Текст книги "Красная Шапочка для Серого волка (СИ)"

Автор книги: Валерия Темнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 10. Красная Шапочка

Проверяю перед сном, чтобы телефон заряжался, взбиваю себе подушки и опускаюсь в кровать с широкой улыбкой на лице.

Мы оплатили первый укол Оле. И уже завтра-послезавтра ей его сделают. Сестре станет легче, и я вновь увижу улыбку на её лице. Хотя бы немного, но ей станет лучше. Это не может не радовать. Мама так и вовсе плакала от счастья, когда врач заказал ампулу с лекарством.

А ещё мне не пришлось одалживать деньги у Снежи, Дмитрий Глебович мне выписал премию на будущее. Сказал, чтобы старалась в этом месяце и работала ещё лучше. И я обязательно выполню обещание. Тем более премию мне дали не двадцать тысяч, а целых сорок.

Приподнимаюсь и кидаю взгляд на звонящий телефон, а затем на часы. Хмыкаю на поздно звонящего неизвестного абонента и собираюсь уже лечь в кровать, но всё же решаю ответить. Интуиция будто подсказывает, что это нужно и важно. У меня такое бывает. Тянусь к телефону и поднимаю трубку.

– Алло, – отвечаю, и какое-то время ответом мне служит лишь тяжёлое дыхание и тишина.

– Не посмотрел на время, – наконец звучит в трубке голос мужчины, которого я теперь не спутаю ни с кем. Человека, который, сам того не осознавая, помог моей сестре. – Прошу прощения. Раньше был занят. Стоило учесть всё, прежде чем позвонить тебе.

– Откуда у вас мой номер? – настораживаюсь.

– Твой шеф дал, – признаётся он совсем без стыда, будто это должно меня успокоить, и я не буду злиться ни на него, ни на Дмитрия Глебовича, который не должен был так делать. Это же личная информация. – Но ты на него не злись. Он знает меня и знает, что я не причиню тебе зла, а тем более не буду названивать, если попросишь не звонить.

– Вы чего-то хотели? – интересуюсь напряжённо. – От меня?

– Ничего конкретного, – отзывается он с улыбкой, которую я чувствую с тёплотой его голоса. – Лишь услышать твой голос и спросить, как прошёл твой день. Ты выглядела уставшей сегодня.

– Да нет, – мотаю головой, будто он видит это. – Ночь плохо спала прошлую. Боялась, что меня уволят из-за моей выходки. Переживала, много думала. Вот и последствия.

– И вновь я не даю тебе спать, получается, вторую ночь? – спрашивает мужчина.

– Бросьте. Это мелочи, – тут же восклицаю. – За то, что вы сделали, я готова говорить с вами всю ночь. Спасибо за, – запинаюсь, – за чаевые.

– Чем порадовала себя на них? – интересуется он спустя время, пока мы оба молчали и слушали дыхание друг друга. И его – спокойное, размеренное, уверенное – дарило мне такие же чувства. Ощущение, что мне хорошо сейчас. Что всё будет хорошо и потом. И Оля выздоровеет. И мы с мамой и сестрой вернёмся домой.

– Вам честно?

– Естественно.

– Думаю, мой ответ вас расстроит, и вы совсем не этого ожидаете от меня, – отзываюсь расстроенно.

Он точно думал, что я себе что-то вещественное куплю. Обычно такие, как он, своим любовницам на это деньги дают. И пусть между нами ничего нет, но мышление такое же.

– И всё же?

– Я добавила эти деньги к накопленным мной и мамой, – рассказываю со вздохом. – И мы оплатили один укол для моей сестры.

– Укол для сестры?

– Да, – расстраиваюсь в одну секунду, вспоминая, какие муки переносит Оля каждый день. – Моя младшая сестра больна. Иммунное заболевание, которое губит её каждый день. Один укол может замедлить процесс отмирания клеток. Дать время, которого у неё и так мало. Когда мы ей сделаем все двенадцать уколов, это даст нам несколько дополнительных лет, чтобы подготовиться и накопить на операцию.

