Текст книги "S-T-I-K-S. Змей"

Автор книги: Валерий Старский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава вторая Шизофрения, или еще какая Хрень

Впервые, с той трагичной для него ночи в Персидском заливе он чувствовал себя как-то уравновешенно, спокойно. Девять дней он уже здесь и ему нравится. Вчера, наконец, ушли Атомщики и спецы по установке регенерации воздуха. Долго по очереди жали руку, желая удачного эксперимента и личного здоровья, мило и как-то виновато улыбаясь. Оружейнику они нравились, эти научники в белом, эти люди из какого-то другого мира. Приятно было с ними общаться: тактичные, обходительные даже застенчивые в чем-то, и в тоже время, темпераментно увлеченные своим делом, хорошие, непостижимо умные люди.

“Все, один. Целый год одиночества. Мечта сбылась”, – кто бы знал, как он устал от людей.

Следующим утром он проснулся рано, давненько он так не высыпался, прошедшей ночью он не срывался в пропасть, его ни пытали, ни казнили, ни умерщвляли различными предметами, кошмары-вороги почему-то покинули свой пост.

– Я люблю тебя Бункер! – громко крикнул Оружейник, не боясь, что кому-то помешает. – Красота! – потянулся, сполз на пол, извернувшись, натянул высокие овчинные чуни, закрепив их к голени скотчем, следом широкие кожаные наколенники и налокотники, сделанные им самим из сыромятины, более похожие на средневековые поножи и наручи. Ну, вроде как удобно, проделав несколько упражнений в таком снаряженном состоянии, ужом двинул в туалет, а следом в душ, там конечно пришлось разоблачиться. Вернувшись в спальню, тестер прорывных технологий, надел один из парусиновых комбезов, добротно изготовленных для него пошивочный цехом полковника, а поверх всю свою амуницию, которую в шутку называл латы полоза, тщательно закрепив ее скотчем, дабы ничего не выбилось при движении по-пластунски. Добрался до платформы, привычно, доступными физическими упражнениями притязал себя примерно с час, следом уже привычно туалет и душ. По быстрому добрался до столовой, глотнул поливитамины, сделал себе кофе, разбавил баночным молоком, открыл ветчины, добавил к этому пару галет. Умял в свое удовольствие. Рядом Тигра с удовольствием наминала ветчину.

Он лежал на платформе, было удобно и тепло, пахло свежеструганой лиственницей и оружейным маслом. Он уже перетащил сюда, как говорится, поближе к сердцу, и снайперскую винтовку «Корд» и одноименный пулемет и даже пару Стечкины, периодически перебирая их до последнего винтика и обратно любовно нанося смазку, по ходу замечая изъяны массового производства, обдумывая пути исправления и улучшения изделия. Это нехитрое занятие, казалось бы, монотонное занятие, всегда помогало ему, даже в очень сложных ситуациях достичь какой-то внутренней гармонии – будто молитва. Повод понервничать сейчас был. Ожидание, когда же начнется это действо, из-за которого он здесь как речной рак, проверяющий качество воды, расшатывало. О том, что проект может сорваться, думать даже не хотелось. Для него теперешнего, почему-то уверовавшего, что у него в этой подземной субмарине все получится, и он еще раз будет полезным Родине и сам как-то по кубикам соберётся.

Что он знал о запуске, по правде сказать, немного – собственно ничего. Должен прозвучать тревожный сигнал, и загореться вон тот на своде красный плафон, следом продувка, предупредили, будет шумно, затем герметизация, включение всех систем, все. Да, еще красный плафон должен стать зеленым, явный признак штатно работающих систем – автоматика. Оружейник засмеялся над собой, сотрясаясь, уткнувшись лбом в брус. Что может знать речной рак о водоканале и его работе, будучи хорошим, наглядным биодатчиком пригодности подаваемой городу воды.

Вспыхнул красный плафон, заголосила сирена. Все его естество привычно отреагировало, адреналин, будто вскипел в крови, он на одних руках подскочил, сработали вбитые годами боевые рефлексы. Подсознание, почему-то до сих пор, не хотело признавать, что ног, можно сказать нет, и он кулем повалился на платформу.

