Текст книги "Уникум"

Автор книги: Варвара Клюева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19

Звук удара грохнул пушечным выстрелом, отразился от скал и долго блуждал по окрестным склонам постепенно затихающим эхом. Когда эхо замерло, мы с Марком стряхнули с себя оцепенение и кенгуриными прыжками поскакали наверх. (И куда только подевалась Маркова слабость?) Еще не добежав до плато, я услышала встревоженный гул голосов. Все участники драмы сгрудились на небольшом пятачке у начала тропинки и глазели на внушительное углубление в каменистой почве. Полчаса назад, когда я проходила там с котелками, на месте углубления покоился большой обломок скалы.

– Как вы можете тут жить? – возбужденно говорила Ирочка. – На вас же в любую минуту может гора обрушиться!

– Кто сказал, что мы тут живем? – Прошка бросил на меня уничтожающий взгляд. – Мы отбываем наказание за излишнюю привязанность к одной особе, которая не мыслит себе существования в нормальных человеческих условиях.

– Если под нормальными человеческими условиями понимать жизнь в переполненном курятнике, – с ходу уточнила я.

– По крайней мере, в переполненном курятнике люди не ломают себе скоропостижно шеи.

– Зато они задыхаются под подушками!

Испугавшись очередного скандала, Ярослав повернулся к жене и поспешил ее успокоить:

– Насчет горы ты немного преувеличила, Ира. Обломок-другой еще может упасть, но, во-первых, тут не голые склоны и растительность замедлит падение. Во-вторых, ребята же не под обрывом палатки поставили. До них камни, скорее всего, не докатятся.

– Насчет любой минуты – тоже преувеличение, – мрачно заметил Леша. – Видите ровный срез с той стороны? Этот камень сорвался не сам по себе, а по чьей-то воле. И этот кто-то выбирал время падения не произвольно.

Я тупо уставилась туда, куда показывал Леша. И действительно, несмотря на солидную массу, камень при падении не до конца уничтожил след чьей-то деятельности. Судя по всему, здесь поработали лопатой или топором.

– Кто из вас сейчас отходил от стола? – задала я вопрос собранию.

Они растерянно переглянулись.

– Да мы все отходили, – ответил Прошка. – Кроме Генриха. Мы с Лешей и Славками ушли искать дрова, Ира с Таней – собирать можжевеловые ягоды.

– Вспомните: примерно за минуту до грохота вы были на виду друг у друга?

– Н-нет, – неуверенно ответил Ярослав. – Я, во всяком случае, никого не видел.

– Я тоже, – сказал Леша. – Мы разбрелись в разные стороны.

– Тут сухих деревьев не так уж много, – объяснил Прошка. – Если ходить толпой, дрова придется искать до вечера.

Я покосилась на топор, который Леша все еще сжимал в руке. Топоров у нас было три плюс одна пила. Пилой вооружился Прошка, стало быть, остальные два топора взяли Славки, но где-то их побросали. Отметив про себя этот факт, я повернулась к Ирочке и Татьяне.

– Вы-то хотя бы вместе были?

– Нет, – ответила Татьяна, – мы сразу же разделились. Я пошла направо от тропы, Ира – налево.

– А зачем вам вдруг понадобились можжевеловые ягоды? – подозрительно спросила я.

– Хотели набрать впрок. На них хорошо водку настаивать. И пить приятно, и пользы больше.

– Я что-то не понимаю… – опомнилась наконец Ирочка. – Что все это значит? Кому понадобилось этот камень сталкивать и зачем?

– Похоже, кому-то из нас сильно не нравится Марк, – хмуро объяснил Славка-Владик.

Он еще не успел договорить, а на меня вдруг накатила такая эйфория, что я просто не смогла удержать в себе идиотски-счастливый, ликующий смех. «Это не Марк! Убийца не Марк!»

Надо сказать, мой неуместный приступ веселья произвел на присутствующих не самое благоприятное впечатление. В первое мгновение они испуганно попятились – видно, решили, что у меня поехала крыша, – потом, сообразив, что это не истерика и не хохот безумицы, вперили в меня негодующие взоры. Впрочем, не то чтобы негодующие. Генрих смотрел с легким укором и тревогой, Леша – недоуменно, Марк – обиженно, Прошка – с пониманием, Татьяна – с любопытством, Славки – с осуждением, и только фиалковые глаза Ирочки метали громы и молнии.

