Текст книги "Волшебное седло"
Автор книги: Ванчо Николеский
Жанр:
Детские приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Ванчо Николеский
Волшебное седло
Ванчо Николески
ВОЛШЕБНОТО САМАРЧЕ
Cкonje 1970
Дорогие ребята!
Эта книга познакомит вас с македонским мальчиком Трайче, с его односельчанами и боевыми друзьями, вместе с которыми Трайче сражался в партизанском отряде, принимая участие в общей борьбе македонского народа с фашистскими захватчиками.
Автору этой книги Ванчо Николескому в годы войны самому довелось защищать родину с оружием в руках, и его книга – подлинный и правдивый рассказ о недавнем прошлом македонского народа. Места, которые описывает автор в своей книге, – это его родные края. Поэтому он с такой любовью рассказывает о величавых горных пейзажах и зелёных лесах, о маленькой, затерявшейся в горах деревушке, в которой живут простые и смелые люди.
Рисунки Е. Кольцовой
Деревня Мацково
В Д ебарце, у самого подножия горы Кар аорман, виднеется под нескончаемым буковым лесом красивая деревушка. Там растут под солнцем не только буки, но и столетние кряжистые дубы. А вдали, в бездонной голубизне неба, высится, словно гигант, величавая вершина горы. Это и есть пик Караормана.
Если глядеть на гору Караорман, сплошь покрытую густым лесом, издали, то она кажется чёрной-пречёрной. Потому-то, говорят, и назвали турки эту гору «Караорманом», что означает по-турецки «Чёрный лес».
Вот как раз среди этой буйной зелени и приютилась, будто гнездо горных орлов, деревня М ацково с её маленькими, белыми, прилипшими друг к другу домиками. Но стоит взглянуть на Мацково с другой стороны, с Ильиной горы, как она тут же напомнит этакий белеющий снежный сугроб.
Когда-то давным-давно построил здесь первым свой незатейливый домик пастух дед Мацко. Вслед за ним поселился рядом и его товарищ детства дед Ицко.
Время шло… Всё новые и новые домики вырастали рядом с прежними.
Деревушка росла и как бы набирала силы.
В память основателя селения, деда Мацко, стали все окрестные крестьяне называть деревню Мацково.
По утрам горластые петухи спешили разбудить деревню своим заливистым пением; обильная роса обмывала её серебристыми каплями, а восходящее солнце окутывало золотистыми, мягкими лучами.
Именно в этот час выводили пастухи на пастбища стада овец, белых как снег.
Дзинь-дзинь-дзинь! Дзинь-дзинь-дзинь! – разносилось по ущельям и долинам. Это весело позвякивали колокольчики на шее у овец. Пастухи же прижимали к губам свои самодельные свирели, и в мелодичное позвякивание колокольчиков вплетались пёстрые пастушьи мелодии.
Годы шли… Время текло, как бурная, стремительная горная река.
На краю деревни, в маленьком низком домике, жил вместе со своей женой Тан ейцей [1]1
У македонцев принято называть жену по имени мужа.
[Закрыть]крестьянин Т ане. Была у Тане умная серая низкорослая лошадка по кличке Д орчо.
Каждый день Тр айче, сын Тане, выводил лошадку Дорчо из деревни и оставлял её преспокойно пастись на лесных, залитых солнцем полянах. Надо сказать, что Трайче и Дорчо были хорошими друзьями. Может, поэтому-то лошадка и слушалась мальчика беспрекословно, позволяла садиться на неё верхом, играть с нею и мчаться галопом по лесным дорогам.
Сам глава семейства, Тане, дважды в неделю ездил в Караорман, заготавливал там дрова и отвозил их на продажу в соседние города – в Стр угу или в Охрид.
Но вот наступили трудные, тяжкие годы – годы неурожаев и войн.
Деревня как бы притихла, опустела, обеднела. Крестьяне стали уходить в город на заработки.
