Текст книги "Найденыш (СИ)"

Автор книги: Василий Блюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 9

Тела немеют от неподвижности, переполненные напряжением мышцы готовы взорваться, сметая смертельным вихрем стали заслон из противников, миг, другой и польется кровь, обильно орошая жадную к влаге землю. Но что это? Далеко, за пределами рощи, раздается крик. Один из воинов, в роскошном доспехе и знаками отличия на грудном панцире, останавливается, замедленно поворачивается, прислушиваясь, остальные послушно замирают, ожидая команды. Крик доносится вновь, в голосе зовущего нетерпение. Вожак мгновение вслушивается. Короткий жест отмашки, и вот, уже воины торопливо двигаются назад, стремительно удаляясь от места, так и не состоявшегося, сражения.

Со скрипом разогнулся лук, Мычка спрятал ненужную более стрелу в колчан, выпуская ярость, с шумом выдохнул Шестерня, коротким жестом бросила клинок в ножны Себия, лишь Зола не пошевелился, словно, и не почувствовал вытягивающего душу, звенящего, словно натянутая струна, момента смертельно опасности.

Дерн проследил, как воины вышли из рощи, разбрелись по кораблям, а немного позже, и сами ладьи замедленно взмыли, исчезнув из поля зрения. Еще некоторое время слышался гулкий звук, после чего, наступила тишина. Шестерня вложил секиру в петлю, смахнул со лба пот тыльной стороной ладони, сказал хрипло:

– Сколько живу, от силы пяток разочков летающие ладьи видал, да и то, издали, а тут… – Он покачал головой, пробормотал сокрушенно: – Что-то в мире происходит неладное.

Себия поежилась, произнесла с испугом, к которому примешивался восторг:

– Когда я жила в пещерах, даже не думала, что такое возможно. Наверное, это незабываемое ощущение парить в небе, словно птица… – Заметив удивленные взгляды друзей, она оборвала себя на полуслове, враз посерьезнев, сказала: – Вы заметили, что все эти воины – вершинники, да что там воины, вообще все!

– Не заметили. Не до того было, – хмуро ответил Дерн.

– Мы там наследили столько, что и ребенок сможет без труда определить, сколько нас было и куда направились, – задумчиво произнес Мычка. – Непонятно, почему они не завершили поиски.

– Может и завершили, – буркнул Зола, что, наконец, вынырнул из размышлений. – Но, возможно, все гораздо сложнее, чем мне кажется, поэтому…

– Поэтому, пока они не вернулись, и не принялись разбираться со сложностями, нужно выдвигаться, – закончил за него Дерн. – И чем быстрее, тем лучше.

– А с этим что? – Мычка кивнул на спасенного, о котором уже успели забыть.

Мужчина стоял оперевшись плечом о дерево, с интересом вслушиваясь в разговор, хотя, судя по отстраненному выражению лица, не понимал ни слова. Ощутив к себе внимание, он встрепенулся, взглянул вопросительно.

– Все остается в силе, – ответил болотник с нажимом. – Я не для того приводил его в чувство, чтобы оставить при первом намеке на опасность. Он идет с нами.

Пожав плечами, Мычка развернулся, зашагал в сторону обратную той, куда совсем недавно опускались удивительные корабли, и где чернело зловещее пятно выгоревшей земли. Остальные потянулись следом. Дождавшись, когда спутники уйдут вперед, болотник поднял с земли котомку, ободряюще похлопал нового спутника по плечу и, объяснив жестами, чтобы тот шел следом, зашагал за товарищами.

Остаток дня прошел без происшествий. Сперва, двигались вполсилы. Дерн, время от времени, косился на новообретенного спутника, опасаясь, что тот отстанет или, чего доброго, упадет без сил. Но незнакомец оказался, не в пример, вынослив, невысокий, плотного телосложения, он без остановки шагал вперед, не выказывая усталости. Болотник оглядывался все реже, а затем, и вовсе перестал, успокоившись относительно физической формы подопечного.