– Ну это уж слишком! – взорвалась она. – Вашу драгоценную Варвару нужно держать в железной клетке! Ты как знаешь, Ярослав, а я больше сюда ни ногой. Мне еще жизнь не наскучила. А вам советую – сдайте ее властям немедленно, пока она не поубивала вас всех. Дружба дружбой, но меру-то знать надо! Кто бы мог подумать, что математики настолько странные люди?

– Механики, – радостно поправила я. – Если ты, конечно, меня имеешь в виду. У математиков причуды безобиднее. Так что Славок и Генриха можешь не опасаться.

– Ярослав, проводи меня до пансионата, – ледяным тоном потребовала Ирочка, проигнорировав мое замечание. – Иначе на меня по дороге непременно свалится камень.

– А присутствие Славки тебя, по-твоему, защитит? – кровожадно поинтересовалась я.

– Ведьма! Кикимора! Если я погибну, знайте – это она меня прикончила! Остановите ее, пока не поздно! – И Ирочка опрометью бросилась вниз.

Я поймала укоризненный взгляд Ярослава и немного устыдилась, но маленькое чувство неловкости не могло омрачить моей радости, бьющей через край.

– Прости, ради бога, Славка! – попросила я, сияя улыбкой. – Я все время помнила о твоей просьбе, а потом грохнулся этот камень, и все вылетело из головы.

Ярослав только покачал головой и ушел вслед за женой. Второй Славка почти в точности скопировал его жест и позвал Татьяну:

– Пойдем-ка и мы, Таня. Я всегда знал, что в присутствии Варвары все летит вверх тормашками, но сейчас это даже не забавно. По правде сказать, я утомился. – И он, не прощаясь, спустился на тропинку.

Татьяна все же сказала «до свидания», резанула меня напоследок острым взглядом и тоже ушла. Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась внизу за поворотом, потом тихо засмеялась и повернулась к друзьям.

– Выкладывай! – безапелляционным тоном потребовал Прошка.

Остальные взглядами поддержали его требование.

– Ладно, – счастливо выдохнула я. – Только давайте сядем, а то рассказ будет не очень коротким.

– И воды на обед согреть нужно, – подхватил Прошка.

– Ты способен думать о чем-нибудь, кроме еды? – обрушился на него Марк. – Меня, между прочим, чуть в лепешку не раздавило, а ты только и заботишься, чтобы брюхо набить!

– Да я о тебе, неблагодарном, беспокоюсь! – возмутился Прошка. – Ты же всю ночь от пищи избавлялся и с утра небось ничего не ел.

– Обо мне он беспокоится, как же! А Варвара чуть не лопнула от смеха, когда рухнула эта глыба, – тоже от беспокойства за меня?

– Я сейчас все объясню, – пообещала я и направилась к столовому дереву.

Остальные двинулись за мной. Генрих подложил дров в затухающий очаг, налил в котелок воды и поставил на огонь. Я подождала, пока он присоединится к нам, и начала свой рассказ о сегодняшнем свидании со следователем. Подробно изложив содержание нашей беседы, я процитировала последние слова Белова о Марке.

– Я едва устояла на ногах. У меня в мозгу сразу все в одну картинку сложилось: и непонятное молчание Марка, и это дурацкое покушение на него, и Прошкино замечание относительно аккуратности и импровизаторских способностях убийцы, и явное нежелание Генриха поделиться с нами своими мыслями, когда Марк уснул. Скажи, Генрих, ты ведь тоже Марка заподозрил?

– Ну… в общем, да. Не то чтобы заподозрил, а так, мелькнула дурацкая мыслишка. Марк ведь мог сразу марганцовки выпить, как Татьяна советовала. Тогда вся эта глупая история с отравлением не имела бы никаких последствий и мы тут же забыли бы о ней. А человек, который все это подстроил, наверное, хотел чего-то добиться – и вряд ли небольшого переполоха. Но кто мог надеяться, что Марк пострадает хоть сколько-нибудь серьезно и эта история сразу не выветрится у нас из памяти? Только тот, кто знал: Марк, наглотавшись отравы, не предпримет никаких мер. Ну, я и подумал… Глупость, конечно.

