Текст книги "Убить Змея"
Автор книги: Валерий Вайнин
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)
Рыжий усмехнулся:
– Во житуха! Яхту куплю…
– Житуха у тебя будет суровая, – перебил Глеб. – Можешь не сомневаться.
– Иди ты? – вконец развеселился Рыжий. – Ну, давай пиши мои телефоны.
– Так запомню, – заверил Глеб. И в обмен на три телефона Стаса (домашний, мобильный и домашний барменши Кати) черкнул ему свой номер. – Со дня на день приступим.
– И начнется суровая жизнь? – подмигнул рыжий.
– Не ходи к гадалке, – грустно усмехнулся Глеб.
«Жигуленок» остановился возле блочно-панельной пятиэтажки. Открыв дверцу, Стас поставил ногу на мокрый асфальт.
– Значит, жду звонка.
Глеб тоже вышел из машины.
– Провожу тебя до квартиры.
– Я в порядке, – буркнул рыжий. – И там лифта нет.
– Ох напугал!
Они поднялись на третий этаж и позвонили в дверь квартиры. Открыла им барменша Катя, без макияжа, в домашнем халате. Она выглядела очень молоденькой и трогательно-беззащитной.
– Раненых героев заказывали? – выпалил Глеб. – Распишитесь в получении.
Увидев окровавленную физиономию Стаса, девушка испуганно вскрикнула:
– Господи, хоть живой?!
– Как огурчик, – улыбнулся рыжий. – Обещал приехать – приехал.
Катя поспешно втянула его в квартиру.
– Глеб, ты зайдешь?
Глеб мотнул головой.
– Мое дело сдать клиента из рук в руки. Чао! – И он побежал вниз по лестнице.
Закрыв дверь, Катя стянула со Стаса пальто и ботинки.
– Господи, что они с тобой сделали! – причитала она. – Хорошо, родители на даче ночуют! Их кондрашка бы хватила!
– Так они на даче? – обрадовался Стас. – Эх, гуляем!
– Уж молчал бы. Гуляет он. Глянь на себя в зеркало.
Девушка проворно наполнила водой ванну и, втиснув в нее могучее тело Стаса, принялась бережно отмывать его намыленной губкой.
– Уф, хорошо! – фыркал рыжий. – Просто фантастика!
– Не больно?
– Да нет, три сильней: я тащусь.
Вымыв ему лицо, Катя отступила на шаг и пристально в него всмотрелась. С губки, зажатой в ее руке, капала порозовевшая мыльная пена.
– Стас, что за свинство? – сердито проговорила девушка. – Это юмор у вас такой?
– Ты про что? – Стас блаженно жмурился. – Пройдись еще разок мочалкой, а!
– Если вы с Глебом решили меня разыграть, то, извини, таких шуток я не понимаю!
Стас удивленно приоткрыл один глаз.
– Ты про что? – повторил он механически. И, повинуясь безотчетному импульсу, вдруг поднялся и взглянул в висящее над раковиной зеркало.
На его умытой распаренной физиономии не было ни царапины. Лицо это вполне годилось для рекламы шампуня, витаминов или крема для бритья. А кровоточащий сломанный нос… он был совершенно цел, невредим и, вероятно, также не понимал подобных шуток. Стас торопливо ощупал свои ребра и грудь – они не то что не болели, а вроде бы вообще не получали ни одного удара в жизни.
Заметив его растерянность, Катя спросила уже более миролюбиво:
– И как, по-твоему, это называется?
Плюхаясь обратно в ванну, Стас пробормотал:
– Ведро водки поставлю тому, кто мне это объяснит.
Едва успев раздеться, Глеб набрал номер Даши. После десятого гудка он положил трубку и в досаде сварил себе полпачки пельменей. Расправившись с этим незатейливым кушаньем, он открыл дверцу шкафа и заглянул внутрь. Выход на зеленый луг был на месте: там светило солнце, пели птички, журчала река. Лазейка в другой мир была теперь стабильной, но сбежать туда не хотелось.
Глеб закрыл шкаф и вновь позвонил Даше. Трубку никто не поднимал. Полчаса прослонявшись по комнате, Глеб сдернул куртку с вешалки и собрался, бог весть зачем, ехать к Дашиному дому. Однако, страховки ради, решил еще разок набрать ее номер.
– Глеб, ты? – раздалось из трубки. Глеб медленно выдохнул воздух.
– Угадала, – сказал он сухо. – Но рейтинг твой от этого не повысился.