– Полоз не может прыгать и бегать он должен ползать, – сквозь плотно сжатые челюсти прошипел Оружейник.

Зашумело, будо лес под сильным ветром.

– Продувка мать его! Держись Тигра!

Он вынужден был вжаться, прихватив одной рукой крупнокалиберную винтовку, стоящую на сошке, второй, клетку с Юнгой, ее потащило по платформе, не говоря уже о мелочевке: патронах, магазинах, цинках, которых просто, как сухие листья снесло к бордюру.

– Вот дают. Бляха! У них там точно что-то пошло не так. Нагнетаемый воздух, был какой угодно, но только не для дыхания, он был какой-то плотный, словно насыщенный прогорклым маслом вперемешку с серной кислотой. Оружейник даже закашлялся от сильного кислого привкуса во руту.

– Эй! Эй! Подопытные человек и крыса, Мать вашу, заявляют протест! – он кричал, ругался все тщетно. Хотя сомнений не было, здесь должны быть и камеры и микрофоны и они должны были его слышать, ну или видеть. До экстренных телефонов он дополз быстро, они не работали, облом со связью его почему-то не удивил. И тут он увидел это. Было, от чего перестать орать и пытаться привлечь к себе внимание, чего уж там, когда от двери с “жизнеутверждающим” знаком «Радиация», буквально ползло какое-то золотое свечение со вспыхивающими, кратковременными то тут, то там искорками. Из уст вырвалось только вот это:

– Мдя, Пиз...ц однако.

Спокойно дождаться этого искрящегося и будто живого смога, выучка не позволила. Миха схватил клетку с Тигрой и перевалился через бордюр платформы. Удар о бетонные шпалы пришелся на ноги, он ничего не почувствовал и шустро пополз к самому удаленному месту от реактора. Юнга не смотря на юный возраст, стойко перенесла встряску и кувырки. Вцепившись намертво в прутки клетки, в стиле дам, впервые пришедших покорять крутые Американские горки, ну там, ошалелые глаза и вздыбленные волосы, в нашем случае – конечно шерсть.

– Матрос не ссать, – орал Оружейник. – Мы еще покочевряжимся, морскую пехоту просто так не возьмешь, едрена вошь.

Ползти и держать в одной руке клетку, оказалось то еще занятие, обхохочешься. Подобное мазохистское бегство тоже когда-нибудь приходит к завершению. Вот и все, конец пути. Тут тебе и тупик, и самый крайний стенд для стрельбы. Проверил. Штаны на месте, тапочки тоже остались с хозяином, клетка с юнгой присутствует. Надо же, оказалось, экстренная эвакуация прошла штатно, и без потерь. Ну вот и оно, его место, рядом с мишенями, что ж символично.

Необъяснимая золотистая хрень остановилась примерно на ста восьмидесяти метрах. Похоже, чуток поживем еще. Беспокоила голова, гудела как пивной котел в самый ответственный момент. “Плевать, потерпим”. Пришлось ломать мишени, благо они деревянные, и сооружать что-то наподобие гнезда-лежанки. Прошел час, два и еще и еще, он все ждал. Тишина, только юнга иногда нервно попискивает. Воздух видимо не нравится, или голова как у меня «бо-бо», уже и не голова вовсе, а барабан в руках отморозка, вообразившим себя Яном Пейсом из «Deep Purple».

– Люди, где вы? Умереть от мигрени, да меня в чистилище не пустят. Скажут: – “Пшел отсюда, халявщик”. А в ответ все та же тишина. Никто не бежал, не спасал, не укутывал в одеяло. Где спецы, где яйцеголовые, где на худой конец пожарные. Гнетущее затишье удручало. Одно хорошо, воздух вроде, как бы очистился, больше не смердело разбитыми аккумуляторами.

Оружейник подвинул к себе клетку с Тигрой:

– Знаешь что, Юнга, в виду нештатной ситуации на борту, держать и дальше тебя под арестом считаю постыдным. Если уж и придется нам погибать, всяко свободным это сподручней делать.