Остальные изредка посматривали на новичка, кто с интересом, а кто с недоверием. Не самый удачный наряд, поначалу казавшийся нелепым, вскоре примелькался, и взгляды наемников, если и обращались в сторону незнакомца, то задерживались в основном на лице, оставляя прочие элементы фигуры без внимания.

Спасенный оценивающих взглядов не замечал, а если и замечал, то не подавал виду. Сохраняя на лице доброжелательное выражение, он то и дело, вертел головой, с неподдельным интересом разглядывая совершенно непримечательные вещи: далекая рощица, причудливый куст, висящая в небе птица, на все он смотрел с каким-то детским любопытством. На него, сперва, косились настороженно, но вскоре, привыкли и перестали замечать, вспоминая лишь в моменты, когда, не в силах сдержать изумление, спасенный издавал восхищенный возглас, всматриваясь в какую-нибудь очередную непримечательную деталь ландшафта.

Пару раз, в отдалении, замечали точки воздушных судов, мелькающих высоко в небе на пределе зрения, но не обращали особого внимания, однако, после того, как один из кораблей вдруг подлетел ближе, и некоторое время, висел над головами, Мычка изменил тактику. Проводив взглядом уносящийся вдаль корабль, вершинник свернул к ближайшей группке деревьев, по мере продвижения на запад попадающихся все чаще, и отныне выбирал путь так, чтобы поблизости всегда находилась небольшая рощица, куда и отходил отряд, в случая появления незваных гостей.

Изгибы значительно удлинили путь, порой, чтобы пройти мимо рощицы, приходилось делать изрядный крюк, а резкие броски под защиту деревьев усиливали недовольство, но спутники сдерживались, лишь сдавленно чертыхались, при очередном предупредительном окрике вершинника. Наконец, Шестерня остановился, сказал, с трудом сдерживая раздражение:

– Чем скакать по кустам, как зайцы, не лучше принять бой?

Переведя дух, Дерн поинтересовался:

– А ты помнишь, сколько их в одной такой лодочке?

– И сколько: десять, пятнадцать? – запальчиво воскликнул пещерник. – Да хоть двадцать! Неужто – не сдюжим, с нашим-то мастерством.

Мычка спросил с иронией:

– А если они, чем помощнее, шмальнут, не сходя на землю? Помнишь, давеча, какую громадину такие вот лодочки завалили?

В разговор вклинился Зола, прошептал, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло:

– Не шмальнут. Регулярная армия не занимается уничтожением обычных путников. – Он помолчал, добавил рассудительно: – К тому же, каждый выстрел из такого оружия должен тянуть на приличную сумму, чтобы вот так, запросто, палить по каждому встречному – поперечному.

– Разве это была не магическая атака? – осторожно поинтересовалась Себия. – Я не знаю оружия, способного наносить удары такой мощи.

– Я тоже не знаю, – согласился Зола. – Но это не магия. Пока над городом шел бой, а некие наемники стояли, раззявив рты, я провел беглый анализ атмосферы и могу с уверенностью утверждать – это не магия. Что-то близкое, возможно, сходное в основах, но не магическое манипулирование.

С Золы, что становился неумеренно многословен, едва дело касалось магии, Мычка перевел взгляд на спасенного, скромно стоящего в сторонке, разглядывая ползущую по стволу дерева козявку. Сказал, не обращаясь ни к кому в отдельности:

– А вы заметили, что наш новый товарищ питает слабость к природе?

Сбитый с мысли, Зола поперхнулся, сказал с неудовольствием:

– А не все ли равно?

Мычка произнес задумчиво:

– Уделять столько внимания несущественным мелочам и не видеть намного более важного… Вы заметили, что он даже не поднимает головы, когда в небе появляется корабль?

– Может, ему не интересно, – пожал плечами Дерн. – Мало ли, какие у людей причуды.

– Или зрение слабое, – поддержала болотника Себия.

