Текст книги "Страницы истории станицы
Манычской"

Автор книги: Валерий Нагорный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

занимались 21 человек станичников и иногородних 18. Магази-

нов и лавок в станице насчитывалось 29. Были в станице свои

портные, сапожники, полстовалы, кузнецы, слесари, хлебопеки,

бондари, плотники, столяры, печники, кровельщики, шорники

и даже модистки (данные из областного архива). Добавим, что

на территории станицы было две лесных биржи, три хлебных

склада. Две школы давали только начальное образование. Сред-

нее можно было получить только в Ростове или Новочеркасске.

Зато богата станица была церквами. Их было три!

Каждый гражданин казачьего рода с 17-летнего возраста

наделялся землей (9 десятин пахотной и 3 целинной земли) (1

десятина – 1 гектар).

Кроме того, на пай выделялось 535 квадратных саженей

огородной и луговой земли.

Хлеб подвозили к 3-м хлебным биржам – складам, которыми

владели богатые купцы – промышленники – Извозщиковы, Пав-

ленковы и братья Грунские, которые ссыпали его на пароходы

и баржи.

В 1904 году силами жителей станицы на средства богатых

овцеводов и жителей была построена дамба с 4-мя деревянными

мостами. Таким образом, разливы для жителей станицы стали

не страшны.

К началу XX века станица Манычская была уже довольно про-

цветающим населенным пунктом. Каждый год здесь проводились

ярмарки, на которые съезжалась огромная масса людей. И как

говорили некоторые старожилы, на одну из них приезжал сам

царевич. К ярмаркам готовились очень тщательно: приводили в

порядок дворы, улицы, малярили, красили. А уж товаров на них

было и не перечесть. Можно было купить все, что душе угодно:

от гвоздей до волов. Не забывали в этот день и о детях, для

них готовили карусели, качели, причем раскрашивали в такие

яркие и забавные тона, что и взрослому хотелось непременно

взглянуть на «этакую диковину».

Приезжали не только те, кому нужно было продать и купить,

но и прибывали семьями, как на праздник, одетые в лучшие свои

одежды. В центре площади не переставала кружить карусель,

звучали песни и танцевальная музыка к удовольствию много-

численных детей, молодёжи и престарелых.

Вездесущие цыгане, чтобы заработать, веселили окружающих

и зевак танцами, песнями, гаданиями, обещаниями сказать только

правду. Цыгане-мужчины навязывали свои изделия: буравчики,

удила, нарядные уздечки, наборы украшений на сбрую, тяпки,

серпы. Детишки получали от родителей гостинцы , красиво

оформленные сладости : длинные, обвитые лентами из цвет-

ной бумаги и махорчиками на концах конфеты , леденцовые

фигурки дутых лошадок, рыбок, петушков, медовые пряники, да

мало ли что ещё . Рядом стояли дубовые бочонки с искромётным

и шипучим вином приезжавших сюда ажиновцев, кудиновцев,

бессергеневцев, цимлянцев.

Казачки в белых фартуках зазывали: «Кому горячих пи-

рожков с рыбой, капустой?» Фотографы приглашали нарядных

семейных сфотографироваться на память.

Гвоздем таких мероприятий были, конечно, скачки. Их ждали

с особым нетерпением. Не каждый станичник сегодня знает имя

лихого казака Павла Гавриловича Ермолова. О нем хочется расска-

зать особо. Родился он в 1892 году в казачьей семье. Отец служил

ездовым, мать – атаманская дочь -воспитывала пятерых детей. Павел

с детства душой прикипел к лошадям и затем никогда до самой

смерти, не расставался с ними. И не было в станице казака, равному

ему по ловкости и умению владеть шашкой. На полном скаку кон-

чиком шашки он доставал с земли перевязанный носовой платочек

с деньгами, ему достаточно было раз махнуть шашкой и верхушки

кустарников ровной ленточкой ложились рядом на землю. Легко

и свободно проходил он и другие испытания, а потому на скачках

первые призы постоянно доставались лучшему мастеру– рубаке

Павлу Гавриловичу Ермолову. И совершенно не случайно он был

награжден именной серебряной шашкой и именными часами. И

таких знатных казаков в станице было не мало.

