Текст книги "Найденыш (СИ)"

Автор книги: Василий Блюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 7

Сбоку, в поле зрения появляется силуэт, тускло мерцает металл, тело заученно изгибается, уходя от удара, а в следующий миг, меч устремляется к цели. Мышцы ощущают сопротивление, когда клинок погружается в плоть врага, слуха касается отвратительный хруст, словно меч перерубил огромное насекомое. Резкое движение, и оружие освобождается. Позади, зажимая руками смертельную рану, оседает враг, исчезает в черноте ночи. Глаза неотрывно обшаривают пространство, не отвлекаясь на малозначимое. Слух напряжен до предела, улавливая и разбирая по нотам симфонию боя в поисках едва слышного скрипа, что издает натягиваемый лук. Если от живого противника можно уклониться, перехватить оружие, остановить удар, то от пущенной хорошим лучником стрелы нет спасения: незримо возникнув, ударит хищным клювом, пронзит насквозь, заставив извиваться в страданиях, а родная сестра, отправленная вдогонку, вопьется следом, обрывая мучения.

На мгновение, отвлекшись от боя, Мычка мельком мазнул взглядом по друзьям. Чуть позади, пыхтя и поскрипывая доспехом, как огромный броненосец, бежит Шестерня, волосы встопорщены, в руке угрожающе покачивается секира. По левую руку несется Себия, подземница двигается мягко, будто перетекая, время от времени, рука дергается, выбрасывая клинок навстречу врагу, порой, когда противник, оказывается, чересчур ловок, или закован в тяжелую броню, девушка ограничивается обманным движением, не ввязываясь в затяжной бой.

Чуть отстав, тяжело топает болотник. Излюбленная котомка за спиной и болтающийся на плече подземник искажают силуэт, превращая фигуру Дерна в чудовищное порождение кошмаров. Возникающие из тьмы враги шарахаются, лишь редкий смельчак отваживается напасть на жуткое. В такие моменты, Дерн досадливо отмахивается, кистень в его руке коротко дергается, и, не успев понять, что произошло, противник оседает, оглушенный.

Позади всех семенит Зола: лицо мага сосредоточенно, губы шевелятся, неслышно читая заклятья, навершие посоха чуть заметно мерцает багровым – мелкая искра в бесконечном океане ночи, она не привлечет взгляд, но, в случае нужды, полыхнет ослепительно, выплескивая обжигающий магический вихрь. Воздух позади Золы переливается бледным. Взмученные вихрем снежинки зависают, образуя полусферу, словно маг тащит за собой невидимый зонтик. Товарищи смотрят вперед, и никто не скажет, сколько стрел опали невесомыми снежинками, не в силах пробить магическую защиту.

– Готовьтесь, сейчас будет ладья, – прерывающимся голосом бросил Маховик.

Из тьмы выступают смутно знакомые обводы: плавные линии корпуса, витиеватая резьба, надраенные до блеска металлические бляхи защиты. Маховик взбежал по лесенке вбитых в борт скоб, шарахнулся от выступивших навстречу силуэтов, но узнал товарищей, с облегчением выдохнул, Себия с Мычкой обошлись без лестницы, взлетев на мгновение раньше.

Механик метнулся к рубке, рванул дверцу, но лишь бессильно выругался, не в силах преодолеть сопротивление замка. Через борт перевалился Шестерня, подскочил, заозирался в поисках противника.

Заметив мучения Маховика, пещерник рявкнул:

– А ну посторонись!

Механик едва отшатнулся, как Шестерня ударил. Зло свистнула секира, с жалобным звяканьем отлетели куски замка. Маховик исчез в проеме, а пещерник одним прыжком вернулся к бортику, откуда, как раз, показался Дерн. Облапив болотника, Шестерня рванул, помогая товарищу, после чего, объединенными усилиями, они подхватили Золу, одним движением выдернули наверх, едва не перебросив через противоположный бортик.

Себия вскрикнула, бросилась на корму, где из-за бортика поднялась чья-то голова, с силой ударила. Голова исчезла, что-то с шумом обвалилось, донесся болезненный вскрик. Наемники рассредоточились по ладье, заняли оборону. Огоньки факелов приблизились, окружили ладью огненным кольцом, по доскам обшивки забарабанили десятки рук, раздались ликующие вопли.