– Я была в театре.
– Приятно слышать.
– С Эдиком.
– Особенно радует.
– Я отрабатывала его розы.
– Бедняжка. Ты не переутомилась?
– Мне что, в воскресенье дома сидеть? – огрызнулась она. – Прекрати источать на меня желчь!
Глеб прокашлялся.
– Что-то на кого-то источать – не мой стиль, – парировал он холодно. – Но мы с тобой как бы договаривались, что без меня ты из дома как бы не выйдешь. Или я что-то путаю?
– Я была с охраной. Эдик захватил трех придурков…
– Дарья Николаевна, придурки – не охрана, пора бы это усвоить. А что касается воскресного сидения дома… Можешь поверить, я тоже не развлекался.
– Мне-то какое дело, развлекался ты или нет?! – вскричала Даша.
Глеб вздохнул:
– Согласен, мои проблемы.
– Я вовсе не это имела в виду, я…
– Что хоть смотрела, если не секрет?
– «Горе от ума» в постановке Олега Меньшикова. Послушай, Глеб…
– Слабый спектакль. Я тебя не поздравляю.
– Легко переживу!
– Вряд ли, если ты под охраной придурков. Пожалуйста, положи трубку.
– Сам клади!
– Эту привилегию я всегда уступаю дамам.
– Которым хватает терпения тебя слушать!
– Считаю до трех. Один, два…
– Дурак!
В трубке раздались гудки.
Глеб разделся и встал под ледяной душ. И стоял до посинения.
Глава восьмая
По расписанию понедельника у Глеба сегодня значилось три последних урока в девятых классах. На перемене завуч ему сообщила, что его хочет видеть директор.
– Зачем? – полюбопытствовал Глеб. Зинаида Павловна пожала худыми плечами.
– Меня не информировали. Иван Гаврилович просто велел вас разыскать и…
– …вручить повестку, – закончил реплику Глеб.
Завуч собралась нахмуриться, но улыбнулась, и улыбка украсила ее непривлекательное лицо.
– Глеб Михайлович, ваше остроумие когда-нибудь выйдет вам боком.
– Предчувствую это, – вздохнул Глеб. – Когда велено явиться?
– После уроков. Как только освободитесь.
А на следующей перемене, по пути в школьную столовую, его перехватила географичка.
– Когда придешь? – осведомилась она эротическим шепотом. На ней был оранжевый облегающий костюм, подчеркивающий пикантную полноту ее фигуры. – Питаешься кое-как и все чего-то суетишься, суетишься… А я соскучилась.
Глеб ответил ей таким же шепотом:
– Галь, ты еще малость поскучай, а я пока пойду и попитаюсь кое-как.
Галина Даниловна не обиделась. Она просто мастерски умела не обижаться.
– Слыхала я, директор тебя вызывает? – произнесла она будничным голосом.
– Где слыхала, в теленовостях?
– Хохми, хохми – дохохмишься. – Лицо географички выразило дружескую озабоченность. – Распустил язык при Зинаиде, болтун.
– Насчет дерьмовой презентации, что ли?
– Разумеется. Надо тебе было высказываться. Иди теперь оправдывайся, изворачивайся…
– Галь, так ведь я это нарочно.
– То есть?
– Хотел проверить, настучишь ты или нет.
– Кто, я?! – Галина Даниловна аж поперхнулась. От шеи до корней волос ее залила краска. – Кроме тебя, в учительской, между прочим, нас было двое. И между прочим, Зинаида…
– Галь, Зинаида не в курсе даже, зачем меня вызывают.
– Верь ей больше, она…
Но тут к ним подошел физкультурник и с двухметровой своей высоты, игнорируя географичку, обратился к Глебу:
– По компоту вмажем?
Глеб кивнул.
– Гулять так гулять.
– Позволить-то себе можем? – как бы усомнился физкультурник.
Глеб дотянулся до его плеча.
– Расслабься: я угощаю.
Географичка сочла за благо бесшумно удалиться.
А на шестом уроке, сразу после звонка, в кабинет французского вошла Даша. На ней было строгое темно-серое платье сантиметров на пять выше колен, сапожки на шпильке, и суровость ее лица соответствовала стандарту, установленному для чиновников министерства просвещения. Королевским жестом руки она усадила вставший для приветствия класс.
– Глеб Михайлович, я притулюсь где-нибудь… вон там, – указала она на свободный стол, – а после урока мы обсудим с вами некоторые вопросы методики.
– Как скажете, – невозмутимо отозвался Глеб.
