Текст книги "Агент чужой планеты"

Автор книги: Валерий Нечипоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Выпив чашку кофе, я отправился к Вике.

Она была дома. Черное платье, такая же косынка, черные глаза на бледном, похудевшем лице... Где твой румянец, Вика? Твоя жизнерадостность?

– Вадим, такое горе! – Она припала к моей груди и зарыдала. – Кому... он... помешал... такой слабый... беззащитный... – доносилось до меня сквозь всхлипывания. – А Инна? Как подумаешь...

Я утешил ее, как мог, затем сообщил, что был должен Санычу энную сумму и потому, мол, прошу принять ее от меня.

К деньгам она отнеслась равнодушно. Сказала, что возвращается на прежнюю работу. Уже договорилась, вот только Антошку страшно оставлять дома одного, ведь иногда придется дежурить круглые сутки.

Я посоветовал ей не торопиться: что-нибудь придумаем.

Она опять тихо заплакала.

* * *

Взвесив факты еще раз, я пришел к выводу, что нет нужды торопиться выяснять отношения с Мамалыгиным. А вдруг старикашка сотрет мою память? Моя неповторимая личность растворится в необъятности космоса, мой уникальный, единственный в своем роде житейский опыт, за который я заплатил дорогую цену, канет в никуда.

Нет, прежде чем взять за жабры этого хитромудрого пройдоху, я должен кое-что предпринять.

Почему бы, пока время терпит, не записать все случившееся со мной? Но этого мало. Надо еще найти надежного человека, который согласился бы принять на себя ответственность за судьбу моей исповеди. Человека порядочного и в то же время достаточно искушенного, способного услышать крик моей души. И еще: он должен находиться вне поля зрения Мамалыгина.

В ту же ночь я принялся за книгу воспоминаний. Никогда еще не работалось с таким вдохновением...

Одновременно я прикидывал, кому же передать ее на хранение, но никто из круга моего общения не подходил для намеченной роли.

И вот тут-то судьба свела меня с вами, мой драгоценный друг!

Помните нашу первую встречу? Просмотр иллюстраций к моей книге в кабинете художественного редактора?

Признаться, взглянув на ваши работы, я страшно переполошился: на некоторых рисунках были изображены пейзажи Диара.

Кошмарная мысль обожгла меня: вы – тоже агент Диара и имеете особое задание относительно моей персоны. С большим трудом мне удалось скрыть смятение. Но пребывать в неизвестности я не мог и потому решил немедленно раскрутить вас, если это получится.

Не знаю, сохранила ли ваша память хоть что-нибудь о том единственном вашем посещении моего дома?

Я многое узнал о вас. Никакой вы не агент, а рисунки – простое совпадение. Но главное: я понял, что вы именно тот человек, которого я давно ищу.

Вы вправе спросить: коли так, то почему же впоследствии я вел себя по отношению к вам заносчиво до неприличия?

Да все по той же причине: чтобы в случае катастрофы старикашка Мамалыгин не связывал мое имя с вами. А она, катастрофа, не заставила себя ждать.

* * *

Началась новая глава моей жизни.

Первым делом я дал расчет чете Пономарцов, а на их место пригласил Вику. Она с благодарностью согласилась.

Рана зарубцевалась удивительно быстро и совершенно меня не беспокоила, что я приписывал действию таблетки, переданной мне Мамалыгиным.

В Союзе писателей ко мне отнеслись сочувственно, наш секретарь даже затеял сбор средств в мою пользу. Я поблагодарил, но просил не делать этого. Я не нуждаюсь, в отличие от основной массы пишущей братии.

Нежданный сюрприз преподнесло мне издательство, предложив выпустить очередную книжку.

Я с энтузиазмом взялся за подготовку рукописи. Хотел было собрать сборник рассказов, но все написанное прежде показалось мне легковесным. Я пережил серьезную драму, У меня появилось более глубокое видение человеческих характеров и судеб, и это должно было найти отражение в моем творчестве. Самой перспективной вещью выглядел роман "Паутина", но, перечитав готовые куски, я убедился, что работы здесь – непочатый край и как долго она продлится, неизвестно.

А рукопись издательство требовало в течение ближайших трех месяцев. Я так давно не печатался, что упускать предоставившуюся возможность было грешно.

