Текст книги "Собиратель Сухоруков (СИ)"
Автор книги: Василий Кленин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Буду тебе полезен, – как-то неуверенно пояснил свое желание мой осведомитель.
– Не знаю… Ты ведь сам говорил, что толком не бывал в Черном Урочище. Чем ты сможешь помочь? – Мацихатла молчал. – Нет, оставайся здесь. Будешь помогать Ннаке, следить за работами в Аграбе.
– Пожалуй, я с тобой поеду.
А это уже Шитайа. Чего это они все сегодня? Хотя, делегация с вождем будет выглядеть более представительно. А, если с нами что-нибудь случится, то и Капибары заимеют зуб на Ицкагани.
– Хорошо, поедем вместе. Значит, три лодки понадобятся. Возьми пару гребцов, они заодно дары понесут. Ннака, кстати, подбери подарков! Так, чтобы была видна моя щедрость, но не казалось, будто я подлизываюсь.
– Перьев напихать? – понимающе уточнил оцколи (он уже хорошо знал о моем пренебрежении к украшениям из перьев, которые так ценились у индейцев).
– Ага, и бижутерии, – это я имел в виду украшения из поделочных камней. – Только медь не трогай!
…Три лодки в Черном Урочище встретили намного спокойнее. Мы вышли на сухую гальку, отряхнулись, а к нам даже никто особо не спешил. Куда идти-то? Вапачиро выхватил какого-то зеваку и озвучил мой вопрос. Четланин ошалело глянул на меня, потом на мою калечную руку – узнал и напрочь потерял дар речи. Только рукой замахал куда-то вглубь Урочища. Пока я недоуменно озирался, выяснилось, что пропал Сын Обезьяны.
«А может, ну его? – возбудился ссыкун в моей голове. – Поехали домой! Не нравится мне здесь!».
Пока я запихивал этот голос в самое подходящее ему место, из-за хижин появился пропавший безрод. В сопровождении целого отряда с копьями и топорами. Мои люди невольно ухватились за свое оружие.
– Вот, Большой Человек! – улыбнулся Сын Обезьяны. – Они проводят нас.
И нас повели.
Оказывается, я не понимал, что такое Черное Урочище. Думал: название селения. Ан нет. Это была широкая долина среди темных скал глубиной в несколько километров. И вся она была заселена! Четлане здесь не жили компактно. То тут, то там стояли группы строений, всё это перемежалось огородами, полями, птичниками, сараями – не видно было границы между поселениями, они плавно перетекали друг в друга; лишь кое-где еще сохранялись маленькие рощицы. Полноводные ручьи наполняли долину влагой, здесь всё бурно росло и цвело.
По словам провожатых, дом Ицкагани располагался на северной окраине урочища, там, где сливались воедино два самых полноводных ручья. Мы шли около часа, и я понял, что в Черном Урочище живет гораздо больше народу, чем в Излучном. И даже больше, чем в Крыле. Теперь мне стало более понятно, почему именно местные имачаты заполучили себе столько авторитета на Великой. Это была богатая земля. Способная прокормить тысяч пять-шесть – еще и на экспорт продукты останутся. Отдельные общины селились тут так тесно, что вскоре «слиплись» под руководством одного правителя. А поскольку рука владыки сюда не дотягивалась – то стали имачаты Черного Урочища расширять свою власть по реке Великой. Мы шли на север, а мною овладевала робость. На тот ли кусок я рот зазеваю? Не лопнет ли пасть?
– Воон дом имачаты Ицкагани! – гордо махнул рукой старший из провожатых.
На небольшой возвышенности, в треугольнике двух сливающихся ручьев стоял целый комплекс. Не меньше десятка разнокалиберных строений, окруженных крепким глинобитным забором (примерно таким же, как вокруг дома Носача). Всюду сновали люди, которые непрерывно делали какую-то свою обыденную работу. Там не было столь монументального здания, как мой дворец, но само хозяйство казалось просто огромным.