Сев за стол, Даша обратила на него сияющий изумрудный взгляд.
– Всю ночь не спала, – сказала она по-английски.
– Поделом тебе, – по-английски ответил Глеб.
На эти лингвистические выкрутасы класс никак не отреагировал. Здесь не было бузотёров, подобных Лёне и Гуле. Это был дисциплинированный и нелюбопытный 9-й «В». Глеб даже не потрудился хоть как-то представить Дашу: сошло и так.
Урок проковылял, так сказать, без падений и взлетов, и после звонка класс мгновенно опустел – занятия закончились, и школьники рванули на свободу.
Придерживая дверь, Глеб обернулся к Даше.
– Итак?
Даша подошла к нему и посмотрела в глаза.
– Итак.
– Наверное, – предположил Глеб, – мне следует отвезти твой перевод к тебе в контору.
Даша не сводила с него глаз.
– Конечно. Это прямая твоя обязанность. Но я уже отвезла сама, извини… Деньги мне заплатили, но другой работы не дали. Говорят, нет заказов.
– Врут?
– Разумеется. Но почему?
Глеб нахмурился.
– Я разберусь. Но лишь в интересах следствия. А работа эта… ну ее к свиньям.
– Серьезно?
– Вполне. Я еще вчера хотел с тобой об этом поговорить, но… Слушай, прекрати на меня так смотреть!
– Как?
– Вот так.
– Как вот так?
– Сама знаешь. Сейчас я растаю.
– Тогда я соберу тебя в пузырек. И буду принимать по две капли на ночь.
Они смотрели друг другу в глаза.
– В общем, так… – Глеб прокашлялся. – Меня вызывает на ковер директор…
– Я порву ему пасть, – пообещала Даша.
– …думаю, минут на десять, – невозмутимо продолжал Глеб. – Ты ждешь меня здесь. Потом мы едем в Мытищи знакомиться с колдуньей из Ольгиного списка.
– Я сама ведьма, – сказала Даша, не сводя с него глаз. Глеб хмыкнул.
– Кто тебе это сказал?
– Многие говорят.
– Плюнь им в лицо. И сиди тихо.
Дверь кабинета подергали. Глеб отпустил дверную ручку, и в комнату заглянула географичка.
– Ну, что ты закопался? Иван Гаврилович неважно себя чувствует и просил поторопиться… – Тут она заметила Дашу. – О, инспектор министерства! Что-то вы к нам зачастили!
Даша вздохнула:
– Служба.
Глеб шагнул за дверь и обернулся:
– Дарья Николаевна, дождитесь меня, пожалуйста.
Даша деловито взглянула на свои часики:
– Ладно, Глеб Михайлович. Даю вам десять минут.
Когда шаги Глеба затихли в коридоре, географичка ядовито поинтересовалась:
– Вам так понравились его уроки? Или, наоборот, много замечаний?
Даша обезоруживающе улыбнулась.
– Сказать откровенно, по-французски я не понимаю ни слова.
– Зачем же тогда вы явились?
– Спросить, что он ел на завтрак.
Девчонки-секретаря в «предбаннике» не оказалось. Было похоже, она смоталась с концами. Постучав, Глеб приоткрыл дверь директорского кабинета и вошел. Кабинет был пуст. Чертыхнувшись, Глеб стал прохаживаться из угла в угол. Этак он маршировал минут двадцать пять.
Директор вошел, кашляя, сопя и хромая более обычного.
– А вот и я, вот и я… Давно ждете? Извините, дружок. Я чайку горячего напился и лекарство принял.
– Что с вами, Иван Гаврилович? – посочувствовал Глеб.
– Да шут его знает. Простыл, радикулит обострился… Бог с ним, не будем о болячках. Слыхал я, вы ругаете презентацию нашего издательства? Только не подумайте, будто я собираю сплетни…
– Иван Гаврилович, такое мне даже в голову не пришло.
Директор остро на него взглянул и тут же опустил глаза.
– Вот и правильно, Глеб Михайлович. Для меня очень важно знать ваше мнение. Пусть самое нелицеприятное.
Теперь Глеб посмотрел в глаза директору.
– Иван Гаврилович, вам известно, что Дмитрий Грачев – бандит до мозга костей?
Директор закашлялся, но взгляда не отвел.
– Да вы, Глеб Михайлович, никак удивить меня хотели?
– Признаться, хотел, – усмехнулся Глеб. – Зачем тогда вы держите этого пахана в авангарде? Нанять больше некого?