Здраво все взвесив, я решил подготовить опять-таки новую книгу очерков о науке, благо материала хватало. Не одними только взятками, да рэкетом, да проституцией жил наш славный городок.

Пресловутая лаборатория порошковой металлургии на паях с "Вторчерметом" создала весьма перспективное безотходное производство, в политехе разработали уникальные гелиоаккумуляторы, в Институте энергетики велись интересные исследования по явлению сверхпроводимости, да и по космической тематике мне было что сказать...

Едва в небе проглядывали звезды, как я поднимался в башенку и садился за письменный стол. Работалось споро. Я писал, не отрываясь, до тех пор, пока перед глазами не начинали расплываться разноцветные круги. Тогда я ложился здесь же на диван и погружался в короткий сон – минут на сорок -пятьдесят. Затем поднимался и упоенно продолжал рукопись. К утру обычно было готово десять – пятнадцать страниц текста.

Вот что любопытно: за все это время Инна ни разу не явилась мне в снах, хотя я даже желал этого. Почему она не приходила? Алина когда-то не забывала напомнить о себе.

Я смог всецело посвятить себя рукописи во многом благодаря заботам Вики, которая взяла на себя ведение хозяйства. В комнатах царила чистота, нигде ни пылинки, костюмы и рубашки всегда были отглажены, а еда подавалась в точно назначенный час.

Потрясение, вызванное гибелью мужа, как это ни кощунственно звучит, благотворно отразилось на внешности Вики. В ее организме сгорел некий избыточный вес, и, оставаясь пухленькой, она приобрела весьма притягательную грацию. Ее румяные щечки побледнели и втянулись, лицо сделалось чуть скуластым, придав ее выразительным карим глазам пикантную удлиненность, -словом, славная толстушечка превратилась в броскую элегантную даму, не утратив при этом мягкости характера.

Через несколько месяцев, когда она несколько пришла в себя, я мог бы спокойно сблизиться с ней. Кстати, как мне кажется, и она была не против. Но я не сделал ни малейшего движения навстречу. Не по каким-то там моральным соображениям. Суть в том, что я утратил всякий интерес к женщинам. Меня более не возбуждал их звонкий смех, кокетство и игривость вызывали глухое раздражение, а когда нежданный порыв ветра вздувал подол платья какой-нибудь красотки, обнажая стройные ножки, я спешил отвернуться, как если бы мне продемонстрировали нечто отталкивающее. Женская красота утратила для меня всякую привлекательность. Боюсь даже, что я стал женоненавистником, хотя всячески скрывал это даже от самого себя.

К Вике я обращался исключительно на "вы", говорил вежливым, ровным тоном, а дабы она не строила на мой счет иллюзий, предложил однажды познакомить ее с серьезным коллегой-литератором, потерявшим несколько лет назад жену. Вика отказалась, но, кажется, поняла меня правильно, чему я был несказанно рад.

В этот период я переменил многие свои привычки. Бросил курить, резко ограничил потребление спиртного. Все, что я себе иногда позволял, – это бокал хорошего сухого вина либо бутылка темного пива. Раньше я мнил себя гурманом и любил вкусно поесть. Сейчас я довольствовался по утрам овсяной кашей, в обед – бульоном с яйцом, по вечерам – овощным салатом. Возможно, я потерял вкусовые ощущения и питался лишь потому, что организм требовал калорийю. Правда, деликатесы в доме не переводились, и редких своих гостей я по-прежнему умел принять с должным размахом.

Единственное, в чем я не знал удержу, – это кофе. Я поглощал его в неимоверных количествах и заваривал так крепко, что сердце стучало не хуже парового молота.

* * *

Это случилось Три дня назад.

Был довольно зябкий июньский день. Вероятно, огромные массы холодного арктического воздуха, как сказали бы синоптики, прорвались к нашему благословенному климатическому поясу. Впрочем, кроме ненастной погоды, день не предвещал никаких других несчастий.

Я сидел в гостиной и читал только что полученное письмо. От племянника. Анатолий писал, что на днях сдает последний экзамен, затем состоится выпускной бал, сразу же после которого он намеревается приехать ко мне для поступления в институт.

