Текст книги "Королева френдзоны (СИ)"

Автор книги: Варвара Корсарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Каков наглец!

Федор быстро притушил взгляд и галантно отодвинул для нее стул, но когда занял свое место по левую руку от Тины, вновь многозначительно заглянул ей в лицо.

– Федор, большое  спасибо за помощь, – негромко сказала Тина, упорно изучая ловкие руки официанта, которые выставляли перед ней приборы. – Прости, что мы тебя побеспокоили с этими потерянными покупками. Это была ужасная наглость с нашей стороны. Но мы с Дианой запаниковали и не знали, что делать. Обычно мы не такие беспомощные. Ты меня спас.

– Помогать прекрасным дамам в беде – удовольствие и радость для каждого мужчины, – ответил Федор с благородной скромностью. – Диана призналась, что ты ее чуть не убила, когда она мне позвонила. Но она все сделала правильно. Пожалуйста, обращайся, если что-то еще понадобится. Я в твоем полном распоряжении. Можешь веревки из меня вить.

– Что у вас произошло? – заинтересовалась Уля. В лиловом кружевном платье с бантом на талии и глубоким вырезом на спине она напоминала яркую бабочку. Тина в очередной раз поразилась тому, как непохожа Уля выходного дня на Улю офисную, в скромных блузочках и с косой через плечо.

– Ничего особенного, – Федор улыбнулся дочери и коротко махнул рукой – мол, пустяки, не твоего ума дело.

Глеб вопросительно поднял бровь. Короткий разговор между Федором и Тиной тоже его заинтересовал.

– У девушек возникла небольшая бытовая проблема, мы ее быстро решили, – объяснил Федор, сочтя тему исчерпанной.

Глеб перегнулся за спинкой Дианиного стула и наклонился к Тине.

– А что за проблема? Почему ты мне не позвонила с этой проблемой, как всегда? – поинтересовался он шепотом.

– Да это все Диана… – уклонилась от ответа Тина.

– Ты сегодня необычно выглядишь, – продолжил шептать Глеб. – Как совсем другая девушка. Я тебя не узнаю. У тебя все в порядке?

– В полном, – лучезарно улыбнулась Тина и поерзала на стуле.

Ей было неуютно под перекрестьем взглядов, было неловко сидеть рядом с Федором и думать, что он имеет на нее какие-то виды.

Тина не любила выходить из зоны комфорта, а Диана вытащила ее за периметр привычных чувств с настойчивостью бульдозера.

Все-таки следовало наотрез отказаться идти в ресторан, как только она узнала, что тут будут Глеб с Ульяной. Как она теперь сможет расслабиться и получить удовольствие? Даже и речи не может быть о том, чтобы заставить Глеба ревновать. Во-первых, у нее не хватит душевных сил и навыка, во-вторых, некрасиво использовать для этих целей Федора, а в-третьих, это бесполезно. Глеб расставил все точки в истории их отношений...

После короткого разговора с Тиной Глеб тут же повернулся к соседке и стал что-то негромко ей говорить, сияя от счастья.

Соревнований Тина тоже не любила. Да еще таких, где призом было внимание мужчины.

15

В груди Тины все сильней нарастала досада, и поэтому она обрадовалась, когда на сцену вышел высокий лысый мужчина в черном костюме с алым жилетом, галстуке-бабочке и круглых очках и представился в микрофон потрясающим баритоном:

– Добрый вечер! Меня зовут Лаврентий Лурия. Я обучался у лучших сомелье Италии, Франции и Испании. Скажу без стеснения: я знаю о вине все!

Он посверлил гостей мрачным взглядом, как будто собираясь вызвать на дуэль каждого, кто оспорит это утверждение.

– Сегодня мы погрузимся в мир вина и искусства. Эти два понятия неразделимы. Ведь не зря говорят: вино – единственное произведение искусства, которое можно пить.

Он подкреплял речь выразительными жестами. Тина засмотрелась на него. Сомелье внушал ей почтение своим великолепием и уверенностью.

И вечер начался. Официант наливал вино в бокалы, держа бутылку за донышко и по-особому выворачивая руку ладонью вверх. Наверное, это было правильно и стильно, но Тина боялась, что он уронит бутылку ей на колени.

