Текст книги "Приключения несчастливой пятерки (СИ)"

Автор книги: Василий Ансимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ансимов Василий Александрович
Приключения несчастливой пятерки

Приключения несчастливой пятерки

(из цикла Наемничество Дэлвиса, сборник Ненавязчивые Курутсянские Истории)

Решил записать мой первый контракт, пока подробности не стерлись из памяти. Если кому случится прочитать эту рукопись, имейте в виду, это не фантастический роман, а почти личный дневник, и не стоит потом цитировать отсюда места, тем более в разговоре со мной. (Папа, если ты не понял, то последнее – это тебе).

Здоровый детский сон от заката и до рассвета, игры с друзьями на свежем воздухе, выслеживание насекомых на пустыре между родовым кладбищем и парком, море ягод на огородах и парное молоко каждый день. Увлечение космическими кораблями, выдуманное собственное государство со своей картой, указами и законами, начало боевой подготовки. Первая любовь, по-юношески пафосные размышления о смысле жизни, новые друзья по кадетской учебке. Занятия по вождению и пилотированию, счастье управлять тяжелой железной махиной, резво слушающейся твоего руля. Ежедневная практика по стрельбе – на точность, на быстроту, из любого положения, прицельно, навскидку, с бедра, вслепую. Рукопашный бой до седьмого пота, когда в раздевалку становится невозможно войти без противогаза.

Все было прекрасно до тех пор, пока мне не стукнуло двадцать лет. На следующий день после шумного празднования, когда друзья наконец проснулись и обрели достаточно сил, чтобы убраться восвояси, отец пригласил меня в свой кабинет.

Я знал, что он скажет.

– Марк, – мягко сказал он. – Тебе исполнилось двадцать лет.

Это высказывание не прибавило мне энтузиазма. Тем более с того юношеского бодуна, когда печень еще слишком мала.

– Ты знаешь традиции нашего рода.

Да знаю, знаю.

Отец посмотрел на стену, где висели реликвии наших предков.

– Каждый Дэлвис должен пройти через это.

В его голосе чувствовалось волнение, но он старался скрыть его. И хорошо, потому что я сам готов был зарыдать, как ребенок. Потому что мне очень не хотелось всего, что должно было последовать.

– Я учил тебя всему, что умею и знаю. Сумел ли научить... посмотрим.

В моем мозгу завертелись имена моих старших братьев. Но я промолчал.

И жалел об этом... нет, жалею до сих пор.

Да, я был достаточно ленив в учебе, признаю. Уходя на пустырь якобы для тренировок, я оставлял оружие в кустах и часами ползал по песчаным барханам, разглядывая почти неразличимых в их пестроте четырехруких богомолов, а то и просто валялся, глядя в небо, и мечтал. Но теперь уже поздно было раскаиваться – не поможет.

– Ты знаешь, что делать, сынок. Дай я тебя обниму.

От чего именно меня тошнило в этот момент, понять было невозможно.

Он прижал меня к своей груди, и я почувствовал, как бьется его сердце.

– Прими от меня эту винтовку. Пусть она послужит тебе так же, как послужила мне. Может быть, ты выберешь потом другое оружие, но в любом случае сохрани ее. Я прошел с ней тридцать с лишним лет. Она мне очень дорога.

Я прижал к себе "Златоглазку", потом продел руку в ремень и забросил ее на спину. Тяжеловата, зато надежна, как все, что делали на Курутсе сорок лет назад.

– Все. Ступай, сынок.

Он обнял меня еще раз, развернул и подтолкнул к двери.

Я хотел сказать что-то, но спазмы душили горло.

По лестнице я спустился на первый этаж, к дверям, у которых меня ждала мать. Как и следовало, она держала в руках рюкзак – сменная одежда и белье, нож, аптечка, патроны и еда на два дня.

Все остальное было в моих руках.

Лицо матери было торжественным и скорбным. Бог отнял у нее всех детей, кроме меня. Погибну и я – тогда род Дэлвисов прервется.

Но такова будет воля Всевышнего, и никто не будет роптать.

Так было заведено испокон веков, и не нам менять этот порядок.

Ведь именно благодаря ему из человеческой руды выковалась благородная сталь аристократии, часть которой – мы, Дэлвисы.