– Головой он ударился, вот и не обращает. И бабочками любуется от того же, – проворчал Зола.

Шестерня хохотнул, сказал с подъемом:

– А может, это от зелья, что ему Дерн влил? Вот помню…

Оборвав пещерника, Мычка сурово произнес:

– Передохнули – двигаем дальше.

Для ночлега облюбовали небольшую рощу. Под громадами древних дубов нашлось достаточно валежника, и вскоре, пламя уже вгрызалось в сухую древесину, весело потрескивая и отстреливая мелкими злыми искрами. Пока все собирали хворост, Мычка исчез, а когда вернулся, товарищи с удивлением заметили в его руках массивный шар. Судя по всему, ноша оказалась не легка, лицо вершинника побагровело от усилий, мышцы на руках вздулись. Остановившись возле костра, Мычка бросил шар, вздохнул с облегчением. При ударе о землю шар развернулся, оказавшись огромным броненосцем.

Спасенный, что до того бродил по лагерю с отрешенным видом, приблизился, с интересом уставился на броненосца. Когда Мычка приступил к разделке, тот вдруг, протянул руку, указывая на нож, что-то произнес на своем свистящем наречье. Вершинник помедлил, замедленно протянул нож. Незнакомец осторожно взял, подсел к броненосцу, некоторое время смотрел, затем коротким точным движением располосовал тушку. Глядя, как новичок ловко управляется с тушкой, деловито снимает кожу и нарезает мясо аккуратными ломтями, Мычка успокоился, похоже, их новый знакомый тяготился своим положением, и пытался быть хоть в чем-то полезным.

Себия, некоторое время, молча наблюдала за действиями незнакомца, после чего, подошла к Мычке, сказала негромко:

– Если ты доверяешь нож, не лучше ли снабдить его настоящим оружием? Полагаю, нам еще предстоят схватки, и руки лишними не будут.

Мычка задумчиво покивал, отошел в сторону, но немногим позже, когда нарезанное ломтями мясо нанизали на палочки, что, в свою очередь, воткнули в землю возле пламени, взял незнакомца за руку, отвел в сторонку. Остальные искоса наблюдали за его действиями. Мычка вытащил мечи, один, развернув рукоятью, протянул напарнику. Тот осторожно взял оружие, повертел в руках, взмахнул раз, другой.

Глядя, как незнакомец размахивает мечом, Себия поморщилась, сказала с досадой:

– Похоже, его не интересуют не только летающие корабли, но и оружие.

Шестерня громко сглотнул, от поджаривающейся дичи шел такой дух, что он с трудом сдерживался, чтобы не начать пожирать еще сырое мясо, сказал ободряюще:

– Не переживай. Вот он сейчас прикидываться перестанет, и Мычку с одного удара р-раз!..

Звякнуло, мимо, опасно сверкнув в отблесках огня, пролетел меч, воткнулся неподалеку в землю. Пещерник повернул голову, взглянул на Мычку, что, опустив меч, стоял с хмурым видом, затем перевел на незнакомца, тот с виноватой улыбкой разводил руками, всем видом показывая, что сделал это не специально.

– С одного удара, говоришь… – Себия досадливо сплюнула, отвернулась.

Шестерня взъерошил бороду, пробормотал обескуражено:

– Что ж поделать, не уродился человек воином. – Помолчал, добавил без особой уверенности: – Может, что другое умеет, полезное…

Мычка сходил за мечом, вернулся, вручил вновь. На этот раз, бой продолжился чуть дольше, соперники обменялись не одним, а тремя ударами, но, в итоге, с тем же результатом – Мычка отправился за мечом, а чужеземец с грустным видом отошел в сторону.

Зола шевельнулся, произнес неуверенно:

– Может магией владеет? Надо бы провести пару экспериментов.

– Нет уж! – Дерн выставил перед собой ладони. – Давай как-нибудь в другой раз, когда условия будут более подходящие.