В самом центре станицы Манычской возвышается старая цер-

ковь. У этого храма, как и у станицы и людей, живущих на этой

земле, своя история. Как было сказано ранее, до начала 19 века

станица находилась на правом берегу Дона. Там же была построена

деревянная церковь во имя мученицы Параскевы.

В1763 году обветшавшую церковь разобрали и построили новую

с тем же названием. В 1779 году приход церкви составил 154 двора,

507 лиц мужского пола и 526 лиц – женского.

Затем в начале 19 века после переселения станицы на левый

берег, туда же была перенесена и церковь. Здание ее было дере-

вянным, глава и купола покрыты листовым железом, рядом стояла

деревянная колокольня, покрытая тесом.

А в 1894 году здесь же при церкви была открыта Манычская

мужская церковная школа грамоты.

В конце 19 века эта церковь была перенесена в хутор Крас-

ный (Княже-Леонов), а на ее месте сооружен в 1904 году по

проекту донского архитектора И.П. Злобина в византийском

стиле, храм. Здание представляло собой в центральной части

прямоугольник с полуциркульной алтарной абсидой и двумя

полуциркульными пристроями приделов с папертями и входами.

Стены в два с половиной кирпича были перекрыты крестовыми

и полуциркульными сводами. Иконостас сделали из четырех-

цветного полированного мрамора. Высота центрального нефа

(купола) достигала 47 метров, колокольни – 55 метров, а общий

размер церкви в плане 45*28 метров.

Когда сооружался храм, то все население казачьего юрта

«от мала до велика» принимало активное участие в его воз-

ведении. Помогали, кто чем мог. Семья Извощиковых шила

одежды, люди отдавали деньги, сами мешали раствор, клали

кирпич, рыли фундамент, разгружали кирпич, доски и т.д. День

и ночь не прекращались работы. Телега за телегой доставля-

лись стройматериалы. Благодаря мостам, ведущим к станице,

построенным на народные средства, работа не прекращалась

и во время большого разлива Дона и Маныча. Несмотря на то,

что часть жителей станицы были старообрядцами, людей объ-

единяла вера.

Церковный староста Ольга Петровна Тимашова и ее замести-

тель Ольга Антоновна Форофонова поведали горькую историю

о судьбе своего храма. 0 том, как на нужды войны в 41-м году

сняли с него колокола. Как после войны использовали храм

под склад. А потом, и вовсе нелепица вышла. Дело в том, что

еще в войну часть храма была разрушена. Вот и обратились

верующие в соответствующую инстанцию с просьбой посо-

действовать в ремонте.

Еще до революции Донская войсковая канцелярия взяла

здание церкви, как памятник архитектуры, на особый учет. К

сожалению, решением Ростовского облисполкома №331 от 29

июля 1955 года церковь была закрыта как аварийное здание,

во избежание несчастных случаев во время богослужения.

И лишь в конце 20 века, когда стала возрождаться духовная куль-

тура, в храм стали сносить люди иконы, спасенные от преданного

разграблению храма. Но это те иконы, что остались в Манычской. А,

говорят, «уехали» иконы и в Старочеркасскую, и в Новочеркасск...

и уже не вернуть польского мрамора, который, как свидетельствует

народная молва, пошел на отделку Дома культуры, и прекрасных

полов, из которых соорудили паром...

Великомученица Параскева, в чью честь названа церковь,

считается покровительницей семьи. «Бабья заступница», как

называет ее народ.

Когда были живы еще очевидцы, то они рассказывали, что

когда поднимали большой крест, лопались канаты, и тогда по

станице стали собирать старинные турецкие шали. Шелков на та-

кое дело не пожалел никто. Платки связали и крест подняли.

В настоящее время при храме Св. Параскевы, стараниями

отца Александра, организованы лагерь и церковная школа для

детей, которые съезжаются сюда со всех концов нашей области,

а также из других областей России.

Для размещения детей строятся жилые помещения.

