир, протягивая ковш.

Мужчина обернулся. Вблизи черты его лица производили скорее приятное впечатление, но выражение безграничного уныния, быстро сменившееся улыбкой, озадачило мальчика. Улыбка оказалась хорошей, от нее будто засияло все лицо. Мужчина кивнул, подавшись немного вперед, так, что Левмиру показалось, будто он хотел поклониться, но в последний момент передумал. Взяв ковш, мужчина сделал пару глотков. Не похоже, будто его мучит жажда, скорее просто не хотел отказывать мальчику.

Пока незнакомец пил, Левмир рассмотрел его руки. Чистые, белые, с длинными пальцами. Можно подумать, эти руки в жизни не знали никакой тяжелой работы. Но как легко он отрывал доски от окон!

Мужчина вернул ковш мальчику. Левмир посмотрел незнакомцу в глаза, снизу вверх. Похоже, мужчина чего-то ждал, и Левмир, повинуясь интуиции, отпил воды. Мужчина улыбнулся.

– Знаешь, что давным-давно люди могли считаться друзьями только после того, как разделили воду из одного сосуда? – сказал он мягким, сильным голосом.

– Нет, – покачал головой Левмир. – А откуда вы такое знаете?

– Читал. – Мужчина продолжал, улыбаясь, рассматривать собеседника.

– В книжке?

– Конечно. Ну что ж, паренек, давай знакомиться? – Мужчина протянул руку. – Меня зовут Санат, я из деревни к югу отсюда.

– Левмир, – представился мальчик.

Рука Саната оказалась приятно-прохладной и сильной. Левмир почувствовал неловкость за свою мозолистую, исцарапанную ладонь.

Покончив с церемониями, Санат продолжил отрывать доски. Левмир подергал одну – даже не шелохнулась. Прибивали на совесть.

– Дай-ка, – подвинул его Санат.

Одной рукой он дернул доску, и гвозди со стоном выскочили из стены.

– Вы кузнец? – вдруг спросил Левмир.

– Я? Ничуть не бывало. Почему так подумал?

– У нас кузнец Балтак есть, так он тоже сильный – подковы пальцами гнет.

Санат замер. Тонкие губы шевельнулись, будто произнося беззвучное проклятие. Последние три доски оторвал двумя руками.

– Запомни, Левмир, – сказал Санат, – мужчина должен быть сильным, чтобы защитить себя и близких.

– От кого защитить? – засмеялся Левмир. – Неужто у вас, на юге, дерутся?

Драки в деревне случались редко, и все больше оканчивались парой-тройкой тычков и смехом. За порядком следили староста с помощниками, а уж они-то наказывали так, что в другой раз кулаками махать никому не захочется.

Санат не ответил. Толкнул дверь, переступил через порог и поманил за собой Левмира. Тот вошел, чувствуя себя глупо с ковшом в руках.

Дом встретил гостей затхлым горячим воздухом. От шагов поднималась пыль, покрывшая скрипящие половицы. Душно, темно и пусто. От всей обстановки осталась лишь печь, да лежак, приколоченный к полу. Все остальное растащили по домам мужики, прежде чем заколотить дверь.

Санат открыл окна. Дом заполнился светом, но свежее не стало – погода тихая, ни ветерочка.

– Здесь жили старики? – спросил Санат.

Левмир кивнул.

– Ясно. Нет ничего омерзительнее запаха старости. Будь старикам присуща та мудрость, которую им приписывают, они бы не доживали до такого состояния.

Левмир содрогнулся от бесчувственности высказывания.

– Разве на юге солнце не светит? – спросил, чтобы переменить тему разговора.

– Ты о чем? Солнце везде светит одинаково.

– Вы такой бледный...

– Ах, вот оно что.., – засмеялся Санат. – Я сюда не из деревни, парень. Из города.

– Из города? – распахнул глаза Левмир. – Вы там жили? Видели вампиров? Какие они?

