Текст книги "Капкан для киллера – 1"

Автор книги: Валерий Карышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 7

Ржавый металлический конус над лампой у входа в гостиницу равномерно раскачивался, и тени редких прохожих на тротуаре то увеличивались в размерах, приобретая фантастические очертания, то сокращались, делаясь карликовыми.

Конус лампы пронзительно скрипел, и от этого скрипа становилось как-то не по себе.

Стоя у гостиничного входа, Свеча с откровенной ненавистью смотрел на утопающие в сумерках городские улицы. Большей дыры в своей жизни он не встречал – разве что родной райцентр, где он жил до того, как покойный братан Валера не выписал его в столицу.

Добрая половина фонарей на улицах Кургана не горела – в городе экономили электричество. Экономили и в квартирах. Впрочем, телевизоры включались аккуратно. По старому доброму обычаю советских времен люди привыкли каждый вечер смотреть программу «Время» – что бы в ней ни передавали. А чем еще тут можно заниматься? Пить водку, трахать местных прыщавых телок, ходить друг к другу в гости да смотреть телевизор, этот ежедневный наркотик...

– Ну, попал, бля. – Свечников извлек из кармана пачку сигарет, закурил. – Ну чо, двинем? – обернувшись, бригадир кивнул выходившим из дверей гостиницы Рыжему и Уколу. Пацаны немного задержались в номере, приводя себя в порядок после дороги.

Рыжий, прибывший из столицы со стволами отдельно от других, поселился в другой гостинице, и ему стоило немалого труда разыскать остальных.

– Пошли, – без особого энтузиазма кивнул Свеча. – Во, бля, попали...

В оценке Кургана и Укол, и Рыжий были полностью солидарны с бригадиром: не город – помойка.

– И как тут люди живут? – Укол то и дело оглядывался по сторонам, словно человек, попавший на необитаемый остров.

– Хрен их знает, – раздраженно бросил Свечников. Немного подумав, добавил: – И этот сучоныш тут жил...

Вскоре троица неторопливо подгребла к стоянке такси. Несколько разбитых «копеек», пара насквозь проржавевших «Опелей», явно привезенных сюда с какого-нибудь немецкого автомобильного кладбища, салатная «Волга» с таксистскими шашечками.

Рванув дверку первой же машины, Свеча опустился в кресло рядом с водителем. Пацаны уселись сзади.

– Куда поедем? – поинтересовался таксист.

Московский гость наморщил лоб, а затем, сделав какое-то замысловатое, как показалось водителю, движение пальцами, поинтересовался:

– Где тут у вас в городе порядочные люди оттягиваются?

– В каком смысле оттягиваются? – удивился шофер.

– Ну, в казино, в ночных клубах... Где посидеть с пользой?

– А-а, время провести хотите? У нас в городе только два ресторана и Дом культуры. Есть еще областной драматический театр, но он теперь на гастролях.

– Ты чо, я в натуре не понял – за придурков нас держишь, да? – взорвался Укол. – Какой театр, какая культура?! Ты бы еще в библиотеку предложил сходить! К братве вези!

– У вас тут что, братья? – таксист был на удивление невозмутим. – Родственники? Какая улица?

– К бандитам, дебил! – рявкнул Рыжий, донельзя раздраженный такой непонятливостью. – Я те конкретно говорю: к бан-ди-там, – произнес он по слогам и с открытой угрозой.

Вид явно приезжих пассажиров был настолько грозным, что до водилы, наконец, дошло:

– А-а-а... Так бы сразу и сказали. Кажется, я понял, что вам надо. Я сейчас отвезу вас в лучший ресторан, там иногда наши спортсмены бывают.

Скоро Свеча, Укол и Рыжий уже входили в лучший по местным понятиям кабак...

Ресторан гудел, как переполненный улей. Часы показывали восемь, за окнами с опущенными полинялыми шторами уже стемнело. На город опустился осенний вечер, который быстро зачернил и без того хмурое небо.