Ну как тут изображать наглого и дерзкого мальчишку, который полон чувства собственного превосходства? Для этого надо ведь какое-то превосходство на самом деле ощущать. А я его напрочь утратил…
А ведь так готовился! Даже костюм этот, по которому меня вычислил Сын Обезьяны, заказал. Костюм, конечно, был одно название. В один прекрасный момент я решил, что самовлюбленный Недоносок должен культивировать в себе героя-богатыря. Раз уж он победил Носача, завоевал Излучное – то себя должен ощущать супервоином. И пришло мне в голову закосплеить Конана-варвара: короткая кожаная юбка, широкий пояс, ремни через всё тело, подчеркивающие мышцы. Мышцы кое-какие уже были, а вот с ремнями вышла заковырочка – ничего подобного четлане не носили. Были у них веревочные или матерчатые пояса, но не более. И я понял почему: нет пряжек. И сделать их не из чего.
Тут-то и решил я обратиться к местному мастеру по обработке кости и рога. Долго объяснял Голому Дереву, чего хочу, и, когда тот, наконец, понял, то загорелся. Сам сделал пряжки, сам достал кожу, кроил ее и сшивал. Идея с ремнями, с перевязями захватилаего, он быстро понял, как удобно будет с их помощью развешивать по телу грузы, инструменты, уже начал додумывать разные способы крепления. Пришлось даже унять его фантазию и заставить сконцентрироваться на косплее. Ремни оплетали мой торс во всех направлениях, на левом плече плотно держался трехслойный наплечник, в петлях пояса удобно висели нож и боевая кирка. Со стороны я себя не видел, но Голое Дерево довольно цокал языком.
Костюм, на самом деле, играет большую роль в самоутверждении. Костюм это наша ролевая маска, которая помогает нам встроиться в определенную роль. Вспомните, как трудно нажраться вхлам, если ты в деловом костюме. Или чувствовать себя уверенным, если стоишь в одних трусах перед одетым человеком. Маска имеет силу!
Вот и мне так казалось, когда я плыл в Черное Урочище. Теперь же почувствовал себя клоуном.
«Надо настроиться!» – скомандовал я себе. Опустил глаза, заставил забыть по всё окружающее и сконцентрировался на дыхательной гимнастике. Полное сосредоточение. Шел среди своих людей на полуавтомате и заставлял себя вспоминать сцены из «Ревизора», в которых Хлестаков распускал хвост перед провинциальными чиновниками. Если честно, так ушел в себя, что даже вздрогнул, когда Шитайа толкнул меня локтем в бок:
– Ицкагани, владыка!
Поднял глаза. Мы уже стояли на подворье перед большим кирпичным домом. У широкого входа нас встречали человек семь. Который из них Ицкагани – угадать нетрудно. Вон он: не низкий – не высокий, не толстый – не худой, не молодой – не старый. В целом, невзрачный мужик, но в богатейшем большом плаще, который плотно запахнул, что твой байроновский герой. И такое величие он из себя излучал!!! Хоть рукой черпай и обмазывайся. Похоже, Ицкагани тоже захотел меня поразить. На такое величие равным не ответишь. Ну, так я его просто сломаю. Смехом!
«Какой еще Ицкагани? Да меня сам Государственный Совет боится! Я с Пушкиным на короткой ноге!»
– Где Ицкагани? – театральным шепотом спросил я своего вождя. – Вон тот? В плаще? – и уже во всю глотку. – Да ладно?! Сам!
Я раздвинул рукой своих людей и, распахнув улыбку во всю морду, широко шагнул вперед.
– Ну, здорова, имачата! Будем знакомы!
«Только широкие жесты, только громкий голос, – зудело в моей голове. – Это повадки хозяина».
Распахнув объятья (как мог), я ломанулся прямо на Ицкагани. Владыка полез обниматься с враждебным вождём!!! Оторопели все, Сын Обезьяны в экстазе едва не рухнул в обморок. Местные вздрогнули, отшагнули, крепче стиснули копья в руках.
Не переборщить бы… Я замер на полшаге. Лениво так махнул рукой: мол, чего это я? И захохотал (надеюсь, натурально).
– Уж месяц соседствуем, а всё не виделись! Ну как так, а? Не заходишь. А мне все уши прожужжали: Ицкагани то, Ицкагани сё! Даже интересно стало, что тут у меня за имачата такой замечательный. Ну, думаю: у меня ноги длинные – сам дойду. Принимай гостей, имачата!