Ероша седые волосы, директор проковылял к окну.
– Глеб Михайлович, ведь и я могу полюбопытствовать: известно ли вам, что Виталий Лосев – бандит похлеще Грачева? Если неизвестно – ваша проницательность весьма однобока. А если известно, зачем вы подались к нему в охрану? Мы с вами, дорогой мой, в такое время живем и в такой стране, где у интеллигентного человека выбор…
– Нет, Иван Гаврилович, – перебил Глеб, – на это я не куплюсь. У вас благородные цели и огромные финансовые возможности. Вы просто не имеете права себя компрометировать. А у меня задачи более скромные – так сказать, на уровне шкурных интересов…
– Ах, Глеб Михайлович, – директор прохромал к своему креслу, – до чего мне приятно с вами беседовать! Мы с вами точно дипломаты двух враждующих стран: ходим вокруг да около и выискиваем слабые места.
Глеб пожал плечами:
– Иван Гаврилович, я вас не понимаю.
– Ну, полно, полно, дружок! Если б вы доверяли мне больше и поведали откровенно, в чем именно состоят эти ваши шкурные интересы…
В дверь постучали, затем в кабинет впорхнула Даша.
– Глеб Михайлович, прошло сорок минут… – Заметив сидящего директора, она обворожительно ему улыбнулась. – Прошу прощения, вы Иван Гаврилович?
Директор кивнул с улыбкой.
– Если мне не изменяет память.
Даша ткнула ногтем в стекло своих часиков.
– Извините за бесцеремонность, но у меня скоро заседание коллегии в министерстве. А мы с Глебом Михайловичем еще не обсудили методику его уроков и…
Директор рассмеялся, и смех его перешел в кашель.
– Прекратите, Дарья Николаевна… – проговорил он, запыхавшись, – ей-богу, уморите.
– Мы знакомы? – смутилась Даша.
– Как сказать… Племянницу Виталия Петровича забыть невозможно. Я дважды имел честь вас видеть, а вы едва ли меня заметили.
Даша с улыбкой вздохнула.
– Значит, попалась.
Директор перевел взгляд на Глеба.
– Эх, молодежь, молодежь… Что с вами делать – идите. Но, Глеб Михайлович, наш с вами разговор…
В дверь вновь постучали, и ворвалась сердитая географичка.
– Эта фифа якобы из министерства!.. – заметив Дашу, она осеклась и пробормотала: – Ах, она уже здесь!
Директор вперил в географичку колючий взгляд.
– Галина Даниловна, что за паника? Разве у нас налёт террористов?
– Кто его знает? – усмехнулся Глеб. – Галина Даниловна всегда начеку и спешит уведомить начальство. Как утверждал один великий стратег, кадры решают всё. До свидания, Иван Гаврилович.
– Приятно было познакомиться, – сказала Даша. Директор поднялся, хромая, обошел стол и поцеловал ей руку.
– Взаимно. Глеб Михайлович, надеюсь, наш разговор не закончен.
Глеб молча кивнул, и они с Дашей вышли. Географичка пролепетала:
– Иван Гаврилович, я просто подумала, что…
Директор хлестнул ее по щеке.
– Гусыня безмозглая!
Из глаз географички потекли слезы.
– За что, Иван Гаврилович?
Директор подошел к двери и запер ее на ключ. В походке его не осталось и следа хромоты, и морщины на лице разгладились.
– Вертись возле него, шалава, и не упускай из виду. – Голос Ивана Гавриловича как-то вдруг очистился от кашля и хрипоты. – Для этого и существует твоя задиристая задница.
– Ну да, задница! А у этой девчонки…
– Делай что велено! Девчонка эта долго не протянет! – Низенький и щуплый директор с легкостью швырнул пышнотелую Галину животом на стол и задрал ей сзади юбку. – Не тушуйся, заманивай его своими прелестями!
Географичка взвизгнула.
– Ой, не надо!
Одним резким движением директор сдернул с нее колготки и трусики.
– Раздвинь ляжки, персик! – приказал он и, приспустив на себе штаны, вонзил в ее телеса увесистый член. – Вот так, вот так, потренируемся…
– Ненавижу! – вскричала Галина Даниловна. – Подонок!
Однако она постанывала от удовольствия.
Из окна «жигуленка» Даша посмотрела на здание школы.
– Симпатичный дедуля.
– Чересчур, – задумчиво отозвался Глеб.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что сказал.
