Текст книги "План по захвату профессора (СИ)"

Автор книги: Варвара Федченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 21

Андрей добрался до дачи практически одновременно с Мариам. Она буквально минуту назад вошла в дом и не обратила внимания на звук открывающейся калитки. Поэтому появление профессора и для нее, и для уж тем более для бабушки стало неожиданностью. Маша смущенно опустила глаза, чувствуя, что щеки покрываются румянцем. Сбегать было очень (очень!) глупо. Она оправдывала себя тем, что это импульсивное решение. Уже в автобусе она пожалела, что не вступилась за себя и свою маму перед бабой Галей и не объяснилась с Нагорным.

Бабушка удивленно приподняла брови, глядя на незнакомца в дверях ее дачи.

– Здра-а-асти! Это шо за фраер?

– Ба! Это мой коллега! – воскликнула Маша.

– Ба-а, неужели мы удостоились таки чести знаться с твоими «коллегами»?

– Кто «вы»? Вас опять тут много? – отшутилась Маша, жестом приглашая Андрея войти. – Это Андрей Евгеньевич. Это бабушка.

– Как зовут бабушку? – с очаровательной улыбкой спросил мужчина, снимая зимнее пальто.

– Бабушку зовут Елена Ивановна, – ответила та и, сложив руки в замок под подбородком, начала допрос. – Андрей, вы таки имеете виды на нашу девочку?

– Баб! – Мария очень хотела, чтобы на нее имели виды, и поэтому украдкой покосилась на мужчину.

Тот снова очаровательно улыбнулся, и… И промолчал. Скотина.

– Мариам, если этот мужчина не имеет на тебя виды, то не давай ему пробовать мое варенье. Он распробует и начнет иметь виды на меня.

– Елена Ивановна, я сейчас переживаю невероятно сильное чувство диссонанса. И, как антрополог, не могу не задать вам вопрос… Имя у вас типичное русское, внешность типичная славянская, и никаких других ethnic marker* я у вас не наблюдаю. Но грассируете вы так, будто ваше варенье кошерное, или вы, по крайней мере, часто смотрели на Дюка с седьмого люка.

– Фи, чего я там у этого Дюка не видала? – отмахнулась от вопроса Елена Ивановна.

– Бабушка русская. Дед еврей, – отозвалась Маша, разливающая по кружкам чай.

– Хм… – Андрей пристально посмотрел на девушку. – Но я и у тебя никаких признаков не вижу. Кроме имени, естественно.

– Потому что мой кровный дед тоже русский. А вот второй раз бабушка вышла замуж за Иосифа.

– За божественного, одаренного, почитаемого всеми Иосифа, – Елена Ивановна тяжело вздохнула.

– Ох, простите, – искренне посочувствовал Андрей. – Соболезную.

– Божественный Иосиф жив и здоров. И, наверное, прекрасно себя чувствует в вашей просторной квартире в городе, раз ты опять тусуешься на даче? – с нажимом спросила девушка.

Бабушка махнула рукой, отвернувшись к окну.

– За тридцать лет жизни с евреем, бабушка настолько переняла все его поведенческие линии, что уже забыла, что она – дочь иванова.

– Я имею тебе кое-что сказать, но не при госте. Андрэ, мне бы хотелось полюбезничать с вами, но боюсь, что Мариам потом сделает мне нервы из-за этого. Поэтому я лучше пойду, прилягу, – Елена Ивановна с достоинством подняла свое грузное русско-еврейское тело и понесла его на второй этаж, крикнув с лестницы мужчине. – Вы мне нравитесь. Оставайтесь.

– Вы мне тоже, Елена Ивановна! – громко сказал ей вслед профессор и с типичной для него вальяжностью развалился на только что ставшем маленьким диване. – Пожалуй, и правда останусь. Предугадывая твой вопрос, сам признаюсь: мы с доцентом Евстигнеевым выкрали твое личное дело из деканата. Там был этот адрес.

Профессор принял кружку из Машиных рук и осмотрелся. Дом был украшен более тщательно, чем его квартира. Повсюду висела мишура, в углу стояла высокая сосна, склонившая верхушку под тяжестью старой, советской стеклянной звезды. На стене висели многочисленные рамки с семейными фотографиями. На одной из них – Мариам с Женей, обнимающие с двух сторон бабушку Елену Ивановну. Снимков бабы Гали не было.

