Текст книги "Развилка (СИ)"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Русский Комитет ставит перед собой следующие цели:

а. Свержение Сталина и его клики, уничтожение большевизма.

б. Заключение почетного мира с Германией.

в. Создание, в содружестве с Германией и другими народами Европы, Новой России без большевиков и капиталистов.

Русский Комитет кладет в основу строительства Новой России следующие главные принципы:

1. Ликвидация принудительного труда и обеспечение рабочему действительного права на труд, создающий его материальное благосостояние;

2. Ликвидация колхозов и планомерная передача земли в частную собственность крестьянам;

3. Восстановление торговли, ремесла, кустарного промысла и предоставление возможности частной инициативе участвовать в хозяйственной жизни страны;

4. Предоставление интеллигенции возможности свободно творить на благо своего народа;

5. Обеспечение социальнoй справедливости и защита трудящихся от всякой эксплуатации;

6. Введение для трудящихся действительного права на образование, на отдых, на обеспеченную старость;

7. Уничтожение режима террора и насилия, введение действительной свободы религии, совести, слова, собраний, печати. Гарантия неприкосновенности личности и жилища;

8. Гарантия национальной свободы;

9. Освобождение политических узников большевизма и возвращение из тюрем и лагерей на Родину всех, подвергшихся репрессиям за борьбу против большевизма;

10. Восстановление разрушенных во время войны городов и сел за счет государства;

11. Восстановление принадлежащих государству разрушенных в ходе войны фабрик и заводов;

12. Отказ от платежей по кабальным договорам, заключенным Сталиным с англо-американскими капиталистами;

13. Обеспечение прожиточного минимума инвалидам войны и их семьям.

Свято веря, что на основе этих принципов может и должно быть построено счастливое будущее Русского народа, Русский Комитет призывает всех русских людей, находящихся в освобожденных областях и в областях, занятых еще большевистской властью, рабочих, крестьян, интеллигенцию, бойцов, командиров, политработников объединяться для борьбы за Родину, против ее злейшего врага – большевизма.

Русский Комитет объявляет врагами народа Сталина и его клику. Русский Комитет объявляет врагами народа всех, кто идет добровольно на службу в карательные органы большевизма – Особые отделы, НКВД, заградотряды. Русский Комитет объявляет врагами народа тех, кто уничтожает ценности принадлежащиe Русскому народу.

Долг каждого честного сына своего народа – уничтожать этих врагов народа, толкающих нашу Родину на новые несчастья. Русский Комитет призывает всех русских людей выполнять этот свой долг. Русский Комитет призывает бойцов и командиров Красной армии, всех русских людей переходить на сторону действующей в союзе с Германией Русской Освободительной Армии. При этом всем перешедшим на сторону борцов против большевизма гарантируется неприкосновенность и жизнь, вне зависимости от их прежней деятельности и занимаемой должности. Русский Комитет призывает русских людей вставать на борьбу против ненавистного большевизма, создавать партизанские освободительные отряды и повернуть оружие против угнетателей народа – Сталина и его приспешников.

Русские люди! Друзья и братья!

Довольно проливать народную кровь! Довольно вдов и сирот! Довольно голода, подневольного труда и мучений в большевистских застенках! Вставайте на борьбу за свободу! На бой за святое дело нашей Родины! На смертный бой за счастье Русского народа! Да здравствует почетный мир с Германией, кладущий начало вечному содружеству Немецкого и Русского народов! Да здравствует Русский народ, равноправный член семьи народов Новой Европы!

Председатель Русского Комитета Генерал-майор Ф.И. Трухин

Секретарь Русского Комитета Генерал-майор В.Ф.Малышкин

26 декабря 1941 года, г. Киев".

Во-вторых, руководством «Русского Комитета» и командованием РОА, что в принципе одно и то же, наконец-то, создан руководящий костяк. В него вошли бывшие красные и белые офицеры, политики и лидеры русских национал-патриотических организаций. Общее число членов перевалило за сотню. Но если остановиться на основных, на людях, которым Трухин более-менее доверял и которые воспринимали его всерьез, таких было не очень много.

