Текст книги "Александрин. Огненный цветок Вальхейма (СИ)"
Автор книги: Валерия Чернованова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава 27
По требованию Морана, бой решили провести сразу же, не покидая пределов дворца. Кардинал, правда, поначалу артачился. Заикался, что ему необходимо не то подготовиться, не то настроиться. Но его величество, раздражённый странным поведением прелата и тем, что приветствие илланского посла неожиданно прервали, капризно топнул ногой, а для пущего эффекта ещё и тростью пристукнул, и велел покончить с этим фарсом немедленно.
Немедленно так немедленно. Нам эффект неожиданности был только на руку. Но даже несмотря на то, что противника удалось застать врасплох, у меня всё внутри сжималось от тревоги.
Не то чтобы мне легко удавалось расшифровывать чужие эмоции… Злость и досада были написаны у Бофремона на лице, это видел каждый. Но сколько ни пыталась уловить во взгляде треклятого мага хотя бы тень страха – всё тщетно. Только пламя ярости отражалось в янтарных, отравленных ядом ненависти глазах.
То ли кардинал ещё до конца не осознал, что вот-вот сразится со Стражем. Не просто с магом-стихийником, а с опытным воином, в жилах которого текла кровь тёмных чародеев. То ли…
Я поневоле ждала подвоха и буквально физически ощущала опасность, нависшую над Мораном.
Хотела к нему протиснуться, чтобы поделиться своими страхами, предупредить, но в зале началась самая настоящая сумятица. Последовать в парк за дуэлянтами придворным не позволили, и галдящий поток хлынул к стеклянным дверям. Меня как штормовой волной, пёстрой, обильно надушенной и присыпанной пудрой, вынесло на террасу и пришпилило, точно бабочку к картонке, к гранитной балюстраде.
Вовсю орудуя локтями, ко мне протиснулась Софи.
– Что задумал твой муж?! Он что, действительно намерен убить прелата? Это правда?! Всё, что сказал маркиз! – Щёки девушки раскраснелись, глаза блестели, не то от волнения, не то от возбуждения и предвкушения дармового зрелища.
Конечно, Софи легко предвкушать и ждать! Это ведь не её любимый должен сразиться с мерзким ужом-прелатом!
А мой. Мой! И я не позволю никакой мрази, вроде лжесвятоши, его у меня отнять!
Вот только что я могла сделать, стоя в окружении ни на секунду не смолкающих дармоедов, только и годных на то, чтобы с утра до вечера чесать языками, охорашиваться перед зеркалами и строить друг другу козни.
И я от них недалеко ушла. Такая же бесполезная.
– Александрин… – Поняв, что творится у меня в душе, Софи неловко коснулась моего плеча.
– Всё хорошо. – Вперилась взглядом в просторный, присыпанный щебнем парадный двор, окаймлённый слева и справа светлыми флигелями Анфальма.
Первым из здания дворца показался Моран. Маркиз успел сбросить камзол и закатал рукава рубашки. Его высокопреосвященство тоже поспешил избавиться от сутаны, и теперь ничем не отличался от обычного дворянина.
Высокий, поджарый – было видно, если Бофремон в себе что и тренировал, то точно не веру и преданность королю и королеве. Одежда не скрывала его сильного, отточенного годами тренировок тела. Мышц, проступавших под тонкой тканью рубашки, яростной мощи, что исходила от колдуна.
При взгляде на прелата меня затопила паника.
Бофремон ведь могущественный маг! Пусть и не Страж. Зато в нём не сидит никакая тварь, которая то придаёт Морану силы, то их же у него отнимает. Как поведёт себя демон на этот раз?
Как бы ни пришлось его светлости сражаться на два фронта…
Мужчины встали друг напротив друга на расстоянии в несколько футов. Кардинал вскинул руки, готовясь не то нападать, не то обороняться. Страж не шевелился, ожидая, когда его величество разрешит начинать.
Придворные почтительно расступились, пропуская монарха к краю террасы. Стук трости казался мне оглушительным, я вздрагивала от каждого ритмичного удара по прогретому тусклым солнцем мрамору – удары эти, точно бой часов, отсчитывали последние секунды до фатальной (надеюсь, фатальной для Бофремона) схватки.
