Текст книги "Правила игры в чудо: Растет ли в подмосковном лесу дерево желаний?"

Автор книги: Валерия Веселова

Соавторы: Алексей Веселов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 22
Чудо-дерево

Из древних широколиственных лесов Рукавишниковы, словно на машине времени, попали в песчаные дюны, среди которых возвышались корабельные сосны.

– Красота-то какая! – Ольга опустилась на колени посреди лужайки, усыпанной ярко-голубыми незабудками. – Вы только понюхайте, как они пахнут! Удивительно… А мне казалось, у незабудок нет запаха. И цвет необычный – почти синий. Никогда такого не видела.

– Мама, ну что ты такое говоришь! – возмутилась Наташа. – Конечно же, незабудки пахнут. И цвет у них бывает самый разный, от почти белого до такого вот, бирюзово-синего. Ты же мне сама все это рассказывала и показывала. Посмотри лучше на сосну, вон там, видишь? Чье-то гнездо, и головка торчит. Птичка, наверное, высиживает птенчиков. Илья Тимофеевич, а какие птицы живут в заповеднике? – обернулась Ната к леснику.

– Да что ж я тебе, всех перечислять буду? Больше ста видов здесь у нас обитает. А на сосне этой ворон гнездо свил. Вишь, аккурат в самой развилке. Ворон, он где попало гнездо не заведет – в старых сосняках предпочитает селиться. А нашим соснам сто шестьдесят лет будет, значит, самые что ни на есть они для гнезда подходящие.

– Неужели все сосны в заповеднике такие старые? – удивилась Ирина.

– Ну, не все. И пятидесятилетние «девочки» имеются. А моложе – только совсем крохотулечки. И все потому, что в середине прошлого века охотники-умники изничтожили подмосковного волка. А волк – он кто? Для лося главный враг. Вот и расплодились здесь лоси в громадном количестве. А корм у лосей – побеги сосновые. Объели они все молодые сосенки, и подроста не стало. Нетути молодняка.

– А лоси? Куда они все подевались? Если их так много – почему не показываются?

– Так ить, Кирюша, и не много совсем – обыкновенно, как полагается. Расселили их по другим заповедникам. А увидеть лося можно – если пастбище обнаружить да еще не спугнуть. Только мы сейчас в елки поедем – спальня там у косуль. А рядом и столовая – бересклет да липа с березой. Вчера еще их там видел. Может, и не ушли. Проверим ваше везение. А потом пешком, вдоль речки, мимо бобровой плотины – к озеру. Осенью там кабан лакомится, а сейчас птицу посмотрите. А уж потом, на обратном пути, попробую вам лося показать. Давайте-ка по коням, то есть в автобус…

…Не повезло Рукавишниковым. По всему было видно – вот только недавно, ну, может, час назад, отдыхали косули под высокими елками, общипывали бересклет, а только теперь пусто было кругом. Особенно Кириллу не повезло – дед обещал дать ему камеру, а косуля – тю-тю.

Зато после, на речке, увидели они бобриную плотину. И бобров увидели. Вот тогда-то Кирилл и получил от деда камеру. Правда, бобров заснять не сумел. Но снял цаплю – потом, на озере, куда привел всех Илья Тимофеевич.

– Летом озеро высыхает почти. Тогда кабан сюда ходит – желудем кормиться и сочными корневищами. Все дно в месиво пороями превращает. А так живут в озере тритоны, жабы, лягушки озерная да прудовая – для цапли и ужа наилучшее лакомство. Ну, уток да крякву с чирком вы и сами видите. Я вот предлагаю тем, кто интересуется, со мной по зарослям пройтись – птицу покажу приозерную. Ну, а кто не хочет – здесь посидит, отдохнет маленько.

Все захотели пойти с Ильей Тимофеевичем. Все, кроме Кирилла. Он упросил оставить его вместе с камерой – а вдруг удастся заснять, как цапля на лягушек охотится.

Взрослые вместе с Натой и Милой ушли. А Кирюша сидел тихо-тихо и ждал, когда прилетит цапля.