Генерал-лейтенант Петр Николаевич Краснов – белоказачий атаман. В настоящее время начальник УКФ (Управления Казачьих Формирований).

Генерал-лейтенант Василий Викторович Бискупский – белогвардеец и политик, личность весьма противоречивая. Прошел две войны, русско-японскую и Первую Мировую. В Гражданскую поддержал революцию и даже оказался делегатом от армии в совете солдатских депутатов Петрограда. Некоторое время пытался занять достойное место среди революционеров, но разочаровался в них и уехал на Украину, где стал командующим армии гетмана Скоропадского. Там у Бискупского тоже ничего не вышло. После чего он эмигрировал в Германию и занялся политикой. Был главой прогерманского "Западно-русского правительства" и участвовал в путче Каппа-Лютвица. Вместе с генералом Людендорфом пытался создать "Контрреволюционную армию" для восстановления монархий в Центральной Европе и России. Участвовал в деятельности эмигрантской организации "Возрождение" и выполнял функции представителя Великого Князя Кирилла Владимировича в Германии. Во время провала "Пивного путча" скрывал на своей квартире Адольфа Гитлера, а после его прихода к власти стал директором "Русского национального управления".

Генерал-лейтенант Андрей Григорьевич Шкуро – казак и белогвардеец. Командир отдельной войсковой бригадной группы в составе группы армий "Юг".

Генерал-лейтенант Евгений Иванович Балабин – казак и белогвардеец, атаман "Общеказачьего Объединения в Германской империи, Словакии и Венгрии".

Генерал-лейтенант Алексей Петрович Архангельский – белогвардеец. Председатель Русского Общевоинского Союза.

Генерал-лейтенант Михаил Федорович Скородумов – белогвардеец. Создатель Русского Охранного Корпуса в Сербии.

Бывший бригадный комиссар Георгий Николаевич Жиленков – в Красной армии член Военного совета 32-й армии, награждён орденом Трудового Красного Знамени. В плену оказался в октябре, выдавал себя за рядового, но его сдал один из красноармейцев и вскоре он отправился в Берлин, где принял самое живое участие в создании "Киевской декларации".

Генерал-майор Василий Федорович Малышкин – в Красной армии начальник штаба 19-й армии, награждён орденами Красного Знамени и "Знак Почёта". Был взят в плен, согласился сотрудничать с немцами и Трухин перетащил его к себе.

Генерал-майор Дмитрий Ефимович Закутный – в Красной армии командир 21-го стрелкового корпуса, взят в плен под Гомелем и сразу начал сотрудничать с немцами.

Генерал-майор Владимир Владимирович Крейтер – белогвардеец, выдающийся кавалерист и неплохой военный теоретик.

Генерал-майор Григорий Васильевич Татаркин – казак и белогвардеец, который в самом скором времени может стать следующим донским атаманом.

Генерал-майор Антон Васильевич Туркул – белогвардеец, командир Дроздовской дивизии. В эмиграции был исключен из РОВС и пытался создать собственную организацию, так называемый Русский Национальный Союз Участников Войны (РНСУВ). Но из этого ничего толкового не вышло. И когда Трухин обратился к Туркулу с личным посланием, знаменитый белый офицер соизволил принять его приглашение, вошел в руководство РОА и временно занял пост начальника управления формирования частей.

Генерал-майор Борис Александрович Штейфон – белогвардеец, который активно помогал генералу Скородумову в создании Русского Охранного Корпуса в Сербии, но был переброшен под Киев и возглавил формирование 1-й дивизии РОА.

Полковник Константин Григорьевич Кромиади – белогвардейский офицер и полный Георгиевский кавалер. После эмиграции шестнадцать лет работал таксистом в Берлине. Он ждал своего часа и дождался. Когда началась война, был приглашен в Имперское министерство оккупированных восточных территорий, где ему подтвердили чин полковника, и он возглавил комиссию по распределению военнопленных по специальностям.