Сомелье Лаврентий расхаживал между столиками, приказывал смотреть на вино на фоне белой салфетки, чтобы лучше определить оттенок напитка, потом болтать им в стакане, вынюхивать ароматы цитруса и ежевики, и только затем разрешал сделать глоток и «пожевать» вино.

Запуганные мощным баритоном Лаврентия и его диктаторскими манерами, гости покорно шелестели салфетками, крутили бокалами и так работали челюстями, как будто давились жестким окороком.

Каждый раз, когда Лаврентий подходил к столу, Тина отворачивалась, чтобы он не видел, как она отлынивает от его приказов. Церемонии дегустации ее забавляли, но вино казалось ей кислым, понять его прелесть не удавалось.

Диана Лаврентия и вовсе не слушалась. Каждый бокал она опорожняла залпом и подмигивала официанту, который только и успевал ей подливать. Вскоре Диана отпустила его взмахом руки и сама взялась за бутылку – которую, впрочем, тут же перехватил Федор, показывая готовность ухаживать за дамой.

– Когда ж еду подадут! – посетовала Диана, отодвигая пальцем тарелку с хлебными палочками и тонюсенькими ломтиками сыра.

Лаврентий услышал и оскорбленно нахмурился.

– Позже подадут, – успокоил ее Федор. – Это чтобы мы не заглушили вкусовые рецепторы. Уля, дочка, не налегай так на вино… возьми хлебную палочку, закуси.

Уля метнула на отца виноватый взгляд и отставила бокал, но стоило Федору отвернуться, как взялась за ножку бокала, отставив наманикюренный мизинчик, отпила и облизала розовые губки.

Глеб тихонько вздохнул. Он ел соседку восторженным взглядом, а та томно улыбалась в ответ и посматривала на него из-под опущенных ресниц. Тина завороженно наблюдала за ее отточенными приемами кокетства.

– Я расскажу вам, как пробовать вино. Как слышать его, как слышат музыку. Как разговаривать на языке вина, – грозно пообещал сомелье и так взмахнул рукой, что чуть не заехал Глебу в ухо.

– Вы меня не особо слушайте, когда я буду говорить на языке вина, – весело предупредила Диана соседей за столом. – Я когда наклюкаюсь – такое, бывает, болтаю! Самой на утро стыдно.

– Сначала вы говорите с вином. Потом оно начинает вам отвечать, – вещал сомелье.

– Вот когда вино начнет мне отвечать, тогда мне больше не наливайте, – громко сказала Диана.

Все засмеялись. Тине стало обидно за сомелье, которого никто не принимал всерьез, и она сделала вид, что слушает его очень внимательно. Федор тоже подобрался, достал синюю записную книжку, ручку, и быстро что-то записал. Потом захлопнул книжку и положил рядом с собой за стол.

– Видишь, видишь! – зашептала Диана. – Точно разведчик. Записывает новые данные для передачи агенту. Адреса, явки, пароли.

– Вино и любовь! – громогласно возвестил сомелье. – Вот две вещи, которые ходят рука об руку в стихах и произведениях искусства! Сегодня мы дегустировали вина Франции, Аргентины, Венгрии и Румынии. А сумеете ли вы признаться в любви своей спутнице на языке стран, откуда пришло это вино? Ну-ка, ну-ка прошу!

Сомелье сунул микрофон прямо в середину их стола. Тина испуганно отпрянула, Диана захихикала, а зарумянившийся Глеб уверенно выдал:

– Жэ тэм! –  и обвел зал победным взглядом, надолго задержав его на Ульяне.

Все захлопали.

– Это по-французски, – объяснил сомелье. – Сегодня мы знакомились с вином, которое пришло к нам из виноградников Прованса. Отлично, молодой человек! Но кто скажет о своей любви на языке Аргентины?

Гости озадаченно замолчали, вспоминая, на каком языке говорят в этой стране.

– Тэ амо, – негромко откликнулся Федор.

– Молодец, Федя! – Диана подмигнула ему.

– А по-венгерски? – тут же взметнулся сомелье. – Кто может признаться своей спутнице в любви по-венгерски?

Гости смущенно утопили взоры в бокалах. Сомелье уже набрал воздуха в легкие, чтобы научить гостей азам венгерского, но Федор поманил его ладонью. Сомелье сунул ему микрофон.