По правую руку от монарха пристроился илланский посол, по левую замерла королева. Все затаили дыхание, глядя на казавшегося безмятежным маркиза и кардинала, опасного и хищного.
– Начинайте!
Вздрогнула, хоть и была готова к королевской отмашке.
Не теряя драгоценного времени, Бофремон сразу пошёл в наступление. Пламя, вырвавшись из раскрытых ладоней мага, алой, с жёлтыми переливами птицей взметнулось в небо и спикировало на Стража. Мне показалось, что Моран, не ожидавший столь сокрушительной атаки, растерялся.
Толпа напряжённо ахнула.
В последний момент маркиз успел откатиться на несколько футов, и мощный огненный залп ударил в землю. Каменная крошка брызнула во все стороны, а потом осела чёрными угольками в лёгком дымном ореоле.
За первым выпадом последовал второй, такой же стремительный, исступлённо-яростный, едва не стоивший моему мужу жизни. Огненное лассо овилось вокруг запястья Стража, опалив кожу. Я вскрикнула, прижала к лицу дрожащие ладони. Другую сплетённую из пламени петлю демонов маг собирался набросить маркизу на шею, мечтая не то спалить противника заживо, не то задушить.
К счастью, его светлость среагировал быстро. Нейтрализовал пламя прежде, чем то оставило у него на теле очередную кровоточащую рану.
Не в силах смотреть на искажённое болью лицо мужа, я трусливо зажмурилась. Пропустила момент, когда его высокопреосвященство унесло к фонтану резким порывом всё сметающего на своём пути ветра. Бофремона впечатало в пышный бюст мраморной красавицы-русалки, исторгавшей из себя пенные потоки воды, мерцавшие и переливавшиеся в лучах бледного, подёрнутого дымкой облаков солнца.
И пока служитель Единой приходил в себя, выбирался из фонтана, мокрый и злой как демон, с небес на землю, вытекая из нависшего над Анфальмом огромного седого облака, к земле потянулась туманная воронка. Повеяло холодом, ледяной ветер вместе с мурашками пробежал по позвоночнику. Я поёжилась. Страж, белый от напряжения, создавал из магии воздуха самый настоящий смерч. Словно гигантский хобот, тот втягивая в себя мелкие камни и редкую листву, что срезал с ближайших деревьев. Густел, с каждой секундой становясь мощнее и больше.
– Всё-таки он убьёт его, – шевельнула губами Софи, не отрывая взгляда от крепнущего магического вихря.
Я уже видела, как кардинал исчезает в этом урагане, растворяется в нём навечно. И неважно, что потом придётся собирать его останки по всему парку. Я сочувствовала слугам, которые будут вынуждены этим заниматься, но совсем не прелату.
Сладостное видение, возникшее перед внутренним взором, уже готово было стать реальностью, в которой справедливость наконец-то восторжествовала бы. Когда случилось то, чего не могла представить даже в самом жутком ночном кошмаре.
Бофремон, вместо того чтобы хлопнуться от страха в обморок или же сдаться и молить о пощаде, закричал что есть мочи. Слова древнего вальхеймского языка сотрясли пространство, и в туманную воронку, что неслась на прелата, стала вплетаться тьма. Чёрные нити древней магии потянулись к колдовскому вихрю, свиваясь с ним воедино, и исходили они… Нет, не от Морана.
От кардинала.
– Одержимый! – совсем близко послышалось изумлённое восклицание одного из Стражей.
Я едва не задохнулась от зловония, источаемого прелатом. Глаза – бездонные омуты, кривой разрез рта – демоническая ухмылка. Сейчас в Бофремоне не было ничего человеческого. Одержимость Морана пугала. Демон же кардинала вызывал отвращение.
– Мерзость, – борясь с накатывающей тошнотой, выдавила из себя и едва не свалилась с террасы. Подалась вперёд, не веря своим глазам, благо Софи удержала и затащила меня обратно.
И сама не поняла, то ли закричала, то ли заскулила жалобно: напитавшийся тьмою вихрь обратился против Морана и теперь двигался на него. На дворец, на шокированных правителей, раздавленных предательством кардинала, на их ошеломлённых подданных.
