Текст книги "И нет конца паломничеству (СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

Интерлюдия 8. О природе видений

К тому времени, когда видение о Нейтане подкосило Гарольда на ночной террасе, борьба между Генрихом II и архиепископом Томасом Бекетом гремела на всю Европу.

Гарольд оказался прав: честолюбец Бекет вступил на путь аскезы, отринул все мирское – кроме страсти сделать церковь самой влиятельной политической силой в Англии. Он больше не блистал перстнями и не покорял обходительными манерами – он обличал глаголом и пугал фанатичным блеском глаз, грозя Англии отлучением от церкви.

Но его упрямство натолкнулось на еще большее упрямство короля, и Гарольд не сомневался, что победа будет за Генрихом.

И правда: известие о том, что Бекет убит – или, скорее, казнен по приказу короля – настигло Гарольда вскоре после Рождества, едва он сошел с корабля на английскую землю. Тогда же он узнал, что Нейтан заточен в крепость вместе со многими другими сторонниками Бекета.

Гарольд кинулся к королеве.

Глава 8. Ришар Ангулемский

Если бы кто-нибудь отдал Ризу ключи от замка Уорик, он бы первым делом построил ворота понадежнее, да еще, может, укрепил бы полуденно-закатный угол. Полуденную стену укреплять не было необходимости, потому что она выходила на отвесный обрыв – река Эйвон здесь подмыла берег, обнажив каменные отроги.

Но в целом замок и так был укреплен неплохо: построенный когда-то против немирных полуночных провинций, он по сей день играл важную роль, распространяя влияние короля на весь Уорик и далее на полночь. С годами он стал только красивее и больше; центральный зал, где Уильям де Бомон устраивал пиры, обзавелся гигантским камином вместо кострища в центре, ранее незащищенные хозяйственные постройки обнесла стена… Так и задумаешься – а кому нужен Кенилуэрт, который обещал стать еще больше и красивее Уорика? Риз уже наслушался разговоров среди местных: многим пришлось работать на строительстве Кенилуэрта, остальным – платить налоги на это строительство, и все были возмущены.

Но в главном зале замка возмущение не чувствовалось.

Пол здесь устлали свежескошенными луговыми травами, от которых в каменных стенах поселился приятный, чистый дух. Горели хорошие, сухие факелы, дающие мало чада. Поставили целых три стола – чтобы хватило места всем участникам турнира.

Риз тоже присутствовал среди пирующих. Более того, его поединок с Шоу произвел на де Бомона со товарищи такое впечатление, что его даже посадили «перед солью» – то есть в верхней части стола, до огромной солонки. Грач, то есть брат Пассер, каким-то образом тоже оказался здесь – скромно потупив глаза и молитвенно сложив руки, поинтересовался, не возражает ли доблестный рыцарь против его скромного соседства?

– Смотрю, скромный брат не терял зря времени, – хмыкнул Джон, подвигая Грачу общую на двоих тарелку. – Как ты добился приглашения в Главный зал?

– Мое искусство врачевания произвело впечатление на настоятеля монастыря, а также на многих знатных рыцарей.

– Знатные рыцари сегодня не участвовали в боях, тебе некого было врачевать.

– Сэр Вульфрик вывихнул колено, упав с лошади. Мне удалось удачно его вправить.

У Риза чуть дернулась губа: сложнее придумать что-то менее приятное и более тяжелое для костоправа, чем вывих колена! Разве что вывих бедра.

Но Грач, видимо, в самом деле знал, что делал. Риза вот он промыл и перевязал мастерски.

– Твои таланты все многограннее, Пассер, – пробормотал он. – Лекарь, книжник, удачливый купец… Я уж не говорю обо всем прочем.

– Искусство выживания, сэр Джон, – ответил Грач с непроницаемым лицом. – Всего лишь искусство выживания.

Джон не отказал себе в удовольствии: когда до них донесли первое блюдо – оленину – он долго картинно выбирал кусок понежнее и подвинул его Грачу.