Вот такие личности. Неоднозначные. С разными политическими взглядами и непростым прошлым. Кого ни спроси, каждый видел будущее РОА и возрожденной России по-своему. Но все они сходились в одном – необходимо победить большевиков, иначе никак.

В-третьих, Трухин и его штаб, разумеется, под контролем немцев, установили связи с разбросанными по миру белыми эмигрантами. В частности, с полуавтономными ячейками НТС (Народно-трудового союза российских солидаристов) и лидерами РФС (Российского Фашистского Союза). Охват огромный, от Маньчжоу-Го и Китая, до США и стран Латинской Америки. Правда, пользы от этого немного, но штаб РОА считал, что это задел на будущее...

Пока Федор Иванович размышлял, машина добралась до Рейхстага и остановилась. Трухин и Краснов переглянулись, после чего Петр Николаевич сказал:

– С Богом.

Атаман вышел первым. За ним последовали Лейббранд и Трухин. Их уже ждали и без проволочек, если не считать таковым обыск перед кабинетом рейхсканцлера, проводили к Мартину Борману.

О чем именно беседовал с гостями новый лидер германской нации, неизвестно. Стенограмму, если таковая велась, история не сохранила. Однако встреча продолжалась два с половиной часа и уже на следующий день в типографиях Берлина стали печатать листовки с текстом "Киевской декларации", а РОА получила разрешение на формирование еще трех дивизий и сбор всех русских частей, кроме полицейских батальонов, под свое командование. НО! Только русских и казачьих. Украинская Народная Армия (УНА), Белорусский Корпус Краевой Обороны (БККО) и прибалтийские вооруженные формирования подчинялись собственным лидерам, которые, в свою очередь, как и РОА, находились под контролем германского командования. Тем самым немцы сразу давали понять русским, что никакой Единой и Неделимой России в будущем быть не может. Западные области СССР все равно останутся за Третьим Рейхом. Генералов РОА это не удивило. Они к подобному были готовы и воспринимали происходящее, как должное. Все равно спорить с немцами бесполезно. По крайней мере, в ближайшее время.

19.

Киев. 17.01.1942.

Новый Год я встречал в дороге. Наш 102-й Донской казачий полк все-таки передали РОА. После чего мы погрузились в эшелоны и отправились в военный лагерь под Киевом. Правда, не полностью, а только тот костяк, который был у майора Кононова перед боями с советским десантом. Остальные бойцы, преимущественно русские и белорусы, влились в состав 17-го моторизованного казачьего батальона и охранные подразделения «Березина», «Полесье» и «Стародуб». Все они оставались в подчинении генерала Шенкедорфа, продолжали ловить партизан и охранять населенные пункты. Но меня это уже не касалось. Мой взвод пополнили до штатной численности, и я получил чин старшего урядника, а так же наградное оружие, кавказский кинжал с дарственной надписью: «Ст. уряднику Андрею Погибе за храбрость».

В общем, все шло своим чередом. В нашем полку, несмотря на молодость, у меня появился какой-то авторитет. Сотник Тихонов выделял меня среди других казаков, и я даже был представлен Батьке – так среди казаков 102-го полка стали звать Кононова. А раз есть авторитет и твое имя на слуху, взвод реже тревожат по пустякам. Меня это устраивало, а пластунов тем более.

Пока добирались до Киева, я в основном дремал и восстанавливал силы, а когда просыпался для приема пищи, слушал разговоры казаков и время от времени посматривал на карту СССР, которую урядник Савельев нашел в брошенной школе и повесил на стену вагона. Беседы у казаков, когда они вместе, одни и те же. На первом месте семья и довоенная жизнь. А на втором – как дела на фронтах и когда немцы свалят Йоську Сталина с его бандой. Прогнозы, как правило, самые оптимистичные. Зимой немцы соберутся с силами. По весне подготовятся. А летом нанесут очередной мощный удар, оттеснят Красную армию дальше на восток и война закончится. Это все со слов германских агитаторов. Однако я им не доверял и считал, что война будет продолжаться гораздо дольше, и ее исход пока не определен.