От очередного хлёсткого порыва ветра придворные слаженно ахнули, начали пригибаться, в панике хватаясь друг за друга или за что придётся. Я впилась пальцами в гранитные перила балюстрады, больно царапавшие кожу. Ситуация накалялась не только на поле боя, но и среди зрителей. Оставаться на террасе теперь было небезопасно. Меня сейчас или столкнут с неё нечаянно в этой неразберихе, или, если вовремя не остановить смертоносное торнадо, нас всех затянет в сизую воронку, безжалостно сметавшую всё на своём пути.
Несмотря на сопротивление Морана, из последних сил сдерживавшего подступающий, пронизанный тьмою вихрь, самые впечатлительные поспешили вернуться в зал, опасаясь оказаться в смертельной ловушке чар. Короля с королевой увела охрана, расчищая венценосным дорогу алебардами. Софи тоже куда-то подевалась.
Впрочем, на неё мне сейчас было плевать. Как и на хаос, творившийся вокруг. Я не сводила с Морана взгляда. Перед простёртыми руками мага как будто выросла невидимая преграда. За этой незримой чертой ярилась неукротимая стихия, из стороны в сторону раскачивая деревья, ломая ветки, покрывая воду в фонтанах рябью, выдергивая из цветов потускневшие лепестки. Мраморную красавицу-русалку испещрили трещины. Лицо её, до этого прекрасно-безмятежное, прорезала зловещая, кривая ухмылка-трещина. Осколок хвоста, подвластный движению руки кардинала, понёсся на Стража.
– Моран!!!
Его светлость успел рухнуть на колени, в момент, когда у меня уже, кажется, остановилось сердце. Мраморная глыба пролетела прямо у него над головой и врезалась в стену, и вот уже глубокими трещинами пошёл фасад Анфальма. За одним «снарядом» тут же последовал другой, за ним третий, и каждый настойчиво искал свою мишень.
Было видно, что несмотря на отчаянные попытки, Моран не способен обратить зачарованный вихрь против кардинала. Сдерживать подступающую стихию и при этом уворачиваться от атак одержимого – маркизу, ослабленному демоном, было не под силу.
Страж уже даже не пытался подняться с колен. Я видела, как на тянущихся к смертоносному источнику руках мужа бугрятся от напряжения мышцы, как глаза ему слепит пот, смешанный с кровью. Словно находясь с ним рядом, слышала рваное дыхание, хрипло вырывающееся из груди.
– Вы должны вмешаться! Скорее! – будто и не мои прозвучали слова, больше напоминавшие крик раненой птицы. – Да помогите же ему!
Но Стражи остались немы к моим мольбам, потонувшим в оглушительной какофонии.
– Нельзя, – в тревожном гуле голосов раздался ответ, в котором сквозила горечь. – Бой прекратится только в случае смерти одного из противников. Или если один из них признает себя побеждённым.
Я даже не поняла, кому принадлежал этот голос. Кажется, магистру Броссару, не последовавшему примеру большинства, укрывшихся в стенах Анфальма. Я не шевелилась, боялась отвести от мужа взгляд и пропустить страшный, роковой момент, когда вихрь, неумолимо надвигавшийся на маркиза, поглотит его, разорвёт в клочья.
А следом и нас.
Признает поражение? Только не Моран. Он не колеблясь предпочтёт позору смерть. Да и не остановится сейчас кардинал.
Бофремону теперь уже нечего терять.
А я в любой момент могла лишиться самого дорогого.
Демона Морана я не чувствовала. То ли Страж и его пытался сдерживать, то ли тварь решила затаиться и не подпитывать моего мужа силой, дабы упростить прелату задачу по уничтожению мессира маркиза.
Зато близость мерзкой твари, что засела в Бофремоне, с каждым мгновением ощущалась всё острее. Я буквально осязала её мощь, безграничную власть высшего над бывшим служителем Единой.
Насилу оторвав от мужа взгляд, зажмурилась, обращаясь к своему дару, концентрируясь на нём. Вчера, пытаясь изгнать из Морана чудовище из потустороннего мира, я потерпела фиаско. По моей вине Стражу пришлось пережить немало мучительных мгновений.
