Текст книги "Собрание баллад"

Автор книги: Василий Жуковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Василий Андреевич Жуковский
Собрание баллад

ЛЮДМИЛА

"Где ты, милый?

Что с тобою?

С чужеземною красою,

Знать, в далекой стороне

Изменил, неверный, мне;

Иль безвременно могила

Светлый взор твой угасила".

Так Людмила, приуныв,

К персям очи преклонив,

На распутии вздыхала.

"Возвратится ль он,– мечтала,

Из далеких, чуждых стран

С грозной ратию славян?"

Пыль туманит отдаленье;

Светит ратных ополченье;

Топот, ржание коней;

Трубный треск и стук мечей;

Прахом панцири покрыты;

Шлемы лаврами обвиты:

Близко, близко ратных строй;

Мчатся шумною толпой

Жены, чада, обрученны…

"Возвратились, незабвенны!.."

А Людмила? Ждет-пождет… "

Там дружину он ведет;

Сладкий час – соединенье!..

" Вот проходит ополченье;

Миновался ратных строй…

Где ж, Людмила, твой герой?

Где твоя, Людмила, радость?

Ах! прости, надежда-сладость!

Все погибло: друга нет.

Тихо в терем свой идет,

Томну голову склонила:

"Расступись, моя могила;

Гроб, откройся; полно жить:

Дважды сердцу не любить".

"Что с тобой, моя Людмила?

Мать со страхом возопила.-

О, спокой тебя творец!" -

"Милый друг, всему конец;

Что прошло – невозвратимо;

Небо к нам неумолимо;

Царь небесный нас забыл…

Мне ль он счастья не сулил?

Где ж обетов исполненье?

Где святое провиденье?

Нет, немилостив творец;

Все прости; всему конец".

"О Людмила, грех роптанье;

Скорбь – создателя посланье;

Зла создатель не творит;

Мертвых стон не воскресит".-

"Ах! родная, миновалось!

Сердце верить отказалось!

Я ль, с надеждой и мольбой,

Пред иконою святой

Не точила слез ручьями?

Нет, бесплодными мольбами

Не призвать минувших дней;

Не цвести душе моей.

Рано жизнью насладилась,

Рано жизнь моя затмилась,

Рано прежних лет краса.

Что взирать на небеса?

Что молить неумолимых?

Возвращу ль невозвратимых?" -

"Царь небес, то скорби глас!

Дочь, воспомни смертный час;

Кратко жизни сей страданье;

Рай – смиренным воздаянье,

Ад – бунтующим сердцам;

Будь послушна небесам".

"Что, родная, муки ада?

Что небесная награда?

С милым вместе – всюду рай;

С милым розно – райский край

Безотрадная обитель.

Нет, забыл меня спаситель!" -

Так Людмила жизнь кляла,

Так творца на суд звала…

Вот уж солнце за горами;

Вот усыпала звездами

Ночь спокойный свод небес;

Мрачен дол, и мрачен лес.

Вот и месяц величавый

Встал над тихою дубравой:

То из облака блеснет,

То за облако зайдет;

С гор простерты длинны тени;

И лесов дремучих сени,

И зорцало зыбких вод,

И небес далекий свод

В светлый сумрак облеченны…

Спят пригорки отдаленны,

Бор заснул, долина спит…

Чу!.. полночный час звучит.

Потряслись дубов вершины;

Вот повеял от долины

Перелетный ветерок…

Скачет по полю ездок:

Борзый конь и ржет и пышет.

Вдруг… идут… (Людмила слышит)

На чугунное крыльцо…

Тихо брякнуло кольцо…

Тихим шепотом сказали…

(Все в ней жилки задрожали.)

То знакомый голос был,

То ей милый говорил:

"Спит иль нет моя Людмила?

Помнит друга иль забыла?

Весела иль слезы льет?

Встань, жених тебя зовет".-

"Ты ль? Откуда в час полночи?

Ах! едва прискорбны очи

Не потухнули от слез.

Знать, тронулся царь небес

Бедной девицы тоскою?

Точно ль милый предо мною?

Где же был? Какой судьбой

Ты опять в стране родной?"

"Близ Наревы дом мой тесный.

Только месяц поднебесный

Над долиною взойдет,

Лишь полночный час пробьет -

Мы коней своих седлаем,

Темны кельи покидаем.

Поздно я пустился в путь.

