Текст книги "Любовь как ненависть"

Автор книги: Ванесса Мэтьюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 8

Пятница была трудным днем для Эмили не только из-за предстоящей встречи со Скоттом. Но и от мыслей о Грирсоне она избавиться не могла. Чего ожидать от предстоящего свидания – окончательного разрыва или же… Эмили прерывисто вздохнула: неужели после всего, что произошло, Скотт попытается вернуться к былому?

Эмили призналась себе, что именно этого она и боится.

Да, она боится – не стоило лгать себе. Боится не столько Скотта, сколько самой себя, своей окаянной слабости. А вдруг она, несмотря на все свои обиды, опять не сможет устоять?

Каждый раз, разговаривая со Скоттом по телефону, Эмили чувствовала, что против собственной воли начинает подчиняться его желанием. Если Грирсону так легко удавалось справиться с ней в безличной телефонной беседе, то при встрече с глазу на глаз она тем более окажется бессильной. Ее собственное тело окажется главным предателем. Одно его прикосновение, один поцелуй – и она снова станет его рабой.

Нет, нельзя было думать об этом; сейчас Эмили должна была сконцентрироваться на работе. Ее отпуск начинался с понедельника, но журналистку терзали сомнения, правильно ли она поступает, уходя сейчас. Конечно, она изрядно вымоталась за последнее время. Но не воспользуется ли Мартин Хинкс ее отсутствием, чтобы назначить на место редактора отдела кого-нибудь другого? Да к тому же куда ей поехать на эти две недели? В Англии погода пока еще слишком неустойчива, а ехать на курорты Испании или в Северную Африку Эмили не хотелось. Это было достаточно обременительно для ее кошелька, в последнее время не слишком увесистого.

Внезапно ей позвонила Гейл, секретарша Хинкса, и попросила зайти к шефу. Эмили без промедления отправилась в кабинет главреда. Прежде она иногда мечтала, сидя в этом кабинете, что наступит день – и она сама станет главным редактором. Сегодня ей даже думать об этом не хотелось.

Мистер Хинкс оторвался от экрана своего компьютера и посмотрел на Эмили.

– Хотел сказать тебе, что мы приняли решение относительно места редактора отдела.

Эмили почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она попыталась придать своему лицу безразличное выражение, но понимала, что ей это плохо удается.

– Я хочу, Эмили, чтобы это место заняла ты, – наконец произнес Хинкс.

– Да, я согласна! – воскликнула Эмили. – Я могу отменить свой отпуск и приступить к работе в понедельник…

– Не так быстро, – охладил ее пыл мистер Хинкс. – Я не хочу, чтобы ты давала согласие сейчас, отдохни и подумай, действительно ли это то, что тебе нужно.

«Черт! Наверняка Хинкс недоволен и просто хочет подсластить пилюлю».

– Мне не нужен отпуск. Я готова работать, – с горячностью проговорила Эмили.

– Я не отговариваю тебя. – Мартин Хинкс поднял руки вверх в шутливом жесте капитуляции. – Просто подумай. Ты так давно не отдыхала.

Сейчас Эмили не хотелось отдыхать. На минуту она совсем забыла о Скотте, о своем проигрыше и унижении, об усталости.

– Нет-нет, я совсем не устала. Могу вам поклясться…

Хинкс кивнул, сделав несколько записей в своем блокнотике.

– Ну хорошо, не хочешь – как хочешь. Но я тебе искренне советую отдохнуть как следует.

– Мне так трудно сейчас думать об отпуске.

– Поверь мне, я это знаю по себе. Но ты восстановишь силы и вернешься обратно. Тебя ждут новые победы.

Эти слова должны были воодушевить Эмили, но почему-то лишь расстроили ее. «О каких победах может идти речь? Я показала свою слабость, какая же из меня теперь победительница…» – И женщине снова показалось, что карьера не так уж и важна для нее. Да, если она получит это место, значит, ее трудолюбие вознаграждено по заслугам. Но сознание униженности все равно не покидало ее.

– Ну хорошо, – отозвалась наконец мисс Шихи. – Но я попробую в отпуске поработать над новой статьей.