– Ясное дело – глупость! – подтвердил Прошка. – Любой человек, имевший несчастье общаться с Марком, никогда не поверит, что этот псих добровольно примет рвотное.

– Насчет любого я не уверен. Вот мы пятеро действительно могли твердо на это рассчитывать, – уточнил Леша.

– Вы хотите сказать, что на Марка покушался один из нас? – Генрих посмотрел на нас, как на сумасшедших.

Я решила немного оживить разговор:

– А что в этом такого? Покушение же было не настоящее! Наверняка это Прошка решил отомстить за вечную голодовку, которую терпит благодаря Марку.

– Что ты называешь голодовкой? – язвительно спросил Марк.

– Очередная гнусная инсинуация, – проворчал одновременно с ним Прошка.

– Ладно, – обратился Леша к Марку. – Поведение Варвары теперь понятно. Когда до нее дошло, что камень сам на себя ты никак не мог сбросить, она от радости потеряла голову. А ты почему молчал о своем разговоре с Мироном?

– А вы еще не поняли? – удивился Марк. – Не было никакого разговора.

– Как это не было?! – Я посмотрела на Марка с нескрываемым недоверием.

– Где твои хваленые мозги, Варька? Как меня мог опознать какой-то там свидетель, если в пансионате меня никто не знает, а у Белова нет моей фотографии?

– Ну, по описанию, например.

– По какому описанию? Темноволосый тип с бородой и рюкзаком? Да все ущелье рядом с пансионатом такими забито, и все они ходят в пансионат за водой и фруктами.

– Значит, с Мироном разговаривал не ты? Так, может, тот тип и есть убийца?

– Нет, Варвара, ты сегодня невозможна! Прямо чудеса тупости демонстрируешь. Не было никакого типа и никакого разговора!

– Что ты мелешь, Марк? Зачем Белову нужна была откровенная ложь? Я ведь могла отправиться прямиком к тебе и учинить допрос. Какой смысл плести интригу, если все тут же всплывет на поверхность?

– Твой Белов не лыком шит. Он совсем неплохой психолог. На самом деле ты ведь не учинила мне допрос? Нет. И Белов заранее знал, что не учинишь. Он сейчас явно зашел в тупик. Свидетелей у него нет, мотива преступления он не знает, подушка как орудие убийства ни о чем ему не говорит, а убийца сознаваться не торопится. Что бы ты стала делать на месте следователя? А Белов нашел выход. Он прекрасно разобрался и в твоем характере, и в наших отношениях и намеренно подсунул тебе ложные сведения, бросающие тень на одного из нас.

– Зачем?

– Думаю, он рассуждал примерно так. Если выстрел окажется достаточно удачным, ты перепугаешься и из страха навредить кому-то из нас будешь молчать. Поскольку ты не из тех людей, для которых молчание – привычное дело, и не умеешь думать об одном, а говорить о другом, мы сразу обратим внимание на твое противоестественное поведение и начнем вытягивать из тебя правду. Но ты упряма как мул, и, если на тебя давить, только еще больше замкнешься, а мы начнем нервничать. Белову наша нервозность очень на руку. Убийца – если он среди нас – будет выведен из равновесия и начнет допускать ошибки. У следствия появятся зацепки и возможность довести дело до суда.

– Ты хочешь сказать, что шпион Белов назвал мне тебя наугад? А еще говоришь, что не веришь в совпадения! Да оболги он Лешу или Прошку, я бы и ухом не повела. И за тебя бы не испугалась, если бы не комариное зелье. Только не уверяй меня, что в случае осечки Белов собирался оговорить кого-нибудь другого. Не считает же он меня полной идиоткой!

– А зря. Ты вспомни, когда он тебе про меня сказал? Когда ты ему сообщила про мое отравление. Причем ты старалась создать у него впечатление, будто ничего странного не произошло. Удивляюсь, как ты еще не намекнула, что у меня хобби такое – пить всякую гадость. Естественно, Белову эта история показалась подозрительной. Так что он назвал меня не совсем наугад. Кроме того, он оговорил не одного меня. Ты ведь не думаешь, что про Ирочку он тебе случайно проболтался?