Ты моя; моею будь…

Чу! совы пустынной крики.

Слышишь? Пенье, брачны лики.

Слышишь? Борзый конь заржал.

Едем, едем, час настал".

"Переждем хоть время ночи;

Ветер встал от полуночи;

Хладно в поле, бор шумит;

Месяц тучами закрыт".-

"Ветер буйный перестанет:

Стихнет бор, луна проглянет;

Едем, нам сто верст езды.

Слышишь? Конь грызет бразды,

Бьет копытом с нетерпенья.

Миг нам страшен замедленья;

Краткий, краткий дан мне срок;

Едем, едем, путь далек".

"Ночь давно ли наступила?

Полночь только что пробила.

Слышишь? Колокол гудит".-

"Ветер стихнул; бор молчит;

Месяц в водный ток глядится:

Мигом борзый конь домчится".

"Где ж, скажи, твой тесный дом?"

"Там, в Литве, краю чужом:

Хладен, тих, уединенный,

Свежим дерном покровенный;

Саван, крест, и шесть досток.

Едем, едем, путь далек".

Мчатся всадник и Людмила.

Робко дева обхватила

Друга нежною рукой,

Прислонясь к нему главой.

Скоком, летом по долинам,

По буграм и по равнинам;

Пышет конь, земля дрожит;

Брызжут искры от копыт;

Пыль катится вслед клубами;

Скичут мимо них рядами

Рвы, поля, бугры, кусты:

С громом зыблются мосты.

"Светит месяц, дол сребрится:

Мертвый с девицею мчится;

Путь их к келье гробовой.

Страшно ль, девица, со мной?" -

"Что до мертвых? что до гроба?

Мертвых дом земли утроба".-

"Чу! в лесу потрясся лист.

Чу! в глуши раздался свист.

Черный ворон встрепенулся;

Вздрогнул конь и отшатнулся;

Вспыхнул в поле огонек".-

"Близко ль, милый?" -

"Путь далек".

Слышат шорох тихих теней:

В час полуночных видений,

В дыме облака, толпой,

Прах оставя гробовой

С поздним месяца восходом,

Легким, светлым хороводом

В цепь воздушную свились;

Вот за ними понеслись;

Вот поют воздушны лики:

Будто в листьях повилики

Вьется легкий ветерок;

Будто плещет ручеек.

"Светит месяц, дол сребрится;

Мертвый с девицею мчится;

Путь их к келье гробовой.

Страшно ль, девица, со мной?" -

"Что до мертвых? что до гроба?

Мертвых дом земли утроба".-

"Конь, мой конь, бежит песок;

Чую ранний ветерок;

Конь, мой конь, быстрее мчися;

Звезды утренни зажглися,

Месяц в облаке потух.

Конь, мой конь, кричит петух".

"Близко ль, милый?" -

"Вот примчались".

Слышат: сосны зашатались;

Слышат: спал с ворот запор;

Борзый конь стрелой на двор.

Что же, что в очах Людмилы?

Камней ряд, кресты, могилы,

И среди них божий мрам.

Конь несется по гробам;

Стены звонкий вторят топот;

И в траве чуть слышный шепот,

Как усопших тихий глас…

Вот денница занялась.

Что же чудится Людмиле?..

К свежей конь примчась могиле

Бух в нее и с седоком.

Вдруг – глухой подземный гром;

Страшно доски затрещали;

Кости в кости застучали;

Пыль взвилася; обруч хлоп;

Тихо, тихо вскрылся гроб…

Что же, что в очах Людмилы?..

Ах, невеста, где твой милый?

Где венчальный твой венец?

Дом твой – гроб; жених – мертвец.

Видит труп оцепенелый;

Прям, недвижим, посинелый,

Длинным саваном обвит.

Страшен милый прежде вид;

Впалы мертвые ланиты;

Мутен взор полуоткрытый;

Руки сложены крестом.

Вдруг привстал… манит перстом…

"Кончен путь: ко мне, Людмила;

Нам постель – темна могила;

Завес – саван гробовой;

Сладко спать в земле сырой".

Что ж Людмила?.. Каменеет,

Меркнут очи, кровь хладеет,

Пала мертвая на прах.

Стон и вопли в облаках;

Визг и скрежет под землею;

Вдруг усопшие толпою

Потянулись из могил;

Тихий, страшный хор завыл:

"Смертных ропот безрассуден;

Царь всевышний правосуден;

Твой услышал стон творец:

Час твой бил, настал конец".

