Текст книги "Ты моя катастрофа (СИ)"
Автор книги: Валерия Эд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Ты моя катастрофа
Глава 1. Эля
– Эй, жалкая. – послышалось откуда-то сбоку.
Нет, только не сегодня, не сейчас. Ещё немного и я перейду на бег, лишь бы спрятаться в толпе, не сталкиваться с ним, убежать. Но не успеваю. Он перехватывает мою руку и тащит за собой.
– Да отпусти же! У меня сейчас урок! – Кричу, тем самым снова показывая, какая я слабачка.
– Жалкая, у тебя это был последний урок. – Ян останавливается и заглядывает мне прямо в глаза. – Не ври мне больше, и все у нас будет хорошо, ладно?
Ничего хорошего у нас уже не будет никогда, но я все равно быстро киваю, соглашаясь. Он заталкивает меня в мужской туалет. Мы не одни, тут ещё четверо его одноклассников.
– Зачем я здесь?!
– Как же зачем, мы лично решили поздравить тебя с днем рождения, все же шестнадцать лет – возраст согласия, такое надо отметить.
Страх липким ужасом окутывает моё тело. Боже, нет! Этого ублюдка даже не смущает, что мы в школе, что в любой момент сюда могут войти. Он ничего не боится.
– Я буду кричать. – отчаянно пытаюсь достучаться до него.
– Мы на это и рассчитывали.
Ни капли сочувствия. Ян холодная глыба льда, он монстр, чудовище, но точно не человек.
Путь отступления он преграждает собой. Я не смогу убежать, пока он там. Значит, единственное, что мне остаётся – это сделать так, чтобы Ян потерял интерес к происходящему.
– Ну что ж. – Дрожащими руками снимаю с себя свитер и начинаю расстегивать пуговицы на блузке.
– Что ты делаешь? – спрашивает Ян.
– Хочу расслабиться. – пожимаю плечами, минус ещё одна пуговица. Блузка расстегнута, теперь они видят моё белье. Мне страшно, и сейчас дрожат не только руки, но я вся.
– Выметайся! – Ян переходит на крик, это пугает ещё больше, обычно он спокоен и сдержан, но не сейчас. – Вали отсюда, слышишь?!
Ян не любил, когда что-то шло не по его плану и выходило за рамки его контроля.
Ему не надо повторять дважды, я подхватываю свитер и вылетаю из туалета, на ходу поправляя блузку. Слезы уже душат меня, и я не успеваю вытирать их с лица. Не хочу, чтобы кто-то увидел меня такой.
Дома у меня получилось успокоиться, насколько это было возможно. Мама приготовила в духовке утку с апельсинами и творожным сыром, папа купил мою любимую прагу. Друзей усилиями Яна у меня не было, поэтому провела вечер в кругу семьи. Мне исполнилось шестнадцать.
Шестнадцать лет – возраст согласия.
Всплывают в голове слова Яна, и вилка в руке снова начинает дрожать. В этот же момент звенит звонок. Мама встаёт и идёт к двери, а через минуту возвращается на кухню с улыбкой до ушей.
– Милая, тебя.
Меня? Но на то, чтобы подумать или отказаться, времени мне никто не даёт, мама настойчиво подгоняет меня к двери. В коридоре стоит Ян, в руках у него огромный букет роз венозного цвета, больших, колючих. Он знает, что я не люблю розы, и дарит каждый день рождения.
– Янчик, проходи, проходи, не стой в коридоре.
Ян улыбается маме во все тридцать два зуба и та тает. Она даже не догадывается, что происходило несколько часов назад.
– Тётя Вера, можно нас оставить одних на минутку? Хочу лично поздравить именинницу.
Нет, мам, не оставляй меня, не уходи! Но она расплывается в ещё большей улыбке и выходит из коридора. С уходом мамы лицо Яна резко меняется. Вот он, снова холодный ублюдок.
– Забери свои розы и затолкай их себе в одно место. – говорю тихо, так, чтобы мама не услышала.
– Ты сегодня особенно невоспитанная. – отвечает он, впившись в меня питоньими глазами. – Возомнила, что можешь дать мне отпор?
– Мне казалось, что в туалете я наоборот была уступчива.
Эти слова действуют, злят его. Пусть. Это мой дом, делаю и говорю, что хочу, хотя бы здесь.
– Зачем ты пришёл?
– Поздравить тебя.
– Уже поздравил. В школе.
– Это был мой прощальный подарок.
Прощальный?
– Я уезжаю в Германию, по обмену.
Вот это новость.
– И зачем ты говоришь мне это?
– Меня не будет больше года.
– Тогда это и правда подарок, сегодня же напьюсь.