– Это когда? – обиженно поинтересовался маг.

– Когда нас не будет рядом, – отрезал болотник.

Шестерня возбужденно завозился, сказал с подъемом:

– А чего? Пусть попробует. Зола у нас хороший учитель, терпеливый. С его помощью даже у меня как-то раз огнешар получился. Вдруг, и у этого тоже.

На этот раз, на Шестерню неодобрительно посмотрели все, включая Золу.

Вершинник подсел к костру, внимательно осмотрел мясо, что уже подрумянилось, покрылось хрустящей корочкой, поразмыслив, произнес:

– Может, он действительно ничего не умеет, а может, и умел что, да забыл. Вспомните, каким, а главное, где мы его нашли: без одежды, без сознания, в центре опаленного пятна земли. Уже то хорошо, что идет – не жалуется. Дойдет с нами до города, или, на худой конец, до ближайшей деревушки, там и оставим.

Подводя черту под разговором, Дерн произнес:

– На этом и порешим. А пока, давайте ужинать, что-то утомился я за сегодня от летунов прятаться, да и мясо готово.

Судя по тому, с какой скоростью расхватали колышки с мясом, Дерн выразил всеобщее желание. Дневной переход под палящим солнцем истощил силы и вызвал жгучий голод, так что путешественники уже давно украдкой сглатывали слюну, в мечтах, уже в который раз, расправлялись с ужином.

Покосившись на чужеземца, что сидел неподалеку, глядя голодными глазами на пищу, Мычка махнул рукой, позвал:

– Эй, найденыш, подходи и ты, еды на всех хватит.

Чужеземец встал, замедленно приблизился. В отсветах огня он ничем не отличался от прочих людей, во множестве встречающихся по всему миру: открытое лицо с широкими скулами, высокий лоб, нос с небольшой горбинкой, лишь мощный, волевой подбородок с ямочкой несколько не вязался с большими задумчивыми глазами, на самом дне которых затаилась непонятная печаль.

Благодарно кивнув, он выбрал одну из оставшихся палочек с мясом и уже хотел вернуться на место, когда Шестерня, придержал его за руку, сказал деловито:

– Постой. Ведь у тебя должно быть имя. Без имени неудобно. К примеру, меня, – он ткнул себя рукой в грудь, – зовут Шестерня. – Повторил по слогам: – Шес-тер-ня! Его – Мычка. Вон тот, зеленый – Дерн, а тот с палкой – Зола. Ну и, конечно, Себия.

ГЛАВА 10

Все улыбались, слушая, как пещерник представляет их чужеземцу, лишь Зола нахмурился, сравнение посоха с палкой неприятно резануло слух мага. Чужеземец вслушивался в слова Шестерни, на его лице от попыток понять отразилось мучение, к тому же от мяса, что он удерживал на палочке возле груди, шел одуряющий аромат, от которого смешивались мысли, а желудок начинал яростно ворочаться, требуя пищи.

Глядя на мучения чужеземца, Себия сжалилась, сказал с укоризной:

– Шестерня, отпусти ты его, пусть хотя бы поест. На голодный желудок чужой язык воспринимается плохо.

Но пещерник казался неумолим, удерживая чужеземца за руку, он несколько раз повторил имена, указывая при этом на каждого, пока пленник не начал кивать, раз за разом, повторяя имена, сперва, ужасно коверкая, но затем, все лучше и лучше. Шестерня кивал, удовлетворенно улыбался, когда, наконец, имена зазвучали, как они есть, почти без искажений, ткнул пальцем в грудь пленнику, поинтересовался:

– А ты, как звать тебя?

Тот ответил длинной трелью с переливами. Не выдержав, хмыкнул Дерн, звонким колокольчиком засмеялась Себия, даже Зола улыбнулся. Мычка хлопнул Шестерню по плечу, спросил насмешливо:

– Ну что, доволен? Теперь повтори, разочков так сто, глядишь, сможешь воспроизвести.