Сняв котомку, и поглядывая за борт на волнующееся море огней, Дерн глубокомысленно изрек:

– Надеюсь, им не придет в голову подпалить ладью…

– Не думаю, – задумчиво бросил Зола, глядя, как Шестерня сшиб за борт очередного воина. – Разве только, мы их сильно разозлим.

Освободившись от сковывающей движения ноши, Дерн сказал кротко:

– Значит, надо постараться не злить.

В недрах ладьи чавкнуло, загудело, словно, где-то внутри разом пробудились от спячки множество суровых пчел, и почти сразу же, послышался отрывистый приказ, преследователи устремились в атаку. Над бортиками одновременно возникли десятки голов: пылающие злобой глаза, перекошенные яростью лица. Ударили невидимые за снегопадом лучники, но побоявшись попасть в своих, взяли слишком высоко, и стрелы прошли над головами, не причинив наемникам ущерба.

Дальнейшее слилось в сплошной кошмар. На ладью бесконечным потоком полезли воины, будто где-то рядом распахнулись врата в мир демонов, исторгнув сонмища закованных в сталь бойцов. Засверкал металл, на заснеженные доски палубы брызнули капли дымящийся крови, обильно пятная снег черным. Несколько воинов, пораженные в головы, исчезли за бортом, но их место тотчас заняли другие. Распаленные гибелью товарищей, преследователи разъярились так, что, казалось, забыли о боли. Не обращая внимания на раны, бойцы переваливались через борта, устремляясь на наемников, едва ли, не с голыми руками.

Себия мечется, словно молния, вот она отбивает изогнутым клинком острие направленного в грудь меча, короткий звон, сталь высекает сноп искр, подземница тенью проносится дальше, а противник в удивлении замирает, и лишь спустя несколько долгих мгновений, тело безвольно заваливается. Молодецки ухая, машет секирой Шестерня, вкладывая в удар столько сил, что, даже прикрывшись щитом, враг не выдерживает, гремя доспехами, вылетает за борт. Окруженный вихрем металла, движется Мычка, руки напоминают смутные тени, настолько быстро удары сменяются один другим. Вершинник не останавливается ни на мгновение, непрерывно перемещаясь от одного бортика к другому.

Болотник бьет коротко, но страшно. Утонувший в огромном кулачище, кистень кажется маленьким и безобидным, но горе тому, кто обманется иллюзией. Вслед за неспешным движением кисти, связка шипастых шаров выстреливает, как из катапульты, проминая прочнейшие доспехи, а незащищенную плоть, превращая в сочащуюся кровью и сукровицей слизь.

Среди всеобщего хаоса, лишь одна фигура недвижима. Возле рубки, прижавшись спиной к гладкой поверхности обшивки, застыл Зола: густые, как у филина, брови сошлись на переносице, руки растопырены в незавершенном жесте. Больше похожий на памятник, нежели на живого человека, маг, как будто, отрешился от битвы, пребывая мыслями далеко от места сражения. Ветер утих, но седые космы развиваются, балахон вспухает пузырями под порывами магических энергий, глаза мага удерживают в поле зрения товарищей. Время от времени его пальцы чуть заметно шевелятся, складываясь в странные символы, и, одновременно, то над одним, то над другим наемником вспыхивает, и тут же гаснет слабое сияние, а пущенная особо метким лучником стрела отклоняется с пути, унося притаившуюся на острие невидимую смерть в пустоту.

Доски палубы черны от крови, повсюду разбросано оружие и обрубки конечностей, но нападающие будто забыли о страхе, или тот, кто отправляет их, настолько страшен, что лучше умереть в бою, чем, проявив осторожность, остановиться, попытавшись оценить ситуацию? Жалобно вскрикивает Себия, движения подземницы замедляются, со лба, заливая лицо черным, течет кровь. Мычка отбивается лишь одной рукой, вторая свешивается бессильной плетью, с трудом удерживая меч.

Шестерня перехватил секиру обоими руками, щит лежит неподалеку искромсанным куском, но уже не слышно молодецкого уханья, а на лице проступила смертельная усталость. Дерн, по-прежнему, бьет короткими точными ударами, словно только что вступил в бой, но кольчуга в нескольких местах разорвана, меж разошедшихся колец вспухают кровавые пузыри.