Птица опустилась неподалеку, в камышовые заросли, но приблизиться к ней было трудно: как раз в этой стороне лес отступал от воды, и рядом с озером начинался луг. Где вприсядку, где по-пластунски Кир подобрался поближе и включил камеру. Квакали лягушки, и было ясно, что вот сейчас цапля схватит одну из них, вот сейчас! В тот момент, когда птица схватила добычу, Кир услышал за спиной приближающийся топот. Звук был такой, точно бежала добрая сотня слонов. Кирюша обернулся и в ужасе выронил камеру…

* * *

Когда дед Дима и телезвезда Ира, Ольга с Иваном и Ната с Милой вернулись с экскурсии, что устроил им Илья Тимофеевич, Кирилла на лугу не оказалось.

– Включена, – рассердился Дмитрий Викторович, поднимая валяющуюся неподалеку от озера камеру. – Паршивец, ведь знает, как надо обращаться с аппаратурой!

– Кирилка-аа! – крикнула Ольга. – Ты где? Мы пришли-и-и-и! Ау! Пора возвращаться!

Кир не отзывался. Ольга позвала еще и еще, и вскоре уже все аукали и звали мальчишку.

Только Илья Тимофеевич рассматривал что-то у себя под ногами метрах в двадцати от воды. Потом он ушел совсем далеко, в конец огромной лужайки, а когда вернулся, подошел к Ольге:

– Неприятность случилась. Ты только не волнуйся, милая, но, похоже, пока нас не было, на озеро кабаны наведались.

– Как – кабаны? – опешила Ирина. – Вы же говорили, что они сюда только осенью приходят? Илья Тимофеевич, если вы знали, что кабаны, как же можно было оставлять здесь ребенка?!

А Ольга не возмутилась – она молча стояла и улыбалась, как улыбалась всегда, когда в ее семье случалось что-то из ряда вон выходящее. Другие мамы плакали, падали в обморок, если что-то, не дай бог, происходило с их детками, а у Ольги спазмом перехватывало горло и губы растягивались в совершенно идиотскую улыбку.

– Оля, погоди, ну не нервничай ты так, – взглянув на ее лицо, обнял жену Иван, – увидишь, все обойдется. Илья Тимофеич, да скажите вы толком, какие еще кабаны?

– Так я и сам не пойму. Может, пришлые… У нас учтенных всего пятнадцать особей, а тут, полюбуйтесь-ка, не меньше чем в полсотни голов стадо побывало. А то и поболе. Земля изрыта, трава истоптана. Не было у нас столько кабанов, они бы весь заповедник нам изничтожили, все растения редкие.

– Да оставьте вы в покое свой заповедник, – прервала лесника Ирина, – что нам-то делать? А если кабаны напали на мальчика?

– Думаю, не напали, – сказал Дмитрий Викторович. Он только что прошелся по тем местам, которые исследовал Илья Тимофеевич. – Судя по следам, Кирюше просто-таки повезло. Возле камеры трава совсем нетронутая. Звери пробежали в полусотне шагов от него. Конечно, он, как и любой бы на его месте, испугался. Наверняка Кир увидел несущееся стадо и бросился наутек.

– Деда, а разве нельзя было спрятаться и переждать? – спросила Наташа.

– Можно-то можно, да только кто знает, не взбредет ли в голову кабанам свернуть к озеру. Что бы тогда делал Кирилл? Встретиться со стадом кабанов – очень опасное приключение.

– Папа, ну какое приключение! – наконец пришла в себя Ольга. – Надо же что-то делать! Искать, сообщить кому-нибудь, помощь вызвать, ну не знаю я! Илья Тимофеевич!..

– Подождите, Ольга Батьковна. Суетиться не надо. Помощь мы вызовем. Позвонить в правление дело минутное. А сейчас надо поблизости разведать – может, и недалеко Кирилл. Осмотрим все в радиусе километра, а там и решать будем, что дальше делать. Даст Бог, найдется Кирюша, – лесник очень хотел, чтобы так оно и случилось.

Но Кирюша не нашелся. И тогда позвонили в правление. Оттуда обещали прислать людей для участия в поисках и сообщить о происшествии на кордоны.

А пока Илья Тимофеевич поделил всех на две поисковые группы.

В первую вошел он сам, Ирина и Дмитрий Викторович. Рукавишниковых решили не разделять. Группа номер один пошла вверх по реке, а Рукавишниковы свернули на запад от злополучного озера.

