Текст книги "Волшебное седло"

Автор книги: Ванчо Николеский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Волшебное седло

Солнце уже клонилось к западу, когда Трайче попал в деревню. Привязав Дорчо во дворе, он крикнул во весь голос:

– Мама! Где ты? Почему меня не встречаешь?

Мать в чёрном платке на голове вышла из дома.

– Ты уже вернулся, сынок? Быстро же ты управился.

– А чего мне болтаться в городе? Продал дрова, купил соли – и марш обратно. Вот тебе деньги, – похвастался Трайче.

– Смотри-ка!.. И соли где-то достал! – радостно всплеснула руками мать и со слезами на глазах обняла сына. – Соли-то, говорят, нигде нет. Где же ты её раздобыл?

– Понимаешь, тот самый человек, который купил у меня дрова, спросил, кто я такой. Услыхав, что я сын Тане, он очень обрадовался и сказал, что они с папой были друзьями и вместе работали в Белграде. Потом он привёл меня в дом, накормил, заплатил за дрова и дал мне немножко соли.

– Эх, – вздохнула мать, – хороший был человек твой отец… Все его любили…

– Конечно, любили… – помолчав, отозвался Трайче. – Однако солнце ещё не село. Пойду-ка я отведу Дорчо в лес, пусть пощиплет травку…

– А ты не устал?

– Вроде бы нет. Из города-то я ехал всё время верхом.

– Ну тогда сходи с ним. Только долго не задерживайся, – заметила мать и, забрав соль, пошла к дому.

Трайче отвязал Дорчо, сел верхом и, подгоняя его прутиком, двинулся к Веляновой поляне…

Не прошло и получаса, как он был уже на поляне.

Он соскочил с лошади, отпустил её, а сам, подойдя к роднику, уселся на траву.

Немного отдохнув, он глубоко вздохнул, нагнулся над водой, напился и вытер рот. Потом отыскал большой камень, сел на него, вынул из-за пояса свирель и заиграл.

Вдруг кто-то обхватил его за плечи. Трайче вздрогнул и мгновенно повернулся. Позади него стояли улыбающиеся Горян и Огнен.

– Испугался небось? – засмеялся Горян.

– Да нет, не очень… Просто вздрогнул от неожиданности.

– Ну как, съездил в Стругу? – спросил Огнен.

– Конечно, съездил. Нашёл там вашего друга, дядю Тале. Он заплатил мне за дрова, дал соли и даже накормил обедом. А пока я обедал, он пошёл во двор и там заштопал моё седло.

– Я же говорил тебе, что всё будет в порядке, – хлопнул рукой Горян по плечу Трайче. – Тале – человек хороший.

– Точно… Он дядька хороший, – согласился Трайче. – Оказывается, он даже знал моего отца. Говорит, вместе работали в Белграде.

– Он ничего не просил нам передать? – будто мимоходом поинтересовался Горян.

– Как же, как же… Он велел передать вам большой привет, а мне сказал, чтоб я на днях опять привёз ему дров.

– Хм… Чёрт возьми, сигареты кончились! – спохватился вдруг Огнен. – Трайче, если не трудно, сбегай в деревню, купи там для нас две пачки сигарет. Ты в два счёта обернёшься…

– Хорошо, я сбегаю, только…

– Ладно, ладно… Знаю, что ты хочешь сказать. О лошади не беспокойся. Мы приглядим за ней. Ну, а завтра снова нарубим тебе дров, – сказал ему Горян и протянул деньги.

Трайче взял деньги, зажал их в кулаке, весело присвистнул и побежал к деревне.

Когда он скрылся за деревьями, Горян усмехнулся:

– Ну, а теперь, Огнен, надо поторапливаться.

Они подошли к лошади, сняли с неё седло и быстро зашагали к лесу, где в самой глухомани находилась громадная пещера.

Не доходя до неё, Огнен трижды свистнул на манер дрозда. Из зарослей послышался ответный свист, а вскоре из-за толстого бука вынырнул какой-то человек с винтовкой в руке. На его потёртой жилетке ярко выделялась красная матерчатая пятиконечная звёздочка.

– Это вы? – спросил у них часовой.

– А кто ещё! – насмешливо отозвался Огнен.

– Ясно… Проходите, – сказал часовой, пропуская их вперёд.

Огнен и Горян с седлом в руке, не задерживаясь, прошли прямо к пещере.

