Текст книги "Глаза цвета моря"

Автор книги: Ванесса Фитч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

7

Сердце Лизы, казалось, заполнило всю грудь. Чувствуя его руку в своих волосах и биение его сердца под своей ладонью, она как-то сразу ослабла. Смущенная, едва подавив вопль о помощи – или это была мольба к нему? – она уронила руку.

Его стон отозвался болью в ее груди.

– Бога ради, Лиза, дотрагивайся до меня. Где хочешь, везде, только дотрагивайся.

Это уж слишком. Она пыталась отвернуться, но взгляд его бирюзовых глаз удерживал ее рядом сильнее, чем наручники. Жажда в его глазах побуждала ее отдаться своим собственным желаниям. Тело умоляло о близости с ним.

Проверяя себя, она подняла руки к его лицу. Когда ее ладони коснулись его кожи, он зажмурился, словно удовольствие от ее прикосновения было невыносимым.

– Брик, – запинаясь, прошептала она. – Я не…

Он поцеловал ее ладонь.

– Только не останавливайся. – Он вздрогнул, когда ее руки заскользили по его мокрым волосам, и запустил свои пальцы в ее волосы. – Не хочу открывать глаза. Боюсь, ты исчезнешь. Может, ты всего лишь сон.

У нее перехватило дыхание. Лиза с трудом сглотнула.

– Я… вот я… Брик. Я всегда была…

Влекомая неодолимым желанием доказать свою реальность, она прижалась всем телом к нему, своими нежными грудями к его монолитному торсу, своим животом к его чреслам. Ее бедра раздвинулись, охватывая его ногу. Приподнявшись на носках, она прильнула губами к его рту. Ее влажные, теплые, шелковистые губы, ее свежее дыхание вызвали у него чудовищную жажду. Он чувствовал себя как человек, не пивший несколько дней и делавший лишь первый глоток. В каком-то уголке его мозга вертелась мысль, что не следует торопиться, не следует показывать ей, как она нужна ему, но он уже не мог контролировать себя. Жадный, цепкий внутренний инстинкт напомнил, как отчаянно она нужна ему.

Он проник языком в ее рот, чтобы снова ознакомиться с его потаенными уголками. У нее перехватило дыхание, ее руки упали на его плечи, словно желали опереться на него.

Он чувствовал, как ее тонкие пальцы впиваются в его плоть, а набухшие соски упираются в его ребра, как капельки пота выступают на его бровях. Малейшее движение ее тела действовало на него, как электрический разряд. Одна его рука скользнула вниз, к соблазнительно округлым ягодицам, другая – вверх, к ее груди. Ее сосок укрылся в его ладони, но этого вдруг стало недостаточно.

– Хочу прикоснуться к твоей коже, – выдохнул он в ее шею.

Его руки, вытянув маечку из джинсов, скользнули от талии под бюстгальтер и обхватили ее полные груди. При первом же прикосновении к ее коже он застонал в унисон с ней. С каждой новой лаской Лиза извивалась всем телом.

Его тело напряглось, как туго натянутая струна. Он втянул в себя воздух и приблизил свой рот к ее дерзко выпятившемуся соску.

У Лизы задрожали коленки. Его язык ласкал ее, пока каждый укромный уголок ее женственности не запылал желанием. Все, что делал Брик, звало к еще большей близости.

Он прижал ее к стене, обволакивая своими руками, всем своим телом.

– Сними джинсы. – Его руки сжали ее бедра. – Хочу прикоснуться к твоим ногам.

Она вся затрепетала от его слов, увидела в его глазах голое, взрывное, лишающее разума желание и подумала, не испепелит ли ее еще один его поцелуй? Но дальше она уже потеряла всякую способность соображать, а его обжигающий поцелуй заставил ее совсем потерять голову.

Ее запах сводит меня с ума, думал Брик. Он снова приник к ней губами, и она ответила жадно и требовательно. Он совсем придавил ее к стене, а она обхватывала его бедрами. Ее обнаженная грудь вжимались в его грудь, а волосы ласкали его горло. Но именно от их запаха он терял контроль над собой, его сердце сжималось, а рот сох.

Ему необходимо было вдохнуть глоток воздуха, нужно было хоть на секунду расслабиться, но желание несло его, как мчащийся на всей скорости экспресс. Обхватив ее ягодицы, он начал вдавливаться в нее в ритме движения своего языка.