Пинком свалив за борт очередного противника, Мычка отскочил, воскликнул в ярости:

– Когда же мы взлетим?

Зола повернул голову, на вершинника взглянуло почерневшее, высохшее лицо, словно маг разом постарел на десять лет, прошептал чуть слышно:

– Ты, по-прежнему, веришь?

Мычка с силой дернул рукой, с жалобным звяканьем направленная в грудь мага стрела переломилась, наткнувшись на клинок, крикнул с болью:

– Но ведь мотор работает, Маховик у руля!

Зола закрыл глаза, его шатнуло, но, собрав остатки сил, вновь открыл, произнес сурово:

– Не будь наивным. Хватит и одного Шестерни. Шум лишь видимость. Маховик никуда не собирался, это было ясно изначально.

Послышался хриплый голос Шестерни:

– Ребята, а ну, подсоби! Осталось продержаться – всего чуток!

Маг невесело улыбнулся, не глядя, выбросил руку в сторону. Перебравшийся через борт незамеченным, и теперь подкрадывающийся воин вспыхнул факелом, заметался, освещая пространство палубы зловещим светом, пока Дерн сильным ударом не вышиб несчастного за борт.

Рядом возникла Себия, бросила сухо:

– Я все слышала и согласна с Золой. Жить нам осталось недолго, но предатель должен умереть.

Глядя, как подземница решительно направляется в рубку, Мычка открыл рот, но так ничего и не сказал. Правда казалась, слишком очевидна, чтобы спорить. Механика принудили силой, и он воспользовался представившейся возможностью, чтобы отплатить тем же. Вздохнув, вершинник кивнул, отвернулся.

С носа ладьи послышались вопли. Перехлестнув бортики, враги заполнили палубу, заметив противников, загомонили, сперва удивленно, а затем, все более зло. Никто и не думал, что воздушный корабль удерживает всего несколько воинов. Подбадривая друг друга, нападающие двинулись вперед, уверенные в скорой победе.

Угрожающе воздев секиру, Шестерня отступил к товарищам, готовый размозжить голову первому, кто решится напасть. Рядом, и чуть позади, встал Дерн, прикрыв пещерником, как живым щитом, израненный бок. В предвосхищении конца Шестерня зарычал, нагнетая ярость, к нему присоединился Дерн, а следом и Мычка. Последним оскалился Зола, но вместо звуков из груди мага вырвался лишь едва слышный хрип.

Незаметный за шумом битвы, гул постепенно усиливался, и в тот миг, когда наемники рванулись в последнюю атаку, ладья дрогнула. Боясь, что почудилось, Мычка взглянул на товарищей, Зола поджал губы, Дерн глубоко вздохнул. Шестерня опустил секиру, счастливо пробормотал:

– Я знал, что Маховик не подведет.

Качнувшись, ладья пошла вверх и в сторону. Нападающие на мгновение застыли, на их лицах проступила растерянность, быстро сменившаяся страхом. Пока ладья находилась на земле, а позади, напирали, готовые помочь товарищи, бой шел к закономерному концу. Сейчас же, ситуация изменилась. Они оказались наедине с чужаками, что впятером положили, едва ли не вдесятеро превосходящий численностью отряд. Подгоняемые страхом, бойцы ринулись в атаку, чтобы смять, втоптать, разметать чужаков, пока те, каким-нибудь чудесным образом вновь не восстановили силы, ведь не иначе, сами демоны помогают неведомым убийцам, что, играючи, отбивались от вдесятеро превосходящих сил.

Из рубки высунулась Себия. Взгляд подземницы метнулся поверх голов нападающих, пронзив тьму, а губы изогнулись в ухмылке.

Себия крикнула так, что заложило уши:

– Наземь!

Измученные настолько, что ни у кого не возникло желания переспрашивать, наемники повалились на палубу, не обращая внимания на подбегающих противников. Решив, что чужаки сдаются, воины зарычали громче, бросились, чтобы добить поверженных. Раздался хруст, от жуткого скрипа заломило зубы. Крики радости сменились воплями ужаса и страха. Над палубой будто пронесся короткий смерч, и все стихло.