– Cэрэтлэк, – сказал Федор, глядя на Тину. Короткое, загадочное слово, произнесенное звучным голосом Федора и усиленное микрофоном, разнеслось по залу, как заклинание.

– А теперь по-румынски! Сегодня мы дегустировали отличное румынское белое вино. Как же сказать даме сердца о своих чувствах по-румынски?

Сомелье не отводил микрофона от губ Федора, словно чувствуя, что напал на полиглота.

– Тэ юбэск, – выдал Федор и ухмыльнулся, как Дракула.

– Верно, – изумился сомелье и пошел дальше гулять между столами и рассказывать разные винные легенды.

– Ты говоришь по-венгерски и по-румынски? – пристала к Федору Диана.

– Немного, – улыбнулся тот.

– И по-испански?

– Ну да. На сальвадорском диалекте саличи. Научился, пока сидел в их тюрьме.

– А на каких еще языках ты можешь признаться в любви?

– Не только признаться, но и говорить могу… На английском, само собой. … – он вздохнул, – на французском. И на монгольском.

«Хвастун какой, – подумала Тина. – Это он специально красуется. Передо мной или просто так, по привычке?»

– Скажи, скажи на монгольском! – азартно потребовала Диана.

Федор лукаво прищурился и быстро произнес новое заклинание, которое звучало как «Би танд хайртай».

– С ума сойти! – восхитилась Диана. – Ишь ты, Чингисхан! Красиво! Однако ты поездил по свету, Федя.

– Поездил, – согласился Федор.

– И во всех странах признавался девушкам в любви на языке их страны? – насмешливо спросила Тина.

Она неожиданно представила Федора в меховой шапке, синей мантии с высоким воротником и вышитом жилете. В ее фантазии он сидел в юрте на подушках и шептал слова любви прекрасной принцессе-наезднице.

Она тут же поспешила отмахнуться от фантазии, приземлить, и поэтому ехидно добавила:

 – Все искал единственную и неповторимую, как капустный пирог своей бабушки?

Федор рассмеялся и поведал ей одной, понизив голос:

– Не поверишь, именно этих слов я пока девушкам не говорил. Ни на одном языке.

16

После этого признания Федор принялся вовсю очаровывать Тину. Он придвинулся к ней ближе, предлагал попробовать сыр, попросил для нее у официанта винограда, а потом пустился рассказывать разные истории, которые приключились с ним во время странствий.

Если верить его словам, он постоянно лез в гущу событий, притягивал неприятности и с блеском из них выходил. Занимался всем на свете: собирал апельсины в Испании, ловил устриц во Франции, строил дома на Крайнем Севере, водил по Алтаю группы туристов, которые мечтали отыскать снежного человека. И они его почти отыскали: ночью в дверь охотничьей избушки, в которой заночевала группа, начало ломиться неведомое чудовище. Силы чудовище было немерянной: грохотала дверь, сотрясались стены и плясали стропила. Девушки визжали и рыдали от страха, заставляли мужчин выйти и разобраться с пришельцем. Но мужчины с подсказки Федора благоразумно отсиделись взаперти до утра. А утром выяснилось, что в дом лезла заблудившаяся буренка, которая почуяла людей и надеялась, что ее спасут, накормят и отведут к хозяйке.

 – Собственно, я знал, что за монстр явился на огонек, – объяснил Федор. – Но молчал в тряпочку. Туристы приехали за адреналином и загадками, и они получили, что хотели. Ту ночь они не скоро забудут.

– Складно заливаешь! – хохотала Диана.

– Все правда, клянусь капустным пирогом моей бабушки, – божился Федор, пряча за прищуренными веками шальной огонек.

Уля снисходительно вздыхала. Возможно, она тоже считала, что ее папа привирает. Либо слышала его байки уже миллион раз и успела выучить их наизусть.

Тина слушала Федора не без удовольствия. Он умел рассказывать ярко и убедительно. Его живая энергия здорово будоражила Тину.

Но при этом она испытывала и легкое раздражение. Федор с его хвастовством, сочным баритоном, неугомонными глазами и упорными знаками внимания не давал ей погрузиться в лирическую меланхолию, которой она спасалась в последние дни.

