Текст книги "Зимняя охота короля"

Автор книги: Василий Доконт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Что ж, даёшь с утра неприступный Эрфурт! А там – и всё королевство даёшь!

ГЛАВА ВТОРАЯ

1. Эрфуртар, Илорин.

Согласованный и до мелочей оговоренный с гномами план по захвату Эрфурта Илорин выполнять не стал. Утром на него снизошло вдохновение, и план со скрытным проникновением в город капитану больше не нравился. Было в этом плане что-то позорное, стыдливое, и никак не годилось для героев ледового побоища.

– Мы не можем позволить себе входить в город тайком. Это – недостойно, и для нас, и для Раттанара. Только честно, только в открытую… Только доверившись настроению горожан и их совести, мы можем войти в столицу Эрфуртара. Не завоеватели, но мстители, пришедшие покарать одного человека, имя которому – Хервар. Перед гномами я извинюсь, потом. Никаких драк, никаких снятий часовых… Не подам я вам условленного сигнала, господа гномы… Знамя сюда! Расчехлить! И чтобы в строю мне никто чихнуть не посмел!

В девять утра к закрытым городским воротам двинулась вереница всадников: длинная колонна по пяти в ряд, во главе с командиром, не надевшим по такому случаю шлема. Кто видел выезд короля на кончик Лисьего Носа под родовым замком Фехеров, легко мог заподозрить Илорина в подражательстве. Разница, правда, была, и существенная – король ехал один, а за капитаном следовало семь сотен всадников. И было ещё знамя, развёрнутое знамя дворцовых стражей Раттанара.

Отряд не излучал угрозы. Одна только деловая строгость, с которой исполняется закон. Как говорится, ничего личного. Ничего, кроме исполнения долга.

– Кто вы такие? – спросили с приворотной башни.

– Раттанарская дворцовая стража, капитан Илорин! – голос Илорина был спокоен уверенностью сильного, и ответ его не был дерзким. Скорее, бесстрастным. Так, наверное, говорил бы судебный исполнитель с многолетним опытом работы.

– За какой надобностью к нам? – продолжался опрос.

– По приказу единственного в Соргоне носителя Хрустальной Короны, короля Василия Седобородого, я должен арестовать мятежного самозванца Хервара, причастного к гибели соргонских королей!

– Для ареста достаточно десятка солдат! Ты же явился с целой армией!

– Со мной только дворцовые стражи – чтобы предотвратить сопротивление аресту. Что же делать, если преступник прячется за спинами многих! И не желает сдаваться сам!

– Это всё слова! Слова же всегда пусты! Уходите, откуда пришли! – кричали с башни. – Ворота закрыты, и нет таких слов, которые могли бы открыть их.

– Есть такие слова! – не смущаясь, ответил Илорин. – И слова эти известны каждому соргонцу со дня рождения. Дорогу правосудию!!! Слышите, что я говорю вам? Дорогу правосудию!!! Правосудие требует Хервара, ибо переполнена чаша преступлений этого человека! Как и терпение закона иссякло!

– Мы не подчинимся требованиям чужака!

– Мне и не надо! Подчинитесь требованиям совести своей, и правосудие удовлетворится этим!

– Что ждёт Эрфуртар после ареста самозванца? – голос был уже другой, властный. – Скажи, чужак, какую кару наложит на нас Седобородый за нападение на Раттанар?

– Седобородый не винит никого, кроме тех, кто помогал Разрушителю добровольно. Сейчас Безликий мёртв, арест Хервара освободит Эрфуртар от кровавой власти и вернёт к прежней жизни…

– Прежней не получится – Хрустальных Корон больше нет!

– Одна ещё есть, и она спасёт Соргон от власти Безликих!

– Кто он – Седобородый? Чего он хочет? Что ищет в Соргоне?

– Он – воин, призванный воевать за Соргон! И он воюет! Уже три королевства свободны от Разрушителя! Три! Вам – быть четвёртым, если вас волнует судьба Соргона. Седобородый не принимает присяги дольше, чем до конца войны, а короли – не лгут! Это всем известно!

– Ты – тот раттанарец, что победил на льду?