Половина люстр в зале не горела. Впрочем, для ресторанов в российской глубинке режим половинного освещения, светомаскировки, как во время немецких авианалетов на Москву в 1941 году, был как раз кстати. И этот ресторан не был исключением. Как всегда, в семь вечера публика забивала все столики в просторном и неуютном, хронически задымленном помещении.

И все-таки в этом зале – огромном, холодном, где подавали валящую с ног выпивку, обухом ударявшую по голове, и ужасно дорогую закуску, после которой почему-то еще сильнее хотелось есть, – было, пожалуй, уютнее по сравнению с улицей. Каждый вечер здесь собирался обычный для подобного заведения контингент – кавказские торгаши, дельцы мелкого бизнеса, работяги, торопившиеся просадить небольшой, но зато честный заработок, и мелкая курганская шпана.

По проходам, устланным бордовыми ковровыми дорожками, неслышно расхаживали официанты – все как один в сиреневых пиджаках, белых рубашках и черных блестящих галстуках-бабочках.

Один из них, заметив явно нездешнюю троицу, кивнул в сторону свободного столика и, взяв заказ, удалился.

– Во, бля, приплыли, – процедил Свеча сквозь зубы, пристально рассматривая ресторанную публику. – Ни одной приличной рожи.

Укол перехватил его взгляд.

– Водила говорил – спортсмены, спортсмены... Чо тут за спортсмены, интересно!

Впрочем, спортсмены или кто-то вроде них в зале все-таки присутствовали. У самого окна сидели четверо молодых людей: короткие стрижки, куртки грубой желтой кожи, висящие на спинках стульев, спортивные костюмы, грязно-белые кроссовки. Набыченные взгляды и угловатость движений выдавали в них людей, уверенных в собственных силах.

– Кажись, то, что надо. – Свечников, немного просветлев, поднялся и неторопливо двинулся к дальнему столику.

Подошел, цепко осмотрел сидящих, сам столик. На нем стояли три бутылки водки, две из них уже пустые.

– Привет, пацаны, – дружелюбно произнес Свеча, пододвигая к столику свободный стул.

Те с удивлением уставились на незнакомца.

– Ну, привет...

Москвич решил не терять времени понапрасну, а сразу перешел к делу.

– Короче, пацаны, базар тут такой небольшой. Мы из Москвы, урицкие – может, слышали?

Тот, что сидел ближе к Свечникову, переспросил, икнув:

– Какие, гришь?

– Урицкие. – Бригадир, заметив на столе растрепанную пачку «Примы», выложил «Мальборо». – Закуривай, братва. Так вот, мы тут одного ищем...

– Урицкие – это чего, спортобщество такое?

Свеча улыбнулся, приняв этот вопрос за удачную шутку.

– Ну да, считай, что спортобщество.

– А ты чего – на соревнования, наверное, приехал? – на полном серьезе предположил собеседник. – Тут вроде бы региональный отбор на чемпионат России – из Омска приезжают, из Череповца. А чтобы из Москвы – я что-то не слыхал. Мы сами из «Трудовых резервов».

– Это бригада ваша так называется? – удивился бандит.

– Да какая бригада! Мы ведь не строители какие, не шабашники. Спортобщество такое – неужели не слыхал?

Скоро все прояснилось: четверка молодых людей, сидевших за столом, действительно имела некоторое отношение к спорту. Они были гиревики. Кстати, один из них получил сегодня звание кандидата в мастера, что и послужило поводом для ресторанного застолья.

А к преступному миру эти люди никакого отношения не имели.

Даже не попрощавшись, московский бандит разочарованно вернулся к столику.

– Во, бля, ну и город! Ни одного приличного человека! Придурки какие-то, сидят, водяру жрут, спортобщество, бля...

Рыжий был настроен не столь агрессивно.

– А чо, я прикинул, – нормальный город. Барыги, конечно же, есть, зато пацанов порядочных нет, одна шушера. Может быть, наехать на этот Курган, «крышу» всему городу поставить? Нормально – откомандируем молодых пацанов, пусть жирных карасей дербанят, работают... Как ты, Свеча?

Тот ощерился.