Как-то раз, по весне, когда в Мацково уже распустились столетние кряжистые дубы и весь Караорман оделся в свой зелёный наряд, вместе с другими крестьянами уехал в Белград на заработки и отец Трайче, Тане.
Жена и сын проводили его до околицы. Там он обнял их, поцеловал и ушёл…
Ушёл и больше не вернулся.
Началась война. Вторая мировая война. В небе замелькали железные птицы. Немецкие лётчики бомбили Белград.
Вскоре после этого мать Трайче получила из Белграда письмо. В нём сообщалось, что её муж Тане погиб во время одной из бомбардировок Белграда.
Так Трайче и Танейца остались одни. Тяжело было у них на душе. Долго, очень долго не находили они себе места от тоски, но что поделаешь? Ничего.
Стал теперь Трайче у матери единственной надеждой. Больше того: стал кормильцем и главой дома. Пришлось ему, мальчишке, ездить за дровами в Караорман, самому рубить деревья, возить на продажу в Стругу и на вырученные деньги кормить мать и себя.
Жизнь шла своим чередом…
Непредвиденное знакомство
В тот день Трайче вошёл в кладовку, взял топор, вынес оттуда седло, надел его на Дорчо и позвал:
– Мама!
– Что тебе, сынок? – отозвалась из дома мать.
– Дай-ка мне котомку с хлебом.
Мать достала из шкафчика котомку, положила в неё кусок кукурузного хлеба, несколько стручков зелёного перца, головку лука и вышла во двор.
– Держи свою котомку, сынок. Наруби дров и тут же возвращайся домой. Нигде не задерживайся.
– Хорошо, мама. А ты не забыла положить мне соли?
– Спохватился! Конечно, не положила.
– Почему? – удивился Трайче.
– Да потому, что нет у нас вот уже дня три ни щепотки соли, – рассмеялась мать.
Трайче взял в руку котомку, ловко вскочил на лошадь и погнал её к Караорману.
А мать проводила его взглядом, глубоко вздохнула и еле слышно прошептала:
– Хороший у меня сын и хозяин…
Потом ещё раз вздохнула, улыбнулась и вернулась в дом.
Тем временем солнце уже стояло высоко. В голубом до прозрачности небе чётко вырисовывался чёрный пик горы Караорман. А в вышине, над самой горой, раскинув крестом могучие крылья, плавно кружили орлы.
Трайче проехал мимо крестьянских полей и сразу же попал в буковую рощу. По обеим сторонам дороги росла буйная, сочная трава, в которой виднелись нежные фиалки и белые венчики полевой ромашки. Над зелёным густым клевером жужжали трудолюбивые пчёлы, собирая цветочную пыльцу. Сладко пахло лесной мятой.
И всюду властвовал какой-то пряный, ни с чем не сравнимый запах леса, напоённого солнцем и тишиной.
На самой верхушке огромного бука сидел лесной голубь и надоедливо ворковал: «Гур-гу-гур! Гур-гу-гур!»
Высоко в небе пел жаворонок. Трайче остановил свою лошадку, закинул вверх голову и, прикрыв ладонью глаза от солнца, принялся разыскивать в бездонно-голубом небе поющего жаворонка. Наконец он отыскал его – чёрную, едва заметную точку.
– Ну и высоко же ты забрался! – удивился Трайче.
Он вдохнул всей грудью горный живительный воздух, тронул поводья и двинулся дальше, распевая на весь лес весёлую незатейливую песенку:
Добравшись до Веляновой поляны, Трайче ласково прикрикнул:
– Стой, Дорчо! Стой!
Дорчо послушно остановился. Трайче соскочил с лошади, забросил котомку за плечо и, оставив Дорчо пастись на зелёной лесной поляне, двинулся в буковую рощу.
В роще отыскал он здоровенное, поваленное ветром сухое дерево, снял с плеча котомку, положил её рядом на землю, поплевал на руки и принялся обрубать сучья.