– Я – всего лишь один из тех, кто победил и выжил. Остальные выжившие победители – за моей спиной! Нас мало, потому что многие победители похоронены в раттанарской земле, на том берегу озера Глубокого. А многие – ранены. Вглядитесь внимательно: среди нас есть и эрфуртарцы. На льду озера Глубокого победил не Раттанар! Там победил Соргон! Там смешалась кровь наших двух королевств, пролитая за общее дело! Нам ли теперь считаться и враждовать? Общая беда – общая защита от неё! Дорогу правосудию!!! Дорогу правосудию!!!

– Откройте ворота! Иди, раттанарец, верши справедливый суд. Тебя проводят до дворца…

Створки ворот заскрипели, открывая запруженные народом улицы города. Но провожать до дворца не понадобилось: сколько бы ни было людей, в какой бы тесноте они не жались на тротуарах, но дорога, идущая ко дворцу, оставалась всюду свободной. Дорога в человеческом море, проложенная шелестящими над толпой словами:

– Дорогу! Дорогу правосудию!!!

Мелькали в людском водовороте и гномы, вышедшие из подземелий, чтобы сражаться. Но – не понадобилась, не пригодилась пока ещё гномья военная сила. И были гномы такими же зрителями, как и прочие, зрителями действа, творимого Илорином.

– Дорогу правосудию!!! Дорогу правосудию!!!

И так до самого дворца. А дворец оказался почти пуст. Толпы народа во дворец не пошли, остались за оградой. Спешенный Илорин, во главе полусотни стражей, двинулся на поиски тронного зала. Редкие часовые, не покинувшие постов, распахивали перед капитаном двери: дорога правосудию была открыта везде. Вот и тронный зал, и трясущийся на троне барон Хервар. Охрана самозванца отступила в стороны, пропуская раттанарских стражей.

– Вы арестованы, барон Хервар, по обвинению в убийстве соргонских королей.

– Я не барон! Я – король! – попытался защищаться тот. – Никто не имеет права трогать короля.

– Я не вижу в этом зале королей! – Илорин был непреклонен.

– Что вы намерены сделать со мной?

– Повесить, как вы того и заслуживаете.

– Короля нельзя вешать! А что же слова Его Величества, Василия Седобородого: «король однажды – король навсегда?»

– Вам они знакомы? – удивился капитан. – Впрочем, самозванцев они не касаются! – ответил Илорин, подумав. – Ведите на площадь, вешайте.

– Василий вам этого не простит! – вопил барон, пока его волокли из дворца. – Короли всегда заступались друг за друга!

– Так заступались-то они за королей! – ответил капитан, и не произнёс больше ни слова до конца казни.

Площадь, полная людей, затаив дыхание, смотрела на быструю расправу и скорую смерть: Хервар умер от страха ещё до того, как была надета петля на его трясущуюся шею. Но всё равно повесили – Илорин не стал отменять процедуру.

Затем стражи вынесли на площадь Знамя Эрфуртара, сняли чехол, открыв всеобщему обозрению Герб – Росомаху, и раттанарский капитан дворцовых стражей произнёс слова, поразившие всех. Ибо не были они словами присяги – ритуала, ставшего уже обычным с начала этой войны. Илорин просто заявил так:

– Я, капитан Илорин, командир дворцовой стражи Раттанара, как старшее по должности лицо раттанарской армии среди находящихся на территории Эрфуртара раттанарцев, принимаю под руку короля Василия Седобородого королевство Эрфуртар сроком до конца войны с Масками. Обязуюсь поддерживать на территории королевства закон и порядок, установленный для всех королевств, живущих под управлением Хрустальной Короны.

Сработало! На одну сторону монет Эрфуртара вернулась Росомаха, на другую сторону улёгся портрет Седобородого. Четвёртое королевство свалилось на Василия по дороге в Скирону, и войну Маскам от имени Эрфуртара он объявил со спины Грома, не сходя на землю.

«– За такое дело рыцарских шпор маловато будет, сир!»

«– Согласен, Капа. Но мы же придумаем что-нибудь? Не так ли?»

2. Скирона, офицерская школа.