Маша села напротив. Андрей перевел взгляд на нее. Девушка была смущена. Было видно, что у нее много вопросов, но она не знает с чего начать. Сделав глоток едва теплого чая, она, наконец, решилась.

– Давно знаешь..?

– Пару недель. Стас назвал твое имя. К тому же я недавно был у Вавиловых. Из командировки вернулся Дима, который некогда имел честь знаться с некоей Юлией. Она в пьяном бреду рассказала ему про свою знакомую Машу, которая планирует вероломно напасть на меня.

Он сам искоса посмотрел на нее, ожидая реакции.

– Алешенька подтвердил, что Петрова Мария Владимировна, по документам Мариам Владимировна, с сентября месяца трудится на нашем факультете ассистентом. И что она сама попросила прикрепить ее к Нагорному А.Е. Самое интересное, что он мне это тогда, в самом начале года, говорил. Но я не обратил внимание… Также я, для полноты картины, обратился за характеристикой к Стасу (который тебя боготворит) и нашему непосредственному начальству. Баба Галя была сурова. Она предостерегала меня от любых связей с той самой Машей, пугала тем, что меня грязно используют и оставят в дураках. Что она знает таких дам и желает мне лучшей участи. Честно признаюсь, что я даже напрягся по началу. Стало не по себе: неужели я попался в лапки интриганки? И меня и правда направо и налево используют, а я и рад стараться: жду каждой встречи как праздника. Попался, так она говорит, на крючок.

– О, боже… – простонала Маша и пробубнила, закрыв лицо руками. – Бабушка в своем репертуаре.

– Ну, она всегда такая была, – оправдывал старушку Нагорный. – Она всем нам пытается быть роднее матери. Не зря мы ее "Бабой Галей" зовем. Только в этот раз заботы чересчур много…

– Нет, ты не понял… Она правда моя бабушка.

– Да знаю я, – спокойно ответил мужчина. – Что у вас за семейная драма?

– Ну, если тебе интересно, я расскажу… Подожди! А ты что, правда попался на крючок?

– Еще надо обсудить, кто к кому и на что именно попался. Кажется, крючок из нас двоих имеется только у меня.

– Ну, зря ты так несправедлив к себе. Там скорее гарпун, – сказала Маша и закусила губу. – Если интересно, то слушай: бабушка она не мне, а моей младшей сестре. Наша мать "запнулась" один раз о сына бабы Гали – Валеру. Мне около года было. У родителей был сложный период. То, что психологи сейчас бы назвали «кризис первого ребенка». «Запнулась» мама удачно – через девять месяцев появилась Женя. Папа маму простил, а вот Валера и баба Галя – нет. Хотя им никто не запрещал видеться с ребенком, когда Женя была маленькой. Но они не особо рвались: Валерка редко выходил из запоев, а Галина Васильевна постоянно была в экспедициях. А потом сестра подросла, и уже сама не желала с ними общаться. Но они считают, что это моя мама настраивает ее против их семьи. Сейчас Женя сама в состоянии решать, с кем и когда ей общаться. Какие-то теплые воспоминания о бабе Гале у нее имеются, поэтому с праздниками она ее исправно поздравляет. А вот Валера индульгенцию не заслужил.

– А ты тут при чем?

– А я – дочь своей матери. И в глазах старушки я – такое же зло, как и она. Если Женину кровь хоть как-то «разбавил» Валера, то вот я – дочь своей матери. Вертихвостка, которая заманивает хороших мужчин в своих сети, а после – оставляет их страдать. Она думает, что Валера спился из-за несчастной любви. А тот факт, что он и до знакомства с моей матерью неплохо так выпивал, ее не смущает. Видимо, легче выставить виновной маму, чем признать, что многое упустили в воспитании сыночка, пока катались по экспедициям.

– Теперь все понятно, Мариам Владимировна. Кстати, откуда такое имя?

– Бабушка услышала его на бар-мицве у знакомых. Впечатлилась и уговорила маму.

– Хорошо, все семейные перипетии выяснили. Мне кажется, что Галина Васильевна очень страдает из-за этой ситуации. Но это дела семейные, я не имею права в них вмешиваться. По крайней мере, пока я не являюсь частью этой семьи, – на этих словах у Маши моментально пересохло в горле. – Теперь перейдем к главному вопросу: почему ты не можешь делать все по-человечески? Ты представляешь, сколько времени мы потеряли, пока ты бегала от меня?

– Зато как это было пикантно, – обворожительно улыбнулась Мария. – Правда мой план (который действительно существовал) затащить тебя в свои сети – провалился. Ты оказался не простой рыбешкой, а тигровой акулой.