Почему я так думал? Да потому, что слушал не только рядовых казаков и переведенные на русский язык речи Геббельса, но и опытных офицеров. А потом сравнивал размеры СССР и Германии, размышлял, и мысли мои становились невеселыми.

Третий Рейх держава мощная, спора нет. Но и Советский Союз не так слаб, как считал Гитлер. Потери немцев в этой войне уже весьма ощутимы. Есть нехватка ресурсов, и приходится воевать на два фронта. Не только против Сталина, но еще против Англии, недавно вступивших в войну Соединенных Штатов Америки и других стран, о которых можно особо не упоминать. Россия сковывает силы германцев и на ее необъятных просторах они забуксовали, а на западе тем временем Рузвельт и Черчилль готовятся к высадке в Европу. Пусть не в сорок втором году, а позже, но они могут нанести добивающий удар. А пока союзники обороняются, дерутся против генерала Роммеля с итальянцами в Северной Африке и ведут пробные бомбардировки немецких городов.

Впрочем, положение дел на западе меня волновало гораздо меньше, чем обстановка на Восточном фронте. А здесь, как я уже говорил, немецкая военная машина забуксовала. Москву германцы взяли, но от нее остались одни развалины и, продвигаясь на восток, они уперлись во Владимир. Ленинград по-прежнему сражается, и взять его в осаду Вермахт не смог. Созданная в короткий срок силами сотен тысяч советских людей мощная оборонительная линия от Красногвардейска до Новгорода сдерживает ослабленную группу армий "Север" и город на Неве, отбиваясь от финнов и немцев, стоит. И не просто стоит, а производит вооружение и отправляет на фронт новые дивизии. На юге тоже не все так хорошо, как бы хотелось немцам. Пали Киев, Одесса, Кировоград, Полтава, Запорожье и Днепропетровск. Идут ожесточенные зимние бои на подступах к Харькову. Однако по-прежнему держится Крым, а линия советских фронтов: Брянского, Юго-Западного и Южного; проходит от Москвы по линии Коломна – Серпухов – Орел – Курск – Харьков – Лозовая – Красноармейское – Сталино – Мариуполь. Страна Советов переходит на военные рельсы и мобилизуется. На Урале в чистом поле ставятся заводы по производству танков, орудий и боеприпасов. Через Аляску, если верить слухам, американцы посылают в СССР авиацию, а через Мурманск в самом скором времени пойдут морские караваны с оружием.

Однако самая главная проблема – коммунисты обладают огромным запасом людей, которых они кидают в бой без сомнений и колебаний. Правильно говорят – они будут сопротивляться до последнего человека. Только нужно уточнить – до последнего РУССКОГО человека. Потому что кавказские и среднеазиатские солдаты, как показала практика летних и осенних боев на Восточном фронте, вояки слабые. Не все, конечно, но большая часть. И не потому, что они трусы или слабаки. Все гораздо проще. Они не понимают, почему должны умирать за Советский Союз. Инородцы не хотят этого и сдаются при первой возможности. А вот русский человек по натуре своей имперец и порой сражается из упрямства. Ведь понимает, что погибнет, никто его не вспомнит, семья будет бедствовать, и от большевиков он ничего хорошего не видел. А все равно дерется, вцепится в клочок земли и стреляет. Ладно бы на благо России погибал, а выходит, что его смерть на благо СССР, в котором он раб системы. Сейчас-то я все это понимал. А полгода назад сам бился против немцев и был готов погибнуть с именем Сталина на губах. Как говорил товарищ Маркс – бытие определяет сознание. У меня оно изменилось, а у миллионов граждан СССР нет и это фактор, который приведет к новым жертвам.