– Мне жаль.

– Было эгоистично столько брать, но знаете, мне не стыдно, – тараторю, будто бочку прорвало. – Дмитрий Глебович сказал, что вы от души. И я вам безумно благодарна, Ярослав!

– Я от всего сердца, Мария. И я рад, что угодил тебе.

– Спасибо, но больше так не делайте, – прошу его. – По крайней мере, не со мной. Я не готова к таким подаркам. Папа с мамой учили меня тому, что я всего должна добиваться сама и не ждать ни от кого помощи! И так правильно! Никто не поможет тебе, кроме тебя самого. За этот раз спасибо, но дальше я сама.

– Отдыхайте, Мария. Сладких снов, – вместо обещания говорит он и отключается, не давая мне хотя бы ответно пожелать того же ему.

– Какой же он странный, – говорю, пока телефон обратно на зарядку ставлю. – Совсем непонятный мужчина. Обиделся, наверное. Но что я такого сказала? Поблагодарила ведь и попросила так больше не делать, – ворчу сама на себя и укладываюсь спать.

Засыпаю я быстро, практически в тот момент, когда голова касается подушки. Мне снится Оля и то, как мы с ней играем в догонялки. Как она счастливо хохочет. И она здорова. Даже волосики гуще и здоровее стали.

И я готова отдать всё за то, чтобы это стало реальностью. Чтобы мы вернулись домой. Бегали, прыгали, играли. Чтобы у неё были силы делать мне разные причёски, красить меня и хохотать, когда намеренно выходит за контур.

Утром меня будит телефонный звонок, который я спросонья принимаю, даже не глядя на имя звонящего.

– Алло, – отвечаю с закрытыми глазами.

– Маша! Маша! – кричит мама в трубку.

– Мам? – приоткрываю немного глаза. – Что-то случилось? Ты не дома?

– Я у Оли, Маша! – восклицает она, и голос её не похож на обычный. Он громкий, перевозбуждённый, взволнованный.

– Что-то с ней? – задаю вопрос, и сердце останавливается от одной только мысли, что мы опоздали.

– Да! – заставляет меня резко распахнуть глаза. – Её начали готовить к курсу уколов. Полноценному. Ночью какой-то мужчина оплатил все уколы! И доктора начали полномасштабную схему лечения, – говорит громко, уверенно, и когда слова доходят до меня, по моей щеке скатывается слеза. Целый курс уколов. – И мне даже намекнули, что тот мужчина готов и операцию проспонсировать.

– Чего?! Операцию?

– Маша, Оля вылечится скоро! – чуть ли не кричит в трубку. – Я побегу! Там нашу в новую палату забирают. В специальную, куда мне нельзя будет заходить. Только через стекло общение.

Он. Это сделал он.

Серов.

Глава 11. Красная Шапочка

Я бы со всех ног неслась в дом Серова, адрес которого ещё с того дня запомнила наизусть, но у меня дурацкая смена в ресторане через несколько часов должна начаться. И пусть мне дали дополнительное время в начале дня, это не значит, что я могу опаздывать. А я точно опоздаю с этими дорогами. Коммунальные службы не справляются, а снег всё метёт и метёт. Шанса успеть туда и обратно нет.

Поэтому решаю отложить разговор с Ярославом до вечера. К тому же он и трубку не берёт, а женщина из динамика настойчиво твердит, что номер находится вне зоны действия сети или абонент недоступен, и предлагает перезвонить позже.

Прихожу на работу вовремя, быстро переодеваюсь, и второй день подряд вместо кофе иду прямиком в кабинет босса. Спасибо ему за то, что он последние несколько недель безвылазно в нашем ресторане сидит. И мне не придётся его долго искать и никуда ездить. Обычно Игнатьев из одного ресторана в другой ездит, проверяя и давая нагоняй, если требуется.

Но у нас заболел управляющий, и Дмитрий Глебович его подменяет.