– Какая там на хер «крыша»? Я вору слово дал, что сучоныша этого найду и разорву на хрен... Где только его искать?

Вскоре появился и официант с заказом. Укол, расплатившись за всех, отвел официанта в сторону и, помахав перед его носом новенькой стодолларовой бумажкой, спросил:

– Слышь, ты о таком Александре Македонском никогда не слыхал?

– Это которого в школе изучают? – Несомненно, тот был очень удивлен вопросом.

– Да нет, киллер такой есть. Ну, в смысле – наемный убийца! Телевизор смотришь? Так он недавно из тюрьмы бежал, даже в программе «Время» летом про него крутили. Киллер – въезжаешь, о ком базар?

До официанта начало что-то доходить.

– Киллер?

– О! – Укол постучал себя кулаком по собственному лбу. – Македонский – это вроде как бы погоняло, кличка, а фамилия его Солоник... Ну?

Спустя минут десять Укол вернулся к столу, явно повеселевший.

– Нормальный народ эти халдеи. – Он имел в виду официанта. – Все и про всех в курсах. Короче, знал он этого Солоника, когда еще тот ментом работал, сюда иногда заходил. Даже адрес мне назвал. Так чо, Свеча, может быть, сейчас и двинем?

У бригадира отлегло на душе.

– Да ладно, все равно мы еще не придумали, чего делать. Главное, что теперь знаем, где его свояки живут. Давай пока посидим, расслабимся. Может, барух каких подснимем, в номера затащим, порезвимся? А завтра поутрянке сядем, подумаем, что и как...

Барухи были найдены быстро – стайка голодных малолеток, учащихся ПТУ, в ожидании мужских внимания и ласки толпилась у входа в ресторан.

Предложение Свечи трахаться всю ночь без трусов за пятьдесят баксов каждой привело пэтэушниц в неописуемый восторг, и вскоре три самые сексуальные малолетки, провожаемые завистливыми взглядами неудачниц-подруг, садились с москвичами в такси.

Распив за знакомство две бутылки водки, Свеча, Рыжий и Укол забодяжили немудреную групповуху, всю ночь гоняя малолеток по программе жесткого секса. Только под утро, немного проспавшись, сели составлять план дальнейших действий.

В конце концов план был выработан, и выглядел он следующим образом. Идти домой к Солоникам опасно – там могла ожидать мусорская засада. Надо арендовать на несколько дней машину, сесть в нее и следить за подъездом. Когда появится кто-то из семьи (внешность родных Солоника предстояло выяснить попутно), их следует посадить в машину и увезти куда подальше для дружеской беседы.

– Вроде бы, все в масть, – подытожил Свеча. – Ну, с богом...

Олег Воинов с поисковой группой прибыли на родину Александра Македонского за день до появления там Свечникова. Курган понравился руоповцу: город совершенно некриминогенный в сравнении с той же Москвой. Вымогательство, бандитизм, похищения заложников с целью выкупа, наезды на банки и фирмы были для местного областного УВД чем-то экзотическим. Наверное, потому, что серьезных банков и фирм, да и по-настоящему богатых людей тут попросту не было. Бытовая поножовщина, драки на дискотеках, квартирные кражи – вот основной перечень преступлений, которые составляли основу сводок местной милиции. Ни о какой мафии, ни о какой организованной преступности тут отродясь не слыхивали.

Местное УВД проявило повышенный интерес к приезжей группе столичного РУОПа. Воинов, доложив начальнику областного УВД о своей миссии, не посвящал его в детали будущей операции. Оно и понятно – город маленький, все друг друга знают, возможность утечки информации более чем реальна, а потому лучше не рисковать. Руоповец попросил лишь предоставить в его распоряжение пару кабинетов в Управлении, транспорт, местных сыщиков. А еще держать в горячем резерве отряд ОМОНа, на тот случай, если возникнет нужда.

В соответствии с оперативной необходимостью руоповцы сразу же установили скрытое наблюдение за домом семьи Солоников. Прослушку телефонов обеспечивало областное Управление ФСБ.