Оружейник открыл клетку. Тигра медленно выбралась, явно ей это понравилось, и тут же отправилась обследовать, что тут да как.

“Эй, куда?” – про себя обратившись к Тигре, Оружейник сожалел, что убежит и возможно навсегда. И тут его накрыло или наехало непонятно что: безудержная радость от движения, от простора, удовлетворение, перед глазами полный хаос, зрение и обоняние в одном. Импульсам скакали черно-белые, очень контрастные картинки с какими-то неоновыми, цветастыми выделениями не мыслимых запахов, несущих ему ворох чуждой информации. Головокружение, его замутило и выбросило в реальность. Придя в себя, Оружейник тряхнул головой и шумно выдохнул:

– Я видел ее глазами, я чувствовал, я видел запахи, как она. Пи...ц! Да я волшебник тудыт-тую! Удивительно.

Слишком много всего необъяснимого за неполный день. И Что-то подсказывало, что это еще не все.

– Не, умирать не хочу. Да ни за что, с такими-то талантами. Теперь мы с Тигрой хоть в цирк, хоть в медвежатники, или еще куда, везде эксклюзивны.

Пошарил по карманам, где-то была пара-тройка галет, очень уж нужно, заодно и ревизия. И правда, нашлось пяток галет, запаянных в целлофан, складной швейцарский нож, скотч, магниевое огниво – памятная вещь, вкупе с не убиваемой привычкой таскать всюду, и конечно еще одна, уже давно часть Оружейника, его кровный брат – нож голубой стали в ножнах, привыкший к его левому предплечью, носящий имя «Аристократ». Все.

– Не густо, что ж пробуем, – он представил Тигру, посмотрел на галеты, откусил и постарался все это передать. Опять накрыло и тут же отпустило. Через несколько секунд Тигра прыгнула ему на грудь, он протянул галету. И без контакта было понятно зверь голодный, пока уминали по-братски сильно урезанную пайку, Оружейник попытался подвести итог:

– И так, что мы имеем? А имеем мы, сильную головную боль, результат, скорей всего – отравления, вызванного интоксикацией органов дыхания. Гипоксии явно нет, головокружения, рвотных позывов тоже, аппетит присутствует, сознание не терял, пульс, давление норма. С момента казуса часов пять точно прошло, значит не все так плохо и отек легких мне уж точно не грозит.

Сняв одежду, он осмотрел себя. Несколько детских ссадин, пару уже более серьезных царапин на ладонях, результат спурта по-пластунски, да еще огромный синяк на бедре, если это можно еще так называть. Остальное в норме, по-настоящему беспокоит лишь головная боль! Нужно конечно медикаменты, но как к ним пробраться. Остается лишь перевести дух и хорошенько поразмыслить о случившемся, пока Юнга его долю доминает.

Итак, произошло что-то явно выходящее, даже за рамки чрезвычайного. Доводы, для подобного вывода, слишком весомы. И их, пожалуй, с избытком:

Воздух с поверхности.

Отсутствие связи.

Необъяснимое физическое явление в пределах Реактора.

Полное бездействие ответственных служб и лиц. Что ж попробуем разобрать по отдельности.

Воздух.

Версии: диверсия на воздухозаборнике – нет, не состоятельно, подопытный жив, что угодно только не диверсия; авария на химическом предприятии – это бы да, но в этом, до приторности ухоженном городке, подобного производства не имеется, даже в проектах. Кто ж будет загрязнять самый экологически чистый город на Северо-западе. А если кто-нибудь из состоятельных, что и замутит, Атомщики костьми лягут, но напрочь изничтожат подобное, причем, вместе с зачинщиками, эти парни еще те выдумщики. Нет, это тоже отметаем. А если смещение пластов, типа землетрясения нарушивших воздуховоды с проникновением пластовых газов – нет, это тоже бред. Кажется и с воздухом "разобрались", все понятно, что ни хрена не понятно.

Связь.