Лиза застонала и раздвинула ноги. Этого он вынести уже не мог. Он почувствовал первый обжигающий импульс оргазма и выругался, как школьник, впервые оказавшийся с женщиной. Его тело нуждалось в высвобождении, но то, что произошло, не принесло удовлетворения.

Он дернулся под воздействием ее пароксизма, а она вцепилась в него дрожащими руками.

Он оторвал свой рот от ее губ, они оба жадно хватали воздух. Еле слышный стон слетел с ее уст. Прижавшись лбом к холодной стене, он пытался сообразить, поняла ли она, что произошло. Однако неоспоримое свидетельство его позора привело в чувство.

Он отстранился, но ее руки сжали его затылок.

– О боже, Брик…

Мольба в ее голосе сжала его сердце. Вздохнув, он прижал ее к себе, испытывая муку и сладость от ее частично одетого тела. Так они стояли несколько мгновений, пока она переводила дух. Проклиная свою несдержанность, он, в конце концов, отступил от нее на шаг. Он чувствовал себя быком в загоне бойни, боялся натолкнуться на смятение или осуждение в ее взгляде.

– Брик… ты… – Ее рука на его плече остановила его, вынудила повернуться и взглянуть на нее. В ее зеленых глазах проглядывали замешательство и возбуждение одновременно. – Я… – Она смолкла и покачала головой, словно не могла выразить свою мысль.

Он мог сформулировать свои мысли, но его слова, пожалуй, оскорбили бы ее слух. Все еще во власти противоречивых чувств он сглотнул слюну.

– Не надо ничего говорить. Оставь меня на минутку. Встретимся на кухне.

В смятении она широко раскрыла глаза.

– Но…

– Пожалуйста, – хрипло попросил он и отвернулся.

Целую минуту она стояла в коридоре, пялясь на дверь спальни, за которой он скрылся. Не надеясь на свои силы, она прислонилась к стене. Ее равновесие было полностью нарушено, ее чувства были в полном хаосе, но она не позвала его. Даже не пыталась сказать ему, что ее тело все еще горело от возбуждения и что она была уже готова на все. Не попыталась сказать ему, что одно его прикосновение было мучительно приятно. Но главное, она не сказала, что любит его. Ибо не была уверена, что он захочет это услышать. Хоть Брик и неравнодушен к ней, даже приходит в неистовое возбуждение от нее, она считала, что он не любит ее. Во всяком случае, недостаточно, чтобы жениться.

После случившегося она стала осторожней, заметил Брик неделю спустя, когда они обсуждали возможность доставки в приюты для бездомных остатков продуктов, поставляемых Лизой для приемов. Когда она настояла на ланче в ресторане, Брик понял, что проиграл, и в который уже раз проклял свою несдержанность.

Она казалась вполне дружелюбной, но немного нервозной. Однако они сумели подписать соглашение, и Брик был настроен поддерживать общение с ней в любой форме.

Зная ее рабочее расписание, он звонил ей каждый день в свободное время. Удивительно много узнавал он из этих телефонных разговоров. Да, ее голос способен воспламенить его. Однако, криво усмехался Брик, мое тело должно бы уже понять, что некоторые вещи невозможно проделать по телефону.

Из каждого такого разговора он извлекал какой-то новый факт из ее жизни. Например, что ее любимые цветы – белые розы, что она постоянно хранит тайный запас фруктовых леденцов. В школе у нее не было постоянного ухажера. Он мог бы быть таким постоянным ухажером, отметил про себя Брик.

Лиза часто говорила о своей семье, заставляя его думать, что она крайне важна для нее. И она переживает за своих друзей. Она прирожденная воспитательница, понял он, и логика подсказывала, как это было ни противно ему, что воспитательнице хочется иметь своих детей.

Удивительно, но мысль о детях не пугала его так, как мысль о браке.

В четверг телефон зазвонил позднее обычного. Лиза уже воспринимала телефонные разговоры с Бриком как единственное запретное удовольствие, которое она могла позволить себе. Деловые же свидания были таким занудством.

Обычно они с Бриком не обсуждали ничего серьезного, но их короткие разговоры вызывали в ней ощущение, что она любима. А поскольку их разделяли долгие мили, ей не приходилось волноваться, как бы не выкинуть какую-нибудь глупость, например, попросить его поцеловать себя. Она могла лишь желать этого, мрачно подумала она, поднимая трубку.