– Спасибо, но я уже поужинал, – сухо ответил тот. – Мы, монахи, должны умерщвлять плоть.

– Ага, вот именно, – Риз кивнул на настоятеля монастыря, угощавшегося, помимо оленины, еще специально принесенными только ему раками, тушенными в вине. – Давай, Грач, налегай. Я видел Юдифь среди зрителей. Очень может быть, что ситуация серьезнее, чем нам до сих пор представлялась, и работы предстоит невпроворот.

– Юдифь? – встревоженный, Грач положил в рот кусок оленины. – Хм, действительно, неплохо… Хотя здешний повар слишком налегает на уксус…

– А я говорил, – кивнул Риз и тут же вернулся к теме, занимавшей его больше всего. – Итак, что, по-твоему, Юдифь может тут делать?

Он умолчал, что у него от одной мысли о ней волосы стояли дыбом, и хотелось рыскать по всему замку сверху донизу. «Я буду стоять над ним спящим…» Три месяца о ней не было слышно – и вот, всплыла!

– Она наемница, сэр Джон. Я думаю, ей кого-то здесь заказали. Может быть, того же человека, по чью душу пришел тот наемник, с которым сражались вы?

Грач отхлебнул вина, и Риз тотчас подозвал еще виночерпия. Не то чтобы ему хотелось напоить своего работодателя, но… просто интересно было – получится ли хотя бы подпоить его?

– Может быть, – согласился Джон. – Тогда у этого кого-то – большие неприятности. И еще Юдифь очень интересуется госпитальершами. Похоже, знает что-то об одной из них… о младшей, Шоу.

– Интересуется? В каком смысле?

– Может быть, хочет шантажировать? Или они знакомы? Не знаю, но в любом случае, за госпитальершами нам тоже надо приглядывать.

– Я уже понял, – вздохнул Грач и отодвинул от себя общий бокал. – Нет уж, сэр Джон, для моего телосложения больше чем достаточно.

– Тогда кусочек свинины в меду? – предложил Риз. – Там как раз несут. Ну… если до нас не разберут те, кто рангом повыше.

Грач ему что-то не нравился последнее время. Какой-то он был бледный. Да и видения действовали на него сильнее обычного.

Обстановка в зале становилась все оживленнее.

На галерею вышли музыканты, и гости побогаче принялись кидать им мелкие монеты, заказывая музыку. Риз заметил, что даже Картер подозвала менестреля (тот проворно спустился с хоров), сунула ему что-то в ладонь – и он заиграл одну из укороченных версий баллады о Роланде. Слушая ее, Картер и Шоу сдвинули кубки с вином. (Риз заметил, что у каждой из них стоял отдельный прибор: они не делились ни между собой, ни с гостями. Особое положение, что ни говори. Также, помимо хозяйской семьи, отдельный прибор стоял у Ришара Ангулемского.)

За столами гостей победнее тоже царило веселье: Джон увидел, что кто-то из оруженосцев достал лютню, другой – виолу… И вдруг над всем этим поднялся чей-то верный и чистый тенор, хотя и не особенно сильный.

– О боже! – произнес Грач, подслеповато щурясь в направлении стола. – Неужели это Фаско…

Джон присмотрелся: и точно, Фаско! Встав во весь рост на лавке и преисполнившись чувства собственного достоинства, он затянул под неуклюжий аккомпанемент, да так, что стало слышно во всем зале, а официальные музыканты смолкли.

 
Слыхал про рыцарей, бесстрашных, словно львы,
Сеньору верных. Про достойнейших и честных.
Но нет мне дела до пустой людской молвы
И до преданий дряхлой старины безвестных.
Их вспоминать сейчас, ну право, неуместно,
Ведь девы-рыцари обители святой
Затмят их доблестью и чистой красотой.
 

– Да, – пробормотал Грач, – когда я советовал ему как-нибудь расположить к себе сестер-рыцарей, я не это имел в виду…

– Ты ему такое советовал?