– Видел, видел, – вздохнул Санат, садясь на лежак. – Они меня туда и притащили. Видишь ли, Левмир, в городе я сидел в тюрьме. А туда солнце редко заглядывает.

За двенадцать лет жизни Левмир не встречал человека, который сидел бы в тюрьме. Он даже не знал, что нужно такого натворить, чтобы оказаться в тюрьме.

– Как же вы так? – пробормотал он.

Санат рассмеялся, но как-то не весело.

– Какой ты любопытный, парень. Ты, часом, не староста здесь?

– Нет, – мотнул головой Левмир. – Сын его.

Взгляд Саната задержался на лице мальчика.

– Интересно встретились, – сказал он. – Скажи тогда, как твоего папку найти? Мне бы с ним поговорить. Я ведь жить здесь буду.

– А кто вам разрешил? – вырвалось у Левмира.

Санат не стал его одергивать.

– У меня есть бумага от лорда Эрлота, которому принадлежит эта деревня, – сказал он, оглядываясь по сторонам, будто искал что-то. – Она у меня... Ах, да, я забыл вещи.

Санат пошел за тюками. Левмир сделал шаг следом.

– Лорд Эрлот? – переспросил он. – А разве мы принадлежим не герцогу Освику?

Санат занес два тюка и бросил их на лежак, видно, избегая пыльного пола. Лицо помрачнело.

– Герцога Освика казнили, – сказал он глухим голосом. – Теперь деревня принадлежит Эрлоту.

– Казнили.., – прошептал мальчик.

Слово звучало страшно, запредельно, как и слово «вампир». Будто пришло из другого мира, живущего по иным законам.

– За что казнили? – спросил он.

– Какая тебе разница, паренек? – отозвался Санат, занося последний тюк. – Дела вампиров нас с тобой не касаются. Они решают проблемы так, как привыкли. А мы справляемся так, как привыкли мы.

Подойдя к окну, Санат глубоко вздохнул и даже будто застонал.

– Хорошо, что к ночи разразится буря.

– Старики говорят, еще неделю так печь будет, – возразил Левмир.

Санат усмехнулся. Высокий, статный, он совсем не походил на деревенского мужика, который только и знает, как напиться, пока работы нет.

– Много они понимают, эти твои старики. Их мозг умирает и гниет, распространяя повсюду зловоние. Я говорю: сегодня будет великолепная буря!

***

Ближе к вечеру Левмир натаскал домой воды. Пришла с поля мать, высокая худая женщина. Несмотря на усталость, смеялась и расспрашивала сына, как прошел день. Тот рассказал о новом соседе, мать заинтересовалась. Выглянув из окна, женщина быстро отметила детали:

– Ишь, ставни все пораскрыл и сидит снаружи. Конечно, там сейчас дух стоит – хоть топор вешай.

– Странный он, – сказал Левмир. – Обещал бурю к вечеру. Только старики ведь...

– Тучки-то ходят, – перебила мать. – Да ладно, давай ужин готовить. Скоро отец придет.

Принялись за готовку. Левмир чистил картошку, мать резала зелень и низким мелодичным голосом напевала древнюю песню-молитву:

Ярко-алая река

Что течет издалека

Принеси нам к дому счастье

Жизнь людская нелегка

Еще с далекого детства, когда мать пела колыбельные песни, Левмир полюбил ее голос. Он очаровывал, захватывал, уносил воображение в дальние страны. Вот и сейчас мальчик будто воочию увидел величественный ток Алой Реки, струящейся где-то далеко за пределами мира. Только благодаря голосу матери можно было ее увидеть, ведь ни один человек не одолеет долгий путь через вымершие земли. Река, которая, по легендам, дала жизнь людям и вампирам, теперь оказалась недосягаемой.