Как известно, до середины 17 века в России господствовала

одна вера, но после реформы церкви Московским патриархом

Никононом в 1654 году, были изменены некоторые обрядовые

формы, исправлены места богослужения, книги и т.д. Произо-

шел раскол. Часть населения Дона не приняла «Никонианскую

ересь» и осталась верна прежней вере -старообрядческой.

При царствовании Петра Великого (1682-1725) старове-

ры не подвергались стеснению ни со стороны властей, ни состороны православного вероисповедания. В конце 17 века в

старообрядчество переходили многие влиятельные лица. Но

при царствовании Александра I, Николая I и Александра II это

вероисповедание стали преследовать. Их церкви были закрыты,

а сами верующие подверглись гонению.

В станице тоже существовало две веры. По своим качес-

твам казачьи семьи старообрядцев заслуживают всяческого

уважения. По словам профессора В.В. Богачева: «они чест-

ны, домовиты, скромны в жизни, набожны, верны присяге. Их

семьи дружны и крепки. Младшие почтительны к старшим. В

полковой службе они оказываются образцовыми казаками и

держатся с великим достоинством.

Старообрядческая вера сохранилась в станице и 2 веры продол-

жали мирно сосуществовать долгие, долгие годы. Даже во вновь

построенном храме места богослужения отделяла лишь стена.

Но в конце 30-х годов 20-ого века произошел окончательный

раскол между Никонианской (православной) верой и старо-

обрядческой. Храм стал полностью православным. Староверы

поселились в небольшом, стареньком домике, неподалеку от

храма, где и проходило их богослужение. В годы Великой Оте-

чественной войны этот дом разобрали для строительства моста

через Маныч. Но мост в войну был разрушен.

В послевоенный период староверы дважды меняли место

своей церкви. После пожара, который нанес большой ущерб

моленному дому, жители станицы, преданные старой вере, на-

шли средства и силы, чтобы сохранить верность своей религии.

Таких семей в станице было немало: Пирушкины, Филатовы,

Извозчиковы, Хопряниновы, Черечукины и другие.

В 90-ые годы прошлого века на народные средства была

построена новая старообрядческая церковь, которая также

является для станицы историческим памятником – символом

преданности людей своей вере.

ГОДЫ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Они внесли свои коррективы в жизнь донского казачества. Одна

часть казачества поддержала идеи большевиков. Другая – осталась

верна своему долгу – служить государю и Отечеству.

Годы гражданской войны... Это самая трагическая и многостра-

дальная страница в истории казачества. Говорят, что время поставило

все на свои места. Время рассудит. Но не так скоротечно и однобоко,

как рассудили те, кто переписывал историю страны в угоду времени.

Те, кто знает историю только по книжкам и архивным материалам,

те кто не испытал на себе все тяготы того лихолетья. Вправе ли мы

судить наших дедов и прадедов за те пути, по которым шли они к

своей правде? В большинстве своем выбор был сделан ими осознан-

но. Честь и хвала им за то, что у каждого из них была своя правда.

И многие из них отдали за нее самое святое – свои жизни...

За 10 лет до Октябрьской революции историк И.В. Тимо-

щенков в книге: «Труды по обследованию станиц», подводя итоги

своих наблюдений, отметил, что «народное хозяйство падает, земля

истощается ...Граждане сознают критическое состояние народного

хозяйства, но не знают выхода из этого положения».

Большая часть казаков уходила семьями в ближайшие города

(Новочеркасск, Шахты, Ростов, Нахичевань) на заработки, превра-

щаясь в рабочий класс. Посевная площадь Донской области к 1917

году сократилась на 22 %.

В городах казаки пополняли ряды обездоленного, угнетённого

рабочего класса.

К концу империалистической войны многие казаки с неохотой

стали служить в царской армии. В станице Манычской, например,

фельдшер Дьяконов Андрей Иванович некоторым казакам, не же-

лающим идти на службу, за соответствующую плату проделывал

операцию ушной перепонки (прокалывал её и вызывал временную

или постоянную глухоту). Об этих казаках даже была сложена пес-

ня со словами : « Маныцкие ухоколы ухи колють -чуть не мруть, в

службу царскую не идуть ...»