– Нет, Эмили, – мягко, но решительно остановил ее Хинкс.

– Что – нет?

– Не стоит работать над новой статьей.

– Почему? – поразилась Эмили.

– Потому что тебе нужен полноценный отдых. Я хочу, чтобы ты вернулась, оправившаяся от всех испытаний.

«Испытания. Что он имеет в виду? Неужели ту жалкую роль, которую мне довелось играть в студии Скотта?» – подумала Эмили. Хотя самого мистера Хинкса не было на шоу, он не мог не видеть передачи.

– Я превосходно себя чувствую, – солгала Эмили, боясь выдать себя. Господи, что с ней происходит? Ей следовало сбежать из города еще тогда, когда она получила этот треклятый букет с открыткой от Скотта и старыми бусами. – И я знаю, чего хочу!

– Когда ты вернешься через две недели, мы поговорим об этом, – улыбнулся мистер Хинкс.

Разговор, очевидно, был окончен. Эмили встала и вышла из кабинета.

Итак, свершилось. Важнейшее в ее судьбе событие все-таки произошло. Ее будущее определено: она согласится на новую должность, и ее карьера станет блистательной. Но сейчас Эмили чувствовала, что это ей вряд ли удастся. Потому что на самом деле она не была бизнесвумен. Она была женщиной с чувственной натурой и живым воображением. Этой женщине пришлось уйти в тень, скрыться под маской холодной и деловитой карьеристки. Но в ее жизнь вновь вернулся тот, кто может сорвать эту маску, пробудить к жизни ту Эмили, которая жила и дышала двенадцать лет назад. Юную Эмилку Штихову…

Скотт не знал, чего ему ждать от субботы, но все же заказал номер в том самом маленьком пансионе в Дортмуте. Все должно быть так, как он хочет. Это будет тот же номер, который они снимали двенадцать лет назад, когда отправились отдохнуть на несколько дней.

Когда Скотт в условленный час подъехал к дому Эмили, сердце его бешено колотилось, а кровь бурлила от нетерпения. «Спокойнее», – приказал он сам себе.

Честно говоря, он не думал, что Эмили сможет ускользнуть от него. Его сны прошлой ночью были до краев наполнены ею, и, проснувшись утром, он почувствовал себя опустошенным. Однако он не собирался отступать. Он сумеет убедить Эмили, что его победа – не унижение для нее. Теперь ему хотелось уже не отомстить за прошлое, а возродить это прошлое к жизни. Она сама будет благодарна ему за это. Если она уступит ему, то его план наверняка удастся. Эта мысль не отпускала его все утро. Инстинкт подсказывал ему, что Эмили безумно устала играть роль рассудочной и холодной деловой женщины и давно уже готова вернуться к себе прежней.

Подъехав к дому, где жила Эмили, Скотт припарковал свою машину, но выходить не торопился – он решил еще минуту посидеть, подумать и вспомнить в деталях все, что связывало их с Эмили в прошлом, все до самых незначительных мелочей.

Скотт вдруг понял, что они никогда не говорили о совместном будущем – в каком доме хотят жить, сколько детей иметь. Вернее, Эмилка не желала об этом говорить…

Они вообще мало знали друг о друге. Эмили упорно отказывалась что-либо рассказывать о своей семье. Он знал только то, что она в семнадцать лет ушла от своих родителей – полунищих эмигрантов из Чехии, кое-как перебивавшихся на пособие. В первый раз Скотт задумался о справедливости своей мести. Откуда Эмили могла знать, что он уже видел ее своей женой и собирался сделать ей предложение, если он сам никогда не заговаривал об этом? Вернее, он собирался заговорить о свадьбе в тот день. Их последний день. Но, как оказалось, она имела об их будущем совсем другие представления. О чем и не преминула ему тогда заявить. А он-то считал, что их любовь – единственная и неповторимая, та, о которой впору писать в романах. Наивный сопляк…

Скотт вышел из машины и решительно нажал на кнопку напротив фамилии Шихи. Она открыла. Скотт поднялся на лифте на третий этаж и увидел Эмили, стоящую на пороге.