Пусть бурлит твоя волна

Нет ни отдыха, ни сна

Ты уносишь наши жизни

Ниоткуда в никуда

Закипела вода. Мать положила овощи. Застучала деревянная ложка о стенки чугунка. Из окна задувал прохладный ветерок, приятно освежая вспотевшее лицо Левмира.

Солнце уходило, окрашивая горизонт в пунцовый цвет. Таинственный свет разливался по облакам, будто сама Алая Река, ответив на песню, решила явиться людям. Несла ли она с собой счастье? Да и какое оно – счастье? Разве что хороший урожай, да доброе здоровье. Но нет, не об этом пелось в песне. Чувствовалась в словах какая-то грусть, тоска по чему-то несказанному, далекому, а то и вовсе небывалому.

Пусть пустынны берега

Нет ни друга, ни врага

Ты струишься через земли

Через годы и века

Постепенно кухню заполнял аромат поспевающего варева. Не успел Левмир достать из шкафа три миски, как послышались шаги, отворилась дверь, и в дом ввалился отец. Высокий мускулистый мужчина, всегда напоминавший сыну крепкий молодой дуб, сейчас больше походил на подрубленную березу. Бледное, как у нового соседа, лицо не выражало никаких чувств, кроме смертельной усталости. Плечи поникли, грязные черные волосы, казалось, посерели и свисали на лоб безобразными патлами.

– Лакил! – бросилась к нему мать. Подставила плечо, помогая дойти до лавки. Отец будто не сел даже, а рухнул. Закрылись глаза, тяжелое дыхание раздавалось в тишине.

– Что случилось? Куда ты ходил? – лепетала сама не своя от волнения мать.

– В город, – слабым голосом произнес отец. – На донацию. Повестка была, а вчера замотался, ну сегодня и пошел...

– А чего ж пешком-то? – всплеснула руками мать. – По жаре такой.

– Вам-то на поля тоже не близко. Не хотел лошадей отнимать. Левмир, подай воды.

Сын сорвался с места, выбежал в сени и, зачерпнув холодной еще воды ковшом, поспешил обратно. Отец в мгновение ока опорожнил ковш. Мать накладывала густой суп в глубокие миски.

– Сколько ж с тебя взяли? – спросила она. – Ты же раньше так не шатался.

– Сколько давал, столько и взяли, – улыбнулся отец. – Не шуми, мать. Выживу.

Он наклонился, и лишь теперь Левмир заметил у него в руке пузатый мешок. Отец распустил тесьму, на столе появились кульки с конфетами, пряниками и печеньями. Следом забренчали бутылки: сливовый сироп, газированная вода, яблочный и грушевый сок.

Мать улыбнулась, покачала головой.

– Ну что ты все как дите малое? – сказала она. – А ну как помер бы там, на дороге, с мешком своим?

– Чего мне помирать-то? – возмутился отец. – Я еще знаешь, сколько переживу? Таких цифер даже ученые вампиры не знают! А это все... Ну, надо же иногда сына порадовать, да, Левмир?

Левмир обнял отца, ничего не говоря. Он предвкушал, как быстро расправится с супом и возьмет большой пряник в виде толстой улыбающейся свиньи. А как вкусно будет запивать его разбавленным сливовым сиропом!

Отец вынул из-за пазухи кошель, в котором побрякивало еще немало монет, и протянул жене.

– Спрячь-ка. Я через пару дней в силу войду – поедем вместе в город, надо вам обновок купить.

Едва со стола убрали лишнее, как послышался осторожный стук в дверь. Лакил нахмурился, взглядом велел сыну открыть. За окном почти стемнело, ветер стал сильнее и холоднее. Пришлось закрыть ставни. Несколько лучин тлели в светцах, не столько разгоняя тьму, сколько порождая сотни теней, пляшущих и извивающихся по стенам, будто злые духи из сказок.

– Кто там? – спросил Левмир, подбежав к двери. В сенях стало прохладно. Будто даже прохладнее, чем на улице.