Конечно, пропаганда работает, и немецкие самолеты ежедневно разбрасывают над позициями советских войск листовки с призывом сдаваться и вступать в РОА. Это дает эффект и людей, которые переходят к немцам или встречают их цветами, хватает. Но советская пропаганда работает не хуже и старается укрепить народ во мнении, что необходимо сражаться против захватчика до конца. И в этом тоже есть своя правда. А я... Что я? Слушаю казаков, наблюдаю за ними, пытаюсь все проанализировать и четко осознаю, что с Советами мне не по пути и коммунисты враги. Однако именно они власть и за них большая часть народонаселения. По крайней мере, на той территории, которая находится под их контролем. И для них я последняя сволочь, которая продалась немцем, служит захватчикам и убивает своих сограждан. А мне плевать на немцев и на весь Третий Рейх. Но кому это объяснишь? И надо ли это делать? Нет. Никому и ничего объяснять не стоит. Пусть все идет своим чередом. Я хочу верить, что настанет день и война закончится. Появится кусочек свободной России, которая не станет зависимым протекторатом немцев или коммунистов. А потом начнется строительство нового общества, честного и справедливого, в котором каждый человек будет свободен и спокоен за свое будущее...

Вот такие мысли гуляли в моей голове, пока мы находились в пути, и они меня измучили. Настолько, что я даже закурил. Никогда до этого не держал во рту папиросу, а теперь не вытерпел, попробовал и втянулся. Плохая и вредная привычка – понимаю, но табачный дым помогал отвлечься от тяжких дум и скоротать время. Наконец, полк прибыл в пункт назначения. Мы выгрузились, совершили пятикилометровый марш по заснеженному шоссе и оказались в большом военном лагере, который при советской власти являлся ППД мотострелковой дивизии, а при немцах был расширен и передан в ведение РОА. Именно здесь происходило формирование русских дивизий и нас уже ждали.

Людей в лагере находилось много, больше двадцати тысяч человек, и казармы были забиты. Однако нам место нашлось. На окраине стояли недавно построенные теплые деревянные бараки. Рядом полевые кухни, конюшни, лазарет и офицерское общежитие. Все как положено. Мы разместились и переночевали, а утром узнали, что РОА уже сформировала одну дивизию и сейчас она на фронте. А помимо нас в лагере подразделения 2-й и 3-й пехотных дивизий РОА, а так же штаб 1-й казачьей дивизии. Как не трудно догадаться, раз мы казаки, значит, войдем в состав казачьей дивизии. Что немаловажно, с сохранением номера и прежним командиром. Состав разделенной на две бригады дивизии будет следующим:

1-й Донской Атаманский казачий полк.

2-й Донской казачий полк имени Платова.

3-й Сводно-казачий полк.

4-й Сибирский казачий полк.

5-й Кубанский казачий полк.

6-й Терский казачий полк.

7-й Отдельный казачий учебно-запасной полк.

102-й Донской казачий полк.

А помимо полков дивизия должна иметь шесть артиллерийских дивизионов и несколько отдельных батальонов: саперный, связи, полевой полиции, разведывательный, санитарный, ветеринарный и снабжения. Командование подразделениями смешанное. Командиром дивизии назначен генерал-лейтенант Евгений Иванович Балабин. Половину полков возглавят казаки, а вторую половину немецкие офицеры. К каждому казачьему командиру, от комдива до комбата включительно, приставляется германский офицер связи.

Хорошо или плохо, что полк Кононова вошел в состав дивизии? Сказать сложно, ибо во всем есть свои плюсы и минусы. Оставаясь под крылом Шенкендорфа, мы находились вдали от передовой, имели благоустроенные казармы, превосходное снабжение и постоянные увольнительные в город, а дивизии РОА создавались для фронта и жалеть союзников немцы не станут. Однако мы казаки. Белоруссия не наша земля, не Присуд, а 1-я казачья дивизия, скорее всего, войдет в состав группы армий "Юг" и примет участие в наступлении на Дон, Кубань и Кавказ. Следовательно, наши шансы оказаться в родных краях одними из первых весьма велики. Мне-то что, я детдомовский и родовую станицу не помнил. А вот другие казаки, особенно постарше, спали и видели, как вернутся домой.