Связи нет, и объяснений этому тоже нет. Без сомнений эта составляющая проектировалась и осуществлялась военными спецами. Зная не понаслышке об этой сфере и людях, которые в ней работают, плюс современные технологи, случившееся ни в какие ворота не лезет. Необъяснимо. Получается со связью тоже "разобрались". Все веселее, блин.

Реактор.

И вовсе запредельная хрень. Явно какое-то не встречаемое ранее физическое явление. Что можно сказать. У двери в реактор золотистый смог более насыщен, далее по мере удаления блекнет что ли. Смотрится очень необычно, и отсюда понятно устрашающе, а вот моя хваленая интуиция как-то сомлела, глядя на переливчатую красоту, опасности не чувствует, ощущения какие-то младенческо-утробные, первозданно теплые, даже можно сказать добрые. Оружейник тряхнул головой, ну бред же, морок.

Очередные "разобрались". Удручает.

И, наконец, бездействие.

Полдня прошло, если не больше, а с большой земли молчание, и это сильней всего напрягает. На таком объекте помимо видео, аудио комплексов отслеживания должна быть туева куча датчиков, которые все это время должны где-то мигать, пищать, показывать что-то запредельное. И где реакция, тихо и успокоено, как на погосте. Нет, на поверхности что-то не так, очень не так. Да и полковник должен был, в крайнем случае пробиться, этот человек за своих и ядерную войну в состоянии развязать. -Где ты Батя? – похоже и с последним "разобрались" что-то как-то не радостно. Нужно по любому выбираться на поверхность, альтернативы нет.

– Задрала, сука! – Выругался Михаил, обхватив голову руками. Головная боль, похоже, еще усилилась. Здесь я долго не протяну. Покемарить бы, часок другой, да как с такой головоломкой заснешь. Все что нужно, там, и Оружейник, вздохнув, посмотрел на хорошо освещенную платформу.

Платформа была в порядке, выглядела все так же ярко, но не она приковала его внимание. За границей золотого смога, будто подсвеченная искрами от бенгальского огня, сидела, спокойно намываясь Тигра. Вот же палубная шустра. Увидев, что на нее обратили внимание, плутовка подпрыгнула, пискнула и припустила к платформе. Остановилась, посмотрела на Оружейника, пару раз лизнула шкурку и опять припустила к платформе. Мол: – “что сидишь, ждешь, увалень”. Активация связи с удаляющейся Тригрой на этот раз прошла очень уж просто, и даже как-то обыденно и мгновенно что ли, и главной без того навала чуждой его виду информации.

Оружейник хорошо видел глазами Тигры: мелькающие шпалы, блестящую ленту рельсы, на ней свои отпечатки, и следы других людей, и он почему-то точно знал, что увидев этих строителей, ни важно через год или через десять он точно скажет, чьи они. Получается, разум постепенно подстраивается как-то сам, пропуская или преобразовывая только то, что понятно. Хотелось бы думать, что это именно мозг HOMO SAPIENS продуцирует подобный фильтр, а не RATTUS. И что тут думать, Тигра умная, и чуйка у нее явно на порядки лучше развита, не полезет она в опасное место. Вон как беззаботно себя ведет.

Ну что тут поделать, не по уставу инициатива, но этакую отчаянную смелось и своевременность, надо поощрять. Звание «матроса», Тигра уж точно заслужила.

Тихо запев Высоцкого:

– “Корабли постоят и ложатся на курс”, – он вполз в этот золотой густой свет, закрыл глаза, вдохнул, медленно выдохнул. Ни чего не произошло. Нет, ни так. Произошло, раскаленный железный обруч боли, медленно, но верно сжимающий виски, рассыпался в миг. Оружейник аж застонал, от прохладного облегчения.

– Люблю тебя, золотой! И тебя, Тигра! – крикнул он, и в среднем темпе пополз, к столь желанной платформе.

Первое, что он сделал, взобравшись на платформу – это дополз до телефонов. Они не изменили ранее принятому решению, молчали, как партизаны в гестапо. Это обстоятельство уже не воспринималось, как конец концов, он решил, если через три дня за ним и Тигрой не придут, будет прекращать этот хренопроэкт с полным всплытием, с побиванием морд всех противных этому, если таковые объявятся. Но это все потом, а сегодня еще было нужно, посетить медблок, обработать раны, празднично, до отвала накормить команду, помыться и спать, спать, спать. Оружейник улыбнулся, а чуйка правильно подсказывала – “не верь глазам, не верь инстинктам”.