– Скорее, выругал его, – Грач замялся. – Ты, сэр Джон, как раз дрался с сестрой Шоу, я был несколько… отвлечен.

– Ну что ж, – философски заметил Риз, – по крайней мере, нас заметили.

Так оно и было: Уильям де Бомон о чем-то переговаривался с Картер, и у обоих были веселые лица, у Картер еще с оттенком иронии.

– Да, – ответил Грач. – Сейчас, наверное, вас подзовут. Поскольку в их глазах Фаско вам служит, постарайтесь извлечь как можно больше выгоды из ситуации.

– Служит, как же… – проворчал Риз.

Фаско, между тем, продолжал, даже почти не фальшивя:

 
Как яркий росчерк молний в поднебесье
Бередит душу, сковывая взоры,
Так взмахи их мечей, блеск глаз прелестных
Сердца пленяют, укрощают споры,
И, верно, я не заслужу укора,
Когда скажу, что если б не они,
Не так светлы бы были наши дни.
 

– Он сбился на один слог, – пробормотал Грач.

– Не придирайся, – Риз великодушно отпустил Фаско грех неопытности, – кто он тебе, Томас Британский[29]29
  Певец при дворе Генриха II и/или Алиеноры Аквитанской.


[Закрыть]?

И в самом деле, Уильям де Бомон махнул рукой, и какой-то его слуга побежал к нижним столам, звать Фаско пред светлые очи эрла. Картер, между тем, прямиком подошла к Джону.

– Святой брат, – она чуть склонила голову перед Грачом.

– Благородная сестра, – ответствовал он своим мягким тоном. – Чем могу служить вам?

– Я пришла поговорить вот с этим вот рыцарем, – она бесцеремонно ткнула в Джона пальцем. – Это ведь твой оруженосец разливается про нас с Шоу соловьем?

– Мой, – Риз не видел смысла отрицать очевидное.

Картер оценивающе поглядела на него.

– Ну что ж, пойдем поговорим.

Риз посмотрел на Грача с некоторой тревогой: зная, что где-то здесь Юдифь, ему не хотелось оставлять Грача одного, но как объяснить Картер, зачем он хочет захватить с собой скромного монаха. С другой стороны, Джон не видел Юдифи в замке, хотя тщательно присматривался даже к служанкам – и вовсе не с той целью, с какой это обычно делали влиятельные господа. Да и что может случиться с Грачом в пиршественной зале, на глазах у десятков людей?

Грач глазами показал ему: мол, я не против, сэр Джон, идите, поговорите с Картер – я ведь сам этого хотел.

Они нашли подходящее место для разговора в дальнем конце зала, где длинный гобелен грубоватой местной работы отгораживал альков у окна, под которым стояла скамья – должно быть, ради любования видом на реку. Риз предложил Картер усесться, но она только покачала головой, и оба остались стоять.

– Я думала, ты подосланный убийца, – Картер, видно, предпочитала сразу брать быка за рога.

– А теперь не думаешь?

– Чтобы подосланный убийца привлекал столько внимания? – фыркнула Картер. – Нет, не похоже. Взять того парня, который тебя немножко порезал. Его и след простыл уже давно.

«И Юдифь тоже не видно, – подумал Риз. – Кого ее наняли убить?»

– Зачем вы с Шоу здесь, сестра? – спросил Риз.

Она посмотрела на него, серьезно и испытующе.

– Баш на баш, сэр Джон. Ты говоришь мне, зачем ты здесь, а я расскажу, зачем мы. Ты ведь не один из этой шантрапы, мошенников, выдающих себя за рыцарей.

– И все же я – не лучше. Я был произведен в рыцари, но ни грамоты, ни земли у меня нет, а свидетелей тому событию не осталось, – улыбка на физиономии Риза казалась непривычной, он совсем от нее отвык. – С чего ты взяла, что можешь доверять мне?