Мычка повернул голову, взглянул сквозь прищуренные веки, затем открыл глаза, сказал неверяще:

– Они исчезли!

Следом поднял голову Дерн, осмотревшись, произнес задумчиво:

– Действительно исчезли.

– Но как? – едва слышно выдохнул Зола.

Себия произнесла со смешком:

– Дерево. – Ощутив немой вопрос друзей, уточнила: – Не знаю, специально, или сослепу, Маховик прогнал ладью сквозь дерево. Их попросту смело ветвями.

Мычка хихикнул, охнув, схватился за бок. Закрыв глаза, Дерн растянул губы в улыбке, гулко захохотал. Следом, присоединяясь к общему веселью, засмеялся Шестерня. Зола некоторое время сдерживался, хмурил брови, но и он не выдержал, улыбнулся. Лежа на палубе, наемники улыбались, дышали полной грудью, ощущая, как в легкие вливается столь привычный, и, в то же время, сладостный воздух победы.

Из рубки, едва видимый в наступивших сумерках, высунулся Маховик, окинув взглядом палубу, сказал ворчливо:

– Прошу прощения за задержку. Эти бездари разомкнули контакты питания. Пришлось повозиться, чтобы поднять посудину в воздух.

– А мы, было, решили, что ты задержался нарочно, дабы местные нас успели вразумить, – бросил Мычка, поднимаясь на ноги.

Механик посопел, сказал сердито:

– Признаюсь, была такая мысль, но вовремя отогнал, не поддался искушению. – Он вздохнул, обронил тяжко: – Чужак я тут, что ни говори. Хоть и взяли без вопросов, и до работы допустили, а все ж, как на говно, смотрят. Если ты не вершинник – значит второй сорт, хоть из кожи вылези, ничего не изменишь.

Себия поднялась следом за Мычкой, сказала сумрачно:

– Хорошие слова. Рада, что не успела спуститься.

– Куда спуститься? – не понял механик.

– К тебе, – произнесла подземница, сверкнув глазами.

Маховик сглотнул, тяжелый взгляд девушки сказал больше, чем любые слова, прокашлявшись, спросил чуть слышно:

– Теперь что? Идем назад, или…

– Или, – с нажимом произнесла Себия. Поискав глазами, зловеще сказала: – Где-то здесь должен быть подземник… У меня к нему кое-какие вопросы. Как только я получу ответы, тут же укажу направление.

– А если он не скажет? – поинтересовался Маховик раньше, чем осознал неуместность вопроса.

Подземница улыбнулась так, что механик отшатнулся, сказала с жуткой улыбкой:

– Скажет. Мне он скажет все, даже то, чего не знает.

– Да погоди ты, дай дух перевести! – взмолился Шестерня. – Дерна изрубили, Зола почти не дышит, сама едва стоишь, того и гляди, без чувств – грохнешься.

– Дело не закончено, – упрямо произнесла Себия. – Сперва задание, остальное после.

Проследив, как подземница пошатываясь, двинулась вдоль палубы, вглядываясь в разбросанные повсюду тела, Шестерня покачал головой. Упорство девушки порой ставило пещерника в тупик. Относясь к жизни просто, Шестерня не понимал подобной жертвенности, считал, что любому делу свое время, если сейчас что-то не получается, то обязательно выйдет позже, и надрываться ради сомнительной выгоды, как можно быстрее расправиться с заданием, считал глупым и бессмысленным занятием.

Шестерня хотел еще что-то сказать, но Дерн тронул пещерника за плечо, сказал глухо:

– Оставь ее, лучше помоги найти котомку. Что-то я с трудом вижу, не иначе – по голове приложили.

Глядя на изрубленное плечо и бок товарища, Шестерня сказал натянуто бодро:

– Сейчас, сейчас. Вот только на ноги встану. А что до головы… – он хохотнул. – Так то не рана – просто стемнело. Я и сам, едва вижу.

Пещерник с трудом встал, двинулся в темноту, откуда вскоре вернулся, волоча за собой котомку. Пока Дерн выкладывал зелья, Шестерня с Мычкой бродили по ладье, осматривая тела павших. Пещерник обшаривал карманы, а Мычка мельком осматривал тела, и, если замечал признаки жизни, наносил короткий добивающий удар в шею, после чего, шел дальше.