Началась служба в РОА и первые две недели пролетели незаметно, потому что каждый день был загружен. Если не полигон, то изучение оружия и техники. Если не обкатка танками, то политинформация. А вечерами обязательно кино. Кормили неплохо, хотя гораздо хуже, чем в Могилеве. Униформа своя, казачья, в полку Кононова донская, а вот пехотинцам досталась немецкая. Жизнь быстро вошла в колею, казачья дивизия стремительно обрастала людьми, бывшими военнопленными и эмигрантами. Люди все разные и начались сложности, о которых я до этого не думал.

Оказывается, часть белоэмигрантов относилась к казакам, которые жили при Советах и служили в Красной армии, с предубеждением, а иногда и с презрением. Раньше этот вопрос не поднимался, ведь 102-й полк на девяносто процентов состоял из военнопленных, а теперь встал ребром. Особенно после того как казаки 1-го Донского полка задели нашего командира. Произошло это в полевом кинотеатре, когда одна смена, 4-я и 5-я пластунские сотни 102-го полка, выходили, а вторая смена, 1-я и 3-я сотни 1-го Донского полка, собиралась войти. Слово за слово. Из толпы выкрикнули, что у мужика Кононова служат одни предатели и шкурники, казаки не настоящие, а советские, из иногородних. Мы ответили. Резко и матерно. Да и как не ответить, если для казака "мужик" оскорбление. Ну и закономерный итог – драка. Сначала дрались самые буйные, человек по десять с каждой стороны, а потом и остальные вмешались.

К счастью, до увечий и смертоубийства не дошло, хотя у меня были сбиты костяшки на обеих руках, и болела левая скула. Вовремя прибежали крепкие казачины с дубинами, бойцы полицейского батальона, и всех разогнали. А на следующий день комдив Балабин прочистил мозги командирам полков, и наступило временное спокойствие. Казаки, которые были вынуждены покинуть Россию, и ушли в эмиграцию, нас не задевали. Как и мы их. А потом произошло то, чего я никак не ожидал.

Вечером я сидел возле печки-буржуйки в бараке нашей сотни и думал о том, как бы вырваться в Киев. Там цивилизация, много девушек и есть развлечения. Тихонов недавно был в увольнении и рассказал много интересного. Теперь собирался снова, на вечер отдыха по приглашению какого-то "Общеславянского Союза", и мне хотелось отправиться с ним. Только как подойти? Я перебирал варианты и пришел к выводу, что проще всего обратиться к сотнику напрямую. Так и так – возьми с собой...

– Кто здесь Андрей Погиба? – от входа прилетел громкий вопрос и я обернулся.

В бараке появился незнакомец, что само по себе странно, так как посторонних, пусть даже казаков, но из других полков, мы к себе не пускали. По виду казак. Лет сорок пять. Широкоплечий брюнет. На голове кубанка с красным верхом, слегка сдвинута набок. Одет в бекешу с погонами есаула. На ремне кобура с пистолетом.

Я поднялся и отозвался:

– Здесь Андрей Погиба. Кому я понадобился?

За неизвестным есаулом наблюдала почти вся сотня. Но его это не смутило. Он прошел по коридору между койками, всмотрелся в меня и зашептал:

– Волосы русые, как у матери... Глаза карие – как у деда... Лицом вылитый батя... Наша порода...

– Погодите, господин есаул, – прервал я его, – а вы, собственно, кто будете?

Он заулыбался, обхватил меня крепкими ручищами, прижал к себе и ответил:

– Кем буду? А дядькой твоим. Меня Кондрат зовут. Неужели тебе мои приветы не передавали?

– Передавали... – с трудом выдохнул я.

Дядька отпустил меня. Потом еще раз пристально всмотрелся в лицо и потянул меня к выходу:

– Одевайся, и поехали со мной. Потолкуем там, где никому не будем мешать.