– Прощай, мама. – Я чмокнул ее теплую щеку и отвернулся, чтобы не заплакать.

– До свидания, сынок.

Проклятье, быстрее прочь из этих до тошноты родных стен, быстрее, чтобы не успеть разрыдаться.

Холодный ветер, гулявший за воротами нашего замка, высушил мои слезы, и я вскоре успокоился (почти) и перевел дыхание.

Черный «гарран» такси ждал меня на обочине.

– Рынок наемников, – сказал я как можно более спокойным, твердым и низким голосом.

Водитель понимающе кивнул и утопил газ.

Полчаса дороги мы провели в молчании. Когда машина остановилась, я традиционно протянул серебряный баунт, и водитель традиционно отклонил мою руку со словами:

– Не надо, грех.

Конечно грех, мама же заплатила небось втридорога – на счастье. Ох уж эта женская самодеятельность.

Я обернулся к машине, чтобы захлопнуть дверь, и он сказал мне:

– Удачи, парень.

Придя на Рынок наемников, я нашел свободную кабинку и закрылся в ней.

Наемников могут нанять самые неожиданные заказчики для исполнения самых неожиданных заказов, поэтому наймы происходят анонимно. Если что, есть шанс и время зашифроваться получше, когда узнаешь, что по контракту надо прикончить родню своего друга детства – и его самого, как вишенку на торте.

Шучу.

Ну ладно, на самом деле нет.

Данные о найме являются строгим секретом, выболтать который не только опасно, но и позорно для любого наемника. Но, в общем-то, больше опасно, чем позорно. Никто ведь не поручится, что твой собеседник не завербован противником, и, после того как ты повернешь к нему свою доверчивую спину, он не воткнет в тебя какой-нибудь "нож десантника, модель АР-12А", чтобы избавиться от неудобств.

После того, как ты становишься наемником, у тебя не может быть друзей и любимой. У тебя нет больше родственников. Это все очень мешает, поэтому это все надо просто выкинуть из головы и сердца, как... ну, типа как отец выкинул все мои игрушки в камин, когда мне исполнилось 14.

Тебе не с кем потрепаться, кроме как вопросов типа "ты его добил?" или "не одолжишь пару патронов?" или "гоните мои деньги, или я сейчас вас всех порешаю, гниды".

Тебя в любой момент могут убить, в конце концов. Поэтому часто приходится убивать самому.

Неприятно, но через это надо пройти, чтобы обрести совершеннолетие. А некоторым, однажды начав, это нравится до такой степени, что они остаются наемниками на всю жизнь. Впрочем, чаще всего довольно короткую. Мои братья, например, не смогли дожить даже до свадьбы, хотя вроде как из потомственного рода вояк, рефлексы, моральных дух, жестокость, все такое.

Но в последнее время слово Космос ополчился против нас. Или рожать меньше стали.

Как я и ожидал, как меня и предупреждали, появление новичка в моем лице не вызвало у потенциальных заказчиков приступа энтузиазма.

Поэтому я встретил это спокойно, терпя обжигающий стыд и боль отказов. (Да, тогда я еще был нежным и ранимым юношей). Выбирая контракты, я снова и снова нажимал кнопку "предложить анкету", и снова и снова перед глазами загоралась красная надпись:

ОТКАЗАНО. НЕДОСТАТОЧНЫЙ ОПЫТ

Но я нажимал дальше. Я знал, как это будет – наслушался дедовских историй у камина. Точнее, Деда и его друзей. Почти без имен, только действия – этого вполне достаточно. Иногда они сбалтывали лишнее и шикали друг на друга, но я слишком мало знал, чтобы понять и запомнить это лишнее.

Представьте себе старых, морщинистых пердунов, все еще способных одним ударом ножа перерубить толстую ветку, сидящих у камина и то со смехом, то со слезами перебирающих свои воспоминания. Черт, это надо было записывать на видео.

Наконец лампа с надписью «Приглашение к конференции» загорелась. Заволновавшись, как перед первым поцелуем, я одел наушники и нажал кнопку «да».

На экран начали выдаваться сведения о контракте.

Заказчик – Специальная планета.

Условия контракта – на планете заказчика.