Вся пещера была покрыта зелёным мхом, похожим на бархат. По каменным стенам змеился зелёный плющ. В трещины были вбиты колышки, и на них преспокойно висели автоматы и винтовки. Само дно пещеры было выстлано соломой, а поверх соломы лежали одеяла. Посередине ярко горел костёр. Возле полыхающего огня сидели партизаны и, поглядывая на варившийся в котле ужин, вполголоса разговаривали.

Войдя в пещеру, Горян опустил наконец седло и воскликнул, обращаясь к сидевшим:

– Вот и почта прибыла!..

– Хватит болтать, Горян. Нам не до шуток, – прервал его один из партизан.

– А мы и не собираемся шутить, – заметил Огнен. – Терпение и труд всё перетрут. Вот тогда-то и будет всё в порядке.

Горян быстро подпорол подкладку седла, перевернул его вниз и встряхнул.

Все замерли от удивления.

Впрочем, было чему удивляться! Из седла высыпались сигареты, сахар-рафинад, бинты, таблетки аспирина, пузырьки с йодом и много других самых необходимых и полезных вещей.

– Ура! Ура! – раздались возгласы.

– Тише, товарищи! Вы не на митинге! – прикрикнул на них командир Пл анинский.

– И всё равно да здравствует «волшебное седло»! – чуть ли не шёпотом воскликнула медсестра Ст евка. – Ведь всё это как в сказке!

– Верно, ну прямо как в сказке. Молодчина, товарищ Горян, удачно ты провёл эту операцию! – похвалил Горяна комиссар. – Глядите, как умело он организовал необходимую нам связь с тылом.

Внутри седла партизаны нашли письмо. Горян вскрыл его и прочитал:

– Дорогой Горян, прежде всего поздравляю тебя с удачным изобретением. Письмо твоё я, разумеется, получил. Имейте в виду: через наш город проходит много немецких войск, которые следуют в Д ебар, а дальше – в Албанию. В городе пока всё тихо. Посылаю в седле кое-что из медикаментов и прочих мелочей. Пишите, в чём нуждаетесь.

Братский привет.

Тале.

Ну, а сейчас, друзья, надо торопиться, – заметил Горян, – а то Трайче вернётся. Ведь мы специально отправили его в деревню за сигаретами.

И, не откладывая дела в долгий ящик, Горян принялся набивать соломой седло, а командир отряда взял лист бумаги и написал на нём:

Дорогой Тале!

«Волшебное седло» благополучно прибыло на место. Всё, что ты нам прислал, получили. Если возможно, пришли нам в седле патроны для пистолетов. Купи Трайче пару опинок, а то он ходит чуть ли не босиком.

С товарищеским приветом

Планинский.

Когда седло было набито соломой, Горян засунул в него письмо, взял иголку с ниткой и аккуратно зашил подкладку.

Потом вскинул седло на плечо и вместе с Огненом быстро зашагал к Веляновой поляне. Подойдя к поляне, они тут же увидели лошадку Трайче, которая спокойно паслась в густой траве. Они надели на спину Дорчо седло, затянули ремни и будто ни в чём не бывало спустились к лесному роднику.

Не прошло и нескольких минут, как на дороге, наигрывая на свирели, показался Трайче.

– Уже пришёл? Быстро обернулся! – похвалил мальчика Огнен.

Когда Трайче, покраснев от удовольствия, передал им сигареты, Горян вытащил из своей кожаной сумки какую-то книгу в пёстрой обложке и передал её Трайче:

– Книга эта очень хорошая. Читай на здоровье, когда будет время.

– Спасибо, – поблагодарил Трайче и крепко зажал книгу под мышкой.

– Не за что… Значит, опять поедешь в Стругу? – как бы невзначай спросил его Горян.

– Конечно, поеду. Дома у меня припасено немного дров. Вот их-то я и отвезу в город.

– Ну коли так, вези их прямо к дяде Тале. И передай ему от нас привет, – засмеялся Огнен.

Трайче согласно кивнул головой, взял лошадь под уздцы и зашагал домой…

Солнце почти зашло.

Небо на западе отливало тяжёлой кроваво-красной медью. Вершина Караормана ярко пламенела в вышине, будто вся охваченная пожаром.

Над лесом с криками кружила стая галок. На высоких ветках буков рассаживались на ночь лесные голуби. В траве заливисто стрекотали кузнечики: «зыр-цыр… зыр-цыр… зыр-цыр…»

Когда Трайче подошёл к Мацково, в деревне уже зажигались огни.