Некоторые казаки, рядовые и офицеры, становились на путь борь-

бы против царизма. Не имея политической организации, они гибли

от охранительных органов царизма.

Неудачи в ходе империалистической войны, события буржуаз-

но-демократической революции, агитация большевиков в конечном

итоге вовлекли многих казаков в активную борьбу против царского

режима. Вера в царское правительство стремительно падала.

К примеру, такой случай, рассказанный очевидцами. Атаман

станицы Багаевской Назаров, будучи в нетрезвом состоянии, в

станичном правлении выстрелил из нагана в портрет императора

Николая II, висевший на стене. В напряжённой обстановке (импе-

риалистическая война, назревание буржуазной революции) его не

судили, а отправили на фронт, там он стал лётчиком и погиб. Его

тело привезли в Багаевскую и похоронили у каплицы, внутри ограды,

где хоронили священников.

После свержения временного правительства в Донской области

создалась напряжённая обстановка. 25 ноября 1917 года власть в Рос-

тове перешла в руки нового состава Донского военно-революционного

комитета, который провозгласил советскую власть в Ростове.

В Новочеркасске утвердилось правительство атамана Каледина.

С 26 ноября по 1 декабря 1917 года Каледин, имея численное превос-

ходство, атаковал со стороны Новочеркасска и Темерника революци-

онный Ростов и захватил его. Уходя из Ростова, большевики выпустили

листовку: «Мы еще придём». И действительно, уже 24 февраля 1918

года город Ростов был очищен от белых. 26 февраля был взят Ново-

черкасск. Незадолго до этого, 29 января, Каледин застрелился.

Революция докатилась и до нашей станицы...

В Манычской есть скромный обелиск. Не каждый станичник знает,

кому в память он поставлен.

В один из декабрьских вечеров 1917 года в дом казака Федора

Дьяконова постучался гость из Ростова, которого в доме знали как

студента Николая. Собралась вся семья Дьяконовых: Федор Иванович,

жена его Анна Петровна, сын Яков с женой Анастасией. Пришел и

сосед, Михаил Иванович Анохин.

Взволнованным был рассказ гостя:

– Революция в России совершилась! Нужно установить Совет- скую власть и на Дону. Я привез обращение к казакам. Его бы рас-

пространить...

Рано утром Яков с Настей прихватили листовки и отправились в

хутора Пустошкин и Леонов (Красный).

В тот же день богач Никита Форопонов, принеся листовку атаману

Юркову, шипел простуженно и злобно:

– Зараза большевистская и на Дон проникла. Сход был бурным.

Сошлись на том, чтобы не отдать Дон-батюшку «мужикам».

Март 1918 года захлестнул Манычскую казачьим восстанием. В

станицу вошли пятый и двадцатый казачьи полки под командова-

нием Дроздова, карательный отряд нижнедонских белоказаков под

командованием хорунжего Беляйкина. Был сформирован комитет

«Защиты Дона».

Начались аресты, порки перед станичным правлением. Первыми

жертвами оказались Дьяконовы и Анохин. Их посадили в кутузку.

Тесно прижавшись друг к другу, сидели они несколько суток. Не да-

вали заснуть пьяные дебоши офицеров. Оскорблениям и дебошам не

было конца. Потом начались побои.

Через неделю арестованных вывели на площадь, связали руки. Их

пытались заставить раскаяться перед станичниками. «Нам не в чем

раскаиваться перед вами», – сказал в толпу Федор Иванович. «Всех

их расстрелять» – зашумела, закричала на разные голоса станица.

Несколько раз Дьяконовых и Анохина выводили на площадь, но за-

ставить отречься от своих убеждений не смогли.

Сидя в кутузке, Яков вспоминал 1910 год, встречу с Настей. Будучи

солдатом, он попал на гауптвахту. Товарищи прислали к нему Настю

и та пронесла в прическе пилочку. Яков бежал. Потом они жили в

Ростове, где Яков работал слесарем на заводе. Там подружился он с

большевиками. Привозил не раз своих друзей в Манычскую и посте-

пенно привлек к делу резолюции всю семью...