– Дерзишь.
– Радуюсь. Это действительно лучшее, что я могла услышать на свой день рождения.
Ещё несколько секунд он молча смотрит на меня, а затем произносит:
– Только не думай, что на этом для тебя все закончится. Я вернусь. – кладет букет на полку и выходит из квартиры.
Через два дня он уехал. И моё сердце пропустило удар. Я вышла с летних каникул, наступил девятый класс. Яна не было в школе, и все насмешки исчезли вместе с ним.
Из другой школы к нам в класс перешла Даша Горячева или просто Дашка. У неё были яркие пряди на чёлке и, как потом оказалось, очень взрывной характер. Эта безбашенная, добрая и улыбчивая девочка с первых дней дала понять, что я её друг, а за друзей рвут и сжигают на кострах.
А в середине года меня впервые позвали на свидание. Парень из моего класса, Алеша Чуприн. Мы сходили с ним в кино, а потом катались на коньках в вечернем парке. Ничего серьёзного с Лёшей у нас тогда не вышло, зато он стал мне хорошим другом. Весёлый и добродушный парень сразу понравился и Даше, поэтому мы часто стали зависать где-то втроём.
Я потом ходила на свидания ещё несколько раз, но ни на одном не испытала того, о чем писали на просторах фикбука – никаких бабочек или хотя бы просто маленьких мотыльков в животе не было. Поэтому завести отношения у меня так и не получилось.
Это был самый спокойный год в моей жизни. Но как бы я ни врала самой себе, не было ни дня, когда я не думала о Яне и о его обещании вернуться.
Глава 2. Эля
Впервые я увидела Яна на скейт-площадке у дома. Мне было почти двенадцать.
Я часто сидела неподалеку от площадки в тени старой яблони и с восхищением смотрела на ребят, выполнявших трюки, мечтала однажды попробовать так же. Но что-то меня останавливало. Может, это был страх? Не того, что я могу выглядеть глупо, а того, что это окажется совсем не моё, не про меня, что я вовсе не похожа на всех этих ребят. Это бы меня убило.
Я хорошо помню этот день, лучше, чем что-либо. Конец сентября, я вернулась со школы и прежде, чем подняться домой, скинула рюкзак на траву к другим рюкзакам (хотя бы это на каком-то особом внутреннем уровне делало меня частью скейт-парка), и села на свое любимое место.
Когда он впервые ступил на территорию скейт-парка, я больше не могла смотреть ни на кого другого. Высокий, стройный, именно что стройный, даже у бабушки не повернулся бы язык назвать его тощим, темноволосый. Он был одет легко, даже по нашим меркам, – в конце сентября редко встретишь кого-то в шортах. Значит, турист или приезжий, и значит, скоро уедет. Я видела этого парня впервые, но мне отчего-то уже тогда стало грустно, я уже не хотела, чтобы он уезжал.
Я зачарованно наблюдала за ним, надвинув кепку на лицо, чтобы не палиться так явно. И дело было не только в том, с какой легкостью он выполнял каждый трюк, а в том, с какой свободой он это делал. Ему было все равно, кто на него смотрит и чью очередь скатиться с пулы он занял. Тогда я еще не понимала, почему всех вокруг тянуло к нему.
И меня тоже. Но зато в тот день я поняла, что больше не могу отсиживаться в стороне. Во мне проснулась какая-то маниакальная идея – я хочу быть как он, я должна быть как он. Я заявила родителям, что не буду есть и спать, пока они не купят мне доску. На следующий же день мы с отцом пошли в спортивный магазин. Сначала купили наколенники, пластмассовый шлем и, наконец, подошли к отделу со скейтбордами. Это была любовь с первого взгляда – черный с красными колесиками и огоньками пламени на обратной стороне.
Всю ночь я не могла уснуть в ожидании утра. И в шесть, когда прозвенел мамин будильник на работу, я вскочила с кровати и, даже не подумав о завтраке, схватила доску и выбежала на лестничную площадку. И все же я боялась смешков и косых взглядов, поэтому, выйдя из подъезда, направилась в противоположную от парка сторону, обогнула дом и только тогда поставила скейт на дорогу.
В первый день я упала более двадцати раз, отбила себе копчик и, несмотря на наколенники, умудрилась поставить пару царапин на левой ноге. Неудивительно, что на ней. Левая отвечала за все порезы – здесь и от разбитой бутылки, и от эскалатора, и от палки, торчащей из земли. Правая же отвечала за переломы и вывихи. На следующее утро я снова встала по маминому будильнику и снова побежала с доской на улицу. Час я каталась, после быстро принимала душ, хватала собранный с вечера рюкзак и бежала в школу.