Первые результаты наблюдений одновременно удивили, насторожили и обескуражили. Неподалеку от дома родителей Александра Македонского была замечена подозрительная белая «семерка» с местным номером. В машине сидели четверо. Личность водителя была установлена довольно быстро, а вот личности остальных пробить не удалось. Воинов долго, внимательно просматривал результаты скрытой видеосъемки, пока не узнал одного из пассажиров «семерки». Им оказался Сергей Иванович Свечников, более известный под кличкой Свеча, бригадир урицкой оргпреступной группировки Москвы, двоюродный брат вора в законе Валерия Длугача, Глобуса, застреленного Александром Македонским в апреле 1993 года.

Можно было и не гадать, с какой стати в этом городе появился брат покойного вора.

Ситуация складывалась нештатная, а потому требовала быстрого решения...

В то памятное для многих утро погода в Кургане выдалась ясной. На аллеи тихо сыпались желтые с красноватыми прожилками листья кленов, покрывали влажную после ночного тумана землю. День обещал быть безветренным, и поредевшие кроны деревьев застыли в неподвижности. Собираясь в жаркие страны, без умолку кричали птицы, навевая грусть и тоску по ушедшему лету. Впрочем, людям, собравшимся во внутреннем дворике местного УВД, было теперь не до лирики...

Стоя перед группой руоповцев и приданных им местных сыщиков, Олег Воинов подробно инструктировал подчиненных по поводу предстоящей операции. Внимательно вглядываясь в лица, но не задерживаясь ни на ком подолгу, он чеканил фразы:

– Запомните главное: никакой стрельбы, никакого шума. Работать аккуратно. Брать объект можно только в подъезде или в машинах, но ни в коем случае на улице. Если обстоятельства не позволят этого сделать тихо, тогда в силу вступает пункт «3». И все-таки от применения оружия советую воздержаться – бандиты могут открыть ответный огонь, возможны случайные жертвы. Стрелять разрешаю только в случае реальной угрозы для жизни. Хотя думаю, до этого не дойдет. Все ясно?

– Все, все, – нестройным эхом ответили подчиненные.

Воинов продолжал:

– Итак, первая группа незаметно блокирует двор и все подступы к нему. Вторая, – руоповец скользнул взглядом по лицу чернявого, похожего на цыгана милиционера со спортивной сумкой, из которой торчал пламегаситель автомата Калашникова, – перекрывает чердак дома напротив и следит за окнами. Третья непосредственно осуществляет захват. В случае попытки бандитов захватить заложников первая осуществляет прикрытие тех, кого они попытаются взять. Вопросы есть?

– Нет, – послышалось в ответ.

– Если нет, тогда по машинам, – приказал старший розыскной группы. Направившись к стоящей в нескольких метрах от него серой «Волге» с частными номерами, на ходу бросил: – По дороге проверим радиостанцию. Поехали.

Через несколько минут из ворот внутреннего двора областного УВД с пятиминутным интервалом выехали два автомобиля. В каждом из них находилось по три вооруженных милиционера...

Вот уже три часа Свеча, Рыжий и Укол сидели в белой «семерке», ожидая, пока кто-нибудь не выйдет из подъезда Солоника. Описание внешности родственников Солоника удалось получить довольно быстро. Рыжий, выдав себя за представителя санэпидемстанции, прошелся по подъезду, попутно позвонив в дверь нужной квартиры. Открыла ему пожилая женщина, которую он принял за мать беглеца.

Теперь предстояло дождаться момента, когда она появится во дворе.

Удивительно, но в подъезд никто не входил и никто из него не выходил – не считая тройки школьников, возвращавшихся с уроков.

Свечников дал денег владельцу машины. Отослал его до вечера. Сам уселся за руль, напряженно вглядываясь в сторону подъезда.

Пацаны устроились сзади, делясь незабываемыми впечатлениями о позавчерашней групповщине с малолетними телками в гостиничном номере.

– В рот она классно берет! – Рыжий аж причмокнул губами от удовольствия.