.– Признайся, дядя Федя, ты – шпион? – вдруг спросила Диана серьезным тоном. – Давай без шуток-прибауток. Что ты за человек такой? Ездишь по свету, за людьми наблюдаешь, за разные дела берешься...

После драматической паузы Федор ухмыльнулся и признался:

– Никакого секрета. Одна из моих профессий –  журналист-очеркист.

– Ах вот оно что! – обрадовалась Диана. – Как я не догадалась! То-то ты все в синей книжке чиркаешь… Ты собираешь материалы, и поэтому ездишь по миру и пробуешь себя в разных профессиях.

–  По миру я начал ездить раньше, чем стал писать очерки.

– Почему сразу не сказал? Таинственность напускал?

– Не люблю об этом говорить. Стоит сказать, что ты работник пера и клавиатуры, как все сразу пугаются, зажимаются, стесняются...

– Смотри, не смей о нас ничего писать! Не простим. Проклянем!

– Вот, этого самого люди и пугаются – боятся стать героями очерка. Успокойтесь, девушки! Я не смешиваю работу и личное.

– Слышала, Тина? Мы не работа! Мы личное. Это радует.

Тина рассеянно улыбнулась. Признание Федора ее поразило, что и говорить, но сейчас все ее внимание было отдано сидящей напротив парочке. Смотреть на Улю и Глеба было переживательно, как в кино.

Вот Глеб наклоняется к соседке, их плечи соприкасаются. Уля не отодвигается – она теснее льнет к его плечу.

Вот она говорит что-то Глебу, прикусывает губу и легко краснеет. Их взгляды продолжают тайный разговор. Сейчас Уля и Глеб – пара инопланетян. Они находятся в своем мире, куда ей нет доступа, и беседуют на своем языке, которого она не понимает.

Тина прислушивалась к себе. Она так устала от переживаний, что стала словно  замороженной.

И хорошо! Иначе ей было бы сложно пережить этот день. Все ее чувства стали бесцветными, как слабо разведенная в воде акварель. Вот он, зеленый, цвет ревности… Нет, сейчас она не испытывала острой ревности. Ярче всех в этом мареве эмоций было любопытство, приправленное легкой грустью. Тина даже ей наслаждалась.

Тем временем Глеб расспрашивал Ульяну о ее интересах, и Ульяна взялась рассказывать ему о том, как очистить помещение от негативной энергии.

Девушки в ее офисе повально увлеклись этой модной методикой. Они верили, что она поможет им установить на работе позитивную атмосферу и добиться повышения оклада. Они рассыпали по кабинетам соль и подметали ее полынными вениками, развешивали на кондиционеры колокольчики и расставляли на столах банки с ароматическими маслами.

Раньше Глеб, как и другие парни из офиса, злился и ругался, когда вытряхивал из клавиатуры соль, и утверждал, что его тошнит от запаха розового масла. В разговорах с Тиной он называл энергетическую чистку «придурью». Но теперь он внимательно слушал Улю, согласно мычал и кивал в нужных местах.

Впрочем, Тина заметила, что глаза у него стали остекленевшие, как бывало в школе на уроки истории, когда учительница бубнила даты и события.

«Сложно у него идет поиск точек соприкосновения с Улей...»

Когда Уля сделала паузу, Глеб внезапно обратился к подруге:

– Тиныч, помнишь, твоя бабушка тоже энергетику в квартире чистила? Принесла тебе бутылку лавандового масла. Оно неплохо пахнет, конфетками.

Уля нахмурилась.

«Глупый, зря он это вспомнил! – подумала Тина. – Уле неприятно, когда он напоминает ей о нашей с ним дружбе и уделяет мне внимание».

Но Глеб не отставал:

– Тина, ты ничего не ешь и не пьешь! Попробуй вот это красное вино… и правда вкусное! Может, заказать тебе твой любимый гранатовый сок?

Федор услышал и тут же вскинул руку, готовясь позвать официанта. Тина испугалась, что попала в центр общего внимания.

 – Смотрите, оркестр вышел! – сказала она громко, чтобы отвлечь мужчин. – Сейчас что-то интересное начнется.

И верно: на эстраде чинно расселись юноши со скрипками, гитарами и флейтами. На табурет у пианино вспорхнула девушка с длинными как у русалки волосами, и растопырила пальцы, готовясь опустить их на клавиши.