Компас, захваченный из дома Иваном, пришелся кстати – как бы без него ориентировались Рукавишниковы в незнакомом лесу?

Шли, беспрестанно аукая. А в перерывах молчали – дети были напуганы, а родители слишком встревожены, чтобы о чем-то говорить. И чем дольше они шли, тем больше паниковала Ольга – ведь скоро вечер, что будет делать в темном лесу ее одиннадцатилетний сынишка? Через полчаса она не выдержала:

– Позвони отцу, Иван! Может, у них есть новости.

– Оля, возьми себя в руки. Ты же понимаешь: если бы новости были, Дмитрий Викторович уже позвонил бы.

Ольга все понимала. А главное, понимала, что не надо было ехать в этот злополучный заповедник. И зачем отец их позвал? Зачем Иван согласился? Зачем… И что они будут делать, если Кирилл не найдется?

– Мама, папа, смотрите! – закричала вдруг Наташа, протягивая родителям какую-то тряпочку. – Я платок нашла! Это точно Кирюшкин. Помнишь, мам, когда ты купила, он взял себе в синюю полосочку, а я в розовую. Здорово, что я увидела! Он на ветке висел. Теперь-то Кирилл найдется, правда, па?

– Ну-ка, ну-ка, посмотрим, – взял платочек Иван. – Точно Кирюшкин? А ты, Оля, что думаешь?

– Его! Я еще меточку там вышивала, видишь – крестик большой. Слава Богу, хоть что-то. Ну и что, как мы дальше будем искать? Нам бы до темноты успеть… Найдем? – В голосе Ольги появилась надежда.

– Не сомневаюсь, – ответил Иван, – а теперь, Ната, показывай, где нашла.

Наташа подобрала платок на кустике у ручья, немного выше чуть приметной тропы, которая вывела сюда Рукавишниковых.

– Молодец Кирилл! – похвалил отец. – Мы с ним еще на рыбалках условились: если кто потеряется – выходит к реке и идет вверх по течению, оставляя какие-нибудь метки. Ручеек, конечно, не Волга, но Кирюша пошел по правилам, против течения. И платок не случайно на ветке был. Значит, нам направо. Сворачиваем! Оля, потерпи, я думаю, скоро все кончится.

Так и вышло.

– Мам, какое дерево странное! – закричала Мила, когда они вслед за ручьем выскочили на лужайку.

Ольга вышла на поляну за дочерью. Всмотрелась в дерево, в одиночестве стоявшее на противоположном конце поляны, и облегченно вздохнула.

– Ничего и не странное. Просто это же дерево желания! Смотри, Иван, – Ольга улыбалась.

К веткам молоденького дуба были привязаны сотни разноцветных тряпочек, слабо трепыхавшихся на ветру. Из-под корней дуба бил родник, дававший начало ручью, что привел сюда Рукавишниковых. А у родника, под самым чудо-деревом, свернувшись калачиком, спал Кирилл.

– Ура-ааа! – закричали девчонки и кинулись к брату.

А Иван обнял жену.

– Видишь, все обошлось. У нас просто и не могло быть иначе. Ты разве не знала? А теперь позвони отцу.

После звонка, радостного пробуждения Кирилла, расспросов «Что?», «Как?», «Почему?» решили передохнуть: Ольга, которая почти бегом передвигалась по лесу, вдруг как-то сразу сникла.

Пока отдыхали, она рассказала детям, что встречаются деревья, которые исполняют любые желания. Дерево такое обязательно растет в необычном месте – у святого источника, например, или рядом с дольменами, как под Геленджиком. Чтобы желание исполнилось, нужно привязать к ветке веревочку и очень-очень сильно захотеть, чтобы сбылось загаданное. И постараться никому про желание не рассказывать. Ну, может, только кому-то самому-самому близкому. И тогда дерево непременно все выполнит.

– Все-все-все? Даже самое несбыточное? – с надеждой спросила Мила.

– Даже самое несбыточное, – подтвердил Иван.

– И это дерево тоже волшебное, правда? Оно нам Кирилла нашло. Значит, действительно любое желание… – Мила задумалась.

– Точно тебе говорю, загадывай, что захочешь, все сбудется. Ну, кто первый?