– Да я же...

– Не переживай. С твоим сотником все договорено. До утра ты свободен.

Вот так я встретил родственника и через полчаса на новеньком немецком "опеле" вместе с дядькой Кондратом ехал в сторону Киева.

20.

Киев. 21.01.1942.

Мой родственник Кондрат Погиба человеком был непростым. Есть старая мудрость: «Для кого война горе, а кому-то родная мать». Если для обывателей это несчастье, то Кондрат этим жил. Потомственный воин, как и многие казаки. Мирная жизнь не для него и начало войны против Советского Союза он встретил с радостью.

Впрочем, по порядку.

Наш род пришел на Кубань с Запорожья. Царица Екатерина разгромила Сечь и многие казаки отступили к туркам на Буг. Со временем отношения с российской государыней немного наладились, и запорожцы вернулись, воевали против османов, а затем вошли в Черноморское Войско, которое позже было дополнено линейными казаками и осколками иных казачьих общин, слилось воедино и стало называться Кубанским.

Казаков с фамилией Погиба было много. Несмотря на постоянные войны, семья размножалась и расселялась по кубанским станицам. Наша ветка закрепилась в Уманской. Не богачи и не бедняки. Крепкие середняки. Трудились в поле и служили Российской империи. Растили детей и хранили старые обычаи. В общем, крепкая традиционная казачья семья, в которой перед Первой Мировой войной было шестнадцать душ. Глава семьи Петр Погиба, старый матерый казачина. Его супруга Анастасия. Их дети: Илья, Семен, Терентий. У каждого жена и дети. Кондрат и мой отец Семен потомки Ильи.

Первую Мировую Кондрат провоевал от начала до конца. Все это время бился с турками в пластунском батальоне и рядом был брат Семен. Вот только счастливчик Кондрат прошел войну без ранений, а моего отца крепко приложило под Эрзерумом, и он вернулся домой.

Началась революция и Кавказский фронт развалился. Кондрат оказался на родине, немного передохнул, и тут Гражданская война. Естественно, он встал на сторону белых. За пару лет получил только одно легкое ранение и дослужился до сотника. А когда белогвардейцы отступали к Новороссийску он заехал домой и позвал брата с собой. Но Семен к тому времени женился, кстати, на девушке, которая очень понравилась Кондрату, и он, махнув рукой, ушел к морю. Это была последняя встреча братьев. Но не последнее появление лихого вояки в Уманской.

В Новороссийске было плохо. Белогвардейцы бросили казаков на произвол судьбы. Большая часть генералов сбежала, подразделения распались и каждый оказался предоставлен сам себе. Красные окружили казаков, предложили сдаться и пообещали возможность искупить вину перед новой властью на полях сражений, которых еще хватало. Казаки этому в основе поверили и поплатились. Кого расстреляли, кого замучили, кого-то послали на фронт и сознательно подставили под удар. Потери казачьего народа были огромными, но Кондрата это не коснулось. Он посулам большевиков не доверился и с небольшой группой казаков смог вырваться, а затем уйти в Грузию. Оттуда перебрался в Крым и снова воевал. А когда Белая Гвардия окончательно сдулась, Кондрат Погиба, уже есаул, оказался в эмиграции.

Судьба моего старшего родственника не щадила и постоянно била. Но он не ломался. Участвовал в рейде белогвардейцев в Албанию, когда там свергали коммунистический режим. Смог устроиться в Югославии, трудился на строительстве дорог и на сезонных уборках урожая. Потом по заданию вождей белоэмигрантов два раза посещал Россию, отстреливал большевиков и воевал против коммунистов в составе небольших повстанческих отрядов. Тех самых, которые новая власть называла бандами. Всегда имелась надежда, что народ, наконец-то, поднимется против Красного террора. Однако сил не было. Люди бунтовали много и часто, особенно когда у них забирали последнее, но все заканчивалось небольшими вспышками, которые легко тушили карательные отряды чекистов, интернационалистов и наемников.