– Я и не доверяю, – ответила Картер. – Но что-то подсказывает мне, что ты чтишь честную клятву. Если ты поклянешься, что скажешь мне правду, и заодно поклянешься, что не замышляешь зла королевской фамилии Англии, я скажу тебе правду.

Риз приподнял брови. У него начала складываться догадка.

Но сильнее удовлетворения собственной догадливостью было удивление – Картер верила, что Риз способен клясться и клятву сдержать! Даже Грач, должно быть, не верил этому – иначе почему до сих пор не попросил у Риза вассальной присяги?

Правда, Риз и так получил много больше, чем заслуживал.

Он тщательно перекрестился.

– Я клянусь, что не замышляю зла ни королю, ни его семье, ни даже Уильяму де Бомону и никому из собравшихся в замке, может быть, за одним исключением… но вряд ли тебя будет волновать судьба этой особы. Что же касается остального, то я не смогу тебе сказать точную причину, почему прибыл сюда.

– В этом как-то замешан монах, с которым вы вместе ужинали? – уточнила Картер. – Ну что ж, я не лезу в дела монастырей. Я тоже обещаю сказать тебе правду. Клясться не буду, наш Устав это запрещает. Но моему слову можно верить. Первый – ты. Скажи, если не можешь назвать точную причину, можешь назвать общую?

– Я не сомневался в твоей честности, сестра, – Риз склонил голову. – Общая причина состоит в том, что отсюда, с этого турнира, угрожает какая-то опасность всей Англии. Что за опасность – не знаю. Я думал, может быть, это связано с тобой и сестрой Шоу.

– Может быть, и связано… – Картер задумалась. – Да, монахи часто ловят слухи и сплетни… особенно францисканцы… Ну что ж. Мы с сестрой Шоу прибыли сюда для охраны важного лица.

– Принца Ричарда?[30]30
  На самом деле будущему Ричарду Львиное Сердце в то время было 13–14 лет, и на турнирах он еще побеждать не смог бы. Звездой турниров был его старший брат Генрих Молодой король, но он отечественному (да и зарубежному) читателю почти не известен.


[Закрыть] – уточнил Риз.

– Ну да, ты догадался, когда я велела тебе поклясться насчет королевской фамилии, – вздохнула Картер. – Да нельзя сказать, чтобы он особенно скрывался… Как же, он ведь должен показать себя лучшим рыцарем в округе!

– Он действительно неплох, – хмыкнул Риз. – Хотя твоя Шоу могла бы с ним потягаться.

– Ему только не говори, – Картер закатила глаза. – Он до сих пор переживает, что меня никак не может вчистую одолеть!

– Кто же угрожает принцу? – спросил Риз. – Филипп Французский?

– О нет, с Филиппом они особые друзья, – Картер едва заметно выделила голосом слово «особые». – Хотя я не стала бы доверять ему. Но пока смерть Ричарда этому красавчику не выгодна. Филипп считает своим противником его величество, короля Генриха. Старая тяжба за Аквитанию[31]31
  Аквитания входила в приданое Алиеноры, которая обманом развелась с королем Франции, отцом Филиппа, чтобы выйти за Генриха II.


[Закрыть], как тебе, должно быть, известно.

– Так кому же не угодил Ричард?

– Это только мои догадки… – Картер и так говорила негромко, но тут еще сильнее понизила голос. – Но, я думаю, тому же, кто приказал убить Томаса Бекета.

Интерлюдия 9. О природе видений

Тот вечер не мелькал прежде в видениях, но все же Гарольд запомнил его на всю жизнь: день, когда он вышел из Тауэра ходом для прислуги и поднял голову, ощущая, как садятся на разгоряченное лицо снежинки.

Фаско, на удивление верный тосканец, без которого Грач не добрался бы сюда из Генуи в такие короткие сроки, уже ждал с лошадьми.

«Ну что, сеньор?» – спросил он.

«Она не поможет, – ответил Гарольд спокойно. – Значит, устроим побег».

Он умолчал о том, что Алиенора сказала: «Муж настроен так сурово, что, если я вступлюсь за сторонников Бекета, скорее он казнит меня».

Новое видение посетило Гарольда: его собственный труп, подвешенный на высохшем дубе…

Глава 9. Юдифь

В оружейных палатках Ризу всегда нравилось: запах льняного масла, воска и теплого свиного жира привычно успокаивал, настраивал на размеренный лад. Любил он и ухаживать за оружием, и даже к чистке кольчуги относился спокойно, хотя ничего приятного в этом нет: кольчугу приходится мешать палкой в бочке с песком – занятие нудное и потное. Оруженосцы у Риза попадались редко, и он привык заниматься уходом за оружием самостоятельно.

Однако в этот раз не пришлось: в оружейной палатке Риз нашел Фаско, который занимался его кольчугой. Чистить не чистил, поскольку она в этом еще не нуждалась, но смазывал маслом.

– А я-то думал, куда она подевалась, – хмуро сказал Риз.

– Что, думаешь, я совсем свое дело не знаю? – огрызнулся Фаско. – Милорд сказал, что я твой оруженосец – значит, я твой оруженосец.

– Слышал я, как ты вчера исполнял другое приказание милорда.

– А ты чем недоволен? Я видел, тебя сестра Картер потом оттащила в темный угол. Правда, что-то скоро ты оттуда появился…

– Она давала обет целомудрия, Лайонел, – хмыкнул Риз.

Раздражение на Фаско улетучивалось: сложно сердиться на того, кто избавил тебя от нудной, хоть и необходимой работы. Но кольчугу после него надо будет еще осмотреть, мало ли.

– Ну, может, и дала, – проворчал Лайонел, – может, даже будет его соблюдать, она в самом деле похожа на честного орденца. И стражники де Бомона о ней хорошо отзываются, я поговорил уже… Он, оказывается, ей дал карт-бланш наладить охрану замка. Строгая, но справедливая. Вот подружка ее, Шоу, – та просто чокнутая! Ну или отмороженная насквозь, такая, вроде тебя.

– Спасибо на добром слове, Лайонел.

– Говорю, что вижу, – многозначительно ответил Фаско.

– А Грача ты не видел?

– Нет, но я слышал, как замковый слуга искал брата Пассера, искусного во врачевании. Он тоже успел себя показать, а? Вам бы с ним надо обоим пыл поумерить.

Риз только собирался заметить, что не Фаско об этом судить, как полог палатки приподнялся, и туда заглянул Грач собственной персоной – бледный, одутловатый и хромающий больше чем обычно.

– Грач! – Риз сам не заметил, как оказался рядом с ним, подставил плечо. – Тебя что, отравили?

– Нет, – ответил он устало, – с утра два идиота затеяли шуточный бой и свалились с крепостной стены. Угодили на телегу, но… Одному мне удалось вправить кость, хотя ногу он, наверное, потеряет. Другого сестра Шоу, кажется, спасет… у нее великолепные навыки.

Грач и Риз переглянулись.

– Да, я думаю, что им можно верить, – проговорил Грач медленно. – Я имею в виду то, что сказала тебе Картер вчера.

– Тот, кто заказал убийство Томаса Бекета, – пробормотал Риз, помогая Грачу присесть на бочонок с песком. – То есть король. Ты думаешь, король решится убить собственного сына?

– Не знаю, – Грач пожал плечами. – Я не знаком ни с ним, ни с принцами лично, ничего не могу сказать… Только все говорит, что между отцом и сыновьями нет большой любви. У его величества буйный и непредсказуемый нрав. Ранее он благоволил хотя бы старшему, Генриху Молодому, а теперь, говорят, презирает его за то, что он во всем ему покорен… Но и тем, кто ему непокорен, вроде Ричарда, он доверять не может. К тому же, у него есть любимый сын Годфри от прекрасной Розамунды.

– Да, – вставил Фаско. – Кстати, я ее видел. Даже сейчас неплоха. Только я думал, герцог Бретани Годфри – законный?

– Есть два Годфри, – терпеливо, хотя и устало, пояснил Грач. – Один от Розамунды, другой от королевы Алиеноры. Вот этому последнему король отдал под руку недавно завоеванную Бретань.

Голос его слегка подрагивал, и Риз подумал, что Грачу надо больше беречь себя. Ну вот зачем он кидался по первому зову вправлять кости всяким придуркам?

– Не может же он сделать этого незаконного Годфри наследником, – сказал Риз, не выразив свое беспокойство. – Хотя, как я слышал, рыцарь он знатный. Но не лучше Ричарда.

– У Ричарда Генрих, между прочим, увел невесту, принцессу Алису Вексенскую, – заметил Грач. – И живет с ней во грехе, как раньше жил с Розамундой. Так что между ними и Ричардом чувства особенно недобрые. Раз Ричард здесь, на турнире, да еще и запрещенном Генрихом… Может быть, это особенно удобный случай избавиться от него. Все можно будет списать на незаконную и неправедную организацию турнира…

– Одно непонятно, – сказал Фаско. – Даже если король задумал укокошить принца, зачем, во имя подштанников святого Иоанна, госпитальерам-то его защищать? Вроде бы они у короля в фаворе…

– Тут сложная политика, – пояснил Грач, морщась и растирая ногу. – С одной стороны, Генрих покровительствует госпитальерам в Англии в обмен на помощь и кредит Ордена. С другой стороны, их основные интересы все-таки не в Европе, а в Святой Земле. А Святая Земля Генриха интересует мало. Другое дело – Ричард. Он уже не раз заявлял, что если бы отец разрешил, давно бы собрал новый крестовый поход. К тому же Генрих заодно покровительствует и храмовникам, с которыми у госпитальеров вражда, а Ричард, говорят, храмовников не любит.

Риз положил руку на колено Грачу, надавил в нескольких местах сквозь рясу, и тот благодарно вздохнул.

– Картер объяснила мне это проще, – заметил Риз. – Сказала, что они просто против беззаконного убийства, даже если беззаконие совершает король. И добавила, что леди Алиенора Аквитанская много жертвовала Ордену.

– Да, – по губам Грача скользнула едва заметная улыбка. – Принц Ричард всегда был любимым сыном нашей королевы. Видно, она вызвала к делу старые связи, чтобы помочь ему.

За стенами палатки запели рога: начинались первые драки турнира.

– Сэр Джон, я не советую тебе высовываться, – быстро предостерег его Грач. – Ты и так уже… достаточно прогремел. Постарайся проиграть как-нибудь поубедительнее.

– Не собираюсь никому отдавать Уголька, – покачал головой Риз. – Как-никак, я к нему привязался.

– Ну так проиграйте в пешем поединке! А даже если и в конном – мы потом все выкупим.[32]32
  Победитель забирал лошадь и оружие проигравшего.


[Закрыть] Сэр Джон!

Но Джон уже выходил из палатки.

* * *

По традиции сперва происходили турнирные бои: то есть бои по схеме, которую определял герольд, перемещая деревянные бляшки, покрашенные в цвета рыцарских щитов, по деревянной доске с делениями. Иногда – если, допустим, по жребию и турнирной таблице в следующем бою должен был участвовать тот, кто уже сражался, герольды объявляли перерыв, и тогда рыцари, даже и не участвующие либо уже выбывшие из турнира (если, конечно, у них были запасные мечи и кольчуги) имели право вызвать на бой кого угодно.

Часть боев проходила в конном строю, часть в пешем, потому что не у каждого рыцаря имелись сменные кони.

Первый же турнирный бой для Джона вышел не совсем удачный: он победил, да, но, орудуя копьем (не самое его любимое оружие!) все-таки сильно напряг поврежденную вчера руку.

– Самое время вам сейчас выбыть, – хмуро проговорил Грач, перевязывая кисть потуже.