Ицкагани слегка оправился от шока, снова запахнул дорогой плащ и степенно произнес:
– Прошу: будь моим гостем, Хуакумитла Сухая Рука! – и поманил внутрь здания.
Я проигнорировал то, что меня не назвали владыкой, и с детским любопытством на лице ринулся в проход, опережая местного князька. За моей спиной был Вапачиро – чего бояться!
Зал большой, почти как мой тронный. Только много окон, много света, и вокруг циновки да подушки раскиданы. Что они все-таки за люди, четлане! Вроде не совсем дикари и в ремеслах искусны – но полностью отрицают мебель! Всю жизнь на полу проводят.
– Дорогой гость! Познакомься с моим отцом.
С высокого постамента прямо мне лицо пустыми глазницами пялился расписной череп. И беззвучно скалился черными зубами.
Глава 9. Ничего личного – просто бизнес
Не понял! Я замер перед алтарем с черепушкой. Похоронные обряды четлан мне были смутно знакомы. В основном, они своих покойников сжигали в позе плода, глядящих на восток. Потом кости собирали и закапывали прямо в доме, подле очага. Богатые закапывали в специальных сосудах, бедняки заворачивали в тряпки или циновки. Совсем бедные, кстати, могли закапывать только черепа – места не было. Были еще отдельные группы мертвяков – например, те, кто умирал на закате или на рассвете – которых в доме хоронить нельзя. Кости увозили в специальное место, утыканное каменными столбами-охранителями. А детей, не доживших до посвящения и беременных женщин, не сумевших разродиться, вообще не сжигали. В Крыле их забирали жрецы и уносили в потайную пещеру.
Но про расписные черепа на алтарях не слышал. И ведь не спросить никого: что делать? В пол кланяться или на ересь злиться? Оставалось только гнать дурку дальше.
– А как звать отца? – бросил я через плечо. – Сам-то он, поди, не представится.
Ицкагани напрягся – видимо, я повел себя грубовато – но ответил:
– Великий имачата, хранитель Черного Урочища, Охотник За Вторым Солнцем!
– Приветствую, Охотник, – коротко поприветствовал я черепушку (а что, меня вон тоже владыкой не назвали!). – Здоровья желать не стану, но процветания и мира дому твоему – желаю от всей души!
Череп был отполирован добела. Глазницы его аккуратно обвели охрой, а зубы тщательно зачернили. На макушке аккуратно вывели символы восходящего и заходящего солнца. Сам череп покоился на яркой подстилке из перьев и лепестков.
– Охотник За Вторым Солнцем создал это Урочище. Он привечал и заботился о многих беглецах, что прибывали сюда, сделал это место богатым и процветающим, – нараспев начал рассказывать Ицкагани то, о чем я не спрашивал.
Надо снова сбивать его с привычных рельсов.
– Я же к тебе с подарками, имачата! – громогласно оборвал я вождя. – Ну-ка несите корзины!
Сорвал с одной из них крышку, запустил внутрь левую руку и небрежно загреб пачку перьев.
– Вот! Смотри, какие перышки! Красивые! Можешь, отцу своего, как его там, подстелить. Дарю! – и я с улыбкой протянул руку с дарами прямо под нос Ицкагани.
Перья хрустели и мялись в моей пятерне. Пауза затянулась. Но я упрямо не отпускал руку. Имачата, наконец, распахнул плащ и неуверенно принял подавленные перья. Поклонился слегка. Все-таки на фоне меня он был плюгавеньким. Но зато с двумя руками…
– Там еще есть! – небрежно махнул я на корзину. – Чего для соседа подарки жалеть, верно?
Я, конечно, не намекаю… Но князек всё правильно понял. Что-то шепнул своим придворным – и те пошуршали мне ответные подарки собирать. Наверняка захочет меня переплюнуть в этом! А я и не возражаю. Главное, что Ицкагани, судя по его бегающим глазам, еще не решил: подарками меня одаривать или на копье насадить. В зале народу было не так много, так что имачата подавится своим желанием: здесь десяток моих лучших бойцов во главе с Серым. Уж мы им кровушку пустим! Но вот пробиться до реки… Там, чуток выше по течению, затаился Черный Хвост с сотней черных и золотых. Уж он на выручку придет – успеть бы дать сигнал…
Ладно, пока рассчитываем на мирный исход. Играем дальше!