– Это ты, паренек? – Знакомый голос. – Я это, Санат. Хочу поговорить с твоим отцом. Пустишь?

– Подождите!

Левмир вбежал в избу и коротко доложил:

– Это наш новый сосед, его зовут Санат. Он поселился в доме Осбара сегодня. Хочет с тобой поговорить.

Подумав, отец кивнул.

– Пусть войдет, – сказал он. – Юдера, поставь еще миску.

Левмир открыл дверь. Санат улыбнулся ему, стоя на пороге.

– Не помешаю?

– Отец сказал, можно, – отозвался Левмир. – Заходите скорей, дует.

Санат переступил порог, Левмир запер за ним дверь.

– Пойдемте, сюда, – поманил гостя мальчик.

Санат вошел в избу и полупоклоном поприветствовал хозяев.

– Счастья вашему дому. Меня зовут Санат, по распоряжению лорда Эрлота буду жить в пустующем доме неподалеку от вас. Днем я познакомился с вашим сыном, он был так любезен, что помог мне освоиться на новом месте. Я всего лишь хочу засвидетельствовать почтение и уладить все формальности как можно скорее.

Лицо Саната, несмотря на благожелательное выражение, казалось пугающе белым в полумраке.

Подойдя к старосте, передал сложенный вчетверо лист бумаги и застыл в ожидании. Лакил развернул лист. Долго, обстоятельно читал, шевеля губами. Левмир вновь отметил, что отец так же бледен, как новый сосед. Может, у Саната брали кровь в городе? Нет, вряд ли. Отец пришел чуть живой, а Санат одной рукой отрывал доски, которые Левмир не мог даже пошевелить.

Лакил поднял взгляд на гостя, коротко кивнул, возвращая бумагу.

– Ну что ж, приветствую. С новосельем. – Отец протянул руку, поднявшись со скамьи.

Левмир заметил, что правая ладонь Саната все время пряталась за пазухой. Он сжимал там что-то, и теперь должен это достать. Холодный пот выступил на лбу мальчика, рот приоткрылся – крикнуть, остеречь отца, но не смог подобрать слов и только пискнул что-то внезапно сломавшимся голосом.

Санат вытянул руку из-под куртки. Левмир перевел дух, увидев оплетенную бутылку из темного стекла. Перебросив бутылку в другую руку, Санат ответил на рукопожатие хозяина дома.

– Будем знакомы, коли так, – сказал отец мальчика. – Меня зовут Лакил, я здешний староста. Это моя жена, Юдера. Ну, с Левмиром вы уж познакомились. Эй, малец, ты чего остолбенел? Кивни, что ли.

Левмир не мог пошевелиться. Сердце все еще колотилось от пережитого непонятного страха. Почему-то фигура Саната, которая днем вызывала лишь любопытство, теперь казалась страшной, исполненной смутной угрозы. Чего он ждал от этого человека? Что он вытащит нож? Глупо как-то. Невозможно представить, как Санат бегает за ними по избе, размахивая ножом. Угроза была другая. Будто само существование Саната каким-то образом означало опасность.

– Маленький подарок – вам. – Санат протянул старосте бутылку. – Это хорошее красное вино. Отлично восстанавливает силы, особенно после кровопотери. Вы ведь только что с донации? Я просто предположил, очень уж слабый у вас вид.

– Да, угадал, – проворчал отец. – Давай-ка уже без «выканья», не люблю я этого. За подарок спасибо, отведаем. А ты садись, поужинай с нами. Уважь.

– О, благодарю. Если не стесню вас.

Расселись вокруг стола вчетвером. Ложки застучали. Мать, уставшая на поле, ела быстро и с аппетитом, отец – без особого пыла, но тщательно пережевывал каждый кусочек. Вино, принесенное Санатом, пил более охотно.

– Хорошее питье, – сказал, ополовинив кружку. – Прямо жар по телу разливает. В городе продают?