– Давненько так сладко не спал, – заявил Михаил, проснувшись, зевая и потягиваясь.

Посмотрев на свои руки, он окончательно проснулся, от удивления закашлявшись. Глаза видели, а сознание отторгало, отрицало. Пискляво крича игрушечным, злым клоуном-фокусником, за тридцать три доллара – “Иллюзии! Иллюзии!” От вчерашних ссадин на руках, и достаточно глубокой царапины на ребре правой ладони ни осталось и следа.

– Как это может быть? Зеленка была, а вещественных доказательств борьбы за выживание нет, совсем нет. Святые угодники, как же это?

До медбокса добрался, даже не осознал как, еще там и вот уже здесь, в царстве таблеточных блистеров. На скорую руку произвел раствор из лимонной кислоты на водной основе и спирта, смыл мазки зеленки напрочь. Кожа чистая, давешние повреждения пропали, исчезли, рассосались, будто их и не было вовсе. Оружейник какое-то время несколько туповато разглядывал кисти рук, пробовал на ощупь и так и сяк растягивал, тер места, где явно день назад были повреждения, результат оставался тем же, поразительным. Хорошо, он разоблачился, на правом бедре еще вчера был огроменный синяк, теперь его не было.

Когда до него, наконец, дошло и отрицать очевидное, не было ни какой возможности, он и слова ни сказав, отправился за своей постелью, окончательно потеряв хоть какую-то возможность объяснить реальность. На зубах, по примеру бобров, припер тяжеленный, огромный, двуспальный матрас с постелью прямо к двери, ведущей к реактору. Там же он обнаружил и Юнгу как говорится, дрыхнувшую без задних ног. “Вот же животина, раньше его нашла лучшее место”. Тигра не проснулась ни от его шумного переезда, ни даже от того, что ее взяли в руки. Тигра лишь щелочкой приоткрыла один глаз, тут же закрыв, попытавшись, свернутся в руках Оружейника еще поудобней. На теле зверька не было даже признаков каких-то инородных включений. Как Тигра умудрилась избавиться от технологического наследия подопытной, у Оружейника даже версий не было.

А жизнь то каким-то невообразимым образом налаживается. Со стороны его какое-то расслабленно-юродивое лицо и этот пугающий смех, можно было бы принять за помутнение сознания. Да ему сейчас, как говорит молодежь – все было по баробану. Над его постелью, как издевательство зиял знак «Внимание Радиация» каким-то совершенно волшебством образом, нежданно, негаданно возродившим надежду, став для него – «Внимание Регенерация».

Через пару дней его перестало волновать, что там случилось на поверхности, у него, наконец, появилась цель.

Все эти дни они спали и жрали именно жрали, другим словом то, что с ними обоими происходило, было не назвать. Он не знал, как у Тигры, а у него аппетит проснулся не то что бы дикий, скорей даже пугающий, подчиняясь будто зову, он словно кот, вынюхивающий валерьянку на пару с крыской, рыскал от столовой до медбокса, от медбокса до мастерской. Подчиняясь этой проснувшейся тяге, поглощая то препараты с кальцием в удручающих количествах, то мелкую стружку бронзы или оружейной стали, вольфрам, жесть, алюминий он даже один свой нож из дамаска сточил, все шло в дело. Уже с любопытством поглядывая, на материалы что еще не пробовал. И что характерно, он уже сейчас по вкусу мог отличить бронзу от латуни или свинец от олова.