Присоединение четвёртого королевства несколько улучшило настроение Василию, но не надолго. В Скирону монарх въехал мрачнее тучи и сразу пожелал увидеть старого ковродела Чхогана. Первый градоначальник Скироны беседовал с королём наедине, и ни одна живая душа не проведала темы их разговора. Ну, кроме Капы, разумеется. Чхоган беседой остался доволен, чего не скажешь о короле.

Приезд в Скирону Василия – как снег на голову – кое-кого из чиновников напугал, чуть ли не до смерти. Чего удивляться, если уровень разгильдяйства во всех министерствах, кроме военного, достиг небывалого размера. Ехавшего в офицерскую школу короля горожане узнавали, но встречали молча, как и прежде, и молчание это не было уже нейтральным, изучающим. Оно было недовольным, ибо власть, не соблюдающая законность, и допускающая чиновничий произвол, никогда не бывает желанной.

«– Что Вы решили делать, сир?»

«– Посмотрим, Капа. Сначала – Шильда, а там и чиновников очередь будет…»

Офицерская школа встретила короля пустыми коридорами: всех её слушателей и командиров собрали по приказу короля в актовом зале. Там же ждали Василия Готам, Астар, Геймар и Крейн. Срочное желание короля видеть своих подданных, без объяснения причин, всегда вызывает у них тревогу. И собравшиеся не скрывали недоумения, по-разному проявляя свою нервозность. Готам мурлыкал марш, легонько отбивая такт каблуком правого сапога. Астар всё время сверял память со списками армейских нужд – готовился рапортовать о проделанной работе. Там же, между списками, лежало его прошение королю о помиловании племянницы. Геймар усиленно смотрел в окно, наблюдая драку ворон из-за корки хлеба…

«Совсем, как мы, люди, – размышлял он. – Никто не желает уступать, и постоянно ищет слабых союзников против более сильного. Есть ли союзники у меня, и нужны ли они в этот раз?»

Причину внезапного приезда короля знал только Крейн, впервые сумевший не только предугадать, но и организовать действие – приезд – неправильного короля-иномирца. Это давало ему шансы на выдвижение в группу приближённых, то есть, занять привычное возле трона место – человека, монарху нужного, а, значит, и влиятельного. Во всех четырёх королевствах влиятельного.

Вот и король.

– Здравствуйте, господа! – Василий бегло оглядел зал. – Перестройте классы так, чтобы я мог видеть их лица! Все лица…

Начальник школы – пожилой и хорошо упитанный капитан – отдал команду классным наставникам, и те выстроили классы вокруг зала в один общий ряд.

– Я не вижу в строю преступницу.

– Она в карцере, сир. Арестована по моему приказу, – начальник школы удручённо развёл руки – другого, мол, выхода не было.

– Вы знали? – вопрос короля адресован был Готаму.

– Так точно, сир! Это право начальника школы: подвергать наказанию своих учеников.

– Вина доказана?

– Вина сомнений не вызывает, сир…

– Ещё раз спрашиваю, всех: вина доказана? Где материалы расследования убийства? Готово ли дело к суду?

Королю протянули свитки с жалобой родителей погибшего курсанта, рапортом начальника школы и показаниями свидетелей. Василий бегло их просмотрел.

– Когда назначен суд?

– Ещё не назначен, сир…

– И как долго вы намерены были продержать Шильду в карцере без суда?

– Сир, меру наказания в данном случае определяет не суд. Это право начальника школы, – пояснил Готам. – Он один может принимать решение о судьбе своих учеников.

– Прекрасно. И каково ваше решение, капитан? Вы приняли решение по этому делу? Я не вижу на бумагах вашей резолюции.

– Принял, сир. Но ещё не успел исполнить…

– И? – от этого короткого вопроса короля на начальника школы повеяло смертельным холодом. Очень неприятно спросил король. Очень неприятно…

– Смертная казнь, сир… – едва слышно пробормотал он. – Смертная казнь…

– Это обычная практика в подобных случаях?

– Была бы она дворянкой – порка и изгнание из школы. Для простолюдинки наказание строже…

– И день казни назначен – на?… – подсказал король.