Пещерник пригнул голову, сказал упрямо:

– Нет уж, коль с нами идет, пусть и говорит по-нашему. И имя ему дадим человеческое, чтоб язык не ломать. Предложите что, или мне самому придумать?

Прежде, чем кто-то успел открыть рот, Дерн произнес рассудительно:

– А чего мучиться. Мычка верно сказал – найденыш он, найденыш и есть.

Шестерня пошевелил бровями, отчего, его лицо смешно исказилось, пробормотал:

– Что ж, неплохое имя. – Добавил, глядя чужеземцу в глаза: – Ты будешь Найденыш, – для большей понятливости ткнул ему рукой в грудь.

Судя по всему, экзекуция настолько утомила незнакомца, а быть может, причиной тому послужил голод, что он сразу же, почти без искажений, повторил слово, после чего, отсел в сторонку, и, не откладывая, принялся за ужин.

Пробудились с первыми лучами солнца, быстро расправились с остатками ужина, и, не медля, выдвинулись. Пока собирались, Шестерня, припомнив вчерашнюю затею, негромко поинтересовался:

– Как спалось, Найденыш?

К всеобщему удивлению, чужеземец сразу же повернулся к пещернику, взглянул вопросительно. Дерн заметил, сказал одобрительно:

– Смотри-ка, запомнил. Вот уж не думал, что твоя метода окажется действенной.

Пещерник ухмыльнулся, сказал самодовольно:

– Это еще что. Вот пооботрется немного, будет болтать на нашем, как на родном, уж я постараюсь. – Проходя мимо чужеземца, он ободряюще похлопал его по плечу, еще раз повторил присвоенное имя.

Потянулись однообразные дни. Вставали засветло, завтракали остатками ужина и выдвигались в путь. Когда солнце достигало зенита, устраивали полуденный привал, облюбовав для этого одну из многочисленных рощиц, где в приятной прохладе укрытые от палящих лучей, восстанавливали силы. Пока Мычка ходил охотиться, остальные натаскивали хворост, устраивали костер, после чего, каждый занимался, чем хотел.

Дерн отыскивал какие-то, одному ему ведомые травы, часть из которых сушил, разложив на открытом солнце, иные, сразу же растирал в небольшой ступке, по капле добавляя какой-то дурно пахнущей жидкости то из одной, то из другой склянки, после чего, собирал получившуюся густую пасту в горшочек. Когда горшочек заполнялся, болотник вытаскивал из костра уголек, царапал на донышке хитрую завитушку и прятал горшок в котомку, предварительно, несколько раз обернув кусочком ткани.

Себия отходила в сторону, где, выбрав подходящую цель, обычно это было засохшее дерево, оттачивала мастерство, бросая из самых невозможных положений мелкие металлические звезды, миниатюрные кинжальчики и прочие невообразимые вещи, коих у подземницы оказалось великое множество. Закончив, она садилась, скрещивала ноги, закрывала глаза, и долгое время не двигалась, погружаясь в неизведанные пучины глубокого транса.

Пещерник усаживался поудобнее, отыскивая подходящий ствол дерева, чтобы, по его же словам, – было, на что плечам опереться. Пристраивал на коленях секиру и начинал любовно править оружие точильным камнем, вытравливая и без того сверкающего лезвия, одному ему видные неровности. Когда занятие наскучивало, или кто-нибудь из находящихся поблизости товарищей выражал явное утомление скребущими звуками, Шестерня убирал точильный камень, вешал секиру в петлю, укладывался в укромное место, и вскоре, окрестности оглашались молодецким храпом.