– Где мне сесть-то? – развел я широко руки, насколько, конечно, позволяла правая «кочерыжка».
Ицкагани показал мне на самые нарядные циновки. Я ловко подхватил одной рукой сразу три подушки, лежавшие в разных местах, бросил их на указанную циновку и развалился с комфортом.
– Хороший у тебя дворец, имачата! – я вальяжно потянулся. – Вот, думаю в Излучном тоже себе построить. Побольше, конечно! Народишко сейчас кирпичи стряпает, думаю, за зиму сделаю.
Больше хвастовства! Но дело не только в этом: наверняка до Черного Урочища доходили слухи о строительной движухе в Излучном. Так пусть думают, что я себе дворец строю, а не домик Наф-Нафа (который должен быть крепостью).
Мы поболтали о светских мелочах: как урожай, как торговля, как дела в семье да какая зима ожидается. Ицкагани слегка успокоился и потихоньку пытался выведать у меня мои стратегические планы. Я с радостью «раскалывался»: рассказывал о том, какие хоромы себе отгрохаю в Излучном. В деталях описывал, как гениально я уже «придумал» спать в кровати, сидеть на стуле, есть за столом. Как еще много чего придумаю – и всё гениальное . Грозился собрать войско и прижать, наконец, разбойников-оцколи; как изойду вдоль и поперек все горы, наберу пленников, продам торговцам и заживу богачом! Даже Ицкагани с собой в походы позвал, заверял, что добычей не обижу – я, мол, человек щедрый. Настойчиво звал, чтобы поверил князек, что меня долина Великой не интересует, я в горах геройствовать мечтаю. Пусть надеется, что я там загнусь от шального копья. И не переживает за свои владения.
– Говорили мне, – вдруг сменил тему имачата. – Что ты держишь у себя семью Иттануаки.
Вот это да! Чего это он заинтересовался?
– Есть такие! – гордо ответил я. – Я владыка великодушный, к бабам и детям зла не питаю. Пусть живут, раз уж есть.
– Я был знаком с покойным, – тщательно подбирая слова, продолжил Ицкагани. – И хотел бы поддержать его семью. Если тебе эти люди в тягость – отпусти их ко мне.
– Да ну, зачем! – беспечно махнул я рукой (хотя, в голове аж закипело: ну, ничего себе ты ушлый парень!). – Я как считаю: где родился – там и живи! Чего-чего, а ума-то мне не отнять!
– Но ведь сам ты живешь не там, где родился? – с легкой улыбкой спросил хозяин.
А вот это был уже весьма непрозрачный намек. Я смотрел на Ицкагани и пытался понять: он все-таки решил, что я простак и не понимаю скрытого смысла, или не купился на мою маску и провоцирует?
Пауза затягивалась. Я решил играть дальше, рассмеялся и небрежно так бросил:
– Неправ ты, имачата! Я владыка. Везде, где живут четлане – там мой дом.
Вот так. Если мы играем в намеки, то слови ответочку. Здесь, в Черном Урочище тоже четлане живут, если что!
Не знаю, что на самом деле думал Ицкагани, но беседа наша потихоньку стихла. Мои люди принялиответные дары, я поднялся с подушек и громогласно заявил, что хочу домой. Ицкагани со свитой, конечно, пошли провожать. Уже на ступенях я обернулся и, как бы невзначай, бросил:
– Ты мне подати пока не шли. Уже в следующем году, после сбора урожая, сочтемся, – и пошел.
Если быть до конца честным – только ради этой фразы я и поехал сюда. Готовил ее не один день, выверял каждое слово, чтобы до местного князька дошел именно тот месседж, который мне нужен. Сейчас мы шли к Великой, а спина моя была ледяной и ждала удара копья… Но, если Ицкагани сейчас стерпит, то всё будет именно так, как мне хочется.
…
Спина осталась целой.