А как насчёт кардинала? Нет, очищать его от демонической напасти я не собиралась. Но если получится причинить боль этому выродку, ослабить его, буду безмерно рада.
И я отдала первый ментальный приказ. Сосредоточенная на своих эмоциях, на связи с демоном, не увидела, как лицо Бофремона исказилось гримасой боли. Зато услышала громкий, нечеловеческий рык, вспоровший туманный, напитавшийся предгрозовой влагой и пеплом воздух.
В своём волеизъявлении я была настойчива. Не просила, требовала, чтобы демон обглодал его высокопреосвященство до косточек. Чувствовала сопротивление высшего, отказывавшегося исполнять моё желание.
Самое страстное сейчас и самое отчаянное.
С маркизом я вчера осторожничала, боясь причинить ему боль. А здесь решила не церемониться. Снова и снова повторяла мысленно, словно заведённая, горячо желая смерти человеку, по чьей прихоти было искалечено столько судеб. Не сосчитать, сколько за последние месяцы по вине Бофремона погибло людей.
Приоткрыв глаза, увидела, что кардиналу уже не до боя. Словно побитая собачонка, скулил он, стонал, визжал и кричал, катаясь по выжженной земле. Высший, хищник по природе, только вкусив кардинальской плоти, уже не мог остановиться, пожирал его изнутри.
– Лучше отвернитесь, – попытался утянуть меня в зал магистр Броссар. – Зачем вам это видеть?
Терраса опустела. Остались только самые стойкие и неравнодушные: я и пожилой маг, единственные свидетели страшного окончания дуэли.
К счастью, страшного для Бофремона.
Собрав в кулак последние силы, Моран поднялся на ноги. Не знаю, как сумел оттолкнуть от себя густившуюся, готовую поглотить его тьму. Последний предсмертный вопль кардинала прокатился по парку и тут же стих, затерявшись в воронке мглы. В этом колдовском вихре исчез и сам прелат, вместе со своим демоном.
А я, вырвав руку из сухих, морщинистых пальцев мага, бросилась в тронный зал, а оттуда, расталкивая трясущихся, точно в лихорадке, придворных, помчалась к лестнице. Чудо, что с неё не навернулась и не сломала себе шею.
Скинув неудобные туфли, не обращая внимания на колющую ступни обжигающе горячую каменную крошку, бросилась к маркизу, опережая спешащих к нему Стражей.
Моран сидел, прислонившись к бортику раскуроченного бассейна. А над ним возвышалась жутковатая, изуродованная стараниями кардинала статуя русалки, лишившаяся не только хвоста, но и головы, что совсем недавно была катапультирована в моего мужа.
К счастью, в цель свою этот мраморный аналог пушечного ядра так и не попал. Зато познакомился с окном первого этажа, некогда расчерченным на мелкие квадраты рамой, а теперь живописными осколками укрывавшим землю.
Моего супруга хоть и нельзя было назвать невредимым, но, по крайней мере, в отличие от русалки, голова и руки у него были на месте. А вот хвоста у его светлости отродясь не было.
– Ты сейчас похож на трубочиста, – прижалась губами к перепачканному пеплом лбу маркиза.
– А ты на ангела. – Моран слабо улыбнулся и привлёк меня к себе. – Моего ангела-хранителя.
Глава 28
Следующие несколько дней Вальхейм лихорадило. Известие о смерти кардинала и о его многочисленных преступлениях ураганом пронеслось по всему королевству, посеяв смятение, разочарование, гнев в сердцах людей.
Зато в жизни некоторых – родных и близких безвинно пострадавших магов – этот ветер перемен принёс надежду. Судебные разбирательства по делам колдунов, якобы призывавших в Навенну демонов, были приостановлены. Теперь оставалось только набраться терпения и дождаться, когда невиновные окажутся на свободе, а их места в самых высоких, неприступных башнях Фор-Левека и его сырых подземельях займут настоящие заговорщики. Те маги, которым Бофремон посулил власть и богатства и которых собирался поставить во главе королевства после свержения истинных правителей Вальхейма.