В конце апреля узнали Дьяконовы, что вместе с белыми офицерами

смертный приговор им подписали и сорок два станичника: Юрковы,

Форопоновы, Пахомовы, Извозчиковы, Сысоевы и другие. Утром 27 ап-

реля арестованных повели к Манычу. Усадили в баркас, повезли к про-

тивоположному берегу. Разлив начинал сходить, и кое-где обнажились

островки. На одном из них их высадили, заставили рыть могилу.

Кто хочет умереть казацкой смертью? – крикнул, прице-

ливаясь, офицер.

Я, – ответил Анохин. – Грянул выстрел. Раненый, Михаил

Иванович вдруг бросился на офицера, поймал его горло мертвой

хваткой. Когда сбыла вода и люди вышли в займище сажать огоро-

ды, прошел по станице слух, будто бы из могилы за рекою торчат

омытые водой тела убитых. Долго умоляла Анна Петровна Дья-

конова атамана разрешить ей похоронить мужа, сына и невестку.

Юрков велел стрелять с колокольни, если женщина отправится за

Маныч.

В1920 году останки Дьяконовых и Михаила Ивановича Анохина

перенесли сельчане на станичную площадь. При большом стечении

народа, под звуки духового оркестра похоронили их, поставили над

могилой небольшой черного гранита скромный обелиск. Взяла их

имена одна из улиц станицы.

Впервые части Красной Армии подошли к станице в мае 1919

года Это была 4-ая Петроградская кавдивизия, армии Буденного.

Казачество не было классово однородным. Противоречия между

« беднейшими и богатейшими казаками существовали издавна.

Борьба долгое время была скрытой, но с приходом первых отрядов

Красной Армии многие казаки вливались в ее ряды. Брат пошел

на брата, отец на сына, казак на казака. Вторично и окончательно

станица была освобождена от белых в феврале 1920 года Разви-

вая наступление, части 1-й Конной Армии быстро двигались из

только что взятого Новочеркасска на станицу Багаевскую. Конная

группировка белого генерала Павлова, отступая, вошла в Манычс-

кую В один из морозных февральских дней бойцы 4-й кавдивизии

по скользкому льду форсировали реку Маныч и заняли все про-

странство от Манычскои до х.Веселого. Штаб 1 -й Конной Армии

располагался в станице Багаевской. В результате тяжелых боев

белые отступили на Кубань, к Черному морю. Свидетелями и учас-

тниками этих событий были жители станицы Манычскои – бойцы

4-й кавдивизии Буденного – ветераны 2-х войн, известные люди

земли нашей: Мищенко Максим Павлович, Бондаренко Григорий

Степанович – Тесля, Саенко Николай и другие участники тех гроз-

ных событий.

РОВЕСНИК XX ВЕКА

На старом станичном кладбище эта могила ничем не выделяется

среди других. Простое надгробие, имя, отчество, фамилия. Даты

жизни. Вся история Страны Советов прошла через жизнь Максима

Павловича Мищенко. Немало строк в ее биографию было вписано и

им самим. Паренек из хутора Хирного, сын иногороднего крестьяни-

на – бедняка, мужал и закалялся в боях гражданской под знаменами

Б.М. Думенко и СМ. Буденного. Во время войны, вместе с отцом,

братьями и сестрами (восемь душ) батрачил у помещика Жереб-

кова. Жили бедно, в землянке, еле-еле сводили концы с концами.

Однако до самого последнего дня жизни Максим был благодарен

помещику и его сыну – белому офицеру Володе Жеребкову за то,

что они помогли ему освоить грамоту. Это сыграло немаловажную

роль в его жизни. Начинал гражданскую командиром взвода. Когда

ему доверили командовать людьми, старший по званию произнес

слова, которые стали для Максима девизом всей его жизни: «В бой

идти первым, из боя – последним». В полевой сумке молодого ко-

мандира, рядом с военными документами лежала «походная азбука

– словарь» и его любимые книги. Вскоре Максим был направлен

на курсы политруков в Петроград.

Сал медленно катил свои воды в маревую даль. Хутор Ильинка.