– Просто твои сети мне оказались малы. Но все учесть не может никто. Даже твои демоны. Так зачем все это было нужно?

– Ну… Ты мне давно нравился. Но на моих глазах добрая половина моей магистрантской группы потерпела поражение на подступах к рубежу «Нагорный». Вместе с Ниной Михайловной Смирновой, кстати, которую все боготворят. Я даже пытаться не стала.

– А не было ли логично предположить, что никто из них мне не нравился? В том числе Нина. Пусть ее все и боготворят.

– А Софья…? – Мариам едва заметно улыбнулась.

– И Софья, – спокойно ответил Андрей. – Странные вы, племя молодое, незнакомое… Секс – легко, а признаться – сложно.

– У тебя сложилось неверное представление обо мне.

– Да y меня пока вообще никакого представления о тебе нет! Только мои эмоции от четырех наших встреч и мнение наших общих знакомых о тебе. Но все впереди, – мужчина помолчал, а потом неспешно начал рассказывать. – Меня зовут Андрей. Мне сорок лет. Я работаю в научно-исследовательском институте, по профессии – этнограф. Также я преподаю в университете. Но это грустная страница моей жизни, которую я все никак не могу перевернуть. Я занимаюсь теннисом, два раза в неделю у меня тренировки. Каждую субботу хожу с Вавиловым в сауну. На будущее: я очень люблю Алешу, и с этим придется смириться, даже если он тебе не нравится.

– Нравится, – эхом ответила Маша: декан и правда был душка.

– Я был женат один раз и очень давно. После этого опыта я патологически не переношу измены и ложь. У меня было несколько романов, весьма продолжительных. Хотя это, скорее, были гостевые браки. Детей у меня, к сожалению, нет. Жить со мной сложно: характер так себе. И у моей собаки (ее зовут Кипа), кстати, тоже. Она вредная и постоянно грьвет плинтуса.

– Почему Кила? Что оно значит? – нахмурилась Мариам.

– В то время, когда имя появилось, оно означало только то, что Леше Вавилову пора выходить из запоя, – Андрей улыбнулся. – Вообще, собака мне досталась вместе с именем. Я взял ее из приюта. На клетке было написано, что ее кличка – Текила. Не спрашивай меня, чем мотивировался предыдущий хозяин. Я все равно не знаю ответа. Однажды крепко выпивший Алексей (он вообще приличный человек, просто в тот момент у него был тяжелый бракоразводный процесс), живший тогда у меня, вел праздные беседы с собакой о своей тяжелой судьбе. Я говорил ему, что собаку зовут ТЕКИЛА, но он то ли не понял, то ли не расслышал… В общем, захожу я на кухню, а они вдвоем сидят на полу и Алеша жалуется ей на жену: "Ты, Кила, тоже женщина, и тоже сука".

Маша закатила глаза. История, конечно, веселая, но слышать от профессора мат было очень непривычно.

– Из песни слов не выкинешь. Продолжим. Я люблю готовить. Предпочитаю европейскую кухню. Кстати, в прошлом году, в Ливерпуле…

– Что ты делаешь!? – прервала его девушка.

– Рассказываю о себе.

– Зачем?!

– Потому что ты совершенно ничего обо мне не знаешь. Все, что ты себе придумала, может оказаться не правдой. У меня много недостатков.

– Например?

– Я люблю выпить.

– Все любят выпить, – эхом отозвалась девушка.

– А еще я люблю арбуз есть с шоколадными пряниками.

– Фу, какая гадость, – представила Маша. – Зачем?

– Гадость. А мне нравится. Ничего не могу с собой поделать.

– Это все мелочи жизни… Я про настоящие, серьезные плохие качества. Ты же не способен на плохие поступки. А я… Меня когда несет, я вообще все, что угодно могу сотворить.

– Плохие поступки… – задумался Андрей. – Слушай, ну и меня иногда несло. Например, я в первом классе у соседа по парте рубль украл.

– И куда потратил?

– Колоду карт купил. Большую. За рубль пятьдесят. Родители азартные игры не одобряли, а очень хотелось.

– Деньги потом вернул?

– Нет, но разделил колоду на две. Одну отдал ему.

– Это не считается. Это было давно. Я про взрослую жизнь.

– Про взрослую… – опять задумался мужчина. – В первой своей экспедиции я с интервьюируемой переспал.

– С бабушкой?! – округлила и без того огромные глаза Мария.