Пятый день весны тоже выдался пасмурный. Спасибо, хоть не было дождя, и Глеб гнал свой «жигуленок» настолько быстро, насколько позволяли дороги, потоки транспорта и служба ГАИ. Достав из дубленки пачку сигарет, Даша повертела ее в руке и выкинула в окошко.
– Странно, – проговорила она, – все нормальные люди бросают курить с трудом, а мне хоть бы хны.
– Поздравляю, – усмехнулся Глеб. – А город-то зачем засорять?
– Извините, сэр Майкл. Остановите: я подберу.
– Ладно уж. Но впредь остерегись.
– Нет, правда, я сама не терплю такого свинства. Давай подберем.
– На обратном пути. Запомни место.
Они рассмеялись. И Даша спросила:
– А ты чем вчера занимался?
– Глупостями.
– Какими? Давай подробности.
– Дашка, дай поразмышлять. Создай условия.
– Да пожалуйста! Думаешь, мне охота с тобой трепаться? У меня самой мыслей, как у дурака махорки.
До Мытищ они ухитрились доехать молча. Затем Глеб дважды выходил из машины и, назвав адрес колдуньи, просил у прохожих подсказки. Прохожие как-то многозначительно усмехались, но подсказывали охотно. И в конце концов после недолгого блуждания «жигуленок» Глеба остановился возле жиденького забора, за которым виднелся покосившийся домишко – обычное жилье колдуний.
– Посиди пока в машине, ладно? – попросил Дашу Глеб, выходя.
Даша тут же вышла следом.
– Ладно-ладно, я здесь постою, – пообещала она.
– Только без фокусов! – Глеб отворил просевшую калитку и зашагал по тропе, расчищенной в сугробе.
Дом казался нежилым, даже дымок над печной трубой не вился. Входа было два: один (застекленная верандочка), очевидно, летний, другой, тот, что подальше, использовался, похоже, в холодное время года. Вот к тому-то входу Глеб и направился. Дверь вполне соответствовала общему антуражу: обшарпанная и потрескавшаяся – ни ручки, ни звонка. Глеб попробовал заглянуть в окно, однако оно оказалось завешено изнутри темной тряпкой. Глеб собрался уж было в него постучать, но вдруг услыхал со стороны веранды испуганный Дашин возглас. Чертыхнувшись, Глеб бросился к летнему входу.
Он увидел Дашу, обалдело замеревшую внутри веранды. А из дома, через распахнутую дверь, на нее лилась визгливая ругань:
– Кыш отсюда, мерзавка! Нечего тут высматривать! Пошла прочь, лярва!
– Но послушайте, – пыталась оправдаться Даша, – я ведь хотела только…
– Нечего мне слушать! Катись, кому сказала!
– Но я хочу только задать вам…
– Я тебе задам, прошмандовка! Так задам, костей не соберешь!
Взбежав на крыльцо веранды, Глеб разглядел в полумраке дома безобразную старуху, одетую в засаленный халат, на ворот которого ниспадали длинные свалявшиеся патлы. При появлении Глеба эта злосчастная образина будто захлебнулась своей руганью и чуть отступила в глубь комнаты.
– Кого ты привела, мерзавка?! – прокаркала она. – Думаешь, я не справлюсь с вами обоими?!
От изумления брови Глеба взлетели вверх. Слегка отстранив обомлевшую Дашу, он шагнул к порогу, за которым агрессивно ощетинилась старуха.
– Графиня? – тихо проговорил он. – Наталья Дмитриевна?
Вздрогнув, старуха так и подалась ему навстречу.
– Боже мой… Глеб Михайлович… – Голос ее зазвучал вдруг нежно, как серебряный колокольчик. – Неужели это вы?
Воздух вокруг старухи внезапно загустел и заклубился, как дым, и вся она словно погрузилась в клубящийся белый омут. Комната вдруг вспыхнула ярким светом, засверкала огнями, и дым рассеялся, будто от дуновения ветерка. На месте безобразной старухи стояла взволнованная пожилая дама, седеющие волосы которой уложены были в старомодную прическу, а длинное дорогое платье, казалось, было сшито для дворянского бала.
Дама перешагнула порог, и они с Глебом троекратно расцеловались.
– Неплохая маскировка, мадам, – улыбнулся Глеб. – И ругаться вы наловчились, как… Не знаю, приятен ли вам подобный комплимент, графиня.
Графиня зарделась.
– Вы же сами, сударь, понуждали меня одолеть эту науку. Али запамятовали?