– Какая – сисястая, что ли? – уточнил Укол.

– Которую Свеча сначала пендюрил.

– Кончай базарить, Укол, за подъездом лучше наблюдай, – не оборачиваясь, прикрикнул Свечников.

Пацаны стихли.

Спустя минут пятнадцать из подъезда вышла пожилая женщина, и Укол, осторожно тронув Свечу за плечо, произнес полушепотом:

– Она.

– Понял. – Бригадир быстро открыл дверцу, вышел из машины. И в этот самый момент совсем рядом послышался скрип тормозов. Серая «Волга» резко остановилась рядом с вышедшей из подъезда женщиной.

Дверцы автомобиля раскрылись, и оттуда выскочили двое. Подхватив насмерть перепуганную женщину под руки, они поволокли ее в подъезд.

Свеча понял: это мусорская засада, а потому, резко развернувшись, рванул назад к «семерке». Но в тот же момент за его спиной остановилась вторая машина, и спустя мгновение Свечников ощутил, как кто-то крепко схватил его сзади за шею. Бандит развернулся, удачно перебросил нападавшего через себя и, ударив второго в челюсть, бросился прочь со двора.

В этот самый момент Рыжий, выхватив пистолет, прицелился в милиционера.

Выстрел гулким эхом отразился от бетонных коробок домов, и оперативник без звука, словно в замедленной киносъемке, свалился на землю.

Наверное, это обстоятельство и спасло Свечникова. Менты на какое-то время упустили его из виду, бросившись к белой «семерке», из которой прозвучали еще несколько выстрелов...

...Свечников пришел в себя, лишь пробежав несколько проходных дворов и убедившись, что его никто не преследует.

Он не мог видеть, как милиционеры силком заволокли ничего не понимающую соседку матери Александра Солоника на третий этаж, как один из ментов длинной автоматной очередью насквозь прошил Рыжего, как Укол, выбросив свою волыну, с поднятыми вверх руками вылез из машины.

Первая попытка выйти на след неуловимого киллера закончилась полным провалом. Свече предстояло напрячь все свои необыкновенные способности, чтобы благополучно вернуться в Москву...

Глава 8

Человек, которого предстояло ликвидировать Александру Солонику в Италии, был личностью по-своему выдающейся и незаурядной. Еще в конце восьмидесятых Коновал – а именно под этим погонялом сей авторитет был известен в Юго-Восточном округе столицы, – стоял у истоков создания одной из самых серьезных оргпреступных группировок Москвы. Коновал счастливо пережил и кровавые внутриклановые войны, и мощную волну киллерских отстрелов, и жестокие ментовские облавы. Правда, летом 1993 года он умудрился попасть в Бутырку, однако спустя десять месяцев вышел на свободу «за отсутствием состава преступления». Время, проведенное в следственном изоляторе, лишь добавило ему авторитета. В оперативных документах РУОПа и МУРа Коновал, имевший огромные связи в криминальном мире, репутацию умного и жестокого человека и несомненного авторитета, проходил как третий по влиятельности лидер группировки. Впрочем, ни подтвердить, ни опровергнуть эти факты менты не могли.

Оргпреступная группировка, в которой подвизался Коновал, несколько лет назад вышла на международный уровень. Спекуляции цветными и редкоземельными металлами, контрабанда продуктов питания и дешевой импортной водки, наконец, транспортировка на территорию России наркотиков – подобная деятельность сулила огромные прибыли, но была невозможна без связей за границей. Потому Коновала и отрядили в Италию – налаживать связи с местными мафиози.

То ли сработал дипломатический талант московского бандита, то ли местная мафия сама жаждала выйти на российских коллег, но вскоре стало известно, что такая договоренность была достигнута. В самом ближайшем времени в Россию должен был хлынуть поток и дешевых наркотиков, и относительно дорогого кокаина, – или, как его еще называют, «кокса».

Аналитическая служба структуры, стоявшей за Александром Македонским, просчитала, что в случае физического устранения Коновала перспективная наркосделка непременно сорвется. Старые связи будут нарушены, а пока русские бандиты и итальянские мафиози примутся налаживать новые, можно будет выиграть время для ответного контрхода.