У меня отвисла челюсть.

– Варька, да что с тобой? – неподдельно изумился Марк. – У тебя от пережитых потрясений помрачился рассудок? Матерый профессионал с волчьей хваткой ни с того ни с сего вдруг распускает язык перед одной из подозреваемых, и ты принимаешь все за чистую монету? Может, ты от Ирочки бациллу глупости подцепила? Или убийца в числе прочих злодейств потихоньку сделал тебе лоботомию?

– Чего ты, Марк, набросился на девушку? – лицемерно вступился за меня Прошка. – Не понимаешь, что ли, любовь у нее к Белову!

Я буквально задохнулась от ярости и на несколько секунд потеряла дар речи.

– У Варьки-то? Любовь? – Леша недоверчиво хмыкнул.

– И на старуху бывает проруха, – продолжал глумиться Прошка. – Не такой уж Варька моральный урод, каким кажется. Конечно, она не дама, что бы там ни говорил Генрих, но женское начало можно разглядеть и в ней, особенно если вооружиться микроскопом.

– Если ты сию же минуту не возьмешь свои слова обратно, убийц среди нас станет на одного больше, – пообещала я ледяным тоном.

Прошка на всякий случай пересел подальше, но предостережению не внял:

– Скажешь, я не правду говорю? А кто сегодня в приемной Белова размечтался о замужестве? И это несмотря на страх за Марка! Нет, Варвара, с тобой все ясно!

Я почувствовала, как лицо заливает краска.

– Хватит врать-то, – не поверил Прошке Леша.

– Да ты на нее посмотри! Видишь, вся горит как маков цвет? Точно тебе говорю: влюбилась. И размышляла сегодня вслух, не стать ли ей гражданкой Беловой. Честное слово! Небось уже и фасончик свадебного платья придумала.

– Варька, ты чего молчишь? – не выдержал Леша. – Неужели этот тип не врет?

Генрих тоже решил поучаствовать в общем веселье.

– Перестаньте смущать человека, – с укором сказал он. – Белов вполне приятный мужчина и неглупый к тому же. Почему бы Варьке не испытывать к нему симпатию? Нельзя насмехаться над такими вещами.

– Подумать только! Варвара! Железная леди! Суфражистка! – Марк буквально давился от смеха. – А оборочки у тебя на платье будут?

С трудом подавив желание немедленно исполнить данное Прошке обещание и передушить всех подряд, я вскочила с камня и побежала в гору.

– Варька! Не убегай! – донесся до меня покаянный вопль Генриха.

– Не надо ее догонять, пусть остынет немного, – благоразумно посоветовал ему Леша.

«Не хватало еще, чтобы за всех пришлось расплачиваться Генриху!» – подумала я и прибавила ходу.

Глава 20

Никогда за свою совсем не короткую жизнь я не чувствовала себя такой дурой. Попадись мне в тот момент под руку шпион Белов, я, не задумываясь, свернула бы ему шею. «Интеллигентом прикидывается, гад! Ну он у меня еще попляшет! Я ему такое следствие устрою – вся Крымская прокуратура над ним до конца жизни потешаться будет. Боже, какая я идиотка! Развесила уши, словно ворона из крыловской басни. Провели тебя, Варвара, как девчонку сопливую провели!»

Я добежала до выступа, который когда-то облюбовала себе в качестве солярия, и плюхнулась прямо на землю. В то же мгновение до меня донесся голос Генриха. Я совсем позабыла об акустических особенностях этого места и в первую секунду хотела пуститься наутек – решила, что меня все-таки догнали. Но по смыслу реплики стало ясно, что разговор идет внизу.

– Макароны готовы, – говорил Генрих. – Открывайте тушенку. Надо все-таки сходить за Варькой, пусть поест горяченького.

– Подожди полчасика, – ответил ему Прошка. – Сейчас она сама горяченькая до невозможности.

– Если бы речь шла о твоей драгоценной утробе, ты бы наверняка не согласился ждать ни минуты, – ядовито заметил Марк. – А по Варьке, между прочим, уже анатомию изучать можно – все косточки видны на просвет.

– Она все равно сейчас есть не будет, – поддержал Прошку Леша. – Дайте ей малость успокоиться.