– Помню, – подтвердил Глеб, – и ничуть о том не сожалею.
Даша пошатнулась и оперлась о его руку.
– Дамы и господа, могу я тут на что-нибудь присесть?
Глеб обнял ее за плечи.
– Просил ведь: подожди в машине.
Пожилая дама виновато проговорила:
– Душечка, не знаю, сможете ли вы меня простить, но поверьте: недостойное мое поведение имеет свои причины. Если бы я знала, что вы пришли с Глебом Михайловичем… Извините меня и не принимайте всерьез брань выжившей из ума старухи. В утешение вам должна заметить: за свои сто двенадцать лет я не встречала женщины, красота которой могла бы равняться с вашей.
Дашины щеки заалели, как маков цвет.
– Благодарю вас, графиня, вы слишком ко мне снисходительны. И вам не пристало оправдываться. Я и без того уверена, что ни характер ваш, ни воспитание не позволили бы вам обидеть кого-либо понапрасну.
Глеб с усмешкой на нее покосился.
– Каков стиль, блин!
– Не встревай в базар, – в тон ему ответила Даша. – Я с детства тонкий стилист. Не усёк разве?
Графиня рассмеялась.
– Вижу, сударыня, мне придется брать у вас уроки.
– Да это я так… – вздохнула Даша, – от девичьей застенчивости.
Графиня лукаво посмотрела на Глеба.
– Где вы отыскали это чудо?
– Места надо знать. – Глеб взглянул на свои часы. – Однако, Наталья Дмитриевна, у нас к вам два вопроса. За этим, собственно, мы и приехали.
Графиня всплеснула руками:
– Что же мы стоим! Глеб Михайлович и…
– Даша, – подсказал Глеб.
– Дашенька. Вам так идет ваше имя. Заходите, прошу вас.
Они вошли, разделись и очутились в голубой гостиной, тесноватой для дворянского гнезда, но весьма просторной для этого домишки. В углу гостиной помещался белый рояль, на котором в бронзовом канделябре горели свечи. Графиня пробормотала нечто невнятное, взмахнула руками – и на столе появилась кружевная скатерть.
– Сейчас, мои хорошие… минутку… – Обойдя вокруг стола, графиня произвела руками несколько пассов, и на скатерти прямо из воздуха возникли всевозможные варенья да печенья вместе с посудой и кипящим самоваром. А из соседней комнатушки своим ходом приковыляли три стула с резными спинками и чинно встали у стола. – Прошу, гости дорогие! – пригласила графиня.
И откуда-то из пустоты на свободное место стола шваркнулось блюдо с гусем, обложенным печеными яблоками.
– Спасибо, с удовольствием, – сказал Глеб. – Мы голодны как волки.
Графиня взглянула на него в изумлении.
– Глеб Михайлович, гуся я не готовила.
– Да? – удивился Глеб – Значит, он сам сюда залетел.
Графиня погрозила ему пальцем.
Глядя на всё это, Даша тихо объявила:
– Кажется, я в обморок грохнусь.
– Лучше после обеда, – попросил Глеб.
– После обеда охота пропадет, – возразила Даша. Чуть подумав, Глеб кивнул.
– Ладно, падай. Только по-быстрому.
Даша вздохнула и села за стол. Графиня была в восторге.
– Глеб Михайлович, Дашенька, ваш приход для меня – просто Божья милость.
– А уход наш станет избавлением, – съехидничал Глеб, уписывая гуся. И не дав графине возразить, тут же задал вопрос: – Не довелось ли вам, Наталья Дмитриевна, месяц-два назад побывать в нехорошей компании?
Графиня быстро подняла на него взгляд.
– Вы не устаете меня поражать, Глеб Михайлович. Ну откуда вам это известно?
Отодвинув от себя тарелку, Глеб обтер салфеткой губы.
– Чисто случайно. В мои руки попал весьма странный список имен, среди которых фигурировали вы, графиня, под именем Наталья Салтыкова с пометой «колдунья». И рядом был указан ваш мытищинский адрес. Признаться, до последней минуты я сомневался, что встречу здесь именно вас.
– Понимаю, – вздохнула графиня. – Глеб Михайлович, скажу как на духу: все это из-за проклятого моего любопытства. Следуя вашему совету, я перестала афишировать свои… более чем скромные способности. Восемь лет назад я переехала сюда…
– Прямо из Риги? – уточнил Глеб. Даша слушала, широко раскрыв глаза.