Откуда-то издалека, видимо из овечьих отар, доносился едва слышный лай пастушьих собак. В воздухе, словно рой искр, танцевали, вертелись, кружились бесчисленные светлячки…

У родного очага

В маленьком домике Трайче посреди комнаты был устроен очаг. Над очагом намертво была вделана чёрная железная цепь. Вот на этой-то цепи и висел над огнём медный котелок с кипевшей водой. Мать Трайче беспокойно расхаживала по комнате с зажжённой в руке лучиной, что-то перекладывала с места на место и всё удивлялась:

– Куда это запропастился мой Трайче? Ума не приложу, почему он так опаздывает!

В этот момент дверь со стуком отворилась и в комнату вошёл Трайче.

– Ну где ты бродишь по ночам, сынок! – упрекнула его мать. – Разве так можно? Неужели нельзя возвращаться вовремя?

– За меня ты не бойся, мама, – спокойно и рассудительно, как большой, сказал ей Трайче. – Я ведь не овца, чтоб меня волки съели.

– Так-то оно так… Знаю, сынок, но боюсь я за тебя… Ну ладно, иди-ка лучше сюда, возьми лучину и посвети мне. Приготовим на ужин немного мамалыги. Вода уже давно закипела.

Трайче посветил матери, а та взяла с гвоздя сито, сняла крышку с деревянной квашни и стала просеивать муку.

– Ты не забыла посолить воду? – спросил Трайче.

– Ах, а ведь и впрямь забыла! – спохватилась мать. – Хорошо, хоть ты напомнил.

Просеяв муку, она посолила воду и достала скалку. Тогда Трайче начал сыпать кукурузную муку в кипящую воду, а мать медленно размешивала всю эту мучнистую массу скалкой…

Вскоре мамалыга была готова.

Мать выложила её прямо на с офру [4]4
  С офра– круглый, низкий обеденный стол.


[Закрыть]. Над софрой поднялся тёплый пар. Приятный запах разнёсся по дому.

– Жалко, нет у нас хоть кусочка сала… – с сожалением вздохнул Трайче. – Поджарить бы его до шкварок, а потом сдобрить им мамалыгу. Вот тогда-то она сама бы шла в рот… и глотать не надо.

– Да, хорошо бы… – отозвалась мать. – Но чего нет, того нет…

Рядом с мамалыгой появились на софре соль и перец. Поглядывая на мамалыгу, Трайче вспомнил один смешной стишок и принялся его декламировать:

 
Мамалыга, мамалыга,
Наша главная еда.
Станем есть её сегодня,
Как вчера и как всегда.
 

– Вкусная штука эта мамалыга. Правда? – спросил у матери Трайче.

– Конечно, вкусная, – улыбнулась мать. – Только давай есть, а то холодная мамалыга не так уж вкусна.

И они принялись за ужин.

Горький стручок перца обжёг рот Трайче. На глазах у него навернулись слёзы, и он со смехом прокричал:

– Ну и перец! Весь язык горит!

– На то он и перец, – усмехнулась мать.

Лучина вскоре догорела.

– Сынок, принеси-ка ещё лучинку, а то в темноте даже софру не видать.

Трайче разжёг другую лучину. Вокруг сразу посветлело. Мать принялась наводить порядок в комнате. Её чёрная тень металась по стене.

– Вот был бы у нас керосин, не мучались бы так в потёмках, – вполголоса проговорила она. – Но где его достанешь? Ведь война…

– Ну и что? Когда поеду на базар, положи мне в корзинку несколько штук яиц, и я обменяю их у итальянцев на бутылку нефти.

– А если тебя обманут?

– Не обманут. Не дурак же я. Пока мне не дадут нефть, я не отдам яиц. Правда, нефть маленько чадит, но всё равно это лучше, чем лучина.

Догорела и третья лучина. Мать расстелила циновки, поверх их – одеяла, и они улеглись спать.

Трайче так устал за день, что заснул мгновенно.

Неожиданное знакомство

Спустя два дня рано утром мать и сын нагрузили Дорчо вязанками дров и Трайче уже собирался трогаться в путь, как вдруг вспомнил о нефти.

– А бутылка-то для нефти и яйца, – напомнил он матери.

– Совсем я о них забыла, пустая моя голова! – спохватилась она и побежала в дом.

Не прошло и минуты, как она принесла Трайче несколько штук яиц и пустую бутылку.

Трайче осторожно положил яйца на дно корзинки с соломой, сунул бутылку в котомку, повесил её на седло и направился в город.

Пока он не свернул за сельскую церквушку, мать молча стояла на месте, провожая его задумчивым взглядом. На краю деревни его догнал крестьянин Ангеле.

– Привет, Трайче! Счастливого тебе пути и удачной купли-продажи! – поздоровался он с Трайче.

– Спасибо, дядя Ангеле, и тебе счастливо, – ответил ему мальчик.

Теперь они поехали вместе…

Светало. На востоке уже высоко стояла Утренняя звезда. За деревней Н ово взахлёб лаяли собаки. Внизу, в кукурузном поле, одиноко горел фонарь. Видимо, кто-то из крестьян поливал свою кукурузу. Где-то у города Охрида взмыла вдруг в небо красная ракета. Взмыла, постояла на месте мгновение и, устремившись вниз, потухла. Вслед за ней взлетели в небо ещё две синие ракеты, а потом зелёная.

– Что это такое? – заинтересованно спросил Трайче.

– Это, дружок, проводят учения фашистские солдаты, – буркнул Ангеле.

– И обязательно с ракетами?

– Вырастешь – узнаешь… И тебе придётся в своё время солдатской каши отведать, – угрюмо и задумчиво ответил Ангеле.

Они спустились на шоссе. Долину рассекала речка Сатеска. Близ шоссе стоял загон для овец.

К путникам бросились две здоровенные пастушьи собаки.

– Эй, останови своих дьяволов! А то они враз нас разорвут! – закричал Ангеле и, выхватив из-под седла палку, стал ею размахивать.

На его крики прибежал пастух, закутанный в серую шерстяную безрукавку, и цыкнул на собак:

– Назад, непоседы!

Собаки, рыча, отошли от шоссе, вернулись к загону и улеглись там под кустами орешника. Пастух подошёл к Ангеле, поздоровался с ним, обнял его за плечи и что-то зашептал. Ангеле улыбнулся и, обернувшись к Трайче, сказал:

– Ты, Трайче, веди коней вперёд, а я тебя нагоню. Только поболтаю со своим давнишним приятелем.

Ангеле остался с пастухом, а Трайче пошёл дальше.

У самого шоссе били несколько родничков с прозрачной и холодной водой. Трайче остановил лошадей и напоил их. Как раз к этому времени подошёл и Ангеле. И опять они пошли вместе.

– Запомни, Трайче, – начал объяснять ему на ходу Ангеле, – родники эти называются Царскими.

– А почему?

– Да потому, что были здесь когда-то римляне. Сюда, к этому самому месту, приезжал их царь, чтобы испить водички из этих родников. Потом римляне ушли, а название «Царские родники» так и осталось.

Вскоре они подошли к Струге. У города их остановил караул сторожевого поста. Сначала обыскали Ангеле, потом пришла очередь Трайче. Но когда к нему двинулся солдат с бородкой, Трайче проворно отдал ему корзину с яйцами, пустую бутылку и сказал:

– Нефть!

– Грацио, боно бамбино [5]5
  Б оно бамб ино(итал.) – хороший мальчик.


[Закрыть], – обрадовался бородатый солдат.

Он взял у Трайче корзинку, бутылку, вошёл в караульное помещение и вскоре вынес оттуда полную бутылку нефти. Потом погладил мальчика по голове и спросил по-итальянски, как его зовут.

Трайче понял, о чём он у него спрашивает, и ответил:

– Меня зовут Трайче. А тебя?

– Федер ико, ам ико [6]6
  Ам ико(итал.) – друг.


[Закрыть], – улыбнулся бородач и отпустил его, не обыскав.

Когда они вошли в город, Ангеле насмешливо заметил:

– А вы, оказывается, друзья-приятели!

– Да нет, какие там приятели! – возразил Трайче. – Просто у нас дома нет ни капли керосина. Вот я и выкручиваюсь как могу.

– Это, пожалуй, верно… – протянул Ангеле.

– Конечно, верно, – поддакнул ему Трайче. – Разве не правда, что беднякам всегда приходится пускаться на всякие хитрости?

Неподалёку от базара Трайче остановил лошадь.

– Ты что, не поедешь на базар? – удивился Ангеле.

– Нет, не поеду, потому что дрова эти я везу заказчику, – объяснил Трайче и, попрощавшись с Ангеле, повёл своего Дорчо вдоль Дрима.

Деревянные ворота у дома Тале были открыты. Трайче завёл лошадь во двор и громко крикнул:

– Дядя Тале, а дядя Тале!

– О, да ведь это Трайче! – обрадовался Тале, выходя во двор. – Молодчина, что приехал, а то у меня не осталось ни полена.

Привязав Дорчо, они вдвоём быстро разгрузили дрова, и Тале крикнул:

– Эй, мать!

Из дома вышла уже хорошо знакомая Трайче старушка. Тале кивнул на мальчика и попросил:

– Сходили бы вместе с Трайче в пекарню и взяли бы там хлеб. А то у меня от голода живот подвело.

Старушка и Трайче тут же пошли к пекарне, а Тале тем временем снял с лошади седло и скрылся в доме.

Трайче со старушкой прошли мимо начальной школы. У дверей стоял часовой с винтовкой. Примкнутый к винтовке штык матово поблёскивал на солнце. В школе было полным-полно солдат. Вдруг мимо них провели двух молодых парней со связанными руками. Впереди парней шествовали двое солдат с винтовками наперевес, а позади – ещё двое. Проводив их взглядом, Трайче спросил:

– Бабушка, а куда ведут этих людей?

– На допрос, сынок… Это ведь наши местные ребята. Помогали партизанам, вот их и поймали.

– Теперь их будут судить?

– Может, и будут, а может, и без суда расстреляют.

Гнев и жалость охватили Трайче при этих словах.

Наконец они добрались до пекарни и вошли внутрь. Там на больших железных листах и в формах выпекали кукурузные хлебы. Старушка отыскала свои хлебы, забрала их, и они пошли домой.

– Значит, «бабу Н ацу» мы с тобой забрали, – заговорила она.

– Какую такую «бабу Нацу»? – полюбопытствовал Трайче.

– Оказывается, ты и не знаешь… В нашем городе, сынок, кукурузный хлеб называют «бабой Нацей».

Вскоре они подошли к дому. Завидев их ещё издали, Тале вроде бы рассердился:

– Куда это вы запропастились? Я, того и гляди, умру от голода.

– Ничего, не умрёшь. Вот принесли тебе «бабу Нацу», – засмеялась мать Тале.

– Ах, до чего же я голоден! – всё продолжал твердить Тале. – Ну, а сейчас будет у нас настоящее царское угощение.

Мать выдвинула на середину комнаты софру и положила на неё кукурузный хлеб. Потом принесла миску с творогом, разлила по чашкам простоквашу, сдобренную холодной водой, и все трое уселись за обед.

– Такого обеда не было даже у турецкого султана, – похвалилась она.

– Конечно, не было, – усмехнулся Тале. – Ведь ел-то он не кукурузный хлеб, а самый лучший – пшеничный.

– Э, какая разница – белый, чёрный, кукурузный… Главное, был бы хлеб…

– Эго верно, – согласился сын. – Случается, что и никакого не бывает…

После обеда Тале отвязал Дорчо, надел на него седло, затянул ремни и обратился к Трайче:

– Вот тебе деньги за дрова и килограмм сахара. А теперь сбрасывай свои рваные свиные опинки и надевай новые.

– Но я не могу тебе за них заплатить, – возразил Трайче.

– И не надо. Я просто дарю их тебе. Ведь мы с твоим отцом были друзьями. Так что всё в порядке. И передай привет маме.

Трайче надел жёлтые опинки, сшитые из дублёной кожи, распрощался со своими добрыми знакомыми, сел верхом на Дорчо и двинулся вперёд…

У караулки Федерико остановил его, но не обыскал, а отдал корзинку из-под яиц. В корзинке лежал пакет с макаронами.

– Грацио, Федерико, – поблагодарил его Трайче и зарысил к себе домой.

Королевский ужин

Ещё до захода солнца Трайче был уже дома. У двери его встретила собака Л иско. Она радостно визжала, виляла хвостом, прыгала и ластилась.

Он дёрнул дверь, но она была заперта. Трайче привязал лошадь и несколько раз громко позвал мать. Никто не отозвался. Тогда он побежал к чешме [7]7
  Чешм а– отводная трубка от какого-нибудь источника воды.


[Закрыть], надеясь увидеть там мать, однако и у чешмы никого не оказалось. Странно! Он бегом вернулся домой. Матери опять не было. И вдруг его осенило. Недолго думая он помчался к огороду.

Так и есть! Склонившись над кустом перца, мать собирала стручки.

– Ты, оказывается, здесь! Еле-еле тебя нашёл… – обрадовался Трайче.

– Ой, сынок, ты уже приехал? – удивилась мать. – А я собираю перец на ужин.

Собрав в корзину все оторванные стручки, мать и сын направились к дому.

– Смотри-ка! – ещё больше удивилась мать. – Мой Трайче купил себе жёлтые опинки!

– Да нет, мама, ничего я не покупал. Их мне подарил дядя Тале. Кстати, он велел передать тебе привет и прислал кило сахару.

– Как-как?! – ещё раз изумилась мать. – Откуда же он его взял, если люди даже сахарин достают с трудом?

– «Как-как»! – выпалил Трайче. – И в этом ничего особенного нет. Просто я привожу ему дрова, а он даёт мне всё, что нужно! Кроме того, он был другом отца и хорошо ко мне относится.

– Ну ладно, ладно… Нечего тебе сердиться, – стала успокаивать его мать. – Лучше давай-ка я поздравлю тебя с обновкой.

Когда они вернулись домой, Трайче отвёл лошадь в сарай, а потом вошёл в дом.

– Я привёз и нефть. Познакомился с одним итальянским солдатом. Зовут его Федерико.

– Ну и дела! – охнула от неожиданности мать.

– Между прочим, когда он стоит в карауле, меня никогда не обыскивают. Он-то и сунул мне в корзинку пакет с макаронами.

– Да ведь это чудо какое-то!

– Чудо? Никакого чуда в этом нет. Просто он хороший человек, вот и всё.

Стало смеркаться. Мать и сын засветили лампу, разожгли очаг, а потом на горячих углях разложили стручки перца.

– Пожалуй, и ужинать пора, – заметила мать. – Тебе лучше пораньше лечь спать, чтобы на зорьке отправиться в лес за дровами. Так-то оно будет лучше.

– Я по горло сыт, – засмеялся Трайче. – Дядя Тале угостил меня «бабой Нацей».

– Чти это за штука такая?

– В городе кукурузный хлеб называют «бабой Нацей», – объяснил Трайче.

Они хорошенько запекли стручки перца и посолили их. Мать положила их на софру рядом с ржаным хлебом, и они сели за ужин.

– Богатый ужин, – с улыбкой проговорил Трайче.

– Не просто богатый, а настоящий королевский ужин, – уточнила мать. – Так ужинал когда-то король Марко со своей матерью.

– Кто это тебе сказал? – недоверчиво спросил Трайче.

– Песня, сынок. Вот что в ней говорится:

 
С матерью там ужинает Марко
Хлебом-солью и печёным перцем.
Под усами у него улыбка.
 

Мать замолчала.

– А что дальше? – заинтересовался Трайче.

– Дальше так:

 
Спрашивает мать тогда у Марко:
«Ты чего смеёшься под усами?
Надо мной ли, матерью-старухой,
Иль над нашим ужином господским?»
 

Помолчав, мать вздохнула и задумчиво заговорила:

– Больше не помню, сынок… Вот если бы жива была твоя бабушка, она бы допела песню до конца. Много старинных песен она знала. И о М арко-удальце, и о М ино из К остура [8]8
  М аркои М ино– герои национального македонского эпоса.


[Закрыть], и много-много других песен…

– Эх, если бы я был королём Марко… – мечтательно произнёс Трайче. – Разогнал бы я тогда всех врагов… Вскинул бы я тогда булаву и давай крошить всех этих подлых фашистов!

Мать ничего не ответила, а убрала софру, разложила на полу бедняцкую циновку, и они легли спать.

* * *

…Трайче очутился вдруг в каком-то бескрайнем поле, где высилось множество палаток, белых как снег. У палаток суетились несметные толпы немцев, итальянцев с винтовками, пушками, лошадьми… И сколько их, не сочтёшь…

Вскочил Трайче на своего верного Дорчо и… вдруг Дорчо начал расти, пока не превратился в красивого, огромного коня. Но вслед за ним вырос и сам Трайче – стал стройным, как тополь, гибким и крепким юношей. На голове у него красовалась папаха из цигейки, а к седлу коня приторочена была тяжёлая булава. Трайче выхватил булаву, сжал её в своём могучем кулаке и ринулся на удалом коне в самую гущу чужеземных полчищ… Ринулся и… проснулся.

Над ним склонилась мать и тормошила его:

– Вставай, сынок! Вставай, Трайче. Пора идти за дровами.

Трайче потёр кулаками глаза и на миг пожалел, что это был только сон. Он вскочил, быстро оделся, умылся, позавтракал и выбежал во двор.

Во дворе его уже ждал Дорчо. Трайче вставил ногу в стремя, ловко вскочил в седло и зарысил по деревне…