Тысячи беженцев приютились у отряда Думенко. Наутро бой. Могут

погибнуть сотни ни в чем не повинных людей. Надо вырваться из

окружения и вывести людей. Разведгруппа из семи красноармейцев

вышла в ночь. Командир группы Максим. Его помощник Николай

Саенко из станицы Манычской.

Группа расположилась у моста. На том берегу звякнуло стре-

мя. Это постовые, охранники. Максим принимает решение: «Надо

умудриться взять живыми".

Тихо, без всплесков, недалеко от моста разведчики переплы-

ли речку, незаметно подкрались к стражникам: «Ни звука, иначе

смерть!» – туго стягивая руки и засовывая в рты кляпы, грозно про-

звучала команда. Трое пленных казаков к утру были доставлены в

штаб Бориса Думенко. Узнав подробные сведения о расположении

и численности противника, силе и замысле, думенковцы смогли с

наименьшими потерями вырваться вместе с беженцами из окру-

жения и выйти к своим, к станции Гремячий.

1920 год. Февраль. Днями снежный и морозный, а днями – не-

пролазная грязь и слякоть.

Штаб 1-ой Конной Армии расположился в станице Багаевской,

почти у самого Дона в доме казака Колесникова. По всей округе

от ст. Манычской, Княже-Леоново (Красного), вплоть до Веселого

шли упорные бои с деникинцами. Бои шли с переменным успехом.

В поддержку, уже воевавших подразделений, Деникин направил

белоказачью часть, состоящую из офицеров и стариков-бородачей,

численностью в 13 тысяч сабель под командованием генерала Бе-

дова. В хуторах и станицах, занятых белыми, проводилась массовая

мобилизация. Брали даже несовершеннолетних подростков...

Пятнадцатилетний Никита, а по-станичному попросту Китя,

вместе с другими погодками был мобилизован в ряды белой ар-

мии. Новобранцев наскоро переодели в не совсем новое, но еще

добротное обмундирование, выдали винтовки, и рано утром строем

погнали держать оборону к переливу между ст. Манычской и х.

Сады. Не прошло и получаса, как в станицу с гиканьем и свистом

ворвались части 4-ой кавалерийской дивизии Буденного. Грохо-

тали выстрелы. Шашки красных конников безжалостно рубили

редеющие отряды отступающих. Китя залег за пригорок и, не ус-

пев даже выстрелить из выданного ружья, увидел, как на него с

окровавленной пташкой на белой в серых яблоках лошади скачет

огромного роста конармеец. Никита, не долго думая, дал деру. Но

острая, блестевшая смертельным блеском шашка настигла его и

опустилась плашмя на его мягкое место, Китя оторопел. «Жив»,

– пронеслось у него в голове. Но шашка опять нависла над ним,

теперь уже над его головой. «Ах ты, пацан»! – гаркнул буденовец.

Никита, опомнившись, схватил парня за грязный сапог, взмолился:

«Не убивай, Христа ради, мобилизованный я. Нас, таких еще с де-

сяток тут будет». Бой кончился. Пленных белогвардейцев повели

в центр станицы, к церкви, а затем к устью Маныча. Китя, держась

за сапог красноармейца, волочился за ним до самого устья. Перед

расправой Максим шашкой отодвинул совсем молодых, только что

мобилизованных парней в сторону от белогвардейцев и, посовещав-шись со своими старшими командирами, произнес: «Все по домам!

И чтобы оружия в руки больше не брали!» Так началась и сразу же

окончилась для Кити гражданская война.

Бои под Майкопом. Деникин разбит. Но, остатки белогвардейцев

рассредоточились в горных пещерах Кавказа. Часть белогвардейцев

готова сдаться. Но нужны гарантии сохранности жизни.

Однофамилец Максима, командир эскадрона Иван Самойлович

Мищенко собрал политруков и взводных: «Часть васильевцев готовы

сложить оружие, надо убедить их не бояться переходить к нам». «Я

пойду, – поднялся Максим, у меня там, слыхал, есть знакомые». «Если

не получится, идешь на верную смерть,» – заметил командир»...