– Заходи, – сказала она ровным голосом.

Ее волосы были влажными, от нее пахло свежестью и чистотой. Скотту захотелось схватить девушку в объятия и вдохнуть ее аромат. Он перешагнул через порог. Эмили изо всех сил пыталась выглядеть хладнокровной и уравновешенной особой. Сегодня на ней был костюм терракотового цвета, очень гармонировавший с золотисто-каштановым тоном ее волос. Волосы, как обычно, были уложены в строгую прическу. Строгая, деловая дама, сам вид которой должен отгонять любые фривольные мысли. «Ну ладно, леди, посмотрим, чем кончится сегодняшний день», – подумал Скотт.

– Ты готова ехать со мной? – без обиняков спросил он.

– Куда ты хочешь меня отвезти? – удивилась Эмили. – Я думала, речь идет о коротком разговоре, не более того.

– Разговор между нами коротким не будет. И лучше, если мы поговорим в том месте, которое выбрал я.

– Ты еще на что-то надеешься? – холодно усмехнулась Эмили.

– Да, надеюсь. Хотя бы узнать, почему ты так взбешена и агрессивна в последнее время. Почему упорно избегаешь меня.

– Что же, ладно, – вздохнула она, – в конце концов, ты выиграл наше пари. Как говорится, давши слово – держись.

– Ну вот и хорошо. Ты, как я вижу, вполне готова ехать. Отправимся прямо сейчас, – скомандовал Скотт.

Они вместе спустились вниз по лестнице. Эмили взяла с собой лишь сумочку и темные очки. «Не хочет, чтобы кто-либо узнал ее», – мелькнуло в голове у Скотта. Эмили шла с независимым видом, точно случайная спутница, которая вышла из подъезда одновременно с незнакомым мужчиной.

– Ты догадываешься, куда я хочу поехать? – спросил Скотт.

– Откуда мне знать? – высокомерно парировала Эмили.

– В Дортмут. – Его голос звучал спокойно и уверенно. – Помнишь последние наши пасхальные каникулы? Или ты все забыла, мисс Шихи?

– Нет, я ничего не забыла, – произнесла Эмили дрогнувшим голосом. – Скотт, зачем ты мучаешь меня?

– Ты не права. Я просто пытаюсь сделать тебя такой, какой ты была. Такой, какая ты на самом деле.

– И какая же я на самом деле?

– Чувственная. Страстная. Безудержная. Не бесполый робот в деловом костюме, не агрессорша-феминистка, а настоящая женщина, – ответил Скотт.

– Нет, Скотт, – мягко отозвалась Эмили. – Я больше не Эмилка Штихова. Я Эмили Шихи, известная журналистка, деловая женщина. Я стану редактором отдела, мне это сообщили вчера.

– Не лги себе, Эмилка. Ты хотела быть такой. Но мы не в силах переделать собственную натуру. Ты осталась прежней, той, которой была в двадцать лет. И ты меня не переубедишь, – жестко ответил ей Скотт.

Эмили молчала. Ей нечего было противопоставить его уверенности. Она сама знала, что Скотт прав – но, боже, как ей не хотелось сознаваться в этом!

– Ты не забыла наш уговор? Тот, кто проиграет в деле Хэриета, должен подчиниться воле победителя, – напомнил Скотт.

– Конечно, я все помню, – стараясь говорить спокойно, ответила Эмили.

– Значит, ты помнишь, что согласилась тогда провести со мной две ночи, если моя передача окажется убедительнее твоей статьи?

– Помню, – еще тише прошептала женщина. Наверное, ей надо было разгневаться, крикнуть Грирсону, что он победил с помощью подлой уловки, и она ничего ему не должна. Но почему-то ни сил, ни желания ссориться с ним у Эмили не было.

– Я жду ответа, Эмили, – нетерпеливо повторил Скотт.

– Хорошо. Ты получишь все, что обещано, – вздохнула Эмили.

Скотт помолчал с минуту, потом порылся в кармане пиджака и извлек оттуда старые бусы из дешевых камешков. Ее собственные бусы.