Зола отыскивал место почище, с осторожностью вытаскивал карту, что, от частого использования, порядком истрепалась, и погружался в размышления. Порой, маг подскакивал, начинал возбужденно метаться, после чего, осененный идеей, принимался быстро чертить концом посоха символы. Твердое дерево легко продавливало насыщенную влагой землю, и через некоторое время, все пространство вокруг покрывалось непонятными значками, так что, в итоге, Зола перемещался прыжками, опасаясь случайным касанием стереть важную деталь. Иногда, довольный результатом, маг начинал насвистывать, едва не пускаясь в пляс, но чаще, от бессилия осознать заложенный в карту смысл, приходил в ярость, в гневе вытаптывал работу и уходил из лагеря, успокоить взведенные нервы вдали от товарищей.

Чужеземец обычно просто гулял вокруг, порой сидел, созерцая какую-нибудь травинку, или играл с заползшим на руку жуком, подталкивая его пальцем то с одной, то с другой стороны, и радуясь, словно ребенок, когда жук, утомившись бежать по принуждению, принимал угрожающую позу, нападая на мучителя. Иногда Мычка брал его с собой, пространно объясняя основы охотничьего мастерства, впрочем, больше от скуки, чем всерьез, рассчитывая на то, что не понимающий ни слова спутник действительно чему-то научится.

Вернувшись, Мычка разделывал пойманную добычу, жарил, нанизывая на палочки, или, обмазав глиной, запекал, предварительно зарыв в землю и забросав сверху углями. Часть мяса съедалось сразу, остальное, завернутое в свежие листья, раскладывали по заплечным мешкам, оставляя на ужин, а, при особо удачной охоте, и на завтрак.

Пару раз, сильно отклонялись с пути, согласуя направление с требованиями Золы. Вытребовав остановку, маг, чуть ли не носом рыл землю, исследуя местность вокруг с упорством охотничьей собаки, но, за исключением старой выгоревшей проплешины, почти полностью заросшей травой, да вывороченной с корнем небольшой рощицы с остатками почерневших комлей, так ничего и не обнаружили.

На десятый день пути, впереди замаячили шпили далеких зданий. Подземница первой заметила высверки на горизонте, указав рукой, воскликнула с восторгом:

– Мне кажется, или мы, наконец, достигли желанной цели?

Мычка приставил ладонь козырьком ко лбу, всматриваясь в указанном направлении, произнес:

– Пока не достигли, не знаю, успеем ли к заходу солнца.

Подошел Шестерня, сказал мечтательно:

– Хорошо бы. Я, наконец-то, смогу выпить доброго пива, а то вода уже в глотку не лезет.

– Смотри, не подавись, – Дерн усмехнулся, – говорят, от местного пива деревенщина со второго кувшина без памяти валится.

– Это кто такое говорит? – пещерник угрожающе сдвинул брови.

– Болтают всякие, – уклончиво ответил болотник. Добавил с серьезным видом: – Нужно быть осторожнее, по крайней мере, первое время. Город незнаком, порядки другие. Не буду рассказывать все сплетни, что слышал об этом месте от заезжих купцов, но, если окажется правдой, хотя бы десятая часть, нужно быть осторожными втройне.

– А что рассказывают? – Себия взглянула умоляюще.

К подземнице присоединился Мычка, изогнув бровь, воззрился с вопросом в глазах. Дерн поморщился, сказал нехотя:

– Говорят, что город разделен на несколько частей: верхний, средний и нижний. Там огромные рынки, куда съезжаются купцы со всего света продавать чудесные ткани и невиданных зверей. Сказывают о многочисленных гильдиях, где, не покладая рук, трудятся известнейшие мастера, изготавливая доспехи, коим нет сносу, и оружие, что разрубает даже камни. – Глядя на зачарованные лица друзей, Дерн усмехнулся, продолжил тоном ниже: – Также говорят о скрытых храмах, где приносятся кровавые жертвы, и о тайных слугах властителя, что незримо следят за горожанами, выявляя недовольных. О чудовищах, что ночами выползают из расположенных под городом древних катакомб, пожирая припозднившихся путников.

С каждым словом Зола кривился все больше, под конец, не выдержал, сказал с презреньем:

– Нашел, что повторять, россказни пьяных посетителей таверн.