Но и это было еще не все: убийство Коновала заметно ослабило бы влияние его группировки и в законных коммерческих операциях. Как следствие, усилило бы позиции тех, кто работал под крышей «охранной фирмы» Координатора. Таким образом, выгода получалась двойной: во-первых, можно было быть уверенным, что в ближайшее время Россию не накроет волна наркотиков, а во-вторых, подрывались легальные коммерческие контакты прямых конкурентов.

Всей этой информацией киллер, естественно, не владел. Да и зачем наемному убийце такие подробности?

Коновал – наряду с Глобусом, Бобоном, Глодиным и остальными – был для Македонского всего лишь очередным «объектом». За его исполнение он получил бы не только деньги, но и достиг бы соответствия между умозрительным и действительным, пусть зыбкую, но все-таки возможность соотнести желаемое и реальное...

Ласковое осеннее солнце золотило огромные кресты и памятники каррарского мрамора на старинном неаполитанском кладбище «Санта-Пьетра». Высушивало живописное тряпье, развешанное между старинными домами с наружными лестницами. Нагревало брусчатку узких улочек, уходящих ступенями в гору.

В одну из многочисленных недорогих гостиниц поблизости от набережной Санта-Лючия вошел невысокий мужчина лет тридцати пяти. В одной руке он нес небольшой дорожный чемоданчик, в другой – черный пластиковый футляр, в каких обычно носят музыкальные инструменты.

Несмотря на то, что человек этот отрекомендовался жителем Афин Владимиросом Кесовым, по-гречески он знал лишь несколько слов – к немалому удивлению портье, местного грека. Впрочем, любопытство портье было вскоре удовлетворено: Владимирос Кесов на ужасном английском поведал, что является репатриантом из Советского Союза и что родной язык еще не успел выучить.

– А-а-а, Москва?! Горбачев, матрешка, мишка, самовар, автомат Калашникова! – выдал портье весь свой словарный запас, касавшийся России.

Услышав об автомате Калашникова, греческий подданный Владимирос Кесов почему-то едва заметно прищурился, но затем, улыбнувшись, расплатился за два дня проживания. Поинтересовавшись, где поблизости можно нанять машину, он отправился в номер. Там принял душ, немного отдохнул, заказал из ресторана завтрак и ровно в полдень отправился из отеля.

До вечера в гостинице его никто не видел...

Спустя час темно-серая прокатная «Лянча-Призма», выехав из шумного Неаполя, неторопливо катила по шоссе, рассекавшему плодородные равнины Кампании. Сидя за рулем, Владимирос Кесов, он же – Александр Солоник, то и дело бросал взгляды в зеркальце заднего вида. Позади остались лениво курящий Везувий, прямоугольные коробки окраин Неаполя, влажная темная зелень апельсиновых плантаций. Внизу, под крутым обрывом шоссе, блестело, отсвечивая слюдой, бирюзовое Тирренское море, несмотря на конец осени, на удивление спокойное.

Казалось, в этом прекрасном, полном солнца и спокойствия мире не может быть ни зависти, ни агрессии, ни убийств.

Но это только казалось...

Отъехав от Неаполя километров двадцать, Солоник остановился на окраине небольшого селения. Разложил на руле карту, еще раз сверил маршрут. До виллы в небольшом приморском городке Гаэто, которую для себя снял Коновал, оставалось не более пяти километров.

Сегодняшний день предстояло посвятить подробной разведке. Данных в личном деле, на фотографиях и видеокассетах, предоставленных Куратором, оказалось явно недостаточно.

Скоро Македонский отыскал виллу Коновала. Она представляла собой огромный трехэтажный дом, с ажурными балконами, фасадом, живописно увитым диким виноградом. Во дворе – апельсиновые и оливковые деревья. Отечественные авторитеты, привыкшие к показной роскоши в России, не отказывались от нее и за границей. Поблизости находились еще несколько вилл, но эта, вне сомнения, выглядела самой роскошной.