КАССАНДРА*

Все в обители Приама

Возвещало брачный час, Запах роз и фимиама,

Гимны дев и лирный глас. Спит гроза минувшей брани,

Щит, и меч, и конь забыт, Облечен в пурпурны ткани

С Поликсеною Пелид.

Девы, юноши четами

По узорчатым коврам, Украшенные венками,

Идут веселы во храм; Стогны дышат фимиамом;

В злато царский дом одет; Снова счастье над Пергамом…

Для Кассандры счастья нет.

Уклонясь от лирных звонов,

Нелюдима и одна, Дочь Приама в Аполлонов

Древний лес удалена. Сводом лавров осененна,

Сбросив жрический покров, Провозвестница священна

Так роптала на богов:

"Там шумят веселых волны;

Всем душа оживлена; Мать, отец надеждой полны;

В храм сестра приведена. Я одна мечты лишенна;

Ужас мне – что радость там; Вижу, вижу: окрыленна

Мчится Гибель на Пергам.

Вижу факел – он светлеет

Не в Гименовых руках; И не жертвы пламя рдеет

На сгущенных облаках; Зрю пиров уготовленье…

Но… горе, по небесам, Слышно бога приближенье,

Предлетящего бедам.

И вотще мое стенанье,

И печаль моя мне стыд: Лишь с пустынями страданье

Сердце сирое делит. От счастливых отчужденна,

Веселящимся позор, Я тобой всех благ лишенна,

О предведения взор!

Что Кассандре дар вещанья

В сем жилище скромных чад Безмятежного незнанья,

И блаженных им стократ? Ах! почто она предвидит

То, чего не отвратит?.. Неизбежное приидет,

И грозящее сразит.

И спасу ль их, открывая

Близкий ужас их очам? Лишь незнанье – жизнь прямая;

Знанье – смерть прямая нам. Феб, возьми твой дар опасный,

Очи мне спеши затмить; Тяжко истины ужасной

Смертною скуделью быть…

Я забыла славить радость,

Став пророчицей твоей. Слепоты погибшей сладость,

Мирный мрак минувших дней, С вами скрылись наслажденья!

Он мне будущее дал, Но веселие мгновенья

Настоящего отнял.

Никогда покров венчальный

Мне главы не осенит: Вижу факел погребальный;

Вижу: ранний гроб открыт. Я с родными скучну младость

Всю утратила в тоске – Ах, могла ль делить их радость,

Видя скорбь их вдалеке?

Их ласкает ожиданье;

Жизнь, любовь передо мной; Все окрест очарованье -

Я одна мертва душой. Для меня весна напрасна;

Мир цветущий пуст и дик… Ах! сколь жизнь тому ужасна,

Кто во глубь ее проник!

Сладкий жребий Поликсены!

С женихом рука с рукой, Взор, любовью распаленный,

И гордясь сама собой, Благ своих не постигает:

В сновидениях златых И бессмертья не желает

За один с Пелидом миг.

И моей любви открылся

Тот, кого мы ждем душой: Милый взор ко мне стремился,

Полный страстною тоской… Но – для нас перед богами

Брачный гимн не возгремит; Вижу: грозно между нами

Тень стигийская стоит.

Духи, бледною толпою

Покидая мрачный ад, Вслед за мной и предо мною,

Неотступные, летят; В резвы юношески лики

Вносят ужас за собой; Внемля радостные клики,

Внемлю их надгробный вой.

Там сокрытый блеск кинжала;

Там убийцы взор горит; Там невидимого жала

Яд погибелью грозит. Все предчувствуя и зная,

В страшный путь сама иду:

Ты падешь, страна родная;

Я в чужбине гроб найду…"

И слова еще звучали…

Вдруг… шумит священный лес. И зефиры глас примчали:

"Пал великий Ахиллес!" Машут Фурии змиями,

Боги мчатся к небесам… И карающий громами

Грозно смотрит на Пергам.

* Кассандра – дочь Приама и Гекубы. Аполлон одарил ее предведением. По разрушении Трои досталась она на часть Агамемно– на и вместе с ним погибла от руки Эгиста. Стихотворец представил ее в ту самую минуту, когда совершается брак Ахилла (названного здесь Пелидом по отцу его Пелею) с Поликсеною, младшей дочерью При– ама. Она слышит торжественные песни и в то же время предвидит ужасный конец торжества. Известно, что Ахилл перед самым алтарем брачным умерщвлен Паридом, которого стрела направлена была Аполлоном. (Примеч. В. А. Жуковского.)