Летит время, подумал я. Давно ли Толик ходил пешком под стол? А нынче -без пяти минут студент.

Внезапно в коридоре раздался страшенный шум.

В комнату ворвалась Вика – растрепанная, с безумными глазами, рыдающая, на грани истерики. Я никогда не видел ее такой, даже в те первые дни после гибели Саныча.

Недоброе предчувствие похолодило мое сердце, но прежде, чем задавать вопросы, я усадил Вику в кресло, принес ей воды и предложил успокоиться.

Ее била крупная нервная дрожь, грозящая перейти в судороги.

Оставался единственный – испытанный – метод: отвесить ей чувствительную оплеуху. Что я и сделал.

Вика охнула и закатила глаза. Зато теперь с ней можно было говорить.

Через минуту она сбивчиво рассказала, что позвонил какой-то тип. Он сообщил, что Антон похищен и будет возвращен целым и невредимым лишь в том случае, если Вика привезет в условленное место золото, оставленное ей Санычем. Сроку ей дается два дня. Отказ не принимается. Затяжка тоже. Иначе получит аккуратную посылку с головой своего пацана. И пусть не вздумает обращаться в милицию. Не то одной отрезанной головой будет больше.

– Вадим Федорович! Вадик! – Она с силой вцепилась в мою руку. – Вы единственный, к кому я могу обратиться за помощью! Что делать?! Подскажите! Откуда у меня золото?! Кроме двух колечек да цепочки с кулоном, ничего нет. Даже если продать дом, столько мне не собрать! – Она вновь зарыдала.

– Не смей выть! – прикрикнул я, переходя на "ты". – Слезами горю не поможешь. Куда надо привезти золото?

– Он не сказал. Обещал позвонить через час.

– Значит, айда к тебе. Этот звонок нельзя пропустить.

– Они сумасшедшие! – Ее глаза наполнились ужасом. – Они убьют его!

– Вика, не накручивай себя! Постарайся понять: чтобы помочь Антошке, ты должна сохранять самообладание. И помни, что я с тобой. Мы вызволим мальчишку. Но возьми себя в руки. Очень прощу.

Моя уверенность передалась ей. Она затихла.

– Я сделаю все, как вы скажете, Вадим Федорович.

– Вот и хорошо. Вытри глаза. Пошли!

Она решительно кивнула.

По дороге я размышлял, кто же мог пуститься на эту авантюру. Вывод напрашивался сам собой: кто-то из бывших мальчиков Саныча. Только они знали о золоте. Но почему взялись за дело именно сейчас – полтора года спустя после гибели своего "кормчего"? Чего выжидали? Загадка...

Я припомнил список, переданный мне Санычем во время нашего последнего застолья. Четыре адреса. Два – далеко в глубинке, два – здесь, в городе. Причем все они знали, что Саныч работает не на себя, а на некоего таинственного хозяина, с которым весьма рискованно связываться. Но -решились. Почему? Не означает ли это, что шантаж Вики – лишь уловка, с помощью которой они (или кто-то из них) собираются выйти на меня? В этом случае дело принимает совершенно иной оборот. Тут уж надо подумать о собственной безопасности. Но преимущество пока на моей стороне: к счастью, я запомнил адреса.

Пока мы дошли до Викиного дома, у меня уже сложился план действий.

– Слушай внимательно, Вика, – сказал я ей, когда мы расположились в гостиной возле тумбочки с телефоном. – Мы выручим Антона. Не сомневайся в этом. Тебя просто берут на испуг. Они не посмеют причинить ему вреда. Это блеф.

– Но почему они говорят о каком-то золоте?! Почему?! У нас никогда его не было! Мы жили на его зарплату, вы же знаете.

– Да, знаю, и хватит об этом. Доверься мне. У вас есть второй аппарат? В спальне? Прекрасно! Как только позвонят, трубку снимаем одновременно. Ты будешь говорить, я – слушать. Не нервничай. Говори спокойно. И не перебивай того, кто позвонит. Пусть выговорится. Сделай вид, что принимаешь их условия. Спроси, куда привезти выкуп. Потребуй, чтобы с Антоном обращались хорошо.

Обретя надежду спасти сына, Вика превратилась в решительную и самоотверженную женщину.