– Нет, как удачно все получилось! – ликовал подлый Прошка. – Теперь у нас есть платок, которым всегда можно заткнуть Варваре роток.

– Имей совесть, Прошка! – воззвал к нему Генрих. – А вдруг ты не так уж далек от истины? Что, если Белов ей действительно нравится?

– Ерунда, – легкомысленно отмахнулся Прошка. – У Варвары на представителей закона стойкая аллергия. К ней вечно милиционеры цепляются по пустякам. Помните ту грандиозную драку в главном здании?

– Какую еще драку? Я этой истории не слышал.

– Да ты что, Генрих! Как ты мог ее не слышать? Весь мехмат только о ней и говорил целую неделю. Ах да, математиков тогда как раз на картошку отправили. Но неужели тебе Машенька ничего не рассказала? Она-то ведь и была косвенной виновницей.

– Машенька?! Ты ничего не путаешь?

– Ну, не виновницей, а побудительной причиной Варькиных действий. Она попросила Варвару посидеть часок с детьми, ей понадобилось зачем-то отлучиться. Варька пришла к главному входу, показывает милиционеру студенческий, а тот требует пропуск в общежитие. После шести часов, говорит, по студенческому билету входить запрещено. Варька ему объясняет: так, мол, и так, я москвичка, пропуска у меня нет, но мне очень нужно отпустить подругу по делам – у нее дети маленькие. Я ненадолго, на часок всего. Хотите, оставьте у себя студенческий, если не верите. А милиционер – ни в какую. Не положено, говорит, и все тут. Ну нормальный человек плюнул бы, обошел здание да в дырку в заборе пролез. А Варька рассвирепела и полезла в бутылку. Слово за слово – дело до оскорблений дошло. На «легавой сволочи» милиционер сломался и потащил Варвару в отделение. Она ему тут же съездила по физиономии, вырвалась и побежала к лифтам. Все милиционеры на входе посты свои побросали – и за ней. Куча мала там была потрясающая. Народ со всего ГЗ прибежал посмотреть, в чем дело, да так ничего и не разобрал – Варвару в этой милицейской свалке просто не разглядеть было. В конце концов, скрутили они все же Варьку и дотащили до отделения милиции. Тут бы и пришел конец ее учебе, если бы не начальник отделения. Он как увидел два десятка своих жлобов и маленькую вырывающуюся Варьку, так чуть не помер от смеха. Потом выслушал всю историю, с трудом изобразил серьезную мину, сделал Варьке строгое внушение и отпустил. Но на милиционеров своих он так орал, что и за дверью было слышно. Еще бы, проявили бдительность! Да пока они гонялись за Варварой, в общежитие могли проникнуть все проститутки, террористы и диссиденты города Москвы.

– Вот это да! – выдавил из себя потрясенный Генрих. – А ты не привираешь?

– Не привирает, – ответил за Прошку Марк. – А что тебя удивляет, Генрих? Приключение вполне в Варькином духе. Непонятно только, почему Прошка решил, что эта история могла помешать Варьке проникнуться симпатией к Белову. Белов совсем из другого теста, чем те ражие долдоны.

– Из другого или не из другого – не имеет значения, – заверил их Прошка. – У Варьки исключительно пристрастное отношение к своим, а Белов в силу занимаемой должности находится по другую сторону баррикад. Нет, не видать ему Варькиной благосклонности как своих ушей.

«Пожалуй, я все-таки не стану убивать Прошку», – решила я после этой реплики.

– Почему же тогда она сегодня так опростоволосилась?

– Да Варька просто не задумывалась о причинах беловской разговорчивости. Как только шпион возвел на тебя поклеп, она сразу решила, что это объясняет происшествие с отравлением, перепугалась и больше уже ни о чем не могла думать.

– Да, кстати, о покушениях-то мы совсем забыли, – заметил Леша. – А между прочим, совершенно напрасно. Если первое еще можно не принимать всерьез, то второе выглядит довольно убедительно. Марк, как далеко от тебя пролетел камень?

Я поняла, что внизу временно позабыли о моей вопиющей глупости, и решила спуститься. В конце концов, оскорбленное самолюбие еще не повод, чтобы забыть о реальной опасности, нависшей над Марком.