– Мам, но у нас нет веревочки, – с сожалением сказала Наташа.

– А платочек на что? Сейчас мы его разорвем… Ну вот, как раз и вышло пять ленточек. Налетай!

Ольга протянула полосочки детям, потом посмотрела на мужа:

– Ну, а ты что же, у тебя нет желаний?

– И не одно! – Иван взял у жены ленточку.

– А хоть миллион! Сколько узелков завяжешь, столько и сбудется, – Ольга хлопнула себя ладонью по голове, – что же это я, про узелки забыла! Мила, Наташа! Кирилл! Подождите! – крикнула Ольга и поспешила к дубу.

…Домой возвращались в темноте и в полусне. На въезде в город застряли в пробке и почему-то проснулись. Водитель торопился, поэтому высадились на МКАДе.

Почти сразу подошел № 165. Автобус Рукавишниковых немного встряхнул. На остановке ввалились футбольные фаны и во весь голос заревели свои речевки. Слов было не разобрать. Однако по отрешенным глазам болельщиков можно было понять, что слова эти самые важные в их жизни.

И Рукавишниковы остро почувствовали, что у них есть своя жизнь. Не лучше, может быть, но и не хуже. Просто другая.

Глава 23
Чего не знают лечащие врачи

Иван настраивался на разговор с непонятным, нелепым человеком Носиком В. П. Делал он это так.

Во-первых, совершил обход своих больных. В целом ничего особенного за два дня не случилось. Жалоб, записок под дверью и вновь поступивших не оказалось.

Во-вторых, подготовил четыре выписки. Потом исписал по полстраницы в историях болезней пяти выздоравливающих. Еще один случай был потяжелее, поэтому Иван исписал целый лист, поразмыслил и вернулся в палату, где недавно побывал с обходом.

Больная Таня Т., пятнадцати лет, не улыбнулась ему, как обычно.

– Ну-с, Таня, я все-таки еще раз хочу поговорить с тобой насчет выписки. Точнее, невыписки. Думаю, тебе следует задержаться у нас. Хотя бы до конца недели. Понаблюдаем тебя, а в пятницу примем решение. Идет?

– Я здорова, Иван Алексеевич, – ответила Таня. – Просто… – у нее вдруг искривились губы. – Неужели же вы ничего не видите? Я вас…

И девочка, не договорив, уткнулась головой в подушку.

Горький ком подкатил к горлу. «Как неловко-то, господи…» Каждый год – два-три подобных случая, и, как правило, все довольно тяжелые: девчонки влюбляются в доброго доктора!

– Милая, милая Таня…

Нужные слова, как всегда, не находились.

– Я все понимаю, Иван Алексеевич…

«А ничегошеньки ты еще не понимаешь, милый одуванчик…»

– …И я ни на что не претендую. Особенно на манную кашу…

«Она еще шутит. Молодец девчонка!»

– …При чем тут каша – я не то хотела. Но я даже не знаю, как вам сказать… И зачем, ведь нет никакого смысла. Да?

– И не надо знать, Таня. Есть много такого, о чем лучше и не думать, поверь на слово.

– Да, я знаю. Мне и девчонки тут говорят, чтобы я это пережила, правильно?

– Правильно, неправильно… Ты многого хочешь от простого лечащего врача.

«Так, надо удирать…»

– Я с вами, Иван Алексеевич, не как с лечащим…

– Вот что, Таня. Я, собственно, на минуту, еще раз спросить, как дела, но…

– Я так и думала, что вы сбежите. Ну и ладно. Только я все равно письма вам писать буду. Я ваш адрес электронной почты подсмотрела в блокноте.

«Интересно, какой из адресов? Наташа мне сделала штук пять или шесть, а зачем, если я и одним редко пользуюсь? Так, из баловства той же Натке пишу», – думал Иван Алексеевич, и в самом деле спасаясь бегством.

Во всяком случае, он шел так быстро, что в коридоре чуть не сбил с ног нянечку с ведром и шваброй.

В ординаторской никого не было. Иван посидел с минуту, закрыв лицо ладонями, затем взялся за телефон. Нужный номер он почему-то помнил отлично, хотя никогда не отличался памятью на подобные вещи.