Дерн покивал, сказал мирно:

– Сказал, что слышал. Поведай ты, раз знаешь больше.

Зола приосанился, расправив плечи, произнес нараспев:

– Град, куда мы направляемся – средоточие науки. В нем располагается крупнейший университет магических ремесел, куда съезжаются маги и ученые со всего мира. При дворе там организована библиотека, где хранятся десятки тысяч трактатов на любые темы. Под чутким правлением достойных мужей здесь расцветают ремесла, достижения коих столь велики, что, не взирая, на тяготы пути, чужеземцы приезжают из далеких земель, стремясь приобщиться к достижениям цивилизованного мира. Правитель этих земель строг, но справедлив, не покладая рук, он беспощадно искореняет завистников, кои во множестве плодятся среди жаждущей поживиться за чужой счет черни.

– Да, да, – Дерн поддакнул. – Искореняет. К тому же собственноручно. Так и видится правитель с сияющим мечом, да по улицам. А от него завистники во все стороны. Но, конечно, не успевают, не успевают…

Прерванный на пике пламенной речи, Зола поперхнулся, взглянув на болотника, скалящего зубы в глумливой усмешке, холодно процедил:

– Кто хотел – понял, остальным без надобности, – отвернулся, оскорбленный.

Высоко над головами, в сторону города величаво проплыла ладья, чуть позже, в стороне, туда же, прошли еще несколько. Шестерня проследил взглядом, сказал озадаченно:

– Вот, значит, откуда они берутся. – Добавил, задумчиво: – Похоже, россказни о величии города не пустые байки.

– А кто говорил про байки? – Дерн взглянул пытливо.

– Так вон, Зола и говорил. – Шестерня кивнул в сторону мага, что по-прежнему, стоял отвернувшись. – Да, и ты тоже.

– У Золы свои байки, у меня свои, – произнес болотник непонятно. – Боюсь только, ошибаемся оба.

Когда солнце пошло на спад, вышли на дорогу. Идти сразу стало легче. Не желая лишний раз ночевать в открытом поле, пошли шибче, благо, уже можно было рассмотреть зубцы далеких стен. Обгоняя припозднившихся путников, торопливо бредущих в том же направлении, преодолели остаток пути.

По мере приближения, город предстает во всем своем величии. Расположенный на огромном холме, он напоминает невероятного размера муравейник. По краям, деревянные, расположились небольшие домики и лачуги, немногим дальше, начинается пояс каменных зданий, отличающиеся, как цветом, так и текстурой, использованные при строительстве каменные блоки настолько массивны, что даже на огромном расстоянии кажутся цельными скальными обломками. Местами, над общей серой массой возвышаются устрашающих размеров здания, в которых даже неопытный наблюдатель без особых усилий опознает храмы.

Вершину холма, словно гигантская корона, венчает дворец невиданных размеров. Разнесенные друг от друга на приличное расстояние башенки, соединенные высокой стеной, вонзаются в небо блестящими иглами, мелкими соринками трепещут на концах едва заметные прапорцы. Внутри, огороженные неприступными стенами, виднеются изящные строения, чьи крыши, покрытые блестками, в лучах заходящего солнца сверкают так, что больно смотреть.

– Если он столь прекрасен снаружи, то каков внутри? – с восхищением произнесла Себия.

– Скоро увидим, – бодро произнес Шестерня. По мере приближения к городу, лицо пещерника становилось все более оживленным, мысленно он уже пребывал в одной из городских таверн, приобщаясь к местному ассортименту хмельных напитков.

До окружающей жилые кварталы стены осталось еще порядком, но дыхание города уже ощущалось в полной мере: вокруг поднялись многочисленные домики бедноты, ветхие, покосившиеся стены, зияющие дырами крыши, во множестве возникли кучи гниющего мусора, источающие омерзительную вонь, по краям дороги, выставив, на показ, гнойные язвы, расположились калеки.