Не успел он уложить их как следует, как заметил среди развесистых могучих буков двух молодых парней.
Он опустил топор, присмотрелся к ним, и вдруг у него мелькнула шальная мысль:
«А может, они партизаны?»
Трайче не раз слышал, что в Караормане живут партизаны, однако самому видеть их не доводилось.
«Если бы эти парни были партизанами, то у них обязательно имелись бы винтовки. Это уж точно. А у них никаких винтовок и в помине нет…» – рассудил Трайче и стал ждать незнакомцев, которые направлялись прямо к нему.
– Здравствуй, паренёк, – поздоровался с мальчиком один из них и преспокойно уселся на очищенный от сучьев ствол.
– Здравствуйте, – ответил Трайче.
– Ты из какой деревни? – спросил другой.
– Из Мацково. Может, вы знаете: вон она, под самой горой…
– Понятно… И сколько же тебе лет?
– Сколько? Да вот скоро тринадцать. Я ведь до войны в школе учился, – с гордостью объявил им Трайче.
– Молодчина! А почему пошёл за дровами не твой отец, а ты?
– Отца у меня нет… – сердито буркнул Трайче. – Его убили немцы, когда бомбили Белград. Теперь мы живём вдвоём с мамой…
– Ах, вот оно что… Понятно.
– Скажите, а вы что здесь делаете? – полюбопытствовал Трайче.
– Что? Валим деревья, распиливаем на доски и продаём их по деревням и сёлам… Скажи-ка лучше, нет ли здесь какого-нибудь родничка – очень уж пить хочется.
– Найдётся и родничок, – засмеялся Трайче. – Как раз на Веляновой поляне есть добрый родничок. Вода здесь будто лёд.
– Не в службу, а в дружбу сбегай туда, набери нам флягу воды. Сделаешь?
– Конечно, сделаю. Давайте флягу, – согласился Трайче.
– Хороший ты товарищ, – похвалил его один из парней. – Ну, а пока будешь бегать, и мы тебе поможем: нарубим дров.
– Вот зд орово! – обрадовался Трайче и вприпрыжку побежал к роднику.
Когда он скрылся из виду, один из парней спросил:
– Г орян, как тебе нравится мальчонка? Уж не сможет ли он…
– Понимаешь, Огнен, мальчонка, наверно, толковый, но торопиться пока не следует. Сначала всё разузнаем о нём в деревне, а потом уж расскажем комиссару.
– Правильно. Так и сделаем.
Вскоре появился Трайче с флягой студёной воды. Огнен и Горян напились, покряхтывая от удовольствия. Потом Горян посмотрел на мальчика и спросил:
– Как тебя зовут?
– Меня-то? Трайче. А вас как?
– Моего товарища – Огнен, а меня – Горян.
– Вот и познакомились, – улыбнулся Трайче.
Горян и Огнен взялись за работу: один рубил дрова, другой аккуратно укладывал в вязанки. Вдвоём они быстро управились с этой несложной работой.
– Шабаш! – заявил Горян. – Теперь веди сюда свою лошадь, и мы погрузим на неё дрова.
Не раздумывая, Трайче привёл Дорчо. Его новые знакомые взвалили на спину Дорчо уложенные вязанки дров и крепко привязали их к седлу ремнями и верёвками. Потом, как бы между прочим, Горян спросил у Трайче:
– Небось ты и на базаре бываешь?
– А как же! Я всегда бываю в Струге раз или два в неделю, – отозвался Трайче. – Вот на днях опять поеду, а то дома у нас совсем нет соли.
– Ясно. Ну, будь здоров.
На том они и расстались. Трайче подхлестнул прутиком Дорчо, потом вытащил из-за пёстрого вязаного пояса свирель и заиграл…
Когда Горян и Огнен остались вдвоём, Горян задумчиво протянул:
– Н-да… Завтра нам нужно обязательно что-нибудь придумать. Ведь должны же мы установить связь с Т але!