К чести моих друзей, увидев меня, они ни словом не вспомнили о моем позорном бегстве.

– Садись скорее, Варька, – как ни в чем не бывало сказал Генрих. – Давай-ка я немного макароны подогрею, а то они совсем остыли.

Я послушно села на свое место.

– Мы тут говорим о покушении на Марка, – сообщил Прошка. – Как ты считаешь, Варвара, вторая попытка тоже была ложной?

– Трудно сказать. Вообще-то эта глыба сорвалась совсем недалеко от Марка. Но я заметила, что, когда раздался треск, Марк уже прошел поворот. Возможно, убийца – если это был он – дождался, пока Марк скроется из виду, и только тогда столкнул камень. Ясное дело, камень по инерции должен был покатиться прямо, а не свернуть по тропинке. В таком случае и это покушение ложное. Но не исключено, что убийца просто неверно рассчитал время. Вряд ли он мог позволить себе предварительный эксперимент.

– Я все-таки склоняюсь к версии ложного покушения, – сказал Марк. – Эта глыба катилась с таким шумом, что можно было десять раз в сторону отпрыгнуть.

– То-то ты в землю врос минут на пять, – уела его я.

– Так я же понял, что она не на меня катится.

– Сомневаюсь, что ты в тот момент был способен на такую сложную работу мысли.

– Не то что Варвара, – многозначительно заметил Прошка. – Она у нас в любых обстоятельствах способна блеснуть интеллектом.

Пока я лихорадочно подыскивала достойный ответ на наглую провокацию, Генрих поспешил вернуть разговор в более безопасное русло:

– Вряд ли убийца мог рассчитывать на растерянность Марка. Думаю, второе покушение – такой же трюк, как и первое.

– Тогда какой в них смысл? – задал Леша очевидный вопрос.

Поскольку ответ на него был не таким очевидным, все надолго задумались.

– Я могу предложить две версии, – сказал наконец Генрих. – Во-первых, убийца, возможно, пытается сделать вид, что в цепочке намеченных жертв число звеньев больше, чем два. Может быть, он хочет создать впечатление, что убивает человек с больной психикой, или заставить следствие искать связи между Мироном, Ниной и Марком. Вторая версия более очевидна и менее вероятна: убийца по каким-то причинам пытается запугать Марка. Но в этом случае Марк, естественно, должен догадываться, что его предупреждают. Какой смысл запугивать человека, если он не понимает, чего от него ждут?

– Марк, ты от нас ничего не скрываешь? – подозрительно спросил Прошка.

Марк отрицательно покачал головой.

– У меня есть еще одна версия, – сказала я. – Цель убийцы – вызвать в наших рядах смятение. Ему не нравится, что мы постоянно строим какие-то версии – а вдруг случайно докопаемся до истины? Шансов у нас побольше, чем у шпиона Белова, поскольку мы – непосредственные участники событий. Всплывет у кого-то из нас в памяти какой-нибудь незначительный эпизод или оброненная Мироном фраза, глядишь, и додумаемся до мотива преступления. Вот убийца и старается сделать все возможное, чтобы у нас голова была другим занята.

– Пожалуй, Варькина версия выглядит убедительнее, – задумчиво произнес Леша. – Зачем убийце рисковать, лезть на рожон, если у следствия и так нет никаких зацепок? Сидел бы себе тихонько и ждал, пока Белову надоест задавать одни и те же вопросы. А раз не сидит и не ждет, значит, что-то его беспокоит. И скорее всего, действительно наши разговоры.

– Слушайте, а о чем Марк говорил перед первым покушением? – спросил вдруг Прошка. – Сегодня, я помню, он предлагал перебрать все события, имевшие место до убийства Мирона. Но вчера, по-моему, речь об этом не заходила. Леша, ты не помнишь?

Леша задрал голову и стал задумчиво водить глазами по безоблачному небу.

– М-м… Дайте подумать. Так… С какого момента начинать? Когда Славки пришли?

– Естественно. Или ты до сих пор надеешься, что убийствами балуется один из нас?! – возмутился Прошка.