Мэтр Легран вернулся в столицу и был принят обратно в коллеж стихий с распростёртыми объятиями, на прежнюю должность магистра. За пожилого колдуна ходатайствовал Моран, которого его величество теперь готов был на руках носить, боготворить и выполнять любое его прошение.
Король и королева пребывали в лёгком шоке. Или не в лёгком… Её величество, для которой вера в Единую и в служителей богини, являлась краеугольным камнем, заложенном в фундаменте её жизни, была раздавлена изменой прелата. Алайетт на протяжении нескольких дней не покидала своих покоев, оплакивая погибших и взывая к милости пресветлой Виталы. Не подпускала к себе даже любимиц-фрейлин. Только пару раз встретилась с илланским послом, прежде чем герцог Кастальдо покинул Навенну, довольный успешным завершением переговоров.
Отныне Иллания и Вальхейм, несмотря на козни Бофремона, его попытки развязать между соседями войну и урвать для себя лакомый кусок земли, снова стали друзьями и союзниками.
Жажда власти толкала первого министра короля на поистине нечеловеческие поступки. Обыскав кардинальский дворец, Стражи выяснили, что мерзавец проводил эксперименты над магами-стихийниками, использовал их в качестве опытного материала. Подселял в несчастных демонов, надеясь разгадать секрет морров и понять, как древние чародеи, черпая из потусторонних тварей силу, сохраняли при этом свои тела невредимыми и не теряли рассудок.
Не знаю, удалось ли кардиналу разгадать тайну древних, и даже боюсь предположить, сколько одержимых, ставших таковыми не по собственной воле, заплатило своими жизнями за эту жажду знаний, власти и поживы.
Призывая в Вальхейм демонов, кардинал надеялся, что маги, отчаявшиеся и напуганные, для борьбы с потусторонними тварями рано или поздно обратятся к тёмной магии предков. Думал, убийство короля и королевы станет финальным аккордом в его кровавой пьесе.
А потом в грандиозные планы его высокопреосвященства вмешался маркиз де Шалон.
Бофремон мечтал возродить морров, стать первым среди первых, а в итоге превратился в пепел и тлен.
Ещё нескоро вальхеймцы забудут о кошмарах минувших месяцев. И тем не менее я верила, что рано или поздно наше королевство оправится от трагедий, от страшных потрясений. Навенна снова станет самой прекрасной столицей мира, городом, красоту которого воспевали и будут воспевать в своих балладах трубадуры. Городом, где люди будут без страха выходить из домов, не боясь нарваться на одержимого или принявшего человеческое обличье демона.
Моя любимая светлость оправлялся и поправлялся вместе со столицей. Даже, как по мне, выздоравливал слишком быстро. Нет бы со мной денёк-другой в кровати поваляться. В кои-то веки отдохнуть, книжки почитать, да и просто пообниматься и вволю нацеловаться. Но это же де Шалон! Не успев избавиться от демонической заразы, Моран сразу же вернулся на службу.
Я готова была молиться на доброхота, сообщившего маркизу о местонахождении артефакта. В тот же день дворец кардинала был тщательно осмотрен, а уже вечером на моих глазах камень вобрал в себя всю тьму, что отравляла и медленно убивала Стража.
Кристалл, некогда прозрачный, чистый, как капля родниковой воды, а после изгнания высшего ставший чернее угля, был уничтожен. Вместе с ним этот мир покинул и демон.
На всё имущество кардинала был наложен арест. Не тронули только дворец д’Альбре, по бумагам принадлежавший незаконнорождённому сыну прелата, герцогу д’Альбре. Его светлость заклеймил действия отца и прилюдно от него отрёкся. Это-то и спасло Кретьена от ареста и безденежья.
А жаль. Нет, против марионетки Серен-Опаль мы ничего не имели. Даже ту дуэль с големом ему простили, ведь действовал Кретьен по наущению своей злопамятной супруги. Но его арест дал бы Морану повод взять под стражу и псевдогерцогиню.
Увы, его величество объявил, что дети не повинны в грехах отцов. Таким образом Люстон XIV желал показать своему народу, что королевское милосердие безгранично.
– А может, ну её, Серен? – лениво ковыряя жаркое из кролика, спросила я, прервав страстный диалог мужа с шевалье де Лаленом.