На этот раз слышимость была замечательной, и Носик с Иваном без недоразумений договорились о встрече, чтобы переговорить о том деле, которое теперь уже и Иван Алексеевич считал важным. Может быть, главным для себя сегодня.

Дальнейшее течение рабочего дня доктора Рукавишникова было подчинено распорядку, установленному частично благодаря общим правилам, принятым в больнице, но в основном – благодаря ему самому. Ничто постороннее, не связанное с интересами больных, в эти правила не вписывалось, а если и вторгалось без спросу, то жестко изгонялось.

Может, за это и ценили его на работе. Может, за это и любили его больные и даже их более или менее занудные родственники, на общение с которыми доктор выделял полтора часа своего рабочего времени.

Последней посетительницей в этот день оказалась пухленькая женщина лет сорока, мама Ромки, толстого такого одиннадцатиклассника, попавшего в отделение с инфекционным эндокардитом. Она очень внимательно выслушала рекомендации Ивана, кое-что записала, потом спросила:

– Я хочу посоветоваться с вами не как с врачом… – Рукавишников напрягся и даже рассмеялся с облегчением, когда женщина сказала: – Сын не хочет в этом году поступать в институт. Весь год ходил на курсы, столько денег вбухано… А теперь не хочет. Может, вы как-то на него повлияете? Он о вас так восторженно отзывается и, наверное, прислушается…

– Знаете, у меня их, таких вот непокорных, трое. Не знаю, говорят ли они восторженно обо мне своим друзьям и подругам, но вот что точно: с каждым из них время от времени случается что-то такое, перед чем я только развожу руками. Бывают такие обстоятельства… И я пытаюсь им доверять. Извините…

– Я все понимаю… – сказала женщина. – Я могу заплатить… как за консультацию.

Иван почувствовал себя уставшим. К такого рода предложениям он тоже привык, уже и защитные механизмы выработались, такие, чтобы не обидеть собеседника нечаянной резкостью. «Вот если бы она здоровья моим подопечным или еще чего в таком роде предложила, – подумал он, – тогда, может, и насоветовал бы чего…»

– Я не практикую, и я не психолог, так что… До свидания.

С тем и ушел доктор из бокса для приема посетителей.

Его рабочий день заканчивался в пять, а конца края делам еще не видать.

Глава 24
Рога и пельмени

Вечер наступил незаметно, и на назначенную встречу Иван выехал уже в полном душевном равновесии.

Не так уж и долго было ехать до «Чеховской», где его ждал Носик В.П.

Быстро пролетела и сама встреча, прошедшая у стойки с плакатами в книжном магазине на Страстном. Еще по телефону Иван спросил: «День рождения прошел. Вы не передумали?» Носик не передумал. Он даже не удивился тому, что Рукавишников уже побывал в Родниках. Он ничему не удивлялся, этот чудак. Он сам удивлял, и сам же больше всех радовался, что наконец-то повзрослел до того, что может позволить себе удивлять ближнего. Любить – это сильно сказано, никто толком не знает, как надо любить, чтобы без дураков и без претензий на святость, а вот удивлять – это самое то.

* * *

Вернувшись домой, Иван окинул взглядом стройные ряды обуви. Похоже, комплект. Стоп, кажется, Ольги все-таки нет. Странно, что в квартире тихо.

Почему тихо-то?

– Эй, дети! – вполголоса окликнул он. – Ваш папа пришел, молока не принес.

Скрипнула дверь. В прихожую протиснулась Липси.

– Липси, что за черт, почему тихо в нашем шумном доме? Где Кирилл Иванович, а также Людмила и Наталия Ивановны, а равно супруга моя Ольга Дмитриевна? Что, извини… недопонял?..

Липси потерлась о ногу хозяина и сказала:…

Нет, ей, как и всегда, не дали сказать по-человечески.

Дверь еще раз скрипнула, и в прихожую стало вдвигаться чудище. Оно определенно было ужасным. На голове красовались рога, с виду очень опасные. Чудище зашипело, залаяло и заблеяло.

Липси выгнула спину и на всякий случай спряталась за спину главы этого беспокойного семейства.

– Мои рога! – воскликнул тот. – Не сломайте!