– Ладно-ладно, не заводись. Значит, так… Сначала Варька и Славки рассказывали о Белове и его вопросах, потом мы стали гадать, кому же понадобилось убить Нинку, и Марк сказал, что убить хотели Мирона, а Нинку устранили из страха разоблачения. Дальше Славка намекнул, что Мирона, скорее всего, убила Варвара. Потом был скандал… потом Прошка сказал Славкам, что они и сами ссорились с Мироном, и Славки вспомнили, что у них был мотив… Так, дальше Варька заявила, что это никакой не мотив, и предложила версию постороннего убийцы, а я ее отверг как маловероятную… Угу… Тогда Варька сказала, что в детективе убийца нарочно порешил бы Мирона, чтобы Нинкина смерть стояла не на первом месте, а Прошка предложил рассмотреть эту версию. Марк опять стал настаивать, что Мирон – главная жертва… Э-э… Потом у Ирочки разболелась голова, Варька полезла за таблетками и вытащила бутылку с антикомарином. Они с Марком набросились на Прошку, а потом… Потом мы, собственно, прекратили разговоры об убийстве и сели пить чай.

– Значит, в первый раз Марк не предлагал вспомнить все крымские события? – уточнил Прошка.

– По-моему, нет. Но если ты пытаешься выяснить, не высказывал ли Марк оба раза одну и ту же мысль, то ответ положительный. И сегодня, и вчера он утверждал, что убийца в первую очередь метил в Мирона, а смерть Нинки – побочный результат первого убийства.

– Ну и какой же вывод вы из этого собираетесь сделать? – скептически поинтересовалась я. – Что убийца хотел запугать Марка и заставить его отказаться от этой идеи? Или, наоборот, что он устроил заведомо ложные покушения, чтобы мы сказали себе: «Шалишь! Нас так просто не проведешь!» – и вцепились в гипотезу Марка мертвой хваткой?

Прошка растерянно мигнул.

– Да, чтобы понять логику убийцы, неплохо бы сначала установить его личность, – язвительно заметил Марк.

– Порочный круг, – вздохнул Генрих.

– Есть одна идея, – скромно сказала я и многозначительно умолкла, испытывая терпение друзей.

– Не томи, Варька, – не выдержал Генрих. – Какая идея?

– Почему вы решили, что тот камешек у тропинки не сам по себе насиженное место покинул? – ответила я вопросом на вопрос.

– Точно! – Прошка понял меня с полуслова. – След! Убийца действовал не голыми руками. Лопат у нас нет, значит – топор! Кто из нас держал в руках топор, когда Марк отправился купаться?

– Ну я, – неохотно ответил Леша. – Только я камень не сталкивал.

– Ты уверен? А если хорошенько подумать?

– Прошка, прекрати дурака валять! – разозлилась я. – У нас, между прочим, три топора. Остальные два должны были взять Славки. Не голыми же руками они собирались рубить дрова.

– Да, я видел, Славки взяли по топору, – без особой радости подтвердил Генрих. – Но неужели вы думаете, что один из них – убийца?

– Генрих, миленький, теперь уже нет сомнений, что убийца среди нас. Никто другой не мог ни отравы подлить в чай, ни валун на Марка спихнуть. Неужели тебе больше нравится мысль, что преступник Леша или Прошка?

– Я тут ни при чем, – торопливо вставил Прошка. – У меня пила была. Пилой такой камень не подкопаешь.

– А у нас нет какого-нибудь другого орудия, которым можно оставить такой след? – спросил Марк. – Чего-нибудь плоского, с острым краем?

– Подкапываешься под Ирочку с Татьяной? – поддел его Прошка. – Не выйдет! Для такой работы годятся только топор, мотыга или лопата. Думаешь, девочки их принесли под сарафанчиками?

– А вы уверены, что топоры все время были у Славок? Когда все сбежались к тропинке, Славки ничего в руках не держали. Я специально внимание обратила.

– Варька, ты пойми, от того момента, когда мы пошли по дрова, а Марк объявил, что идет купаться, до падения камня прошло минуты три, не больше. Я думаю, убийца, услышав о намерениях Марка, сразу пошел к тропинке и сделал подкоп, а потом спрятался в кусты, подождал, пока Марк пройдет, и столкнул камень. А ты что предполагаешь? Что мы разобрали топоры, потом кто-то из Славок на минуточку положил свое орудие труда на землю и отвернулся, а убийца тем временем быстренько сделал свое черное дело и вернул топор на место?