На третий день, немного осмелев, сняла неудобный шлем и наколенники и, оглянувшись по сторонам, спрятала их в траву. Именно стоя на доске я впервые заговорила с ним, а точнее – упав с нее и кубарем прокатившись по асфальту голыми коленями. В тот момент я думала не о том, что возможно у меня на всю жизнь останутся шрамы, а о том, как объяснить папе, почему защита все это время валялась под кустами у подъезда.
Он опустился передо мной на одно колено, налепил на рану пластырь (как в какой-то дораме, а я тогда уже посмотрела весь набор для начинающих: Цветочки после ягодок, Наследники, Потомки солнца…) и тихо сказал:
– Не ной.
С этим пластырем, не снимая, я ходила еще четыре дня, подклеивая его обычным ПВА и стараясь не мочить, когда ходила в душ. Мне даже было все равно, когда папа наругался за наколенники. Через четыре дня, когда пластырь не держал уже никакой клей, я положила его в спичечную коробочку и убрала в полку.
Он не уехал. Ни через день, ни через два. Спустя неделю он все так же был в скейт-парке. А потом выяснилось, что его зовут Ян, что он учится в седьмом классе и что теперь он будет жить за стенкой. Через несколько дней они пришли к нам на чай. Они – это родители Яна, тетя Галя и Роман Владиславович, и Мила, его младшая сестра, моя ровесница.
Наше знакомство с Милой в тот вечер стало началом чего-то большего, чем просто дружба. Мы были вместе всегда, каждую минуту свободного времени. Стали учиться в одном классе, сидеть за одной партой. До школы и со школы мы тоже всегда ходили нашим трио: Мила, Ян и я. А еще теперь на скейт-площадке я не чувствовала себя лишней. Ян учил меня кататься на доске, показывал трюки, а парни со двора даже начали со мной здороваться. Ну конечно, со мной ведь дружил Ян! А с Яном хотели дружить все остальные.
Он вообще довольно быстро обрёл популярность в нашей школе. Через два месяца он уже стал капитаном школьной команды по водному поло. А про двор и скейт-парк я вообще молчу – здесь его чуть ли не боготворили.
Мы вместе росли, вместе отмечали наши дни рождения, ездили в детские лагеря, гоняли на велосипедах на озеро. Мила и Ян стали для меня всем. Поэтому мне так больно сейчас вспоминать тот вечер. Вечер, когда я лишилась их обоих.
Эля. Три года назад
Мила сидит потухшая в моей комнате, так и не притронувшись к увесистому куску ее любимой Праги, оставшейся с папиного др. А это явный признак того, что подруга находится в состоянии полного отчаяния. Значит, время пускать в ход тяжелую артиллерию.
– Держи. – Достаю из кармана брошюру и протягиваю ей.
– Это что? – Мила берет брошюру и начинает крутить в руках. – Что за туса?
– Парни с гимназии устраивают, по случаю самого длинного дня в году.
– С гимназии? – тут же заинтересованно переспрашивает девушка. Улыбаюсь. В гимназии учится Макар. А Макар и есть та причина ее сегодняшнего уныния. Макару уже шестнадцать, с Милой они познакомились на одной из вписок Яна, и почему-то он ее зацепил. Только вот видимо у самого парня были другие интересы, вроде девчонок постарше из колледжа.
Пригласительные мне удалось выцепить вчера у тех же гимназистов, когда у Яна и Милы родители снова угнали на дачу. Услышав про то, что те опять, как и в прошлом году, решили снять коттедж на берегу реки, я сразу включилась в разговор.
Пригласительные мне давать не хотели, позорно указав на мой возраст, но потом махнули рукой – все равно они придут с Яном. Имя Яна вообще частенько выручало нас с Милой. Благодаря ему мы имели доступ ко многому из того, куда не пускали наших одноклассников.
Сама вечеринка на берегу намечалась только через пару недель, поэтому у нас было достаточно времени на то, чтобы тщательно все продумать. На последние накопленные в ТЦ беру легкий салатовый летний сарафан, к нему у меня уже дома лежат бежевые лодочки, купленные год назад на подаренные в Новый год бабушкой деньги. Мила останавливается на сиреневом платье со спущенными рукавами, красиво открывающими ее острые ключицы. А вечером с сумками заваливаемся к ней и, накрутив волосы широкими локонами и накрасившись, встаем перед зеркалом в гостиной, чтобы оценить полный образ.
– Неплохо, девчонки, неплохо. – на пороге появляется белобрысая голова Вадима, лучшего друга и сокомандника Яна. – Куда собрались?