– День казни назначен не был, сир. Я не решил ещё – когда…

– Что же, давайте разбираться… Вместе и решим. Пусть приведут обвиняемую…

Один из офицеров школы выбежал из зала, и через некоторое время стали слышны приближающиеся шаги нескольких человек. Шаги сопровождал странный мелодичный звон.

– Что это!? Цепи!? У вас офицерская школа или каторжная тюрьма!?

Шильда вошла в зал в сопровождении двух курсантов с обнажёнными мечами. За ними следом протиснулся и бегавший за арестованной офицер.

– Цепи – необходимость, сир, – начальник школы говорил уже увереннее. – Совершенно неуправляемая девица, бросается в драку при первой же возможности…

Да, сходства с королём в этой избитой до синевы девушке сейчас определить было не возможно. Босая, в рваной курсантской форме, кандалы на руках и ногах, сбитые до крови костяшки на сжатых в кулаки пальцах и – завязанный кляпом рот. Опухшие веки почти полностью скрывали горящие бешенством глаза… Кто-то тяжело вздохнул рядом, и заозиравшийся король определил, кто – побледневший Астар ещё с шумом выдыхал воздух, когда встретился умоляющим взглядом с королём.

– Почему на обвиняемой кляп?

– Кусается, сир. Да и словами поносит хуже базарной торговки. За несколько дней ареста ещё нормального слова не сказала…

– Это и есть причина, по которой её показания не включены в дело? – король помахал свитками перед носом начальника школы. – Я не нашёл здесь ни одного её слова. Даже ссылок на её показания нет…

– Не на что оказалось ссылаться, сир – ни одного слова правды… А ложь в показаниях никому не нужна…

– Кто свидетели преступления?

– Я, сир! – назвался один из охранявших Шильду курсантов.

– И я, сир! – откликнулся второй охранник.

– Охрану обвиняемой поручили свидетелям обвинения!? – король как-то по лошадиному мотнул головой. – Может, потому и дерётся? Кстати, капитан, я же ясно приказал собрать в зале всех курсантов. Всех! Почему же эти двое не были здесь? Кто ещё отсутствует? Проверьте по списку, Клонмел. Ну, кого ещё нет?

– Наряды, посты, сир, – стал оправдываться начальник школы. – Десять человек находятся в данный момент… исполняют служебные обязанности, сир.

– Даю вам пять минут, чтобы заменить всех отсутствующих на моих стражей. Когда король говорит, что хочет видеть всех курсантов школы, вы не имеете права поступать по-своему…

– Служба, сир, требует нахождения часовых на постах при любых обстоятельствах…

– На посты заступают по очереди?

– По списку, сир, составленному начальником школы… – это уже пояснил Готам.

– Кто из отсутствующих не должен был сегодня находиться на посту?

– Но, сир, мы допускаем замены в очереди по рапортам курсантов…

– Покажите мне рапорта! Я жду! Кто именно из курсантов так старательно избегает встречи с королём? Или это вы не желаете мне их показывать?

Некоторое время ушло на доставку отсутствующих. Капа стала донимать короля?

«– Сир, да помогите же ей! Она вот-вот упадёт в обморок!»

«– Если это случится, я буду разочарован. Сейчас – никаких послаблений!»

«– У-у, зверь!»

– Теперь все здесь, сир, – доложил начальник школы.

– Клонмел? – король вопросительно посмотрел на сержанта.

– Одного нет, сир. Тут начёркано в списке – никак не разберу имени…

– Капитан?

– Этот курсант исключён из школы за недостойное поведение. Буквально два дня назад, сир.

– Тоже убийца, капитан?

– Никак нет, сир. Просто груб и не уважает товарищей…

– И презрительно отзывался о традициях школы, – помог начальнику один из классных наставников.

Король заметил, как дрогнули распухшие веки Шильды, когда начальник школы назвал исключенного курсанта, и одинокая слеза поползла по распухшей, синего цвета, щеке.

– Он – скиронец?

– Кто, сир? – не понял начальник школы.