Риз уже попривык к тому, что благородный сеньор самостоятельно занимается ранениями, и его теперь больше впечатляло другое: то, как ловко орудовали пальцы Грача, выдавая большую практику.

Уж этот не приложит к ране козий навоз, утверждая, что «скверна тянется к скверне»! Риз знал одного парня, который руку потерял из-за такого лекаря.

– Я уж как-нибудь сам выберу время, – легко заметил Риз.

– Перед кем вы тут козыряете своей выучкой? – подозрительно проговорил Грач.

«Перед тобой», – Риз, конечно, проглотил эти слова.

– Только ты еще мне не напоминай, что сестра Картер принесла обет безбрачия, – устало произнес Джон. – После вчерашнего я не могу выбыть просто так. Это должно выглядеть правдоподобно.

Второй рыцарь – сэр Кэдоган – оказался слишком слабым противником, чтобы Джон мог проиграть ему убедительно. Немалую роль в этом сыграл шлем рыцаря: изготовленный по новомодному лекалу, он закрывал чуть ли не две трети лица. Видимо, чтобы хватало места для тонкого золоченого узора. Вся эта красота закрывала рыцарю обзор, и он мог только неловко топтаться.

Проиграв, пыхтящий сэр стянул шлем и протянул меч вперед рукоятью – между прочим, золотой.

– Что вы, сэр, – сказал Риз. – Я против того, чтобы грабить достойных противников.

– Нет-нет! – воскликнул рыцарь, картинно подкручивая небольшие, по последней итальянской моде усики. – Возьмите, а не то я обижусь! Ни один турнир не оставлял меня в долгу!

Сэр Кэдоган демонстрировал свое умение проигрывать с размахом: кроме меча он навязал Ризу еще красивую перевязь и ножны. Прекрасно зная, что нигде не рискнет показаться со столь запоминающимся оружием, Джон потащил все это в их шатер – где и нашел мирно спящего Гарольда. Лорд Руквуд прикорнул на запасном седле, положив голову на тюк с сеном, притащенный сюда ранее хозяйственным Фаско.

Джон не стал его будить, только сгрузил перевязь у входа. Может, она Грачу еще на что-нибудь пригодится. Например, подкупить кого-нибудь.

Каждый бой длился недолго, раз пять прочитать «Отче наш» – и то можно не успеть. Но рыцарей, изголодавшихся по турнирам, со всей Англии собралось довольно много, а потому очередь до каждого доходила не скоро. В результате к третьему бою Джона с неба уже лился накаленный жар, и кольчуга будто сделалась тяжелее обычного. Заставив третьего рыцаря сдаться, Риз ощутил нехороший холодок между лопаток и тут же выругал себя – Грач там спит в шатре, один, мало ли что может случиться! Он поймал герольда за рукав и торопливо отказался от последующего участия – мол, беспокоит рука.

Тот посмотрел на Джона равнодушным взглядом и ничего не сказал, только пометил что-то на вощеной табличке. Однако, когда было объявлено о том, что рыцарь Черного Дрозда выходит из игры, зрители разразились недовольными воплями.

Ризу до этого дела не было: поручив Фаско выбивание трофеев из третьего рыцаря (то был чей-то богатенький сынок, разнаряженный в пух и прах и без настоящего боевого опыта, так что Риз посчитал, что ему только на пользу пойдет расстаться с оружием и лошадью), он рысью поспешил в сторону их палатки.

Грач спал по-прежнему, на сей раз целиком перебравшись на тюк с сеном и раскинув руки. А рядом замер один из слуг де Бомона в красно-зеленой ливрее…

Нет!

Желудок Риза перевернулся.

Над Грачом, беззащитно спящим, стояла Юдифь – одетая в красно-зеленую ливрею лакеев Бомона. Точно как она и предсказывала. («Черт побери! – подумал Риз с леденящим ужасом. – Я оглядывал служанок, но нет бы взглянуть на слуг!»). Стояла и улыбалась, бестрепетно глядя Ризу в глаза.