– Нет, – ответила графиня, – уже из Ростова. О, это изумительная история! Но как-нибудь в другой раз… Ну вот, стало быть, поселилась я здесь, приняла сей непривлекательный облик и, когда малость пообвыклась, начала лечить людей. Да, Глеб Михайлович, тут я вас не послушалась! Не сетуйте на старуху! Люди порой так несчастны…
– Картина вырисовывается, – с горечью перебил Глеб. – Вы многим помогли, многих вылечили, и вскоре о вас поползли слухи, которые в итоге достигли ушей тех, кого я просил вас остерегаться.
– Но, друг мой, меня все знали как безумную старую мегеру, которая излечивает многие болячки из корыстных побуждений.
– Подобный образ, графиня, привлекает к себе чёрта.
– Но я работала только среди местных.
– И кто-то из этих местных, преисполненный благодарности, взял на себя труд заняться вашей рекламой. И вот к вам явились очень милые люди и пригласили принять участие… В чем, Наталья Дмитриевна? В заседании? В круглом столе?
Графиня опустила глаза.
– В симпозиуме парапсихологов. Там был один шаман… то ли из Якутии, то ли с Чукотки, демонстрировавший трюки на уровне индийского факира из Одессы. Я, конечно, догадалась, что он не более чем бутафория. Публика там собралась разношерстная, но атмосфера была насыщена какой-то зоологической злобой. И устроителей этого, с позволения сказать, симпозиума интересовало, на что способна именно я.
– Вы запомнили хоть кого-то из устроителей? – с надеждой спросил Глеб.
– Ну… обхаживали меня двое научных сотрудников – Ира и Ян. Весьма недалекие молодые люди с неприметной внешностью, которую так ценят в любой разведке. Представляете, Дашенька, чтобы выпытать мои секреты, они ухаживали за старой чокнутой уродиной, как… – подыскивая слово, Наталья Дмитриевна щелкнула пальцами, – прямо как…
– …за графиней, – подсказала Даша.
– Именно! – рассмеялась графиня. – Их любезности могли бы растопить камень. Но я оттуда свалила.
– Ах! – улыбнулась Даша.
– При чем здесь «ах»? – улыбнулась графиня. – В моем возрасте, деточка, пора бы чувствовать, когда вступаешь в какашку.
– Поэтому, значит, вы на меня так напустились?
– Ну разумеется! Теперь мне в каждом углу поросенок с хреном мерещится.
Дамы, похоже, развеселились. Глеб, однако, всё более мрачнел.
– Спасибо, за хлеб-соль, – сказал он, поднимаясь. – Нам пора.
Глаза графини потухли.
– Так скоро? – проговорила она с печальной покорностью.
– Можно я вас навещу? – спросила, вставая, Даша.
– Правда? – оживилась графиня. – Это было бы чудесно!
Глеб помог Даше надеть дубленку.
– Быть может, Наталья Дмитриевна, мы увидимся гораздо скорее, чем вы думаете. У вас нет телефона?
– Зачем он мне?
Глеб достал из куртки блокнот, черкнул в нем авторучкой и протянул графине вырванный листок.
– Здесь мой и Дашин телефоны. Когда вас вновь станут приглашать на симпозиум, тут же позвоните. Соглашайтесь, но без меня не делайте ни шагу.
Графиня прижала листок к груди.
– Вы полагаете, что они…
– Убежден. Они вот-вот объявятся.
Графиня проводила Дашу с Глебом до крыльца.
– Глеб Михайлович, – проговорила она встревоженно, – эти люди… так ли они опасны?
– Опасней просто не бывает. Вам повезло, Наталья Дмитриевна, что они считают себя неуязвимыми и потому не очень торопятся. Обещайте мне позвонить.
– Ну разумеется, друг мой. Бог знает, что у вас на уме. Вы всегда были для меня загадкой, Глеб Михайлович. Но положа руку на сердце… никому в жизни я не доверяла так, как доверяю вам. – Она перекрестила его лоб. – До свидания, Дашенька.
Даша поцеловала ее в щеку, сбежала с крыльца и зашагала к машине. Глеб пошел вслед за ней по расчищенной тропе.
Графиня стояла на крыльце, пока «жигуленок» не уехал. Тогда она вздохнула, зябко повела плечами и через веранду прошла в дом. И в тот же миг гостиная с белым роялем превратилась в убогую комнатенку, свечи погасли, а благородная госпожа вновь приняла облик безобразной старухи в засаленном халате. Однако взгляд у старухи был добрым и мечтательным.