– Изгнанный нарушитель порядков школы. Клонмел, помогите командирам найти его адрес и доставьте сюда. Пока же я задаю вопрос ко всем присутствующим. Кто желает рассказать мне, как на самом деле происходили события в школе, когда был убит один из курсантов?

Никто не ответил королю, но в глаза ему не смотрели, находя более интересные объекты для изучения, чем злые зрачки короля. Только Шильда, встретившись взглядом с Василием, выпрямилась, гордо и независимо, насколько это позволяли кандалы и избитое тело.

– Что ж, молчание вполне красноречиво, – сказал король. – Кресло мне! И обвиняемой! Будем ждать единственного на всю школу храбреца…

Принесли кресла. Король уселся и показал Астару, что он может оказать помощь племяннице. Тот поспешил выполнить распоряжение короля, и никто ему не препятствовал. Удручённые курсанты, охрана преступницы, отступили от неё на шаг, и не помешали Астару, даже когда он стал снимать кляп. Начальник школы хотел запретить такое самоуправство, но, глянув на короля, побледнел и не двинулся с места. Открытый от возмущения рот капитана захлопнулся с громким стуком, словно упала крышка сундука.

Едва отворились двери зала, впуская Клонмела и бывшего курсанта, как изгнанник закричал:

– Ваше Величество! Шильда не виновна! Убитый угрожал ей мечом…

– Мечом? Зачем, с какой целью?

– Он сказал, что хочет пометить шлюшку короля…

– Так и сказал?

– Да, сир. И попытался мечом разрезать ей щёку…

– Это и есть та ложь, что не попала в материалы следствия, капитан?

– Н-но… сир…

– Разве угроза жизни не требует защиты? А нанесённое оскорбление?

– Она, защищаясь, заколола его, – продолжал показания изгнанный курсант, – его же собственным кинжалом заколола…

– Шильда была безоружна? Вы не ошибаетесь?

– Это был кинжал убитого, сир…

– Причина? За что убитый напал на Шильду?

– Причина в табеле зимних испытаний сир! Загляните в табель!

Клонмел, видимо, по дороге сюда уже узнал все подробности, и принял меры. Королю стоило только оглянуться в поисках возможного владельца табеля, как сержант протянул ему нужный свиток.

– Верховая езда: лучшая оценка у Шильды… Стрельба из лука – у неё второй результат. Поединок на тренировочных мечах – шесть побед из восьми схваток… И это результаты девушки, пришедшей в школу на полгода позже своего класса! – король захохотал. Смеялся он долго, но, перестав, не стал весёлым. Скорее – ещё более злым. – Разве эти цифры – не доказательство того, что Шильда находится на своём месте в школе, и достойна быть офицером больше, чем многие из вас? Позавидовали! Девчонке позавидовали! И не победить её захотели, улучшив свои результаты, а оскорбить и унизить! Какой позор всему мужскому племени! Да вы не офицеры! Шпана, дешёвые сволочи… Вас – в армию? Ну, нет…

Василий встал, прошёлся по залу.

– Итого, что мы имеем. Первое: дурно воспитанный молодой идиот оскорбляет девушку и угрожает ей увечьем. Вооружённый – против безоружной. Он – настолько бездарный солдат, что не только не добивается цели, но и гибнет от собственного оружия. Что ж, каждому – своё: на что напросился, то и получил. Вы ни в чём не виноваты, Шильда… То ли понятия о чести у вас, господа курсанты, неверные, то ли вы все трусливы сверх меры… Вы не того человека боитесь, господа курсанты… Я, пожалуй, пострашнее вашего начальника школы буду… Всем советую подумать вот о чём: оскорбляя людей, в чьей судьбе принимает участие король, вы оскорбляете самого короля. Знайте, что за сплетни и враньё наказывать буду строго… За попытку обмануть короля начальник школы от должности отстраняется… Разжаловать до рядового, из армии гнать без сохранения пенсиона. Вы – дворянин?