Вообще, он любого подменить может. Помню, у нас девчонка как-то ногу подвернула. Так босс сам взял её столики, потому как в тот вечер нагрузка была такой большой, что мы даже со своими с трудом справлялись и дополнительные взять не могли. И на кухне поварам помогает изредка.

Не знаю, правда это или нет, но рассказывали как-то, что он даже за секьюрити был. Смотрел за порядком, после того как из-за одной драки прошлому охраннику нос сломали, а второму осколок в руку попал. А во время своей временной службы охранником Дмитрий Глебович девушку спас. Но выдумка или нет, знают лишь те, кто работает в том ресторане на выезде из города.

Подойдя к кабинету Дмитрия Глебовича, долго стою на пороге, разговаривая с закрытой дверью, думая, что с начальником, который заперся. Но в итоге понимаю, что шефа внутри просто нет. Стоило просто сразу дверь открыть, а не мяться рядом.

Взглянув на часы, спешу на свой рабочий пост.

– Лен, есть кто? – спрашиваю сразу администратора и прохожусь взглядом по залу, тотчас заметив двух интересующих меня персон. – Лен, я быстро! Минута! – и срываюсь к Игнатьеву и Серову, что сидят за столиком.

– Ярослав, – восклицаю громко и радостно, привлекая внимание и гостя, и своего начальника. Хочу сказать мужчине спасибо. Пообещать, что всё ему верну обязательно.

– Не хочу, чтобы ты меня сегодня обслуживала, – заявляет он мне и опускает взгляд обратно на меню.

– Нет, я… – хочу оправдаться и сказать, что я совсем по иному поводу подошла, но меня вновь понимают не так.

– Мария, иди работай, – отсылает меня Игнатьев. – Это столик Снежаны. Мы у неё сделаем заказ. За твоими уже гости сидят. Не заставляй их ждать.

– Но… – открываю рот и закрываю его. Несколько секунд молча и недовольно смотрю на мужчин, которые играют со мной. В один день садятся за мой столик и заканчивают тем, что звонят и помогают. А на следующий день словно и не знают меня.

– Спасибо, – всё же кидаю Серову и, развернувшись, ухожу прочь. С трудом сдерживая желание расплакаться из-за поведения того, перед которым хотела чуть ли не на колени упасть за его поступок.

Расстроившись из-за случившегося, иду к администратору и со всем рвением берусь за работу. Стараясь отдавать себя процессу полностью, чтобы напрочь забыть о мужчине, что смеет играть мной, моими чувствами и мыслями.

Даже элементарное сказать не дал. Меня просто разрывает от обиды и непонимания. Разве сложно было просто выслушать?

Но волей-неволей мой взгляд то и дело останавливается на мужчинах и Снежане, что обслуживает их.

– Обо мне говорят? – останавливаю подругу за руку.

– Нет, – мотает она головой, вбивая в заказ ещё две чашки кофе. – Обсуждают дела и инвестиции. У них даже на планшетах какие-то графики. И произносят очень много умных слов. Точно не о тебе.

– Ладно, – отпускаю её и вновь пытаюсь взяться за работу. Но моя спина то и дело горит, говоря о том, что за мной наблюдают. Но взгляд Серова или хотя бы босса мне поймать не удаётся. Они делают вид, что меня не существует!

Но как можно делать вид, что человека нет, когда ночью ты отдал за лечение его сестры несколько миллионов? Разве так бывает? Кто так делает?

Почему я весь день думаю о нём? Почему я должна так себя мучить?

– Маш, – Снежа подходит ко мне с кассовой папкой. – Они уходят.

– Да? – оглядываюсь и вижу, как Дмитрий Глебович и Ярослав идут на выход.

– Чаевых мне, конечно, меньше, чем тебе вчера, дали, но меня попросили тебе кое-что передать, – и протягивает мне листочек небольшой, сложенный в несколько раз.

– Что это? – разворачиваю и вижу адрес.

“Улица Рождественская, микрорайон Сказочный, дом 7, квартира 2023.