Он подобрал их в Крыму. В чистом поле. Среди клевера и ромашек. Обычные бараньи рога, один правый, и другой тоже правый. Относился к ним Иван трепетно, будто рога достались ему в схватке с противником, а противник превосходил его по силе и вооружению.

Быстро-быстро перебирая лапками, чудовище подкатило в ноги Ивану, врезалось в колени и рухнуло. «Вау!» – завопила Липси, выскакивая из-под поверженного хозяина.

Он очень неловко упал – зацепился о ящичек для мелких обувных надобностей. На руке выступила кровь. Чудовище завыло голосом Милы, заржало голосом Кирюшки и сказало голосом Наташи:

– Здравствуй, папа! Это мы! А мамы нет еще. Она звонила из магазина и сказала, что принимает товар. Что у нас на ужин?

– Рога! Мои рога… – простонал отец, поднимаясь и слизывая с руки кровь.

– Папа, что же все-таки на ужин? – спросил Кирюшка, вечно голодный организм.

Отобрав у детей рога, Иван отнес их на место и направился в кухню, где быстро убедился в том, что ужина действительно нет. И не предвидится – пусто в холодильнике. Только Липсины рыбешки в морозилке. Да еще пельмени.

Пельмени, пельмени – да сколько же можно есть это тесто с фаршем!

Позвонит Нина Викторовна:

– Иван, зять дорогой, что у вас на ужин?

– Пельмени…

Стыдно. Или придет Ольга после приемки товара, спросит:

– Чем покормишь, любимый?

– Пельменями…

– Так, я ранен, – сказал отец и потряс оцарапанной рукой, – бегом собирайтесь в магазин!

Но у всех нашлась куча дел. Наташе срочно надо было засесть за подготовку к контрольной, Миле – сменить воду попугайчикам, ну а Кирилла ждали во дворе на очередной «матч века».

…Пельмени смели подчистую. Ольги все не было. Как и дежурного звонка от тещи.

– Ну что, папа? «Щелкунчика»?

– Нет, умираю, спать хочу! – отговорился отец и закрылся в ванной.

Когда вернулась Ольга, он все еще был там.

«С книжкой опять сидит!» – решила она, подошла к двери и попросила:

– Иван, освободи помещение!

– Пейте, дети, молоко – туалет недалеко.

– Не смешно. Иван!

– Почему я должен освободить, если мне нужна ванна? Я не виноват, что у нас совмещенный санузел. Под кустик сходите…

– Мы не в заповеднике! Здесь мегаполис! Нету здесь кустиков. Я сейчас выключу свет!

– Ну и выключай! Подумаешь – свет! Я буду думать! Мне есть о чем подумать, а там у вас все на головах ходят. Меня вообще ранили сегодня.

Ольга еще раз постучала в дверь и ушла. Такие сцены повторялись слишком часто, чтобы принимать их всерьез. Правда, обычно выгонять приходилось Кирюшку. Вот уж любитель засесть с книжкой. «Ну Иван-то хоть не к урокам там готовится».

…День закончился. Все угомонилось в доме Рукавишниковых. Иван заснул, широко раскинув руки. Ольга устроилась так, чтобы его не беспокоить, и шикнула на Милу – младшенькая часто засыпала позже всех, вот и сейчас что-то бубнила себе под нос.

– Мама, – спросила Мила. – А мы еще туда поедем? Я хочу посмотреть, что будет случаться с моими желаниями.

– На дереве?

– Да.

– Дерево будет расти и вырастет до небес, и тогда желания прочтет тот, кому положено.

– Бог?

– Да, наверное.

– А до этого?.. Что будет с желаниями?

– Пока дерево растет, считается, что желания еще исполняются. Спи давай!

– Вот я и хочу посмотреть, как оно растет.

Ответа не было. Мила выждала с минуту и спросила:

– А твои желания тоже медленно растут?

– Ты о чем?

– Ты хочешь лепить кувшинчики и горшочки?

– Ну да… хочу.

– И когда дерево подрастет до неба, твое желание тоже исполнится?

– Да, наверное.

– Нет, не наверное, ведь его будут читать. Они увидят, что это хорошее желание – и исполнят.

– Пусть так. Действительно, это важно, чтобы желание было хорошим.

– А сколько тебе будет лет, мама, когда дерево вырастет?