– Не сомневайтесь, Вадим Федорович, я не подведу. Заварить вам кофе?

– Будь добра.

Наконец раздался долгожданный звонок. К этому времени я находился в Викиной спальне, куда еще при жизни Саныча был проведен второй аппарат.

– Вика? Это ваш недавний собеседник. – Незнакомый голос безусловно принадлежал мужчине зрелых лет. (Так что же? "Мальчики" вполне могли обзавестись старшими товарищами.) – Что вы решили?

– Вы не оставили мне выбора. Я вынуждена согласиться. Жизнь сына для меня дороже всех богатств. – Вика держалась молодцом.

– Мы знали, что вы умная женщина и любящая мать.

– Но если с его головы упадет хоть один волосок – берегитесь!

– Ого! Мы тут все уже трясемся от страха.

– Я не шучу!

– Ладно, Вика, не комплексуйте. Получите своего отпрыска целым и невредимым.

– Когда и где?

– Вы собрали то, о чем мы просили?

– Но вы же сами дали мне два дня сроку.

– Значит, до послезавтра. Ждите звонка в десять вечера. И помните, что молчание – то же самое золото...

Трубку повесили.

Я вернулся в гостиную.

Вика подняла на меня огромные глаза:

– Вадим Федорович, я все сделала правильно?

– Абсолютно. Ты просто умница. – Я по-отечески поцеловал ее в лоб.

Но на душе у меня кошки скребли.

Чутье подсказывало, что "мальчики" если и участвуют в этом деле, то косвенно, как носители информации. Другие, более могущественные силы пытаются добраться до меня через Вику. Меня они еще не вычислили. Но теперь это вопрос времени...

– Вика, вечером нам придется нанести один визит. Возможно, два. Будь готова.

– Хоть на край света!

* * *

Так далеко, однако, нам не требовалось.

Оба "мальчика" жили в микрорайоне, именуемом "Мелкое Озеро", который вырос на живописной городской окраине в последние пять лет. Квартиры здесь в основном предназначались для продажи, и я подумал, что подручных Саныч выбирал из числа серьезных людей – они не пропили свою долю, не промотали, не истратили на девиц, а разумно вложили в недвижимость.

Когда мы с Викой – на ее "Жигулях" – подъехали к "Мелкому Озеру", сумерки сгустились.

Микрорайон представлял собой несколько длиннющих девятиэтажек, елочкой выстроившихся по обоим берегам озера.

Окна первой из интересующих меня квартир были темны, зато во второй горел свет. Здесь, если верить сведениям Саныча, жил Сергей Волоткин -парень, помогавший ему потрошить чужие тайники. Жаль, что раньше я не удосужился хоть издали посмотреть на него. Ну да ладно.

Я остановил автомобиль в укромной аллее.

– Вика, сейчас мы с тобой зайдем в гости к одному парнишке. Ничему не удивляйся. Ты позвонишь, я буду стоять в сторонке. Если он не один, вызови его на площадку. Если один, войдешь в комнату вместе с ним. Как только он сядет – на стул или на диван, – ты выйдешь, вернешься в машину и будешь ждать меня. Поняла? Ничего не перепутаешь?

– А если он меня не пустит?

– Пустит.

– Значит, сделаю.

* * *

Серега был дома один.

Едва за дверью послышались его шаги, я включил биополе.

Теперь Серега делал только то, что я мысленно ему приказывал.

Они с Викой направились в комнату, а я тихонько проскользнул на кухню.

Через несколько секунд Вика покинула квартиру, и я – через стенку -начал допрос. (Блокиратор-то так и не нашелся.)

– Парень, что интересного приключилось с тобой за последнее время?

– Со мной-то ничего особенного, а вот Юрка, похоже, влип по-черному.

(Юрка был тем вторым "мальчиком", которого нынче не оказалось дома.)

– Говори как на духу!

– Ладно... Только вы уж ни-ни. Он рассказал мне под большим секретом. Вот сижу и думаю: не дать ли деру, пока не поздно.

– Не тяни!