– Вы лучше почувствуете вкус и настроение вина, если подберете к нему подходящую музыку. И делать это нужно так же тщательно, как подбирать рыбу под белое вино, а мясо – под красное, – заявил сомелье Лаврентий. – Начинаем вторую часть нашей программы – музыка и вино!

– Самое время, – нетрезвым голосом заметила Диана. – Ух, сейчас спою!

17

При всех ее талантах и красоте Диана была лишена музыкального слуха, поэтому после ее слов Тина приготовилась отвлекать подругу разговорами, если той вздумается завести застольную.

Но обошлось, потому что следующей частью программы стали танцы.

На пятачок перед эстрадой вышел разряженный в пух и прах черноволосый юноша небывалой красоты. Сомелье Лаврентий представил его публике:

– Леонсио Гонсалес, наш хореограф. Он научит вас танцам стран, вина которых мы сегодня имеем честь дегустировать.

Леонсио раскланялся и заговорил о котильоне, венгерских и немецких вальсах, аргентинском танго и о задорном румынском танце жок.

Несмотря на экзотическое имя, Леонсио отлично шпарил по-русски. Вероятно, вне работы его звали как-то иначе, например, Леня, и родом он был отнюдь не из Южной Америки.

– Пока наши официанты разносят французское каберне, мы научимся танцевать котильон. Звуки и движения котильона помогут вам по достоинству оценить аромат и вкус напитка из страны любви! – с чувственной дрожью в голосе объявил Леонсио.

И тут же взялся за дело. Используя уговоры, шутки и комплименты, он вытащил на эстраду несколько упирающихся пар. Хорошенькие от румянца девушки хихикали, мужчины с тоской поглядывали на столы, куда начали подавать горячее.

– Федор, позволишь пригласить твою дочь? – церемонно обратился Глеб.

Федор благосклонно кивнул.

– Ульяна, не откажешься потанцевать со мной? – галантно продолжил Глеб.

– Какие политесы, прям как в историческом сериале! – умилилась Диана.

Ульяна с готовностью поднялась. Глеб за руку отвел ее к остальным парам, которые умело расставлял Леонсио, попутно объясняя правила. Затем хореограф обежал глазами зал, расцвел, заметив Диану, и упругой походкой приблизился к их столику.

– Составите мне пару? – попросил он, обжигая Диану взглядом черных как ночь глаз.

– Да запросто! – обрадовалась Диана и резво выскочила из-за стола.

Заиграла музыка. Хореограф начал показывать движения и командовать, Диана отлично ему подыгрывала, хоть и не всегда в такт.

Тина смотрела на них и восхищалась.

– Может, и мы потанцуем? – предложил Федор. – Только я не умею. Вальс могу изобразить, но партнерше нужно будет беречь ноги.

– Нет, спасибо, я тоже не умею, – быстро отказалась Тина, а потом внезапно призналась: – Но хотела бы научиться. Они здорово танцуют, правда? Так романтично! Как в любовном романе Джейн Остен…

Она вздохнула.

Лилась нежная и торжественная музыка, танцоры сходились и расходились, ступая на цыпочках и изящно приседая, элегантно склоняли головы, улыбались друг другу; только Диана, раззадоренная пылкими взглядами хореографа, время от времени прыскала в кулак. Но это не портило общего впечатления.

Уля танцевала очень хорошо. Не танцевала – плыла, красиво выгибая выразительную спину, как умеют балерины.

– Уля долго занималась бальными танцами, – пояснил Федор, заметив Тинин взгляд.

– Красивая у тебя дочь. И талантливая, – сказала Тина.

– Вся в мать, – кивнул Федор, и Тина видела, что ему были приятны ее слова.

– Пойдем к ним! – настойчиво позвал он и коснулся ее локтя твердыми пальцами. – Почувствуй себя героиней романа позапрошлого века. Хотя я, конечно, не мистер Дарси, или как там звали того гордого чувака.

– Нет, я стесняюсь, – заупиралась Тина.

– Я тоже стесняюсь. Но если все время стесняться, можно пропустить много интересного. Если хочется – обязательно надо танцевать!

– Нет, – отрезала  она досадливо. – Да и танец уже кончился. Видишь, они возвращаются за столики.