И снова было тихо в ответ. Выждав минуту, Мила сказала:

– Если это хорошее желание, оно должно исполняться сразу, в ту же минуту, как ты его загадал. А то многие не успеют дожить.

Мама молчала, и Мила постепенно затихла.

Ольга заставляла себе заснуть, но что-то не спалось. Иван во сне беспокоился. Что-то снилось Ивану. Он вдруг сел на кровати и отчетливо произнес:

– Пустите! Ольга, Ольга! Дышать!

Ольга впервые видела мужа таким и испугалась.

– Дышать? Милый, проснись! Ты дома, все хорошо… Опомнись…

Иван очнулся после чувствительно щипка за спину. Он встал, пошел на кухню, куда его проводила Липси, выпил воды из-под крана.

Прерванный сон был глубоким, и Иван его слишком хорошо запомнил, чтобы вот так, одним стаканом воды, смыть его одурь.

– Оль, – шепнул Иван, когда вернулся. – Ты не поверишь, но мне приснилось, что я маленький совсем и меня поймала соседка… ммм, забыл, как ее зовут… за то, что я залез на ее вишню. Я спешил, чтобы не попасться, и вишни за пазуху пихал. Их было очень много, ягоды даже пролезали между пуговицами на рубашке и сыпались, а я радовался, как ребенок, ну я и был-то, господи, от горшка два вершка. Соседка лестницу забыла убрать, к дереву приставленную, вот я и попался на том, что плохо лежит. Вернее, стоит. Удачно стоит! Она меня скинула на землю и на мне замесила эти вишни ворованные. Как тесто. Сколько с меня натекло – ужас! Потом повела за руку к матери… Мы тогда жили под Новороссийском, в станице. В громадном домище – так мне тогда казалось. Я потом приехал туда уже студентом – хибара хибарой. Как мы там все помещались, не знаю. Всегда, сколько себя помню, приходилось ютиться у кого-то на голове. В общежитии… И в армии…

– Давай спать! – только и ответила ему жена.

И супруги затихли, теперь уже до утра. Однако Ивану не спалось.

Никогда не мог понять Иван, почему, когда он вырос, ему стала тесна не только одежда, но и многое другое. Весь мир потеснился.

А мысли и чувства остались вроде бы те же. То есть такие же важные, занимающие его всего. А он сам – какой он стал теперь? Ну, врач. Ну, уважаемый. И дети у него, и жена. А так-то все прежнее – вот он, Иван Рукавишников, Ваня, и врач, и воришка вишенный.

Мысли вертелись и прыгали.

Вот он знакомится с Ольгой. Они в парке Горького на колесе обозрения. Отсюда далеко все видно, но Иван смотрит только на Ольгу.

У нее волосы такие, как у всех. Руки… разве они какие-то необыкновенные? Нос, плечи, бедра – вроде все, как у всех. А на самом-то деле… Особенная она. Это Иван сразу увидел, разглядел. Разве он мальчишка, чтобы вот так, неизвестно с кем?

Что-то было в ее глазах, чего, наверное, другие не видели… Или ненужно им было это видеть. Не для них родилась эта женщина. Для Ивана.

– Ты кто?

– Я Оля, Ольга. А ты?

– Княгиня, значит. А я Иван, древлянин.

Они рассмеялись, и это стало началом их дружбы. Потом Ольга с Иваном уже вместе пошли на аттракцион «Ракета», где длинная сигарообразная штуковина раскачивалась, набирая высоту, потом зависала в верхней точке и ухала вниз, как, наверное, ухнет когда-нибудь весь мир, вся Земля со всеми своими аттракционами.

Оле хотелось на «Ракету», но она боялась. Она сказала Ивану, что однажды уже брала билет, а в последний момент отдала какой-то девчонке.

Иван пообещал, что с ней ничего не случится, и они пошли. Хорошо – время было позднее и «Ракета» прямо перед их носом закрылась. А то Иван наверняка бы опростоволосился… На следующий день он приехал сюда один и заставил себя влезть и ухнуть. Потом еще и еще – тренировался. Слава богу, это не пригодилось – потом они встречались в других местах. Оля водила Ивана на любимые спектакли. Он ее – на экскурсию в больницу, где проходил интернатуру.

Давно это было…