Попасть внутрь было делом далеко не простым. У ворот дежурили охранники в камуфляже, вдоль забора поблескивали объективы видеокамер наружного наблюдения. Несанкционированное проникновение на территорию полностью исключалось. Оставалось рассчитывать лишь на собственные снайперские таланты да надежность избранного для ликвидационной акции оружия – семимиллиметровой снайперской винтовки «хеклер и кох» с глушителем. Именно она находилась в черном пластиковом футляре.

Оставалось лишь найти подходящее место для снайперской позиции. По наблюдениям киллера, таковой мог стать номер в небольшой гостинице, отстоящей от виллы Коновала метров на сто. Ажурные балконы виллы русского авторитета прекрасно просматривались с верхних этажей гостиницы.

Номер на имя румынского гражданина Иона Дмитреску (документы у постояльца не спросили) был снят в тот же день. «Румын» сообщил хозяину отеля, что собрался провести тут отпуск, и сразу же выразил желание еще раз съездить в Неаполь.

Впрочем, скоро он вернулся. Еще до заката солнца Солоник, сменив темно-серую «Лянчу» на красный «Фольксваген-Гольф», вновь оказался в Гаэто...

В то погожее осеннее утро небольшой приморский городок Гаэто, как обычно, проснулся рано. Узкие кривые улочки, пыльная площадь перед старинным кафедральным собором, базарчики, набережная наполнялись привычными звуками: призывно кричали молочницы и зеленщицы, тарахтел старенький мотороллер, тренькал соборный колокол, на обвешанных бельем балконах переговаривались соседи. Рыбаки, привезшие с утра богатый улов, шли на рынок, громко споря о чем-то своем.

Тут, вдали от стекла и бетона промышленных гигантов Турина и Милана, вдали от окультуренных древнеримских развалин, католических святынь и картинных галерей, столь любимых заезжими туристами, время замедляло свой бег и жизнь текла так же размеренно и неторопливо, как и сто, и двести, и пятьсот лет назад.

Македонский взглянул на часы – половина восьмого. Согласно информации, полученной от Куратора, Коновал обычно встает не раньше половины девятого, но не позже девяти – а это значит, что у него, киллера, есть время на подготовку.

Саша повернул шпингалет, осторожно, стараясь не скрипеть, открыл окно. Свежий утренний воздух тотчас ворвался в небольшой гостиничный номер, занавеска задралась, и цветастый край ее высунулся на улицу, затрепетал на ветру...

Спустя минут десять приготовления были закончены: снайперская винтовка установлена так, что в оптический прицел можно было наблюдать за балконом виллы напротив. Македонский профессионально быстро отрегулировал вертикаль и горизонталь подвижного окуляра, взглянул в трубку прицела – казалось, до балкона можно было дотронуться рукой. Впрочем, до появления Коновала оптику пришлось зачехлить: солнечный блик, отраженный окуляром, мог выдать киллера с головой...

Говорят, ждать и догонять – хуже всего.

Вот уже второй час киллер сидел в гостиничном номере, ожидая появления жертвы. Балкон и комната за ним отлично просматривались из номера гостиницы, но никого похожего на Коновала пока не появилось. Часы показывали четверть десятого, и Солоник начал нервничать: что, если хозяин виллы куда-нибудь уехал? А если и не уехал, может быть, интуитивно почувствовал, что его жизни угрожает опасность? И тогда от этого человека можно ожидать ответного хода: не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы просчитать наиболее удачные позиции для ликвидации.

Неожиданно газовая занавеска на окне виллы едва заметно качнулась. Солоник внутренне напрягся, мгновенно снял чехол с оптического прицела, прижал приклад к плечу: спустя несколько секунд балконная дверь отворилась, и на балконе появился тот, которого и надлежало «исполнить».

Саша узнал его сразу: коротко стриженная голова, квадратная челюсть, тяжелый взгляд. Накачанная фигура, манера двигаться, даже посадка головы – все источало какую-то внутреннюю агрессию. Короче говоря, хорошо знакомый, узнаваемый еще по Москве типаж. Припав глазом к окуляру, Солоник невольно подумал о том, что почти все московские бандиты похожи друг на друга.