Состав группы – Старик, Бетти, Фокусник, Угрюмый.

Вы готовы приступить к миссии?

А дать еще информации, нет? Сколько денег хотя бы за контракт? Нет, ну блин?

Мысль о том, что такой парнишка без опыта, как я, может рассчитывать лишь на такой хамский контракт типа "кота в мешке", снова слегка обидела меня, но я, опять-таки, ждал этого.

Можно было, конечно, еще какое-то время понажимать кнопку поиска контрактов, но я знал, что найти вежливый, с полной информацией – один шанс на тысячу. А во-вторых, удача не любит нерешительных и трусов.

Поэтому я нажал «да».

Будет мало денег – заберешь сам, шутил по похожему поводу Дед.

Назовите сво й позывной .

Я вбил его, не думая. Когда-то давно мне хотелось быть крутым, и я решил, что буду зваться Дэлит (от старо-курутсянского «Стирающий»). Пока не огреб в учебке по полной программе от старослужащего с позывным Дохлый Котенок. С тех пор я решил, что иметь крутое погоняло вообще ни к чему, и решил назвать себя тем именем, которое больше всего соответствовало блуждающему по пустырю в поисках богомолов парнишке.

Нет, не Богомол.

Приступайте.

Черт, понеслась.

Я встал и вышел из кабинки, одновременно озадаченный и повеселевший, как парень, идущий к омуту, чтобы броситься в него вниз головой. Мне надо найти кого-то из тех, кто будет соответствовать именам Старик, Бетти, Фокусник, Угрюмый.

Войдя в дымный круглый зал, я огляделся по сторонам.

Что ж, Старика я распознал быстро – он реально был стар. Зацепившись за мой изучающий взгляд, он цепко всмотрелся мне в лицо и тут же спросил:

– Парень, как тебя зовут?

– Ма... – я забылся и чуть не назвал свое настоящее имя, но вовремя спохватился. – Ботаник.

– Ха. Молодец, Ботаник. Клевое погоняло, уважуха. Не люблю понторезов. Иди сюда. Садись.

Его голос был надтреснутым и резким, как у простуженного ворона. Но главное – быстрым. Я сразу почувствовал в нем лидера. И это мне понравилось.

Через минуту общего разговора практически ни о чем, под слабенький эль, я выяснил хотя бы то, что Старик был почти пенсионер, остальные члены группы – новички, как я. Только такие и согласны обсуждать контракт уже на планете заказчика, рискуя нарваться на совершенно похабные условия. Пенсионер на закате лет и голож... эээ... желторотые никчемы.

– Все. – Закончив беседу ни о чем, он встал, похлопывая меня по плечу. – Десять минут на то-се, поссать и тэпэ. Жду тебя на челноке. Опоздание равно смерти.

Десять минут. Он сказал это и ушел, и вдруг мое сердце сжала тоска.

Я сломя голову выбежал из зала космодрома и посмотрел на дорогу в сторону дома. День был пасмурный. Но я знал, что где-то там вдали, за этой чертовой хмарью – дворец Дэлвисов. Старый сарай, пропахший старым деревом и камнем, внутри которого у стены стоит прадедов верстак, по углам лежат слои всяческих всячин, падавших туда десятками лет, за сараем – огород, за огородом – мой Пустырь, мой мир и моя Вселенная.

О, черт. Как больно. Прощайте.

Я повернулся и отпустил дверь, и она гулко ударила в косяк за спиной. Виновато оглядываясь, я прошел через зал и вышел на поле космодрома, где начал искать глазами что-нибудь ржавое и непригодное для полетов – и не ошибся.

Это был старый грузовик с огромным прогоревшим трюмом и кабинкой для пассажиров, приваренной к нему сбоку в нарушение всех правил судостроения. Этим кампонцам правила нипочем – они не умеют читать.

Сучара. Я прикинул шансы на гибель в полете – получалось около шестидесяти процентов.

– Ваш транспорт, сиор! – крикнул мне в ухо внезапно явившийся из хмари дежурный по вокзалу. – Быстрее, он уже стартует.

Господи, не хватало еще опоздать на первый в своей жизни контракт.

Опоздание равно смерти.

Я ударил бегом и вскоре схватился за ручку трапа – и тут двигатели начали оживать и реветь все громче, толкая во все стороны огонь пополам с дымом.