– Да, сир…

– Больше нет – дворянства я вас лишаю. И потрудитесь говорить мне «Ваше Величество»… Сегодня же передать все дела по школе преемнику… Готам, подыщите толкового офицера на место этого… скота… Всех лжесвидетелей из школы исключить: офицер должен быть храбрым, офицер должен быть честным… Я не смогу этим людям доверить командование моими солдатами… Теперь с вами, Крейн. Я расскажу, зачем вы написали мне письмо об этом прискорбном случае. Если я в чём-нибудь ошибусь или намеренно совру – поправьте меня, не стесняйтесь. Итак, король бросается в Скирону, узнав, что человек, которому он доверял, и за которого он поручился, совершил тяжкое преступление. Здесь король знакомится с обстоятельствами дела, на ваш взгляд – дела ясного, непрошибаемого дела, и, спасая от гибели свою преступную протеже, как вы написали, сам попадает в зависимость от хитрого интригана Крейна. Вы же не знали, что всё это дело – лживо от начала до конца? Или знали?

– Не знал, сир! Клянусь, не знал! Я уверен был…

– Я верю, что не знали. Не настолько вы дурак, чтобы пытаться таким глупым трюком обрести власть над королём. Но, тем не менее, я не желаю видеть вас больше ни в Баронском Совете, ни в столице, ни где-либо ещё. Сидите в своём поместье тихо, как мышь, и благодарите всех богов Соргона за то, что я помню – кто мне присягал от имени Скиронара… И молите их всеми известными вам молитвами, чтобы я никогда не забыл этого…

Король подошёл к Шильде:

– Извините меня за бестактность, но скажите мне, не было ли вам нанесено ещё какого-либо оскорбления, кроме побоев? – тихо, так что не слышал даже стоящий рядом Астар, спросил он. – Если да, кивните только головой, и я усеку этих сволочей на необходимую часть. Вы поняли, что я имею в виду?

Шильда задумалась, сообразила:

– Нет, сир. Они не осмелились, – с трудом произнесла она разбитыми губами. – Я бы ещё кого-нибудь убила…

– Да, они того заслуживают. Но смерть иногда слишком лёгкое наказание. Шильда, вы поняли, почему я не освободил вас сразу? Не вставайте, отвечайте сидя.

– Поняла, сир. Вы хотели, чтобы до всех дошло, что именно они натворили одним своим молчанием, – всё так же трудно ответила она. – Спасибо за вмешательство, сир…

– Пустое, девочка, из вас выйдет славный командир. Астар, Скиронару нужна нормальная власть… Я виноват, что не принял вовремя необходимых мер. Надеюсь, вам есть на кого переложить заботы о снабжении армии, так как с этой минуты вы – вице-король Скиронара…

3. Скирона, королевский дворей.

Василий с удовольствием устроился в прежних своих комнатах – словно домой вернулся. Не было у него в Соргоне более родного и обжитого места, чем этот, принадлежавший лично ему, уголок королевского дворца Скиронара.

Огорчало, правда, отсутствие надёжных друзей, Бальсара и Эрина, но и те лица, что окружали сейчас короля, не были ему враждебны. В кабинете с королём сидели Готам, Астар и Геймар. Ожидали появления ещё двоих вызванных Василием людей. Пока же слушали беззлобные нотации Седобородого, посвящённые событиям и в офицерской школе, и в королевстве вообще.

– Я не понимаю вас, господа! Не понимаю, как можно было не сообщить мне о неприятностях Шильды! Вы не доверяете своему королю? Разве я дал вам повод сомневаться в моём уважении к вам или к вашему мнению? Почему надо было ждать, пока интриган Крейн, затеет эту идиотскую игру со мной, и тем самым спасёт девочку от гибели? Её же могли казнить в любой момент! И только вмешательство Крейна удержало этих скотов от расправы. Что за дурные привилегии начальнику школы? Кто и когда дал ему право самолично решать судьбу курсантов? Кем бы ни было даровано это право, хоть самим Разящим, я отменяю его. Никто не будет, без суда и следствия, наказывать провинившихся таким жестоким образом. Только в боевой обстановке я разрешаю командиру выносить единолично смертные приговоры за трусость и предательство. Во всех иных случаях будьте добры затевать суд. Пусть трибунал решает дела с военными, определяет наказания и степень вины… Почему вы не написали мне, Готам?