– А где, кстати, топоры сейчас?

Ребята переглянулись, потом Леша встал и исчез за кустами в направлении тропинки к морю.

– Здесь они! Все три! – крикнул он.

Мы побежали посмотреть. Шагах в пяти от тропинки из земли торчал внушительных размеров пень. В этот пень кто-то и вогнал все три топора.

– Кто это их сюда воткнул? – спросила я.

– Один – я. А другие, наверное, Славки. Мы ведь их отсюда забирали, – объяснил Леша.

– А почему отсюда?

– На этом пне удобно пилить и рубить – топоры не так тупятся. Поэтому мы и сложили их здесь.

– Значит, убийца, столкнув камень, успел воткнуть топор на место и смыться? – спросила я.

– Почему – смыться? Воткнул топор, шагнул в кусты и тут же вышел. Мы ведь все сюда сбежались. Вот он и сделал вид, что тоже только что подошел, – смекнул Прошка.

– А кто первым прибежал, не помните?

Ребята покачали головами.

– Когда я поднялся, тут уже стояли Леша, Ярослав, Ирочка и Татьяна, – припомнил Марк. И почти сразу же прибежали Генрих с Прошкой, а за ними – второй Славка. Ты, Варька, появилась последней.

– Леша, а когда ты прибежал, кто здесь был?

– Ирочка и Татьяна. Они свои ягоды собирали по краям обрыва, поэтому были ближе всех к тропе.

– А почему именно по краям обрыва? – спросила я с подозрением.

– Видишь, на склонах тоже можжевельник растет? Верхушки как раз на уровне груди. Можно нарвать ягод, не исцарапавшись, – подчеркнуто терпеливо, как слабоумной, объяснил мне Марк. – Нет, Ирочку с Татьяной в эту историю нам не впутать. Остаются только Славки. Ярослава, скорее всего, придется исключить. Слишком уж он прямолинейный и положительный. Такие могут убить только в честном поединке. Значит, единственно возможный ответ – Владислав. Только вот за каким чертом ему это понадобилось? Неужели тот дурацкий производственный конфликт? – Марк покачал головой. – Не похоже это на Славку. Он никогда не был мелочным.

Леша кашлянул и посмотрел на меня.

– У Варьки прошлой ночью, точнее, уже сегодня утром появилась одна гипотеза. Я ее раскритиковал, но… кто знает, может, и напрасно. Сама расскажешь, Варвара, или мне говорить?

– Говори ты, я что-то устала.

Леша коротко изложил мою версию о том, что Мирона столкнула Нинка, а Славка случайно оказался свидетелем и решил взять на себя роль судьи. Когда он закончил, все погрузились в глубокую задумчивость. Я, почувствовав, что сейчас упаду от усталости, вернулась к столу и легла на оставленный Марком матрас. Остальные приплелись за мной следом и расселись вокруг стола.

– Да-а, – протянул Прошка, когда молчание стало уже совсем невыносимым. – Тебе бы детективы писать, Варвара! Ишь, чего удумала! Даже не знаю, что и сказать…

– Разумная версия, – вынес вердикт Марк. – А почему ты, Леша, ее раскритиковал?

– Я не могу представить, зачем Нинке было избавляться подобным образом от мужа.

– Фью! – присвистнул Прошка. – А зачем тебе это знать? Вот если бы Нина задушила спящего Мирона подушкой, тогда без причин не обойтись никак. А с обрыва человека вполне можно спихнуть в пылу гнева. Мирон-то из-за Нины отсюда убежал, да еще какую-то гадость ей буркнул напоследок. Представь себе, что она вдруг на него наткнулась и он сказал ей еще парочку ласковых слов. Она могла разъяриться и просто отпихнуть его от себя посильнее. А он возьми да и свались. Вот тебе и весь мотив.

– И что же, после этого Нинка пошла допивать чай? Не заорала от испуга, не подняла тревогу? Ведь Мирон, возможно, был еще жив. Может, его удалось бы спасти. Нет, если Нинка столкнула его ненароком, она ни за что не повела бы себя так подло и хладнокровно, – заключил Марк.