– Ты проведешь со мной этот уик-энд в Дортмуте. Потом я привезу тебя домой, – сказал он.

– Да-да. Едем.

– Погоди одну минутку.

Эмили покорно ждала, что он еще скажет. Но он молча подошел к ней и провел рукой по ее шее сзади. По телу Эмили точно ток пробежал. Господи, она по-прежнему не могла устоять перед ним. Какое там отвращение, о котором она твердила себе все последние дни… Эмили по-прежнему плавилась от прикосновений Скотта.

– Стой спокойно, – приказал он. Эмили покорно застыла. Скотт подошел к ней совсем близко и надел на шею бусы. Он прекрасно помнил, как Эмили покупала эти копеечные бусики в индийской лавчонке.

– Все. Теперь идем.

Эмили по-прежнему стояла не шевелясь. Ее рука лежала на шее, ощупывая гладкие камешки.

– Повернись, Эмилка.

Она медленно повернулась и посмотрела на него. Он увидел у нее в глазах то, чего не ожидал увидеть – любовь, и понял, что этот уик-энд не будет для них последним.

Для их поездки Скотт взял напрокат «Фольксваген». Дешевая машина не соответствовала его статусу преуспевающего журналиста, но ему хотелось даже этим напомнить Эмили о былом. Скотт сразу же включил радио и нашел одну из станций, передававших рок-музыку. Он властно взял руку Эмили и положил себе на бедро. Вначале она сидела скованно и неподвижно, но потом ее рука сначала робко, потом все смелее принялась ласкать его.

– Не помню, чтобы я разрешал тебе прикасаться ко мне, – произнес он высокомерно, словно отчитывая непослушного ребенка.

– Разве ты не этого хочешь? – возразила она, скользнув рукой между его ног к ширинке.

Но Скотт вернул ее руку на место. Ему не пришлось говорить. Сейчас приказывать будет он, ее же дело – подчиняться. Эмили чувствовала его силу, понимая, что волей-неволей должна подчиняться. С другими мужчинами она могла быть властной и даже агрессивной, но со Скоттом – никогда. Он действительно всегда был ее господином, а она – его покорной служанкой. Его Эмилкой. Эмили откинулась на сиденье, закрыв глаза. Борьба оказалась бессмысленной, и она покорилась тому, что неизбежно должно было произойти.

Внезапно мобильный Скотта зазвонил.

– Грирсон, – сказал он в трубку. «Какой сильный и властный голос, – подумала Эмили. – Такой же, как и он сам».

Она не знала, как ей следует себя вести – покорно ожидать его приказаний или проявить инициативу самой. Какое-то время поколебавшись, Эмили снова положила руку на бедро Скотта и принялась его поглаживать – сначала робко, потом все смелее. Ее пальцы продвинулись к ширинке его брюк. Но Скотт перехватил их и вернул ее руку на прежнее место.

– Хватит! – строго приказал он. – Ты с ума сошла! Мы же на дороге. В конце концов, это опасно.

– Я слишком много себе позволила? – спросила Эмили.

– Еще не время. Вот когда мы будем на месте… Впрочем, кое-что ты можешь для меня сделать.

– Да?

– Ты надела трусики?

Она молча кивнула.

– Сними их!

Эмили покорно принялась стягивать свои трусики.

– Помедленнее, киска. Я хочу насладиться этим прекрасным зрелищем.

Она сделала все, как он просил. Потом откинулась назад и посмотрела на Скотта. Сейчас их машина не двигалась: они попали в пробку. Скотт улыбнулся пожилой паре, сидевшей в соседней машине, и, приподняв брови, посмотрел на Эмили:

– Я жду.

Она провела руками по бедрам. Его глаза неотступно следили за каждым ее движением.

– Ты просил, чтобы я не торопилась.

Одной рукой он задрал подол ее юбки до талии. От неожиданности Эмили сконфузилась как девчонка и даже покраснела, но, взяв себя в руки, кое-как сумела стянуть трусики до лодыжек.

– Теперь опусти юбку, – приказал Скотт.