СВЕТЛАНА

Л. Л. Воейковой

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали: За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали; Снег пололи; под окном

Слушали; кормили Счетным курицу зерном;

Ярый воск топили; В чашу с чистою водой Клали перстень золотой,

Серьги изумрудны; Расстилали белый плат И над чашей пели в лад

Песенки подблюдны.

Тускло светится луна

В сумраке тумана – Молчалива и грустна

Милая Светлана. "Что, подруженька, с тобой?

Вымолви словечко; Слушай песним круговой;

Вынь себе колечко. Пой, красавица: "Кузнец, Скуй мне злат и нов венец,

Скуй кольцо златое; Мне венчаться тем венцом,

При святом налое".

"Как могу, подружки, петь?

Милый друг далеко; Мне судьбина умереть

В грусти одинокой. Год промчался – вести нет;

Он ко мне не пишет; Ах! а им лишь красен свет,

Им лишь сердце дышит… Иль не вспомнишь обо мне? Где, в какой ты стороне?

Где твоя обитель? Я молюсь и слезы лью! Утоли печаль мою,

Ангел-утешитель".

Вот в светлице стол накрыт

Белой пеленою; И на том столе стоит

Зеркало с свечою; Два прибора на столе,

"Загадай, Светлана; В чистом зеркала стекле

В полночь, без обмана Ты узнаешь жребий свой: Стукнет в двери милый твой

Легкою рукою; Упадет с дверей запор; Сядет он за свой прибор

Ужинать с тобою".

Вот красавица одна;

К зеркалу садится; С тайной робостью она

В зеркало глядится; Темно в зеркале; кругом

Мертвое молчанье; Свечка трепетным огнем

Чуть лиет сиянье… Робость в ней волнует грудь, Страшно ей назад взглянуть,

Страх туманит очи… С треском пыхнул огонек, Крикнул жалобно сверчок,

Вестник полуночи.

Подпершися локотком,

Чуть Светлана дышит… Вот… легохонько замком

Кто-то стукнул, слышит; Робко в зеркало глядит:

За ее плечами Кто-то, чудилось, блестит

Яркими глазами… Занялся от страха дух… Вдруг в ее влетает слух

Тихий, легкий шепот: "Я с тобой, моя краса; Укротились небеса;

Твой услышан ропот!"

Оглянулась… милый к ней

Простирает руки. "Радость, свет моих очей,

Нет, для нас разлуки. Едем! Поп уж в церкви ждет

С дьяконом, дьячками; Хор венчальну песнь поет;

Храм блестит свечами". Был в ответ умильный взор; Идут на широкий двор,

В ворота тесовы; У ворот их санки ждут; С нетерпенья кони рвут

Повода шелковы.

Сели… кони с места враз;

Пышут дым ноздрями; От копыт их поднялась

Вьюга над санями. Скачут… пусто все вокруг,

Степь в очах Светланы: На луне туманный круг;

Чуть блестят поляны. Сердце вещее дрожит; Робко дева говорит:

"Что ты смолкнул, милый?" Ни полслова ей в ответ: Он глядит на лунный свет,

Бледен и унылый.

Кони мчатся по буграм;

Топчут снег глубокий… Вот в сторонке божий храм

Виден одинокий; Двери вихорь отворил;

Тьма людей во храме; Яркий свет паникадил

Тускнет в фимиаме; На средине черный гроб; И гласит протяжно поп:

"Буди взят могилой!" Пуще девица дрожит; Кони мимо; друг молчит,

Бледен и унылый.

Вдруг метелица кругом;

Снег валит клоками; Черный вран, свистя крылом, Вьется над санями;

Ворон каркает: печаль!

Кони торопливы Чутко смотрят в темну даль,

Подымая гривы; Брезжит в поле огонек; Виден мирный уголок,

Хижина под снегом. Кони борзые быстрей, Снег взрывая, прямо к ней

Мчатся дружным бегом.