Глядя на снующие в переулках темные фигуры, кое-где собирающиеся группками, Мычка сказал едко:

– А вот, и первые представители. Надеюсь, в самом средоточии науки будет хоть немного почище. – Он бросил насмешливый взгляд на Золу, но тот пропустил колкость мимо ушей, посчитав ниже своего достоинства реагировать на столь низкопробные подначки.

Приблизились к стене. Высокая, в три человеческих роста, сложенная из грубых, поросших лишайниками каменных блоков, стена внушала трепет, угрюмая и неприступная, как скала. Глядя на покрывшие отдельные блоки многочисленные глубокие трещины и кучи каменного крошева у основания, Шестерня присвистнул, сказал с почтением:

– Древняя, однако, работа. Сколько ж этому граду лет?

Себия указала на свежие леса, возведенные вокруг особенно сильно разрушенных участков, сказала удивленно:

– Ремонт…. Но зачем?

– Стены укрепляют лишь в одном случае, – хмуро ответил Мычка. – Если есть опасность нападения.

На него посмотрели с недоверием, город производит своим величием неизгладимое впечатление, так, что сама мысль о том, что кто-то может покуситься на подобную мощь, кажется кощунственной, но Мычка не улыбался, и спутники нахмурились. Лишь лицо Найденыша осталось безмятежным. Несмотря на регулярные занятия, что ежевечернее устраивал чужеземцу Шестерня, Найденыш не преуспел в языке, понимая отдельные слова, и даже короткие выражения, он почти не говорил, отвечая односложным «да» или «нет» после напряженного раздумья; если же собеседник говорил зараз больше двух предложений, то мгновенно терялся, сникал.

Прошли сквозь арку врат. Огромные, чудовищной толщины створки, распахнутые настежь, глубоко вросли в землю основанием. Судя по окаменевшим кучам земли вокруг, ими не пользовались уже давно, упростив процедуру до лежащей под ногами проржавевшей цепи, что, с наступлением темного времени, натягивали, перегораживая проход. Охранники, сидящие по обе стороны врат, проводили друзей настороженными взглядами, но вопросов не задали.

Сразу же, за стеной началась мощеная булыжником мостовая. Покрытые слоем нанесенной с дороги степной пыли, камни мостовой, лишь с трудом угадывались, но, не смотря на это, чувствовалось – под ногами настоящая твердь, что не раскиснет при первом дожде, с чавканьем засасывая сапоги, не расплещется тяжелыми колесами груженых товарами повозок.

Вокруг поднимаются стены из дерева и камня, толстые бревна сменяются блоками из обожженной глины, а те, в свою очередь, уступают место каменным булыжникам обработанным столь умело, что между соседними камнями не просунуть лезвия кинжала. Вертя головами и поминутно восторгаясь, миновали жилой квартал, с опаской прошли мимо огромного здания храма, нависающего сумрачной скалой, для чего, пришлось перейти на другую сторону улицы, поскольку, у ворот храма громко вещал человек в сером балахоне, и вокруг скопилась изрядная толпа.

Зола, сперва, вслушивался в долетающие слова, но вскоре, скривился, зашагал быстрее. Шестерня, что с момента входа в город, что-то непрерывно высматривал по сторонам, всплеснул руками, воскликнул радостно:

– Наконец-то! А то я уже начал волноваться. – Он указал на гостеприимно распахнутые створки дверей таверны, где, прибитый над входом, красовался потрескавшийся бочонок.

Ощутив разлитый в воздухе тонкий аромат жареного мяса, наемники разом сглотнули, невольно ускорили шаг, стремясь быстрее добраться до вожделенного пиршества. Гулко ударило, шелест голосов заполняющих улицу горожан оборвался, люди застыли, удивленно оглядываясь. Послышался новый удар. Кто-то испуганно вскрикнул, указывая, взметнулась рука, за ней еще и еще, и вскоре все глаза оказались прикованы к стене храма, где змеилась глубокая трещина.