В какой-то момент он перестал опасаться этой своей тяги. Наоборот, он стал прислушиваться к запросам организма. Еще бы тут не прислушаешься, результаты были, и какие. На третий день с тела пропали все наколки, сделанные еще в юности, следом подчистую рассосались шрамы на теле, а их у него за время службы накопилось предостаточно, даже с избытком. Хронической усталости, пришедшей на плечах травмы, он так же больше не ощущал, вернулось то ощущение из далекого прошлого, когда тело как бы само настаивало: “Давай, давай, нагружай, нагружай!”. И он со знанием дела нагружал, подтягиваясь до изнеможения, отжимаясь до дрожи в плечах, с каждым днем все больше и больше, все больше и больше. Жизнь превратилась в какой-то дичайший спурт из физических истязаний и поглощении всего и вся. Заметив как-то, что он больше уже не читает названия потребляемых медикаментов. Зачем? В какой-то момент он по наитию знал, что вот это цветастенькое, именно оно самое то, что нужно и скорей всего подобную интуицию, как инфекцию, он подхватил от Тигры. Были и еще изменения, те которые находись на уровне – немыслимое. С каждым днем, проведенным в этом благодатном золотом смоге, они прогрессировали... Крыса заметно подросла, да что там заметно, вдвое. Что-то подозрительно это.

Глава третья Монстры, жемчуг, два ствола

Оружие он любил всегда, сколько себя помнил. Будучи еще мальчишкой, убегая на исторические реконструкции отыгрывать в основном сына полка. Еще, будучи мальчиком, он старался соответствовать, досконально изучая оружие Великой Отечественной. В свои десять лет он уже наизусть мог рассказать обо всех параметрах ППС – 43 (пистолет пулемета Судаева) от патрона до компенсатора или о ППШ – 41 (пистолет пулемет Шпагина), что приятно забавляло и удивляло устроителей и вообще многих взрослых. А в одиннадцать Михаил уже мог произвести копию из металла. От чего имел не продолжительные проблемы с органами правопорядка, угодив, по ходатайству тех же правоохранителей, в Нахимовское училище. Позже, еще большей страстью Михаила стало избавлять оружие от корявых признаков массового производства, тюнинговать и переделывать под владельца, конечно, насколько это позволяла конструкция. Так он и получил свою кличку «Оружейник», а избранные счастливчики – личное оружие, вышедшее из под рук настоящего мастера.

А теперь, за все это сумасшедшее время он даже в оружейную не заглянул, не говоря уже – «о пострелять».

Видимо время пришло исправлять ошибку, и он заглянул. Батя не обманул, он и вправду получил удовольствие. Впервые Тигра почему-то не решилась зайти в этот бокс, осталась у раскрытой двери. Вдоль стен тянулись заполненные оружейные стойки, приятно пахло новым оружием в смазке, снайперки под различные задачи, несколько пулеметов, в том числе крупнокалиберных, штурмовые винтовки, автоматы под пистолетный патрон, сами пистолеты, коих было и вовсе запредельное количество. Тут же на стеллажах патронный склад, нет, ни так – СКЛАД, явно на полк хватит.

– Ну, Батя, ты дал! – взгляд его задержался, на малютке непривычной формы, он слышал про «ПП 2000», тульских оружейников, но держать в руках еще не доводилось, потянулся, взял, и тут же отдернул руку.

– Вот же б...ь, да что со мной здесь происходит? – за какое-то жалкое мгновение он понял все, об этом пистолете-пулемете, какие есть дефекты, как их исправить. Ладно бы только это.

За последнее время чего только не случилось, поэтому удивляться до обмороков он уже не мог, как говорится, попривык к чудесам, Петрушка. “Может я и ходить здесь смогу”, – закралась малодушная мыслишка, чем черт не шутит, нужно попробовать:

“Хватит валяться на скамье, вставай, Муромец”, – он попал в какое-то беспроглядное марево, в голове шумело, сердце, казалось, бьётся как колокол громко «Бум-Бум» и все громче и громче, будто отсчитывая последнее время, в виски, будто спицы воткнули. Оружейник понял, надо убираться отсюда, он представил себя в полный рост стоящим по центру оружейной, и тут его будто кто-то сзади «наградил» ударом биты по голове, во всяком случае, ощущение, и искры в глазах были на загляденье правдоподобными.