– На "Побережье" – озвучиваю название предстоящей тусовки. Вадим понимающе кивает.
– Не место вам там, мелкие. – в комнату вслед за другом заходит Ян.
– Да брось. – отмахивается от него Мила и продолжает красить губы.
– Я серьезно. – говорит парень. – На "Побережье"даже не суйтесь.
– Ты перегибаешь. – обращаюсь к Яну.
– Он просто бесится, что сам все пропустит. – подает голос Мила.
– Ты не пойдешь? – удивленно спрашиваю у него, но Мила снова отвечает за него.
– Ему утром позвонила русичка и предложила поехать в лагерь для “одаренных” на несколько недель.
Вот это поворот. Это меняло многое. По крайней мере, это меняло мое отношение к безопасности этого мероприятия. Я настолько привыкла к тому, что, где бы мы ни оказались, Ян всегда был рядом, что не очень представляла, как это – быть где-то без него.
Глава 3. Эля
Лето – мое любимое время года, время, когда мне не надо ходить в школу и встречать в узких коридорах Яна, время, когда я могу на пол лета уехать в Астрахань к тете, кататься там на катере по дельте Волги, где находится долина лотосов, собирать кувшинки, кушать краснючие сочные арбузы, а затем почти на месяц уехать в лагерь на побережье черного моря. Этим летом мне не от кого было спасаться, но я все равно, успешно сдав последние экзамены, после выпускного отправилась в лагерь.
Это была особенная смена, хотя бы потому что она была последней для меня – после семнадцати не так много лагерей готовы принять тебя, да и времени из-за подготовки к поступлению в институт становится все меньше на такие поездки. В этом лагере я второй раз, но на этот раз в самом старшем отряде. Всегда удивляло, что нашими вожатыми были ребята, которым самим не так давно исполнилось восемнадцать-девятнадцать лет, а следят за лбами всего на два года младше них. В лагере мы дважды заполучили звезду лучшего отряда – в начале и в конце, позволив младшим наслаждаться этим званием в течение всей смены.
Я любила лагерное время еще и за то, что там меня воспринимали такой, какая я есть, не зная моего прошлого, не слыша всех тех слухов, которые ходили обо мне по школе, не опираясь на авторитет Яна, в конце концов.
А еще в этот раз у меня впервые закрутился какой-никакой лагерный роман. Борька, капитан нашего отряда, спортсмен, очень добрый и веселый парень, душа нашего небольшого мира из двадцати человек. Каждый вечер на дискотеке он приглашал меня на медленный танец, по-своему заботился обо мне и, когда на одном из испытаний, я подвернула ногу, подхватил меня на руки и отнес в медпункт. Когда мы стояли на парковке у автобусов, которые должны были развезти нас всех по разным городам, он поцеловал меня в щеку и обещал когда-нибудь приехать ко мне в Ростов.
Я вернулась домой приятно отдохнувшая, загоревшая и готовая к еще одному учебному году. Уже на следующий день договорилась встретиться с Дашей, которая сама всего несколько дней назад приехала из английского лагеря в Подмосковье. Мы отправились в торговый центр – до первого сентября оставалось два дня, надо докупить вещи и канцелярию.
– Ну и как оно? – спрашивает подруга.
– Оно – это что?
– Влюбиться!
– С чего ты взяла, что я влюбилась?
– У тебя все по роже твоей понятно.
– И что с того. – пожимаю плечами. – я здесь, а он в Саратове. Решили, что останемся просто друзьями.
– Ага, друзьями, у меня так мамка говорила, а потом херась и замуж за такого просто друга вышла.
– Даш, ну он живет в тысячи км отсюда, ну какой херась?
– Херась он на то и херась, что неожиданный.
Довольные и уставшие мы еле дотащили пакеты до моего дома.
– Эль, это что за красавчик? – неожиданно спрашивает Даша.
Поворачиваю голову и вижу его. Ручка пакета выскальзывает из в миг вспотевшей ладони, и сам пакет с шумом падает на тротуар. Моя смерть. Моя катастрофа. Ян Громов. Он повзрослел, милые кудряшки сменила короткая стрижка, черная свободная майка открывала широкие плечи. Казалось, он стал еще выше, или рядом с ним я просто снова чувствовала себя слишком маленькой и никчемной.
Он вернулся. Господи, сколько раз я прокручивала в голове этот момент, но, как оказалось, все равно не была готова. Холод его глаз снова бросил в дрожь все мое тело. «Ну привет, жалкая» – говорил его взгляд. Жалкая. И что, теперь все будет как прежде? От одной этой мысли подступила тошнота.
Да пошел ты, Ян Громов. С меня хватит.