Диана плюхнулась на стул и заливисто засмеялась, когда чернобровый хореограф галантно поцеловал ей руку. Под пристальным взглядом Феди Глеб руку Уле целовать не осмелился, но нежно пожал. Уля послала ему застенчивую улыбку.

«Вот Глеб точно похож на мистера Дарси, – подумала Тина. – И он нашел свою Лиззи...»

Она пригорюнилась и отпила из бокала вина, но вкуса не почувствовала.

– А теперь австрийское игристое и вальс! – объявил ведущий.

Уже не спрашивая разрешения Федора, Глеб поднялся, чтобы вести Ульяну на танцпол. К Диане подлетели сразу два кавалера с соседних столиков.

– Прекрасная леди, уж от вальса вы не отвертитесь, – твердо сказал Федор. – Тина, ты обязана подарить мне этот танец. Обещаю, я не буду наступать тебе на ноги.

Сухое игристое кружило голову, скрипка обещала сказку, электрические свечи в золотых канделябрах празднично мерцали, и Тине внезапно ужасно захотелось туда, в историю о принцессе, которая пришла на свой первый бал! Кружить по паркету в крепких руках партнера, улыбаться и думать о чудесах, которые непременно случатся до полуночи.

Ладно, пусть этим партнером будет Федор! Пожалуй, хорошо, что он ей никто и никаких чувств она к нему не испытывает. Значит, с ним можно не притворяться, а танцевать в свое удовольствие, не думая, какое впечатление она произведет на партнера.

– Да! – сказала она с энтузиазмом. – Я буду танцевать вальс! В школе нас учили танцевать вальс перед выпускным. Это было давно, поэтому, Федя, твои ноги тоже в опасности.

– Мои ноги в твоем распоряжении! – он поднялся и торжественно подал ей руку, Тина поспешно встала и шагнула ему навстречу. И случайно столкнулась с Улей, которую в этот момент выводил Глеб.

Тина оступилась, взмахнула рукой, ударилась о край стола и чудом удержала равновесие. Зазвенели бокалы; один опрокинулся, на пол закапало. Федор придержал ее за локоть, не давая упасть.

– Ой, прости! – полным раскаяния голосом воскликнула Ульяна. – Я такая неловкая! Не посмотрела, что ты идешь!

– Тина, ты не ушиблась? – встревожился Глеб.

Тина помотала головой, сделала шаг; под ногой хрустнуло, пятка провалилась в пустоту и Тина внезапно охромела. Если бы не Федор, в этот раз она точно бы упала, но тот ловко усадил ее на стул.

– Ногу подвернула? – спросил он озабоченно.

– Нет! – помотала головой Тина. А потом вытянула правую ногу и голосом, полным отчаяния, сказала: – Каблук сломался.

18

– Вот тебе и итальянская обувь! Китайская подделка! На соплях каблук держался. Жулье! – Диана сжала кулаки и потрясла в воздухе.

Она охала и причитала, ее кавалеры растерянно топтались на месте. Официант суетился, вытирая пролившееся вино, расстроенная Уля села на место.

Тина кусала губы от досады. Ей было стыдно и неловко оттого, что она испортила всем вечер. И стало еще хуже, когда Федор и Глеб синхронно опустились перед ее стулом.

Глеб на правах старого друга опередил Федора, снял с ее ноги туфлю и попробовал приладить каблук.

– Может, жевательной резинкой приклеить? – предложила Диана, отмахиваясь от кавалеров, которые не оставляли надежды станцевать с ней вальс.

– Держаться не будет. Нет, тут ничего не сделаешь – только в мастерскую нести. Надо же, какая незадача!

Глеб потер затылок и задумался в поисках решения, как в детстве, когда у Тины на уроке физкультуры сломалась лыжа.

– И что теперь делать? – пискнула Уля.

– Тина, может сбегать в магазин и купить  тебе новую пару? – Глеб продолжал искать выход. – Давай я схожу. У тебя же тридцать седьмой? Быстро принесу и все.

«Господи, Глеб, не возись со мной, пожалуйста!»

– Ну что ты, какие магазины – все закрыто уже! – махнула рукой Тина. – Ничего страшного. Глеб, отдай туфлю! Ребята, идите, танцуйте. Я просто посижу. Не обращайте на меня внимания! Я сегодня ходячая катастрофа – одно несчастье за другим, – слабо улыбалась она. – Или вот что: поеду-ка лучше домой, пока еще чего не стряслось.