Закончив, Мычка вернулся, следом подошел Шестерня. К этому моменту Дерн уже разложил перед собой горшочки и колдовал с зельями. В тусклом свете фонаря, вынесенного Маховиком из недр ладьи, болотник казался зловещим демоном, отдыхающим после чудовищной битвы: зеленоватая, почти черная во тьме, кожа головы бугрится свежими рубцами, руки, грудь и даже лицо покрыты слоем запекшейся крови, кольчуга разорвана во множестве мест.

Дерн поднял голову, оглядев товарищей, поинтересовался:

– Чего мнетесь? Подходи по одному, разберусь с вашими царапинами, а потом, можно и собой заняться.

Дикий, исполненный боли крик резанул по ушам, заставив наемников вздрогнуть. Дернувшись всем телом, Мычка стремительно обернулся, но в царящей в дальней части ладьи черноте смог разглядеть лишь смутное шевеление. Вопль повторился. Наполненный страданьем, он вызывал ужас, и, одновременно, острую жалость, столько муки было в надрывном, почти нечеловеческом крике.

Шестерня тронул Мычку за локоть, сказал мрачно:

– Давай, не тяни. У нас лекарь сейчас свалится.

Дерн добавил в тон:

– Действительно, поторопись, как-то мне не очень хорошо. А что до крика – не обращай внимания. Себия задает вопросы…

Все время, пока болотник замазывал раны, а потом отпаивал товарищей зельями, вопли звучали почти непрерывно, сперва, громкие и пронзительные, постепенно теряли силу, слабели, под конец, превратившись в сдавленные хрипы. Когда, закончив с ранами товарищей, Дерн приступил к своим, из тьмы появилась подземница. Устало опустившись на щит, девушка некоторое время молчала, не мигая, уставившись на фонарь, после чего произнесла:

– Он был столь добр, что поделился со мной знанием. Узников перехватила гильдия одного из многочисленных княжеств подземников. Наш путь лежит на восток.

ГЛАВА 8

Шестерня проснулся от дробного стука, прислушавшись, с удивлением обнаружил, что стук издают его собственные зубы. Небольшая рогожка, найденная среди прочего хлама в трюме ладьи, почти не согревала, и холодный ветерок легко продувал ветхую ткань, вытягивая из тела остатки тепла. Пещерник попытался подняться, но заледеневшие мышцы не слушались. Сделав несколько безуспешных попыток, Шестерня, наконец, сел, открыл глаза. Низкие тучи, за время пребывания на острове ставшие уже привычными, рассеялись, над головой выгнулся иссиня-черный купол неба, стремительно светлеющий в лучах восходящего солнца.

Ощутив давление в животе, пещерник встал, воровато оглянувшись, двинулся в дальний конец ладьи. Но, едва он сделал шаг, нога наступила на мягкое. Раздался вопль, до того – незаметная, куча лохмотьев зашевелилась, обратившись Золой. Маг уставился на пещерника, сказал зло:

– Тебя прямо сейчас поджарить, или позже, когда придет время завтракать?

Втянув голову, Шестерня шмыгнул на нос ладьи, скрывшись от гнева товарища за непонятной конструкцией, забранной промасленной плотной тканью. Проводив пещерника хмурым взглядом, Зола поежился, с натугой встал. Тело отозвалось такой болью, что маг закусил губу, чтобы не вскрикнуть, постоял, пережидая, пока перед глазами перестанут маячить разноцветные круги, крохотными шагами двинулся по кругу, разминая окоченевшие мышцы, и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Но, не то, сыграл роль крепкий сон, не то, оказали действие зелья болотника, за исключением жгучего голода и легкого головокружения, иных неприятных эффектов Зола так и не обнаружил.

Зашевелились, просыпаясь, остальные: гулко зевнул Дерн, трясясь, словно лист на ветру, поднялся Мычка, сонно поглядывая по сторонам, выбралась из-под тряпок Себия. Вершинник закашлялся, просипел простужено:

– Еще немного, и я превращусь в ледышку.

– Действительно, костер бы не помешал, – отозвалась Себия. Лицо подземницы посерело, словно подернулось пеплом, девушку била крупная дрожь.