– Я и не тяну. Пару дней назад его втолкнули в машину и привезли к какому-то крутому мужику. Сильно крутому. Тот начал спрашивать про Саныча и про все наши бывшие дела. Юрка поначалу прикинулся лохом, мол, я не я и лошадь не моя. Да только оказалось, что тому мужику уже кто-то настучал. Приперли они Юрку пожестче, он и раскололся. Все, гад, выложил. Правда, божится, что меня не назвал. Но я не очень-то верю.

– И правильно делаешь. Что конкретно рассказал мужику Юрка?

– В основном, валил на Саныча. Тот, мол, забирал почти все. Но главный куш шел хозяину, которого никто, кроме Саныча, в глаза не видел. Хозяин тот и давал наводку.

– А что за крутой мужик? Как выглядит?

– Знать бы! Юрка говорит, он сидел в темном углу и шляпу до самого носа надвинул. Но по разговору выходит так, что один из тех, кого мы почистили. Юрке поставили условие: вернуть должок. Сейчас занимает, где может, а квартиру уже отдал. Он и меня-то не выдал потому, что рассчитывал на мою помощь. А чем я помогу: квартиру купил, тачку, гараж, видик, шмотки... Считай, все разошлось...

– Плюнь на барахло, Серега. Жизнь дороже. Посиди еще смирно пару минут, пока я выйду, а после собери маленький чемоданчик и дуй без оглядки из этого города.

– Придется... – горестно вздохнул он. – Только зажил по-человечески и -снова в бега. Вот паскудство!

– Бывай!

Я вышел из квартиры, так и не посмотрев, каков же из себя мой собеседник. Утеря блокиратора научила осторожности.

* * *

На улице я остановил прохожего с сигаретой и попросил закурить -впервые за последние полтора года. И еще – мне захотелось напиться. Немедленно. Вдрызг.

Скверные дела!

Когда мы с Санычем "добывали" золотишко, это казалось волнующей игрой, мне и в голову не приходило, что наши похождения в будущем как-то аукнутся. В ту пору подпольные мышки и заикнуться бы не посмели о пропаже.

Но времена круто переменились.

Те мышки давно выросли в жирных и агрессивных пацюков, которые беззастенчиво резвятся у всех на виду. Они заняли ключевые посты в городе, держат лапы на штурвале и без утайки гребут к себе уже не лопатой, а экскаватором. Но, несмотря на новые приобретения, им страшно интересно узнать, кто же осмелился когда-то поднять руку на их накопления, сделанные с громадным риском для карьеры и общественного положения. Тут дело принципа.

И вот кому-то из них удалось ухватиться за кончик ниточки. Началась раскрутка. Ее уже так просто не остановишь.

Но кто же подсунул этот кончик?

Инна, вдруг с ослепительной ясностью понял я.

Видимо, у нее вновь появились какие-то деловые интересы в нашем городе и она решила расчистить площадку. Однако закладывать меня напрямую было опасно – все-таки бывший муж, и она придумала изящную комбинацию: вывести разгневанные массы "новых русских" на след Саныча, подтолкнув тем самым меня к бегству из города. Не стану же я один воевать против всех!

Так-так...

Посмотрим, чем грозит мне этот коварный бумеранг.

Надо полагать, у моих потенциальных врагов есть свои люди и в милиции. Им ничего не стоит поднять старые дела, связанные с Санычем. При более внимательном изучении неизбежно выплывут любопытные детали: выяснится, что я давно знал убитого и поддерживал с ним тесные отношения. Не нужно быть крупным аналитиком, чтобы, имея подозрение, прийти к однозначным выводам. А при пересмотре дела меня вполне могут обвинить в убийстве Саныча: дескать, не поделили награбленное. Если еще дело дойдет до официального расследования. А то ведь могут опять упечь в какой-нибудь подвал. Собственно, вывести меня на чистую воду проще пареной репы.

Итак, кольцо сжимается, и на сей раз выход проблематичен.

Что же делать?

Упасть в ноги Мамалыгину?

Да пошел он к черту!

А остается мне вот что: вызволить из беды Антона и отправить его с матерью в какое-нибудь тихое место, например к моей сестре.

Приняв такое решение, я вернулся к "Жигулям", где меня ждала Вика.

* * *

Звонок раздался ровно в десять вечера.

– Вы готовы? – спросил у Вики тот же голос.