– Нет. С внучкой. Но тоже плохо: нарушение исследовательской этики.

– Ой, да все полевики так делают.

– Не скажи. У археологов с этим проблемы, – улыбнулся Андрей. – А если серьезно, то слушай внимательно. Только не перебивай. Я терпеть не могу, когда мне врут и когда мною пытаются манипулировать. А наше общение, как оказалось, держалось на этих двух столпах.

– Я же хотела…

Андрей отрицательно мотнул головой.

– Я просил не перебивать. Мне нравилась эта загадочность, интрига, пикантность встреч. Но не нравится, что за этим скрывалось. Ты, несомненно, добилась своей цели: я каждый раз ждал, когда увижу тебя снова.

Но проблема в том, что я придумал себе идеальный образ, под который подогнал тебя. В реальной жизни ты можешь оказаться совершенно другим человеком. И это нормально. К счастью, я не склонен к патологической фрустрации. Мне просто нужно время, чтобы узнать тебя настоящую. И, повторюсь, ты совсем не знаешь меня, – он развел руками. – To, как я веду себя на работе, категорически не совпадает с моим обычным поведением. Да, у нас совпадает профессия, научные интересы и половая конституция. Но может случиться так, что этого будет недостаточно для "жили они долго и счастливо". – Он сделал паузу и добавил. – Но я буду стараться, чтобы все сложилось.

Девушка внимательно слушала и, кажется, даже не дышала. Когда он замолчал, она часто заморгала и быстро выпалила:

– Кажется, я влюбилась в тебя.

– А почему плачешь?

– Потому что ты – Нагорный, известный холостяк, а я хочу замуж, трех детей и собаку-барабаку.

– Какую собаку?! – переспросил Андрей. – Что это?

– Ты не знаешь? Это дурацкая игра с собакой. Ты ее спрашиваешь собака она или барабака? Обычно им это нравится.

Нагорный иронично поднял бровь.

– Нет, такую игру я не знаю. Но собака у меня есть. Когда увидишь ее, сама задашь ей свой дурацкий вопрос. А насчет замуж и детей – это обсуждаемо. И да, я тоже влюблен в тебя.

Андрей прижал девушку к себе и улыбнулся. Демоны и звери хором заулюлюкали.

* Ethnic marker – англ. этнический маркер. Это признаки, отличающие одну этническую группу от других.

эпилог

Июль следующего года.

– Камилла Муратовна, сколько еще ехать? – канючили студенты, скрючившись на сидениях казенного автобуса.

– Так, – выглянула в окно сонная женщина. – Кажется, это село Полевское. Значит, до нашей деревни еще километров сорок. За час точно доберемся.

– Доберемся! – крикнул молодой водитель автобуса, подмигивая студенткам в зеркало заднего вида.

– А где мы будем жить?

Первокурсники всю дорогу сыпали вопросами, не давая Камилле доспать. Старшекурсники были более сдержанными, скорее даже равнодушными. Для кого-то из них эта этнографическая экспедиция была далеко не первой, для кого-то – преддипломной практикой.

– Мы будем арендовать жилье у местных жителей. Начальник экспедиции Андрей Евгеньевич Нагорный заранее выехал на место и уже все для нас подготовил. Первокурсники живут все вместе, в одном доме. Девочки на одной половине, мальчики – на другой. Я живу с вами: как руководитель практики, я несу за вас ответственность, – преподавательница зевнула и снова закрыла глаза.

– А Андрей Евгеньевич тоже с нами будет жить? – раздался смешливый девичий голос.

– Нет. Он будет жить со своей женой. Она тоже преподает на нашей кафедре. Будет у вас вести на третьем курсе. Ой, нет, не будет! – Камилла посчитала про себя и сообщила студентам. – Она уже будет в глубоком декрете, когда вы доучитесь до третьего курса.

– А там есть магазин?

– Есть.

– А готовить сами будем?

– Сами.

– А можно ко мне родители приедут в гости?

– Можно.

– А…

Нехотя открыв глаза, Камилла страдальчески посмотрела на старшекурсников.

– Четвертый курс, пожалуйста, ответьте младшим товарищам на их многочисленные вопросы о практике. А я посплю еще… – уже себе под нос пробубнила женщина.

Женщина закрыла глаза и ей тут же привиделась припорошенная снегом площадь Пьяцца-Неттуно и улыбка красавчика-итальянца.

Но уже совсем другая история.

КОНЕЦ