Вот уже битый час, вместо того чтобы наслаждаться вкуснейшими блюдами и терпко-сладким вином из Гавойи, они решали, как именно лучше наказать мою мерзопакостную кузину. Мне оставалось только диву даваться и поражаться неиссякаемой фантазии обоих братьев.
Скормить Серен акулам? Замуровать в самой высокой башне самого отдалённого монастыря? Пинком под зад сбросить с крыши Анфальма? Энтузиазма маркиза и шевалье хватило бы ещё на дюжину вечеров.
– Не верю, что она успокоилась. – Моран откинулся на спинку стула и промокнул губы салфеткой. – Пока жива она, ты в опасности.
– Серен – воровка и убийца! – с жаром припечатал Касьен. – Или ты уже забыла, что она украла у тебя силу? Только за одно это её следует наказать! Уже молчу про многие другие преступления.
– Ну, то, что она украла силу, доказано не было. Это всего лишь мои предположения, – справедливости ради заметила я.
– Есть у меня одна идея, как можно опровергнуть их или подтвердить. – Допив вино, рубином расплескавшееся по дну бокала, Страж приблизился ко мне. – Если ты уже поела, предлагаю прогуляться.
В глазах мага, чёрных, как смоль, отражались блики пламени, делая взгляд теплее, мягче. Губы же украшала самая потрясающая из всех улыбок: светлая, чистая, безмятежная.
Избавившись от демона, Моран преобразился. И я вместе с ним. Мы начинали новую жизнь, и, наверное, маркиз прав. Единственное, что могло её омрачить, отравить наше с ним существование – это Серен. Она действительно заслуживала наказания.
Вот только мне совсем не хотелось, чтобы Страж брал грех на душу. Было бы здорово, если бы кузину настигло возмездие, но только без нашего участия!
Я безумно устала от вражды и от бесконечных интриг. От ненависти, что испытывала к Серен и которую она питала ко мне.
Сейчас я мечтала об одном: о спокойной жизни на лоне природы в Валь-де-Манне. С моим Стражем и нашим пока ещё крошечным сокровищем, что продолжало расти во мне.
Вложив руку в ладонь мужа, улыбнулась, почувствовав тепло его пальцев.
– И куда же ваша светлость изволит прогуляться на ночь глядя?
– В Альнею. За ответами, которые ты так долго искала.
– Заинтриговал.
В древнее святилище, хранившее в себе тёмные сущности всех живущих ныне Стражей, мы отправились без Касьена. Шевалье умчался на свидание с мадам Мариетт, несколько месяцев назад потерявшей мужа.
Хвала Единой, теперь с её отцом, мэтром Леграном, всё в порядке. А в будущем мадам Мариетт, возможно, обретёт и самого лучшего в мире супруга и отца для своего будущего ребёнка.
Лучшего после Морана, конечно же.
Альнея встречала нас тишиной, сумраком и прохладой, веявшей от древних стен. Пламенем факелов, золотившим серый камень, рождавшим причудливые тени на бугристой кладке. Которых я теперь не боялась.
Рядом с Мораном чувствовала себя неуязвимой и бесстрашной.
– Так с кем же мне на сей раз предстоит общаться? – в который раз поинтересовалась у скрытного нашего, никак не желавшего удовлетворить моё любопытство. – Если с твоей копией, то смею тебе напомнить, наше с ним знакомство вышло не из приятных. Характер у твоей сущности преотвратный.
– У той, с которой я тебя познакомлю, полагаю, тоже не сахар, – по лицу Стража расползлась издевательская улыбка.
– Моран!
Любит он играть мне на нервах. Даже сейчас, когда перестал быть зачарованным и одержимым.
– Не капризничай, – тихонько рассмеялся его упрямая светлость и крепче сжал мою ладонь, заслышав шёпот, доносящийся из зеркал. Я вздрогнула, но тут же себе напомнила, что сущности Стражей не опасны. Они всего лишь призраки своих могущественных хозяев. – Сейчас сама всё увидишь.
– Нравится тебе меня мучить.
– Уже пришли.