Жду тебя в семь. Принеси свои любимые цветы.”

Поднимаю взгляд на подругу и застываю в немом вопросе. То есть он всё же потребует плату за своё пожертвование?

– Не надо идти! – взволнованно произносит Снежа. – А вдруг это ловушка?

– Он лечение Оли оплатил!

– Ого! – округляет глаза. – Ужас! Но я бы всё равно не пошла! А вдруг он тебя заставит эти деньги отрабатывать?

– Маша, – рука Дмитрия Глебовича касается моего локтя, и я испуганно вздрагиваю. – Отправляйся домой. Ты на сегодня свободна.

– Это из-за него? – спрашиваю его, указав головой на выход.

– Нет, Маша. Это исключительно из-за тебя, – дарит мне улыбку и, подмигнув, уходит в свой кабинет.

Глава 12. Красная Шапочка

Понимая, для чего именно меня пригласили в дом Серова, долго дома реву и пытаюсь смириться с тем, на что мне придётся пойти. Пытаюсь себя успокоить тем, что я уже давно не маленькая девочка, и половые отношения в современном мире – это нормально.

Нормально, но не когда ты продаёшься.

И всё же я готова пойти на это, потому что этот мужчина оплатил операцию Оли, и моей сестре совсем скоро станет хорошо. Она не будет плакать от боли, и на её лице появится улыбка.

Говорят, что матери сделают всё за улыбку своего ребёнка. На сёстрах это тоже работает.

Надеваю красивый комплект нижнего белья, выбираю свободные приличные брюки и блузку поверх. Делаю себе макияж и даже волосы лёгкими волнами укладываю. Покупаю в цветочном магазине рядом с домом ромашки и сажусь в заказанное такси.

Подхожу к воротам дома Серова, и меня сразу же впускают, словно меня одну здесь и ждут. Охрана указывает мне путь, и я иду к дому, почти не слыша ничего вокруг.

Внутри домработница помогает мне убрать куртку на вешалку в шкаф и показывает направление, где её шефа найти можно.

Ярослава застаю в гостиной сидящим на диване с чашечкой чёрного чая. Увидев меня, мужчина опускает чашку на журнальный столик, и я замечаю в ней неуклюже нарезанную дольку лимона. А рядом вижу поднос с ножом и лимоном.

И как-то сразу спокойно становится. Эта маленькая деталь сразу же делает Ярослава простым и обычным в моих глазах. Таким же, как мой папа. Он тоже любил чёрный чай с лимоном. Добавлял туда ещё две-три ложки сахара, чтобы кое-что слиплось.

– Цветы, – вручаю Серову, подойдя.

– Ромашки, – улыбается он и берёт букет. Поднимается и с ним идет к накрытому столу, где опускает цветы в пустую вазу. – Ты извини, что я тебя попросил. Бывает, что у моих гостей аллергия на пыльцу. И я ошибаюсь с выбором. Я всегда прошу людей приносить цветы. Аллергики приносят те, что не вызывают у них приступов, и так мы обеспечиваем всем комфорт. Остальные же просто приносят разные букеты. Я могу и сам украсить нашу трапезу, но людям, а в особенности моей матери и сестре, не нравится то, что я обычно ставлю на стол, – разворачивается ко мне. – А стол без цветов кажется каким-то пустым, не так ли?

– Почему вашей маме и сестре не нравится? – спрашиваю его, и он ухмыляется одним уголком губ.

– Рагу ещё готовится, поэтому пойдём, – тянет ко мне руку, и я, вздохнув, киваю, вкладывая свою ладонь в его. – Я хочу тебе показать, почему им не нравится.

– Даже интересно.

– Я беру цветы из своей личной оранжереи, – ведёт меня по коридорам, рассказывая о странных порядках своего дома. – Мои розы всегда у меня под рукой, и я даже сам их подрезаю, чтобы поставить на стол, – открывает для меня дверь, пропуская первой. И я отпускаю его руку, в которой моей маленькой ладошке было пусть и волнительно, но тепло и уютно.