– Да! – бесстрашно ответила она.

– Выезжайте из города по Восточному шоссе. На тринадцатом километре свернете в лес. На первой поляне вас будут ждать. Не задерживайтесь!

Едва прозвучало упоминание о тринадцатом километре, как по моим жилам будто пробежал электрический разряд. Господи, неужели снова придется ехать на Лесную Дачу?! Я-то полагал, что никогда более не услышу о ней, но судьба, как бы в насмешку, именно там выбрала сценическую площадку для финального акта драмы, которая, впрочем, оборачивалась дурным фарсом.

Что ж, я сыграю ее до конца...

* * *

Из Жердяевки мы с Викой выехали на двух автомобилях. Восточное шоссе, как вы знаете, начинается от городской автостанции, расположенной у кольцевой дороги. Здесь, на платной стоянке, я оставил свой "мустанг" и перебрался за руль Викиных "Жигулей".

Автомобиль нырнул под путепровод. На заднем сиденье находилась "кукла" – баул, набитый кирпичами.

Вика сидела рядом со мной. Последние двое суток она, как мне кажется, совершенно не спала и не съела ни крошки. Она похудела еще заметнее, щеки ввалились, руки, особенно у запястий, стали прозрачными, движения -замедленными, словно жизненная энергия покидала организм, и только темные глаза наливались грозной, пугающей меня решимостью.

– Знаешь, куда мы едем? – спросил я.

– Спасать Антона, – механически ответила она.

– Это понятно. Я имею в виду место его заточения. Кажется, мерзавцы содержат мальчишку в том же подвале, где был убит Саныч...

Вика вдруг улыбнулась. Страшенная это была улыбочка.

Она наклонилась ко мне и прошептала:

– Сатана пришел на землю... Принес горе и смерть...

– Эй, Вика, что с тобой?!

– Чтобы победить сатану, надо вбить в его сердце осиновый кол, – тихо ответила она и, подняв из-под ног остро заточенную деревяшку, наставила ее на меня.

Я притормозил, отобрал у нее колышек и вышвырнул его наружу.

– Вика, черт побери! Приближается ответственный момент. Очнись!

Она уронила голову на грудь, но тут же встрепенулась:

– Ой, где это мы?

– Моя вина... Надо было заставить тебя выспаться. Как ты себя чувствуешь?

Она провела ладонями от висков к подбородку.

– Нормально, Вадим Федорович. Я сделаю так, как вы учили.

– Смотри же...

Когда мы достигли тринадцатого километра, было еще светло. Но стоило свернуть в лес, как мгновенно потемнело. Колея, ведущая к Лесной Даче, почти заросла. Горизонтально вытянувшиеся ветви сосен сомкнулись над ней, разросшиеся кусты ужали ее до тропинки.

Я остановил машину и перебрался на заднее сиденье.

– Вика, садись за руль. Ничего не забыла? Едем до первой поляны. Далее действуй по обстановке. Обязательно шепни мне, сколько человек нас встречают. Постарайся, чтобы они сами подошли к машине. Если же тебя заставят выйти наружу, не удаляйся более чем на двадцать метров. Это очень важно! Иначе у нас возникнут проблемы.

– Я все помню, – твердо отчеканила она. Я улегся на пол, накрывшись прихваченным брезентом, а на лицо натянул маску с прорезью для глаз. Автомобиль тронулся с места. Ехали недолго.

– Поляна... – услышал я голос Вики. – Кто-то сигналит фонариком. Сворачиваем...

Еще десяток метров, и "Жигули" остановились.

– Какой-то человек вышел из-за кустов, – продолжала комментировать Вика. – Направляется к нам. Один... У него автомат...

– Когда он подойдет достаточно близко, дай мне знать. Через несколько томительных секунд она сообщила:

– Он рядом...

Я приказал незнакомцу сесть рядом с Викой, расслабиться и проявить предельную откровенность.

– Привет! – сказал он, захлопнув за собой дверцу. – Золото с вами?

– Да.

– Вы один? – Голос был тот самый, телефонный.

– А вы? – спросил я.

– Совершенно! На кой хрен мне помощник? Я не шестерка. Неужто с глупой дамочкой не управлюсь?

– Где мальчик?