Маркиз остановился перед зеркалом – последним в бесконечной веренице зеркал. В серебристой глади густился туман. Поднеся руку к потемневшей, растрескавшейся от времени рамы, по которой вился почти не различимый узор и слова древнего языка, маг прижался к ней ладонью и что-то неразборчиво зашептал. Знаки замерцали, словно по желобам рамы потекла лава, и мгла в зазеркалье начала принимать очертания человеческой фигуры.
Превращаться в девушку. Стройную и ладную. Высокую, темноволосую.
Зеленоглазую.
Волнение, прокатившееся по телу и готовое вырваться наружу коротким вскриком, застряло в горле. Я сглотнула, зачем-то зажмурилась, чтобы в следующий миг распахнуть глаза.
Из зеркала на меня смотрела… я сама.
– Кого я вижу! – захлопало ресницами в притворном удивлении отражение и опустилось перед нами в кокетливом реверансе. – Неужели госпожа маркиза решила познакомиться со своим альтер эго?
– Э-э-э… доброго вечера, – зачем-то брякнула я.
Тень усмехнулась:
– Давно пора.
Помню, какой шок испытала, встретившись с заточённой в Альнее версией Морана. А увидев себя – растерялась. Впала в самый настоящий ступор. Стояла, позабыв, как дышать, не шевелясь. Просто смотрела на девушку, улыбающуюся мне из зазеркалья. Улыбка эта вышла немного насмешливой, немного ехидной, но не было ни в ней, ни в чуть прищуренных пронзительных зелёных глаз злости, какая тогда исходила от двойника Стража.
Одета Александрин номер два была, как и я: в пышное платье из бледно-розового фая, с манжет и выреза которого стекало белоснежное кружево, красиво его обрамляя. Если бы сущность, беря пример с меня, тоже не двигалась, я бы решила, что передо мной самое что ни на есть обычное зеркало, а девушка в отражении – это я сама.
– Думала, придёшь раньше. Разве тебе не интересно узнать правду?
Ещё и спрашивает! Да я полжизни готова отдать (не своей, конечно же, а вот Серен или Адриена – запросто), лишь бы наконец понять: кто и у кого забрал силу и кому эта самая сила принадлежала изначально!
Если мне, тогда получается, кузина не просто лишила меня магии. Она отняла у меня много большее! Любовь матери, уверенность и веру в саму себя, надежду на счастье.
Кто знает, как бы сложилась моя судьба, не признай жрецы Единой меня тогда пустышкой. Хотя, с другой стороны, ничего бы этого не было. И я бы, возможно, даже не повстречала Стража.
Так что жалеть о прошлом глупо. А вот узнать его тайны – необходимо.
Иначе не смогу успокоиться.
– Подойди. – Продолжая загадочно улыбаться, призрачная дева поманила меня игривым движением пальца.
– И чем же мне придётся с тобой расплачиваться за правду?
Знаю я этих вымогателей. Касьен рассказывал о том, как тень Серен всё время свободу у Морана клянчила. Видите ли, ей в зазеркалье было тоскливо и скучно. А раз теперь её сущность заменила моя, то…
Уф, совсем запуталась.
– Просто подойди, – сверкнула хитрыми глазищами красавица. Изумрудными, как у кошки, яркими, пронизанными золотом пламени.
– Не бойся, – мягко шепнул Моран. – Она не причинит тебе вреда. К тому же я рядом.
Поколебавшись с мгновение, шагнула ближе к напольному зеркалу. Девушка в нём протянула мне руку, прижалась ладонью к мерцающей глади. И я, следуя её примеру, прикоснулась к отражению. Наши ладони сомкнулись. Даже сквозь хрупкую зачарованную грань, что разделяла нас, я ощутила жар, сорвавшийся с кончиков её призрачных пальцев.
Вздрогнула от пробежавшего по телу обжигающей волной пламени и почувствовала, как погружаюсь в океан прошлого.
Тёмные воды которого сомкнулись надо мной…
…Богато обставленная комната. От позолоты, растекающейся по мебели красного дерева, цветочными узорами распускающейся на шёлке обоев, слепит глаза. Но я не замечаю всей этой роскоши, слишком для того мала. Сижу на высоком стуле и играю на клавесине. Вернее, бренчу, шлёпая по клавишам крошечными ладошками, сочетая несочетаемые звуки.