– Розы, – вздыхаю шёпотом, поняв, что именно хотел показать Ярослав. – Но… но почему они такие? – оглядываюсь на мужчину удивлённо.

– Один селекционер для меня вывел данный сорт, – дотрагивается до серых, ужасающих, будто пустых без цвета роз. Они красивы и завораживают, но пугают до ужаса. Кажется, что со зрением что-то произошло, и ты больше не видишь цветов. И даже зелёные листья выглядят как-то опустошённо. – Только вот живёт этот сорт после цветения максимум неделю. Маме и Еве не нравятся совсем эти цветы. Они считают, что я специально загоняю себя в серость.

– Но ведь они правы, – отзываюсь, вставая на сторону родственников мужчины. – Эти розы не имеют цвета. И это выглядит ужасающе!

– Теперь ты понимаешь, почему я попросил принести цветы тебя? – дарит что-то похожее на улыбку, решив не принимать моё недоумение.

– Да, – киваю и выхожу из оранжереи, которая словно бы давит на меня тем, что в ней всё серо и уныло.

Позволяю Серову отвести меня обратно и усадить за стол. И почти сразу же нам приносят рагу, различные виды сока, салатов и других деликатесов.

– Я пыталась сегодня поговорить с вами в ресторане, – заговариваю, когда нам приносят десерт. Ранее мы беседовали о цветах, и я узнала, какие растения предпочитают его сестра, мать и помощница. Но к важному так и не подошли.

– Я не хотел этого.

– Почему?

– Ты бы начала отказываться от денег, – предполагает он безразлично. – Стала бы плакать и благодарить. Мне этого не нужно, Мария. Сейчас же ты спокойна, и в тебе нет того отчаяния, и мы можем говорить..

– То есть вы просто не хотели, чтобы я падала вам в ноги?

– Да, – кивает он, подумав. – Девушка не должна так себя вести в ответ на помощь мужчины. Это немного оскорбляет, – ухмыляется.

– Каким образом благодарность может оскорбить?

– Просто благодарность – нет, но “падать в ноги” – может, – цитирует меня. – Для какого-то урода это, может быть, и нормально, но для настоящего мужчины – нет.

– Ярослав, – поднимаюсь на ноги и иду к мужчине. Время благодарностей пришло. Я так этого боялась, но больше не стоит оттягивать неизбежное. И пусть меня всю трясёт, и мне страшно, я должна это сделать.

Не ради себя!

– Что, Мария? – поднимает он взгляд. – Уборную показать?

– Нет, – останавливаюсь рядом с ним. – Я понимаю, зачем вы меня позвали, Ярослав. И я готова, – говорю и наклоняюсь, прикрыв глаза и потянувшись к его губам.

– Шапочка, – хохочет он, и я, открыв глаза, вижу, как он отвернулся, дабы избежать моего поцелуя. – Мне не нужны поцелуи в качестве благодарности.

– Я бы не остановилась на одном поцелуе, – выпрямляюсь, избегая его взгляда.

Всё же я не такая решительная, чтобы говорить об этом прямо.

– И спать со мной из благодарности тоже не надо, – старается говорить он без насмешки. – Думаешь, я всё это сделал, чтобы затащить тебя в свою кровать? Извини, но нет. Я могу просто щелкнуть пальцами, и через секунду в моей постели будет кто угодно, – отодвигает меня в сторону и, встав, идёт к цветам, которые я принесла. – Отчим учил меня тому, что неважно, твоя это женщина или нет, сильно ты ей помог или совсем немного – единственная благодарность, которую ты можешь принять – это её улыбка. И твою улыбку, Красная Шапочка, я уже получил.

– Но вы оплатили операцию… Только ради улыбки?

– Да, – соглашается. – Я отдал много денег за это. Но не считаешь ли ты, что это слишком большая цена за то, чтобы просто переспать с тобой?

– А улыбка того стоит?