– Алло? – спросила она, ожидая услышать голос Брика.

– Как поживаешь? – невнятно произнес он.

Лиза нахмурилась:

– Брик? Как-то ты странно говоришь. С тобой все в порядке?

– Ага. Только-голова-немного-болит.

Его слова сливались друг с другом. Она забеспокоилась:

– Ты не заболел?

– Нет-нет. – Он тяжело вздохнул. – Мы-вроде-должны-говорить-не-обо-мне. Я-звоню-чтобы-послушать-о-тебе.

У нее сжалось сердце:

– Я не желаю говорить о себе. Что случилось?

– В-самом-деле-ничего. Вот-только-голова. Такое-ощущение-будто-в-нее-залезла-бригада-подрывников-и-разнесла-все-в-пыль.

– Ты был у врача?

– Ага. Мне-дали-какие-то-таблетки-в-травмпункте. Поэтому-наверное…

– В травмпункте? – завопила она.

Последовало долгое молчание.

– Лиза-пожалуйста-не-кричи-на-меня-сейчас.

Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы сдержать панику.

– Почему ты обратился в травмпункт?

– Не-так-все-плохо. Я-упал-и-получил-небольшую-царапину-головы.

Лизино предчувствие подсказывало ей, что его определение «небольшой царапины» может не совпадать с ее представлениями.

– С чего ты свалился?

Он опять тяжело вздохнул.

– С-двадцатифутовой-лестницы-но-обошлось-несколькими-швами. Ты-же-знаешь-Лиза-какая-твердая-у-меня-голова.

Каждая новая доза информации, которую она вытягивала из него, усиливала ее волнение. Он же продолжал говорить невнятно.

– Я-поставил-будильник-так-чтобы-он-бу-дил-меня-каждые-два-часа-так-что…

– Через десять минут я буду у тебя, – прервала она его.

– Нет-необходимости. Само-пройдет.

Лиза ощутила странное жжение за веками.

Она никому не могла объяснить свои отношения с Бриком, меньше всего самой себе, но знала, что не может оставить его одного после несчастного случая.

– Через десять минут, – бросила она и положила трубку.

Брик скривился от громкого щелчка, отозвавшегося в его голове, и осторожно откинулся на подушку. Если бы он не посмотрелся в зеркало с час тому назад, то поклялся бы, что его голова была размером с большой арбуз. Врач настаивал, чтобы он отлежался в больнице, но Брик ненавидел больницы и использовал всю свою силу убеждения для того, чтобы его отпустили. Бригадир отвез его домой и обещал навестить позже.

Приняв душ, он позвонил Лизе и сейчас остался совершенно без сил. Закрою глаза на минутку, подумал он, скоро приедет Лиза.

Кто там барабанит по голове? – запаниковал он, очнувшись через какое-то время. Удары, казалось, проникали под череп, отдаваясь во всем теле. Послышался женский голос. Лиза, сообразил он.

Он еле дотащился до двери и отпер ее. Все было как в тумане, но он все же разглядел ее озабоченное лицо.

Покачав головой, она вошла в квартиру.

– Брик, тебе необходимо лежать. – Бросив свою сумочку на стул, Лиза положила на стол пакет, подозрительно пахнущий куриным супом, а затем взяла его под руку и повела по коридору. – Пойдем, тебе не следует вставать с постели.

– Не-мог-же-я-открыть-дверь-с-кровати, – проворчал Брик.

От ее запаха у него еще сильнее закружилась голова, но это головокружение было приятным. Он сделал глубоких вдох.

– Господи-как-хорошо-ты-пахнешь. Я куплю-целый-склад-твоих-духов. Как-они-называются?

Говорил он все так же невнятно, заметила Лиза.

– «Наваждение», – рассеянно ответила она, подталкивая его к кровати.

– Наваждение-это-ты. – Он замолчал, испытывая неловкость от ее неожиданной заботы. – Подожди-ка. Хочешь-поесть-или-выпить? У-меня…

– Забудь, пожалуйста, о гостеприимстве. Если я захочу попить, поухаживаю за собой сама. Сейчас меня беспокоишь ты. Мне совсем не нравятся эти швы. Меня тревожит цвет твоего лица. И мне вовсе не по душе твоя невнятная речь.

Он нахмурился:

– Хоть-что-нибудь-тебе-во-мне-нравится?

Слишком многое, подумала она, с опасением осматривая его. Он выглядел бледным, несмотря на загар. Врачу пришлось выбрить волосы на голове Брика, чтобы наложить швы. В глазах Брика всегда проглядывало сочувствие к неудачливым людям. За прошедший год Лиза убедилась в этом. Его квадратная челюсть свидетельствовала о решительности. Сила его тела была видна по его плечам и шее, которые – она не сомневалась – выдержали бы целый мир. Единственный груз, который он не мог выдержать, напомнила она себе, это брак.

Да, мрачно признала она, слишком многое в Брике может нравиться. Она склонилась к нему и мягко нажала на его широкие плечи, прошептав:

– Ложись.

В его глазах вспыхнули огоньки, а губы расплылись в мальчишеской ухмылке:

– Хочешь-мне-помочь?

Она испугалась: вдруг сцена, разыгравшаяся между ними недавно, повторится, но тут заметила, как его ухмылка превратилась в гримасу боли. Он опустился на кровать и застонал.

– Я-весь-в-твоей-власти, – пробормотал он и осторожно опустил голову на подушку. – Ты-в-моей-спальне-а-я-ни-черта-не-могу.

У Лизы подергивались губы, когда она заносила его ноги на кровать.

– Не волнуйся, я помогу тебе.

– Я-кажется… – Он закрыл глаза в изнеможении.

– Что сказал доктор?

– Я-должен-просыпаться-каждый-час-вплоть-до-утра, – сообщил он глухим сонным голосом. – Не-мочить-швы. Пить-много-жидкости, – перечислял он. – Отдыхать. – Он издал долгий, тяжелый вздох, словно из него выпустили воздух. – Я-же-говорил-что-чувствую-себя-препаршиво. – Его голос угасал. – Думаю… мне-нужно…

– …Поспать, – закончила она за него и сверилась с будильником. Через шестьдесят минут она его разбудит. Лиза погладила его лоб, откинула прядь волос. Кончики его густых ресниц посветлели от постоянного пребывания на солнце. Он походил на сорванца, сморенного сном.

Интересно, каким он был в детстве? Будут ли его дети сорванцами? У нее сжалось сердце. Брик не желает брать на себя обязательства, налагаемые браком и детьми, так что нечего ей привыкать прикасаться к нему, решила она и убрала руку. Ни к чему ей думать о нем слишком часто. Она просто обязана освободить свое сердце от него с тем, чтобы отдать его кому-нибудь другому.

Прошел час, и она мягко прикоснулась к его плечу.

– Брик, – позвала она. – Проснись, Брик.

Поскольку его ровное дыхание не изменилось, она потрясла его посильнее:

– Брик! Проснись!

Его веки затрепетали, и он поднял руку, прикрывая глаза от света лампы на тумбочке.

– Лиза?

Она испытала облегчение.

– Да. Я должна была разбудить тебя. Помнишь?

– Ты-мне-снишься?

– Не думаю, – улыбнулась она. – Хочешь имбирного?

Он кивнул, медленно подтянулся выше по кровати и прислонился к ее спинке. Взяв стакан, он выпил одним глотком ледяную жидкость.

– Пока-была-жива-мама-всегда-давала-нам-имбирный-эль-и-пшеничные-крекеры-когда-мы-болели.

– А моя мама давала нам имбирный эль и солености.

– Ага. Мама-у-нас-была-забавная-но-иногда-делала-безумные-вещи. – Он покачал головой, и она заметила, как затуманились его глаза. – Я-рассказывал-тебе-что-она-хотела-стать-певицей-музыки-кантри?

Лиза покачала головой.

– Это-желание-охватило-ее-когда-она-была-беременна-мною. Поэтому-то-она-и-дала-мне-такое-имя. – Его тон намекал на то, что он до сих пор не мог поверить атому.

Любопытство Лизы было подогрето.

– А как она тебя назвала?

– Это секрет.

– О!

Он пристально посмотрел на нее.

– Поклянись-что-никому-не-скажешь.

Лиза подняла руку, принося молчаливую клятву.

Он скривился;

– Элвис-Пендлтон.

Она недоверчиво уставилась на него, едва подавив смешок. Ей очень хотелось расхохотаться, но, увидев грустное выражение на его лице, Лиза прикусила до боли щеку, потом откашлялась.

– Я и не знала, что Элвис считался певцом в стиле кантри. – Собственный голос ей самой показался неестественным.

– Я-так-и-сказал-ей, – мрачно произнес он.

Лиза вообразила себе юного Брика, пытающегося поправить свою мамулю. Юный Брик? Юный Элвис? У нее даже глаза горели от усилия удержаться от несвойственного леди хохота.

– Но твои родственники не называют тебя Элвисом.

– Ну-они-же-хотят-жить, – произнес он тихо, но угрожающе. – В-последний-раз-когда-Трой-сделал-это-ему-было-шесть-и-я-облегчил-его-на-два-передних-зуба.

– Брик, в моем мозгу звучат сотни строчек из песен Элвиса, – призналась она и с силой сжала губы, кривившиеся в смехе.

– Лиза, – устало проговорил он, – я-все-их-слышал. Можешь-смеяться-сколько-влезет-когда-я-снова-засну.

– Я понимаю тебя так, что ты не хочешь, чтобы я спела тебе «Люби меня нежно» вместо колыбельной.

8

Двадцать минут спустя Лиза стояла в кабинете Брика, держась за бока от хохота, который она сдерживала, пока Король не заснул. Она утерла выступившие слезы. Имя кое-что объясняло. Теперь она понимала, почему он мальчишкой постоянно ввязывался в драку. Догадалась она и о происхождении его прозвища, поскольку он так непреклонно отказывался пользоваться своим именем и даже готов был из-за него пойти на кровопролитие.

Подавив еще один смешок, Лиза с жадностью взирала на фотоальбомы. Чего бы только она ни дала…

И вовсе нет, сказала она себе, направляясь на кухню, чтобы приготовить куриный бульон.

Ночь тянулась медленно, и каждый раз, когда Брик просыпался, он рассказывал ей что-нибудь новое о своей семье или о себе. В краткие мгновения пробуждения он казался более уязвимым, более склонным открыться. Уж не объясняло ли это отчасти то, что он никогда не оставался с ней до утра?

Конечно, если бы не травма головы, он никогда бы не поделился с ней. Не пожалеет ли он об этом, когда сообразит, что наделал? Она даже поежилась при мысли о том, как он будет недоволен.

Когда она разбудила его в три часа утра, он потер лицо и покачал головой из стороны в сторону.

– Как-жаль-что-у-меня-нет-дюжины-белых-роз-для-тебя, – пробормотал он. – Из-за-меня-тебе-не-спать-всю-ночь.

– Подумаешь, большое дело, – возразила она, тронутая упоминанием о цветах.

Бормоча что-то нечленораздельное, он сел и скривился.

– Ничего-нового-ты-не-увидишь-но-все-же-могла-бы-и-отвернуться. – На его лице читалось предостережение и недовольство своей беспомощностью. – Я-собираюсь-скинуть-джинсы. Обычно-я-сплю-голышом.

Лиза замерла, наблюдая, как он встал, расстегнул пуговицу и молнию и стянул джинсы с мощных бедер. Несмотря на его ранение, от красоты его почти обнаженного тела у нее перехватило дыхание. Его широкие плечи переходили в узкие бедра, каштановые волосы на его груди перетекали в пах.

Брик никогда не придавал значения своему внушительному телосложению. На Лизу же его тело всегда производило сильное впечатление.

Она втянула в себя воздух и приняла мудрое решение поскорее покинуть спальню.

Он поднял руку ко лбу и выругался: у него не было сил даже стянуть джинсы.

Ее мудрое намерение моментально испарилось.

– Сядь, – пробормотала она, подхватив его и медленно опуская на постель.

– Надоела-мне-эта-головная-боль, – проворчал он.

Стараясь действовать бесстрастно, Лиза стянула джинсы с его колен на лодыжки. Узкие штанины удобно заправлять в рабочие ботинки, но чертовски трудно стягивать с ног. Ей пришлось встать на колени. Он приподнял одну стопу, и она еле подавила желание пощекотать его подошву.

– Другую ногу, – скомандовала она, стараясь не думать о том, что ее голова оказалась в паре дюймов от его обнаженных бедер. Его мускусный мужской запах задел что-то внутри нее. Нечто, чего лучше было не слушаться. И она вздохнула с облегчением, когда освободила наконец вторую ногу.

– Ну вот, – удовлетворенная успехом, сообщила она и попыталась встать, но Брик запустил пальцы в ее волосы.

– Лиза, – произнес он тихим, расслабленным голосом.

– Что? – Она преднамеренно пялилась на коричневый ковер.

Он потянул ее за волосы:

– Почему-ты-приехала-сегодня?

Она закрыла глаза, сдерживая охватившие ее чувства:

– Ты же пострадал?

– И-что?

Да поможет мне бог, в данный момент я не готова бороться ни с ним, ни со своими чувствами. Она прикусила губу:

– Я подумала, что тебе нужен кто-то рядом.

– Кто-угодно? – поинтересовался он спокойным, проникающим до глубины души голосом.

– Не знаю, – созналась она. – Может, и кто угодно. – Собственный голос показался неубедительным ей самой. – Может, и я.

Наступила напряженная тишина. Она медленно подняла голову, чтобы взглянуть в его глаза. По пути она заметила, что он явно возбужден.

– Это-безумие, – сипло прошептал он. – Моя-голова-раскалывается. Единственное-чего-мне-следовало-желать-это-выспаться-чтобы-прош-ла-головная-боль. – Он громко сглотнул слюну. – Но-видя-тебя-на-коленях-чувствуя-твое-дыхание-на-своих-ногах-дотронувшись-до-тво-их-волос… – Он пожал плечами, словно не мог объяснить все до конца.

Лиза кивнула; ей не надо было ничего объяснять. Опустившись на колени у его ног, она оказалась как бы в подчиненном положении. Но она не чувствовала унижения. Впервые за их знакомство Брик оказался беспомощным. За то время, когда они были любовниками, он ни разу даже не простужался. Сейчас он позволил ей помочь ему, и Лизе это показалось знаменательным.

Она понимала, что это было редкое мгновение. Ее сердце дико колотилось в груди. Она одновременно ощущала и свою силу, и свою слабость.

Ее взгляд пробежал по его телу, и чувственные образы всплыли в памяти. Она испытывала необоримое желание прижаться губами к его мощному бедру. Она хотела потереться об него головой. Она жаждала сделать для него своим ртом то, чего не делала никогда. Сила ее желания бросила ее в дрожь.

Лиза откашлялась и попыталась прояснить свои мысли.

– Тебе ведь больно, – напомнила она ему. – Тебе нужно лечь.

– Не-желаю-отправляться-в-постель-один-Лиза. – Он взял ее руку и прижал к своему бедру.

У него твердые и рельефные мускулы, кожа такая горячая под ее ладонью. Трудно противиться его врожденной силе и желанию, когда кровь так неистово струится в ее венах. Дрожь его бедра под ее рукой почти сломила ее.

О господи, молча молилась она.

– Брик, я пытаюсь делать то, что нужно. Пожалуйста, не создавай трудностей.

В глазах Брика, даже в таком состоянии, тлела неистраченная страсть. Он нехотя позволил ей убрать свою руку.

– Как-я-уже-говорил-я-весь-в-твоей-власти.

Ей было трудно, как никогда, но она сумела подавить свое воображение и желание.

– Сядь, – прошептала она. – Сейчас я дам тебе напиться.

Его взгляд ясно дал понять, что он хотел гораздо большего, чем воды. Все же он опустился на постель, а она медленно поднялась с колен.

Он поманил ее пальцем. Лиза покачала головой:

– Нет.

– Только один поцелуй, – попросил он. – Один скромненький медсестринский поцелуй на ночь.

Лиза глубоко вздохнула:

– Нет.

Его лицо потемнело от изнеможения.

– Обещаю: не больше одного поцелуя.

– Ты можешь обещать, – выдавила она из себя хриплым голосом, все еще не в силах оторвать свой взгляд от его глаз, пока отступала к двери. – Но я не могу.

Остаток ночи она была настороже. Будила Брика по часам, но держалась от него на расстоянии. Наутро, при свете дня, Лиза решила, что забота о Брике, пребывание с ним целую ночь вызвали в ней своего рода временное помешательство. Но оно не повторится, зареклась она, хотя и вздрагивала от каждого его страдальческого взгляда. Утром ему уже было значительно лучше, так что, видимо, ее услуги ему не понадобятся. Однако выражение его лица говорило: я от тебя не отвяжусь.

Тихий внутренний голос подсказывал ей смыться, пока в ней не пробудились желания, опасность которых заключалась в том, что они грозили сбыться.

Приготовив ему легкий завтрак, она начала прощаться.

– Судя по твоему виду, тебе гораздо лучше, – сказала она, беря свою сумочку. – Если что, позвони…

– Не уходи, – прервал он ее, не донеся ложку с хлопьями до рта.

– Еще как уйду. Слишком уж тут уютно. Но если тебе понадобится…

– Подожди минутку. – Брик нахмурился и отложил ложку. Поколебавшись, он бросил: – Хочу кое-что показать тебе, – поспешил в коридор и вернулся прежде, чем она успела возразить. Остановившись рядом с ней, он протянул ей небольшую старую коробочку.

Ее сердце дрогнуло.

– Что это? – Она недоуменно взглянула на него и начала поднимать крышку.

Его рука остановила ее.

– Откроешь дома. – Он казался смущенным и одновременно полным решимости. – Тебе нужно… – начал он и неуверенно пожал плечами. – Тут… – Он пробежал рукой по своей шевелюре и вздохнул. – Черт. Ты хочешь того, чего я не могу дать тебе, Лиза. А ты заслуживаешь всего, чего хочешь. – Его взгляд светился искренностью, но рот сложился в горькую линию. – Я хотел бы дать тебе это, но не могу. Это мелочь, но ты говорила, что никто никогда не давал тебе этого. – Он сжал ее руку. – Что бы ни случилось, храни это.

Лиза просто не знала, что и сказать. Не знала она, и что было в коробочке, а после его слов не знала, как себя вести. Видимо, лучше всего было сразу же уйти. Он застал ее врасплох. Поняв, что он ждет ее ответа, она кивнула, не находя слов.

– Э… спасибо. – Она не могла понять, почему ее охватила такая печаль. – Ну, я побежала. Тебе ведь лучше, а?

– Ага. – Он прищурился. – Благодарю тебя за то, что ты приехала, и за все остальное.

Пожав плечами, Лиза повернула ручку за спиной и толкнула дверь.

– Разве не так должны поступать друзья?

Брик услышал легкую дрожь в ее голосе и встревожился. Она избегала его взгляда.

– Эй, я тебе позвоню. – Он протянул к ней руку, но она ускользнула от него.

У Лизы был вид ребенка, которого кто-то обидел, и у Брика возникло ощущение, что он опять сделал что-то не так.

– Я позвоню, – повторил он.

Ее губы сложились в подобие жалкой улыбки:

– Как хочешь.

Потом она повернулась и вышла.

Час спустя, переделав кучу дел в попытке побороть свое любопытство, Лиза уселась на своем диване и сняла наконец крышку с коробочки. С минуту она просто таращилась, потом вынула из коробочки мужское серебряное кольцо – прохладное, тяжелое, с аметистом и надписью: «Средняя школа округа Бьюла. Класс 1980 г.».

Качая головой, Лиза улыбнулась и надела кольцо на свой указательный палец. В другое время она повесила бы его на цепочку и носила бы на шее. Да, она носила бы его с радостью и гордостью. Оно согревало бы ее. Ну, по крайней мере до окончания школы, поправилась она с кривой усмешкой.

Крутя кольцо между большим и указательным пальцами, она размышляла, что побудило Брика отдать ей его, потом смущенно пожала плечами, припомнив свое дурацкое признание, сделанное несколько дней назад. Интересно, дарил ли он свое кольцо еще какой-нибудь девушке?

Лиза даже закатила глаза от безумной мысли. Неужели она ревнует к школьным увлечениям Брика?

Со вздохом она опять уставилась на кольцо. В иное время оно вполне удовлетворило бы ее. И сейчас Лиза была тронута больше, чем хотела себе признаться в этом. Но она хотела большего, нежели кольцо, даже если бы оно было обручальным, с бриллиантом. Она хотела мужа, брака, семьи.

Прерывисто дыша, Лиза вложила кольцо обратно в коробочку. Такая мелочь не должна была так взволновать ее, твердила она, а слезы как теплый дождь орошали ее щеки.

Сила чувств к Брику напугала ее настолько, что, убедившись в его выздоровлении после сотрясения мозга, она решила не отвечать больше на его звонки.

В следующий четверг в конторе Сенада передала ей список звонивших.

– Сегодня дважды звонил Брик, – сообщила она с осуждающим взглядом. – Я думала, у вас все кончилось.

– Все немного сложнее, – отозвалась Лиза, перекидывая листки на своем календаре.

– Не усложняй. Ты хочешь выскочить замуж. – Последнее слово Сенада произнесла с отвращением. – Не знаю, зачем тебе это, но пусть. Брик не желает жениться, так что брось его и найди другого мужика. – Губы Сенады сложились в циничную улыбку. – Всегда найдется подходящий мужик.

Лизу всегда поражало циничное отношение Сенады к мужчинам, но ее компаньонка по бизнесу отказывалась обсуждать эту тему.

– Не так-то это просто, Син. Я знаю Брика уже год, и с тех пор, как мы перестали… встречаться… – Это слово совершенно не подходило для описания их отношений. Она вздохнула. – Мы стали друзьями. Однако нелегко отделить эту новую дружбу от старых чувств.

Сенада иронично приподняла одну темную бровь.

– Нелегко кому?

Лиза почувствовала, как краснеет.

– Нелегко обоим, – призналась она, вспомнив сильное эмоциональное и физическое влечение. Оно грозило переполнить ее каждый раз, когда они встречались.

– Ты все еще неровно дышишь к нему.

Лиза замерла, словно получила удар под дых. Она открыла рот, чтобы отрицать и отрицать, но правду не скроешь. И она сдалась, еле слышно сказав:

– Постараюсь не делать этого.

– Эх, чикита. – Сенада сочувственно покачала головой. – Ты хочешь его, но не хочешь хотеть его.

Сенада подхватила две телефонограммы от Брика.

– Очевидно, он тоже хочет тебя. Может, тебе удастся переубедить его насчет брака?

– Нет, – немедленно откликнулась Лиза, вспомнив ту боль и унижение, которые она испытала в тот единственный раз, когда изложила Брику свое желание иметь семью. – Я уже говорила с ним. Это было ужасно, и я отказываюсь говорить об этом еще раз. Особенно после того, как я убедилась, что он не изменил своего отношения к браку. В чем-нибудь он, может, и изменился, но только не в этом.

– Если бы он передумал, тогда…

– Нет. – Лиза покачала головой. – Получилось так, словно я делала ему предложение. Знаешь, каково это, когда тебе отказывают?

– Нет, но я знаю, каково бывает, когда отказывают в других вещах, – задумчиво проговорила Сенада. – Сколько раз я просила Совет искусств заказать нам обслуживание Зимнего бала, прежде чем они согласились? А сколько раз они нам отказывали?

– Раз десять, – согласилась Лиза. – Однако это не одно и то же.

– Я просто страстно хотела эту работу с Советом искусств. – Она откинула волосы за плечо. – Нужно добиваться того, чего хочешь. Отпустить тормоза и идти на все. Если хочешь, чтобы Брик стал отцом твоих детей, то не останавливайся ни перед чем.

– Не знаю.

Сенада фыркнула:

– Только не хнычь.

Лиза рассердилась:

– Да не хнычу я, Син. Признаюсь, я боюсь. Если ничего не получится, боюсь, я погибну. Если я пойду на все, испробую все возможные средства, чтобы заставить Брика передумать, а он не пожелает, что тогда?

Сенада заколебалась.

– Да, дела. Тебе тяжелее, чем мне. Не могу представить, чтобы я хотела так выскочить за мужика. – Она пожала плечами. – Если бы он не захотел взять меня, я, наверное, послала бы его жрать динамит. – Она сделала мелодраматичный вздох. – Потом поискала бы в записной книжке и нашла кого-нибудь еще, кто утешил бы меня. – Сенада сделала гримасу и сжала Лизину руку. – Извини, чикита. Плохая из меня утешительница. Боюсь, тебе самой нужно выкинуть выигрышную комбинацию на костях.

В том-то и дело, сообразила Лиза чуть позже. Она не желала бросать кости. Не желала она гадать, что случится или может случиться. Не хотела она и гадать, как долго он останется с ней и когда уйдет. Не желала она больше играть в эту игру. Она жаждала уверенности.