Но я уже бежал внутри ржавой кишки по ступенькам, скользким от сочащихся со всех сторон техножидкостей.

Открыв очередную дверцу, я вскарабкался по маленькому трапу в салон и втиснулся рядом со Стариком, когда транспорт уже начал разгон, и перегрузка сделала наши тела словно отлитыми из свинца. Таким свинцовым я и рухнул в свое кресло, мучительно ворочаясь в нем, как неуклюжая личинка жука, пока тело не легло в предназначенные для него габариты.

– Я правильно понял, это транспорт на Эбар? – спросил я его и подмигнул, как мы условились.

Он повернулся ко мне и с улыбкой на морщинистом лице изрек:

– К несчаст и ю ил ь нет , но вы успели

На тот корабль, что мчит нас на Эбар.

Сперва я тормознул, но потом догадался кивнуть с невозмутимым видом и откинулся на спинку кресла, уставившись вперед.

В голове моей закрутились разные мысли.

Что за ерундовые стихи, и зачем?

Может, он псих, и в корабле у него сорвало крышу? Прекрасное начало.

Или, может, просто слова так сложились?

С переднего правого сиденья обернулась девушка, маленькая и худенькая, с большими круглыми глазами и хвостом на затылке. Обзыркав меня глазами, она сказала:

– Привет. Я – Бетти. А ты кто?

Старик ответил за меня:

– Поскольку он последний из прибывших,

Могла б предположить, по исключенью,

Что он – Ботаник, юноша с оружьем,

Веленьем возраста за мудростью пришедший.

Я растерялся. Она тоже.

Она не была красавицей, и "уачусэй", тем более в такой обстановке, не возникло у меня даже в мыслях, но правильные черты лица говорили о принадлежности к аристократии. Я посмотрел на затылок ее соседа – куча спутанных курчавых волос, будто это был какой-то артист, а не наемник.

– А я – Старик, – не унимался сосед, –

Т от хрен, кто вел переговоры

О нашем с вами будущем печальном.

Я вижу, парн и , в ы совсем не в курсе,

Что на Эбариуме драном, и проклятом ,

Куда бросает нас капризная Фортуна,

Все говорят ритмичной плавной речью,

Подобно той, что я вести пытаюсь.

Поэтому внимай те мне прилежно,

Старай тесь подражать в ы мне и вторить,

Иначе на Эбариуме клятом

На вас посмотрят, как на идиотов .

Окончив, мужчина вопросительно уставился на меня.

– Парень, ты понял?

Я пожал плечами:

– Мы на Эбариум летим? То есть, планета заказчика – это Эбар?

– У них в конторе сейчас это вообще единственная планета, – печально ответила Бетти. – В смысле, для нас больше никаких вариантов.

С самого дальнего – то есть в первом ряду – правого кресла обернулся верзила с рожей весьма уголовного вида.

– Реально, прикинь такая хрень.

Я попытался вспомнить все, что знал про Эбар, но Старик помешал моим мыслям, он все никак не хотел успокоиться.

– Позвольте вам еще раз прогундосить,

О дети милы е , на смертный путь идуще ,

С которого уж многие сверзились.

В ы говорить таким вот пятистопным ямбом

Обязан ы на Эбар е проклятом .

Иначе, вашу мать, прости те , дети

Вам там пипец, устал уж повторять я .

Я все равно смотрел на него растерянно и слегка несчастно.

– Типа, вот таким языком надо говорить? Там...

– Типа, – язвительно кивнул седой и вздохнул, вытерев пот со лба. – Вруби себе это в мозг. Вхреначь. Впарь. Вдолби. Иначе, я серьезно тебе говорю, тебя слушать никто не будет. Не, я конечно буду вам помогать поначалу, но вы уж напрягите свои мозги, или что там у вас, и учитесь сами.

– Черт... – поморщился уголовный верзила и проскрипел, криво ухмыляясь. – Мне бы какую-нибудь фразочку, на все случаи жизни, типа, чтобы можно было отвертеться, в любом варианте. А то для меня все эти шансы-мансы, это типа проблема.

Седой кивнул.