Его рука по-прежнему лежала у нее на бедре. Затем его пальцы скользнули между ее ног, добрались до самых чувствительных местечек. Эмили изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, но ощущение руки Скотта в самом интимном месте ее тела против воли безумно волновало женщину. Она заерзала на сиденье, и пальцы Скотта скользнули ниже, вскоре оказавшись внутри ее тела.

– Можно не спрашивать, нравится ли тебе это, – сказал он. – Положи руку мне на бедро.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – задыхаясь от волнения, произнесла Эмили.

– А я так думаю, – жестко заявил Скотт. Ей оставалось только подчиниться. Через десять минут они наконец тронулись с места. Ее рука по-прежнему находилась между его ног, его палец – внутри ее тела.

– Кто тебе звонил? – спросила она.

– Друг, – кратко ответил Скотт. Внезапно он рывком убрал свою руку. Эмили едва не вскрикнула от неожиданности.

– О, у тебя есть друзья? – стараясь казаться независимой и насмешливой, спросила Эмили. Она сейчас презирала себя за женскую слабость, но поделать с собой ничего не могла.

Скотт пристально посмотрел на нее, потом коснулся рукой бус на ее шее. Его пальцы были слегка влажными.

– Помнишь, что я сказал тебе?

– Помню.

– Ты хочешь, чтобы я тебя наказал? Ее сердце бешено запрыгало от этой мысли.

– Скотт…

– Да? – спросил он небрежно. У Эмили на языке вертелся вопрос: как он думает ее наказать, уж не так ли, как в тот раз, в студии? Но она сочла за лучшее промолчать.

– Ничего.

– Так я и подумал. Ты быстро учишься.

– Да. Я всегда была одной из лучших студенток, как ты помнишь.

– Я отлично помню все, что касается тебя. Ты всегда была лучшей. Для меня, по крайней мере.

– Скотт, почему ты так хочешь отомстить мне?

– Не беспокойся, Эмилка. Я не сделаю тебе больно. Хотя раньше я мечтал об этом…

– Что заставило тебя передумать?

– На то были свои причины, – неожиданно мрачно ответил Скотт.

– Но ты все еще хочешь мне отомстить?

– С одной стороны – да, хочу, но с другой… Знаешь, в нашей семье есть одна легенда.

– Расскажи мне о ней.

– Говорят, что уже много поколений мужчин из рода Грирсонов встречали в жизни одну-единственную любовь. И эта единственная любовь была первой.

– Ты думаешь, что я – твоя настоящая любовь?

– Я не до такой степени мазохист.

Эмили застонала – она поняла, о чем говорит Скотт. Ее душа сейчас была тоже расколота надвое. Одна часть изо всех сил сопротивлялась Скотту, другая – рвалась к нему.

– И что же из этого следует?

– То, что уже несколько поколений мужчин в нашей семье женились очень рано и один раз на всю жизнь. Я первый, кажется, кто нарушил эту традицию.

Эмили в ужасе посмотрела на Скотта: «Господи, неужели он все-таки считает меня своей настоящей и единственной любовью? Если это так, он никогда не оставит меня в покое и никогда не простит меня. Он разрушит мою жизнь так же, как я – его».

Глава 9

– Ты по-прежнему веришь в эту легенду? – тихо спросила Эмили после долгого молчания.

Скотт ничего ей не ответил. Он неотрывно следил за дорогой, совсем не глядя на любовницу. В его планы не входило посвящать Эмили во все подробности. В глубине души он знал горькую правду. Да, он верил в семейную легенду до того момента, как Эмили предала его чувство, насмеялась над ним. Эмили, кажется, думает, что она – из породы пожирательниц мужчин, но на нем она сломает свои зубы. В этот раз пожирателем будет он.

Настроение Скотта сразу улучшилось.

– А как ты думаешь? – сказал он наконец. Эмили пожала плечами.

– Не знаю. Надеюсь, что нет.

– Почему? – искренне удивился Скотт.

– Потому что, если это так, то ты меня, наверное, никогда не простишь.

– Не прощу? Не знаю, может быть… – Скотт почувствовал, что для нее знать об этом действительно очень важно. Но он сознательно медлил, держа Эмили в напряжении. Это было частью его плана.