– Да, в городе. Есть там одна лавка – если хотите, подскажу, как найти. В других местах могут продать дрянь.

Глотнув еще вина, отец задал другой вопрос:

– Долго ты в городе-то прожил? Говор совсем не наш, да и выглядишь не по-нашему.

Санат погрустнел. Он ел быстро, но как-то без аппетита. Будто просто складывал еду внутрь, не чувствуя вкуса и не понимая пользы. Так же, как Лакил, вино глотал куда внимательней.

– Я не совсем жил там. Я сидел в тюрьме.

За столом стало тихо. Слышалось только, как первые капли дождя начинают барабанить по крыше. Да еще ветер выл, будто призрак.

– За что? – Лакил положил ложку на стол.

– В той деревне, где я жил, был один парень, из грамотных. Сам постоянно бегал в город, книжки читал. Какие покупал, какие в библиотеке изучал. Меня с собой брал часто. В общем, дружили мы с ним. Но вот он однажды затеял опасное дело. Началось все с разговоров. Ну, вроде как, посмеялись и забыли. О том, что, мол, кто так расставил все, что вампиры живут в роскоши, выкачивают из нас кровь. А мы, мол, только и успеваем, что работать. Ну, знаете, такие разговоры – они везде ведутся, и ничего в этом страшного нет. Сейчас где-нибудь сидят мужики и про тебя, Лакил, нехорошо говорят, раз уж ты староста. А иной раз – до вампиров доберутся. Надо же как-то душу отводить.

– Ну, – поторопил его Лакил. – Что ж случилось-то?

– А то случилось, что слишком уж часто он про это говорить начал, – вздохнул Санат, отхлебнув еще вина. – Начитался книжек умных, и давай людям мозги промывать. Постепенно сбилось вокруг него человек двадцать, которые его разглагольствования слушали и сами бурчали понемногу. Ну, это еще куда ни шло, но слово за слово начали они обсуждать, как бы скинуть нашего барона. Мол, надо бы его к ногтю прижать. План простой был: не идти на донацию. То есть, вовсе в город не выбираться. У нас край плодородный, хороший, могли бы и без торговли на крайний случай прекрасно жить. Думали, значит, что барон пошлет пару-тройку своих, ну да мы их всей толпой одолеем. А там они и побоятся дальше лезть.

– Вот до чего додумались, – ахнула Юдера.

– А это сейчас вспоминать страшно, – повернулся к ней Санат. – А тогда все просто казалось. Начали-то с малого, с разговоров. А потом – умом-то уж всех победили, да сидели, довольные. Страшно-то не было, вампира никто еще в глаза не видел. Но вот, осмелели, и устроили бунт. Пару раз донацию пропустили – ничего. А после третьего пришла бумага. Мол, нужно срочно покрыть все недоимки, иначе будут приняты меры. Посмеялись, начали готовиться. Этот, что в библиотеках сидел, каждого обучил, что с вампиром делать. Наточили колья, топоры взяли. Он ведь как говорил – главное топором рубануть, а пока он очухиваться будет, кол ему в сердце забить – и дело с концом. Слыхали про такое?

– Слыхал, – кивнул Лакил. – Да говорят еще, силы у них – немерянно. И с топором не вдруг-то сунешься.

– Силы! – хохотнул Санат. – Там помимо силы еще... Ну, в общем, дождались. Ночью они пришли. Нас – тридцать мужиков взрослых, а их – трое. Сила, говоришь? Они только улыбались, когда мы на них бросились. Колы насквозь проходят, Лакил. Насквозь! Как через туман. И топоры туда же. А уж когда он тебя за глотку хватает – вот тут уже сила чувствуется. Обезоружили нас быстро, потом скорый суд устроили. Выволокли баб, детей, давай опрашивать. Быстро выявили зачинщиков, и тут же, на месте, взяли недоимки. От зачинщиков высохшие тела остались. С остальных – чуть больше обыкновенной донации выпили. Ну и забрали, наверное, наугад, некоторых с собой. Меня и еще восемь человек. В город привезли, бросили в тюрьму, по разным камерам. Больше года я там сидел, и вот – выпустили.