– В подвале на Лесной Даче.

– Сколько человек его охраняет? Он рассмеялся:

– Это же не президент... Сейчас там только Эдик. Но к полуночи ждем Инженера с командой. Он сам хочет расспросить дамочку.

– О чем?

– Надо же наконец достать этого кладоискателя. Грешим мы на одного типа, Вадима Ромоданова. Бо-ольшой хитрован! Многое сходится, но доказательств пока нет. Если дамочка кое-что подтвердит, мы его мигом окрутим.

– Кто дал наводку?

– Точно не знаю. Вроде бы пришла из-за бугра.

Да, это Инна, с грустью подумал я. Это она, моя любимая, единственная, желанная...

О многом мне хотелось расспросить собеседника, но я чувствовал, как биополе начинает ослабевать. А еще предстояло нейтрализовать этого громилу. Ладно, побеседуем с ним на обратном пути. А сейчас надо вызволить мальчишку.

Я велел бандиту вылезти из машины и не спеша двигаться в глубь леса. Затем сбросил с себя брезент, взял приготовленные ремни и кляп и пошел-следом.

На некотором отдалении от поляны я послал ему команду остановиться у смолистой сосны и обхватить ее ствол руками и ногами. Он подчинился. Я крепко стянул его запястья и щиколотки ремнями, а в рот всунул кляп. Ну вот, теперь он не опасен.

Уже уходя, я посветил на него фонариком. Нет, никогда прежде мне не приходилось встречать этого человека. Но несомненно одно: напрасно я назвал его бандитом. Довольно интеллигентное лицо, умный взгляд... Скорее, это какой-нибудь майор в отставке, профессионал... Лет десять назад он сам отлавливал владельцев "черных" тайников, получая за это премии, грамоты, но чаще – нагоняи. А теперь он служит им.

На миг мне стало безумно жаль беднягу, которого я оставлял в ночном лесу связанным по рукам и ногам, да еще в такой нелепейшей позе. Но затем я вспомнил, как он разговаривал с Викой, и все мое сочувствие растаяло.

За кустами стояла его "Волга".

Я заглянул внутрь: ключ был в замке.

– Вика! Иди сюда! Меняем тачку.

* * *

Все получилось на удивление просто, хотя мне пришлось пережить несколько неприятных минут.

При свете луны руины Лесной Дачи поизводили жуткое впечатление. Воистину заколдованное место, вокруг которого снует всякая нечисть. В густой тени деревьев и кустов чудилось легкое движение. Что там такое? Колышется ветка или материализуется призрак Макса? Вот сейчас на освещенный пятачок выйдут все они – Макс, Алина, Федор, Саныч и, взявшись за руки, затеют вокруг "Волги" кошмарный хоровод.

– Присоединяйся к большинству, хозяин! – крикнет Саныч. – Давно тебя ждем!

– Ты переступил черту, котик, – заворкует Алина. – Мамалыгин все знает!

– Сейчас он отведает нашего порошка! – захохочет Федор.

Мне стоило громадных усилий справиться с наваждением.

Но когда рядом с машиной возникла смутная фигура, будто струящаяся в ночном мареве, я едва не лишился чувств.

– Это ты, Глеб? – донесся негромкий голос. Не знаю, каким чудом я сообразил, что передо мной не призрак, а тот самый Эдик, что охраняет мальчишку.

– Я...

– Баба с тобой?

– Порядок, Эдик, – я обрушил на него мощный импульс биополя.

Он расслабился и вытянул руки по швам.

– Приведи мальчишку, – скомандовал я.

– Сию минуту! Честно говоря, мне эта затея с самого начала была не по нраву...

Он быстро прошагал к тому месту, где, по моим расчетам, находился лаз в подвал, и откинул какую-то створку.

– Эй, парень, выходи!

И вот из черноты провала показался Викин карапуз.

– Сынок! – Вика в долю секунды выскочила из машины, подлетела к Антону, схватила его на руки и принялась осыпать поцелуями: – Жив! Жив! Сынок...

– Мамочка, забери меня отсюда! – захныкал Антон. – Не хочу сидеть в этом противном подвале... Там крысы...

– Сыночек... Антошка...