– Так значит – нет? И поэтому ты мстишь мне? – спросила женщина.

Скотт не собирался лгать ей:

– А ты заслуживаешь мести?

– Возможно. Но мужчины веками унижали женщин. Это считалось естественным.

Эмили считала себя феминисткой. Корни ее убеждений лежали в страхе стать такой же, какой была ее мать – забитой, покорной служанкой мужа.

– Значит, ты думаешь, что я унижаю тебя? – насмешливо спросил Скотт.

– Разве не так? Тогда, в студии, в коридоре… Ты ведь сделал это нарочно?

– О чем ты, Эмили? – не понял Скотт. – Что я сделал тогда нарочно?

– Оставил на моей одежде следы своей спермы. Тавро хозяина кобылы, – горько пошутила Эмили.

– Господи, какая же ты глупая! – изумился Скотт. – И ты из-за этого стала меня ненавидеть?

Она ошеломленно кивнула.

– Вот дурочка! Так знай же: я об этом даже не подозревал.

– Значит, теперь ты меня презираешь? – дрожащим голосом спросила Эмили, думая: «Какой же я была идиоткой!»

– Я никогда не презирал тебя. За что мне тебя презирать? – Скотт говорил вполне искренне. Ее вид обиженного ребенка забавлял его, внушал к Эмили какое-то снисходительное чувство, но это не было презрением.

Эмили вновь чувствовала себя униженной. Но сейчас она была сама виновата в этом. Если бы она ничего ему не сказала, он бы над ней сейчас не смеялся. И она еще считала себя сильной личностью! Тряпка – и больше ничего.

Оставшуюся часть пути они ехали в молчании. Подъехав к отелю и припарковав «Фольксваген» на стоянке, Скотт наконец посмотрел на Эмили и улыбнулся ей, но так ничего и не сказал.

После их беседы в машине Эмили чувствовала себя совершенно обессилевшей. Правда, она пыталась представлять, что разговаривает не со Скоттом, а с Энтони, своим последним любовником. Но рядом с ней сидел не кто-нибудь, а Скотт Грирсон – единственный мужчина, который заставил ее сомневаться в правильности сделанного двенадцать лет назад выбора.

Эмили вышла из машины, не ожидая, пока ей откроют дверь. Ей хотелось сбежать. Она знала, что дала слово, и знала, что сдержит его. Но ей требовалось время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Скотт отошел – наверное, договаривался со служащим отеля. Через несколько минут он появился и поманил ее к себе:

– Иди сюда. Вот ключи, иди наверх и жди меня.

Эмили кивнула и медленно пошла вверх по лестнице. «Господи, это тот самый отель, где мы провели те пасхальные каникулы! И номер тот же…»

Эмили открыла дверь и вошла в комнату. Там царила прохлада, хотя день был солнечный и теплый. Эмили сняла туфли и выглянула в окно. Отель стоял на берегу моря, и было хорошо видно, как волны тяжело накатывают на берег, отбегают назад и снова возвращаются. Вот так и она: как бы далеко она ни стремилась убежать от своего прошлого, от Скотта, жизнь все равно возвращала ее к нему. Эмили провела пальцем по бусам, обвивавшим ее шею. Трудно было поверить, что Скотт хранил их все эти годы.

Скотту удалось воскресить их прошлое. Он искушал Эмили возможностью перекинуть мостик из прошлого в будущее. «Единственная и настоящая любовь… Боже мой, ведь я никогда не верила в эту самую «настоящую» любовь. Не верила, пока не поняла, что, если не уйду от Скотта, то стану его тенью». Привязываясь к любимому все сильнее, Эмили понимала, что его власть над ней становится безграничной. Она превращалась в преданную супругу, живущую интересами, радостями и печалями своего господина. На что-то отдельное, свое у нее не было ни времени, ни сил. А такая жена быстро станет неинтересной…

Додумавшись до этого, Эмили поняла, что не только любит Скотта: она еще и ненавидит его: ненавидит тем сильнее, чем сильнее любит. Именно это и заставило ее поступить так, как она поступила. Ослепленная страхом, Эмилка предала своего мужчину. Но она так боялась потерять себя, повторить судьбу матери… Тогда ей казалось, что она поступила правильно. Но, солгав и предав любовь, она предала и саму себя.