Вот примчалися… и вмиг

Из очей пропали: Кони, сани и жених

Будто не бывали. Одинокая, впотьмах,

Брошена от друга, В страшных девица местах;

Вкруг метель и вьюга. Возвратиться – следу нет… Виден ей в избушке свет:

Вот перекрестилась; В дверь с молитвою стучит… Дверь шатнулася… скрипит…

Тихо растворилась.

Что ж?.. В избушке гроб; накрыт

Белою запоной; Спасов лик в ногах стоит;

Свечка пред иконой… Ах! Светлана, что с тобой?

В чью зашла обитель? Страшен хижины пустой

Безответный житель. Входит с трепетом, в слезах; Пред иконой пала в прах,

Спасу помолилась; И с крестом своим в руке, Под святыми в уголке

Робко притаилась.

Все утихло… вьюги нет…

Слабо свечка тлится, То прольет дрожащий свет,

То опять затмится… Все в глубоком, мертвом сне,

Страшное молчанье… Чу, Светлана!.. в тишине

Легкое журчанье… Вот глядит: к ней в уголок Белоснежный голубок

С светлыми глазами, Тихо вея, прилетел, К ней на перси тихо сел,

Обнял их крылами.

Смолкло все опять кругом…

Вот Светлане мнится, Что под белым полотном

Мертвый шевелится… Сорвался покров; мертвец

(Лик мрачнее ночи) Виден весь – на лбу венец,

Затворены очи. Вдруг… в устах сомкнутых стон; Силится раздвинуть он

Руки охладелы… Что же девица?.. Дрожит… Гибель близко… но не спит

Голубочек белый.

Встрепенулся, развернул

Легкие он крилы; К мертвецу на грудь вспорхнул…

Всей лишенный силы, Простонав, заскрежетал

Страшно он зубами И на деву засверкал

Грозными очами… Снова бледность на устах; В закатившихся глазах

Смерть изобразилась… Глядь, Светлана… о творец! Милый друг ее – мертвец!

Ах!.. и пробудилась.

Где ж?.. У зеркала, одна

Посреди светлицы; В тонкий занавес окна

Светит луч денницы; Шумным бьет крылом петух,

День встречая пеньем; Все блестит… Светланин дух

Смутен сновиденьем. "Ах! ужасный, грозный сон! Не добро вещает он -

Горькую судьбину; Тайный мрак грядущих дней, Что сулишь душе моей,

Радость иль кручину?"

Села (тяжко ноет грудь)

Под окном Светлана; Из окна широкий путь

Виден сквозь тумана; Снег на солнышке блестит,

Пар алеет тонкий… Чу!.. в дали пустой гремит

Колокольчик звонкий; На дороге снежный прах; Мчат, как будто на крылах,

Санки кони рьяны; Ближе; вот уж у ворот; Статный гость к крыльцу идет.

Кто?.. Жених Светланы.

Что же твой, Светлана, сон,

Прорицатель муки? Друг с тобой; все тот же он

В опыте разлуки; Та ж любовь в его очах,

Те ж приятны взоры; Те ж на сладостных устах

Милы разговоры. Отворяйся ж, божий храм; Вы летите к небесам,

Верные обеты; Соберитесь, стар и млад; Сдвинув звонки чаши, в лад

Пойте: многи леты!

____________________

Улыбнись, моя краса,

На мою балладу; В ней большие чудеса,

Очень мало складу. Взором счастливый твоим,

Не хочу и славы; Слава – нас учили – дым;

Свет – судья лукавый. Вот баллады толк моей: "Лучший друг нам в жизни сей

Вера в провиденье. Благ зиждителя закон: Здесь несчастье – лживый сон;

Счастье – пробужденье".

О! не знай сих страшных снов

Ты, моя Светлана… Будь, Создатель, ей покров!

Ни печали рана, Ни минутной грусти тень

К ней да не коснется; В ней душа как ясный день;

Ах! да пронесется Мимо – Бедствия рука; Как приятный ручейка

Блеск на лоне луга, Будь вся жизнь ее светла, Будь веселость, как была,

Дней ее подруга.

ПУСТЫННИК

"Веди меня, пустыни житель,

Святой анахорет; Близка желанная обитель;

Приветный вижу свет.

Устал я: тьма кругом густая;

Запал в глуши мой след; Безбрежней, мнится, степь пустая,

Чем дале я вперед".

"Мой сын (в ответ пустыни житель),

Ты призраком прельщен: Опасен твой путеводитель -

Над бездной светит он.