Во время своих скитаний по Северному Кавказу дядька пытался посетить родовую станицу. К сожалению, неудачно. И снова он оказался в Уманской только в 34-м году. Опять нелегально перешел границу и проехался по населенным пунктам, которые больше всего пострадали от Советов в период проклятых "черных досок". В Уманской казаков к тому времени почти не осталось, а наша семья погибла. Кто уцелел в Гражданской войне, умер от болезней в 22-м году, от голода зимой 32-го года или от пули комиссара, который выгребал из амбаров припасы и обрекал на смерть не только взрослых, но и детей. В живых остался только я, однако отыскать меня Кондрат не смог, и опять ушел заграницу.

Вскоре дядька женился, и у него появились свои дети. Супруга тоже из казачьего рода, только не кубанского, а донского. На время наступило затишье, и Кондрат даже устроился на службу в югославскую пограничную стражу. Однако вскоре началась война в Испании и, бросив все, он уехал воевать за франкистов. Судя по всему, сражался справно и не впустую, потому что домой вернулся с испанскими орденами и при деньгах. После чего купил небольшую ферму и занялся сельским хозяйством. Но как только батька Шкуро позвал старых казаков под свой черный значок с волчьей головой, Кондрат расцеловал жену и уже через час сел в поезд на Париж.

С той поры есаул Погиба рядом с Андреем Григорьевичем Шкуро. Из Парижа вместе с ним перебрался в Берлин, где узнал обо мне. А когда представилась возможность оказаться на Восточном фронте, он последовал за атаманом и не прогадал. Шкуро личность среди казаков легендарная. Про него и плохое скажут, и хорошее. Но одного не отнять – он воин и настоящий казак, плоть от плоти и кровь от крови нашего народа. Этим сказано все и отряд знаменитого атамана, который прикрывал тылы группы армий "Юг", очень быстро разросся до бригады. У него много свободы и хотя формально Шкуро подчинялся штабу РОА и Управлению Казачьих Формирований, по сути, он сам по себе. Однако такое событие как формирование 1-й казачьей дивизии мимо него пройти не могло, и он прислал в военный лагерь РОА своих "волков", среди которых был Кондрат Погиба. И они, осмотревшись, вскоре собирались вернуться к своему атаману, который ждал доклада.

В общем, я встретил родственника, узнал, что у меня есть братья и сестры, слушал Кондрата и рассказывал о себе. Вечер и ночь пролетели незаметно, а утром дядька повез меня обратно в расположение дивизии и предложил перейти под его командование. Если он попросит, ему не откажут и меня отпустят из полка. Но я засомневался. В первую очередь по той причине, что полк Кононова стал для меня родным, здесь меня знают, и я всех знаю. Дядька, конечно, родня. Однако, по сути, мы пока еще чужие один другому, и я его немного опасался. Больно суровый мужчина. Несмотря на свой относительно небольшой жизненный путь, я таких людей на своем пути уже встречал и прекрасно понимал, что смерть всегда рядом с ними. Как бы меня косой не зацепила. Да и не ожидал я такого предложения, немного растерялся. Поэтому ответил отказом.

Кондрат меня не уговаривал и принял мои слова как должное. Но обронил, что замолвит за меня словечко. Я попросил этого не делать, и он опять со мной согласился. Вот только поступил по-своему и спустя два дня после нашего расставания меня вызвали в штаб полка. Я отправился туда в сопровождении сотника и нас проводили к заместителю Кононова майору Пуговкину. Он ходить вокруг да около не стал и предложил мне отправиться на краткосрочные офицерские курсы. Времени на размышления не было. Ответ требовалось дать сразу и, с одобрения Тихонова, хорошо все обдумав, я согласился. Как ни крути, это мой шанс, а Пуговкин заверил меня, что через три месяца я вернусь обратно в полк Кононова, как раз к тому моменту, когда казачья дивизия отправится на фронт.