И сейчас имачата в волнении расхаживает по своему дому, рассуждая о словах простака. Этот наглый, недалекий (если я сыграл правильно) Недоносок после одной случайной победы возомнил себя хозяином всех окрестных земель. Он настолько упивается своим величием, что даже предупреждение пурепеча ему не указ! Значит, враги. Но! Но у умного Ицкагани (конечно, он считал себя умным) есть время. Недоносок собирается обставлять себя роскошью, бегать по горам за горцами. Он уверен, что местные четлане и так ему подчиняются. И только в конце будущего лета он поймет, что Черное Урочище ему никаких податей не пришлет. А до тех пор простака можно водить за нос.
Я молился всем богам, включая Желтого Червяка, чтобы мой враг подумал именно так. Чтобы уверился, что я простак, и что у него есть время до сбора урожая. И тогда это же время появится у меня. До конца лета я смогу спокойно укреплять свою власть, и не смотреть каждое утро с тревогой на юго-запад.
Вот и берег Великой; наши лодочки стоят на месте. Мы загрузили на них дары, сели сами, отчалили – и только тут я выдохнул. Так расслабился, что буквально стек на дно лодки. Мои люди гребли изо всех сил, стремясь соединиться с людьми Черного Хвоста – напряжение и чувство опасности передалось всем. Только на второй лодке в приступе смеха закатывался Сын Обезьяны.
– Вот это прогулка! – с ликованием говорил он и пихал локтем соседних гребцов.
Уже в Излучном советник-«гринписовец» благодарил меня за прекрасный день, за чудесную прогулку.
– Ну, скажи мне, Большой Человек: кто был в тебе? Там, в Черном Урочище. А много в тебе – других?
Прямо непраздно так интересовался. Моя маска простака-хвастуна для Сына Обезьяны была отдельной личностью, которую я, видимо, прячу внутри себя. И, возможно, не его одного. И эти спрятанные люди были ему чертовски интересны. Может, нечто подобное было у его девиантного отца?
Я отбрехался, как мог, и с подрагивающими конечностями побрел домой. Спать! Даже вечернюю планерку не стал проводить. Завтра узнаю, как работа без меня шла.
И уже на следующий день собрал новый Совет. Совсем маленький. Скорее, я просто позвал к себе пообедать Черного Хвоста и Мясо. Ну, и Вапачиро был с нами – куда без него. Я собрал людей, которым доверял безоговорочно, для того, чтобы поговорить на самые сокровенные вещи.
– То, что я скажу вам, не должен узнать никто! Поклянитесь Змеем, что будете молчать, – потребовал я, когда наши миски опустели.
Затем сделал краткий доклад о поездке, с выводами.
– Можно уверенно сказать, что Ицкагани – наш главный враг. Он не показывает свое истинное лицо, но он точно не собирается подчиняться мне и даже делить власть со мной.
– Казнить! – хлопнул рукой Хвост. – Разорить его дом.
– Если честно, не уверен, что у нас есть на это силы, – вздохнул я. – Не ожидал я, что Черное Урочище такое обширное и богатое. Возможно, хитрым ударом мы сможем прикончить Ицкагани. Но сможем ли удержать потом Урочище? Не уверен.
А потом я рассказал друзьям о загадочном торговце Шоануапе и о запрете, который тот мне передал от имени северного властителя народа пурепеча.
– Пурепеча? – ошарашенно выдохнул мой воинский предводитель.
Дикий горец Ннака об этих товарищах знал поменьше моего. А вот Хвост слышал.
– Их владыка – сын Солнца, – начал он пересказывать мне слышанное ранее. – Боги перепеча сильны, они подарили их правителю победы над всеми соседями. Оружие их разит без промаха, воины их полны ярости. Говорят, они могут выставить даже восемь тысяч человек!
Я ухватился было за столь конкретную цифру, но потом вспомнил о двадцатичной системе счета. У четлан круглыми числами были не 10 и 100, а 20 и 400 (20 раз по 20). Соответственно, следующее круглое число – 8000 (20 раз по 400). В языке Черного Хвоста 8000 – это просто огромное число. Как на Руси говорили «тьма»: формально это 10 000, но на деле могло означать любое количество. Вот и «8000» в устах моего военачальника могло означать, как 5-6 тысяч, так и 20-30 тысяч. Так что за разведданные это принимать нельзя.
– Мы не можем воевать с Ицкагани, – подытожил я. – Но я знаю, как его победить.
За столом возникло оживление, даже Серый слегка ослабил маску непроницаемости.