– Никто. – отвечаю подруге, зная, что он слышит.
Это правда, он никто для меня, и я не позволю ему снова разрушить мой мир. Прохожу мимо, даже не посмотрев на него, зная, что тем самым объявляю войну самому дьяволу. Но я устала бояться. Устала позволять ему делать с собой все, что он хочет. Только вот я знала, что моя смелость – лишь временная маска. И он это знал.
Весь вечер я прислушивалась к каждому звуку. А если он опять позвонит в дверь и мама откроет ему, как это было всегда? Выдохнула лишь тогда, когда часы пробили полночь. Не придёт. Однако уснуть я смогла лишь только после нескольких таблеток успокоительного. А утром, как и прежде, он ждал меня у двери.
– Ну привет. – он был спокоен, так же спокойно улыбался, и его взгляд оставался таким же пустым и ледяным. Не понимаю, как я раньше могла видеть в нем что-то иное.
– Зачем это всё?
– Всё?
– Мне уже не двенадцать, я сама дойду до школы.
– Ты видимо забыла за этот год, что ты здесь ничего не решаешь. – Говорит он, и мне остается лишь сильнее сжать зубы, чтобы не сказать лишнего.
Спорить с ним бесполезно, он все равно сделает, как хочет. Раздраженно выдыхаю, спускаюсь по лестнице и, стараясь не обращать внимания на парня, иду своим обычным путем в школу. Его присутствие ощутимо настолько, что я на физическом уровне чувствую его взгляд – сначала загораются мои ноги, потом попа, спина, волосы, убранные в высокий хвост.
В школе с приходом Яна наступил полный апокалипсис. Все внимание было обращено лишь на него. Вернулся настоящий, мать его, король школы. С таким же успехом можно было разогнать всех по домам, потому что уроки – последнее, о чем все думали в этот день.
– Неужели вернулся, во дела. – говорит Лёша и смотрит на меня.
– Да кто он такой? – спрашивает Даша, которая так и не застала время правления Яна в стенах этой школы.
– Судя по их реакции, – кивает Лёша на толпу девчонок, столпившихся у дверей в коридор и выглядывающих Яна, – Царь и Бог.
Да, для всех он был именно Богом. И для меня когда-то. Только вот теперь ему бы больше подошло звание Люцифера, охраняющего мою камеру в аду, чтобы я не посмела сбежать.
После уроков я потянула Дашу к чёрному ходу, расположенному за спортивным залом.
– Эй, ты чего? – удивленно спрашивает подруга.
– Просто поверь, так будет лучше! – и, встретившись с ничего не понимающим взглядом, обещаю чуть позже все ей рассказать.
Мы благополучно покидаем территорию школы, оставшись незамеченными, и идем в парк. На улице тепло. Начало сентября – мое любимое время года, хоть этот месяц теперь ассоциируется у меня с Яном. Из поселка уезжают все отдыхающие, солнце светит так же ярко, но уже словно без какой-либо цели, узкие шорты сменяются пока еще легкими джинсами, не потому что стало прохладнее, а потому что так негласно принято.
Но любой хороший день может испортить всего лишь один человек, вставший на твоей дороге вечером. И таким человеком для мне был Ян. Это всегда был он. Я увидела его издалека, курящего на перилах подъезда. Первым моим желанием было – сбежать, но я лишь крепче сжала школьную сумку и продолжила идти. Два побега за один день – это слишком даже для меня. В конце концов, не сделает же он ничего прямо у дома на глазах у всех, хотя, если вспомнить мое шестнадцатилетие, ему было неважно, где начать меня доставать.
– Жалкая, сбегать было невежливо. – выдыхает дым мне в лицо Ян, когда я пытаюсь пройти мимо.
– Не тебе мне говорить о вежливости. Или в Германии тебя, наконец, научили хорошим манерам?
Я знала, что хожу сейчас по тонкому льду, жонглируя при этом раскаленными ножами, но я больше не собираюсь терпеть, не собираюсь плакать и переживать за каждое слово, которым он меня называет.
Я больше не жалкая
Он наклоняется и, оставляя ожоги на моей шее, произносит:
– Видишь ли, у меня уже вошло в привычку кого-то провожать. Хочешь, могу провожать не тебя, а, ммм, твоих друзей?
Угроза действует моментально.
– Не смей! Слышишь?! Даже не смотри в их сторону!
Он хочет ответить, но не успевает. Из подъехавшей машины выходит тётя Галя. Родители Яна, как и мои, никогда не замечали того, что происходило между нами. Вот и сейчас тетя Галя радостно обнимает нас, целует меня в щеки и увлекает за собой в подъезд.