– Я уже подумал об этом, пока мы с тобой... участвовали в переговорах. Я думаю, тебе подойдет что-то типа этого: "Позвольте уклониться от ответа". Или – "Я доверяю вашей мудрости безмерно". Или "беспечно". Или...

– Погоди, – верзила поморщился, – слишком быстро. Как ты сказал? Безмерно?

– Я думаю, будет лучше, если ты запишешь это на бумажку.

– О! – детина обрадовался, во всяком случае, его улыбка стала еще кривее. – Отлично! А бумажка есть?

Почему-то такой вопрос Старика разочаровал, и он отвернулся к иллюминатору.

Бетти хмыкнула.

Парень с косматыми волосами до сих пор не оглянулся на меня, но мне это и не нужно было – понятно, что верзила – это Угрюмый, а этот лохматоз – Фокусник. А все остальное я и так скоро узнаю без всякого на то моего желания.

Мне остро захотелось обратно домой.

Ударили ускорители, и на несколько секунд нас придавило так, что желание беседовать провалилось куда-то в кишки. Но вскоре наши тела наконец догнали корабль, и языки снова почувствовали свободу и желание общаться.

– Я может быть, буду не слишком быстро ловить все на лету, – снова обратился я к Старику. – Извини, я... это мой первый в жизни контракт. Я просил отца, чтобы он ввел меня в курс дел, но он сказал, так нельзя. Например, с этими позывными какой-то нюанс есть. Может, ты объяснишь?

Седой посмотрел на меня с непонимающим видом, потом понял и кивнул.

– Ах, вот что. Понимаешь, друг Ботаник,

Не всем полезно знание бывает.

Быть может, мое имя в передрягах

Здесь будет нехороших , о которых

Я умолчать хотел бы по прибытьи

Домой, кол ь то угодно будет Бо гу .

Я кивнул несколько раз.

– Вот это я, поверьте, понимаю.

(Так, одна строка получилась. Что бы дальше сказать?)

– Другое... тут ... другое дело тут меня заботит.

В глазах Старика тут же загорелся веселый огонь уважения, и я сбился.

– Короче, позывной надо не просто так придумывать, а в нем какая-то тайна должна быть. Отец сказал, что такое говорят только в первой команде.

Старик кивнул и начал:

Тут дело в том , что наши само званья,

Которые себе мы присвояем,

В минуту гордости, иль ложного смущенья ,

Или воспомнив имя предка дорогое,

Не так уж точно нас изображают,

И их порой в бою бывает трудно вспомнить.

Но коли метко твою подлинную сущность

Р ас кроет прозвище смешное и лихое ,

Оно у всех легко навязнет в памят ь

Так, что и нож не отскоблит навеки.

Волосатый парень наконец-то обернулся к нам и посмотрел почему-то с обидой.

Старик ответил ему насмешливым взглядом.

– Типа, если ты смешной и патлатый, и похож на чудака – погоняло Клоун тебе будет в масть.

– Я – Фокусник, – сказал тот и отвернулся с обиженным видом.

– Ладно. Мне не жалко. Фокусник. Похожий на Клоуна. Я не в первый раз в деле, парень. Я чую, будешь ты еще Клоуном. Или постригись.

Фокусник передернул плечами.

– Надо будет, постригусь.

– Договорились. Не парьтесь, ребята. Прозвища меняются – по ходу опыта характер человека обычно меняется. Хоть и не в основном. Правда, для получения опыта требуется еще малость выживать. Из раза в раз.

Это все равно было не то, о чем я думал, но Старик явно не ответил бы большего, поэтому я остановился.

Против воли мне вспомнилось, что говорил об этом Дед:

– Имя – это отражение нашей жизни. Оно растет вместе с тобой. Оно впитывает славу твоих побед. Иногда оно вдруг захватывает тебя и начинает вершить тобой историю, как мечом.

Да, это , сударь, явно не «Ботаник».

Но надо же с чего-то начинать.

Я чертыхнулся, осознав, что начинаю уже мыслить тем слогом, о котором сказал Старик.

Корабль вышел на крейсерский ход, тяжесть стала еще меньше.

Вибрация и шум двигательной системы не располагали к продолжению разговоров. Полное отсутствие развлечений постепенно сморило меня в дрему, превратившуся вскоре в глубокий сон.

Новая перегрузка разбудила меня – мы приземлялись.

Так угнетает отсутствие иллюминаторов или экранов в этих ржавых нелегальных грузовиках. Мне очень хотелось увидеть Эбар с околопланетной орбиты – это же был мой первый контракт...

Но нет.

Через полчаса грубого пикирования в сторону космопорта, вслед за остальными вколов себе с интервалом в 5-10 минут (чтобы не порвалось сердце) полный набор требуемых антидотов, мы дождались остановки корабля и на подгибающихся ногах спустились прямо к длинному ржавому автобусу с надписью "Для контрактников".

– Побыстрее нельзя? – прогундел какой-то странный водитель, показавшийся моему страдающему от интоксикации мозгу кошмаром из детства.

Старик предупредил, что по прибытии нас ждет банкет. Некоторое время спустя я счел это весьма гуманной идеей, так как первый шок от планеты можно было прогнать только хорошей дозой алкоголя, но в тот момент я еще этого не понял.

Итак, это был Эбар. Он встретил нас пониженной гравитацией, трехметровыми людьми, чудовищными деревьями в небоскреб вышиной и тошнотворно незнакомыми запахами.

Никаких цветов и оркестров, конечно – полупассажирский экипаж, управляемый огромным водителем-эбарцем, в котором мы были детьми.

– Что за хрень? – прошипел Угрюмый, неуклюже болтаясь на громадном сидении.

– Это Эбар, детка, – задумчиво ответил Старик.

Автобус быстро въехал в ворота здания, которое я не успел разглядеть. Без лишних слов нас провели через длинный зал к длинному столу, за которым сидело человек пятьдесят.

Точнее, огромных человек – эбарцев. Я сглотнул, перемножил информацию в голове, и мне стало легче – я был такой же человек, как и они. Просто в полтора-два раза меньше размером, ну и что.

Сначала мне показалось, что мы попали на свадьбу. Старик оживленно лопотал с принимающей стороной на местном наречии, из которого я ничего не мог понять.

– Это что, свадьба? – наконец спросил я у него, показав глазами на сидевшую во главе пышную даму неопределенного возраста.

– Это королевский дворец, брат, а это – не невеста, а принцесса, – вполголоса сказал Старик и раздал нам ушные трансфоны.

Однако я решил, что успею послушать разговоры потом, а самое главное сейчас – понять, где я. Ведь контракт с Королевским дворцом Эбара наверняка подразумевает нечто из ряда вон выходящее.

Типа перевалить местную оппозицию. Состоящую из бойцов вот такого размера.

То есть верная смерть, но, может быть, еще не поздно сбежать отсюда обратно в космопорт и сесть в тот ржавый – на самом деле такой милый – грузовик.

Поэтому страх и ужас заставили меня втихаря достать под столом карманный интеллектроник и пробежать глазами справочные материалы по Эбару, пока над столом с обеих сторон кипел стихотворный бубнеж.

Быстро проглоченный ликбез мало что дал. Одно дело прочитать фразу "кухня Эбара отличается пикантностью и разнообразием" – и совсем другое сохранять вежливое лицо, выслушивая ритмичный бред какого-то ряженого великана и пытаясь пережевать и проглотить нечто вроде таракана в теплой блевотине.

Политическая обстановка на Эбаре, как уверял справочник, последние 50 лет была абсолютно стабильна. Вскоре я понял, что справочник мне не поможет.

Ну хотя бы алкоголь здесь был настоящий – похожий на крепкий курутсянский кир на травах. Правда, этих трав в нем было так много, что после очередного глотка я вспомнил прочитанное где-то мнение о том, что растения выделяют яды, когда их пытаются есть или рвать.

– А можно не пить это? – вполголоса спросила Бетти Старика, морща свое изящное аристократическое личико.

– Нет. Пей каждый раз, когда они поднимают бокалы, желательно до дна.

– Я не могу.

– Ты можешь свалиться на пол и блевать, это разрешено. Но несолидно.

Преодолевая разделявшую нас разницу культур (самое трудное испытание для наемников, потому что города, леса и поля, а также иные виды пересеченной местности и помещений, где приходится убивать, в принципе везде почти одинаковы), мы ненавязчиво пытались выяснить цель контракта. Старик спрашивал, я слушал ответы и думал.

Гротескные гиганты-эбарцы, разряженные в платья средневекового стиля, отвечали мало что стихами, так еще и максимально туманно. Они называли нашу задачу "обеспечением безопасности и комфорта царственной особы". Точнее, они говорили так:

– Задачи ваши столь важны, ведь нужно

Покой принцессы нашей обеспечить,

Все устранив, что почивать мешает,

Безмолвьем ночи мирно наслаждаться.

При этом они то и дело хвалили нас за маленький рост, подливая нам в бокалы.

– Хвалите б ога вашего, созданья,

Что невысокими он вас создать задумал.

Сие вам будет верною подмогой

В делах, ради которых вы прибыли.

И затем – с криком «Олла!» – они поднимали бокалы и весело смотрели на нас, и мы опрокидывали их в своих глотки.

Старик продолжал попытки выяснить задание, мучительно укладывая свои вопросы в стихи.

Это связано с покоем принцессы, снова отвечали эбарцы с фальшивыми улыбками.

Банкет все длился и длился, солнце село за горизонт и провалилось дальше вниз, но чертовы заказчики продолжали кормить нас стихами, в которых не было ни слова о содержании контракта.

Я пил и ждал, что мне наконец-то станет все равно, а может, даже кураж появится, как обычно под большими дозами алкоголя в юности – но нет.

– Позвольте же узнать, что нужно делать

И каковы условия работы,

Когда нам приступать, когда закончить,

Когда вознаграждение получим?

– продолжал вопрошать Старик.

– Всему черед свой, о нетерпеливый, – смеялись эбарцы.

И продолжали подливать.

Это было похоже на пытку ночным кошмаром, от которого нельзя проснуться.

Делать нам было нечего – мы пили.

Фокусник сломался первым – сделав вид, что внимательно слушает, он попытался подпереть голову рукой, но уснул на своем бицепсе, потом уронил и себя на пол и затих под столом, вызвав очередной взрыв веселья.

Похоже, эти твари этого и добивались от нас.

Но с остальными у них вышел облом.

– Следи за Фокусником, чтобы он не захлебнулся в блевотине, – проворчал мне Старик на ухо. – Нам нужен каждый человек. Хотя в нем я сомневаюсь.

Угрюмый продолжал жрать и пить, и лишь густеющая красная краска на его лице отражала дозу принятого пойла.

Старик и Бетти держались – впрочем, приглядевшись к Бетти, я понял, что она весьма искусно и незаметно сливает вино себе за шиворот. Бедняжка. Ей же так мокро теперь.

Насытившись попытками споить нас, эбарцывдруг позвали музыкантов, и грохот, скрип их бешеной музы`ки все утопил в вибрациях ужасных, и стали все вопросы невозможны.

Однако в паузе между двумя музыкальными номерами из сада внезапно раздались странные звуки – низкий рев, пронзительные визги, шум борьбы.

И в завершение – длинный, раскатистый с оттяжкой звук, который я поначалу принял за рев гигантского слона.

Что это?

Я был настолько пьян к тому моменту, что заподозрил в этих звуках свою галлюцинацию.

Однако, судя по тому, что физиономии эбарцев несколько напряглись, это было реальностью.

Изрядно поддавший Старик впал в смешливое настроение и произнес:

– О, кто же автор арии прекрасной ,

Что в ваш концерт внесла такое дополненье,

Достойное певцов сильнейших ... ?

– Кошка, – ответил мажордом Мажон с невозмутимым видом, с такой легкостью заполнив свободное место в конце стариковской строки, как будто они многократно отрепетировали этот момент.

Тут моя диафрагма сама по себе дернулась кверху, и я понял, что встреча содержимого моего желудка с окружающим миром произойдет через – пять, четыре, три, два ....

– Мне срочно надо воздуха изведать, – сдавленно пояснил я в ответ на удивленный взгляд эбарца, которого я нечаянно толкнул, и метнулся к балкону.

Скользя вдоль стульев и отталкиваясь от стен, я вскоре очутился на огромном темном балконе, где забился в самый угол и наконец с наслаждением отпустил содержимое своего желудка на волю.

Кажется, эти тараканы не были вполне мертвые, когда их подали на стол – для мертвых они слишком энергично убегали из меня сейчас.

Вскоре я вновь обрел возможность воспринимать окружающую действительность, оперся на перила и стал глубоко дышать.

В воздухе стоял густой цветочный аромат. Под балконом находился сад.

И в этом саду творилось нечто непонятное. Подумав и отделив происходящее во мне от происходящего снаружи, я пришел к выводу, что тут и там стоят небольшие вертолеты, пилоты которых время от времени пытались их завести и взлететь, но в последний момент почему-то отменяли свое решение.

Да, именно так оно и было.

Шум их попыток сливался в звуковое море, такое плотное, что его, казалось, можно было резать на куски и накладывать на тарелки. Я стоял на балконе, смотрел в темноту и бесконечно слушал эти звуки, сотрясавшие меня до глубины кишок, и никак не мог понять, какие организмы их производят. Начинаясь утробно гудящим стуком, этот звук поднимался на несколько октав и около минуты переливчато мягко тарахтел, затем опускался обратно, теряя скорость вибрации одновременно с высотой – "тададах, тах, тах... тах... ... тах.........".

Мне представился огромный сверчок размером с лошадь – такое существо, пожалуй, могло бы производить подобный звук. Однако кошмарное видение больно полоснуло по отравленным мозгам, и я выбросил этот образ из головы.

Примерно раз в минуту откуда-нибудь раздавался страшный басовый гул, подобный тому, который мы услышали в зале. Словно пьяный великан с тупым ожесточением тянул по струне гигантского контрабаса смычок размером с уличный фонарь, поднимая высоту звука на несколько октав и затем небрежно бросая.

Эти звуки прерывали и заглушали тарахтение "сверчков" и прочие.

Я сказал "прерывали" – нет, накрывали, разрывали, растерзывали. Казалось, что порванные куски звуков зримо вибрируют в воздухе, как оторванные крылья гигантских бабочек.

О черт! До меня вдруг дошло, что этот гул на самом деле – "мяу!".

Обалдеть. Я потрясенно смотрел в ночное небо, скупо украшенное блестками звезд, и дрожал от удивления.

Иногда мяуканья накладывались друг на друга, потом все чаще, потом переходили в такой шум, как будто в саду бились врукопашную два батальона немых спецназовцев, способных только рычать.

На время баталии сверчки частично затихали.

Я не заметил, как рядом оказалась Бетти, и увидел ее, лишь нечаянно повернувшись.

– Старик пытался обговорить окончание сроков, – начала она весьма унылым голосом. – Ему так и не ответили толком, он уже срубился.

Оглушенный опьянением и грохотом сверчков, я смотрел на нее с идиотской улыбкой, пытаясь вникнуть в смысл ее слов.

– Я не хочу здесь работать, – беспомощно ныла Бетти. – Меня тошнит от этого кира. Меня тошнит от этой еды. От этих запахов. Я хочу домой! Ты из какого рода? – вдруг спросила Бетти.

Через какое-то время я понял, что она нарушает правила, и промычал, пытаясь выразительно глядеть на нее.

Она посмотрела на меня, хотела видимо что-то сказать, передумала и наконец махнула рукой.

– А, ерунда все это. Я – Лора Дайранс. Но лучше зови меня Бетти, хорошо?

– Ладно.

Дура.

Дайранс были одним из сильнейших родов. Какого черта ее занесло сюда – я не понял и пробормотал что-то. Девушкам ведь не нужно "отращивать крылья".

– Я поругалась с родителями. Психанула, – ответила она на мои мысли, и вдруг ее лицо исказилось, и она тихонько заплакала. – О черт, надо же было так вляпаться...

– Не унывай, – попытался я ее ободрить. – По быстрому разберемся и свалим обратно.

Я предполагал, что реальность окажется сложнее, но не насколько.

Не помню, как я уснул, но проснулся я, страдающий от жестокой тошноты, на полу небольшой комнаты, между храпевшим Угрюмым и сипевшим Стариком.

Выпив воды из своей фляжки, я снова уснул и проснулся уже утром, когда нас, опухших и страдающих, повели в Королевскую залу.

Назад к карточке книги "Приключения несчастливой пятерки (СИ)"