– Виноват, сир. Дело казалось совершенно ясным, и я не предполагал… Крейн сказал, что уладит, что он знает, как… Виноват, сир, что тут ещё скажешь…

– А вы, Астар? Ваша племянница в опасности, а вы – молчите, ни слова королю… В чём причина, Астар?

– Начальник школы был в своём праве, и ничего нельзя было сделать без применения силы. А Крейн пообещал, что справится, если ему не мешать… Как старший в доме Крейнов, он имел возможность воздействовать на своего родича…

– Начальник школы – родственник Крейна!?

– Дальний, сир…

– Так я, возможно, слишком мягко обошёлся с бароном! Если они – родичи, то вполне могли действовать совместно.

– Крейн был обманут, сир. Обманут, как и все мы. Я готов любой клятвой поклясться, что барон не знал правды, – Готам даже вскочил в волнении. – Я не люблю хитрого лиса, но уверен, что на такую подлость он не способен. Крейн – человек чести, если можно это понятие применить к интригану. Он не стал бы пачкаться в подобной грязи…

– Что ж, тем лучше. Как думаете, Астар, может и Баронский Совет распустить, как неэффективный в военных условиях? Всё меньше палок будут втыкать вам в колёса.

– Пусть заседают, пусть совещаются – реальной власти у них и так нет. Но в Совете они все будут на виду, не то, что по поместьям сидючи. Для дела я буду выдёргивать толковых, к министерствам прикреплять. Если Вы не против, сир.

– Я не против: делайте, как считаете нужным.

Видя короля таким раздобревшим, Геймар решил рискнуть:

– Сир, не поспешили ли Вы с назначением вице-короля?

– Поспешил!? Скорее, отстал на месяц. Попробуй, теперь, исправь упущенное.

– Я говорю не об этом, сир. Вице-король, безусловно, нужен. Но кандидатура…

– У вас была другая, советник? Кто же? Барон Брашер не может – он держит хафеларскую границу, и вполне там на месте. Барон Готам тоже при деле, и заменить мне его некем: военные министры, знаете ли, под ногами не валяются. Крейна я отстранил – не его же назначать. Уж не вы ли сами, барон? Но вас я не рассматривал даже на самый безнадёжный случай, – Василий явно насмехался над Геймаром. – Если бы вы были способны влиять на жизнь королевства, такого бардака не случилось бы.

– Кто мог знать, что на Шильду нападут, и она убьёт, защищаясь?

– А Шильда здесь при чём? Я предпочёл удалить Крейна от Двора за интриги, чем отдавать под суд за полный развал в министерствах. Тогда бы он не отделался ссылкой. Нельзя же до такой степени пускать государство на самотёк… А вы не вмешивались. Ждали, когда Крейн споткнётся, чтобы его заменить? А что же – дело? Или вы способны приносить пользу, только будучи главным? Это самообман, советник. Вы получили бы в итоге то же, что и Крейн. Страной нельзя управлять через день, и по одной только прихоти. Право быть главным надо заработать, а вы работать не хотите.

– Это я не хочу!? Сир!!!

– Не надо, барон. Вы – советник короля. Это не значит, что вы должны узнать любыми путями, чего именно хочет король, и затем посоветовать ему – сделать так, как он хочет. Чтобы советовать королю, вы должны знать о деле, по которому советуете, не меньше короля… А то и – больше. Как же иначе советовать?

– Но Вы, сир…

– Хотите сказать, что наше положение сходно? Вовсе нет. Я, как вам известно, не советник короля. А потому не даю советов. Я приказываю, барон… Но приказываю не от фонаря, не с бухты-барахты, не по капризу своей левой ноги… Я приказываю делать только то, что сделать необходимо, без чего победа не состоится либо будет оплачена слишком дорогой ценой, – Василий встал и заходил по кабинету. – Не думайте, что всё так просто: я сказал, и побежали исполнять. Нет, барон. От людей нельзя требовать невозможного – они не подчинятся. Невозможное совершают добровольно, по зову души, по зову сердца… И только тогда, когда нет выбора…