– Как, володыка? – оцколи оказался самым нетерпеливым.
– Мы разорим его.
Я решил объявить врагу невиданную в этом мире войну – экономическую. Разумеется, даже здесь за столом меня не поняли.
– Ты предлагаешь устраивать набеги, жечь поля? – уточнил Черный Хвост.
– Ну, – я задумался. – Может быть, и набеги совершим, но только, если сможем это организовать так, чтобы на нас ни за что не подумали. Но это не главное. Мы заберем всю торговлю.
– Как же это мы ее заберем? – изумился Ннака.
– А вот смотрите, – я развернул на столе ткань с картой окрестных земель, которую очень схематично составил со словбывалых людей. – Великая – река торговая. Мы каждый день видим купцов на реке, бывает, что целыми караванами. Но не все они к нам заворачивают, верно? Обычно, с севера, из Жарких Земель везут к морю маис, воск, перья, священный камень. А прибрежные племена, жители Закатулы везут на север хлопок, какашут, золото, раковины. Им всем мало что нужно у четлан. Разве что осенью за урожаем маиса заедут. А так, они плывут мимо, но иногда останавливаются на отдых. Я узнал, что вниз по течению наши горы можно пересечь дня за три, а вверх – за четыре-пять дней. Так что торговцам нет нужды делать частые остановки.
– Ну, а теперь вопрос: где чаще всего останавливаются купцы?
– В Черном Урочище? – интонацией отличника спросил Мясо.
– Разумеется! Самое богатое селение, высокий авторитет имачаты. Опять же, привычка. А у нас тут не так богато, да еще какие-то войны происходят. А торговля любит, когда всё тихо и стабильно. Вот в этом и кроется могущество Ицкагани! Торговцы останавливаются у него, заодно там и торгуют. У него есть нужные товары, есть богатство, с помощью которого он содержит воинов, привлекает к себе других вождей.
– И как же мы это у имачаты Черного Урочища отберем? – Ннака уже понял, что я знаю какой-то секрет, и ему не терпелось его у меня выведать.
– Мы сделаем Излучное более привлекательным местом. Представьте, что вы торговцы. Вы уже много лет ночуете на берегу владений Ицкагани. Но вот вы узнали, что недалеко, в нескольких часах пути, можно отдохнуть с комфортом! Для путников там оборудовали уютные биваки с запасами дров. А можно даже переночевать в мягкой постели под крышей. Вы там легко найдете свежие овощи, мясо и рыбу – сразу в одном месте, не нужно ходить и искать. А можно даже зайти в дом, где тебя накормят вкусной едой, сразу готовой! Напоят настойкой кактуса…
– Это что же за дом такой? – подивился Хвост.
– Это – таверна! – просмаковал я полузабытое слово из родного языка. – Вот скажите мне, господа торговцы, где вы предпочтете отдохнуть с дороги? Усталые, голодные.
– В таверне! – в голос ответили мои советники.
– Они начнут у нас торговать, а мы для них даже оборудуем специальные места – лотки.
– Что-то сильно мы много для торговцев делаем, – нахмурился вдруг расчетливый горец. – Так мы не разбогатеем, а, наоборот, разоримся.
– А за всё это торговцы будут платить, – довольный выдал я, словно накрыл стопку карт козырным тузом.
Я долго думал. Излучное выгодно именно активной торговлей. Но как с торговли заработать? Невольно напрашиваются торговые пошлины. В конце концов, я же тут легитимный правитель. Но это в теории. Я живо представил, как узнав о пошлинах, последние немногие торговцы начнут проплывать мимо моего селения, кладя прибор на всю эту легитимность. Так я последние доходы растеряю, а Ицкагани станет еще богаче. И тогда я решил сделать ставку на сферу услуг. Сманить купцов комфортом, а потом заставить их раскошелиться. В мечтах мне грезились большие рекламные баннеры, стоящие на самой излучине Великой. Я уже фантазировал, как вслед за гостиницей, таверной, мы запускаем казино…
– А где ты это всё разместишь? – поинтересовался Черный Хвост. – Обратно у Клювастых Крыс чистый берег заберешь?