Трогательная картина... Я сам готов был прослезиться, однако долг повелевал не поддаваться эмоциям.

– Вика, Антон, садитесь в машину! – скомандовал я. – А ты, Эдик, лезь в подвал, в самый дальний угол и сиди там смирно, как мышонок...

Похититель протиснулся в дыру. Послышался грохот, очевидно, он споткнулся на верхней ступеньке и покатился вниз.

Я подскочил к лазу, оснащенному двустворчатой крышкой, какую устраивают иногда на погребах. С внешней стороны на створках имелись скобы. Я заложил их валявшимся тут же деревянным бруском. Ну вот! Теперь без посторонней помощи Эдику не выбраться на свет Божий. Пусть поразмыслит в кромешном мраке о превратностях судьбы.

А у меня сегодня еще масса дел.

Вика продолжала целовать сына, не двигаясь с места.

Пришлось силой вталкивать их в салон.

Я развернул машину и помчался к Восточному шоссе, насколько позволяли условия, – прочь отсюда! Прощай, Лесная Дача! Теперь уже навсегда!

– Вика, выслушай меня внимательно, – сказал я, слегка повернувшись назад. – У нас в запасе каких-то полчаса. Возвращаться в Жердяевку нельзя, оттуда нас уже не выпустят. Вокзал и аэропорт они тоже возьмут под контроль. Сейчас доедем до автостанции и пересядем в мой "мустанг". Я отвезу вас к своей сестре. Там и обсудим, что делать дальше. Ты поняла?

– Да! Да! Да! – воскликнула она, совершенно не слушая меня.

Вика не отдавала себе отчет, в каком отчаянном положении мы оказались.

А тем временем мы приближались к поляне, на которой оставили ее "Жигули".

Как я ни торопился, но все же решил, что есть резон снова поменять машину, а заодно задать Глебу пару вопросов, главным образом о том, кто из городских акул устроил эту охоту.

Я опять повернулся к Вике, чтобы посвятить ее в свои планы, и тут что-то случилось. Брызнули осколки ветрового стекла, что-то назойливо прожужжало у самого виска. Испуганно вскрикнула Вика.

Перевести взгляд на колею было секундным делом.

Впереди стоял Глеб и поливал автоматными очередями наш (вернее, свой) автомобиль.

Не обернись я к Вике, то заметил бы его чуть раньше и тогда либо свернул бы в кусты, либо сконцентрировал биополе. Но нежданная заминка ввергла меня в некий шок. Человек, накрепко привязанный к сосне, вдруг возникает из темноты с автоматом в руках. Мистика! Я тупо гнал прямо на Глеба.

Видимо, моя реакция явилась для него сюрпризом. Наверняка он не собирался вести прицельный огонь. Просто пальнул поверху, чтобы вынудить меня остановиться. Очевидно, он на все сто был уверен в успехе.

А моя ступня будто приросла к педали.

Глеб успел выпустить еще одну – короткую – очередь, спружинился, чтобы отскочить в сторону, но тут собственная "Волга" швырнула его на могучее дерево, он странно перевернулся в воздухе и налетел на ствол, растопырив конечности, будто желая обнять его. Из его спины вдруг вырос заостренный кол. Он напоролся грудью на ровный голый сук, отходящий от ствола.

Все произошло в долю секунды.

Только сейчас, когда все закончилось, я начал понимать, как развивались события.

Глеб – я уже говорил об этом – не примитивный бандит типа Макса. Это профессионал, и избавиться от моих ремней не представляло для него труда. Свой автомат он нашел в наших "Жигулях". Оставалось устроить засаду.

Я вылез из машины и подошел к пригвожденному. Глеб был мертв. Сук пробил его сердце.

Вот сейчас Вика ликующе закричит:

– Сатана получил свое!

Но в салоне было тихо.

Я открыл заднюю дверцу.

Вика обнимала сына, заслоняя его своим телом. Но какая-то пугающая неподвижность была в их позах.

Я осторожно провел рукой по Викиной спине и сразу же ощутил липкую влагу. Попытался развернуть ее, но так и не смог оторвать от сына. Ее окаменевшие пальцы крепко удерживали мальчишку. Одна-единственная пуля убила обоих, пройдя навылет через их сердца.