– Выбор есть всегда, сир. Илорин, например, мог отступить…

– Нет, барон, не мог. Есть такие понятия, как долг и честь. И они сильно ограничивают выбор у того человека, который следует им в своей жизни. Не мог Илорин отступить, запустив Безликого в Раттанар. Он должен был сделать всё, что было в его силах, чтобы не пустить, или хотя бы ослабить врага. И выиграть для нас время… Вот так и совершается невозможное. Не каждый способен на это, но мы учимся, мы развиваем умение исполнять свой долг, как и умение не совершать бесчестных поступков. Илорин был готов пожертвовать собой ради долга, и каждый его солдат, видя эту готовность командира, последовал его примеру. Долг и честь, барон! Долг и честь! Поэтому, стремясь к власти над людьми, нужно чётко себе представлять, как далеко вы сами способны зайти. Вы понимаете меня, Геймар?

– Вряд ли я бы остановился, если бы даже пришлось повесить каждого сотого из моих подданных…

– Значит, не понимаете. Жаль. Я не о расправах вам говорю. Знаете ли вы границу, до которой дойдёте сами – ради народа, подвластного вам? Готовы ли выкупить у Судьбы его благополучие ценой собственной жизни, собственной головы? Один мой друг так учил меня: если ты не готов за свои убеждения, за своё дело в любой момент заплатить своей кровью, то или убеждения твои ничего не стоят, либо ты сам ничего не стоишь, либо и то, и другое ничего не стоит. Вы, бароны, как раз и не понимаете, что власть имеет обратную сторону: тебе будут подчиняться до тех пор, пока ты сам подчиняешься необходимости. Король – не всевластный бог! Король – главная жертва на заклании во имя процветания государства!..

Астар и Готам переглянулись: у обоих мелькнула мысль, что не напыщенного Геймара поучает сейчас король – по лицу советника было видно, что ни одно слово Василия не затронуло чёрствого сердца упрямого барона – а объясняет своему вице-королю те тонкости и нюансы власти, которые уже успел прочувствовать на собственной шкуре. Василий просто делился своим опытом недолгого правления с теми, кто такого опыта не имел. Говорил король ещё долго, и Готам, которого этот разговор касался в меньшей мере, чем Астара, не пропустил ни единого слова короля.

Потом приехали Брей, сын Готама, и Котах. Они и были теми людьми, которых ждали в кабинете у короля. Собственно, задание у Василия было для Котаха, но тот, вместе с остальными пятью бывшими разбойниками, служил под началом у Брея, а через голову командира король действовать не хотел. Котаха, после обмена приветствиями, он сразу ошарашил вопросом:

– Сэр рыцарь, считаете ли вы, что все ваши долги народу Скиронара уже уплачены?

Котах побледнел, и шрамы, полученные в бою под Скироной, проступили на лице багровыми рубцами.

– Сир, я… Мне…

– Я задал вам этот вопрос, потому что хочу знать: любое ли задание вы готовы выполнять, или только на поле боя, лицом к лицу с явным врагом? Не торопитесь с ответом: моё задание может оказаться неприемлемым для вас, для ваших понятий чести. Я не неволю вас: вы вправе отказаться от него, но я не знаю ни одного человека, который бы лучше подходил, чем вы.

– Задание связано с моим прошлым? – Котах спросил глухо и как-то потеряно.

– Лишь частично. По дороге в Скирону мы столкнулись с людоловами. Вам знаком такой способ зарабатывать деньги?

– Слышал, сир. Но я…

– Я понимаю, что вы не занимались подобным промыслом. Но мне сказали, что в Скиронаре людоловами леса кишмя кишат. С этим я и обращаюсь к вам. Можете ли вы, используя свой прежний опыт, свои прежние знакомства, очистить леса Скиронара от этой пакости? Я думаю, что и другие королевства страдают тем же недугом.

– Сир, вы же видели герб, которым наградила меня шкатулка сэра Эрина. Разорванная бандитская маска и девиз: ЖИВУ БЕЗ МАСОК. Весьма остроумно и двусмысленно. Если людоловы поставляют лысых для Безликого, то я… Я воюю с Масками, сир, а, значит, и с людоловами. Кому я буду подчинён?