У студёного лесного родника
На следующий день Трайче опять приехал в Караорман. Стреножив Дорчо, он оставил его на Веляновой поляне, а сам взял котомку с хлебом и пошёл к лесному роднику: надо же ему позавтракать! В зелёном остролистом папоротнике, плотно забившем все тропки к роднику, мелькали кроваво-красные ягоды земляники. Трайче нагнулся и принялся собирать спелую землянику: сорвёт ягоду и бросит себе в рот, а та прямо тает во рту.
Потом, добравшись наконец до родника, он уселся на траву, снял с плеча котомку, вынул из неё жёсткий кукурузный хлебец, несколько стручков зелёного перца и принялся за завтрак.
Бежавший из родника ручеёк был перегорожен большим белым и плоским камнем. В камне кто-то выдолбил желобок. Прозрачная, серебристая вода пробегала по камню, стремительно падала вниз и монотонно, усыпляюще журчала…
Трайче как зачарованный прислушивался к этому непрестанному журчанию, задумчиво глядел в прозрачную воду и машинально жевал хлеб с перцем. Один из стручков перца оказался до того горьким, что обжёг ему рот. Тогда он нагнулся, приник губами к студеной родниковой воде, напился и, выпрямившись, вытер ладонью рот. Вдруг позади него что-то зашелестело. Он повернулся и увидел своих вчерашних знакомых.
Горян и Огнен шли прямо к нему. На плече у Горяна висела кожаная командирская сумка.
– Эгей! – крикнул Горян. – Ты опять здесь, Трайче?
Они подошли к нему, поздоровались и уселись рядом на траву.
– Ничего не поделаешь, – объяснил им Трайче. – Опять приехал за дровами. Сегодня мне надо бы привезти дровишки получше и посуше. Ведь завтра я отправлюсь в Стругу. Может, там раздобуду хоть немножко соли.
– Правильно. Мы тебе, разумеется, поможем, – заметил Горян.
Трайче развязал Дорчо, взял его под уздцы, и все они двинулись вверх по буковой роще.
Трайче шёл позади и сразу же заметил, что пиджаки у новых знакомых как-то неловко оттопыриваются, словно под ними припрятана какая-то вещь.
Они забрались в самую чащобу…
Под ногами шуршали сухие буковые листья, трещали высушенные солнцем и временем ветки… Свежий горный воздух приятно освежал лица. Кое-где белели, словно раскрытые зонтики, маленькие грибы.
Они нашли два сухих поваленных бука. К одному из них привязали Дорчо, на другом устроились сами – отдохнуть.
Усадив Трайче между собой, Горян и Огнен дружески обняли его. Можно было подумать, что все трое знакомы чуть ли с незапамятных времён. Неизвестно почему, Трайче стало весело на душе.
Заметив за поясом мальчика свирель, Горян поинтересовался:
– Что это у тебя за штука? Свирель?
– Точно.
– А играть умеешь?
– Конечно, умею, – чуть было не обиделся Трайче. – Я хорошо играю. Вот послушайте.
Он вынул из-за пояса свирель и заиграл. Когда он кончил, Горян похвалил его:
– Молодчина, Трайче! Здорово играешь! Ну, а теперь за работу.
Они поднялись с бревна. Огнен взял в руки топор и принялся так ловко орудовать им, что Горян и Трайче едва успевали укладывать в вязанки летевшие во все стороны обрубленные ветки, поленья, щепки.
– Значит, завтра ты поедешь в Стругу? – уточнил Горян.
– Да, поеду… Соли-то у нас совсем нет. Впрочем, и в Струге вряд ли я её раздобуду. Соли нигде нет.
– Насчёт этого не беспокойся, – усмехнулся Горян. – Есть у меня в Струге один друг. Он купит у тебя дрова, а заодно и соли достанет. Понял?
– Понял-то понял, да как его разыскать? Ведь я и в глаза его не видал, – засомневался Трайче.
– Это не твоя забота, – успокоил его Горян. – Я расскажу, как можно его найти.
Наконец, управившись с дровами, они решили немного передохнуть и снова уселись на поваленный ствол бука. Огнен вытер пот с лица и признался:
– Я всё-таки порядком устал. Не мешало бы водички попить…
– Трайче, – обратился к мальчику Горян, – не сбегаешь за водой?
Не говоря ни слова, Трайче схватил флягу и во весь дух припустился к лесному роднику.
Проводив его взглядом, Огнен повернулся к товарищу:
– Ну, Огнен, пиши скорей записку.
Горян вынул из сумки листок бумаги и написал:
Дорогой Тале,
у нас всё в порядке, но, к сожалению, не хватает лекарств и кое-каких других вещей. Поддерживать связь будем пока через этого мальчугана. Он регулярно приезжает в Стругу продавать дрова. Из него получится хороший связной, потому что вряд ли кто обратит внимание на какого-то там пацана. Всё необходимое укладывай прямо в седло, а потом аккуратно и незаметно его зашей. Будь крайне осторожен. Мальчонка пока ничего не должен знать. Заплати ему за дрова и непременно достань ему соли. Привет от всех.
Горян.
– Готово! Давай-ка поспешим маленько, – рассмеялся Горян, складывая письмо.
Они подошли к лошади, ножом подпороли подкладку седла, положили туда письмо, зашили подпоротый край и как ни в чём не бывало снова уселись на поваленный бук.
Вскоре вернулся запыхавшийся Трайче и принёс целую флягу студёной воды. Горян опорожнил половину фляги, крякнул от удовольствия и, улыбаясь, проговорил:
– Ну и водичка! Не вода, а бальзам!
– Что верно, то верно, – добавил Огнен, забирая флягу из рук товарища.
Напившись, они поднялись с бревна, нагрузили Дорчо и стали осторожно спускаться вниз.
Когда они вышли на дорогу, Горян остановил Трайче и принялся ему объяснять:
– Добравшись до Струги, иди всё время по правую сторону Др има. Понял? Запомни: иди вдоль реки и нигде не сворачивай. В конце улицы увидишь на воротах табличку. На табличке написан номер «125». Ясно?
– Ещё бы! Это же очень просто, – пожал плечами Трайче.
– Вот и отлично! Увидев табличку, постучи в ворота, – продолжал Горян. – Из ворот выйдет мужчина средних лет, с усами. Ты ему скажешь: «Дядя Тале, меня прислали к тебе с этими дровами Горян и Огнен. За дрова ты должен мне дать соли, а заодно и заштопать седло». Понял?
– Ну конечно, понял…
– Хорошо. Когда вернёшься из Струги, приходи сюда. Надо же нам знать, достал ты соли или нет!
– Ладно, приду, – улыбнулся Трайче.
Они распрощались, и Трайче вместе со своим Дорчо двинулся в деревню.
Горян же с Огненом остались в лесу.
Маленький продавец дров
Едва забрезжил рассвет, как Трайче уже пустился в путь по дороге, ведущей от Караормана к Струге. Перед ним мерно вышагивала лошадка Дорчо, гружённая сухими буковыми поленьями. Внизу, у самой дороги, пенилась и гудела строптивая, бурная речка С атеска. Время от времени Трайче останавливался, вытряхивал из своих рваных опинок [3]3
Оп инки– крестьянская кожаная обувь.
[Закрыть]песок и снова шагал дальше.
– Живей, Дорчо, живей! Пошевеливайся! Ведь до Струги-то ещё далеко, – поторапливал Трайче свою лошадку.
А та, будто понимая, о чём идёт речь, и в самом деле ускоряла шаг.
Уже совсем рассвело. Небо со стороны Ильиной горы слегка зарумянилось, словно где-то далеко разожгли огонь, потом стало золотисто-жёлтым и, наконец, окрасилось багрянцем. Крупные капли росы, рассыпанные по зелёной траве, засверкали переливчатыми жемчужинами. Защёлкал соловей, засвистел дрозд. Опустилась на верхушку высокого дуба кукушка, повертела своим длинным хвостом, и над лесом разнеслась её заунывная песня: «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!..»
Шелест листвы, пение птиц, весёлое чириканье воробьёв – всё это сливалось в одну волшебную утреннюю песню, славящую рождение нового дня.
С востока донёсся слабый порыв ветра. Зашумел лес. Заклокотала в ярости речка Сатеска…
А Трайче задумчиво прислушивался к пению птиц, к глухому шуму леса, к сердитому бормотанию разбуженной речки, и странное чувство безмятежного покоя охватывало его. Ему вдруг пришли на память слова песни: «Уже рассветает, начинается день…»
По дороге его нагнали несколько незнакомых ему крестьян из верхних деревень. Они тоже везли в город дрова.
– Ты откуда? – поинтересовались они.
– Из Мацково.
– Говорят, будто в ваших краях есть партизаны. Это так? – спросил у Трайче один из крестьян.
– Откуда мне знать? Может, и есть.
– Напрасно тебя отпустил отец одного. Теперь мальчишкам не стоит ходить на базар без взрослых, – заметил второй спутник.
– Это верно… Да нет у меня отца. Живём вдвоём с мамой, – грустно улыбнулся Трайче.
– Тогда иди вместе с нами, так оно лучше будет. Разве сам не видишь, какие крутые времена настали?
– Я бы, конечно, не пошёл в город, если бы не кончилась у нас соль… – признался Трайче.
– Эх, сынок, соли-то нигде нет. Ты и в городе её не найдёшь, – ввязался в разговор третий крестьянин. – Напрасно только идёшь…
Так, за беседой, незаметно они подошли к Струге.
У въезда в город их встретил караул.
Один из итальянских солдат, осклабившись, крикнул:
– Стой, македонское отродье!
Крестьяне остановили своих лошадей и стали ждать. Потом всех их, одного за другим, тщательно обыскали: вывернули карманы, обшарили дорожные котомки, даже дрова и те осмотрели. Но как ни усердствовали солдаты, ничего подозрительного не нашли.
Какой-то черноволосый, бородатый итальянский солдат подошёл к Трайче, погладил его по голове и ласково проговорил:
– Бамбино, бамбино!
После обыска их пропустили в город. По дороге Трайче спросил у пожилого крестьянина, который недавно разговаривал с солдатом по-итальянски:
– Дядя, а что такое «бамбино»?
– «Бамбино» – значит «мальчик». А «спасибо» по-итальянски будет «грацио»…
– Откуда ты знаешь итальянский?
– Был я когда-то горняком, сынок. Добывал руду вместе с итальянцами. Вот тогда и научился малость болтать по-итальянски.
Вскоре они оказались в центре города.
По маленькому городку разгуливали итальянские солдаты. У каждого из них за плечом висела винтовка с примкнутым штыком. По мосту через реку Дрим проносились с грохотом грузовики и мотоциклы, направляясь в сторону Албании.
Трайче отделился от группы крестьян и повернул в другую сторону.
– Поедем вместе с нами на базар, – предложил ему тот самый пожилой крестьянин, что умел говорить по-итальянски.
– Никак не могу, дядя. Мне уже заказали эти дрова, – развёл руками Трайче и двинулся вперёд по правому берегу Дрима.
Река Дрим текла медленно и спокойно. В её тёмно-зеленоватой воде играли маленькие рыбки. Ловко переворачиваясь, они поблёскивали под солнцем своей серебряной чешуёй.