Зола повертел головой, присматриваясь, задумчиво протянул:

– Костер организовать не сложно, был бы материал под рукой. Да только здесь особо не разбежишься. – Взгляд мага остановился на надстройке, он произнес в сомнении: – Разве только рубку спалить…

В этот момент дверь рубки отворилась, из проема вышел Маховик, поинтересовался с недовольством:

– Это кто тут собрался мне ладью палить?

– Не ладью, а рубку, – насмешливо протянул Мычка. – Все одно, с нее толку нет, а так, хоть согреемся.

– Солнце встанет – согреетесь, – мрачно бросил механик.

– Так, когда оно встанет? – бодро поинтересовался Шестерня. Пещерник вернулся к товарищам повеселевший, и, судя по прояснившемуся лицу, преисполненный желания поговорить.

– Я вот сейчас в трюм спущусь, да ладью пару раз крутану вокруг оси, – пообещал Маховик. – Живо согреетесь.

– Так мы разобьемся! – воскликнул Шестерня, закрыв лицо в притворном ужасе.

– Вода смягчит падение, – бросил Дерн от бортика, где уже некоторое время стоял, обозревая окрестности.

Заинтересованные, наемники подошли к бортикам, вгляделись в открывшееся зрелище. Вокруг, насколько хватает глаз, простирается безбрежная водная гладь, могучие валы, что сверху, больше похожи на мелкую рябь, неспешно вздымаются, перекатываясь в бесконечном движении, вздымаемые чудовищными обитателями глубин взлетают фонтаны брызг, вода курится паром.

Мычка обернулся к механику, стоящему скрестив руки на груди на прежнем месте, спросил с удивлением:

– Ты сбился с курса? В прошлый раз мы преодолели море намного быстрее. Прошла ночь, настало утро, а я не вижу даже намека на берег.

Механик пожал плечами.

– В облаках много не налетаешь, а небо очистилось не так давно.

Себия поинтересовалась:

– Ты хочешь сказать, что все это время мы ползли, как черепахи?

– Конечно, – Маховик пожал плечами. – Мало приятного с разгону наскочить на скалу или высокое дерево.

Подземница вздохнула.

– По крайней мере, у нас есть время. Преследователи, если каким-то образом они выбрали верное направление в тумане, вряд ли шли быстрее нашего.

Шестерня взъерошил бороду, задумчиво изрек:

– Живущие в глубине горных кряжей пещерники знают ведущие к поселенью тропки и проходы так, что могут пройти по ним с закрытыми глазами, не заплутав и не набив ни одной шишки о многочисленные выступы породы. – Перехватив недоумевающие взгляды товарищей, Шестерня объяснил: – Это я к тому говорю, что, может, мы их и опередили, но надо быть настороже.

Солнце взошло. Горизонт вспыхнул, словно, раскаленная болванка, принявшая на себя, удар кузнечного молота. Сразу стало теплее. Наемники повернулись к светилу, исстрадавшиеся по теплу, замерли, вбирая благодатные лучи. Омытый водами океана раскаленный шар неуклонно поднимался, насыщая мир светом и пробуждая жизнь во всех ее удивительных формах.

С поверхности моря исчезла туманная вуаль, из воды, радуясь наступлению утра, начали выпрыгивать стайки рыб, белесые наросты инея на обшивке ладьи потемнели, оплыли каплями, что тут же стали испаряться, и вскоре, уже вся палуба парила, избавляясь от скопившейся за ночь влаги.

Шестерня порылся в заплечном мешке, вытянув кусочек вяленого мяса, закинул в рот, смачно зачавкал. Покосившись на пещерника, Мычка громко сглотнул, потянулся за своим мешком. Дерн укоризненно взглянул на Шестерню, произнес, обращаясь ко всем разом:

– Пользуясь случаем, предлагаю позавтракать. Конечно, если у вас есть аппетит…

Повторять не потребовалось. Усевшись кружком, наемники принялись перетряхивать мешки, отыскивая запасы съестного. На импровизированном столе, в виде свернутой вчетверо рогожи, появились куски поджаренного мяса, пучки трав, горстка сухарей, белым холмиком выросла соль, тут же расположились красноватые стручки перца. В довершение картины на «столе» возник бурдюк с хмелем.