– Улыбка стоит намного больше, Мария, – печально опускает взгляд на свою руку.

– Чего вы тогда хотите?

– Ничего, – отвечает, повернувшись ко мне. – Но буду не против, если завтра ты полетишь со мной в Швейцарию. На отдых. Просто как компания.

“Разве я могу отказаться?” – мысленно хмыкаю.

– Но ты можешь мне отказать, – словно мысли мои читает. – Я найду себе другую компанию. Игнатьев уже вещи пакует. Так что – кого брать? Тебя или Игнатьева?

Глава 13. Красная Шапочка

– Мамуль, меня отправляют в командировку, – вру родительнице спокойным голосом, говоря по телефону.

Не люблю я обманывать. Особенно маму.

Но иначе она бы меня не поняла и не отпустила. От денег Ярослава отказалась бы обязательно, но меня продать ему не решилась бы.

Но ехать с ним – это моё решение! Я взрослая и несу ответственность за свои действия, слова и поступки.

Кидаю виноватый взгляд на Серова, который сочувственно смотрит на меня в ответ. Мы с ним обсудили то, что мама меня не захочет отпустить. Мужчина настоял на том, чтобы я предупредила маму, но я-то её знаю. Её и её характер, которым в неё пошла.

Поэтому вру.

– Надолго? – спрашивает она.

– На пару дней. Всё включено. Ты помнишь, я часто езжу по работе, – говорю ей, кинув взгляд на путёвку. – Важный клиент. Не могу отказать, – кидаюсь короткими лживыми фразами, отчего язык с мылом вымыть хочется.

– Езжай-езжай тогда! Я с Олечкой побуду, – отпускает меня без колебаний. – Будем тебя вместе ждать. Только ты мне звони!

– Ага.

– А далеко едете?

– Пока не знаю, – пожимаю плечами и обхватываю себя руками. – Босс скажет чуть позже. Но уезжаем уже сейчас.

– Ладненько! Будь осторожна! Я буду переживать, – говорит она, и я проникаюсь каждым её словом. – Удачного пути!

– Спасибо, – отзываюсь и отключаюсь, вернув взгляд на Серова.

– Не переживай, – со своего места посылает мне улыбку. – Самолёт уже совсем скоро будет готов. Вернёшься, привезёшь маме сувениры и тогда получишь уже нагоняй за свою ложь. А сейчас наслаждайся.

– А мне не нужен загранпаспорт? Это ведь Швейцария. Заграница.

– Не нужен, – отвечает, и судя по выражению его лица, он уже где-то заполучил мои документы. – Машенька, я прошу тебя успокоиться и ни о чём не волноваться. Я тебе пообещал, что это чисто дружеская поездка.

– Знаете, такое мог сказать и тот, у кого совсем иные мысли, – важно заявляю. – И как понять, что вы не лжёте?

– Ладно, – сдаётся он и подходит ко мне со своим паспортом. – Вот, сфотографируй и отправь человеку, которому доверяешь. Скажи, что улетела со мной. Паспорт я никак сменить не смогу. Для этого надо быть затворником, которого люди никогда не видели в лицо.

– А я сфотографирую, – принимаю его предложение и делаю несколько снимков, которые отправляю Снежане с подписью: “Если через три дня не выйду на связь – он меня похитил”.

– Зачем было соглашаться ехать, если так боишься? – спрашивает мужчина. – Я ведь сказал, что ты можешь отказаться.

– Как я могу отказать человеку, который помог моей сестре? Родители меня воспитали так! Я должна ответить на ваш поступок.

– Воспитали с принципом, что ты должна мне теперь что-то? Сочувствую, – вздыхает он и указывает мне рукой в сторону нашего сопровождающего, за которым мы сразу же идём. – Мария, я старше тебя, это понятно. И в силу своего возраста и опыта хочу дать тебе несколько советов. Простых и известных всем. Меня им бабушка научила. Бьют – беги, дают – бери. И ты никому ничего не должна. Да, сейчас мир погряз в меркантильности и смысле жизни, завязанном на денежном эквиваленте, но зачем поддерживать эту грязь? Будь чище и проще. Принимай помощь и доброту других людей. Делай добро другим безвозмездно. И тогда, может быть, ты сможешь что-то исправить, – ухмыляется он. – Пойми, если человек будет совершать добро, чтобы получить что-то взамен, то какое это тогда добро? Это покупка. Дешёвая, грязная покупка. Поддержка нынешних устоев. И очень много людей против такого.

– Наверное, вы правы, – соглашаюсь с ним спустя время. – Но чтобы мне принять это – нужно время. Невозможно сразу перестроить то, чему тебя учили с детства.

– Соглашусь, – кивает. – Принимай, а я пока буду наслаждаться твоей компанией. Ты ведь умеешь кататься на лыжах или сноуборде?

– Я умею стоять на лыжах, – выдавливаю улыбку. – Не ехать. Только стоять.

– Аналогичная ситуация, – отзывается он. – Значит, будем вместе учиться, – издаёт короткий смешок. – Бедный наш инструктор. Разве в школе сейчас не заставляют на лыжи вставать? У меня в своё время освобождение было из-за кое-какой травмы стопы.

– Заставляют, – киваю. – Но у нас в школе был выбор: обычные уроки физической культуры или секция по гимнастике. Я на секцию ходила, а со всем классом занималась, только когда наши занятия по гимнастике отменяли.

– То есть ты гимнастка? – спрашивает он, и я начинаю рассказывать свою короткую историю о талантливой девочке, у которой могло быть большое будущее в спорте, но оно не сбылось из-за семейных обстоятельств, о которых я пока решаю промолчать.

Ярослав и так считает меня бедной и несчастной. Не хочу дополнять картинку.

В ответ мужчина рассказывает мне о своих школьных годах, о спорте, которым занимался, но который забросил, потеряв к нему интерес. О том, как устроена была его школа и система образования.

До горнолыжного курорта время пролетает словно сумасшедшее, и мы ни минуты не молчим с Ярославом, болтая уже на те темы, которые раньше считали необсуждаемыми.

Парочку раз я даже замечаю на его губах улыбку. Милую, робкую, которая делает его больше похожим на юного парнишку, чем на того сурового и грустного Серого Волка, каким он показался мне в первую встречу.

– Твой номер, Мария, – объявляет Ярослав, остановившись у двери со значком семнадцать.

– Мы, – кидаю взгляд на два ключа в его руке, – не в одном номере?

– Дабы тебя не пугать и не стеснять, мой номер напротив, – указывает на двадцать третью дверь.

– Занятно, – выдавливаю улыбку, растерянная происходящим.

Я думала, будет иначе.

– Чемодан с твоими вещами, – протягивает мне чёрный небольшой чемоданчик, оставляя себе такой же, но с голубой полосой сбоку.

– Моими вещами? – переспрашиваю неуверенно. – Но мы же не заезжали ко мне.

– Я купил всё на свой вкус, – скалит зубы. – Размер, каюсь, у Игнатьева узнал. И заказал для тебя линзы.

– Я немного… – глаза забегали, а я не знаю, что сказать. – Я немного в шоке.

– Снежана сказала, что ты носишь линзы. Поэтому я взял на себя смелость приобрести. Мне даже картинку с нужными параметрами – или как они правильно называются – скинули. Если не подойдут те, что я взял, то зайдём в любую аптеку и приобретём те, что нужно.

– Ага, – беру ключ из его рук и открываю дверь в свои апартаменты. Беру чемодан и, не прощаясь с мужчиной, захожу в номер.

И сразу же закрываю дверь, чувствуя, как моё сердце скоро выпрыгнет. Оно колотится с такой силой, что невозможно мыслить здраво.

А ведь пару дней назад всё казалось таким простым. А сейчас моя жизнь словно бы перевернулась. И всему виной Серов.

Чего он хочет от меня? Я прекращаю понимать происходящее.