И его выкинуло в большой мир, он стоял на полу посреди оружейки на своих ногах, кровь каплями капала на кафель. Ноги прутики подкосились, и он завалился набок, падать он умел, уже давно, можно сказать профи по этому делу. Удар об пол был не сильный, а вот сознание покинуло его сразу. Очнулся весь в крови.

Плевать на кровь, плевать на боль. В голове же Оружейник прокручивал раз за разом, он стоял всего секунду, но на своих ногах, руки ноги от возбуждения тряслись: “Стоп! Что? Как? Почему? Боль в ногах и они трясутся. Этого же не может быть, ни при каких условиях” – так ему совсем недавно честно, как военному сказала одна светила хирургии. А нет. Михаил чувствовал свои нижние конечности, они неистово болели и чесались. “О, какое это блаженство, какое же это неимоверное блаженство чувствовать боль своих ног”.

– Боль, здравствуй, сестра ты моя милая, сколько я тебя ждал.

Оружейник со всей осторожностью, легонько попробовал согнуть колено, это скорей всего выглядело подергиваньем, но получилось же.

– И это не Бред, и не глюки. А если и так пусть, оно мне очень нравится.

И только тут Михали понял, как он устал, рядом нарезала круги радостная Тигра, видимо как-то переборола свои страхи и сумела войти в Оружейку. Или что-то хочет до него донести, он уже привычно подключился к “Крысиному миру” и его поглотила волна обожания и веселья. Оружейник, ни смотря, ни на что, решил все же заползти сначала в столовку, как-никак праздник. Теперь передвигаться стало сподручней, удавалось при перевалке понемножку, через боль сгибать ноги, помогая телу, да и навыки, полученные в спецназе, привычно включились, сколько он оттренировался на полигонах, а полученное, в армии, как говорил Батя: не потеряешь, не пропьешь.

В столовой, без сожаления нарушил устав, раскрыл неприкосновенный запас, взял коньяк и «Кагор», вяленое мясо, твердый сыр, икру, масло, несколько пачек галет, в консервах печень трески. Следом по протоколу был душ и пир на весь подземный мир.

Причины оторванной попойки, с нижним брейк-дансом, и ораньем морских бравых песен, определили сразу три: принятие Тигры в матросы, а это уже не мало, магию-шмагию золотого тумана и конечно – исцеление. Оружейник еще помнил, как начинали: как радовалась Тигра повышению, как они потрошили, уплетая на скорость вкусные деликатесы, как он пил то «Кагор», то коньяк. После того как он дал Тигре еще одно прозвище, секретное прозвище «Белая Горячка», он ничего не помнил. Вырубило.

Проснулся, голова не болела, а вчера он переживал, как же без рассола – напитка завтрашнего дня. Нет, не понадобилось, однако, очень силен золотой смог. Тут вмешалось другое, давно забытое, нестерпимо захотелось в туалет. Во как, побудка и опять очередная радость, теперь и запруды в штанах похоже упраздняются, если вдруг забыл сходить по часам, ну как у него вчера. Вырубился, и ничего не помнит, перебрал. Юнга, тьфу ты, матрос, отказался пить с офицером – не по молодости мудрое решение, так что все пойло Оружейнику досталось. До гальюна дополз быстро, мочевой пузырь подгонял. А там, среди гордых никелированных писсуаров и беде решил совершить, раз уж так, подвиг. Минут десять Оружейник настойчиво заползал на стену, опираясь на толчок, пытаясь поставить себя вертикально, как ракету на стартовой площадке. С десяток срывов и вот, наконец, получилось. Ширинку, он еще помнил, как расстёгивать. Под свой гомерический хохот обделал все, что можно и нельзя, но зато вертикально, самое большое счастье, после, конечно, вчерашнего. Остаток дня он потратил на уборку и не только гальюна, походу, обдумывая, что с ним произошло там, в Оружейной, явно телепортация и надо бы повременить с этим, опасным занятием, лучше на кончике иголки дозировать чем ложками и мозги в всмятку. Еще он подумал о том, что нужно готовиться к завершению проекта этой хренотени 02342. Еще утром на глаза попался электронный календарь над стрелковой галереей, его будто что-то торкнуло, он даже удивился, как быстро пролетело время. Надо же – тридцать первое декабря, эта магическая для Россиян дата, как-то даже встряхнула его:

– Новый Год же, чтоб его! – будто глаза отрылись у слепого котенка. -Хорош, сегодня же прекращаем скрываться, нужно посмотреть, что же там на большой земле, что с цивилизацией.