Тётушка морщится. Кажется, моими стараниями у графини ле Круа начинает болеть голова.
– Ксандра, перестань немедленно! – раздражённо вскрикивает она. – Скорее подойди сюда. Ты ведь привезла с собой ту куклу, которую я тебе дарила?
– С мадмуазель Лорели я не расстаюсь никогда. Даже Маржери нельзя с ней играть.
– Подойди сюда, – повторяет её сиятельство и манит меня, улыбаясь.
Я спрыгиваю со стула, бегу, топоча ногами по тёплому паркету, по которому прыгают солнечные зайчики. Спешу к любимой тётушке, доверчиво показываю ей куклу, что прежде, пока я играла на клавесине, смирно лежала у меня на коленях.
– Вот она.
Анабель ле Круа опускается передо мной на корточки, шурша парчой юбки, на которой цветут розы из драгоценных камней. Нос щекочет терпкий запах парфюма, меня так и подмывает чихнуть. Рыжие кудри, обрамляющие бледное от белил лицо графини, блестят в полуденных лучах яркого летнего солнца. Как и её зелёные-презелёные глаза.
– А давай поступим так. Ты мне её сейчас отдашь, на время, а пока поиграешься с другой куклой. – Тётушка поворачивает голову, я слежу за её взглядом и вижу невероятной красоты фарфоровую игрушку. Волосы у неё, как у графини, и такие же колдовские глаза. И платье сверкает и переливается от обилия рассыпанных по лифу и шёлковому подолу камней. Ну прямо как у мадам ле Круа.
– Какая красивая, – восторженно шепчу я, машинально разжимая пальцы, отпуская Лорели.
– Посиди пока здесь. Я скоро вернусь. Только не играй на клавесине! – Графиня поднимается с колен, и я жадно вдыхаю непротравленный духами воздух. Бегу к окну, на подоконнике которого, широко расставив ноги, сидит самая прекрасная в мире кукла. Восторженно взвизгиваю, тянусь своими ручками к фарфоровой красавице, каких прежде никогда не видела, и слышу за спиной мягкий, вкрадчивый голос тётушки: – Ксандра, ты ведь не против, что я заберу её на время?
– Неа.
– Согласна? – зачем-то уточняет мадам ле Круа.
– Ага, – рассеянно отвечаю я, с трепетом проводя пальчиками по складкам юбки сказочной принцессы.
– Поиграй пока.
И снова шуршание платья, за которым шлейфом тянется густой аромат духов. Слышу скрип отворяющейся двери. Оборачиваюсь на звук и вижу в проёме приоткрытых створок жутковатую, сгорбленную старуху, своими крючковатыми пальцами хватающую мою любимую куклу.
Зажмуриваюсь испуганно, а открыв глаза, понимаю, что в комнате я одна. Вокруг никого. Пустота.
И внутри меня тоже разрастаются холод и пустота. Тьма.
Я больше не чувствую в себе огня.
Домой мы отправились тем же путём, каким попали в древнее святилище Вальхейма: через зачарованное зеркало, что стояло в келье одного из его служителей – молчаливого седовласого господина, с которым Моран уже давно водил дружбу. Взаимовыгодную. Его светлости предоставлялся доступ к подземелью Альнеи, в то время как пожилой маг обогащался за счёт маркиза и наверняка радовался каждому его визиту.
Но что-то мне подсказывало, что сегодняшнее посещение древней обители стало последним. Стражу больше незачем было туда возвращаться. Некого искать.
– Ног под собой не чувствую. – Оказавшись в мужниной спальне, я с наслаждением скинула туфли, зарываясь ступнями в густой, приятно покалывающий кожу ворс ковра.
И, пока Моран зажигал свечи, белевшие в ажурных канделябрах, я освобождала свою копну от серебряных шпилек, кои сегодня утром в меня щедро понатыкала Мадлен. Ни с чем не сравнимое удовольствие: распустить волосы, ослабить корсаж.
Узнать правду.
Которую Анабель ле Круа надеялась унести с собой в могилу. И таки унесла. Наверняка покойная графиня и предположить не могла, что спустя столько лет обман не просто раскроется, сила вернётся к своей законной хозяйке.