Тем временем Коновал, выйдя из комнаты, что-то крикнул в приоткрытую дверь, и вскоре на балконе появился жгучий брюнет: белоснежный костюм и такая же шляпа, щегольская полосатая рубашка и яркий галстук, сигара в зубах – наверняка итальянец.

Солоник, обладавший отличной зрительной памятью, тут же вспомнил: именно этот человек был запечатлен на видеокассете, переданной Куратором. Это был местный мафиози, партнер Коновала.

Серенький чекист еще сказал тогда, в кафе на улице Фемистокла: «Оптимальный вариант – ликвидировать его вместе с итальянскими друзьями. Классические мафиози, „Коза ностра“. В случае удачной ликвидации их смерть наверняка будет списана на разборки между соперничающими кланами итальянской мафии...»

А Коновал и его итальянский коллега продолжали стоять на балконе, о чем-то переговариваясь. Русский авторитет показывал куда-то вдаль, а его гость, жуя кончик сигары, снисходительно улыбался.

Солоник понял: начинать следует с итальянца. В случае удачного первого выстрела его тело блокирует балконную дверь. Коновал наверняка не поймет сразу, что к чему, и не рискнет прыгать с третьего этажа.

Киллер прищурил левый глаз, поймал в перекрестье прицела белоснежную шляпу итальянца, сделал выдох, затаив дыхание...

Он не чувствовал волнения – теперь сердце билось ровно, движения сделались размеренными, даже чуть-чуть ленивыми, и голова в шляпе фиксировалась Македонским, словно мишень в тире.

Едва различимый щелчок выстрела, смазанный глушителем, и резкая отдача приклада в плечо – итальянец с круглой дыркой между бровей медленно осел на пол.

Как и предполагал стрелявший, Коновал в первый момент так ничего и не понял. Русский авторитет даже не успел дернуться, как второй выстрел отшвырнул его затылком в стену. Киллер отлично видел, что пуля попала ему в глаз, а это не оставляло жертве никаких шансов.

Со стороны виллы определилось тревожное движение. Послышались крики, заверещала сирена сигнализации: наконец среагировала охрана.

Спустя десять минут к старинному особняку подкатили сразу два реанимобиля. Утреннюю тишину безжалостно рассекли сирены машин карабинеров. У главных ворот виллы быстро собралась толпа любопытных.

Впрочем, постоялец гостиницы, зарегистрированный как румын Ион Дмитреску, ничего этого не видел и не слышал. В это самое время красный «Фольксваген-Гольф» уже неторопливо катил по шоссе в сторону Неаполя, и Солоник, вспоминая подробности, невольно похвалил себя за удачное исполнение.

Все как по нотам: ни одного лишнего движения, ни одной серьезной детали, которая могла бы вывести итальянскую полицию на след убийцы. Правда, «хеклер и кох», отличную снайперскую винтовку, пришлось-таки бросить, но Македонский тщательно протер ее. Он был уверен, что находка оружия ничего не даст местной полиции.

Первая серьезная акция после бегства из «Матросской тишины» прошла успешно. Это означало, что Александр Македонский не потерял былую форму.

Встреча с Куратором произошла в том же кафе под открытым небом на афинской улице Фемистокла, известном и Солонику, и серенькому как «точка номер два».

Серенький выглядел довольным, о чем свидетельствовали и дружелюбное рукопожатие, и улыбка, которой он встретил подопечного, и невольное уважение, читавшееся во взгляде.

– Добрались благополучно? – поинтересовался он, приглашая жестом сесть.

Александр Македонский коротко кивнул.

– Винтовку оставил в номере. Отпечатки пальцев вытер. Вышел через «черный» ход, никто меня не видел. Вещей у меня не было, автомобиль стоял в квартале от гостиницы. Через час был в Неаполе. Из Неаполя – в Бриндизи, а оттуда прямо сюда. – Доклад Солоника был краток.