Маховик пару раз выглядывал из рубки, но, обнаружив, что трапеза продолжается, скрывался. На третий раз, завидев механика, Дерн поморщился, кивнул, указывая на свободное место подле. Механик вновь исчез, но короткое время спустя, появился с зажатым под мышкой небольшим бочонком и связкой копченых свиных ушей.

Отведав вина, Шестерня причмокнул от удовольствия, с чувством произнес:

– А ты запасливый: и хмель хорош и закуска!

Маховик потряс головой, возразил:

– Я-то запасливый, да только не с вами. Из дома, на ночь – глядя, сорвали, только и успел, что портки ухватить. А это в трюме нашлось. Не иначе, на сей ладье – персон важных возили.

Закончив с завтраком, Шестерня сытно рыгнул, окинув взглядом Дерна, произнес с укоризной:

– Что ж ты за доспехом не следишь? На кольчуге дыр больше, чем на лохмотьях бедняка, не защита – название одно. Скидывай, подлатаю по быстрому. Да и вы хороши, – бросил пещерник спутникам. – Кожаный доспех, он особого тщания требует, а у вас что: швы поразошлись, лямки на честном слове держатся…

Беззлобно ворча, Шестерня вытряхнул из мешка груду инструментов, среди которых наемники смогли опознать лишь короткий нож с толстым лезвием, да небольшой молоточек, все остальные устройства казались столь сложными, что, недолго поломав головы, спутники оставили тщетные попытки.

Зазвенел металл, заскрипела кожа, и вскоре, возле Шестерни выросла изрядная куча доспехов. Сам же пещерник вооружился инструментами, с видом мастера принялся священнодействовать, время от времени, прихлебывая мелкими глотками из бурдюка.

Солнце поднималось все выше, постепенно прогревая воздух. В обнесенном бортиками пространстве ладьи, защищенном от ветра, стало жарко, и, разморенные теплом и бездельем, наемники разбрелись по судну, наслаждаясь моментом отдыха и расслабленности. Дерн, по обыкновению, занялся зельями. Зола разложил перед собой карту, к нему тут же подсела подземница, с интересом принялась вглядываться в переплетения линий и значков. Мычка улегся на спину, закинув руки за голову, замер, прислушиваясь к неторопливой беседе товарищей.

Маховик, в очередной раз, вышел из рубки, остановившись подле мага, прищурился, взглянул на карту. Не поднимая головы, Себия негромко произнесла:

– Вчера я указала направление…. Надеюсь, мы не сбились с курса?

Маховик ответил насмешливо:

– Даже если и сбились – недолго выровнять. Скажи лучше, куда именно направляемся, а то, если место мелкое, можно и мимо пролететь, не заметить.

– Мимо не пролетишь, не иголку в стоге сена ищем, – усмехнулся Зола. – Княжества те хоть и небольшие, да только много их, одно на другое налезает.

– А заметить помогут, – сумрачно добавила Себия. – Наездники на ящерах не побрезгуют, сами подлетят.

Звякнуло. Окинув работу критическим взглядом, Шестерня отложил кольчугу, сказал ворчливо:

– Готово. Разбирайте свои обноски, глаза бы мои на них не глядели. И как у вас смелости хватает в подобном в бой лезть – ума не приложу.

Наемники неторопливо потянулись к пещернику, принялись разбирать вещи, с удовольствием отмечая, что расползавшиеся нити подновлены, а успевшие образоваться прорехи, стянуты прочной нитью. Дерн поднял стальную рубаху, внимательно оглядев, сказал с уважением:

– Точно помню, не то в трех, не то в пяти местах звенья посыпались, а где именно – и не разгляжу. Кольчуга словно новая.

Шестерня польщено хмыкнул, отмахнулся.

– Уж не до хорошего. Собрал кое-как, большего без кузницы не сделать. Продержится сечу-другую, и то ладно.

Маховик, меж тем, подошел к бортику, некоторое время всматривался вдаль, приложив ладонь козырьком ко лбу, поинтересовался:

– Может, нам за этими взять?

– А кто там? – занятый картой, без интереса откликнулся Зола.

– Десяток летающих ящеров, может два, – замедленно ответил механик. – Ведь мы, все одно, в земли подземников летим. Рано или поздно, они нас туда приведут.