То, что там, на поверхности все очень плохо он уже не сомневался. Новый Год на носу и никто не чешется, ни одного сигнала с поверхности. Батя обычно в преддверии, на правах личного снеговика Деда Мороза поздравлял всех, как он говорил, ближайших, и тут главное, чтоб не повторно, иначе печень до курантов может не выдержать. Оружейник хоть и не любил Новый Год, Батю же боготворил, поэтому приходилось терпеть. С Батей что-то случилось, и эта мысль стала решающей в желании прекратить этот сомнительный проект Минатома и ВМФ. Хотя, как сказать, здесь, похоже, все что угодно вылечить можно, да и получить много непонятного и необъяснимого. Для него и вовсе без экивоков всяких этот бункер теперь настоящее сакральное место.

Идти туда по любому нужно, если что отойдем обратно, на зимние квартиры желательно с Батей.

– Так, матрос Тигра, объявляю подготовку к всплытию. – Он посмотрел на часы, было четырнадцать по Москве. Всплытие назначаю на шестнадцать ноль-ноль.

Что там нищим готовиться, только подпоясаться, как говаривал "любимый" воспитатель в детском доме. С преодолимыми сложностями, Оружейнику удалось-таки донести до Тиргы – следовать на поверхность нужно немного отстав от него, а выдвигаться в разведку только по приказу. Сначала он думал ползти на поверхность невооруженным, однако поразмыслив, решил не рисковать, ведь он теперь не только отвечает за свою жизнь, но еще и за жизнь Тигры которой, он, как, ни крути обязан. Да что там наверху он даже не знал, всяко с оружием поспокойнее.

Раз так, выбор пал на пистолет-пулемет «ПП 2000» недавно юзаный. Под его случай, как ему показалось – это был лучший вариант, небольшой вес, всего полтора килограмма, за счет корпуса, выполненного из хорошего не убиваемого пластика отличная плотность стрельбы и великолепная останавливающая способность, во многом из-за патрона 9Х19 повышенной бронебойной мощности. Взяв два ПП 2000, решив не тратить время на усовершенствования, до выхода оставалось не так много времени, а сделать еще нужно многое. Теперь, сколько брать патронов, как известно, если что – много их не бывает. Беру дополнительно на каждый ствол по три снаряженных рожка и того общий боекомплект двести сорок патронов, должно хватить при любом раскладе. Оружейник быстро снарядил восемь магазинов, двумя сразу оснастив автоматы, остатки магазинов рассовал в выбранный армейский пояс с подсумками, развернув их на спину. Примерно час провозился с кожей и ремнями, сшивая для себя крепления за плечами для автоматов, получилось грубо и коряво. – Ничего, – заверил себе Оружейник. Вскорости, переделаю эту сбрую, будет, как положено, удобно и красиво, а красиво в его случае это значит очень функционально.

Осмотрев себя, остался доволен. Все, что может выбиться во время движения еще боле плотно, чем обычно, прихвачено скотчем. За плечами в удобных кобурах, разместились две смертоносные малютки, поверх плоский рюкзак. В нем несколько армейских пайков, баллон с водой, туго свернутое верблюжье одеяло, бухта веревки, бинокль, баллистол[1], аптечка и конечно дозиметр на всякий, мысли разные не хорошие в голову лезли.

– Так, попрыгали, – заявил Оружейник, лихо несколько раз отжавшись.

Тигра похоже уже и без контакта понимает человеческую речь, рядовой несколько раз потешно подпрыгнула, да еще такую мордочку хитрющую состроила.

Оружейник улыбнулся:

– Хорошо, когда в группе есть свой доморощенный клоун, а тут даже серьезней, целая Белая Горячка, рожицы строит, и умнеет зараза ни по дням, а по часам. Все, двинули!