Трайче неторопливо шёл вниз по улице, поглядывая на номера домов. Вот и номер сто двадцать пять. Трайче негромко постучал в ворота. Из ворот вышел мужчина лет сорока с чёрными густыми усами. Взглянув на него, Трайче спросил:
– Ты дядя Тале?
– Верно, это я. А тебе что надо? – прищурился Тале, рассматривая мальчика.
– Меня прислали Горян и Огнен. Они велели привезти тебе дрова, попросить соли и заштопать мне седло.
– Понятно. Между прочим, ты вовремя приехал, – рассмеялся Тале. – У меня как раз дрова на исходе.
Тале взял под уздцы лошадь, провёл её во двор и привязал там к столбу. Потом, разгрузив дрова вместе с Трайче, заметил:
– Пока я заштопаю седло, ты пообедаешь и немного отдохнёшь. Хорошо?
Трайче согласно кивнул головой, и они вошли в бедно обставленную комнату. На пороге их встретила какая-то старушка.
– Добро пожаловать, сынок, – приветливо обратилась она к Трайче. – Как тебя зовут?
– Трайче.
– Вот и хорошо. Значит, познакомились. Будь здоров, сынок, и расти большой, – ласково проговорила старушка, подставила ему скамейку и спросила: – Ты откуда?
– Из Мацково, с самого Караормана.
– Издалека… Да ты сиди, сиди, – озабоченно захлопотала она. – Устал небось. Ну ничего, сейчас бабушка тебя накормит.
Трайче поудобнее уселся на скамейке. Старушка дала ему большой кусок пирога, пододвинула глиняный кувшин с холодной водой, а дядя Тале тем временем взял иглу с суровой ниткой и вышел во двор.
Когда немудрёный обед был закончен, старушка крикнула:
– Эй, Тале! Готово?
– Да, да… готово! – отозвался Тале.
Выйдя во двор, Трайче увидел, что Тале уже надел на спину Дорчо седло и подтянул подпругу. Заметив мальчика, Тале спросил:
– Скажи, дружок, как зовут твоего отца?
– Отца звали Тане.
– Как-как?.. Ты сын Тане? Того самого, что погиб в Белграде? – удивился Тале.
– Точно. Я его сын, – подтвердил Трайче.
– Эх, дружок… – вздохнул Тале. – А ведь мы с твоим отцом были добрыми друзьями. Вместе работали в Белграде…
Когда пришло время прощаться, Тале подошёл вплотную к Трайче и многозначительно сказал:
– Вот тебе деньги за дрова. Держи! В котомку я положил тебе соли. И привези мне ещё дров. Понятно? Кстати, передай большой привет Горяну и Огнену и скажи им так: «Дядя Тале заштопал седло и велел опять привезти ему дров».
– Я всё запомнил, дядя Тале. Не беспокойся. Сделаю всё точно, – уверил его Трайче и двинулся в обратный путь по берегу Дрима.
На краю города, у заставы, стояли те же самые итальянские солдаты. Они остановили его, тщательно обыскали – даже в соли порылись. Самый молодой из них пересчитал деньги, полученные Трайче за дрова, и собирался было уже положить к себе в карман, когда другой солдат – постарше, с чёрной кудрявой бородкой – отвёл его руку в сторону и что-то ему сказал. Молоденький солдат смутился, покраснел и возвратил деньги Трайче. Тот выдавил из себя:
– Грацио.
– Хороший бамбино! – похвалил его бородатый солдат, погладил по голове и махнул рукой: проходи, дескать.
Трайче вскочил на лошадь и затрусил по дороге…
Миновав поля, он оказался в долине, как бы рассечённой речкой Сатеской. По обеим её сторонам громоздились голые, каменистые скалы. Солнце стояло в самом зените. Речка теперь бежала спокойно, без всплесков. В её зеленовато-синей воде отражались раскидистые ивы.
Радуясь, что поездка в город удалась, Трайче, как обычно, вынул из-за пояса свирель и весело заиграл…