«Стой, кто идет?» – окликнул Максима часовой. «Я к Васильеву,

с предложением от красных».

На самом днище ущелья в районе станиц Надежинской и Пе-

редовой, группа васильевцев повела Максима в горы. Из пещеры

показался один из помощников Васильева – Зубов. Зубов свел его с

атаманом. Но разговор с Васильевым о сдаче оружия и о переходе

к красным ничего хорошего не сулил. Максим попал в западню.

«Живым не выбраться» – думалось по литруку. К Максиму приставили

охранника, который, по воле случая, оказался его знакомый, бывший

красноармеец, теперь служивший у Васильева – Комаров.

Разговорились. А поздно ночью Комаров сагитировал шесте-

рых васильевцев перейти на сторону красных. К утру все, вместе

с Максимом, оказались в расположении конной Армии. «Казаки,

переходите к нам, обещаем полную амнистию. Если не верите, мо-

жете поговорить со своими однополчанами, они служат в наших

рядах».

Это послание вызвало переполох в рядах противника. Василь-

евцы переходили на сторону красных. А Максим продолжал свой

боевой путь с конармией Буденного: Кавказ – Украина – Польша.

Гонялся за бандами Махно, освобождал Житомир, Львов. Потерял

в боях 9 лошадей, сам был дважды ранен. Закончил гражданскую

командиром эскадрона и в апреле 1924 года вернулся на Донскую

землю уполномоченным по созданию колхозов: «Путь Ильича» и

«Память Ленина» – в Арпачине, Дон-совхоз «Манычский» -Зерног-

радского района, «Павловский» и «Степнянский» – Кубань.

Потом станица Багаевская – инструктор райкома, заведующий

военным отделом вплоть до 1941 года.

И вот июль 1941 года. Максим Павлович с составе сводного

районного истребительного отряда. Отряд состоял из мужчин пос-

леднего года запаса и допризывников (24-2бг.) рождения. В отряд

входило три взвода, один конный и два пехотных. Вооружены были

шашками и немецкими карабинами. В пехотных взводах служили

также и манычане: Попов Иван Васильевич, Карпов Василий Пет-

рович, Сериков Василий, Жиков Костя, Федюков Владимир. Отряд

вылавливал дезертиров, уничтожал фашистских диверсантов. Когда

весной 1942 года начались бомбежки переправы, отряд отступил в

Веселый, а затем начал продвижение на Кавказ. В Багаевской для

подпольной работы при немецкой оккупации был оставлен подполь-

ный райком. В числе оставшихся был Максим... Затем фронт.

После окончания Горьковского военно-политического училища

его назначают заместителем комбата по политической части ба-

тальона 324 ВД КЗСД 2-го Белорусского фронта. Учил он молодых

бойцов и командиров в бой идти первыми, а из боя – последними.

Верил в них. Учил их верить в победу. На Мазурских озерах, в

Польше, пережил он свое (в который раз!) новое рождение, которое

помнил всю оставшуюся жизнь.

На одном из участков наступления батальон попал в окружение.

Комбата тяжело ранило в начале боя. Максим Павлович принял

командование на себя. Вооруженные несколькими ПТР, нескольки-

ми пушками и винтовками, бойцы оказались в кольце фашистских

танков и пехоты. Силы были неравны. Шквальный огонь немецких

пехотинцев, пулеметный из танков, точные попадания снарядов в

окопы, черное от разрывов небо над головами, кровь и части рас-

терзанных гусеницами тел вперемешку с глиной и пеплом – все это

стоило нечеловеческих усилий, чтобы выстоять. И они выстояли. Из

всего батальона в живых осталось 16. Остальные остались лежать в

окопах, проутюженных фашистскими танками. Атака фашистских

танков и пехоты «захлебнулась» благодаря неожиданному для не-

мцев сопротивлению батальона до подхода частей наступающей

Красной Армии.

После боя бойцы не узнали своего политрука – глубоко запав-шие глаза, серое, изможденное лицо и совсем белые, не седые, а

белые волосы. Белее не бывает. За тот бой получил Максим первый

Орден Красной Звезды.