– Тина, не переживай. С каждым может случиться, – уговаривал Глеб, как будто забыв, что он пришел в ресторан не с Тиной, а с Ульяной. – Как ты домой поедешь одна?! Мы тоже тогда не останемся. Да, Уля? – вспомнил он внезапно и обернулся на спутницу.

– Да, конечно! Мы тоже не останемся! – сказала Уля, изо всех сил скрывая огорчение в голосе.

Тине было ее жалко. Девочка наверняка переживает, что невольно стала причиной катастрофы. И ей обидно, что ее кавалер бросился помогать старой подруге.

– Глеб, не выдумывай! – отрезала Тина. – Я сейчас вызову такси и уеду. Если честно, я немного устала... да и вино не люблю. Лучше выпью дома какао и лягу спать пораньше. Потом расскажете, чем вас еще удивит сомелье Лаврентий.

Тина улыбалась, показывая, что все в порядке, но сама чуть зубами не скрипела от досады.

Вот и потанцевала. Вот тебе и сказка про Золушку!

Какая дурацкая ситуация! Сидишь в центре шикарного зала, среди фресок и позолоты, босая на одну ногу – правой ноге холодно, левой тесно, да еще и короткая юбка задирается, и ее приходится все время придерживать рукой! И все с тобой возятся, как с убогой. А дамы с соседних столиков смотрят на тебя и радуются, что  подобное несчастье случилось не с ними.

Да еще Федор этот! Сидит перед ней на корточках и всматривается ей в лицо. И все-все видит: как ей обидно, и как ей неловко.

– Вот еще придумала! – воскликнула Диана. – Поедет она! Вечер только начался. Мы тебя не бросим. Пусть остальные танцуют, а мы останемся за столиком. Будем смотреть, любоваться и смеяться над танцующими.

– Зачем смотреть? Тина тоже будет танцевать, – вдруг сказал Федор. Он встал на одно колено, как паж, и пристально изучал ее лицо. Вдруг в его глазах вспыхнул озорной огонек. – Рискнешь?

– Вальс хромой утки? – слабо улыбнулась Тина. – На одном каблуке?

– Вальс уже кончился. Слышишь? Подают калифорнийское игристое вино и говорят об американском рок-н-ролле. Ну-ка, что там играют музыканты? Это же Чак Берри! Тина, ты смотрела «Криминальное чтиво»?

В зале загремела ироничная и залихватская мелодия, полная радости жизни. Тина узнала ее.

– Да. Что ты задумал? – вдруг встревожилась она.

И тут Федор резво стянул с ее левой ноги вторую туфлю, а потом быстро расшнуровал свои ботинки, разулся, и Тина имела удовольствие второй раз любоваться Федиными носками. В этот раз носки у него были респектабельного черного цвета.

Федор встал и приказал властным тоном, не терпящим возражений.

– Тина, идем танцевать! Сломанный каблук не повод отказываться от удовольствий.

Он встал, схватил ее за руку и потянул. Тина не успела воспротивиться его напору. Она послушно встала и пошла за ним, быстро переступая ногами в чулках по прохладному паркету.

А вокруг гремел задорный рок-н-ролл, ударные убыстряли темп, и сердце Тины вдруг самостоятельно пустилось в пляс.

Федор тащил ее за собой по залу, не давая опомниться; их выход публика встретила одобрительным свистом. Хореограф даже захлопал от восторга.

– Сейчас мы увидим настоящий рок-н-ролл! – прокричал он. – Именно так и надо его танцевать: босиком! Чтобы почувствовать, как трясется и ходит ходуном пол! Ну-ка, все вместе! Крутимся и качаемся!

– Федя, я не умею танцевать рок-н-ролл! – сказала Тина, захлебываясь от истерического смеха. Ей вдруг стало ужасно весело, хотя при этом ее била дрожь.

– А не нужно уметь танцевать!  – прокричал в ответ Федор, потому что музыка стала оглушительно громкой. – Будет твист! С твистом каждый справится.

Другие пары уже выделывали лихие пируэты, прыгали и скакали, хлопали в ладоши и виляли бедрами.