– Зачем? – улыбнулся я. – Я слово держу. Другое место есть: мы расчистим устье ручья от зарослей и там всё построим! Вот, когда главные работы в Аграбе завершим – так сразу часть людей туда и направим… Но это еще не всё. Чтобы купцы окончательно пришли в Излучное, нам нужен свой неповторимый товар.
– Как это, неповторимый? – Ннака аж привстал.
– Такой, какого нет ни у кого. Вот чем мы сейчас можем торговать?
– Маисом, фасолью, перцем, – стал загибать пальцы горец. – Агавовое волокно есть, ты сказал, что еще веревки будут… Рыбой можно, ее тут много…
– Рыбы на Великой везде много, – вздохнул я. – Продукты и агаву тоже можно почти в каждом селении купить. А нужен неповторимый товар… Вот были бы у нас поблизости залежи нефрита. Или обсидиана.
– Мы бы об этом знали, – вздохнул Ннака.
– Значит, Ннака, тебе надо думать и искать такой товар. А тебе, Черный Хвост, к войне готовиться.
Разговоры в тени – 2
– Владыка явного мира, носитель солнечного огня, избранник всемилостивого Курикавери! Ничтожный Менгари из клана Уанаказе приветствует тебя и желает здравствования и процветания! Горят ли костры на наших горах?
– Воистину костры наши пылают ярко, славный Менгари из клана Уанказе. Наше тепло по-прежнему согревает богов, и они благосклонны к нам. Давно ли ты здесь?
– Этим утром я прибыл в прекрасный Цинцунцанн и сразу же направился во дворец, дабы предстать перед тобой, солнцеликий каконци!
– Ты знаешь мое имя, Менгари. Еще с тех пор, когда я не имел ни единого пера в волосах, а ты уже был одним из ангариеча и водил отряды доблестных мужей в походы за жертвами. Когда мы с тобой одни, называй меня просто Суангуа, как в те времена.
– Благодарю за честь, Суангуа! Твое доверие и расположение – высшая честь для меня.
– Как обстоят дела на севере? Как держится твой клан?
– Мы преуспеваем, мой господин Суангуа. Акамбаро растет, за все последние годы ни один вражеский отряд не появлялся в его окрестностях. На северные окраины постоянно нападают собачьи люди, в основном, дикие гуамары разных родов. Видимо, их подталкивают подлые теночки. Но правый берег Лермы остается за нами, мы не уйдем из Чупикуаро.
– Я не сомневался, мой верный Менгари. Ты был правой боевой рукой еще при моем отце. Остаешься им и сейчас. Победа неотступно следует за тобой.
– А как может быть иначе, солнцеликий каконци? Если костры горят и сами боги поместили себя в наше оружие!
– Бывает иначе, мой друг. Бывает…
– Но не в клане Уанаказе. Мы, благородные уакусеча, сражаемся во славу Курикавери-Солнца еще со времен Тариакури, возлюбленного богами. Мы чтим Курикавери и обильнопёрого Пунгаранча, уже много поколений мы щедро кормим богов, вереницы пленников заполоняют дороги от горизонта до горизонта. И боги не отказывают нам в милости.
Рослый седовласый воин с головой, отяжелевшей от перьев, но почти лишенный украшений, замер, собираясь сказать нечто важное.
– Мне был сон, господин мой Суангуа…
– Сон богов?
– Да. Я лежал на горе хлопка, а сверху на меня сыпались перья славы. Это Пунгаранча склонился надо мной, и я задохнулся от крепкого аромата крови. Руки и ноги мои были недвижимы, грудь вздымалась тяжело, и я слышал бога. Не слышал слова, но слышал жажду его, слышал желание испить новой крови и готовность дать нам сил для новых завоеваний. Пунгаранча велел мне встать и идти к пределам нашей державы… Однако седые перья засыпали меня с головой, груз их так тяжел. Понял я, что стар уже для похода во славу божью. Но вот мой третий сын! Апачетаме уже вошел в мужескую пору, и он всё перенял от меня! И стать, и умения! У него разум ангариеча! И ему уже пора обрастать перьями, пора становиться кенга – Доблестным Мужем.