Ветерок с моря был прохладным, бодрящим. Внизу Эмили увидела какую-то парочку, прогуливавшуюся по пляжу. Ее сердце болезненно сжалось при мысли о том, что этого у нее больше не будет никогда. Никогда не найдет она мужчину, к которому сможет искренне привязаться, не боясь, что потеряет себя. Двенадцать лет не прошли для нее даром.

Казалось, она давно забыла все свои девичьи грезы. С семьей она давно не общалась, настоящих подруг у нее не было, а те сослуживицы, с которыми она общалась, были такими же одинокими карьеристками, деловыми женщинами. Казалось, они вполне довольны своей жизнью и никогда не жалеют о том, что у них нет мужа и детей. Но, возможно, все это тоже была лишь маска, а ночами они тихо плакали в своих одиноких постелях, как, бывало, плакала и сама великолепная мисс Шихи?

Внезапно Эмили очнулась от своих дум, услышав шаги на лестнице. Это шел Скотт. Что же, она готова встретиться с ним, и лучше эту встречу не откладывать. Эмили глубоко вздохнула и обернулась лицом к двери. – Тебе помочь? – предложила она. Он был нагружен тяжелыми сумками. На его лбу от напряжения даже выступили капельки пота. «Вот настоящий мужчина, – подумала Эмили. – Неотразимый и соблазнительный. Мужчина, в которого можно влюбиться».

Но холодный, пристальный взгляд темных глаз Скотта заставлял Эмили чувствовать себя неуютно.

– Спасибо, я сам, – отозвался Грирсон. Не в силах удержаться, Эмили погладила напряженные мускулы на его руке. Скотт замер.

– Конечно, ты настоящий мачо! – усмехнулась женщина.

Скотт гневно посмотрел на нее. Но страх сделал Эмили безрассудной. Теперь она хотела его прямо сейчас. Хотела, чтобы удовольствие от ее ласк заставило его забыть обо всех своих планах, чтобы его холодность исчезла, растопленная их жаром.

– Итак, ты хочешь видеть меня голой на этом диване? – спросила она.

– Когда это я об этом тебя просил?

– Никогда, – пожала плечами Эмили.

Раньше Скотт сам придумывал сюжет их любовных игр и выбирал для них подходящий антураж. Она никогда не жаловалась. Он всегда был отличным любовником, и она твердо знала: что бы он ни придумал, она обязательно останется довольна.

Скотт свалил всю поклажу на пол.

– Я еще раз схожу к машине, чтобы принести оставшиеся вещи. В этой сумке есть бутылка вина. Может, ты достанешь ее и попросишь дать нам бокалы?

– Когда ты все успел? – удивилась Эмили.

– Я все приготовил к твоему приезду.

Эмили порылась в сумках, и после недолгих поисков обнаружила бутылку «Сент-Эмилиона». Позвонив горничной, она попросила принести им два бокала для вина и штопор. Эмили сама открыла бутылку. Она слишком долго жила одна и привыкла не ждать ни от кого помощи. Ей хотелось глотнуть вина прямо из горлышка. Может, спиртное поможет ей расслабиться, заставит забыть о тяжелых, горьких воспоминаниях. Да и размышления о будущем были ей сейчас совсем не нужны.

Скотт принес в номер оставшиеся вещи и принялся рыться в сумках, время от времени поглядывая на Эмили. Она старалась казаться холодной и деловитой. Она и была такой – для всего мира, но только не для него. Ведь Скотт заметил, как дрожат ее губы, понимал, что сейчас она совершенно беззащитна. Если бы не это, он упрямо следовал бы своему плану. Но теперь он не мог решиться.

«Ты меня, наверное, никогда не простишь…» То, как Эмилка сказала это, ее мягкий голос, совсем не напоминающий обычный строгий и холодный тон, что-то перевернул в душе Скотта.