Здесь чадам нищеты бездомным

Отверзта дверь моя, И скудных благ уделом скромным

Делюсь от сердца я.

Войди в гостеприимну келью;

Мой сын, перед тобой И брашно с жесткою постелью

И сладкий мой покой.

Есть стадо… но безвинных кровью

Руки я не багрил: Меня творец своей любовью

Щадить их научил.

Обед снимаю непорочный

С пригорков и полей; Деревья плод дают мне сочный;

Питье дает ручей.

Войди ж в мой дом – забот там чужды;

Нет блага в суете: Нам малые даны здесь нужды;

На малый миг и те".

Как свежая роса денницы,

Был сладок сей привет; И робкий гость, склоня зеницы,

Идет за старцем вслед.

В дичи глухой, непроходимой

Его таился кров – Приют для сироты гонимой,

Для странника покров.

Непышны в хижине уборы,

Там бедность и покой; И скрыпнули дверей растворы

Пред мирною четой.

И старец зрит гостеприимный,

Что гость его уныл, И светлый огонек он в дымной

Печурке разложил.

Плоды и зелень предлагает

С приправой добрых слов; Беседой скуку озлащает

Медлительных часов.

Кружится резвый кот пред ними;

В углу кричит сверчок; Трещит меж листьями сухими

Блестящий огонек.

Но молчалив пришлец угрюмый;

Печаль в его чертах; Душа полна прискорбной думы;

И слезы на глазах.

Ему пустынник отвечает

Сердечною тоской. "О юный странник, что смущает

Так рано твой покой?

Иль быть убогим и бездомным

Творец тебе судил? Иль предан другом вероломным?

Или вотще любил?

Увы! спокой себя: презренны

Утехи благ земных; А тот, кто плачет, их лишенный,

Еще презренней их.

Приманчив дружбы взор лукавый:

Но ах! как тень, вослед Она за счастием, за славой,

И прочь от хилых бед.

Любовь… любовь, Прелест игрою

Отрава сладких слов, Незрима в мире; лишь порою

Живет у голубков.

Но, друг, ты робостью стыдливой

Свой нежный пол открыл". И очи странник торопливый,

Краснея, опустил.

Краса сквозь легкий проникает

Стыдливости покров; Так утро тихое сияет

Сквозь завес облаков.

Трепещут перси; взор склоненный;

Как роза, цвет ланит… И деву-прелесть изумленный

Отшельник в госте зрит.

"Простишь ли, старец, дерзновенье,

Что робкою стопой Вошла в твое уединенье,

Где бог один с тобой?

Любовь надежд моих губитель,

Моих виновник бед; Ищу покоя, но мучитель

Тоска за мною вслед.

Отец мой знатностию, славой

И пышностью гремел; Я дней его была забавой;

Он все во мне имел.

И рыцари стеклись толпою:

Мне предлагали в дар Те чистый, сходный с их душою,

А те притворный жар.

И каждый лестью вероломной

Привлечь меня мечтал… Но в их толпе Эдвин был скромный;

Эдвин, любя, молчал.

Ему с смиренной нищетою

Судьба одно дала: Пленять высокою душою;

И та моей была.

Роса на розе, цвет душистый

Фиалки полевой Едва сравниться могут с чистой

Эдвиновой душой.

Но цвет с небесною росою

Живут единый миг: Он одарен был их красою,

Я легкостию их.

Я гордой, хладною казалась;

Но мил он втайне был; Увы! любя, я восхищалась,

Когда он слезы лил.

Несчастный! он не снес презренья;

В пустыню он помчал Свою любовь, свои мученья -

И там в слезах увял.

Но я виновна; мне страданье;

Мне увядать в слезах; Мне будь пустыня та изгнанье,

Где скрыт Эдвинов прах.

Над тихою его могилой

Конец свой встречу я – И приношеньем тени милой

Пусть будет жизнь моя".

"Мальвина!" – старец восклицает,

И пал к ее ногам… О чудо! их Эдвин лобзает;

Эдвин пред нею сам.

"Друг незабвенный, друг единый!

Опять, навек я твой! Полна душа моя Мальвиной -

И здесь дышал тобой.

Забудь о прошлом; нет разлуки;

Сам бог вещает нам: Все в жизни, радости и муки,

Отныне пополам.

Ах! будь и самый час кончины

Для двух сердец один: Да с милой жизнию Мальвины

Угаснет и Эдвин".