– А почему ты решил, что они к подземникам полетят? – удивился Дерн, оторвавшись от зелий. – Нешто, больше лететь некуда?

Маховик пожал плечами.

– Так, они со всадниками летят. А поскольку я не слышал, чтобы кроме подземников кто-то еще осмелился оседлать этих тварей…

Он еще говорил, а Себия уже оказалась рядом, хищно вгляделась в синеву небес. Следом подскочил Мычка, прикипел взглядом к едва видимым точкам. Подошел и Шестерня, мгновение всматривался в едва видимые точки, сказал неуверенно:

– Не наши ли вчерашние знакомцы?

Мазнув взглядом по небосклону, Зола произнес ворчливо:

– Что вы там вообще видите? На таком расстоянии, что ящеры, что вороны – захочешь, не отличишь. Подлетайте ближе, да рассматривайте на здоровье.

– Вороны посреди моря не летают, – назидательно заметил Мычка.

– А может и правда, – Шестерня рубанул рукой воздух, – подлетим, посмотрим. Что гадать?

Взгляды обратились на механика. Тот помялся, сказал с сомнением:

– Подойти можно, да только и пяток воинов на ящерах способны сильно осложнить полет, а их там раза в три больше.

– А это тебе на что? – Шестерня ткнул пальцем в забранную тканью конструкцию на носу. – Я помню, как с помощью подобных штук пара ладей в считанные мгновения разнесли небольшую твердыню.

– А ты умеешь ей управляться? – едко поинтересовался механик. – Одно дело, палить в неподвижную цель, да еще размером с башню, и совсем другое – попасть в мечущегося ящера.

Дерн поднялся, неторопливо подошел к предмету спора, и одним сильным движением сбросил ткань. Похлопав по металлическим пластинам, покрывающим удивительное оружие подобно панцирю, болотник повернулся к товарищам, сказал уверенно:

– Вот, в бою и проверим. Не для красоты же это установили.

Спокойствие Дерна подействовало убеждающее. Маховик скрылся в рубке, а наемники засобирались, готовясь к возможному бою. Ладья накренилась, легла на бок, меняя курс. Далекие точки ящеров сдвинулись, поплыли, перемещаясь к носу, пока не оказались точно напротив орудия, где и застыли.

Ладья заметно прибавила скорости, ветер завыл громче. Далекие точки беглецов начали увеличиваться, обрастать деталями, так что, вскоре стали различимы восседающие на спинах ящеров наездники. Благодаря широким кожистым перепонкам, ящеры почти не взмахивают крыльями, парят, держась в воздухе столь же уверенно, словно попирают лапами земную твердь.

Залюбовавшись ящерами, выстроившимися в клин, словно стайка гусей, Шестерня произнес задумчиво:

– Никогда бы не подумал, что подобных зверей можно приручить. От одного вида оторопь берет, а уж подойти, и, тем более, сесть на спину…

– Многие звери, несмотря на грозный вид, легко приручаются, – назидательно произнес Мычка.

– А если ему во время полета – пожрать приспичит? – с содроганием произнес пещерник. – Ему же без разницы, что глотать: птица ли, зверь какой. Хозяина сожрет – не заметит.

Мычка пожал плечами, сказал в затруднении:

– Вероятно, их кормят до полета, а может, и во время…. Хотя, не думаю. Обожравшись, зверь становится ленивым и неповоротливым.

– Вот, и я о том же, – озадаченно произнес Шестерня. – Это ж, какую смелость надо, на такую страхолюдину взгромоздиться. Или они что жуют перед полетом…

Себия повернула голову, поинтересовалась с удивлением:

– Что ты имеешь в виду?

Шестерня ухмыльнулся, сказал со странной интонацией:

– Как о ратных подвигах рассуждать, тут все горазды, но когда доходит до дела, не у всех достает смелости: у кого руки дрожат, кто с места сдвинуться не может, а иные и того хуже, портки мочат. Но, получается так, что, хочешь – не хочешь, а все одно приходится. С опытом да возрастом это проходит, но не у всех. Каждый раз так мучаться мало кому по нраву, вот и отыскивают, как бы природу свою обмануть, да смелости набраться.