Он все еще хотел расплатиться с Эмилкой за прошлое. Но при этом он начинал понимать, что мести будет недостаточно. Ему хотелось большего. И он опасался, что этого-то как раз Эмили не сможет и не захочет ему дать.

Сейчас ему больше всего хотелось подойти к ней. Забыть навсегда о своих планах мести. Заново открыть для себя прелесть Эмили, все, что делало ее такой особенной. Скотт никогда не признавался себе, что боится того, что не сможет больше уйти от Эмили, что опять поверит обещаниям, светившимся в ее глазах. А потом она снова посмеется над ним и уйдет. На этот раз – навсегда.

В очередной раз Скотт приказал себе не расслабляться. Между ним и этой женщиной ничего нет и не может быть, кроме простого секса. Только секс – и ничего больше. Сначала он собирался приказать ей одеться в откровенное и вызывающее белье, но потом решил, что, чем больше игрушек и приспособлений он привлечет себе на помощь, тем больше отдалится от него настоящая Эмили. Ему хотелось раскрыть не только ее тело, но и душу. И тогда он сделает то, о чем мечтал все эти годы: уйдет.

Главное, чтобы он смог это сделать.

Когда Эмили смотрела на него своими большими зеленоватыми глазами и спрашивала, считал ли он ее своей настоящей любовью, Скотту показалось, что она искренне жалеет об их разрыве. Скотт с трудом заставил себя вспомнить, что такой мягкой и нежной она бывает очень редко.

Наконец он нашел то, что искал – специально приготовленное для Эмили платье. Затем он подошел к женщине и тронул ее руку. Эмили подняла глаза и поглядела на него так спокойно, словно они были обычные деловые знакомые. Никаких жарких воспоминаний, никаких обид.

– Хочешь выпить? – спросила она, протягивая ему бокал с вином.

Повесив платье на спинку стула, Скотт сел и вытянул ноги. Море. Есть что-то волнующее и одновременно успокаивающее в созерцании воды. На губах Эмили появилась слабая улыбка. Она изо всех сил делала вид, что наслаждается вкусом вина, но Скотт всей кожей чувствовал, как она напряжена.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– О прошлом. У нас есть общие воспоминания.

– Да. Например, вот это вино. Я помню, как мы с тобой пили его двенадцать лет назад. – Эмили очень нравился «Сент-Эмилион», и Скотт это прекрасно знал.

– Я тоже, – мягко призналась она. Поставив стакан на стол, она провела пальцем по камешкам своих бус.

– Ты хочешь, чтобы я снова повторила тот свой номер?

Скотт задумался. Нет, ему не этого хотелось. Ему нужны новые воспоминания. Он столько лет жил старыми. И эти дни он хотел вспоминать очень долго.

– Я хочу, чтобы ты надела платье, которое я купил тебе, – велел он.

Эмили протянула к нему руку, но Скотт отрицательно покачал головой.

– Иди сюда.

Он посадил ее к себе на колени, а затем прижался к ее губам долгим поцелуем. Как будто так было всегда, как будто они не расставались. Ее губы приоткрылись, и его язык скользнул в глубину ее рта. Вкус вина и неповторимый вкус губ Эмили. Она ответила ему с еще большей страстью. Он скользнул рукой по изгибу ее спины сверху вниз. Самая чувственная женщина, какую он когда-либо держал в своих объятиях. Скотт не хотел отпускать ее, но знал, что придется.

– Мне нравятся твои губы, особенно после поцелуев, – сказал он, проводя пальцем по ее нижней губе.

– Что еще ты любишь? – шепнула Эмили.

– А ты не помнишь? Я вижу это во сне каждую ночь – то, как ты танцуешь передо мной и медленно раздеваешься, пока не остаешься в одних бусах…

Эмили встала.

– Ты хочешь этого прямо сейчас? Скотт молча кивнул. На миг ему захотелось, чтобы все произошло не здесь, в этой комнате, а на пляже, под огромным вечереющим небом. Но было еще светло, по пляжу могли ходить посторонние, а свидетели были им не нужны. Тогда Скотт откинулся на спинку стула и стал ждать.