Орден «Красного знамени» за гражданскую войну, боевой ор-

ден «Великой Отечественной», 2 ордена «Красной Звезды» и много

медалей украшали грудь Максима, когда он приехал работать в МТС ;ст. Манычской».

Никита тоже прошел нелегкий жизненный путь – работал в ком-

муне, потом в колхозе. С честью прошел Великую Отечественную, о

чем красноречиво говорят многие боевые ордена и медали. Колесил

дед Китя, работая в Манычской МТС, на своей полуторке по полям и

степным пыльным дорогам нашего края. Однажды директор МТС при-

казал ему повозить по полям нового парторга – Максима Павловича.

И когда Китя увидел совсем уже седого, но чем-то очень знакомого

человека, сердце его дрогнуло. Он узнал своего спасителя. Максим

Павлович не помнил давнего эпизода боя на переливе, но Никита стал

рассказывать ему мельчайшие подробности того знаменательного для

него дня и старый красноармеец начал припоминать тот жестокий бой.

Разговор тогда у Никиты и Максима Павловича состоялся долгий...

С марта 1947 года – заместитель директора Манычской МТС по по-

литчасти, затем заместитель директора совхоза, председатель рабочего

комитета. Организатор футбольных баталий, духового оркестра и так

до последнего дня жизни. К нему всегда шли люди. Со своими горес-

тями и радостями. Молодые и старые. Партийные и беспартийные.

Для каждого из них он находил убедительные слова, старался сделать

жизнь каждого из них счастливее. О таких людях говорят:

Нет, не могильный

выветренный камень

Стоит в конце

прекрасной жизни их:

С горячим сердцем

с теплыми руками

Они живут живыми

средь живых.

(С. Лебедев)

ПЕРИОД ВОССТАНОВЛЕНИЯ И КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ

Не все станичники были довольны Советской властью, уста-

новившейся на Дону. На это было много причин.

Летом 1920 года в станице Манычской, сплотив вокруг себя

казаков, в количестве 150 человек, вооруженных винтовками,

обладая 8 пулеметами, полковник Кошелев из станицы Багаев-

ской и войсковой старшина Туроверов с сотниками Сиушковым

и Форопоновым, имея свою подпольную мастерскую, стали заго-

тавливать оружие, вербовать казаков на открытые выступления

против Советской власти (газета «Советский юг» от 10.04.1921г.)

Действия заговорщиков распространялись далеко за пределы ста-

ницы, охватив ст. Багаевскую и прилегающие хутора, располо-

женные на правом берегу Дона.

Мятежники тайно скрывали оружие по хуторам, расположен-

ным возле ст. Манычской – Сады, Самодуровка, Пустошкин, Голые

Бугры. Имелись факты злодеяний, совершенных мятежниками над

представителями новой власти. В 1921 году недовольство властью

усугубила страшная засуха. В голодный этот год, как рассказывали

очевидцы, люди пухли от голода. Ели лебеду, кермек, ворон, гра-

чей. Голод толкал людей на открытое противостояние не только с

властью, но и с более зажиточными казаками. В соседнем хуторе

толпа голодных людей взламывала амбары с лее заготовленным

государством зерном, и амбары более богатых собственников,

хотя запасы зерна были незначительны, что никоем образом не

облегчало участь голодающих.

А в январе 1921 года в наших краях появилась банда Г.Е.

Маслака, бывшего комбрига Первой Конной, а затем рьяного

борца против Советской власти. Некоторые манычские казаки,

поддерживая идеи Маслака о справедливости, примкнули к банде.

Маслаковцы отличались особой жестокостью. Несогласных кололи

штыками, рубили саблями, вспарывали животы и набивали иховсом и сеном. Ходили слухи, что банды Кошелева и Маслака ка-

ким-то образом связаны между собой, по крайней мере, некоторые

казаки из станицы Манычской служили в отряде Маслака. Так ли

это, или иначе, однако, у станции Котельниково, преследуемые

отрядами красных остатки банды, были разбиты, но Маслаку уда-

лось скрыться. О его дальнейшей судьбе ничего неизвестно. Отряд

Кошелева, рассредоточившись по станицам Дона, просуществовал