Федор схватил Тину за запястье, на миг подтянул – близко, нос к носу, – и улыбнулся.

– Танцуй только для себя! – сказал он быстро. – Ради собственного удовольствия! Чтобы пол под ногами горел!

А потом так крутанул, что зал перед глазами Тины сделал полный оборот, золотые блики промелькнули фейерверком, волосы хлестнули по щеке, и вдруг ей стало легко и свободно.

И правда, чего ей терять? Теперь она – это не она, а какая-то другая девушка! Она босая, раскованная, прохладные локоны щекочут голые плечи, а щеки горят от взгляда партнера.

Каждая жилка в теле Тины вдруг завибрировала жаждой счастья.

И она начала танцевать! Азартно, дерзко, с упоением! Махала руками, извивалась, крутила то одной ногой, то другой, подпрыгивала и хлопала.

Мелодия брызгала и переливалась, сердце подскакивало в груди, и хотелось хохотать во все горло.

Федор тоже не отставал. Танцевать он и правда не умел, но задал бешеный темп.

Он самозабвенно работал и руками и ногами, выделывал замысловатые коленца, пижонски проводил перед лицом ладонью с растопыренными пальцами, и его галстук летал из стороны в сторону. От Федора словно искры сыпались во все стороны.

Тина давилась смехом, глядя на него, – во, разошелся, пляшет, как на деревенской свадьбе! – а он отвечал ей белозубой улыбкой.

А когда музыканты лихо завернули последние аккорды, он схватил ее за талию, притянул к себе на грудь, резко подался вперед и опрокинул. Тина взвизгнула, выгнулась, и вцепилась в его плечи. Твердые мышцы под тканью пиджака были под ее ладонями как камень. Его лицо нависло над ней, так близко, что она почувствовала аромат винограда в его теплом дыхании, а его взгляд обжег ее до самого сердца.

«Ух, какой!» подумала Тина, со смесью восторга и легкого испуга. А вдруг он сейчас ее поцелует при всем честном народе! Шалые огоньки в его глазах ясно семафорили об этом желании.

Но Федор потянул ее, давая выпрямиться, взял за руку, отступил на шаг и поклонился.

Публика разразилась аплодисментами. У Тины пылали щеки, кружилась голова, на губах застыла глупая и счастливая улыбка.

Наверное, ей завтра будет стыдно за свои пируэты и прыжки босиком в приличном заведении, но сейчас она об этом не думала.

Хореограф затараторил комплименты, сомелье Лаврентий приказал подать победителям за стол бутылку американского игристого.

Федор отвел Тину на место. Она гордо прошлепала по залу, села за стул, схватила меню и принялась обмахивать пылающие щеки.

– Ну ты даешь, папа, – сказала Ульяна. – Зажигал как молодой!

– Есть еще порох в пороховницах! – подмигнул ей Федя.

– Тина, ты потрясающе танцевала! – сказал Глеб, глядя на нее изумленными глазами так, как будто пытался найти в ней прежнюю, хорошо знакомую Тину. – Не думал, что ты так умеешь!

– Да я и не умею, – ответила она глупым от удовольствия голосом. – Это Федор меня подначивал!

– Папа любит удивлять, – подтвердила Уля и осуждающе покачала головой.

Диана тоже принялась выражать бурный восторг, но в этот моменту нее зазвонил телефон. Она мельком глянула на номер на экране, замолчала, нахмурилась и резко нажала на кнопку, отклоняя вызов. Через секунду телефон вновь зазвонил. Диана ответила на вызов, и лицо у нее вдруг стало злое и печальное.

– Да! – резко сказала она в трубку. – Нет!

Окончательно отключила звук и сунула телефон в сумку. А потом нашарила бокал, налила вина до краев и быстро выпила, глядя перед собой в одну точку. Тина забеспокоилась –  звонок огорчил подругу.

Она догадывалась, кто ей позвонил. Наверняка Данил, ее бывший бойфренд.

19

После танцев ведущий ненадолго оставил гостей в покое, разрешив им, наконец, попробовать горячее.

Тине принесли огромную тарелку с крохотным кусочком розового мяса посередине и доброй горой зелени. Но от волнения она не могла есть. Она все еще переживала радость свободы во время танца.