– Хорошо хоть не убили, – пробормотал Лакил. У него слипались глаза от усталости и вина, но интерес к рассказу гостя оказался сильнее. – А деньги у тебя откуда?

– Они же и дали. Я пока в тюрьме сидел, работал. Ну, так, кожи выделывал, табуретки сколачивал. Оказалось, за все это плата начислялась. Вот и получил на руки три сотни монет. Думаю, до весны протяну, а там уж отсеюсь, как человек, да, может, скотину какую заведу. Надо на ноги становиться. Спасибо за ужин, хозяева, пойду я. Дождик зарядил, а у меня все ставни настежь.

В дверях Лакил его окликнул:

– Так что же, они вовсе не как люди, что ли?

– Не люди и не призраки, – отозвался Санат. – Как будто что-то среднее. И вся эта чушь про колы – это они сами слухи распускают. Я-то теперь знаю.

– А как же они друг друга-то убивают? – вдруг вырвалось у Левмира. Все посмотрели на него, и он, покраснев, добавил:

– Вы ведь говорили, что нашего герцога Освика казнили.

Мать ахнула и поглядела на отца. Тот кивнул.

– Да, слышал в городе сегодня. Нам-то? Был один, пришел другой. Пока вроде не меняет ничего.

При этих словах Саната передернуло. Голос изменился, стал каким-то жестоким.

– Есть на них управа, – сказал. – Побороть их можно, но я больше пытаться не буду. Говорят же, умному раза хватит, а дураку десяти мало. Так вот, у меня этих десяти не будет.

Санат поклонился, и вот спина его скрылась за струями дождя. Закрывая дверь, Левмир заметил целую череду разветвленных молний, а потом над деревней прокатился гром, будто небо разодралось на части.

***

Левмир лежал без сна до глубокой ночи. Рассказ Саната никак не шел из головы. Живое воображение мальчика рисовало жуткую картину: ночь, деревенские мужики с топорами и кольями стоят, перешучиваясь и подбадривая друг друга. Из сгустившегося тумана появляются три фигуры. Неумолимые, безжалостные, стремительные. А потом – кровь...

Должно быть, перевалило за полночь, когда дождь утих. Ветер прекратил завывать, гром растаял вдалеке, и Левмир встал отворить ставни. Кровать в отгороженном углу, так что мальчик не боялся потревожить родителей. Выглянув наружу, в темную безлунную ночь, Левмир вдохнул полной грудью прохладный воздух. После стольких недель жары дождь казался благословлением. Страх постепенно ушел, мальчик мысленно посмеялся над собой. Испугался грозы, как маленький, а потом еще и нового соседа. Но как же он ловко предсказал бурю! Должно быть, знает какие-то приметы, о которых не догадываются старики.

Под окном клубился туман, парила после дождя перегретая за день земля. Ни звука не доносилось до ушей, кроме капанья с крыши. Левмир вернулся в постель, оставив окно открытым: скоро рассвет, и уже постепенно теплеет воздух. Умиротворенный, Левмир быстро проваливался в сон, но на границе забытья приоткрыл глаза. В оконном проеме кто-то сидел. Выкарабкалась из-за туч луна, и слабый призрачный свет озарил устроившуюся на подоконнике фигуру.

Левмир не испугался. Решил, что это – просто начало сна. Когда спустя мгновение легкий ветерок, подув на лицо, заставил его снова открыть глаза, подоконник оказался пустым. Исчезла таинственная гостья, которую он видел не дольше мгновенья. Такая глупость – ему показалось, что на окне сидела красивая девочка, его ровесница. И еще... Похоже, на ней совсем не было одежды. С этой мыслью Левмир уснул окончательно.