– Как жаль, мой верный Менгари, что ты не пришел ко мне на праздник унисперанскаро…
– Зачем, Суангуа? Я не так юн, чтоб отплясывать боевые пляски с молодежью. И на то, как жрецы плачут со скелетами в руках, я тоже насмотрелся…
– Мне очень жаль, что не пришел ко мне на праздник унисперанскаро, – с нажимом повторил молодой каконци, показывая, что его не стоит перебивать. – Ты ведь, наверное, не знаешь, но верховный петамути на празднике вышел с копьем. И воздел копье. Острие его пронзило восток. В те же дни молодежь собралась в доме Орла ради священного очищения…
– Поход?
– Да, Менгари. Уакусеча повели доблестных мужей на славную войну. В Жаркие Земли, к самым рубежам. Напомнить чонталям, что даже неприступные горы не спасут их от долга перед Курикавери.
– И много ли ушло?
– Орлы-уакусеча собрали почти две четырехсотки доблестных мужей. Кенгариеча, в основном, из благородных родов, но есть и выслужившиеся. К ним присоединились отряды островитян-пурепеча. По дороге к ним примкнут наши отряды из Жарких Земель.
– Да, мой верный Менгари. Потому-то мне и жаль, что ты опоздал. Уверен, петамути с величайшим почтением отнесся бы к твоему сну. Но сейчас Цинцунцанн не имеет людей еще для одного похода. Иначе, они непременно встали под стяг из перьев белой цапли твоего третьего сына.
Могучий старик вздохнул, не скрывая разочарования. В это время в ярко-освещенный зал с поклонами вошел доверенный слуга.
– Солнцеликий каконци! Ачаэча, которого ты велел призвать, явился во дворец и готов войти.
– Зови! Менгари, я прошу тебя быть моим гостем. Займи самое почетное место, которое удобством своим не уступает моему постаменту.
– Благодарю, мой господин Суангуа. Но я уакусеча старого порядка: мне достаточно крепкой циновки.
Воин прошел к боковой стене, где на расписной накидке были щедро расставлены кушанья и напитки. В это же время входная занавесь всколыхнулась, и в зал прошел невысокий мужчина в богатом убранстве и с медной нагрудной пластиной наместника. Мелко семеня и часто кланяясь, он двинулся к восседающему правителю.
– О солнцеликий каконци! Дозволь ничтожному…
Нетерпеливый жест руки Суангуа заставил его смолкнуть.
– Чапата! Распорядитель работ сообщил мне, что из подчиненных тебе земель не прибыло ни одного тари. Некому строить храмы в Цинцунцанне, некому строить крепости на востоке. Что скажешь?
– Но солнцеликий… Как же?..
– Вот именно: как же? Работники-тари приходят в столицу отовсюду. Но нет их из Нижней Мезкалы.
– Государь… Это самая дальняя территория. Верные тебе жители приморской Закатулы давно говорили, что вести от самого моря тари долго и крайне накладно. Они предложили вместо людей дополнительно присылать в казну каконци дополнительно золото, серебро и привозные товары с юга. О том их люди просили меня, а я предал просьбу в Цинцунцанн. И ее… удовлетворили.
– А другие племена? У тебя ведь целая страна в управлении.
– Да как же?.. – лысая макушка ачаэчи блестела от пота. – Ведь еще с войны с теночками те земли опустели… Уж лет двадцать.
– Опустели? Там никто не живет?
– Наши люди. Они ушли после неу… тяжелой войны. Там остались только дикие народы: толимека, четлане…
– Так почему они не платят трудовую повинность?
– Дикари, солнцеликий! Не ведают света Курикавери, не понимают высокой мудрости. А принудить их некому – все силы нашей державы оттуда ушли.
– А ты на что? – взвился вдруг с места пожилой воин и бросил презрительно. – Островитянин!
Он подошел к оторопевшему наместнику и тряхнул его тяжелую нагрудную пластину.
– Обвешали себя кольцами, подвесками, браслетами. А делать ничего не можете. Великие каконци прошлого подарили вам Жаркие Земли: берите на копье! Владейте! И надо признать, были среди вас настоящие кенга! И настоящие ангариеча! Я слышал рассказы о том, как островитяне брали Уакану, Чурумуко. И твои владения тоже твой народ завоевал. А ты-то что? Побрякушки для себя нашел, а Мезкалу вернуть под власть Солнца не можешь?