Сквозь сырой и холодный мартовский сумрак Глеб гнал машину к Москве. С ним рядом, отвернувшись к окну, всхлипывала Даша.
– Она же там одна… совершенно одна…
– Дашка, замолчи! – прикрикнул Глеб. По щекам его катились слезы.
Даша резко обернулась.
– Вот сейчас я тебя обниму, прижмусь к тебе, и мы врежемся!
Глеб пожал плечами.
– Ну, не знаю… в принципе можешь попробовать.
– Думаешь испугаюсь?! – Даша обняла его за шею и прижалась щекой к его щеке. – Теперь хоть трава не расти!
– Трудно с тобой спорить… – Глеб бросил руль и поцеловал ее в губы.
Даша вскрикнула и в страхе взглянула в окно. «Жигуленок» как ни в чем не бывало катил по скользкой трассе и, пока руки Глеба обнимали Дашу, совершенно самостоятельно выполнил левый поворот. Даша облегченно перевела дух.
– Что же я за трусиха, – пробормотала она, впиваясь губами в губы Глеба. И задохнувшись, произнесла: – Наконец-то!.. Зачем ты вообще держишь руль?
Глеб потерся носом о ее нос.
– Чтоб не привлекать внимания. Отодвинься, кстати, от водителя: впереди пост ГАИ.
Руки Глеба вновь легли на руль. Даша чинно отодвинулась, помолчала и спросила:
– Вообще она кто?
– Ну, если тебе нужны формулировки… она фея, – с грустью проговорил Глеб.
– В смысле?.. Не хочешь ли ты сказать, что феи существуют в реальности?
– Насчет реальности не гарантирую. За свои двести тридцать два года я встретил пока лишь ее одну.
Даша посмотрела на него долгим внимательным взглядом.
– Про твои двести тридцать два года я слышу уже не впервые. Но я б тебе и тридцати не дала.
– Так и есть, – кивнул Глеб, косясь на притаившихся у поворота гаишников. – Физиологически мы с тобой примерно одного возраста. Но живу я очень давно. Впрочем, по нашим меркам я мальчишка.
– Вот и ладушки! – Даша положила голову ему на плечо. – Не знаю, по каким это вашим меркам, и не спрашиваю. Я ничего уже не спрашиваю.
– Скоро все узнаешь.
– Хочется верить. А пока можно я немного посплю? Когда ты вчера швырнул трубку, у меня была жуткая ночка…
– Я не швырял, ты первая положила.
– Я не клала, ты меня заставил. И вот от всего этого обилия впечатлений… – Даша зевнула, – бедная моя голова уже идет кругом.
Глеб поцеловал ее в макушку.
– Спи, родная. Все эти впечатления и вправду нужно переспать.
Пригревшись на его плече, Даша действительно заснула и не заметила, как они въехали в Москву. Волосы Даши рассыпались по руке Глеба, и он старался не шевелиться, чтобы их не стряхнуть. Но стоило «жигуленку» притормозить возле дома, Даша открыла глаза.
– Уже приехали? – удивилась она. – Классно я вздремнула.
Только лишь они поднялись в квартиру, Глеб сразу же стал прощаться.
– Завтра приду. Никуда не выходи.
Даша встала к нему лицом, подбоченясь.
– Между прочим, сегодня понедельник.
– Знаю.
– Что ты знаешь?
– Что неделю назад я пришел к тебе наниматься телохранителем.
– Не пришел, а заявился! Весь из себя в темных очках: «Какие, блин, у вас проблемы?» Дешевка жалкая!
– Ну, не совсем так…
– Именно так! Самоуверенный, вздорный и жутко ехидный мальчишка!
Глеб грустно улыбнулся.
– Мальчику меж тем далеко за двести.
Даша приблизила к нему лицо.
– Почему же ты так долго ко мне шел?
– Я думал, тебя не бывает.
– Меня и не было до прошлого понедельника.
– Ты будешь смеяться, – Глеб потерся носом о ее нос, – но до прошлого понедельника не было и меня.
Дашины глаза наполнились слезами.
– Уходи! Убирайся немедленно или… я тебя съем!
Глеб коснулся губами ее губ.
– Нехорошо наедаться на ночь, – сказал он и вышел, мягко прикрыв дверь.
Даша постояла в прихожей, сняла с себя дубленку, затем вошла в комнату и достала с книжной полки потрепанный томик, взятый на днях в библиотеке. Отыскав по оглавлению стихи Ли Бо, она открыла нужную страницу и принялась читать вслух: