Текст книги "Князь Олег"

Автор книги: Василий Седугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Василий Седугин
КНЯЗЬ ОЛЕГ

Часть первая
ВИКИНГИ

В 856 году сильное войско под начальством Гастинга взяло Париж и ограбило его. После этого викинги двинулись в Средиземное море, чтобы захватить Рим.

А. Стриннгольм. Походы викингов

I

Олег поднялся с восходом солнца. Сегодня надо было обработать делянку пашни, иначе не успеть в срок посеять ячмень. С невольной завистью посмотрел на четырехлетнего братишку Олафа, который мог спать, сколько ему захочется. Он надел штаны, рубашку, потянулся за Тэтами. На месте их не оказалось. Крикнул:

– Эй ты! Живо ко мне.

Звал он раба. Тот вынырнул в дверь, немигающими глазами уставился на хозяина, готовый исполнить любое приказание. Это был самый презренный раб – из соотечественников, сам пришел к отцу и попросился на пропитание; за таких на рынке давали вдвое меньшую плату, чем за невольника, привезенного из-за морей, всего 4 марки.

– Где мои боты? – грубо спросил он его.

– Здесь, господин.

Раб поспешно нырнул в соседнюю комнату и тотчас вернулся с кожаными ботами коричневого цвета. Проговорил угодливо:

– Я их только что почистил.

Раб был худощав, с большими выразительными синими глазами. С детства волочил он левую ногу, а правая рука у него не поднималась выше плеча. Родителей своих не помнил и, если бы не семья Олега, умер где-нибудь под забором, как бездомный пес. Но то, что он пошел в услужение, поставило его вне общества и покрыло несмываемым позором.

Олег вырвал обувь из его рук и направился в трапезную.

За столом уже сидел отец, ел вчерашний суп с мясом. Олег сел напротив. Был он очень похож на отца, такой же широкоплечий, с квадратной головой, небольшим с горбинкой носом и выдающимся вперед раздвоенным подбородком; под нависшими бровями прятались сероватые глазки с колючим взглядом.

Пробормотали друг другу слова приветствия. Другой раб принес глиняную чашку супа и деревянную ложку. Привезен он был отцом из военного похода во Францию, где прислуживал герцогу или графу, сохранил прежние манеры: ходил прямой как палка, подавал блюда правой рукой, а левую держал согнутой за спиной; несмотря на свое рабское положение, держался ровно, невозмутимо, не замечал вокруг никого, кроме своих хозяев.

Ели молча. Наконец Олег спросил:

– Много работы?

Отец кивнул головой.

– Челядь одна не справится?

– Не справится, – глухим голосом ответил отец.

Уже давно приходилось им самим трудиться рядом со своими слугами и рабами. Когда-то предки их правили могучим племенем, были богатыми ярлами, князьями. Но из поколения в поколение княжество делилось между сыновьями, и вот отцу досталось несколько прибрежных деревень да разбросанные между лесами и скалами небольшие участки земли. Сократилось и число работающих слуг, так что приходилось самим браться за крестьянское ремесло.

Последней за стол явилась Эфанда, сестра Олега. Пришла нахмуренная, недовольная. Видите ли, рано разбудили, не выспалась. Была она на год моложе его, всегда слушалась и подчинялась, а он в свою очередь на улице и гуляниях храбро защищал ее от мальчишек. Но за последние год-полтора она вдруг вытянулась в росте и чуть-чуть не догнала Олега, из отчаянной девчонки-сорванца превратилась в жеманную девицу и стала рассуждать о таких вещах, которых он, Олег, просто не понимал. Да вдобавок донимала его разными шуточками и колкостями. В общем, раньше была простая и понятная сестренка, а стала настоящей занудой.

После завтрака отправились в поле. Отец вместе со слугами и наемными работниками стали пахать, а Олегу было поручено вскопать грядку под лук. Эфанда принялась за цветы.

Копать Олег любил. Приятно было, ощущая свою силу, поиграть мускулами, видеть, как глинистая земля, поблескивая на солнце маслянистыми боками, пласт за пластом покорно укладывается в рыхлые гряды. Иногда приходилось наклоняться, чтобы выбрать корни сорняков, часть из которых после зимней спячки успели дать зеленые побеги.

К обеду грядка была закончена. Теперь надо было сажать лук. Этим занималась Эфанда. Как заметили в семье, у нее была легкая рука, все посаженное и посеянное ею дружно всходило и давало хороший урожай.

Она набрала в подол луковички, стала втыкать их в грядку на определенном расстоянии друг от друга. Олег сидел на перевернутом ведре, отдыхал.

– Это чего же ты, – искоса кинув на него озорной взгляд, спросила Эфанда, – насупился, как бычок годовалый?

– Почему это – бычок?

– Тебя девушки зовут бычком, вот почему!

– Кто из них?

– Подружки мои… Халльгерд, например.

Олег густо покраснел. Ему нравилась эта полненькая, смешливая девушка, он даже несколько раз провожал ее до дома. Думал, что и он ей по душе. И вдруг такое – бычок…

– С чего, с чего бы это? – смешался он…

– А с того… Ты даже целоваться не умеешь!

– Подумаешь – целоваться! – внезапно успокоился он. – Глупости одни. И зачем это надо! Фи! Целоваться…

Эфанда рассмеялась, весело и необидно.

– Бычок, ты и есть бычок несмышленый! Вырастешь – узнаешь.

– Я и так большой, – отмахнулся он от нее, как от надоедливой мухи.

В обед отец сказал:

– Надо завершать работы на драккаре. Осталось немного – просмолить, как следует. Потом спустим на воду.

Олег кивнул головой.

– Скоро должен вернуться из похода Гастинг. Думаю, долго дома не задержится. Вновь наберет ватагу викингов для набега на дальние страны. Вот ему и продадим наш корабль.

– Неужели парни вновь поплывут на погибель? – вырвалось у Эфанды.

– Почему на погибель? Впереди их ждут несметные богатства и толпы рабов и пленников. Разве ради этого не стоит рискнуть и отправиться за моря?

– По мне было бы лучше, если они остались живые и здоровые.

– А что их ждет дома? Два года подряд неурожай. Наша земля и так малоплодородная, а тут сгорели все хлеба. Как назло, рыба ушла от берегов, взять нет никакой возможности. А посмотри, в каждой семье растет по десятку детей, откуда взять еды для стольких голодных ртов? Мужчина должен быть храбрым и мужественным воином! – с силой проговорил Олег. – Не дело мужчины сидеть под женской юбкой и слушать ее трусливые разговоры! Удел мужчины – идти в военные походы, сражаться с врагами во имя славы и богатства и, если надо, умереть с мечом в руках, чтобы попасть в светлые чертоги Вальхаллы, где ему обеспечена вечная благодатная жизнь!

– Папа, – спросила Эфанда, – ты собираешься в поход?

– Нет, дочка, я останусь дома.

Отец дважды уплывал в заморские страны, привозил и богатство и рабов. Но в последний раз привезли его еле живого, с тяжелыми ранами. Дома подлечили, он не раз порывался с различными ватагами вновь отправиться в походы, но вот сегодня впервые сделал вынужденное признание, что время грабительских набегов для него отошло в прошлое.

Эфанда заулыбалась и заерзала на скамейке, но Олег исподлобья глянул на нее суровым взглядом, и она затихла, склонив голову над столом. Но весь вид ее показывал, что, вопреки его желанию, она имеет свое мнение и рада, что отец остается дома.

После ужина молодежь стала собираться на лугу, расположенном на самом берегу фиорда. Солнце только село. Фиорд лежал неподвижной стальной гладью, серовато-голубое небо было обрамлено светло-желтой полосой догорающей зари, сзади молчаливой черной громадой надвигались горы. Зажглись костры, молодежь стала водить хороводы.

Олег весь вечер видел только Халльгерд, как она плавно движется в хороводе девушек, у него ревниво начинало щемить сердце, когда она начинала разговаривать с кем-нибудь из парней, он выискивал ее глазами, если она исчезала куда-то. Порой видел смеющиеся глаза Эфанды, ее лукавые взгляды и ему не давала покоя одна мысль: чтобы стать настоящим мужчиной, надо обязательно поцеловать Халльгерд. Он очень хотел это сделать, но мучительно боялся. У него было такое чувство, словно он собирается броситься в бездонную пропасть.

Наконец молодежь стала расходиться – кто домой, кто в разные укромные места. Олег и Халльгерд как-то нечаянно оказались рядом и направились к краю берега фиорда, уселись рядом с кустами шиповника поодаль друг от друга.

– А знаешь, – придушенным голосом произнесла Халльгерд, – Астрид сегодня такое рассказала про колдунью Вертору, что у меня сердце чуть не остановилось от страха!..

Колдунья Вертора жила в их деревне. Жители боялись ее дурного взгляда, многие беды, случавшиеся с ними, валили на нее, но шли к ней лечиться от болезней, советовались, как справиться с недугами, поражавшими их скотину.

– И что же тебе рассказала Астрид? – спросил Олег, веривший и в колдунов, и в эльфов, и в валькирий, и в норнов, и в прочих загадочных созданий и духов.

– Идет она вчера ночью со свидания и видит, как колдунья стоит в белом саване, прислонившись к своему дому, голова ее упирается в конек дома, а огромные желтые глаза устремлены в небо.

У Олега по телу пробежали мурашки.

– И что же дальше? – спросил он тихим голосом, будто боялся, что его услышит сама ведьма.

– Астрид тихонько прокралась мимо, потом изо всех сил бросилась бежать!

– Вот это, да! – только и вымолвил Олег…

– Подбегает к своему дому, а из подворотни навстречу ей выскакивает свинья!

– Тоже – колдунья?

– А кому же еще быть? – убежденно ответила Халльгерд. – Она успела превратиться в свинью, перегнать Астрид и броситься ей под ноги!

Они еще поговорили о чудесах, которые творились вокруг, потом перешли на разговоры о сверстниках. Олег поближе придвинулся к Халльгерд, часто поглядывал на профиль ее лица с прямым длинноватым носом, полными щеками, глубокопосаженными глазами и мучительно раздумывал, как ее поцеловать. Наконец не выдержал, приподнялся и чмокнул ее в шершавую щечку. И тотчас его всего будто обожгло жаром, голова пошла кругом. Он вскочил и в каком-то необыкновенном восторге побежал по направлению к деревне. Дома, быстро скинув с себя одежду и накинув ночную рубашку, долго лежал в постели, вперив взгляд в потолок. Его распирало чувство радости, потом к нему добавилось умиление и нежность к Халльгерд. Она казалась ему самой красивой и самой дорогой на свете…

Утром, чувствуя сладкую тревогу в груди, отправился к своему другу Рольфу, жившему наискосок от него. Отец его сгинул в набеге на Германию, мать умерла во время какого-то свирепого поветрия, скосившего добрую треть населения деревни. Рольф остался сиротой и жил у своего дяди, Торкеля. Торкель ни в каких походах не участвовал, стучал себе в кузнице на конце своего земельного участка, делал работу для всей округи и пользовался уважением крестьян. Своему ремеслу он выучил и племянника. Рольф, как игрушку, кидал тяжелую кувалду и вырос в такого здоровенного парня, с которым никто не решался связываться.

Рольф вышел из дома, покачивая широкими плечами, хмурый и неразговорчивый. Впрочем, Олег не обращал внимания на его мрачный вид. Рольф всегда был таким, молчаливым и неулыбчивым. С виду казалось, что его ничто не трогало. Но Олег знал, что порой он бывал добрым и ласковым, но иногда на него находили приступы ярости, тогда он начинал крушить все вокруг себя и бушевал до тех пор, пока сам не успокаивался.

– Привет, Рольф, – сказал Олег, трогая тяжелую руку друга. – Ты не забыл, что нас ожидает сегодня?

Рольф слегка кивнул головой, давая понять, что не забыл. Так уж повелось с давних пор, что парни соседних селений, расположенных по разные берега фиорда, соревновались в умении брать приступом крепость. Была она когда-то построена для забав на небольшой площадке горы. Стена была чуть выше человеческого роста, в ней был узкий проход – ворота, как его называли. Каждое последнее воскресенье месяца проводились военные игры: парни по очереди штурмовали и защищали крепость. Сегодня очередь брать ее приступом была за их селением.

Олег и Рольф подошли к дому, где жил их друг Эгиль. Едва они позвали его, как тот выскочил на улицу, веселый и улыбающийся. Был он невысокого роста, узкий в поясе, юркий и увертливый. На его круглом лице выделялись широкопоставленные синие глаза. Они поражали тем, что собеседнику всегда казалось, что он смотрит мимо него. Взгляд был таким шустрым, таким неуловимым, ускользающим, что создавалось впечатление, будто Эгиль чего-то постоянно выискивал, чего-то высматривал, что-то выглядывал. Олег ценил его за находчивость и сообразительность, но осуждал за пронырливость, бесцеремонность и жадность.

– Сегодня воюем? – спросил он его, хлопнув ладошкой по спине.

– Зададим жару северянам! – ответил тот тонким голосом.

– Тогда собираем остальных викингов.

К полудню около тридцати парней собрались на окраине деревни. Одеты они были в панцири и шлемы, сделанные из железа, сшитые из кожи буйволов или из нескольких слоев материи, как новых, так и потрепанных; в руках они держали щиты и деревянные мечи и пики, затупленные с концов. Олег построил их в два ряда, проверил снаряжение и вооружение и остался доволен.

– Скоро должен прибыть из набега Гастинг, – сказал он. – Предводитель викингов обязательно поинтересуется, кто вышел победителем в последней схватке. Может, самых смелых и отчаянных возьмет с собой. Так что постарайтесь изо всех сил проявить себя в предстоящем сражении!

– А-а-а! – взревели парни, вздымая оружие и щиты над собой.

Двинулись к крепости, которая находилась в получасе ходьбы. Шли парни, знавшие друг друга с детских лет, привыкшие переносить трудности на охоте, в земледельческом труде и военных упражнениях, играх и забавах. Они состязались друг с другом в опасных прыжках с высоких гор, через рвы и ручьи, стремительных скачках на лошади. Они вырабатывали в себе умение уклоняться в сторону от летящей стрелы или брошенного копья, соперничали в быстроте бега, плавании, способности как можно дольше держаться под водой, в метком бросании камней рукой или пращей. И, конечно, они мастерски владели оружием – мечом, копьем, луком со стрелой, потому что обучались с детских лет. К своим четырнадцати-пятнадцати годам это были смелые и мужественные воины, готовые к битвам и сражениям.

Свое умение они вырабатывали не под давлением пожилых воинов, а в силу традиций, которые передавались из поколения в поколение.

Но вот и крепость. Она уже была занята северянами. Те, увидев противника, дружно взметнули оружие вверх и выкрикнули воинский клич. Южане ответили тем же и тут же кинулись на приступ.

Часть воинов стала приставлять принесенные с собой лестницы к стене и взбираться на нее, а остальные во главе с Олегом и Рольфом бросились к воротам. Здесь Олег поставил самых сильных и мужественных парней, потому что у ворот чаще всего решался исход боя.

Рольф перед крепостью разорвал на себе рубашку, откинул в сторону щит и рванулся на защитников с одним мечом, раздавая удары направо и налево; против него невозможно было устоять. Олег и еще несколько сильных воинов помогали ему, не давая противнику окружить и сбить его с ног: поверженный на землю выходил из битвы.

Однако командир северян был давно знаком с силой и напором Рольфа и против него выстроил два ряда самых сильных бойцов. Обе стороны бились отчаянно. Оружие было отброшено в сторону, дрались кулаками, хватали друг друга за что попало; слышалось буханье ударов, словно в поле молотили цепами. Слышались крики, восклицания дерущихся, сражение шло во всю силу.

Так продолжалось некоторое время. Но потом становилось все яснее, что северяне брали верх. Сначала медленно, но затем все заметнее они продвигались вперед, оттесняя южан от крепости. Рольф пришел в неистовство, он творил чудеса, каждый удар его или повергал противника наземь или заставлял отпрянуть назад. Лицо его было в крови, тело в ссадинах, но он бился, не замечая сыпавшихся на него ударов.

Однако был сбит с ног Олег, упали стоявшие рядом бойцы, и Рольф оказался в окружении. Его повалили на спину. Он рычал, выл от бессилия, но все напрасно: он был выведен из боя.

Южане отступили. Едва они отошли на десяток шагов от крепости, как за их спиной раздался торжествующий клич защитников. Северяне прыгали от восторга, кричали, визжали, выкрикивали обидные слова в адрес побежденных. Радость победы изливалась в полную меру и во всю силу юношеских глоток.

Под градом насмешек южане отошли за поворот дороги и скрылись с глаз противника. Крики тотчас стихли. Тогда все, не сговариваясь, уселись, где кто как мог и стали отдыхать, каждый про себя молча переживая горечь поражения. Это случалось и ранее, и не только у них, но и у северян. Но сегодня было вдвойне обиднее, потому что произошло накануне прихода кораблей Гастинга. Знаменитый викинг устроит всеобщее пиршество, и уж там северяне не упустят возможности посмеяться над побежденным воинством.

Олег сидел и представлял себе, что творилось в крепости. Северяне вытащили принесенные с собой бочонки, выбили у них днища и кружками черпают из них пиво, закусывая разной снедью; раздаются тосты в честь победителей, хвалебные выкрики, а главное – насмешки в их адрес, в адрес побежденных южан. Происходило все так, как когда-то побеждали они, южане… Вот и сейчас рядом в ними стоят бочонки с пивом, и лежит принесенная ими еда. Но никто не глядит на них, ни у кого нет аппетита. Может, через полчаса-час и примутся за пищу, но это будет не пир победителей, а скорее тризна по утерянной победе.

А там, в крепости, торжествуют. Уселись в кружок, передают друг другу кружки с хмельным, пьют пиво, нарочито заливая себе грудь горячительным напитком, рвут крепкими зубами мясо и хлеб и от избытка чувств веселятся, орут, забыв обо всем на свете…

Стоп! «Забыв обо всем на свете…» А может, стоит воспользоваться этим? Употребить для своей пользы беспечность северян, упоенных успехом, потерявших бдительность и не готовых отразить новое нападение? Правда, такого никогда не было, чтобы разгромленный противник возвращался и снова совершал нападение. Но ведь он, Олег, может продолжить битву, день еще не закончился!

Такие отрывочные мысли мелькали в его голове. Но он не стал долго раздумывать, вскочил на ноги, выкрикнул призывно:

– Викинги! Слушайте меня, храбрые воины! Сейчас враг веселится, торжествуя победу! Но мы еще не побеждены! У нас достаточно сил, чтобы вновь броситься на врага и разгромить его!

Парни медленно поднимались с земли, стараясь понять слова своего ярла. Он же продолжал, не давая им опомниться:

– Сейчас мы дружно, тихо, без крика, со всей возможной быстротой кинемся на новый штурм крепости. Противник нас не ожидает, он слишком занят пиршеством. Мы ворвемся в крепость и выкинем из нее северян, как котят! Всем ясно?

– Да-а-а! – дружно выкрикнули бойцы.

– Тогда пошли!

Ватага, молча, вынырнула из-за поворота и устремилась вперед. Бежали сосредоточенно, тяжело дыша. Но вот и крепость. Из-за ее стен раздаются пьяные голоса, обрывки песен. Единым порывом южане ворвались вовнутрь, и началась короткая расправа: осоловевших, расслабленных и бессильных победителей хватали за руки и ноги, под мышки и выбрасывали наружу; попытки сопротивления пресекались быстро и дружно. Скоро крепость была полностью очищена от противника, следом полетели бочонки, остатки еды, одежда… Крик восторга прокатился по окрестным горам. Это был крик победителей, но на сей раз – южан!

Мгновенно протрезвев, растерянные стояли на дороге недавние победители, хмуро поглядывая на веселившихся южан. Но вот послышались протестующие голоса:

– Нечестно!

– Обманом взяли!

– Никогда такого не было!

– Не считается такая победа!

– Все равно мы победители!

Вышел ярл северян Рагнар и обратился к Олегу:

– Вы поступили подло! Вы обманным путем отняли нас победу! Вы должны уйти домой и вернуть нам крепость! Она наша, мы ее завоевали в честном бою! Олег тотчас ответил:

– В битвах викинги издавна применяют различные хитрости. Разве в сагах вы не слышали об изворотливости морских воинов? Вот мы и применили свою уловку. Мы нарочно отступили, чтобы обмануть вас, а потом внезапно напали и добились победы! Мы имели право на это, потому что день еще не закончился, а между нами сегодня объявлен день войны! Так что все по правилам. Но если вы не согласны, давайте обратимся к старейшинам, и они нас рассудят. После этих слов северяне сошлись в круг, о чем-то тихо посовещались, а потом Рагнар сказал мрачно:

– Мы уходим. Но мы не признаем себя побежденными. Мы еще встретимся и сполна отплатим за ваше вероломство!

Под свист и улюлюканье северяне побрели в направлении своих деревень.

Вечером Эфанда, заметив горделивую походку Олега, спросила, кривя в усмешке тонкие губы:

– Что, празднуешь победу?

Он ответил горделиво:

– Конечно!

– Подумаешь! Поцеловал в щечку и – победитель!

Олег даже остолбенел на мгновенье. Потом его охватил приступ смеха. Он кинулся по двору, ища хворостину.

– Вот я тебя сейчас отхлещу, будешь знать, как пустой болтовней заниматься!

Эфанда с хохотом убежала в дом и закрылась на щеколду.

Вечером на гулянии Халльгерд долго не появлялась, и Олег сначала станцевал в паре с Эфандой, а потом подвернулась ее подружка Тюра, он с ней сделал несколько кругов вокруг костра. И тут увидел Халльгерд. Она стояла в сторонке и исподлобья смотрела на него. Когда танец закончился, он пошел к ней. Едва приблизился, как она резко повернулась и пошла прочь. Он догнал ее, взял за руку:

– Халльгерд, чего ты?

Она резко освободилась от него:

– Ничего!

– Я тебя ждал, когда придешь. Где ты пропадала?

– Там!

– Да ладно тебе, пойдем танцевать.

– Иди со своей Тюрой забавляйся!

Олег опешил.

– При чем тут Тюра?

– Ты весь вечер танцевал с ней!

– Подумаешь, пару кругов сделали…

Она резко повернулась к нему. Глаза ее блестели от слез. Она выкрикнула ему в лицо:

– Вот и валяй дальше! А я тебя ненавижу! И не подходи больше ко мне! Никогда не подходи! Изменщик проклятый!

И убежала в темноту.

Весь вечер Олег ходил, как в воду опушенный. А перед сном Эфанда сказала ему с насмешкой:

– Что, получил свое, кот мартовский? Так тебе и надо…

Олег пошарил вокруг себя, нащупал веник, запустил в Эфанду.

– А вот и мимо, вот и мимо! – выкрикнула она в ответ и нырнула под одеяло.